Медный коготь

Ночной кошмар в Северном Казахстане.
В этом месяце в поселке N, Северо-Казахстанской области, произошло несколько случаев нападения на людей и домашний скот неизвестным существом, из них несколько – со смертельным исходом. По сведениям из достоверных источников, число жертв составляет от пяти до восемнадцати человек. Среди них десятилетняя девочка. Более подробная информация не разглашается.
На телах жертв обнаружены следы укусов неизвестного науке животного, а способы их умерщвления шокируют особой жестокостью и дьявольской изощренностью. Местные власти отказываются комментировать произошедшее, хотя в поселке N усиленно ведутся розыскные мероприятия с привлечением сил армии, полиции и внутренних войск.
Независимая газета «Желтый Казахстан». Продолжение на стр.**
 
 
Старый, но все еще живой автобус подкатил к зданию автовокзала и остановился. Стоя у двери, вместе с походным рюкзаком на плече, я чуть не был раздавлен, вломившейся в салон толстой теткой, астрономических размеров. Баба держала в руках объемистые сумки, а так же две тяпки и сразу отбортовала меня (а за мной и еще пару человек) к середине салона. Водитель только глянул на нее страдальчески – наверное, уже сталкивался? – но ничего не сказал. Вслед за мегаженщиной, как пехота за танком, внутрь потянулись остальные граждане с площадки.
— Мать! Ну, ты б это… мы ж еще… — я, как настоящий хип-хоп маньяк, оказавшийся на острие атаки (выйти пораньше хотел), попытался остановить этот «бульдозер из сала» словесно. Такой простой… Тетка рыкнула на меня, одарила демоническим взглядом и продолжала ломиться. Ух, ну и взгляд! Таким, наверное, наш командир отделения, афганец, на душманов в прицел гранатомета смотрел. Ужас.
Поняв, что словесный аргумент в этом бункере не катит, я тоже слегка забил на этику, совершив аналогичный теткиному маневр, только в противоположном направлении. «Бульдозер» был не совсем деликатно оттеснен на людей, сидящих на передних сиденьях. При этом «дама» отчаянно заверещала, и будь у нее возможность в тесном пространстве, непременно дюбнула меня тяпкой. По глазам видно. Зато, вместо этого, она так наступила мне на ногу, что я «тещу вспомнил». Но, миновав тетку, остальных «наступающих» форсировать удалось гораздо легче, благо такими габаритами никто не обладал. Вслед за мной протискивались остальные пассажиры, что собирались на выход.
«Наступающие» возмущались, конечно, но в меру. Больше и громче всех разорялась… ну кто бы вы думали? Правильно, себя мы не видим:
— Паразит! Куда ломишься?! Гад, куда попер?! Люди же заходят!
— Люди, блин, еще не вышли! – огрызнулся я в ответ мегере, уже в дверях.
— Хамье! Ломишься как кабан, юбку мне порвал!
— Хорошо хоть не… — остаток фразы пришлось скомкать — я же не один в салоне! Между тем, эта «дама» продолжала разоряться совсем уж неприличными эпитетами. Ну да, я-то тут, а она-то там:
— Соплячье! Совсем охамели, что творят?!
— Ж…пу дома надо оставлять! — ступив, наконец, на спасительную землю, крикнул я в салон, и добавил нормальным голосом, — А вежливость наоборот…
Позерски извинившись перед остальными пассажирами и поправив рюкзак на плече, я бодренько покинул место происшествия. А ну как мегаженщина изловчится, да тяпкой в меня кинет? И среди народа еще парочка таких же «дам» с тяпками промелькнула (а у одной вообще грабли!). Вдруг они здешняя банда? Опасно это.
Выйдя за пределы вокзала (отошел метров пятнадцать), я поправил кроссовок: «Не женщина, а харвестер. Пальцы до сих пор болят!»
Оглянувшись, вздохнул полной грудью: «Ох, хорошо–то как!» Погода была мягкой, летней, солнце ярким, деревья зелеными, жизнь прекрасной, а воздух девственно чистым. Такое ощущение испытывают многие люди, приезжая из большого задымленного города в райцентр. Не сказать, чтобы Петропавловск жутко задымлен, но город есть город, и к его воздуху постепенно привыкаешь. А вот выходя из автобуса где-нибудь «в палестинах» сразу ощущаешь разницу. Я ведь родился в одном из таких райцентров…
Первым делом позвонил брату на сотовый – телефон отключен. Засада. Впрочем, он еще вчера говорил, что у них большое начальство с проверкой, и уедет только в субботу, то есть завтра, и все стоят на ушах. Так что, или зарядить не успел, или спецом отключил.
На таксистах я решил сэкономить. Хотя возле здания вокзала и тусило несколько мятых-перемятых мужичков, возле таких же мятых-перемятых машин. Деньги жалко. Что я, турист что ли? Дорогу не найду? Ха! А какой же брательник назвал адрес? Ага, вспомнил.
Первых аборигенов, не считая тех, что на вокзале, я встретил через два квартала. Трое пацанов моего возраста (два казаха, один русский) сидя «на кортах» чинили мотоцикл возле забора частного домика. На газетах вокруг них были разложены разные мелкие детальки, и все трое — по уши в солидоле. Обычные сельские парни, обычный «мотор», на котором, поди, еще батя кого-то из них катался.
— Здорово, мужики! – вежливо приветствовал я их.
— Ну, салам, — как бы нехотя произнес один, низкорослый крепыш в грязной майке-алкоголичке и шортах до колен, поднимаясь, и вытирая руки ветошью.
— Слышь, не в курсе, как пройти по такому-то адресу?
Абориген сказал. Но в конце задал, на мой взгляд, несколько грубоватый вопрос:
— А тебе туда зачем?
— В гости, — пожал плечами я.
— А к кому? – «Хм, определенно грубо!»
— К знакомым.
— Слышь, ты это… нормально скажи, к каким таким знакомым?
— Турист, нах! — подал голос второй. Если первый был плотно сбитый казачок, дерзкий и коротко стриженный, то второй, славянская харя, далеко не спортивного сложения, фиксатый. Одет, как и я в джинсы, но вместо армейского кителя нараспашку поверх футболки – майка, как у первого. Третий особо не выделялся – казах, шлепки-треники-футболка. Не качок. Плохо, что у «номера три» в руках немаленьких размеров ключ. Но ему до меня дальше других, он за мотоциклом стоит.
«Грубят в открытую! Так дело не пойдет. И остальные не по-доброму поднялись с мест. Дурак, додумался, у кого дорогу спрашивать!»
Базарить «по правильному» я не умею, да и не люблю – стоять, жевать друг другу в уши всякую чушь, за жизнь и по понятиям, а в итоге все равно что-нибудь левое ляпну, и драка начнется. Зачем тратить нервы?
— А ты, уважаемый, под мента работаешь? – ненавязчиво задал я встречный вопрос, тому, первому. Он был ближе. Естественно, подобный вопрос привел его в бурное негодование:
— Э, б… ь, кто тут мент, б… ь? Ох…ший сынба? Не айтасын сен…(1) – видимо этот тип решил заезжему «урусу» по-казахски предъявить. Наивный.
— Аузым жап, тело. Орысша айты нах…!(2) – и еще пару слов из армейско-казахского лексикона. Это был Рубикон, теперь о конструктивном диалоге речи быть не может.
«Жирный ломанется первым, ему – ногой в пах. Грязный прием, но противников трое, так что все честно. Пока остальные опомнятся – разворот и быстрый бег в сторону вокзала. На виду у всех убивать, я думаю, не будут… Так, там по дороге куча кирпича лежала, если эти пи… ры бегают медленно, можно воспользоваться. Если нет: первый догнавший вломит по спине. Если он ОЧЕНЬ быстро бегает, что вряд ли, судя по их виду и шлепкам. Значит схватит за рюкзак – ему же хуже… В принципе расклад не смертельный, если только у них за забором еще пяток кентов с дубьем не караулит. Прорвемся» — понятно, что столь обстоятельно я по полочкам не раскладывал, а прикинул за пару секунд.
— СТОЯТЬ!!! – сработало, все от неожиданности замерли. – Короче, алкоголики, — с наглой ухмылочкой заявил я. — Вас тупо от…здить, или яйца отстрелить? Выбирайте!
— Че-е? – сморщил лицо «жирный».
— … через плечо! Значит яйца, – резюмировал я и завел руку за спину, якобы доставая пистолет. Никакого оружия у меня не было, просто отвлекающий маневр. Одновременно с этим шагнул вперед, чтобы попасть ногой куда собирался. Как в песне поется: «Ла! Ла-ла-ла-ла! Яйца приготовляются!»
— Э! Э! Братан! – отскочил от меня «жирный», как только рука скрылась под кителем. – Че ты? Че ты, мы ж так, спросить!
Все трое вставили вперед ладошки, будто я уже в них стволом тыкаю.
«Лошары!!! – возликовал я в душе. – Фу-у-у!» Вслух, конечно произнес другое:
— Дофига спрашивать любишь? – аборигены явно повелись на эту разводку, следовало ковать железо, пока горячо. – Откуда такие чувства? Токылдайсын — докладайсын? А?
— Б…я, братан, да какой стучать? Мы чисто так… попутали!
— Бывает… — подал голос третий. «Самое слабое звено!»:
— Слышь, ты! Бывает, и самовар летает! – я, быкуя, вылупился на него злобным взглядом, убрав руку из-за спины.
— Братан, чего ты резкий такой! – сказал первый. Так пора завязывать, а то переиграю.
— Резкий только понос при плохой диете! — я кровожадно огляделся по сторонам, в стиле «Прирезать бы вас, да времени жалко!». Помолчал немного, изучая всех троих «доцентовским» взглядом. Потом сделал вид, что собрался харкнуть, но передумал, и просто цыкнул зубом:
— Ладно, фраера, фиг с вами… Доброй охоты! – развернулся, и пошел прочь.
Сперва опасался, что вякнут в спину слово дерзкое или еще хуже — швырнут чем-нибудь, а то и догонят как опомнятся (а пистолетика-то нет!), но потом осознал – если эта шпана ведется на примитивный развод, где уж им решиться?
«Нет, — подумал я. – Вот, зачем пытаться наезжать на приезжих, если в душе зайцы? Или может, роль сыграл мой имидж? Непонятный, городской, в камуфляжке, вдруг, мол, и правда со стволом ходит? С другой стороны – а вообще тогда смысл прыгать на такого человека? Я ж не закурить, а дорогу спрашивал… Провинция-с, одно слово! Дикие палестины!»
Как только гоп-компания скрылась за поворотом, я поспешно прибавил шагу – вдруг они злопамятные. Сейчас соберут кентов, повынают из гаражей дедовские дробовики, понаберут ломов, и «айда городского фраера гасить!»
Сведения гопоты требовали перепроверки. У следующего аборигена я и проконсультировался. «Безобидный мужичок. Этот, — подумал я, — бурогозить не будет». Угадал.
Не соврали, паразиты! Честные гопники попались. И все же, пока дошел до нужного адреса, десять раз у прохожих переспрашивал дорогу.
Брат обитал в районе, состоящем из аккуратных двухэтажечек, возле самого центра. При Союзе полностью благоустроенных, затем начались некоторые проблемы с э… с отоплением. Но народ приспособился, и теперь на крыши двухэтажек выходили разнообразные печные трубы. Хорошо хоть с водой, по словам брата, проблем не было. С холодной естественно. Но это все мелочи.
Пару раз боднув нужную дверь в подъезде, я убедился, что хозяина нету дома. Но как сказал тот мент: «Рано впадать в отчаяние!»
Выйдя на улицу, я направился в ближайший, на виду, магазинчик, поулыбался продавщице и затарился там пивом. Якобы чешским, шымкентского разлива. Затем сел на лавочку у подъезда, и принялся неторопливо это пиво поглощать – кому-то (брату) меньше достанется. Если мы с ним родственники (а так и есть), то рано или поздно, он телепатически почувствует, что я пью пиво без него.
Однако распивать пиво в гордом одиночестве, в незнакомом городке тоже не самая лучшая идея. Четыре раза подходили к моей скромной персоне местные «копеечники», пытаясь выцыганить мелочевку, а потом просили глотнуть. Но все (поодиночке такие опасности не представляют) были вежливо отшиты вопросом: «Братан, а ты за личную гигиену слышал?». Хорошо хоть ума хватило остальные бутыли, которые я набрал в магазине с запасом, утрамбовать в рюкзак, от завистливых глаз подальше.
Пятым был некий дед-казах, вышедший из подъезда. По виду – ветеран русско-японской войны 1905 года. Типичный аташка, дед Момун(3), маленького роста, моршинистый, с жидкой бороденкой. Старик сел на ту же лавочку, возле меня, принялся коситься на пиво  и вздыхать. Прежде чем дед решился завязать разговор, я подумал: «Да и хрен с ним!», полез в рюкзак, достал бутылку и передал ее старику. «Чего уж там, не обеднею, от одной бутылки, а дед может про Цусиму чего расскажет.»  Дедок обрадовался, и сразу оживился. «О-о! Рахмет, баурым!(4) Ты нормальный мужик, я сразу понял!». Дед мастерски сковырнул пробку об угол скамейки, несмотря на то, что пробка, по идее, откручивалась. Старая школа.
Выпили, познакомились и разговорились. Вместо рассказа про осаду Порт-Артура, дед заинтриговал другим:
— Значит, говоришь, к брату приехал? Понятно. А я думал, ты из этих… кым? Которые это… иноплнетянинов ловят, во!
Я усмехнулся:
— Да нет, не страдаю подобным. А что, инопланетян много развелось?
— Ойбай! – дед театрально всплеснул руками (пиво не разлил, молодец!). – Ты не знаешь?
— Нет, откуда? – чувствую, история будет покруче сражения при Лаояне!
— Бляха-муха, полчаса уже пиво пьет со мной и не знает! Ай-ай-ай, — прикольный такой дедок.
Он хлебнул и начал повествование. Сперва заговорщицки сообщил:
— У нас второй месяц бараны пропадают.
— У кого это «у нас»?
— Да по всему N! Тут такой кошмар творится – все мужики на ушах стоят. Какой более-менее серьезный бай, с ружьем возле сарая ночь сидит, а никого поймать не может!
— Волки?
— Да какие там волки! Следов волчьих совсем нету. Собаки его не чуют, совсем, даже не лает ни одна, как он заходит. В загон идет, овцу режет, забирает и уходит. Никто ничего. Собака не лает, по следу не идет. Да и следов волчьих нет.
— А может вор?
— А собаки тогда почему молчат?
Я призадумался над задачкой, и выдал ответ:
— Сейчас разных спреев импортных — километр. На след побрызгаешь, и собака ничего не чует. Плюс, у спецназа, говорят, есть аппаратура, которая на собаку влияет определенным образом -  ну там… замереть заставит, а может наоборот – одним сигналом заставит взбеситься.
— А этот кутакпас секретную аппаратуру купил и к нам приехал баранов воровать? Сам хоть веришь?
Я вынужден был согласиться. Хоть баранина и стоит деньги, версия была глупой. Дед продолжал врать:
— Овце, говорят, горло за один укус перегрызает…
— Так! А это откуда известно?
Дед с хитрым выражением лица, типа: «А у меня на все ответ есть!» продолжил:
— У бая Темерканова, который живет по Амангельды, за старой водокачкой, у которого еще в прошлом году нога…
— Блин, дед, да мне такие подробности ни в какой бок не уперлись.
— Ну… Перебил! Значит это… у  него козел со стадом ходит. Дурной ужасно. И вот ночью, когда «этот» пришел, козел видать на него кинулся. И все. Горло у козла перекушено, а овцу «он» унес! Ты знаешь, я старый охотник, всякого повидал, но такого следа – ни разу. Не волк это, я тебе говорю, и не медведь!
— Может росомаха, какая-нибудь рысь?
— Какая на х…й рысь! – дед будто оскорбился от моего неверия в его охотничьи способности. – Ты ее, эту рысь, видел хоть раз? Нет? Вот, а я на рысей охотился. На Алтае. Там как было. Идешь, значит…
— Старый, не отвлекайся. Давай про инопланетянина.
Дальше он начал нести откровенное вранье, про, якобы наличие крыльев у объекта, возможность превращаться в человека… Если бы мы посидели подольше наверняка в конце сказал бы о том, что сам этого инопланетянина видел и чуть не поймал. Но тут в конце улицы показался серый Фолькс.
— А, — сказал дед, указав на него пальцем, — братан твой с работы едет. Тоже нормальный мужик.
 
*********
 
— Малой, ты тупень! Я, когда тебе звонил, по-людски сказал: «На одиннадцатичасовой автобус не садись! Он убитый!» Это единственный ЛиАЗ, который еще ездит, по всему СНГ. Остальные давно заменили. Кроме того водила там долбанутый, всех дачниц, молочниц и прочих туристов цепляет, пока едет! Чем слушал?
Я пожал плечами. Что-то такое он говорил.
Брат гладил парадную форму, а я терзал джойстик игровой приставки. Вот блин отдохнули! У брательника на завтра строевой смотр, и тревога в шесть утра ожидается. Он категорически отказался от выпивки, взял себе только пару бутылок пива и занялся приготовлениями к завтрашнему мероприятию. Я  включил приставку, и принялся гонять по древнему замку накачанным рыцарем, с двумя мечами. Мужик рубился неплохо, процесс затягивал.
 Брат у меня военный. Целый майор. В военкомате работает, а у них в последнее время проверки всевозможные зачастили. Вот и вертится. Надо же, думал посидим, выпьем, в клуб местный забуримся.
— Древний, а чего у вас, слухи ходят,  инопланетяне всех овец потырили?
— Чего? – брат не понял вопроса.
— Инопланетяне, говорю! Помнишь, дед, с которым я сидел? Он, типа охотник, рассказывал мне про инопланетянина, который баранов ворует, месяц уже.
— Это старый Базарбаев что ли? П…добол он, а не охотник, страшнее кошки зверя не видел.
— И бараны не пропадают?
— Какие нах…й бараны?
Примерно через час брат закончил с формой, открыл пиво, но только он развалился на диване, как в дверь позвонили. «Твою же мать!» — высказал он по поводу визитера и пошел открывать. Из-за двери раздалось: «Откройте, полиция!»
В квартиру прошел молодой человек в полицейской форме. Моего возраста, слегка расхлябанный, лицо бледное, полноватое. Погоны младшего лейтенанта. Судя по форме – таки на самом деле сотрудник, однако судя по тому, что брат приветствовал его фразой: «Деньги принес?» — не при исполнении.
— Хохол, я — сразу после зарплаты! – принялся тот оправдываться.
— Какого х…я тогда приперся? – в лоб спросил брат.
— Дело есть!
— Пошел на х…й! – лаконично завернул брат. – Дела будешь у себя в участке делать.
— Хохол! – возмутился выпроваживаемый. – Я тебя никогда не обманывал! Сказал, верну — значит верну!
— Вернешь, тогда придешь.
— Ну Хохол!
— Ладно, заходи, заколебал. Что у тебя?
— Проблема.
«Полицай» все-таки был впущен. Познакомились. Нуртазов Абай, окончил Карагандинский юридический институт МВД РК,  получил звание младшего лейтенанта, нынче работает в районе помощником криминалиста. Заметил полуразобранный рюкзак, армейский китель, валяющийся там же, и сразу показал уровень осведомленности о том, что творится в его пенатах:
— О! Так это ты что ли тот самый, крутой, который со стволом ходит?
— Ась?
Слухи расползлись очень быстро. Теперь менты в курсе, что по району двигается конкретный тип с «волыной», который чуть не положил за случайное словцо троих безобидных пацанов, тихо — мирно чинивших свой мопед.
— Это не я крутой, это гопники у вас – лохи! Волына. Смит-Наеб…ссон, восьмидесятого калибра, — и рассказал о том, как было на самом деле.
— Так что у тебя за проблемы, милиционэр? И, самое главное, когда долг отдашь? – спросил его брат.
— А! Слушай, — «мамлей»(5) уже завладел бутылкой пива и одним из джойстиков приставки. И уже огребал от меня по полной в игруле типа Мортал Комбата.
— Ты в курсе – у фермеров кругом бараны пропадают?
Брат обалдел:
— Да вы издеваетесь?
— Ну, по ходу, ты один и не в теме… — Абай продолжил. – Баранов воруют. И скорее всего это не человек.
— Чего-о?!
— Ага, Древний, а я тебе говорил! – вставил я свои пять копеек. Абай отложил джойстик и полез в служебный планшет. Перед нами оказалась карта поселка и окрестностей.
— Карту я у ваших, из военкомата, надыбал, — похвастался помощник криминалиста. – Сказали, что с военного спутника фотографировали. Правда, нет?
— Гугл-мапс называется. Сам вытаскивал, — сказал брат. – Дальше.
На окраинах поселка красным фломастером были хаотично отмечены несколько точек.
— А, Холмс, это вот места преступлений натырканы?
— Смари! – Абай разложил карту на полу. Оказывается, скотина пропадает стабильно – раз в два-три дня. Для волков такая систематичность нехарактерна. Да и не сезон сейчас – конец лета, волки сыты. Овцы, правда, не целы – мужики все окрестности облазили, аким (6), со слов Абая, даже вертолет нанимал – все без толку. Пара серых хищников попала под раздачу, но исчезновения мелкого рогатого скота продолжались. «Как будто какая-то хитрая сволочь сидит над такой же картой и выбирает!» — пожаловался Абай.
— Чем докажешь, что инопланетян? – спросил я.
Из планшета были извлечены… высыпаны на пол листы, обезображенные ментовскими каракулями.
— Хоть бы компьютером пользовался! – взял я первую попавшуюся «улику». Она представляла собой список, в котором наш Холмс отмечал людей у которых пропадал скот. Почерк у него был «как кура лапой». А список приличный – на трех листах формата А4! За три месяца. У каждого из фермеров – раз по пять, словно дань собирает. Неслабую отару местные уже потеряли. На остальных бланках – протокола допросов потерпевших, всяческие заметки, еще какие-то списки.
Брат заинтересовался фотографиями – на большинстве из них сараи, загоны, дохлый козел с разорванным горлом, пара собак, следы какие-то… — потом разочаровано отложил их обратно:
— Я думал ты хоть НЛО сфоткал!
— Щас, разбежался, здесь все более тонко! – Абай криминалист и минут десять разжевывал нам все сложности проведенных им исследований. По большему счету это исключительно его проблемы. Из них более-менее заинтриговало только то, что следы зубов ночного хищника невозможно было идентифицировать ни с одним известным Абаю животным. Более того, Холмс, (хотя скорее агент Малдер!) направил запрос в Петропавловск, но и там таких зверей не знали. К тому же посчитали запрос шуткой, и «мамлей» получил замечание.
— Хорошо, — подвел итог брат. – Убедил ты нас, что это не человек, не волк и не индеец. Убедил. Теперь вопрос – мы тут причем?
— При том, Хохол. Помощь мне твоя нужна. И братан твой как раз вовремя приехал. Если сегодня-завтра сядем в засаду на «этого», кто бы там ни был, то у нас есть все шансы его хлопнуть.
— Чего-о? – лицо брата нужно было видеть. Как он мента пивом не облил?
— Подожди, Хохол, не надо! Я все рассчитал! Вот два хозяйства – Кузьмин, и Алпамысов. По любому – или тут, или тут.
— Иди нафиг! Больше заняться нечем?! Со своими ментами и ловите.
— Да нету никого сейчас, все по району разъехались!
— А я крайний что ли? Вон, малой свободен.
— Фигушки! Еще я инопланетян ночами не ловил! – открестился я от этой затеи.
— Вопросы? – спросил брат у Абая.
— Хохлы, не пойдет! Это же не забесплатно! Если все получится, а я сто пудово уверен что получится – хозяева в долгу не останутся! Ну… у Кузьмина там свои родственники есть, будут караулить, а Алпамысов трех баранов обещал.
— О, уже интереснее! – мне понравилось. — Древний, неплохо звучит? Мяса покушаем… Сколько караулить-то?
— Не… — смутился Абай. – Алпамыс баранов дает, если поймаем «этого».
— А вот так — не интересно!
— Ну мужики!
 
*********
 
Вечерело. Или нет, лучше так – смеркалось. Нет, вру, пока еще не смеркалось. Покрасневшее, насветившееся за день солнце только еще готовилось зайти на посадку. Длинные тени пластались по нагревшейся за день земле. Ленивый теплый ветерок играл с листьями тополей. По широкому двору Алпамысовского хозяйства вальяжно бродили куры.
Двор у «бая», (то бишь фермера,  по-местному) широкий, просторный, обнесен штакетником. Вокруг большого дома, из белого кирпича – три сарая, два гаража. По двору там и сям стоят сельскохозяйственные приспособы, из которых я знаю только плуг, борону и тракторный снегоуборщик.
Из-за сарая видно белую, блестящую на солнце теплицу. Не какой-то там каркас, обтянутый целлофаном, а «евра» — сплошной пластик. Теплица широченная, хоть кокосы с ананасами выращивай. «Хотя это вряд ли, — решил я. – Ананасы на столе были, но в таком случае хозяин непременно похвастался бы, мол, свои!»
Огород – даже не огород в моем понимании, а целое поле картошки. Вдали на нем виднеются фигуры работников – узбеков. Эти ездят в Казахстан на заработки, батрачить. Хозяин уверял, что все законно, хотя черт его не знает.
Один прапорщик рассказывал, как в тогда еще советской армии, салабон из его призыва бежал домой. Они служили в оперативном подразделении где-то на юге, и этот солдат во время патрулирования улиц отпросился по нужде. Отошел в кусты и пропал. Года полтора прошло, его уже искать давно перестали, думали – дома сидит, гасится. Как вдруг, этот солдат – оборванный, грязный, худой – стучится в ворота части. Его, оказывается, какой-то тамошний бай поймал и заставил в горах овец пасти, пока тот не сбежал. Вот такая непруха.
Солдат еще потом дослуживал, вроде даже ефрейтора получил.
Но у здешних узбеков рожи довольные, сытые, сомнительно, что их силком держат.
Я сидел на нагретых солнцем ступеньках крыльца и смотрел вдаль. Алпамысов обитал на самом краю села, за воротами начиналась степь, с редкими лесочками – колками.
Хозяин плотно накормил нас ужином, но денег не дал – все на голом энтузиазме Абая. Который, кстати, оказался родственником Алпамысова. Нет, не подумайте дурного, Нуртазов на самом деле верил в то, что овец ворует неизвестный науке зверь, космической национальности, но… родне тоже помочь надо. И мое желание тоже сбылось – мяса мы с братом таки покушали за ужином. Теперь, наевшись, клонило в сон.
Абай легок на помине – вышел на крыльцо курить.
— Абай-бабай, пулемет кайда?(7) – приветствовал я криминалиста. Когда мы договаривались насчет несения ночного дежурства, брат спросил его насчет оружия. Нуртазов и ляпнул, дескать, хоть пулемет. О чем я теперь периодически напоминаю.
— Чего тут сидишь? – пропустил он мой вопрос.
— Тащусь, — пожал я плечами. – Погода хорошая.
Мы помолчали, Нуртазов, облокотившись на перила, почти докурил сигарету. Скрипнула дверь, и на крыльцо вышел брательник, сообщив:
— Блин, я обожрался!
Брат, как и я, вышел подышать свежим воздухом. Смотр он отстоял, посему был ангажирован на предприятие вместе со мной. В принципе, он мог и отказаться, мол, устал и тому подобное – все же комиссия его уехала пару часов назад, однако не отказался. Вряд ли награда прельстила – на его зарплату можно десять баранов купить. Тогда почему? Ладно я, молодой и наивный, хочу инопланетянина посмотреть, но чтобы старший брат, да еще целый майор верил в такую чушь? Нет.
— Ты не куришь, брат не курит! – сказал Абай, — Спортсмены что ли?
— Ага, литрболисты, — кивнул я.
— А по-моему он дое…тся хочет, — брат с подозрением посмотрел на мента.
— Да ладно – ладно. Крутые, со стволами… — посмеялся тот.
— Уй, заколебал, пулемет кайда?
— Сейчас, — Абай свистнул и крикнул — Фикса! Бергель!(8)
На его зов, из сарая высунулся бомжеватый скуластый мужик в засаленной робе. Нуртазов на казахском сказал ему, чтобы тот принес оружие. Тот не расслышал сперва, и Абай пояснил ему с помощью жестов, какими дети изображают пистолеты (пыщь-пыщь!):
— Мультуктер.  Болш.(9)
Мужик ушел.
— Что-то вот меня это слово «мультук» настораживает, — высказал я свое мнение. – Он хоть не с кремневым замком, времен войны с Наполеоном?
— Не парься, Хохол. Гаубица, а не ружье!
— Угу, лазер. Слушай, а чего вы никого из работников под ружье не поставите? В смысле – ночью караулить.
— Да кого их ставить? Они в задницу себе промажут, никто стрелять не умеет, — зло сказал Нуртазов. — К тому же суеверные, п…расы, дядька им деньги предлагал, так никто не подписался на это дело. Ни один.
Брательник с Абаем зашли в дом, а я остался сидеть на крыльце. Погода – кайф, даже шевелится не охота.
Минут через пять подошел мужик, которого «мент» за стволами гонял. Принес два ружья в чехлах. Хотел занести в дом, но я перехватил:
— Сюда давай.
Под наблюдением мужика я осмотрел ружья. Две старые курковые горизонталки. Только что не мушкеты, а так – с ними, небось, еще прадед Абаев на охоту ходил. Это старье хоть стреляет?
— Не пулемет, — высказал я свое разочарование.
— Пулемет хотел? – удивился мужик.
— Пулемет обещал, — я махнул за спину, в сторону дома.
— Хороший ружье, старый, как сказать? Русский плохо говорить… — мужик хотел что-то объяснить. Я присмотрелся к нему.
Неопределенного возраста, как это бывает со всеми алкоголиками, но для алкаша слишком подвижный, бодрый. Среднего роста, худощавый, нескладный. Руки покрыты узлами жил и сплошным панцирем мозолей, как у человека, который всю жизнь занимается физической работой на солнце. Кожа и ногти почти бронзового оттенка. Лицо уродливое до гротеска, хоть на службе и не таких урыл повидал. Скулы здоровущие. Не понять даже, то ли он казах, то ли русский, а может вообще индус какой-нибудь. Хотя откуда в N-ском районе Северо-Казахстанской области индусы?
— Слышь, дядька, тебя как звать? – спросил я ради интереса.
— Фикса зови, — и, предупреждая мой вопрос, растянул губы в широченной улыбке. И правда «фикса» — на всю улыбку ни одного живого зуба, сплошной металл. А протезировал небось еще при Союзе, какой-нибудь автослесарь Вася Забухайкин – зубы здоровые, корявые, фуй!
— Шикарно, — немного исказил я свои мысли по этому поводу. — А сам кто? Казах, узбек?
Фикса рассмеялся:
— Не-е, не знаешь такого. Жокпай.
— Чего?
— Жокпай, говорю. Старый народ, мы здесь еще до казахи жили. До казахи, до кыпшак, очень давно, — и опять засмеялся, — Не знай?
— Не знай, — честно признался я, вспоминая школьный и университетский курс истории Казахстана. – Кыпшак знаю, монгол знаю. Огузов, потом, знаю. Этих, как их… каймаков.
— Ой, какой каймак? Гонишь? – Фикса ржет. — Каймак – сметана по-вашему! Что, сметана по степи ходил? Хе-хе-хе!
— М-да. С кем же я тогда их перепутал?
— Каймак не был такой народ, отвечаю, — Фикса по блатному цыкнул. – Кангла знаешь? «Канцзы» по-китайски?
Увы, таких товарищей память не сохранила. Фикса с сожалением сказал:
— С кангла и жокпай в степь приходил.
— Буду знать. А ты, дядька, откуда так хорошо про народы знаешь? Учился где?
Мужику комплимент понравился.
— Нет, не учился, по жизни знаю. Казахи до какого колена род помнят? – спросил он меня. Я призадумался:
— Так… вроде до седьмого. Типа в четырнадцатом один хрен все люди родственники. Так?
— А жокпай весь свой род помнить должен, — Фикса приосанился.
— Полностью?
— Ха. Совсем полностью!
— Шибко, однако, память нужна хорошая…
Тут на крыльцо вышел Абай, и Фикса ушел, перебросившись с ним парой фраз на казахском.
— Что он тебе тут чесал? – спросил «мамлей».
— За жизнь терли, — отмахнулся я и показал ружье, которое до сих пор держал в руках: — Это у вас, у абаев, называют пулеметом?
Нуртазов, судя по его виду, даже обиделся:
— Хохол, ты достал уже своим пулеметом. Нормальное ружье.
Да, не видать мне пулемета…
— Как хоть им пользоваться? – спросил я, примериваясь к «мушкету»
— Не знаешь?!
— Ну, блин, в армии на стрельбах по три рожка из ружья отстреливал!
— Ладно, смотри сюда. Это «тулка», тульское ружье двенадцатого калибра. Вот эта штука — рычаг запирания. Вот так – готов к стрельбе. После выстрела переводишь его вправо, переламываешь ружье. Экстрактора нету, гильзы достаешь пальчиками. Заряжаешь, смыкаешь обратно, взводишь курки — все оружие к стрельбе готово. Ничего сложного. Целиться умеешь, стрелять умеешь? Вот и хорошо. А! Еще у него отдача больше чем у автомата, но ты справишься, я уверен.
Я поделал с «гаубицей» указанные манипуляции, как сказал Абай, пощелкал курками. Действительно, ничего сложного — порох в стволы не сыпать, пулю не пыжевать, а что касается отдачи… да мне из немецкой винтовки времен второй мировой стрелять доводилось! Справлюсь, я тоже уверен.
— Слушай, дядька милиционер, а кто такие жокпаи?
— Кто?
— Фикса сказал, что он не казах, а жокпай.
Абай отмахнулся:
— Жокпай с казахского можно перевести как «нету», «несуществующий». Чешет тебе Фикса, туркмен он по паспорту.
 
*********
 
Ночь прошла спокойно. Я вообще люблю это дело. Ну, когда ночи спокойно проходят. Особенно ночи, когда сидишь в засаде какой-нибудь дурацкой. Как сейчас, например. Будь мы где-нибудь в Техасе, с неба прилетела бы огромадная космическая тарелка, с неонками вокруг корпуса, и голые большеголовые пришельцы шустро принялись бы тырить алпамысовских баранов. Стоп, каких баранов? Это ж Америка – людей бы тырили. Алпамысова, вместе с семейством и узбеков с Фиксой. Ну а мы, простые рейнджеры, всех спасли. И в конце шериф Нуртазов, ляпнув что-нибудь строгое: «Сау бол, балапан!» («Хаста ля виста!» – по-ихнему), выстрелит в башку главному «инопланетяну» из табельного кольта. Бэмц! – и зеленые мозги на пол экрана.
Это у них, за бугром. У нас же в степи тишина и умиротворение. Пастораль, ети ее в качель. Даже обидно слегка.
Я выбрал позицию для засады на чердаке дома. Нашел там же старый полушубок, постелил его возле входа и удобно на нем устроился.
С высоты крыши я отлично контролировал большую часть территории двора и вход в овчарню, сам при этом оставаясь незамеченным. Не стоит упускать такое достоинство позиции, как возможность незаметно закемарить, чем я и воспользовался. Нет, я не спал. Какой может быть сон в такой обстановке: чердак, засада, инопланетяне с комарами? Так, слегка подремывал, периодически встряхиваясь, бдительно оглядывал двор, и снова прикрывал глаза, задумавшись о… хр-р…
Наступило утро.
Зеленый гад, ворующий овец у бедных крестьян, остался не пойман, овцы остались целы, абаевы расчеты оказались не верны…
— …короче, продинамила тебя Чупакабра! – заявил я утром Нуртазову.
Зевая и почесываясь, я выбрался с чердака и, держа ружье на коленях, сидел на перекладине чердачной лесенки. Шериф ходил внизу. Он уже зашел в дом и взял там бутыль «фанты». Без формы, в гражданке, на сотрудника он не походил совсем. Пацан-пацаном, только на корточки оставалось сесть, для завершения образа.
— Бывает, — хмуро ответил Абай. – Значит, завтра точно повезет.
— Бывает и заяц кобыле вдувает! – грубо высказался подошедший брат. – Ты думаешь, что мы еще одну ночь тут торчать будем? Щас тебе, по всей морде!
— Хохлы!
— Чего «хохлы»?! – меня эта идея тоже не вштырила. – Сутками у тебя здесь сидеть что ли? Не, не пойдет!
Мы сдали оружие и, отказавшись от завтрака, отправились к брату на квартиру. Однако Нуртазов не отставал. Блин, да неужели во всем дерибасе больше не найдется людей, способных держать берданку? Чего он к нам-то прицепился? Деньги, однако, не предлагал.
— Окей, хохлы, давайте так! – наконец предложил он что-то стоящее. – Партию в «Контру»! Я, против вас двоих! Выигрываю – дежурим еще ночь. Проигрываю – ставлю вам ящик пива! Идет?
— У вас еще и игровуха в деревне есть? – искренне удивился я.
— Ну п…ц! – обиделся Абай.
— Идите нафиг со своей «Контрой»! – высказался брат. – Ты этот ящик будешь ставить, как долг возвращать – пока с кирпичом не приду.
— Э! Отвечаю! Сегодня же будет!
— А что? – я пораскинул мозгами. – Воскресенье, выходной день. Ящик пива – о, как нужен!
Нет, не верил я, что какой-то провинциальный криминалист может лучше меня в «Контру» хлестаться.
— Старый Хохол, согласен? – Нуртазову оставалось только брата на это дело подписать.
— На кой хрен оно мне надо?
— ПИВО на кой хрен??? – удивились мы с Абаем.
— Не, — уточнил тот. – С вами, щеглами, в компьютер играть.
— Ну что тебе, ящик пива лишний? – халява же, халява! Брат, соглашайся!
Он вздохнул трагически, потом махнул рукой:
— Хрен с вами!
— О! По рукам! – обрадовался Нуртазов. – Значит, договорились: проигрываю – пиво, выигрываю – караулим!
— Ты точно уверен, что пиво выиграем? – строго посмотрел на меня брат. – Если еще одну ночь в этом е…ном сене просижу – вешайся! Удавлю по-братски.
— Все под контролем. Абаю-бабаю хедшотов накидаю! – невольно срифмовал я.
— Ну-ну, Хохол-мохол! — оскалился Нуртазов. – В двенадцать в игровухе.
 
*********
 
Знаете ли вы казахскую ночь? О, вы не знаете казахской ночи! С середины неба глядит робкий серпик луны, а яркие звезды стыдливо прикрываются редкими невидимыми в ночи облачками. Эти облака лениво гонит вдаль всемогущий степной ветер. Подобно древнему хану, бурно и неудержимо торжествует он над землей в ненастное время, сейчас же – ленив и великодушен, тихо шевелит листву косматых тополей, невидимых во мраке. С собою ветер несет запах благоухающей травы, простора, свободы, тот непередаваемый дух степей. Вдыхая терпкий аромат полыни, на ум приходят старые легенды: «…Молви ему мои слова, пой ему песни половецкие. Если же не захочет тебя слушать, дай ему понюхать зелье, именем емшан.»
Твою же мать! Ну с чего я решил, что лучше всех в «Контру» играю?! Селезень тупой!
И что на меня нашло? Всегда скромный, осторожный как удав, мудрый как джедай, тихий как спящий алкоголик, раз в тысячу лет решил выпендриться и тут – на тебе!
Нуртазов расстрелял нас как коммунистов. Не знаю, как младший лейтенант на самом деле стреляет из «Калашникова», но в виртуальности это был монстр. Иногда я просто не успевал понять откуда пуля прилетела. Брат вообще стрелялки не уважает, он стратег по жизни, и с моей гибелью раунд однозначно заканчивался победой Нуртазова. Плакал, плакал ящик пива.
Абай заехал за нами вечером. На танке. Судя по звуку и по тому, как дрожала земля. Оказалось — нет, на мотоцикле. Старый трофейный BMW R12 с неаккуратно заделанными следами советских пуль… шутка, всего лишь Урал М62. Очень старый «motocyclette» выпускавшийся, как следует из названия с шестьдесят второго года по шестьдесят шестой кажется. Но до сих пор на ходу, а это внушало уважение к рукам владельца.
Это в гости к Алпамысову заехал знакомый шал(10) на мотоцикле, старики засели за дастархан, а Абай взял погонять агрегат.
Мы купили вскладчину пива и решили вспомнить молодость — поехали газовать в степь. Шериф похвастался, что собирается со следующей зарплаты приобретать спортбайк, например – «Suzuki Katana».
— На кой тебе? Сперва долг верни! – одновременно сказали мы с братом.
— Зачем человеку мотоцикл?! — и мы втроем принялись обсуждать достоинства и недостатки импортных моторов. Гоняя на стареньком Урале, м-да.
 Дурковали пока не стемнело и пиво не кончилось. Тогда я предложил поехать по бабам, и Нуртазов опомнился:
— Бабы завтра, сперва дело.
На ферму приехали уже в полной темноте. Народ спал, кроме хозяина с другом. Старики все еще квасили. Мы зашли в дом, поздоровались, закусили, взяли ружья с патронами и расползлись по номерам. Пардон, по местам.
Я залег там же где и вчера, но через пару часов на чердак залез брательник, злой как собака, дал пендаля и оккупировал позицю, точнее тулупчик. Мотивировал: «Играть, б…, не умеешь. Хоть посплю нормально!» Зря я днем хвастался.
Так и пришлось сидеть, уставившись в чердачную дверь, и клюя носом. Как я ни возился, устроиться удобно не получалось. Наконец, более или менее приспособился. Но по закону подлости – сон пропал. Еще пару часов я просидел как дурак, с наушниками в ухе, слушая рэп с братова телефона, но даже это долбаное бормотание не помогало уснуть. Часа в четыре утра, посадив брату батарейки я, наконец, начал не спеша проваливаться в приятную дрему, как вдруг, словно что-то ужалило меня, и глаза открылись сами собой. Рефлекс, не рефлекс? Чувство какое, седьмое – пятое? Или я что-то заметил? Сам не понял.
Затихнув, как мышь под веником и сжав ружье, я принялся глядеть в темноту. Нет, примерещилось. Паранойя обострилась. Бывает, периодически… принялся я себя успокаивать, и тут – вот оно!
Не паранойя! Черная, нескладная тень, мелькнула на светлой стене сарая. ОНО! Нервная дрожь поднялась от скрюченных ног, снизу вверх до самой макушки и тряхнула так, что чуть оружие не вывалилось. И сразу же отпустила, оставив нормальный, здоровый адреналин. «Да что же это! – подумал я. – Может, кто из рабочих пошел до ветра?!» Но нет, нечего здесь делать рабочим в такое время, да и сортир в другой стороне. Хотя мало ли?
Фигура возникла теперь на освещенном тусклой лампочкой пятаке у овчарни. «Мамочки… точно не человек!» Слишком длинны были руки твари, сутула спина, и двигалось она с силой, мощью, словно хищный зверь, но никак не по-человечески. «Обезьяна!» — вспыхнуло в мозгу. Но существо, подкравшееся к двери, вполне человеческим жестом подняло руку, убрало задвижку и как человек спокойно вошло внутрь.
Сейчас же до меня долетел слитый в едином порыве, обреченный вздох. Овцы. Его увидели. Бедные животные разом вздохнули так отчаянно и безнадежно, что слышно было даже мне на чердаке. Или мне так показалось и это просто скрипнула дверь? Но нет, тогда бы сейчас, увидев хищника поднялась хоть какая-то суета, блеяние. А здесь – тишина. Безмолвие… Молчанье ягнят.
Мой карман зарычал и задергался! «Еп-понабогадушумать!!!» От неожиданности я чуть не выпрыгнул вниз и не завопил в голос.
«Сотовый!» Трясущейся рукой я залез в карман и посмотрел вызов: «Нуртазов, п…рас, звонит!»
— Хохол! Видел?!!! – страшным шепотом захрипела трубка. – Он зашел, видел? Хохол, слышишь?!!
«Блин! Да чего ж я киваю-то?»
— Слышу, б…!
— Сейчас, как выйдет…
— Что такое? – спросонья заворочался брат.
— Тихо. Он пришел! В сарае сидит, с овцами, — я забыл слово «овчарня» от волнения.
— Кто пришел? Куда?
Дверь овчарни открылась. Я бросил телефон и навел на проем ружье. Брат сразу перестал бормотать – понял, по моей физиономии, что я совсем не шучу – начал искать свое.
Существо вышло. Я так и не мог его хорошо разглядеть – темно, да и зрение не идеальное. Но спина твари и плечи словно распухли, их увенчивал странный белый ком. «Барана тащит! — догадался я. – Блин! Стрелять, нет?» В последний момент озарила идиотская мысль: «Вдруг все же человек?!» Ружье замерло.
ТАХ! ТАХ! ТАХ! ТАХ! ТАХ! – загремели выстрелы с крыши амбара. Это Нуртазов открыл огонь из табельного. Попадал или нет неизвестно, но стрелял он до железки. При первых же выстрелах существо взвыло и подпрыгнуло от страха метра на полтора в воздух. Это с бараном на плечах! Голос у твари был противный, скрежещущий, как рвущийся метал. Бросив тушу жертвы, существо кинулось в темноту, прочь от овчарни.
На его беду облака сейчас не скрывали месяц, и было хоть как-то видно, куда стрелять. Страх исчез, и поймав стволами силуэт, я нажал на курки. Грохнуло, приклад с силой стукнул в плечо – стрелял я почти навскидку. Руки, конечно, тряслись, но дробовик – не СВД, много ума не надо, с тридцати метров картечью любой дурак попадет. Так и вышло – мой дуплет накрыл тварь. Она упала на землю, но тут же резво вскочила на четыре точки и в таком положении побежала прочь.
Воздух над моим ухом разорвал грохот – брат нашел свое ружье. Он тоже попал – тварь дернулась, взвыла, но прыти не убавила. С воем перевалила через забор и торопливо поковыляла в степь.
Почти оглохшие от выстрелов мы с братом слетели вниз по леснице. Ноги мои все же малость затекли, я оступился и полетел на землю. На счастье спуститься успел уже достаточно, и не расшибся. Тут же вскочил, не замечая боли. Брат перепрыгнул через меня и стоя на земле, принялся, матерясь, перезаряжать ружье. Абай лихо спрыгнул с самой крыши амбара (я бы так убился!), подбежал к штакетнику и принялся палить через него в степь.
— Уходит, с…ка! Раненый, но уходит!
К тому времени и я был у штакетника, но вспомнил, что оба ствола пусты и тоже выматерился. Пока еще можно разглядеть темное пятно, но зверюга уходила.
За нашими спинами грозно рыкнул мотор. «Мотоцикл!» — вспомнил я.
— Хохол! Давай! – крикнул Нуртазов. Я понял, что хотел сделать Абай.
В деревнях никто никогда не делает прочных заборов. За исключением вовсе уж отморожен… пардон, очень богатых людей. Ну тем есть что терять, они и каменные заборы возводят и как только не изощряются. Нормальному же хозяину эти выкрутасы нафиг не сдались, и забор обозначает границы территории — скотину не пускает. Особо крепить штакет смысла нету – если кто захочет, он и через каменный забор перелезет, как наш ночной гость. Поэтому мы с Нуртазовым потянули вверх секцию штакетника, сняв ее со столбов, и бросили на землю – она крепилась к столбам двумя проволочными кольцами. Через мгновение по ней прокатились колеса мотоцикла.
— Быстрее, е…ть! – крикнул нам брат, притормозив за лежащей секцией. Время мы не теряли — Абай занял место за спиной водителя, а я в пассажирской коляске. Брат газанул, и Урал торжествующе взревев, рванулся вперед.
В доме, оставшемся за спиной, зажигали свет, хлопали дверьми и суетились разбуженные хозяева. Но двор быстро остался позади. Мотоцикл вынес нас в ночную степь.
Как ни быстр и живуч был ночной пришелец, мотоцикл оказался быстрее. Мощная ураловская фара помогла заметить вдалеке резво бегущую фигуру.
— Вон он! – заорали мы, все трое разом.
Брат матерясь, гнал мотоцикл на пределе скорости, люльку болтало так, что я боялся вылететь, а не то, что целиться. «Б…ь!!! – вспомнились мне компьютерные игрульки. — Как это все красиво и легко смотрится на мониторе! Скорость под двести, да по камням, да с пулемета по врагам, да еще… Ай!» Особо мощный толчок вытряхнул из головы даже левые мысли. Ветер бил в глаза. Я вспомнил, что ружье так и не заряжено. Все что я успел до посадки в мотоцикл — это вытащить патроны. Пришлось лезть в карман за запасными.
В это же время энтузиаст Абай открыл огонь из пистолета, под рев мотора, на полном ходу. Вряд ли попал хоть раз, но ругань брата стала просто чудовищной: а кому понравится, когда над ухом долбят из «Макарова»?
Мелькающий в луче света пришелец не приближался. Нас разделало метров полсотни, может больше. Но к существу словно силы возвращались, оно уже неслось не хромая. Расстояние не уменьшалось.
— Да когда ты сдохнешь, читер е…ный!!! – орал Абай. Патроны у него закончились, а сидя на заднем сиденье на несущемся без дороги мотоцикле пистолет перезарядить невозможно. Мне проще – достаточно упереться ногами в стенки коляски, и руки свободны. Рассыпав три или четыре патрона, ружье, наконец, было заряжено. Рычаг встал на место, закрепив стволы.
Мат брата приобрел более конструктивный характер – если впереди колок, то существо без труда от нас там оторвется. А колки должны были бы уже показаться. Зверь не дурак, он туда и бежит.
— Стреляй, Хохол! – торопил меня Нуртазов. «Говорить легко!» – подумал я, безнадежно пытаясь прицелиться.
БАХ! – и мимо. Нет, при такой тряске шансов мало. «Больше дури – меньше ям!» — не работает сегодня пословица.
На очередной кочке тряхнуло так, что приклад съездил мне по уху. Мотоцикл вильнул и словно прибавил ходу.
— Мент е…нулся!!! – сквозь рев движка и ветер, крикнул мне брат.
Вот от чего скорости прибавило!
— Мента не жалко, Абая жалко! – крикнул я в ответ. Типа, еще и шутить пытаюсь.
— Стреляй, еб…!
Неожиданно впереди показалась словно бы темная высокая стена. «Лес!» — я понял спустя секунду. Пока еще было время, вновь сделал попытку прицелиться… Выстрел!
Мне казалось, что промахнулся, потому что явно стрелял ниже, однако бегущая тварь, споткнулась и полетела на землю. Мы с братом дружно заорали: если сейчас он попадет под колеса – трындец! Перевернемся нафиг! На такой скорости костей не соберем!
Сбавляя скорость, брат одновременно попытался объехать тушу. Ему это почти удалось – по твари ударило только колесо люльки. Я почувствовал, что взлетаю. От удара коляску подняло в воздух – метров пять мотоцикл ехал почти боком, а я — с ружьем, дерьмом и сапогами, без малого центнер живого веса – вместе с коляской, вереща, висел в воздухе. Наконец мотоцикл принял естественное положение – бубух! – и брату удалось нормально  затормозить.
Я просто в ужасе выпрыгнул из адской коляски на твердую землю. Господи, поседею после такой поездки! Брат последовал моему примеру – соскочил не глуша мотор.
С той стороны, где лежала тварь, донесся то ли хрип, то ли писк…
— Б…дь, да когда ж ты сдохнешь! – брат сорвал с плеча ружье и крикнул мне: — Посвети!
Я  вынул из кармана кителя небольшой китайский фонарик. Компактный, но дальнобойный, навороченный знакомым умельцем. Луч выхватил серый шевелящийся холмик.
— Хана тебе! – крикнул брат, целясь.
— Не надо! – раздался слабый человеческий голос.
Мы сперва не поняли откуда звучат слова, а когда поняли — мороз пошел по коже: «Человека замочили!!!» Фонарик выпал у меня из рук, а брат с трудом удержал ружье. Потом конечно, дошло…
Брат крикнул существу:
— Замри! Стрелять буду! – одной рукой держа двустволку на ремне, как автомат, а второй доставая свой фонарь. Я в это время лихорадочно перезаряжал дробовик. Освободив камеры стволов от гильз, полез в карман. Остался последний патрон – мы же не на войну собирались. Им я зарядил один ствол.
Лучи наших фонарей перекрестились на «пришельце». Бесформенная жалкая тушка шевелилась, постепенно оживая.
— Вставай, п…рюга! Руки на виду держи! – скомандовал брат.
— Не стреляйте… — теперь мы могли нормально рассмотреть инопланетянина. Похож на человека, высокого роста, голый, залитый кровью. Цвет крови в свете фонарей разглядеть сложно… а не, красная. Руки и тело опутаны узлами твердых даже на вид мышц. Пальцы на руках тонкие, вытянутые. Руки длинные, когда он поднял их вверх, стал похож на грубое огородное пугало. И смешно и страшно одновременно. Вру, совсем не смешно. Под кожей у существа перекатывались какие-то шарики, что-то похрустывало.
Лицо у существа было человеческим. Более того – знакомым. Фикса. Очень сильно изменился физически, но рожа – его.
— Это Фикса. Алпамысовский рабочий, — представил я его брату.
— П…дец у него рабочие офигевшие! Ты кто такой, мать твою?!
— Фикса звать! На улица вышел, посмотреть как овцы, а вы — стрелять! Испугался, побежал…
— …выдержал несколько попаданий «нулевки» и девятимиллиметровых пуль, барана хотел с собой взять, чтоб не скучно было, мотоцикл чуть не обогнал, потому что спринтер по жизни. И вообще, ты эксгибиционист, и ночные прогулки голяком — любимое занятие! Не прокатило.
Фикса долго молчал. За это время он значительно уменьшился в росте, руки укоротились и пальцы на них стали более короткими, человеческими. Вообще, глядя на него казалось, что он приходит в себя, восстанавливает силы.
— Жезтырнак.
— Чего?
— Я жезтырнак. Не знай таких? Вот, — он вытянул руки вперед. В свете фонаря видно было, что его мощные  пальцы не имеют средних и концевых фаланг, а заканчиваются острыми и твердыми на вид штырями. Прямыми, как стилеты. Одинаковыми по цвету со смуглой кожей. Он пошевелил пальцами – стало заметно, что только дистальные фаланги деформированы, в остальном же рука вполне обычная. — По-русски «медный коготь» значит.
— А зубы? – спросил я.
— Зубы?
— Зубы, говорю, покажи!
Фикса послушно оскалился. Нет, кусальник в порядке. То есть, зубы как были уродскими, так и остались, никаких изменений не произошло.
— Зубы на войне потерял, — сказал он.
— На какой войне?! – удивились мы.
— Отечественный которая. Жезтырнак долго живет. Много помнит.
— Еще скажи — с немцами воевал.
Ситуация в целом бредовая. Стоим ночью в степи, а голый мужик с когтями, в которого только что стреляли и мотоциклом переехали, рассказывает нам, что воевал в Великой отечественной войне…
— Чего ж ты спалился-то? – спросил брат.
Фикса почесал лицо – рука полностью человеческая, только без ногтей.
— Вы вчера уходили – на весь двор орали, что не придете.
— Ты не понял, нафига было вообще овец воровать? Жрать так хотел?
— Баба рожает. Много еды надо, долго кормить, — при этих словах, не знаю как брат, а я испугался. Что у него там за баба, которой СТОЛЬКО мяса надо? Гуманоид ли вообще? – У всех понемногу воровал – незаметно. Хоть слухи идет, все волка ждут. Жезтырнака – нет.
Брат если и испугался, то виду не подал:
— Абай тебя как на калькуляторе вычислил.
Фикса пожал плечами – чего уж теперь, мол?
— Отпустите меня, жигиттер. Совсем уйдем, другое место. Я же не людей убивал!
— Фиг! С нами пойдешь!
— Куда? Зачем?
— Ментам сдадим. Первый в мире инопланетянин.
— Я не инопланетянин!
— Ага. Обычный мужик, с когтями вместо пальцев. Много вас таких?
— Все кто есть уже сюда пришли… – он сказал это без акцента и кивком указал за наши спины.
Я резко обернулся, одновременно с братом. За нами… никого не было!
Страшный удар в спину сбил меня с ног. Я улетел в заросли полыни и бурьяна, выронив к чертям ружье и фонарик. Зная, что это был бросок опаснейшего существа с острыми когтями, я завопил как резаный. Страшно! Вслепую принялся отмахиваться и брыкаться.
Над головой два раза ударило братово ружье. Жесткая рука, твердая, словно птичья лапа, вцепилась мне в плечо. Я завопил еще отчаяннее, но потом понял, что это брат. Рывком за китель он помог подняться на ноги:
— Живой? – получив неуверенно-утвердительный ответ, он выругался и скомандовал: — На мопед и двигаем отсюда!
— А где?..
— Тебя свалил и в лес чесанул. Шевелись давай!
Глупо было продолжать стоять в темноте возле леса, в котором прятался жезтырнак. Нафиг! Нафиг этих инопланетян, или кто он там! Его ведь даже пули не берут.
Брат развернул мотоцикл и выкрутил газ. Проклятый колок остался за нашими спинами, но я не мог успокоиться и периодически подсвечивал фонариком позади мотоцикла.
Через полкилометра мы встретили хромающего Абая. Нуртазов подвернул ногу, расцарапал лицо и руки, но все равно шел за нами. Упорный дядька. Настоящий полицейский. Но охотник неважный – в засаду собирался а фонарик не взял, светил себе телефоном.
— Что там? Ушел, да? – принялся он задавать вопросы. Однако отвечать на них никому из нас не хотелось. Даже думать об этом не было ни малейшего желания:
— Садись.
Он сел позади. В молчании мы доехали до дома. Оставили мотоцикл, побросали ружья и отправились на квартиру к брату. Сыпавшиеся на нас вопросы алпамысовских, и я, и брат игнорировали. Какой смысл рассказывать – все равно не поверят. А может и стресс накатил, апатия полнейшая.
Хозяев можно понять – с утра на улице пальба, охотники гонят в степь на «Урале», а у овчарни загрызенный баран. Триллер целый. Абай, конечно, пояснил родне – так и так мол, под утро пришел… что-то типа обезьяны… обстреляли. Сели на мотоцикл, поехали догонять. «Ну, я по дороге свалился. Не знаю, Хохлы за ним гнались, у леса стали. Чего-то стояли, потом стрельнули два раза и назад поехали. Теперь молчат!»
Да ну их всех! Еще погоняло прилепят – агент Малдар. Это на иностранном языке благородно звучит, а на казахском как раз наоборот, препохабнейше (11). В таком пасмурном состоянии, я нагло взял у хозяина две бутылки водки – у него целый ящик в дверях стоял, не обеднеет. Вроде как компенсация за моральный ущерб. А где мы еще в пять утра водки возьмем? Стресс снять, радиацию из организма вывести и все такое.
Попрощались и ушли.
 
*********
 
Через час, только мы пропустили по первой (бутылке), на квартиру пришел Нуртазов. Хороший он, все же, человек. Далеко пойдет по ментовской линии. Во-первых, настырный. Во-вторых, к людям подход знает – еще три пузыря принес. В-третьих, ну… жезтырнака этого он таки вычислил – куда придет, когда придет. Рассказали мы ему все что было. Поверил, но расстроился. Живого жезтырнака хотел посмотреть, видите ли… придурок.
Нажрались мы тогда в дрова. Брат, еще в субботу, как комиссию свою провожал, отгул взял на понедельник, пришлось звонить и уточнять, что по вторник включительно. Абай тупо забил работу – не в городе, менту проще.
Пока брательник храпел, мы с Нуртазовым днем, когда очнулись, сходили к Алпамысову. Перекусить чего-нибудь взять. Не на магазин же тратится? Халява. Ну, мы ж «инопланетяна» отвадили. Хоть и не насмерть, но вряд ли он еще появится. В дом я заходить не стал, сослался на плохое самочувствие: дескать, похмелье, снаружи постою, подышу. Тут же вышел их гость, дед Зиятбек (тот, что на мотоцикле приехал), курить, якобы. И начал – как, да что?
— А никак! – говорю. – Видели этого, на обезьяну похож. Может, снежный человек.
— Абай говорит, возле леса стояли?
— Да так, постояли, посмотрели на этот лес, пальнули в кусты пару раз, да назад поехали.
Тут и хозяин, сам Алпамысов, вышел. Начал в дом звать. Блин! Не хочу, опять начнут… Но отказываться неудобно, поэтому зашел. Сели за стол, посидели, выпили, поговорили о том, о сем. Минут через пятнадцать хозяин – оп! – деликатно всех дам и ребятишек из гостиной попросил. Остались только я, Абай, дед-мотоциклист и сам хозяин.
Оказывается, Абай пробалаболил уже, что мы за жезтырнаком гонялись. Вот пиз… болтун!
Пришлось рассказывать, что да как. Но старики, это не молодежь – поняли, что не брешу, смеяться не стали. Постепенно разговорились, начали легенды всякие, сказки про этих жезтырнаков вспоминать. Известное в фольклоре существо, как выяснилось. Не «инопланетян», а вовсе даже «землян».(12)
Обошлось, я думал, будет хуже. Посидели хорошо, так что брат у себя успел проспаться, и начал на телефон бомбить: «Куда это вы потерялись?»
Попрощались с  Апамысовыми. Пьяненьких стариков просил не рассказывать никому про этого жезтырнака чертова. Я-то уеду, а брату здесь жить. Да и к чему подобная слава? Обещали молчать. Хотя все равно проболтаются ведь…
Нагруженные домашними колбасами и еще пятью бутылками огненной воды мы с Нуртазовым двинулись в обратный путь.
— А ты знаешь, — ляпнул он по дороге. – Ведь Фикса пропал. Вещи его и документы с деньгами как лежали, так и лежат! А сам исчез.
Ага. Это я ему говорил, что Фикса и есть жезтырнак, старикам вроде нет.
— Может вы его и грохнули там, в лесу, а труп зарыли? Эй, Хохол, ты чего?!!
Вот эта вот шутка чуть для Абая не стала последней – я здорово психанул! Его счастье, что мент даже хромой быстро бегает.
Помирились только когда я успокоился.
 
*********
 
На следующую ночь к Алпамысову пришел Фикса. За документами, как оказалось. Да, нынче даже мифическому существу без документов – никак.
Алпамыс чуть не обос… очень испугался! Нуртазов проболтался ему, кто на самом деле пропавший работник. Я уже упоминал, что он много болтает?
Хозяин начал через дверь орать Фиксе, дескать: «Убирайся! Все дела…» Даже молится начал с перепугу. А жезтырнак у него и спрашивает спокойно: «Ты документы мои куда дел?»
Тот ему в ответ: «Дома!»
«Выброси их мне, и я уйду!»
Трясущимися руками Алпамыс приоткрыл дверь, швырнул на улицу потертый бумажник Фиксы, с паспортом и другими бумагами, и тут же захлопнул дверь обратно. «Говорил тебе, надо было их на улице положить! Сам бы забрал!» — прошептал ему дед Зиятбек, стоящий рядом, с ружьем. «Забыл я!» — покаянно признался хозяин.
«Алпамыс, слышишь меня?» — спросил с улицы жезтырнак.
«Слышу! Что тебе еще?» — крикнул хозяин.
«Тебе эти двое все рассказали? Хотя и так понятно что все… Так вот, знай. Я ухожу, а ты, чтоб все, что они тебе говорили — забыл! И про меня забыл. Понял?»
«Понял! – сказал хозяин. – А ты — чтоб дорогу сюда забыл! Иначе пристрелю, Аллахом клянусь! Придешь еще раз – застрелю и суд меня оправдает, я в верхах всех знаю, а ты – нечисть! За тебя еще и благодарить будут! Понял?»
Ответом ему была тишина. Жезтырнак ушел. Правда, Зиятбек говорил, что ему послышалось из-за двери ехидное: «Да кто тебе поверит…»
До самого утра старики не ложились, караулили с ружьями у двери. А утром обнаружили, что жезтырнак утащил еще одного барана. На прощанье.
 
*********
 
Вот так и закончилась история о том, как загадочный монстр терроризировал жителей поселка N. С той ночи «малдар» пропадать перестали. Жезтырнак и правда ушел.
Я погостил у брата с недельку и отправился домой, в город.
С Абаем еще  раз поругались. Он упрямый, зараза, все трындел, что рано или поздно вновь нападет на след этой твари. Дескать, через свои каналы, то бишь полицию, пробьет, прессу подключит. У него, мол, в столице журналист знакомый есть. Вот этот пункт нам с братом и не понравился. Чуть не подрались.
В итоге оказалось, что Абай не соврал. Журналист есть, и даже статью в газете написал. Ее фрагмент в качестве эпиграфа.
Тогда и я подумал, почему бы тоже эту историю не записать? Все равно ведь никто не поверит.
Истина, она такая.
 
 

1. Примерно: Вы обнаглели? Как вы смели подобное сказать…


2. Примерно: Молчи… говори по-русски!


3. Дед Момун – персонаж повести Ч.Айтматова «Белый Пароход»


4. Рахмет, баурым. (каз) — Спасибо, родной!


5. Мамлей (жарг) – младший лейтенант.


6. Аким — глава местного исполнительного органа власти.


7. Кайда? (каз) – где?


8. Бергель (каз) – Ко мне.


9. Мультуктер.  Болш. (каз) – Ружья. Быстро.


10. Шал (каз) – Дед, старик.


11. Малдар (каз) – Множественное число слова «мал» — животное, скот.


12. Персонаж жезтырнак на самом деле часто встречается в казахских сказках. В современном искусстве существует даже балет «Жезтырнак».