Дом там, где ты

Тема: Самойлова И.М. Дом там, где ты… (исторический приключенческий любовный роман) [email protected] УДК 89 ББК 84(2Рос)6 С17 Самойлова И.М. С17 Дом там, где ты…: Роман. – Улан-Удэ: БЦ «Весть», 2011. – 195 с., ил. ISBN 978-5-9903047-1-0
Убийство и изломанная судьба, месть афериста и поиск истины, любовь и страдания… Всё это вы найдёте в романе «Дом там, где ты…» бурятской писательницы Инги Самойловой. В романе затрагиваются реальные исторические события и личности, культурные нравы и быт жителей Забайкалья начала ХХ века. Сюжет пронизывают мистицизм, необъяснимые явления и тайны…
-1
В вечерних сумерках к вокзалу подкатил извозчик, и из легкой коляски, чуть ли не на ходу, выскочил бородатый мужчина в очках и военной шинели, с громоздким серым чемоданом в руках. Щедро расплатившись с извозчиком, он быстро зашагал к зданию вокзала, но, не доходя, свернул в темный, не освещенный угол. Через несколько минут оттуда вышел совершенно не похожий на него человек – одетый, как денди, высокий молодой мужчина лет тридцати с гладко выбритым лицом, густой черноволосой шевелюрой, карими глазами. В руках он держал черный новенький чемоданчик и саквояж. Легкой свободной походкой мужчина вошел в здание вокзала. Оказавшись внутри, он присел на одну из лавочек и откинулся на спинку. Блуждающим взглядом осмотрелся, сохраняя на губах легкую улыбку, похожую на усмешку, и остался вполне доволен. Все было спокойно вокруг, а это означало, что полиция еще не додумалась искать его здесь. Лишь несколько дам, находящихся поблизости, в присутствии сопровождающих их мужчин, кокетливо, а то и откровенно заинтересовано смотрели в его сторону. Он обаятельно улыбнулся, но его улыбка не была адресована кому-либо конкретно, затем полез в карман пиджака и достал портмоне. Билет на поезд, купленный заранее, был на месте, но молодого человека больше интересовало письмо, которое он вынул. Развернув, он стал читать.
«Алексей! Пишу тебе письмо, но уже не надеюсь, что дождусь ответа. Я должен увидеть тебя, хотя понимаю, что это невозможно. Есть нечто, что ты должен знать. Но писать в письме об этом не могу. Ты должен приехать и сам решить, как тебе поступить, когда все узнаешь. Я слишком стар, годы мои уже не те, и думаю, что когда ты получишь мое письмо, я буду стоять уже на Божьем суде. Можно лишь дивиться, что годы, проведенные на каторге, в суровых условиях Сибири, не подкосили меня раньше. Прошло уж 16 лет, как по моей просьбе мой старший брат забрал тебя к себе, после скорой кончины твоих родителей. Уверен, ты согласишься со мной: мой брат дал тебе гораздо больше, чем смог бы дать тебе я. Ты смог выучиться в университете, стать юристом, побывал в Европе. В какой-то мере тебе дан шанс самому решать свою судьбу. Наблюдая еще в годы твоего детства за твоим нравом, могу лишь сказать — ты будешь всегда идти по тому пути, который ты сам себе избрал. Пишу тебе это, потому что прощаюсь с тобой. Об одном лишь жалею, что не увижу тебя пред смертью. Прощай. Твой дед Андрей»
Мужчина открыл саквояж и, поверх денег, которыми он был набит, положил письмо. Затем небрежно его закрыл и, достав часы из кармана, взглянул на циферблат. Поезд опаздывал. Алексей задумчиво подержал часы в руках. Это была единственная вещь, принадлежащая когда-то его отцу, Петру Черкасову. Золотые часы на цепочке, которые передал Алексею дед шестнадцать лет назад, перед отъездом мальчика из Сибири в далекий Питер. Все это было так давно, еще до того, как он стал мошенником. В этот миг краем глаза мужчина заметил полицейских. Их было двое, и они опрашивали служащего вокзала. В дверях появились еще трое. Некоторых из них он узнал. Стараясь не привлекать внимание, молодой человек поднялся и присоединился к проходящей мимо даме, которая некоторое время назад кокетливо посматривала в его сторону.
— Мы, кажется, знакомы, сударыня, – произнес он приятным завораживающим голосом, беря ее под локоток и неторопливо провожая к выходу на перрон; и, не давая опомниться, продолжил: — Я видел вас в Париже на Елисейских полях. Или нет, это было в Швейцарии! 121212
— Возможно, мне приходилось там бывать, – ответила дама кокетливо, относясь к его действиям, как к флирту. – Но вас я не помню.
— Профессор Ляпишев Александр Александрович. Занимаюсь антропологией, – представился он незамедлительно.
— Вы не похожи на профессора, — дама весело рассмеялась, отчего на ее белом лице, на щечках появились симпатичные ямочки. — Хотя что-то в вашем взгляде есть — странное, безумное, свойственное одержимым наукой! Мадам Крафт, – представилась дама и протянула Алексею ручку, затянутую в перчатку.
Он с благоговением поцеловал ее. Они вышли на перрон.
— Вы путешествуете одна? – спросил он, продолжая разговор как ни в чем не бывало.
— Нет, с мужем, — ответила дама. – А вот и он.
К ним подошел невысокий седовласый мужчина. Он вопросительно посмотрел на Алексея, стоящего рядом с его женой.
— Mon cher[1], познакомьтесь, это мой старый знакомый, профессор антропологии Ляпишев Александр Александрович. Мы познакомились в Швейцарии у моей тети Эльзы.
Мужчину не удовлетворил ответ, но он предпочел поверить супруге.
— Мой муж — Франц Вульфович Крафт, мировой судья. Мужчины поприветствовали друг друга. Дама взяла мужа под руку. — Что вас задержало, mon cher? — спросила она, меняя тему разговора, и муж охотно ее поддержал.
— Полиция. Как я понял, ищут вора. Помните, я читал вам статьи в газетах, где рассказывалось об отъявленном мошеннике, появляющемся то в одном, то в другом городе. Я уверен, что он посетил и этот город.
Дама ахнула, но шум подъезжающего поезда не позволил какое-то время говорить. Паровоз пыхтел, свистел, обдавал перрон паром. В этот момент в их сторону направились полицейские. Взгляд Алексея на мгновение стал напряженным, затем он с улыбкой обратился к своим собеседникам:
— Аферист? Об аферистах говорят, что они носят необычные одежды какой-нибудь индостанской или монгольской армии и обладают помпезными именами. Они говорят на всех языках, утверждают, что знакомы со всеми князьями и великими людьми, уверяют, что служили во всех армиях и учились во всех университетах. Они придумывают лотереи и особые налоги, союзы государств и фабрики; и хотя у них в кармане нет и десяти золотых, шепчут каждому, что знают секрет приготовления золота. При жадном обществе они показывают новые фокусы, таинственно маскируются масонами и розенкрейцерами, представляются знатоками химической кухни и трудов Теофраста. У сладострастного повелителя они готовы быть энергичными ростовщиками и фальшивомонетчиками, сводниками и сватами с богатыми связями, у воинственного князя — шпионами, у покровителя искусства и наук — философами и рифмоплетами. Суеверных подкупают составлением гороскопов, доверчивых — проектами, игроков — краплеными картами, наивных — светской элегантностью. И все это под покровом необычайности и тайны — неразгаданной и, благодаря этому, вдвойне интересной.
Выслушав как зачарованные его длительный монолог, супруги Крафт, вначале дама, затем ее муж, зааплодировали Алексею.
— Браво, господин Ляпишев! У вас неоспоримо актерский талант! Алексей скромно поклонился.
— Ну что вы, я лишь процитировал своего знакомого господина Цвейга[2].
— Надо отдать должное этим небескорыстным, но примечательным людям – мошенникам, – произнесла мадам Крафт. — Они обладают изобретательным умом, артистическими данными, хорошей реакцией, находчивостью и прочими незаурядными качествами. Фантазия и смекалка их неистощимы.
— Что вы говорите, ma chère[3]! – возмутился судья. – Преступник, он и есть преступник. И ничего романтичного, уж поверьте, в этом нет!
В это время полицейские уже приблизились к ним. Среди них был один из тех, кого провел недавно Алексей. Он не узнал афериста. Зато офицер признал судью и его жену и поприветствовал их.
— Прошу прощения, господин офицер, – обратился к нему Алексей, – господин Крафт нам сообщил, что вы ищете мошенника. Это правда? Тот кинул взгляд на Крафта, затем дал сигнал полицейским продолжить осмотр и сказал:
— Это конфиденциальная информация, господа.
— Ну что вы, господин офицер, – произнесла госпожа Крафт ласковым, слегка кокетливым голосом. — Скажите, что же натворил этот мошенник?
Тот опять взглянул на судью, затем нехотя ответил:
— Мошенник взял напрокат форму капитана и организовал захват казначейства. Этот аферист приказал случайно остановленным на улице незнакомым четырем полицейским и унтеру арестовать градоначальника и казначея, после чего без всякого сопротивления в одиночку конфисковал городскую казну. Причём, все его распоряжения и солдаты, и сам градоначальник выполняли беспрекословно. Забрав деньги и приказав солдатам оставаться на своих местах в течение получаса, мошенник уехал на вокзал. Здесь-то мы его и ищем[4].
— Неслыханная наглость! — возмутился Алексей. – И что же, теперь поезд будет задержан и не отправится вовремя?
— Нет, почему же. Полиция проследует по вагонам с осмотром. Но я прослежу, чтобы вас не беспокоили, господа. С вашего разрешения. Офицер поклонился, и направился дальше.
— Ну что же, давайте садиться в вагон. Мы приглашаем вас в свое купе, профессор. Правда, mon cher ami[5]? – предложила госпожа Крафт. Мужчины с ней безмолвно согласились.
Взбираясь на ступеньку вагона, Алексей оглянулся, на его губах на мгновение вспыхнула лукавая, озорная улыбка, затем он прошел внутрь следом за Крафтами, ставшими по счастливой случайности его попутчиками.
-2-
Вагон мерно стучал колесами, увозя Алексея все дальше – в глубь необъятной Российской империи. Крафты высадились остановку назад, а он продолжил свой путь. Он затянул шторки на окне и, удобно расположившись на сиденье, надвинул шляпу на глаза. Путь предстоял неблизкий – можно, да и нужно было отдохнуть после нескольких недель недосыпания и внутреннего напряжения. Сам того не заметив, Алексей забылся глубоким сном…
…Июнь. Погода стояла жаркая. Еще недавно несколько дней подряд лил дождь, а сейчас растительность не только повяла, но и погорела. А что оказалось целехоньким – доканчивали «кобылки», то есть саранча, которой в городе и на его окраинах была тьма тьмущая. Вот и сейчас, «кобылки» шарахались в разные стороны, встревоженные прошедшей мимо молодой супружеской парой и их четырехлетним мальчуганом, и прятались в редкую траву, прораставшую на площади, где располагались Гостиные ряды. Взрослым явно не было никакого дела до длинноногих прыгунов – они были встревожены, молчали, а молодая женщина – красавица-метиска сжимала мужу руку. В отличие от родителей, мальчуган увлеченно поглядывал на саранчу и поэтому был весьма рад, когда его опустили на землю и позволили заняться их ловлей. Мальчик так увлекся, что сразу не заметил подошедшего к его родителям мужчину. Лицо ему не запомнилось – оно было скрыто широкополой шляпой, запомнился лишь темный силуэт и кольцо с большим камнем, который, попадая в свет, давал отблеск. Отец и мужчина разговаривали на повышенных тонах – отец был возмущен и взбешен, мужчина же цедил резкие фразы сквозь зубы, в которых держал дымящуюся сигару. Забыв о саранче, мальчик стоял и смотрел на них. Мужчины кинулись друг на друга, но между ними оказалась его мать, которая не позволила мужу вступить в драку. Отец подхватил сына на руки и зашагал прочь, а мать торопливо пошла рядом. Мальчик оглянулся в сторону «темного» человека. Тот смотрел им вслед. К нему подошел еще один, неряшливо одетый, помятый, они перекинулись парой фраз и по тому, как двигались их губы, мальчику показалось, будто он услышал угрозу:
— Пора приводить в действие наш план.
— А что с ним? Он стал опасен.
— С ним надо покончить…
…Алексей встрепенулся, резко проснувшись. Поезд тряхнуло, он остановился на какой-то станции. Алексей провел рукой по взмокшему лицу и глубоко вздохнул. Давно его не преследовали кошмары, с тех пор как дед отправил его к своему брату в столицу. До этого тревожные темные сны беспокоили его почти каждую ночь, начиная с того времени, когда двадцать пять лет назад во время пожара погибли его родители. Алексей не помнил ни как это произошло, ни каким образом он остался жив — ничего. После пожара он вообще не разговаривал три года, пока по счастливой случайности дед не нашел его в приюте для сирот. Тогда Алексею исполнилось семь лет, в Верхнеудинске[6] была суматоха по поводу приезда цесаревича, все готовились к встрече. В тот день и приехал дед. Единственный родной человек, который у него остался. Приют находился недалеко от того места, где была построена триумфальная арка в честь приезда цесаревича. Народ шумел, гудел, радуясь встрече с наследником царского престола, играла музыка. Не удалось удержать в приюте и детей. Особенно Алексея, которого заперли в наказание за то, что он опять убегал в город и где-то долго бродил. Им было вовсе невдомек, что ребенок тайком 44 пробирается к Троицко-кладбищенской церкви и бродит среди могил. Искал он там могилы своих родителей. Мальчик не отличался покладистым характером, хоть и не произносил ни слова, но все же своими поступками он доставлял уйму хлопот воспитателям. Когда же прибыл цесаревич, его и вовсе заперли в одной из комнат приюта. Проявив чудеса акробатики, он вылез в открытую форточку. Затем долго бродил среди толпы. У кого-то легко стянул кошелек – этому его научили уличные мальчишки. Следующий же прохожий просто поймал его за руку. Алексей и сейчас хорошо помнил, как испуганно вскинул глаза вверх и увидел бородатого пожилого мужчину, который крепко держал его за руку с украденным кошельком, затем потянул его к себе. Рукав рубашки скатился вниз к локтю, и старик заметил на руке мальчишки шрам. В одно мгновение старик изменился в лице, кинул растерянный взгляд на мальчугана, затем снова на руку. Алексей вырвался и бросился бежать. Он слышал, как старик окликнул его, кинувшись следом, но не смог его догнать.
Старик нашел его через несколько дней в приюте. Поначалу мальчишка растерялся – неминуемо последует наказание за то, что он воровал. Но воспитательница подошла к нему с радостной улыбкой и, присев перед ним на корточки, взяла за руку.
— Посмотри, это приехал твой дедушка, – сказала она, показывая на бородатого мужчину. Алексей от удивления округлил глаза.
— Ну, здравствуй, Алешка, – вымолвил старик, нервно сжимая в руках картуз – фуражку с козырьком. Наступила тишина.
— Я оставлю вас, – ласково произнесла женщина и вышла, прикрыв за собой дверь.
Немного помолчав, внимательно смотря на мальчика, старик медленно приблизился к нему. Алексей недоверчиво смотрел на него, ожидая чего-то. Старик присел перед ним на корточки, как некоторое время назад сделала воспитательница, и протянул к Алексею руку, но тот отпрянул от него в сторону. Лицо старика исказила боль. Затем он медленно заговорил:
— Когда тебе исполнилось три года, твои родители привезли тебя ко мне погостить. Мы не усмотрели за тобой. Хотя ты был еще мал, все же умудрился забраться по лестнице на сеновал. Ты упал оттуда прямо на вилы. По счастливой случайности ты ничего себе не повредил, за исключением правой руки. Вилы вспороли тебе кожу на изгибе локтя, оставив глубокий шрам в виде полумесяца.
Они молча смотрели друг на друга. Затем старик взял Алексея за руку, закатал рукав его рубашки, и они оба уставились на шрам. После посмотрели друг другу в глаза. В следующий миг Алеша кинулся к нему на шею. Старик крепко обнял внука, и по его лицу скатилась скупая слеза.
— Деда, – прошептал Алексей тихонько. Старик ослабил объятия и посмотрел на внука. — Ну вот, а говорили, что ты не разговариваешь, – произнес он, улыбаясь…
-3-
Станция, на которую прибыл Алексей, как и многие станции Сибири, ничем особым не примечалась – покрытый досками перрон, водонапорная башня, ряд домиков вдоль перрона и небольшое станционное здание. Алексей спрыгнул с подножки вагона и зажмурился, подставив лицо яркому солнцу. Майский день был теплым, лишь легкий ветерок покачивал молодую листву деревьев. Птички чирикали, прыгая по перрону и выклевывая личинок из потемневших досок. Алексей вздохнул и зашагал по перрону, спугнув бесшабашных птах. Договорившись со станционным смотрителем о повозке с лошадью за хорошую плату, он закурил. Через пять минут появилась повозка, которую тащила лошадь с облезшими боками, управляемая мальчуганом лет двенадцати. Алексей поставил саквояж и чемодан внутрь повозки и вскочил в нее сам. Они тронулись в путь. Все время пути мальчишка искоса разглядывал «столичного» приезжего, но, к счастью, был не болтлив и вопросов не задавал. Путь был недолгим, минут через тридцать Алексей попросил остановиться близ речки и, подкинув мальчугану чаевые, отпустил его. Мальчишка развернул повозку и направился в обратный путь, а Алексей свернул к тропинке в лес. Вскоре он сошел с тропы и углубился в лесной массив. Прошло около шестнадцати лет, все изменилось, а Алексей помнил так, как будто это было вчера. Он вышел на поляну посреди леса и устремился к засохшему дереву. Да, это было то самое приметное дерево, которое он запомнил. Дерево с проклятием, дерево, которое обходили за версту. Все дело в том, что когда-то в этой округе жил шаман. О нем ходило много разговоров, при нем трепетали, держались стороной. Когда же шаман умер, его захоронили на ветвях дерева, которое он сам себе выбрал еще при жизни. Он сам же и наложил проклятие, гласившее, что если кто-то потревожит его «могилу», вскорости умрет. Все бы ничего, про шамана со временем бы забыли, ведь кругом строились русские поселения, но проклятие дало о себе знать. Как рассказывали, случилось следующее. В лесу бродила парочка влюбленных, погода стала портиться, небо заволокли тучи, дул ветер, и молодой человек увлек свою подругу под сень дерева. Девушка, помня о священном месте, со страхом предложила другу уйти, но он лишь рассмеялся и привлек ее к себе. Хлынул дождь, громовые раскаты оглушали. Неожиданно сверкнула яркая молния, разрезав небо, и ударила в дерево. Дерево раскололось. Девушка вскрикнула и попыталась отскочить, но молодой парень, крепко сжимая объятья, повалил ее на землю. Она испуганно взглянула ему в лицо и издала еще более раздирающий вопль: на нее уставились застывшие глаза мертвеца. Рассказывали еще, что девушка с трудом выбралась из цепких объятий умершего любовника, который так ее сжал, что сломал ребра. Она сошла с ума. Алеша помнил сумасшедшую старуху с взлохмаченными седыми волосами, в рваных обносках, которая служила напоминанием о проклятье. Покой шамана больше никто не нарушал. До тех пор, пока десятилетний Леша, спасаясь как-то бегством от заезжего чиновника, который обвинил его в воровстве всего лишь за детское любопытство, спрятался в лесу. Одна опасность сменилась другой – добежав до поляны, он встретился с волком, который погнался за ним. Страх перед опасностью оказался сильнее, чем перед проклятием, и Алеше не осталось ничего другого как забраться на расколотое дерево с останками шамана.
…Кости и истлевшая одежда были на месте, как и должно было быть. В этом Алексей уже убедился, взобравшись на дерево. — Привет, старик.
— Давно не виделись, – произнес он. – Выглядишь отлично. Не против присмотреть за моими деньгами? — спросил он, открывая саквояж и рассовывая часть денег по карманам. Затем захлопнул саквояж, засунул его глубже в расщелину в стволе и завалил сухими ветками и древесной трухой. — Что ж, рад был повидать тебя.
Удовлетворенный тайником, Алексей спустился с дерева. Затем зашагал домой к деду, особо не надеясь, что тот еще не отдал богу душу.
-4-
Селение, в которое прибыл Алексей, состояло из двух улиц, тянувшихся в долине по берегу реки 5-6 верст[7]. Крестьянские усадьбы здесь, как правило, имели жилой дом из сосны и крепкие наземные помещения для скота, амбар для хранения зерна, погреба с надстройкой для хранения скоропортящихся продуктов, небольшую баню. Двор обносился высоким тыном. И все же каждый двор отличался от соседнего, отражая достаток своих хозяев. Алексей быстро дошел до нужной усадьбы и замедлил шаги. Вот он, дом, где прошло его детство. Дом, который отстроил его дед после каторги, дом, где жила его мать до замужества, дом, где он родился, и тот самый дом, который долгие годы снился ему по ночам. «Стоит переступить порог, и я узнаю, что больше у меня не осталось ни одной родной души, — пронеслось у него в голове. — Какого черта я сюда приехал?!» Он посмотрел на дом, затем открыл калитку и вошел. Цепной барбос с лаем кинулся к нему. Алексей не двинулся с места. Всего за шаг до него цепь натянулась, и собака лишь лязгнула зубами. Алексей медленно опустился перед ней на одно колено и заглянул в ее глаза. Через мгновение собака взвизгнула и заскулила.
— Спокойно, приятель. Здесь все свои, – произнес Алексей и, протянув руку ладонью вверх, потрепал собаку за шею. Затем поднялся и, с легкостью преодолев ступеньки крыльца, открыл дверь в дом.
Дом внутри разделялся на три части: передний угол, куть и запечье. В переднем углу стоял стол, над столом в углу помещалась божница, заставленная иконами старинного письма. Перед божницей висели лестовки[8] и «подружники» – четырехугольные подушечки, сшитые из лоскутов, применявшиеся при совершении земных поклонов; к божнице были прикреплены свечи. Вдоль чистых стен стояли широкие деревянные лавки. Недалеко от порога – кровать, покрашенная, с точеными ножками, на которой лежали потники и подушки. Над кроватью под потолком находились полати — настил из досок, на которых спали домочадцы. Обширная глинобитная русская печь находилась в противоположном от кровати углу. На шесте печи был расположен камелек[9] для освещения дома. Полы были тщательно отшорканы и сияли.
Алексей осмотрелся. В доме никого не было, хотя все говорило о том, что в доме живут и живут неплохо, и явно не одинокий старик. Неожиданно сзади раздался шорох, Алексей оглянулся и лишь успел увидеть, как маленькая девчушка лет четырех-пяти в бледно-голубом сарафанчике проскочила за дверь, сверкая пятками. На этот раз он остался действительно один. В доме было тихо, а с печки из горшочков тянуло будоражаще вкусным запахом. Алексей сглотнул слюну, но желудок предательски потребовал еды. Алеша подошел к печи. Хлеб, накрытый полотенцем, был еще горячий и так приятно, душисто дразнил. Он отломил кусок и засунул в рот. Не успел он как следует прожевать, как в дом влетела женщина с вилами в руках.
— Эй! Ты кто такой?! – вскликнула она, держа наготове вилы.
— Я Алексей, внук Андрея Глебова, — спокойно дожевывая хлеб, ответил он. Женщина-крестьянка недоверчиво окинула его взглядом с ног до головы, затем остановилась.
— Ах, батюшки! – воскликнула она и прислонила вилы к стене. – Алексей! Приехали все-таки! Не торопились же вы!
— Когда мой дед… помер? — спросил он сухо, сдержанно.
Женщина удивленно посмотрела на него.
— Да он там, во дворе, на завалинке… — она не успела договорить – Алексей выскочил на улицу.
Свернув за угол дома, он увидел старика, греющегося под лучами солнца. Алексей замер на месте. Так дед жив! Старик повернул седую голову и посмотрел на него. «Шестнадцать лет прошло – дед не узнает меня!» — пронеслось в голове Алексея.
— Алеша! — глаза старика засияли. Внук быстро преодолел расстояние, разделяющее их, и упал на колени перед дедом. Старик опустил морщинистые руки на плечи внука – какое-то время они смотрели друг другу в глаза – затем крепко, порывисто обнялись.
— Алешка! Дожил-таки я! – вымолвил дед Андрей со слезами на глазах.
— Да, на умирающего ты не похож! – в шутку заметил Алексей и добавил: — Я рад видеть тебя, дед!
Старик жестом указал ему сесть рядом.
— Как ты вырос, возмужал! — произнес он с плохо скрываемой гордостью. — Как же ты меня узнал? Шестнадцать лет прошло…
Старик усмехнулся. – Ты похож на своего отца. Но от своей матери, моей дочери, а она была карымка[10], и от бабки-бурятки достались тебе и волос черный, и смуглая кожа, и цвет глаз. – Старик помолчал. – Любил я очень свою Соелму – славную жизнь мы с ней прожили! Жаль вот только, незадолго до свадьбы матери твоей померла… — Он посмотрел на внука изучающе: – Ну а ты, обзавелся супружницей али нет? — Нет.
— За чем же дело стало?
— Успеется, дед.
— Корни надо пускать, внучок, без корней нельзя. – Старик продолжительно закашлял.
— Дед, а как ты-то? – затревожился Алексей.
— Все хорошо, – ответил он. – Обычное дело. Тебя повидал, теперь и помирать можно.
— Помереть ты всегда успеешь. А вот не отправиться ли нам на рыбалку, как раньше, а, дед? — усмехнувшись, предложил Алексей.
Старик долгим изучающим взглядом посмотрел на внука. — А что, давай и на рыбалку. Об остальном позже поговорим.
-5-
Закинув удочки в речку, старик и молодой мужчина молча уставились на поплавки. Дед набил трубку табаком и закурил. — Хочешь? – предложил старик табачок.– Сам вырастил!
Алексей отрицательно покачал головой и, щурясь от солнца, бьющего в глаза, с улыбкой произнес: — А помнишь, дед, как ты мне всю охоту отбил, когда я попробовал закурить?
— Отчего не помню, помню, – протянул дед. – Дал выкурить свой табачок до посинения.
Алексей поморщился.
— Тогда меня всего вывернуло, а потом я весь день провалялся не в состоянии встать. – Алексей, засмеявшись, добавил: — Так что и не предлагай мне своей отравы!
Старик довольно фыркнул.
— Не хошь – не надо.
Они немного помолчали.
— Вот твой отец и вовсе не пил и не курил. Честнейший человек, правды не боялся и душой не кривил. – Старик помолчал. – Твоя мать сразу как его увидела – он приехал в деревню по чиновничьим делам – так и сказала: «Батюшка, за него замуж пойду»… Да, была у твоей бабки и матери чертовщинка такая – наперед порой знали… — старик внимательно посмотрел на внука. – И взгляд у них был, как у тебя – горящий с лукавинкой…
— Как же он все-таки женился на ней – ведь не пара вовсе?
— Женился. Как встретил ее у речки, увидел, поговорил, так и голову потерял… Я против был – что может быть у дочки бывшего каторжника, хоть и не простого происхождения, и состоятельного государственного чиновника? Да смог он меня убедить. Жизнью своею чуть не пожертвовал, когда из воды ее вытаскивал. Судорога ногу свела, и она чуть не утонула. А этот дурень, хоть плавать не умел – воды боялся, зато кинулся за ней. И спас… Обвенчались прямо здесь и в Верхнеудинске – в городе поселились. Он чиновничью службу оставил. Торговое акционерное общество открыл. А потом случилось непоправимое…
— Пожар, – произнес тихо Алексей.
— Да, пожар… Ты так о нем ничего и не вспомнил?
Алексей отрицательно покачал головой. Старик помолчал.
— Тогда я думал, что ты погиб вместе с родителями. Долго болел. А когда на поправку пошел, решил выяснить, как все произошло… И по счастливой случайности нашел тебя…
Старик вытряс из трубки пепел.
— Мне нужно сказать тебе…
В этот миг удочка Алексея дернулась – на крючок подсела рыба. Он потянул резко удочку, и на леске, извиваясь, сверкая чешуей, заболтался крупный хариус.
— Все, дед, я первый – ты проиграл, – заявил он с ухмылкой. – Давай наливай и выпивай.
Старик посмотрел грустно на внука, затем, решив отложить разговор «на потом», вздохнул и сказал: — Что ж, долг платежом красен.
Он вынул из холщовой сумки бутыль самогона и, налив в кружку, залпом выпил. В конечном счете, проиграл Алексей – умышленно или нет – ему пришлось три раза подряд наливать и выпивать мутный белый «напиток», способный свалить с ног кого угодно. Спасла его от «падения» Настюша, девчушка, которая по просьбе матери позвала их обедать. Свернув удочки, мужчины побрели домой.
-6-
Дед умирал. В этом не было сомнений. Его тяжелое прерывистое дыхание, сопровождающееся свистом и предсмертной агонией, наполняло помещение. Алексей осторожно взял его сухую старческую ладонь и сжал в своей. Старик открыл глаза и с недоумением посмотрел на внука, но затем, узнав его, слабо улыбнулся.
— Алеша, – произнес он, и из его груди вырвался свистящий звук. Он закрыл глаза, и Алексею показалось, что дед их больше никогда не откроет, но немного погодя дед вновь посмотрел на него. — Я оставил для тебя кое-что… — из его груди вновь вырвался свист и хрипы, пока он молчал, набираясь сил продолжить. — Там, на полке… шкатулка… для тебя… всё там… прочтешь… поймешь…
Он закрыл глаза, тяжело дыша, и, казалось, вновь забылся.
— Дед? – Алексей сжал его ладонь и тот посмотрел на него.
— Я не смог… слишком долго искал… Прости меня… Теперь лишь ты сможешь… найти… наказать…
Старик замолчал, а Алексей ничего не мог понять, думая, что старик бредит. Дед как будто прочел его мысли и слабо произнес:
— Ответы в шкатулке… Возьми ее сейчас… Все поймешь…
Алексей встал и прошел к шкафу. Там и в самом деле стояла резная шкатулка. Он взял ее и вернулся к деду. Старик открыл глаза. Затем с трудом поднял руку и, положив ее на шкатулку, прошептал:
— Твоя, — прикрыл глаза, затем вновь открыл. – Не принуждаю, тебе решать… по совести…наказать или нет… да.
Старик замолчал, впав в беспамятство. Алексей уставился на шкатулку. Затем открыл крышку, но в этот момент вдруг понял, что в комнате стало неестественно тихо. Медленно посмотрел на деда. Тот лежал спокойно, будто крепко спал, но уже не дышал. Алексея выронил шкатулку. Он вздрогнул, посмотрел на рассыпавшиеся бумаги и предметы, затем вновь на деда. Потом встал и вышел из комнаты, из дома, со двора – на свежий воздух, к свету, к солнцу, к шелестящим листьям и поющим птицам – прочь из гнетущей тишины и мрака, которые прокрались в его сердце, – теперь у него на свете не осталось ни одного родного близкого человека.
-7-
Воспоминания полностью захватили Алексея… …Когда дед нашел его в приюте, то без промедления забрал его оттуда и отвез к себе в деревню. Шесть лет мальчик прожил вместе с ним, пока в один из осенних дней к ним не приехал высокий, богато одетый мужчина, очень похожий на деда. Как оказалось, это был его брат. Мужчина заночевал у них, они долго проговорили с дедом, сидя за столом, а наутро тот сообщил Алексею, что мальчик должен уехать с гостем.
— За что, дедуля? – спросил сдавленным голосом мальчик. Дед вздохнул и ответил:
— Не «за что», а для чего.
Алексей исподлобья смотрел на него. — И для чего же?
— Тебе нужно учиться. Деревенская жизнь не для тебя.
— Я не поеду! Я хочу жить с тобой! – выпалил мальчик, и на его глазах показались слезы.
— Где бы ты ни находился, я всегда буду с тобой, – ответил старик. Его глаза были печальны, но решение было принято. – Так будет лучше для тебя. У моего брата, а он тоже твой дедушка, и его жены нет собственных детей. Он очень хороший человек и сделает все возможное для тебя.
— Я не поеду! Я хочу жить с тобой! – упрямо повторил Алеша.
— Ты должен это сделать. Так хотел бы твой отец.
— Ты не знаешь, чего бы он хотел! И тебе все равно, чего хочу я! – мальчик сорвался с места и кинулся прочь. Ноги сами принесли его к старому шаманскому дереву. Забравшись к узкой расщелине в стволе, тяжело дыша от бега, он в отчаянии стал долбить руками дерево. Затем разрыдался. Прошло много времени, прежде чем его сморил сон.
…Приснилась мама. Ее любящие карие глаза и нежная улыбка.
— Мама, – прошептал мальчик. Она обняла и погладила сына по голове. Затем заглянула ему в глаза и улыбнулась.
— Поезжай…
…Алеша проснулся и открыл глаза. Затем снова закрыл. Сон так походил на действительность – он до сих пор чувствовал в воздухе аромат ее духов.
— Мама, – еще раз прошептал Алеша и невольно прислушался, будто надеялся услышать ее голос. Но в ответ лишь слышались крик пролетающих в небе птиц, отправляющихся на юг, и шелест золотой листвы на ветру. Алеша вздохнул и открыл глаза. Затем взглянул на скелет шамана в тряпье. Тот смотрел на него пустыми глазницами.
— А ты что молчишь? Дай совет, – произнес Алеша и, помолчав некоторое время, добавил: — Что ж, прощай, старик. Я буду помнить о тебе. Затем мальчик спустился с дерева и отправился домой, где сказал деду, что согласен ехать. На следующий день он вместе со своим двоюродным дедом отправился в длительное путешествие, конечным пунктом которого был Петербург… Если бы только дед знал, что случилось потом. Но, слава Богу, этого не произошло. Алексей долгое время не мог привыкнуть к новой жизни. Хотя опекуны старались найти с ним общий язык, но Алексей не мог привыкнуть ни к роскоши, в которой оказался, ни к светскому воспитанию, которое они пытались ему привить. Со временем он стал понимать, что опекуны готовили его стать настоящим дворянином, наследником титула и состояния, которое перешло бы к нему после смерти двоюродного деда князя Глебова, так как других родственников у того не было. Все это, в конечном счете, стало досаждать Алексею – ему не хватало вольности. Постепенно город захватил его. Его улицы, здания, люди. Именно в то время Алексей и научился перевоплощаться. В высшем обществе – мальчик со светскими манерами, одетый с иголочки, а в городских низах – уличный мальчишка–голодранец с замашками воришки и хулигана, грязный проказник и драчун. Было опасно, но опасность будоражила кровь, не делала жизнь такой скучной, унылой и… одинокой. Алексей встречал разных людей — от дворян до нищих, от профессоров и ученых до шулеров и кидал. И всему учился, впитывая навыки: от умелых уловок дипломатов до картежных хитростей. Его природная наглость, наблюдательность, умение прислушиваться к людям, помогали ему обучаться у них всему. Он взрослел, и как ни неприятны ему были прививаемые манеры приглашенными опекуном учителями, в конечном счете он оказался хорошим учеником. Учение давалось ему легко, играючи. Так что учителя, хотя и жаловались на его неуправляемость, все же не могли не согласиться, что память у него отменная, уровень познаний выше всяких похвал. Намного позже он поступил в университет. Профессора прочили ему успешную карьеру юриста, блестящее будущее. Но в один прекрасный день все рухнуло, как карточный домик. …В то время он был влюблен. Вместе с Машей, так звали ту девушку, он входил в тайную социал-демократическую группу, где они и познакомились. Она также была в него влюблена, так ему казалось. Но вот из дома опекуна пришло письмо, в котором княгиня Анна Гавриловна сообщала, что князь очень болен и просила приехать. Алексей в тот же день сорвался к опекунам. Когда он прибыл домой, было уже поздно – Анна Гавриловна безутешно рыдала – князь скончался. Тут вскрылась еще одна ужасная тайна, которая стала неожиданностью не только для Алексея, но и для княгини – князь был разорен, кредиторы осаждали дом. Как это все произошло, княгиня не понимала – столько лет ее муж в одиночку вел свои дела. Похоронив опекуна, Алексей попытался решить финансовые трудности. Но время было упущено – в результате все имущество пошло с молотка. А долги по-прежнему оставались. Княгиня слегла, потеря дорогого, любимого мужа подкосила ее, и она попала в госпиталь. В это время Алексей оказался за игральным столом. Навыки, приобретенные в юности у известного питерского карточного шулера и желание наказать людей, разоривших опекуна, сыграли свое. В голове Алексея созрел целый план, который он и осуществил. Провернув махинацию за месяц, он не только наказал обидчиков дяди, но и оплатил оставшиеся долги, вернул проданный на торгах особняк княгине, где она долгие годы провела с мужем, и назначил ей пенсию. Затем вернулся в университет и сразу же попытался найти любимую девушку, но она исчезла. Алексей, не находя себе места, принялся ее разыскивать. Ее родители, ранее встречавшие с радостью, выставили его за порог. Слух о том, что в наследство он получил лишь долги, распространился с большой скоростью. Но Алексей не оставил поиски и в конечном счете нашел возлюбленную у тетки. Прокравшись к ней под покровом ночи, он объяснился девушке в любви, пообещал сделать все возможное для их совместного счастья и просил лишь только подождать, пока он окончить последний курс и займется юридической практикой. Девушка заплакала, а затем сообщила, что выходит замуж за богатого, известного в высших кругах, человека. Уговорить ее бежать ему так и не удалось. Вскоре она вышла замуж. Чуть позже он попытался вернуться в университет, но тут последовала череда облав на революционные группы и аресты. Кто-то при допросе упомянул его имя, в результате Алексей был задержан. Вмешательство влиятельного покровителя, а им оказался известный юрист Кони, спасло Алексея от тюремного заключения. Но об университете пришлось забыть – отчисление последовало незамедлительно. Озлобленный на жизнь, разочаровавшийся во всем, Алексей четко осознал, что единственно, на что нужно полагаться, — только на себя и на свои способности. Как только он вышел за ворота университета, он уже знал, чем будет заниматься и как будет зарабатывать на жизнь. Вот так он и стал неуловимым по всему свету мошенником.
-8-
Как только деда похоронили, Алексей собрался в дорогу. Первой же мыслью было вернуться в европейскую часть России, но куда точно поедет, он еще не знал. Арине, женщине, которая все эти годы вела хозяйство в доме деда и ухаживала за ним, Алексей оставил дом – он знал, так хотел бы и сам дед. Когда Алексей объявил ей, что собирается уезжать, Арина на некоторое время вышла из светелки[11], а когда вернулась, в руках у нее была та самая злополучная шкатулка, отданная ему дедом.
— Возьмите, Алексей Петрович, – произнесла она. – Ваш дед давно дал мне наказ передать ее вам. Думал, что не доживет до вашего приезда… Возьмите, это очень важно.
Алексей взял из ее рук предмет. Затем опустился на скамью и поставил шкатулку на стол. Арина, не дожидаясь, когда он ее откроет, вышла, оставив его одного. В шкатулке были те самые бумаги и предметы, которые выпали из шкатулки в день смерти деда. Среди них Алексей разыскал письмо, написанное рукой деда.
«Алеша, если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет в живых. Как и много лет нет в живых твоих родителей. И именно о них я хочу тебе рассказать. Они погибли во время пожара, все считали и до сих пор считают, что погиб и ты. Погибли все, кто был в их доме. Власти посчитали, что виной послужило возгорание на сеновале в результате неосторожности хозяина усадьбы, то бишь твоего отца. Погода была ветреной, в результате огонь стал быстро распространяться по городу. Выгорело две трети города, огромное количество складов, домов. Вина за пожар легла на твоего отца. Но все же мне не давала покоя гибель твоих родителей. Незадолго до их смерти вы приезжали ко мне погостить, и твой отец оставил мне на хранение бумаги, очень важные для него. Когда я выздоровел и просмотрел эти бумаги, то понял, что дело здесь нечисто. Проведя дознание в городе, я с трудом, но узнал, что город загорелся сразу в нескольких местах. В первую очередь в усадьбе твоего отца, затем на складах акционерного общества и в банке, которые принадлежали ему как основному акционеру. Находясь в городе, я вдруг понял, что за мной следят. А однажды подкараулили и чуть не убили. Тогда мне пришлось уехать ненадолго. Через некоторое время я вернулся в Верхнеудинск и продолжил расследование. Тогда-то мы встретились с тобой. Я увез тебя из города, дав свою фамилию, но дознание не прекратил – ты наверно помнишь, как просился со мной, а я не брал тебя в поездки. Так вот, именно тогда я и пытался найти убийц моей дочери и твоего отца. Да, я думаю, что твоих родителей убили, как и всю прислугу в доме. Всю вину я возлагаю на компаньона твоего отца купца Сычева. После пожара он покинул город. Я не смог его выследить, но он был явно не один – кто пытался убить меня в городе? Полгода назад я неожиданно узнал, что Сычев вернулся в Верхнеудинск. Открыл там свой банк, ряд магазинчиков, на хорошем счету в городе. Я собрался в путь, но сил моих не хватило. По дороге заболел, и меня вернули домой. Сельский фельдшер сказал – сердце, волноваться нельзя. А во сне привиделась моя Соелма. Сказала: «готовься». Предупредить пришла, что мало мне осталось. Потому-то и пишу тебе письмо. Документы, что оставил твой отец, прилагаю, как и те, что сам добыл. Теперь тебе решать, как поступить с убийцей твоих родителей. Прощай, сынок. Ты всегда был мне дорог, и я любил тебя. Твой дед Андрей».
Алексей несколько раз перечитал письмо, затем отложил его в сторону.
«Неужели всё это — правда?» — пронеслось у него в голове. Все эти годы существовала ужасная тайна. Теперь Алексей понимал, почему дед отослал его к своему брату. Одной из причин послужила и опасность, грозившая Алексею, если бы узнали, что он остался жив. К тому же дед сам рисковал, проводя расследование, а затем и поиски. Алексею вдруг вспомнилось, что еще до того, как дед отправил его к своему брату, уже тогда он хватался за сердце. Некоторое время отсиживался, затем на его сером лице появлялась улыбка, и он продолжал что-то делать. Алексей вынул из шкатулки документы и стал внимательно просматривать их. Различные договоры, векселя и т.п. – из всего рассмотренного Алексей сделал вывод, что его отец собрал материал на своего компаньона по акционерному обществу, косвенно доказывающий, что тот обворовывал фирму. Да, дед сделал правильные выводы о том, что это был купец Сычев Г.Б., но в документах значилось еще несколько фамилий: Курбатов, Колдобин, Поземкин. Причастны ли эти люди к убийству или нет, неизвестно. Решение пришло незамедлительно – Алексей решил ехать в Верхнеудинск. Пока Алексей добирался до вокзала, в голове у него уже созрел первоначальный план действий. Нужно собрать больше информации об этих людях, если их можно будет так назвать, а потом наказать.
-9-
Алексей прибыл в город Верхнеудинск и поселился в небольшой гостинице на окраине. Желая заново ознакомиться с городом, он решил пройтись по его улицам пешком. Прогуливаясь, Алексей лениво оглядывался по сторонам. Для него Верхнеудинск был всего лишь еще одним провинциальным городком, хотя он здесь родился и рос, и помнил до сих пор его планировку. 22 Набережная, Большая Набережная[12], Большая–Николаевская[13], Лосевская[14], Спасская[15], Соборная[16], Мещанская[17], Солдатская[18], Троицкая[19], Гостиная[20], Ямская[21], Луговая[22], а также улицы Закултусная[23] и Мокрослободская[24] – вот те самые улицы, что еще мальчишкой он изучил вдоль и поперек. За рекой Удой находились еще улицы, но названия их он особо не помнил. А еще хорошо запомнился Алексею Гостиный двор[25] – каменное сооружение, где хранились товары и проводилась торговля. Запомнились ему и каменные административные здания, и каменные особняки, находящиеся здесь же, в центре города. Особняки Курбатова, Титова, Пахолкова[26], двухэтажный каменный дом купцов Труневых[27]. На восточной стороне Гостинодворской площади[28] находилось каменное двухэтажное здание городского училища[29]. Столько времени прошло!
Каким-то образом ноги привели Алексея по улице Большой к двухэтажному зданию. Сердце защемило — именно здесь много лет назад находился его дом, где он жил с родителями. А потом случился пожар, унесший их жизни. Алексей какое-то время простоял возле дома, затем, резко развернувшись, зашагал прочь.
…Почти полдня Алексей прогуливался по городу. Со стороны его могли посчитать праздношатающимся, но если бы кто-то смог заглянуть в его голову и прочитать мысли, то ужаснулся бы, с какой он расчетливостью просчитывает возможности жестоко наказать некоторых «почтенных» горожан. И не просто наказать, а получить при этом максимум удовольствия от исполнения своего плана. Для Алексея Верхнеудинск был еще одним городом, где он мог предстать кем угодно. Но здесь, по крайней мере, он мог не опасаться, что его узнают и арестуют. Вряд ли кто-нибудь додумался бы искать его в самой отдаленной части России, куда ссылались преступники и причисленные к ним политосужденные. Несомненно, город кишел различного рода преступными элементами – отсюда и грабежи, и разбойничьи нападения, и мошенничество, и все остальное. Впрочем, к ним, как и к порядочным гражданам, Алексей себя не относил. Свои мошенничества он считал творческой работой ума, которую он воплощал. Главным для него были не деньги, а риск, интрига, сладкая месть обществу властьимущих, которое он презирал. В конце концов, Алексей счел, что достаточно стоящая идея ему в голову не пришла. Так — всего лишь незначительные замыслы. Лениво оглядывая улицу, Алексей вдруг заметил, как в первом же попавшемся на глаза окне мелькнуло чье-то лицо, по-видимому, человека, наблюдавшего за ним. Он подошел поближе, но никого не увидел, лишь цветы в крашеном глиняном горшке. В следующем доме также приметил промелькнувшие в окнах затаенные взгляды. Решив слукавить, Алексей неторопливо продолжил свой путь, будто ничего не видел и ничего не заметил. Прошел дом и вдруг быстро обернулся. Любопытство его было удовлетворено – он увидел высунувшихся из окон целый ряд хорошеньких и дурных лиц. Они при его взгляде с криком, писком попрятались, исчезли из виду. Алексей расхохотался от души и, помахав девицам шляпой, продолжил путь. На душе же сразу стало легко и весело[30].
Почувствовав голод, Алексей решил вернуться в гостиницу. Он сделал разворот в обратном направлении, и тут на него со всего маху налетела девушка. Они не столкнулись бы, если бы она на ходу не оглянулась. Они ухватились друг за друга, чтобы не упасть. Девушка вцепилась в его локти, испуганно ахнув. Она была симпатичной. Даже очень симпатичной. Большие синие глаза, обрамленные пушистыми светлыми ресницами, длинные русые волосы, уложенные в прическу, нежная светлая кожа с пылающими от волнения щечками, пухлые губки с вздернутыми вверх уголками, аккуратный, слегка курносый носик. А еще тонкая осиная талия и крутой изгиб бедер, на которых в данный момент находились его руки. Его взгляд опустился ниже лица и уперся в девичью грудь. Девушка, заметив его непристойный взгляд, покраснела и, что было сил, оттолкнула незнакомца от себя. Алексей рассмеялся. Затем раскланялся и с улыбкой произнес:
— Простите, сударыня.
Девушка сжала кулачки и окинула его с ног до головы гневным взглядом.
— Вы что, издеваетесь?! — воскликнула она. — Наглец!
Алексей еще шире улыбнулся.
— О, да, но никому не говорите об этом, — насмешливо посоветовал он.
Девушка вспыхнула еще больше, но сдержалась от ненужных слов. Высоко задрав подбородок, она прошествовала мимо него. Алексей посмотрел ей вслед, опять же бесстыдно уставившись на ее бедра, которые слегка покачивались при ходьбе. В три шага он нагнал ее.
— Я искренне прошу простить меня, сударыня, – повторил он в очередной раз, постаравшись сделать это более серьезно. Девушка кинула на него сердитый взгляд.
— Вам вовсе не нужно мое прощение. Это что, такая манера знакомиться? — произнесла она.
— Да, вы правы в одном – я хочу познакомиться с вами. В остальном — я вполне серьезен.
— Я не знакомлюсь на улице, сударь.
— О, эта проблема вполне решима, – заверил Алексей и огляделся по сторонам. Затем, неожиданно подхватив девушку за руку со словами «прошу прощения», втолкнул ее в ближайший магазинчик.
— Что вы делаете?! — воскликнула девушка, вырвавшись из его рук.
— Решаю проблему знакомства, сударыня, – с примирительной улыбкой произнес он.– Вы же сами сказали, что не знакомитесь на улице. Теперь, — он обвел руками магазинчик, – мы во вполне приличном помещении. – Он лукаво посмотрел на нее. — Позвольте представиться – Алексей Глебов.
Девушка сурово смотрела на него какое-то время, затем ее что-то привлекло за окном. Она насторожилась и быстро спряталась за ним, затем тихонько выглянула из-за его плеча на улицу. Алексей обернулся, чтобы посмотреть, от кого она прячется. Его взгляд сразу приметил пожилую женщину, заглядывающую в витрины и, по-видимому, кого-то разыскивающую.
— Не оборачивайтесь! — воскликнула девушка. Алексей повернулся к ней – она даже не смотрела на него. Он вновь стал разглядывать ее. Глаза ее горели от возбуждения, щечки пылали от волнения. Ему хорошо было знакомо это состояние, когда совершаешь что-то такое, от чего закипает кровь. Наконец, девушка подняла голову и посмотрела на него.
— Спасибо, — произнесла она смущенно.
— Мне вовсе было нетрудно, – ответил он с усмешкой. – Почему вы прячетесь от несчастной пожилой женщины?
— Как же, несчастной! — фыркнула девушка, позабыв о приличном тоне. – Прохода от нее нет! — тут она спохватилась и произнесла: — Простите. С вашего позволения, — и пошла прочь.
Алексей вновь догнал ее. — Ну, куда же вы уходите, сударыня. Ведь теперь началось самое интересное!
Девушка недоуменно посмотрела на него. — Теперь вы начали извиняться передо мной, — пояснил Алексей с улыбкой.
Девушка покраснела, хотела было что-то сказать, но, заметив любопытный взгляд хозяина магазинчика, предупредила: — На нас смотрят.
— Люди всегда чрезмерно любопытны, — ответил Алексей, не отводя от нее глаз. – Позвольте мне составить вам компанию и проводить вас, раз уж вы избавились от своего сопровождения в лице этой дамы.
— Как вы догадались? — Девушка в замешательстве посмотрела на него, но затем взгляд ее стал сердитым. — Я не нуждаюсь в вашей компании, сударь, — процедила она сквозь зубы и вышла на улицу.
Алексей улыбнулся и последовал за ней.
— Неужели вы спешите на свидание с возлюбленным, а я мешаю вам? — спросил он, наигранно изображая смятение.
Глаза девушки вспыхнули недобрым огнем.
— По вашему предположению можно судить лишь о вашей испорченности, но никак не о моем поведении, – ответила она холодно.
— С другой стороны, такой вывод напрашивается на лично ваше нынешнее поведение, — парировал он легко.
Девушка сжала кулаки.
— Сударь! Идите по своим делам, а мне позвольте пойти по своим! — сквозь зубы произнесла она.
В этот момент Алексей заметил ту пожилую женщину, что разыскивала его новую знакомую. Он успел подхватить девушку и сделать поворот, подобно пируэту в танце, развернув ее таким образом, чтобы за его широкой спиной девушку нельзя было заметить.
— Что вы себе позволяете?! — вскрикнула она, пытаясь освободиться от его рук, что сжимали ее локти.
— Успокойтесь! И посмотрите осторожно за мое плечо, – произнес он. – Видите?
Девушка притихла, а затем с примесью вины и недоверия одновременно, посмотрела ему в глаза.
— Пока она нас не заметила, давайте уйдем, – предложил он, беря ее за локоть и неторопливо ведя прочь. – Только не оглядывайтесь, – предупредил Алексей, видя, как она напряжена. — Расслабьтесь. Думаю, что ваша тетка слаба зрением, иначе она давно бы вас заметила. Эти слова заставили девушку улыбнуться.
— Она действительно плохо видит! Вы наблюдательны.
— А вы очаровательны, когда улыбаетесь, – ответил он.
Девушка вспыхнула от его слов и опустила глаза, смотря себе под ноги. Наконец они свернули за угол, и девушка, останавливаясь, отступила от него, освобождая свою руку.
— Спасибо вам за помощь. Но мне действительно нужно идти. Иначе я опоздаю, а это непростительно для меня.
Алексей молча смотрел на нее – девушка упорно хотела избавиться от него.
— Что ж, не буду вам мешать. Прощайте, — ответил он, на прощанье склонив голову, и зашагал прочь. Девушка со смешанным чувством проводила его взглядом, а затем зашагала в другом направлении. Ей и в голову не могло прийти, что Алексей незаметно последует за ней. -10-
Алексей неприметно последовал за незнакомкой. Хотя девушка и вела себя осторожно, осмотрительно, все же его тайное преследование она не заметила. Наконец она вошла во двор одного из деревянных домишек, а Алексей, приметив темный переулок, счел его лучшим местом для наблюдения. Вскоре во двор вошли двое мужчин, затем молодой юноша – студент, девушка, позднее еще один за другим несколько человек. Занавески на окошках дома были задернуты, но на одном из окон занавеска была слегка приподнята – кто-то наблюдал за улицей. Алексей вышел из своего укрытия, прошелся вдоль улицы, затем, перейдя дорогу, направился в обратном направлении и, очутившись у нужного забора, легко перемахнул через него. Крадучись, он пробрался к одному из окон и осторожно заглянул в него. Одного быстрого взгляда ему хватило, чтобы оценить обстановку. Затем он так же осторожно выбрался на улицу и направился прочь. Он был слегка разочарован, так как вовсе не ожидал, что его новая знакомая окажется всего-навсего революционеркой, в данный момент находящейся на одной из сходок. Алексей хорошо знал подобные собрания и что на них обсуждается, знал еще со времен своего студенчества, когда сам в них участвовал, наивно надеясь изменить мир к лучшему. Затем авантюристская сторона его натуры, а также разочарование в революционных методах взяли вверх. Сыграли в этом деле и сложившиеся к тому времени обстоятельства – авантюра с целью оплатить долги опекуна, исключение из университета, уголовное следствие, а после и вовсе азарт к авантюрам. К тому же ему не особо нравились женщины, пытающиеся вмешиваться в политику – занятие для мужчин. Алексей постарался не думать об увиденном и направился к гостинице, вспомнив о своем пустом желудке.
-11-
Так получилось, что через день он вновь повстречал эту девушку. Было воскресенье, и она в сопровождении своей тетки направлялась к Одигитриевской церкви[31] на воскресную службу. Сам того от себя не ожидая, Алексей последовал за ней. Находясь в церкви в толпе верующих, он задумчиво разглядывал фрески с изображением библейских мотивов и святых. Уже много лет он не был в подобных местах, с того времени как стал воспринимать священников не как носителей веры, а как представителей властолюбивой политической силы, окрепшей на людских слабостях. Все же сейчас ему пришлось признать, что подобные места завораживают. Когда служба закончилась, девушка направилась ставить свечи возле икон, и так вышло, что на некоторое время она осталась одна. Алексей воспользовался моментом и подошел к ней.
— Удивлен, с какой легкостью вы сочетаете революционные интересы с религиозными представлениями, – тихо произнес он, ставя свечу рядом со свечой девушки.
Девушка вздрогнула от неожиданности.
— Как вы… — воскликнула она, но ее голос прозвучал чрезмерно громко в этих стенах, и она замолчала. Алексей сразу заметил, как старая тетка девушки устремилась к ним.
— Рад был еще раз увидеть ваше прекрасное лицо, – сказал он и удалился.
— Лиза, кто этот молодой человек? – строго, с долей подозрения спросила пробравшаяся к ней тетка.
— Какой? — с напускной рассеянностью произнесла Лиза.
— Тот, что стоял с тобою рядом!
Девушка пожала плечами и прошептала: — Я совершенно не знаю, кто он. И не смотри на меня так. Неужели ты думаешь, что я совру тебе прямо в церкви?
Тетка замолчала, отстав со своими вопросами, а девушка, глядя на икону Божьей матери, трижды перекрестилась, мысленно попросив прощения за свою небольшую ложь.
-12-
Когда Алексей вышел из церкви, кто-то окликнул его. — Алексей! Глебов!
Внутри все похолодело, но Алексей обернулся.
— Первозванцев?! Какими судьбами? — спросил он, удивленно приподняв бровь.
— Да так, друг, дела! — радостно ответил тот, неопределенно махнув рукой. – А как ты? Что делаешь, да еще здесь? Не ожидал!
— Да и я, признаться, не ожидал увидеть в Верхнеудинске знакомых, — ответил он, пожав плечами.
— И все же, я рад снова видеть тебя! – Николай, дружески сжал Алексею плечи. – Пойдем, поговорим за стаканчиком — другим, а? Вспомним студенческие годы!
— Что ж, пойдем, — ответил тот.
Уже в трактире, сидя за столом, перекусив и немного выпив, они разговорились, как в былые времена.
— Войны с Японией не избежать, и она начнется[32], – уверял Первозванцев, когда они затронули эту тему в разговоре.
— Что ж, вполне возможно война скоро начнется, — согласился Алексей. — Как я знаю, русско-японские переговоры о Маньчжурии и Корее зашли в тупик. Японию поддерживает Англия, которая еще в том году заключила с ней союз.
— А я думаю, наши правящие круги сочтут, что война отвлечет народ от антиправительственных выступлений. Дурость, играть на патриотических чувствах народа! Война принесет новые бедствия, бездну человеческих гибелей, разорение семей, новые тягости и налоги. Нет, Алеша, тут нужно действовать. Народ должен сам решать свою судьбу, как ему жить.
— Да ты, приятель, революционер! — усмехнулся Алексей.
— А ты уже нет? Уже забыл, как отстаивал свои взгляды, когда учился в университете. На одном из студенческих собраний мы с тобой и познакомились, разве не помнишь? – с горячностью воскликнул Николай. — Именно тогда, слушая тебя, я стал многое понимать.
Алеша криво усмехнулся.
— Что ж, каюсь, был горяч, слишком молод и упрям. Но мои взгляды стали расходиться с взглядами других. В конечном счете, я разочаровался во всей этой борьбе. Она не для меня.
— Неужто, в самом деле, ты предал то, во что верил?
Алексей жестом остановил его.
— Постой, Коля. Не горячись. Не нужно громких слов. Я уважаю мнения других, но хочу, чтобы уважали и мое мнение. Как ты предлагаешь вести борьбу? Бросать бомбы в царя, губернаторов и других подобных им? Борьба ведет к террору. — Ты не… — Постой! Я не верю ни в бога, ни в царя, не в подобных тебе идеалистов.
— Ты анархист и циник.
Алексей рассмеялся.
— Возможно, ты и прав. Но, скорее, я — солдат удачи.
— Ты тратишь силы и талант понапрасну!
— Но это мой выбор! И я волен делать его сам.
Первозванцев выглядел угрюмым.
— Эх, дружище! – Алексей хлопнул его по плечу, – давай не будем говорить о политике. Расскажи лучше мне, что тебя держит в таком.., — Алексей провел круг в воздухе, – маленьком провинциальном городке?
Алексей сразу приметил, как изменилось настроение приятеля, который вдруг перестал хмуриться и по-дурацки улыбнулся.
— Э, да ты, брат, влюблен! – догадался он.
— Как ты… А что удивляться – у тебя всегда было развито чутье.
— Так я прав? – Алексей рассмеялся. – И кто она? Самая прекрасная девушка на свете?
Николай обиделся.
— Она действительно самая прекрасная девушка на свете, – ответил он.
— Так женись, приятель. За чем же дело стало! – Алексей явно забавлялся.
Николай отвернулся, напряженно уставившись в сторону.
— Она дочь нойона[33] Гомбо Тогочиева. Он не отдает ее за меня.
— Безнадега, – слегка сочувственно произнес Алексей. — Хотя, с другой стороны, свобода – это самое лучшее что ни на есть. Радуйся, что не женат!
— Не веришь в любовь? – горько заметил Первозванцев, — Знаю, из-за Маши. До сих пор забыть не можешь, что она тебя предала?! Алексей холодно и почти равнодушно ответил:
— Не верю в любовь, согласен. Тошнотворно: поначалу — вздохи, ахи, сердце восторгом переполняется, а конец один и тот же – разочарование. В твоем же случае вообще лучше постараться забыть. А будешь пытаться добиться своего — и вовсе поплатишься.
— Я не отступлюсь!
— И что ты сделаешь? – с усмешкой спросил Алексей.
Николай склонил голову.
— Нашел работу хорошую, деньги заработаю, потом… придумаю что-нибудь.
— Ну, думай, думай, – Алексей разлил по рюмкам водку. – А пока давай выпьем за то, чтобы планы наши исполнились…
-13-
Балы в Верхнеудинске бывали редко и при этом только по какому-нибудь важному случаю, например именины главы дома или благотворительное мероприятие. За несколько недель до события начинали поговаривать о бале, как о чем-то необыкновенном, так что Алексей не смог бы пропустить данную новость мимо ушей, даже если бы захотел. Все готовились – шли разные пересуды и толки. Алексей без труда добился приглашения на бал с помощью Первозванцева, который имел доступ в городе почти во все приличные дома. Алексею же, уже собравшему некоторые сведения о своих «поднадзорных», необходимо было завести знакомства для дела. Алексей и Первозванцев явились на бал часом позже назначенного. Народу было много. Маменьки в уголках сообщали на ухо друг другу новости, держа при этом платочки, свернутые особым манером.
Алексей был новичком, и они оглядывали его пытливыми взглядами с ног до головы, и шепот за его спиной усиливался. Дочки же «картинно очи в землю притупляли». Все чинно, натянуто. Кавалеры же томились в особой комнате, танцующие подыскивали пару. Игроки, не желая терять золотого времени, составляли партии, а прочие усердно жгли папиросы или же толкались без цели. Репертуар музыкантов–евреев был ограничен и главная пьеса, которой они, по временам, будоражили, это – «Ванька Таньку полюбил»[34].
Первозванцев проводил Алексея по залу, представляя тем или иным людям, а порой просто называл кого-то и вкратце рассказывал о нем. — Вон там, посмотри, проездом по делам здесь Второв Александр Федорович[35], основатель фирмы «Второв и сыновья». Он арендовал у домовладельца усадьбы Мостовского торговые помещения и в них разместил магазины — часовые, модных товаров, обувные, готового платья, дорожных вещей, золотых и серебряных изделий, мануфактурных товаров[36].
— А кто рядом с ним? – поинтересовался Алексей.
— Глаголевский Евгений Иванович и Кобылкин Александр Козьмич — потомственные почетные граждане Верхнеудинска. Кобылкин из нерчинских мещанских сыновей, купец первой гильдии, владелец пивоваренного, стеклоделательного заводов и завода искусственных минеральных вод на Батарейной площади, владелец усадьбы[37]. Состоит кандидатом в члены городского сиротского суда, членом попечительских советов женской прогимназии и церковноприходской школы за Удой. Приказом приамурского генерал-губернатора был утвержден в звании почетного блюстителя Верхнеудинского городского приходского училища на трехлетний срок. Господин Кобылкин владеет большими магазинами в городе, в них можно купить осетровую зернистую икру, свежую осетрину и балыки. А в 1901 году Кобылкин взял в аренду на 38 лет участок земли в 2400 квадратных саженей напротив своего пивоваренного завода на Батарейке для устройства павильона и беседок. Пойдем, я представлю тебя. Закончив знакомство и немного поговорив с этими господами, они направились дальше. — Там вот, посмотри, за игральным столом, расположился господин Лосев Александр Петрович — купец второй гильдии. Вместе с купцом Фроловым построил на свои средства общественный колодец на Базарной площади[38]. Напротив него Машанов Филарет Васильевич — заседатель городской ратуши, гласный по выборам городской думы. Является заместителем городского головы.
— Я вижу, он награжден серебряной медалью на александровской ленте, – заметил Алексей, видя ее на груди Машанова. – «В память царствования императора Александра III», если не ошибаюсь?
— Да, так и есть. В конце 1900 года митрополит Антоний Петербургский пожаловал его грамотой за пожертвование «на благоукрашение» Одигитриевского собора. Машанов участвует в постройке второклассной школы за Удой. Имеет усадьбу с деревянными постройками на участке и главным каменным домом[39], выходящим равноценными фасадами на главную улицу и Сенную.
— А этот кто, не русский, что слева сидит?
— Господин Немчинов Яков Андреевич — татарский купец первой гильдии, почетный гражданин Верхнеудинска, владелец усадьбы. На средства Немчинова построена каменная часовня[40]. Его сын — купец Андрей Яковлевич Немчинов, мой друг, тоже известный человек в городе. Позже я познакомлю тебя с ним.
Алексей первый заметил приближающегося к ним мужчину.
— Приветствую вас, господа. Скучаете?
— Здравствуйте, Александр Васильевич. Познакомьтесь, я вам рассказывал о своем друге господине Глебове, помните?
— Да, как же не помню, – пожимая руку Алексею, произнес неизвестный господин и представился: – Овсянкин Александр Васильевич.
— Глебов Алексей Петрович, – пожимая уверенную твердую руку, доброжелательно ответил Алексей.
— Александр Васильевич – меценат, купец, бывший городской голова. Избирался на эту должность на три срока подряд, – пояснял Первозванцев. – Пожертвовал участок земли с домом в предместье за Селенгой для церковноприходской школы. Заведовал городской библиотекой, был председателем верхнеудинского городского сиротского суда. Принимает участие при решении насущных задач города.
— Ну что вы, Николай Николаевич! Что за хвалебные песни! – улыбаясь, остановил Первозванцева Овсянкин. А увидев новоприбывшего гостя, откланялся: – О, вот и Николай Августович! Прошу простить меня, господа!
Овсянкин удалился, а Алексей и Николай оглянулись ему вслед.
— Это Паув Николай Августович, отставной коллежский регистратор, – пояснил Первозванцев. — По его чертежным работам реконструировано и построено много зданий в Верхнеудинске. Он автор проекта триумфальной арки. Владеет имением на углу Лосевской и Троицкой[41]. Член попечительского совета верхнеудинской женской прогимназии. После крупного пожара 70-ых годов занимался исправлением Одигитриевского собора и долгое время состоял его старостой.
Первозванцев, продолжая свой рассказ, подводил и знакомил Алексея со всеми, о ком извещал. Вот он подвел его к высокому солидному мужчине лет шестидесяти.
— Здравствуйте, Гавриил Борисович, – вежливо, с улыбкой обратился к нему Первозванцев. Мужчина обернулся и посмотрел непроницаемыми серыми глазами на подошедших.
— Здравствуй, Николай Николаевич, – ответил он.
— Позвольте представить вам моего друга Глебова Алексея Петровича.
Алексей протянул мужчине руку, тот в ответ протянул свою и представился:
— Сычев Гавриил Борисович.
«Сычев!» — В глазах Алексея вспыхнул недобрый огонь, и ему стоило огромных усилий сдержаться. Он улыбнулся:
— Очень приятно познакомиться с вами.
— Взаимно, господин Глебов, – ответил тот и, уставившись на их рукопожатие, заметил: – Но уж больно рукопожатие у вас сильно.
Алексей разжал пальцы.
— Простите великодушно.
Сычев некоторое время поговорил с Первозванцевым, в это время Алексей просто молчал, не в силах что-либо говорить, а затем банкир откланялся и отошел от них.
— Что он из себя представляет? – наконец спросил Алексей.
— Предприимчивый, ловкий делец. Был купцом, сейчас банкир и предприниматель. Хотя, о начальстве хорошо или ничего, – пошутил Николай. — Я работаю у него юридическим советником.
Алексей с прищуром посмотрел на него.
— Так вот она – твоя «хорошая» работа, – произнес он с расстановкой. — И что, он очень богат?
— Можно и так сказать. Изменил несколько вид своей деятельности, открыл филиалы банков в ряде городов, да и не только банки… А начинал он в этом городке много лет назад.
— Я слышал, он дружен с некими господами — Колдобиным, Курбатовым, Поземкиным.
— Поземкина не знаю. Курбатов? Возможно, ты имеешь в виду кого-то из купеческой династии Курбатовых, о которой до сих пор вспоминают, по их добрым делам? Так их наследники еще, по-моему, в конце 70-х разорились и продали усадьбу купцам Бутиным. Колдобин? Николай Иванович Колдобин[42] — потомственный почетный гражданин Верхнеудинска, купец первой гильдии. Являлся почетным блюстителем иркутского духовного института. Несколько раз избирался на должности почетного блюстителя второго приходского училища и члена попечительского совета женской прогимназии. С февраля 1903 года состоит по выборам гласным в городской думе. Но особо с Сычевым они не общаются. Хотя, вот и он сам!
Алексей обернулся. В зал входил мужчина-бородач лет шестидесяти. На его шее висели, поблескивая, золотая медаль на станиславской ленте и золотая медаль с надписью «За усердие». На груди — ордена Святой Анны и Святого Станислава третьей степени. Алексей хотел было попросить Николая представить его, но неожиданно увидел ее…
Девушка была великолепна. Ни одна из местных дам, да что местных, столичных, не могла сравниться с ней. Держалась она легко, непринужденно, и нельзя было даже подумать, что за столь ангельским личиком скрывается некая революционерка. Она приветливо улыбалась и вела непринужденную беседу со всеми, кто к ней подходил, пока ее взгляд не остановился на Алексее. Улыбка слетела с ее прекрасного лица, и она отвернулась.
Наваждение прошло, и Алексей вновь сосредоточился на Колдобине. Некоторое время спустя Николай познакомил их. На этот раз Алексей был более осторожен, чем с Сычевым. Хотя в погибели родителей был виноват Сычев, какую роль в этом деле сыграл Колдобин, Алексей не знал. Это ему и требовалось выяснить. В беседе Колдобин оказался вполне интересным и обходительным человеком, но со свойственной многим купцам хитрецой. Когда они поднимали бокалы за знакомство, Колдобин произнес:
— Вы мне смутно кого-то напоминаете, Алексей Петрович.
Алексея спасла выдержка, он сглотнул вино, которое перед этим отпил из бокала, затем, посмотрев невинным взглядом на собеседника, улыбнулся:
— В самом деле?
— Да, определенно. Но не могу вспомнить… Мы точно не встречались с вами ранее?
— Все возможно, господин Колдобин. Я любитель попутешествовать, а вы по роду своей деятельности тоже не сидите на месте.
— Возможно, – он задумчиво смотрел на Алексея.
— Я слышал, вы знакомы с господином Сычевым, – сменил тему разговора Алексей, и тут же ему показалось, что Колдобин, услышав это имя, заскрежетал зубами.
— Да, в некоторой степени.
— Вы его недолюбливаете? – удивился Алексей.
— Мы уже много лет не общаемся. А с чем связан ваш интерес?
Алексей рассеянно повертел бокал в руке.
— Видите ли, я задержусь в Верхнеудинске на некоторое время. И мне нужно перевести довольно крупную сумму денег. В связи с этим хотелось бы знать, заслуживает ли банк господина Сычева доверия.
— С таким вопросом вам лучше обратиться к своему другу, господин Глебов, – ответил Колдобин, уставившись куда-то вперед. Затем произнес: — Прошу простить меня, но я оставлю вас.
Когда он ушел, Алексей проводил его долгим задумчивым взглядом, осознав, что допустил ошибку в разговоре: Колдобин явно недолюбливал Сычева. Отхлебнув вина из бокала, он огляделся по сторонам и вновь увидел ту самую девушку, на некоторое время оставшуюся в одиночестве. Не обнаружив поблизости ни Сычева, ни Николая, Алексей в нарушение всякого приличия сам направился к незнакомке. Увидев его, она растерялась, платочек выпал из ее рук, и она наклонилась за ним, но Алексей ее опередил и первый поднял белоснежный лоскуток ткани. Их глаза встретились.
— Прошу простить меня за наглость, сударыня. Но вы так прекрасны, что я не удержался и, нарушая все правила хорошего тона, решил сам познакомиться с вами, — Алексей очаровательно улыбался. – Разрешите еще раз представиться: Глебов Алексей Петрович.
Девушка растерянно уставилась на него.
— Лиза, – машинально произнесла она, а затем рассердилась: — Вы привлекли своей выходкой всеобщее внимание – на нас все смотрят! Алексей с лукавой улыбкой осмотрел людей в зале.
— Несравненная Лиз, неужели вас должно волновать мнение других? Вас – такую прекрасную… необыкновенную… своенравную… революционерку?
Девушка покраснела от негодования.
— Тише, – шикнула она на него. – Вы что, нарочно так делаете?
— Как?
— Так! Хотите, чтобы все в зале услышали ваши слова?!
Алексей улыбнулся, сверкнув глазами.
— Тогда потанцуйте со мной, – и, не дожидаясь ее согласия, повел в круг танцующих.
Танцевали мазурку – поначалу Лиза встревожено, с негодованием посматривала на Алексея, на что он лишь обаятельно улыбался; затем музыка увлекла ее, и лучшей партнерши по танцу он и представить не мог. После зазвучал вальс, и Алексей мгновенно заключил девушку в свои объятия. Она возмущенно взглянула на него, но в миг словно утонула в его завораживающем темном омуте глаз. Какое-то время они кружились молча, затем Алексей слегка наклонился к ней и очаровывающим голосом прошептал:
— Наконец-то вы оказались в моих объятиях, божественная Лиз.
Все еще находясь под властью его глаз, девушка лишь произнесла:
— Перестаньте.
— Что именно – обнимать вас или называть вас божественной?
Лиза поморщилась и, рассмеявшись, произнесла:
— Нести всякую чушь!
— О чем же вы хотите, чтобы я говорил? – благосклонно спросил он.
— Вы приехали из Петербурга?
Алексей, продолжая любоваться ее личиком, утвердительно кивнул:
— Да, я жил там какое-то время.
— Расскажите мне, что интересное там происходит?
— Интересное? Петербург – большой красивый город. Старинные здания, разводные мосты, белые ночи… В последнее время стали появляться многоэтажные дома — в четыре-пять этажей, промышленные окраины, где расселяются рабочие. Развивается связь – телеграфы, телефонные линии, с помощью которых можно разговаривать с человеком, находящемся в другом конце города, не выходя из дома… Появились трамваи – общественный транспорт на электрической тяге. Жители многие окончательно перешли на одежду европейского покроя. Женская же мода – капризна как сама женщина, и поверьте, я не смогу вам сказать, какие изменения в ней произошли с той поры, как я сюда приехал. Лиза, внимательно слушая его, ответила улыбкой на улыбку. Алексей продолжал: — Из развлечений – маскарады, театры, скачки, бега. Появился кинематограф – на белом полотне с помощью специального аппарата показывают движущиеся картинки. Первый показ кинофильма состоялся в 1896 году, в Петербурге и Москве. И Питере – в увеселительном саду «Аквариум»… Для простого же люда – праздничные увеселительные балаганы, торговые палатки, аттракционы, оркестры на улицах, шарманщики… – Алексей улыбнулся и спросил: — На первый раз достаточно?
Лиза покраснела, потому что отвлеклась, разглядывая его лицо. И ко всему прочему закончилась музыка.
Алексей проводил ее до диванчика и сам сел рядом.
— Теперь вы окажете мне свою любезность?
Лиза вопросительно и сосредоточенно посмотрела на него, ожидая подвоха – слишком уж явственно горели его глаза сквозь полуопущенные ресницы.
— Я хотел бы, несравненная Лиз… — начал завораживающим голосом говорить он, – чтобы вы…
— Алексей Петрович! — попыталась перебить его Лиз, возмущенная нахальным поведением мужчины, но он неожиданно для нее попросил:
— …познакомили меня с городом.
Лиз открыла было рот, но слова так и остались не высказанными, она рассердилась еще больше, а затем ударила его веером по руке. Алексей добродушно рассмеялся, от чего ее сердце подпрыгнуло.
— Не сердитесь, – миролюбиво произнес он. – Расскажите мне о ком-нибудь из гостей. Я почти ни с кем не знаком.
— Да неужели?! Вы весь вечер только и делали, что со всеми знакомились! Не пропустили ни одного почтенного отца семейства, их дражайших супруг и дочерей! – язвительно заметила Лиза.
Алексей изобразил удивление и с вкрадчивой улыбкой спросил:
— Так вы «весь вечер» наблюдали за мной?
Лиза слишком поздно осознала свою оплошность и вновь покраснела. Затем отвернулась от него.
— Лиз! Неужели вы вновь обиделись на меня? – сокрушенно обратился Алексей.
Девушка исподлобья посмотрела на него.
— Вы только и делаете, что злите меня и ставите в неловкое положение, — сердито заметила она. – Рядом с вами я становлюсь похожей на свеклу.
Она приложила ладошки к щекам. Алексей рассмеялся, но, поймав ее предупреждающий взгляд, миролюбиво произнес:
— Простите меня великодушно. Но вы всегда очаровательны!
— Вы мне льстите.
— Ничего подобного. Я совершенно искренен с вами.
Лиза посмотрела на него и их взгляды встретились. Они какое-то время смотрели друг другу в глаза, затем Лиза отвела взгляд в сторону.
— Вы хотите знать о ком-либо… О ком же? – сменила она тему разговора.
Алексей поддержал ее.
— Да, – рассеянно посмотрев в зал, произнес он. – Вот хотя бы о том господине, что стоит рядом с господином Колдобиным.
— Это Кулаков Александр Петрович — верхнеудинский купец первой гильдии, владелец большой усадьбы на углу Большой и Мордовской[43]. Хочет открыть мастерскую дамских шляп, где верхнеудинские «модницы» будут приобретать шляпки по последней парижской моде, а также разные тулейки, ленты, страусовые перья. А сейчас у Кулакова можно купить солонину, пшеничную муку и сено. У Кулаковых большой род – вон там, посмотрите, его супруга Феоктиста Константиновна и уже взрослые дети Николай, Клавдия, Зинаида, Мария, Агния. Они довольно симпатичные, не правда ли?
Алексей улыбнулся, но промолчал.
— Рядом с ними, — Трунев Петр Тивуртиевич, купец, ему сорок лет, имеет недвижимое имущество, полученное от родителя по дарственной записи. Состоял городским головою, председателем городским сиротского суда и директором отделения попечительного о тюрьмах комитета. Почетный блюститель городского третьего приходского училища. Утвержден мировым судьей округа Читинского окружного суда. Несколько лет назад он пожертвовал городу шестьдесят фонарей и фонарных столбов к ним для освещения улиц и площадей.
Лиза замолчала, когда к ним приблизился господин Колдобин.
— Я вижу, вы уже познакомились, – с улыбкой произнес он, поглядывая на нее.
Алексей, предчувствуя что-то не слишком приятное для себя, с прищуром посмотрел на девушку. Она кинула взгляд на подошедшего мужчину, затем на Алексея и опустила глаза.
— Лиза – моя дочь…
-14-
Лиза лежала на прохладных простынях, а ее еще влажные волосы разметались по подушке. Из открытого окна дул прохладный ветерок, но он не мог остудить тот непонятный жар по всему телу, что жег кожу и делал ее чувствительной. Неужели этот Алексей Глебов смог вот так просто: взглядом карих жгучих глаз, незначащими жестами и словами, редкими прикосновениями разбудить в ней такие чувства, которые не давали ей покоя и сна? Когда отец подошел к ним и назвал ее своей дочерью, что-то изменилось в Алексее, – она это явственно почувствовала – и эти изменения были не в лучшую сторону. Постепенно сон все же пришел, но он не был глубоким и спокойным. Поначалу она будто упала во тьму. Но вот она стала медленно возвращаться, с каждым мгновением все отчетливее ощущая его присутствие. И вот, он совсем рядом. Она ощущает тепло его тела, проникающее даже через ткань сорочки, его пьянящий запах, его дыхание, его губы на ее губах. Волна восторга и страха первого поцелуя несет ее ввысь. И от его присутствия и касания губ сон уже не кажется сном – он так ощутим. А поцелуи продолжаются – мужчина с нежностью будто пробует ее губы на вкус, то отстраняет свои, то припадает вновь. С ее губ срывается стон, а телу хочется большего. Такое состояние души и тела вывело ее из забытья, она открыла глаза и… испуганно вскрикнула. Сон не был сном! Он был тут.
— Не бойтесь. Я ничего плохого вам не сделаю, — произнес Алексей тихо, слегка охрипшим завораживающим голосом.
Лиза, пораженная ужасом, не смогла пошевелиться и смотрела своими большими от страха синими глазами в его казавшиеся в ночи темными глаза.
— Простите меня, я напугал вас, — произнес он с долей раскаяния и отодвинулся.
Девушка моментально оказалась на ногах, соскочив с кровати, и закричала. Ее крик не напугал его, скорее вызвал досаду, и это так поразило девушку, что ее собственный страх перед ночным гостем исчез. Послышались шаги. К ней торопились на помощь. Девушка наблюдала, как он прислушивается к ним. Затем посмотрел на нее.
— Не выдавайте меня, Лиз, — произнес он и скрылся за тяжелой оконной шторой. В дверь уже стучали.
— Лиза, что с тобой?! – раздался теткин голос. Девушка оглянулась на окно, затем подошла к двери и, открывая ее, сказала:
— Все хорошо. Мне приснился ужасный сон… Да еще ворон, он залетел в окно… Так странно.
Девушка через силу улыбнулась. Тетка подозрительно смотрела на нее и очень желала войти, но девушка рукой уперлась в дверной косяк, преграждая ей дорогу. Со свечой в руках подошел и Лизин отец.
— Что происходит? – спросил он сердито, так как его сну помешали, разбудив шумом среди ночи.
— Лизонька чего-то напугалась, – произнесла тетка, опережая девушку. – Как бы воры не залезли. И собаки лаяли.
— Тетя Фрося, что ты городишь? – рассердилась девушка. – Мне приснился всего лишь кошмар! А ты уже и собак приплела!
— Чем браниться, лучше уж посмотреть, — ответила упрямо тетка.
Отец Лизы вздохнул и, отстранив дочь, вошел в комнату. Пройдясь, он осмотрел все кругом, даже заглянул за тяжелую штору, отчего девушка вся похолодела, но там никого не оказалось. Прикрыв створку открытого окна, он подошел к дочери, чмокнул ее в лоб и, пожелав спокойной ночи, отправился к себе.
Девушка уставилась на тетку.
— Никогда тебе этого не прощу! – заявила она сердито и захлопнула дверь перед ее носом.
Девушка слышала, как уходила тетя, сердито ворча, и дождавшись, когда все стихнет, прошла к шторе. Ей все еще не верилось, что Алексей смог незамеченным преодолеть почти всю комнату, пока она разговаривала, и выбраться в открытое окно. Ведь это был второй этаж, а во дворе были злые сторожевые псы. Словно фокусник! У Лизы было лишь такое предположение его исчезновения. «Или же все мне приснилось?» — подумала она, когда, выглянув в окно, ничего подозрительного не заметила. Девушка, поежившись, отошла от окна.
Вдруг за ее спиной раздался шорох, и она обернулась. На подоконнике сидел Алексей. В темноте при лунном освещении Лиза смогла различить, что он улыбается.
— Вы не выдали меня, — сказал он.
— Убирайтесь прочь! – сердито зашептала она, но Алексей не торопился уходить. Его взгляд скользнул по ее фигуре, облаченной в ночную рубашку. Поняв это, девушка торопливо накинула на себя халат.
— Как я понимаю, таким образом вы предлагаете мне остаться, — заметил он с усмешкой и пояснил: — В противном случае, вы бы не стали одеваться, а всего-навсего выставили меня вон.
— Что за чушь! – рассердилась она.
— Мне нравится, как вы сердитесь, – произнес Алексей таким обволакивающим завораживающим голосом, что она растерялась. Но когда он стал приближаться, она спохватилась и отскочила в сторону.
— Не подходите, сударь. Или я закричу!
— Опять?! – наигранно ужаснулся он. Они смотрели друг другу в глаза – она настороженно и предупреждающе, он – с усмешкой. Его это явно забавляло, но все же он решил отступить.
— Если вы меня боитесь, я буду стоять по эту сторону кровати. Тогда она будет находиться между нами и являться преградой от меня, — сказал он, отступая.
— Я предпочла бы, чтобы вы ушли, – ответила упрямо Лиза, но он пропустил ее слова мимо ушей.
— Вам разве неинтересно, почему я здесь? — понизив голос, произнес он. – И говорите потише. Вы же не хотите, чтобы нас застали за «беседой» или, в лучшем случае, подумали, что вы сами с собой разговариваете, словно сошли с ума?
Девушка молча смотрела на него — ей хотелось выгнать нахала: чувства, которые он вызвал у нее накануне, перед сном, пугали ее. Но все же любопытство взяло верх.
— И почему вы здесь? — спросила она. Алексей заговорил совсем тихо:
— Вы знаете мадам Шелускую? — спросил он.
— Да, немного, – удивилась она и даже приблизилась, чтобы было слышно, что он скажет.
— Она держит комнатных собачек, не правда ли? Таких маленьких лохматых крохотуль?
— Да, – девушка еще больше удивилась: какое отношение мадам Шелуская имеет к его ночному визиту к ней, Лизе?
— Доктор Шейман проездом здесь – мой сосед по комнатам, вы его наверняка не знаете?
— Нет, – девушка недоумевала, но любопытство брало верх.
— Сегодня, когда мы прогуливались, мадам Шелуская подошла и обратилась к нему за советом. «Дело в том, — объясняла она ему, – что моя собачка Молли ужасно пополнела. А негодница кухарка говорит, что Молли брюхата. Доктор, Молли всегда под присмотром. Она никакая-то там дворовая псина». «И что же вы, сударыня, хотите?» — спросил ее вежливо доктор. «Я буду весьма благодарна вам, если вы осмотрите ее». Эта чрезмерно глупая дама открыла корзинку, и нашему взору представились два малюсеньких песика. «А это что за пес?» — спросил доктор, указывая на того, что был намного худее, чем округлившаяся Молли. «О, доктор, это ее брат Чарли».
Девушка поджала губы. Глаза ее сузились.
— Что за… — успела произнести гневно она, но он, еще только сейчас спокойно стоявший облокотившись на комод, с ловкостью хищника оттолкнулся рукой от кровати, перепрыгнул через нее и оказался рядом с девушкой. Он стиснул ее локти, придавив их к ее бокам, а затем прижал девушку к стене. Она учащенно задышала, не в силах вырваться.
— Отпустите! Или я закричу!
— Если вы попытаетесь закричать, я закрою ваш прекрасный рот поцелуем. Хотите? — ответил он, улыбаясь. Девушка густо покраснела, ее бросило в жар. Он наклонил голову совсем близко к ее лицу, так, что она ощутила его теплое дыхание.
— Лиза, Лиза, Лиза… Я должен был увидеть вас, — прошептал он. — Я гулял сегодня по городу, поздно возвращался в гостиницу, и мне совсем не хотелось спать. Я думал о вас, Лиз. О вашем прекрасном лице, больших голубых глазах, об этих шелковистых волосах. О вашем незабываемом голосе, смехе. Теперь я еще больше буду думать о вашем прекрасном теле, – он усмехнулся, когда она дернулась в его руках. От этого движения его губы коснулись ее лица.
— Негодяй! – прошептала она обескураженно. – За кого вы меня принимаете? Я порядочная девушка – обращайтесь со мной соответствующе!
— А разве я плохо с вами обращаюсь, моя несравненная Лиз?! Вы выглядите так, что мне хочется целовать вас… Но я не делаю этого… пока.
— И не будете делать! Вы мне противны!
— Разве?! Когда я целовал вас в вашей постели, вы прямо расцветали на глазах, как будто цветок под солнцем. И что значил ваш томный стон? Лиз, вы ведь думали обо мне перед сном?
Девушка вспыхнула, глаза гневно засверкали.
— Вы самонадеянны! Уверены в своей неотразимости?
— А вы… уверены в своей неприступности?
Он коснулся губами ее губ. Девушка стала сопротивляться, но его руки крепко сжимали ее, а поцелуй стал более настойчивым. Девушку била мелкая дрожь.
— Не правда ли, потрясающе? – спросил он с улыбкой. – Когда пойдете в церковь, не рассказывайте попу-батюшке. Это вовсе не грех, а естественно, как сама природа.
— Матушка-природа естественна и не грешна будет после благословления попа-батюшки! – ответила девушка с вызовом, пытаясь совладать своими чувствами и ощущениями. Он тихо рассмеялся.
— Лиз! Вы решили, что я хочу жениться?! У меня и в мыслях этого не было. Я не женюсь ни на вас, ни на ком-либо еще.
Девушка задрожала от гнева.
— Вы мне противны! Да если бы вы пришли ко мне свататься, я спустила бы на вас собак! К вашему счастью, и у меня в мыслях не было даже помолвиться с вами, не то чтобы стать женой. Отпустите меня сейчас же!
Он опять тихонько засмеялся и вновь прижался губами к ее губам. Он целовал ее до тех пор, пока она не перестала сопротивляться. Только теперь он заметил, что по ее щекам побежали слезы бессилия. Он ослабил объятия, а затем и вовсе отступил, чертыхнувшись.
— Простите меня, моя маленькая Лиз. Я слишком далеко зашел. Вы чрезмерно шумите. Хотите привлечь всеобщее внимание?
На этот раз она не удосужила его ответом, а просто врезала кулаком по его физиономии. Это было столь неожиданно, что он не совсем успел увернуться. Алексей потрогал рассеченную губу.
— Надо же! – произнес он. – От женщин можно ожидать пощечины, но никак не удара кулаком. Уж не мальчик ли вы, сударыня?
На этот раз он предупредил удар и крепко сжал девушку в объятиях, прижав вплотную к себе. Он был слишком силен при ее хрупком телосложении. К тому же Лиза больше чем на голову была ниже его. Поэтому ей пришлось слушать, как гулко бьется его сердце. А билось оно так же сильно, как и ее, хотя его хозяин внешне оставался спокоен.
— Беру свои слова обратно, Лиз. Вы совсем и даже очень не мальчик, – произнес он с предательской хрипотцой в голосе. Он осторожно прижался губами к ее волосам и вдохнул их аромат.
— Мои отец и братья убьют вас! – пообещала она, уклоняясь и бросая на него гневный взгляд. Посмотреть ему в глаза оказалось для нее ошибкой – теперь он запросто наклонился и впился в ее губы до боли. Она глухо вскрикнула, и он, сжалившись над ней, стал более нежным. Поцелуй длился минуту, но казалось, будто прошла целая вечность. Его руки нежно прошлись по ее спине.
— Моя непорочная, наивная Лиз, — прошептал он, – ваш упрямый дух еще сопротивляется мне, а плоть предательски сдается.
Этих слов было достаточно, чтобы девушка смогла оттолкнуть его от себя, так как объятия его ослабли. Отскочив, она схватила попавшийся на глаза бронзовый увесистый подсвечник — для защиты. Это его лишь развеселило.
— Браво. Вы все больше поражаете мое воображение. С таким рвением могут защищаться лишь наичистейшие девственницы.
— А вам приходилось, видимо, общаться с женщинами другого рода, – негодовала она. – Вы влезли не в тот дом и не в то окно, сударь!
— Нет, я не ошибся. Я искал не развратниц, не простушек. Мне нужны были именно вы, хотя я вовсе не сомневался в вашей девственности с первой минуты, как увидел вас. Но после нашей сегодняшней встречи я узнал о вашем истинном нраве так много, что я, пожалуй, задержусь в вашем городе… А теперь я покину вас. Но ваше открытое окно всегда будет знаком приглашения для меня, – он склонил голову на прощание и направился к окну.
Через несколько мгновений он исчез из виду. Дворовые собаки даже не издали ни звука, лишь вскоре у соседей, захлебываясь, залаял пес. Девушка быстро захлопнула оконные створки, а затем, опустив тяжелый подсвечник, ослабевшая, села на кровать, обхватив себя руками. Все тело ее болело, а губы ныли от поцелуев. Ощущая привкус крови, она дотронулась до них. «Чья это кровь – его или моя?» Она вспомнила о том, как рассекла ему губу ударом. Это точно была его кровь. Такая сладкая. Девушка вытянулась на кровати, уставившись в потолок. Она еще долго не могла уснуть, и сон пришел лишь с рассветом.
-15-
Алексей добрался до своего номера далеко за полночь. Скинув пиджак и обувь, он улегся на постели. То, что так закончится день, он вовсе не ожидал. Ведь у него и в мыслях не было искать с ней встречи. Просто ноги сами принесли его к ее дому, а остальное было делом ловкости и привычки – раннее приходилось преодолевать и посложнее препятствия, а не просто собак и второй этаж. Неприятной неожиданностью для него оказалось то, что она дочь Колдобина. Он готов был отомстить за родителей и Сычеву, и Колдобину, если он окажется виновен. Лиза же ему очень нравилась, она притягивала его, а то, что она дочь Колдобина, выводило его из равновесия и злило. И, ко всему прочему, как выяснилось сегодня, он и вовсе оказался способен принуждать наивную девчонку к постели. Алексей был глубоко уверен, что дай она ему сегодня повод к большему, он непременно им бы воспользовался. Все же он нарушал свое же правило – общаться только с искушенными в любовных делах женщинами. С ними меньше проблем. Общение же с этой девушкой неизбежно вело к катастрофе. Ему вовсе не хотелось ее обижать, но бросить ему ее все равно придется, независимо от того, виновен ее отец или нет. Алексей вспомнил ее слезы, и ему стало не по себе. В конечном счете, он решил с утра же начать приводить в исполнение свой план и как можно скорее убраться из города. Раздевшись и умывшись, Алексей, как только его голова коснулась подушки, крепко уснул. Но через некоторое время он беспокойно зашевелился на кровати, оказавшись наблюдателем в собственном сне…
…Родной дом. Детская спальня. Четырехлетний мальчик мирно посапывал в постельке, но проснулся от криков внизу и сел в кроватке, потер кулачками глаза, затем соскользнул на пол и побрел к двери. С трудом повернув ручку, он вышел на лестницу и сверху посмотрел, что творилось в гостиной. Там были его родители и посторонние: те самые двое, что повстречались ему в Гостиных рядах, когда он приезжал туда с родителями, и двое совершенно незнакомых ему людей. Отец был привязан к стулу, а мать держали двое подонков. Мужчина, на руке которого поблескивало кольцо с алмазом, подошел к отцу и вновь задал вопрос:
— Где документы?

— Нет никаких документов, – ответил он. На его лице отчетливо проступали синяки и кровоточили ссадины. «Алмазное кольцо» вновь ударил отца по лицу.
— Как ты думаешь, что сделают мои ребята с твоей женой, если я им разрешу, а? – пригрозил он, наклоняясь к связаному.
Петр кинул встревоженный взгляд на испуганную жену, которую держали за руки, ехидно улыбаясь, бандиты. «Алмазное кольцо» кивнул им, и они вмиг повалили женщину на диван. Она закричала, а следом за ней завопил и мальчик. Бандиты подняли встревоженные взгляды в его сторону. Первым опомнился худосочный в мятой одежде. Он кинулся за Алешей, быстро проскакивая несколько ступенек, и поймал его за шиворот. Мальчик кричал, брыкался, а когда бандит попытался зажать ему рот ладонью, что было сил укусил. Худосочный взвизгнул, попытался справиться с мальчишкой, но тот умудрился лягнуть его в пах и бандит, ахнув, выпустил его из рук и согнулся пополам. Алеша помчался по лестнице наверх.
— Убью гаденыша! – прошипел худосочный, выхватывая нож из голенища и, все еще согнувшись пополам, стал подниматься следом. В этот момент женщина вырвалась из рук зазевавшихся бандитов и, с воплем кинувшись на худосочного, повисла на нем и вцепилась зубами в шею, туда, где пульсировала темная жилка. Он завопил от боли и взмахнул ножом пару раз. Женщина ослабла и скатилась вниз. — Светлана! – закричал ее муж, пытаясь вырваться из оков. «Алмазное кольцо», застывший на мгновение, вздрогнул и посмотрел в его сторону. Петр уставился на него взглядом, полным ненависти, боли и отчаяния. «Алмазное кольцо» отвернулся. Затем дал сигнал одному из бандитов и отошел в сторону. Все произошло быстро – взмах клинком и удар в сердце. «Алмазное кольцо» приблизился к худосочному. Тот, сидя на ступеньке, поднял мутные глаза на напарника. Он крепко сжимал ладонью прокушенную шею, но не мог остановить струйкой бившую кровь. Их глаза встретились.
— Не губи! – прохрипел худосочный, протягивая к нему руку.
— Прощай, Позема, – он сам нанес напарнику удар ножом. Тот ухватился за его руку, умирая, соскользнул по ней и упал рядом с убитой им женщиной.
— Найдите пацана, – приказал он, отступая в сторону от трупов, и рукой провел по горлу, показывая, что нужно с ним сделать. Один из бандитов ринулся выполнять приказ. — Поджигай, как договаривались. Потом склады. Я начну с банка, – обратился он ко второму бандиту. – Смотрите, не напортачьте.
Сказал и вышел из дома. Затем огонь, огонь кругом, везде огонь…
…Алексей резко проснулся, тяжело дыша, будто задыхаясь от дыма и страха. Под его окнами раздавался шум, крик. Все еще находясь под впечатлением от сновидения, он с испугом вскочил. Пожар! Придя же в себя, Алексей осознал, что это всего лишь невинное пение, сопровождавшееся плясом, а для большего азарта — пронзительным свистом и гиканьем. Раздался оглушительный звук бубна и других музыкальных инструментов. Это гуляли по улицам русские мужики да бабы. Глубоко вздохнув, Алексей выглянул в окно, приподняв край занавески. Весельчаки отплясывали и, закончив танец, картинно попадали на землю[44]. Алексей подошел к тазику с водой и сполоснул лицо. Все, что приснилось – возможно, было видением и воспоминанием. И если это действительно так, то возможно, что убийца матери – это и есть Поземкин, о котором никто не знает. Алексей присел на кровать и закурил. «Мужчина с алмазным кольцом» — кто он? Его лицо Алексей не помнил – оно стерлось из памяти.
«Я найду его и накажу», — поклялся Алексей, перед глазами которого стояли образы убитых родителей. Он плеснул в стакан вина и сделал большой глоток. Факты говорили одно – виновен Сычев. Вот его-то и нужно наказать, а план, как это нужно сделать уже назрел в голове. Настало время приводить его в действие.
-16-
На следующий день Алексей сходил в банк. Сычева он не застал, но переговорил с Первозванцевым о денежном перечислении. Когда с бумажной волокитой было покончено, Алексей зашел в почтово-телеграфную контору, отправил пару телеграмм, затем нанял в прокат крепкую лошадь. Переодевшись в дорожную одежду для езды верхом и спрятав за полы пиджака два револьвера, так как в пути могло быть и небезопасно, он сложил в дорожную сумку провиант на несколько дней и выехал за пределы города. Из города ему удалось выехать практически незаметно – при выборе гостиницы, он учел то, что она находилась на окраине. В последующие четыре дня Алексей занимался тем, что объехал всю округу. Наконец его поиски увенчались успехом – он нашел место, которое ему идеально подходило. Рядом речка, каменистый утес, лес и, что самое важное, нелюдимо. Закончив осмотр участка, он поспешил вернуться в городок. Необходимо было приобрести этот участок и как можно быстрее. Но тут его ожидала преграда – власти никак не хотели продавать участок, несмотря ни на просьбы, ни на «приличную» взятку. Таким вот образом местные чиновники показывали приезжим, кто здесь бог и царь. А несколько дней спустя по городу поползли слухи, что молодой приезжий человек, о котором практически никто ничего не знает, хочет купить участок земли где-то в лесных дебрях с «незнамо какой целью». Более нахальные «новые знакомые» пытались выяснить, зачем ему это нужно. Алексей же лишь хмурился, порой смущался, давал невразумительные ответы или же отшучивался. В конечном счете его внимание к участку поубавилось, и людям пришлось постепенно успокоиться. Но интерес непосредственно к персоне Алексея не угас – молодой человек, говорят, юрист по образованию, при деньгах, да еще какого-то знатного рода, холостяк. Имеет хорошие отзывы от своего друга Первозванцева, работающего в банке господина Сычева и которого горожане знают не первый год. Чем не завидный жених какой-нибудь верхнеудинской барышне? При этом желающих невест, которым есть чем привлечь, немало найдется! -17- Лиза сидела в своей комнате и читала книгу, когда услышала шум во дворе.
— Что там за шум, Дуня? – спросила Лиза прислугу, спускаясь вниз.
— Ваш батюшка с гостем, — ответила девушка, уже все разузнавшая. Ей не терпелось поделиться с молодой хозяйкой. – А гость такой красивый молодой человек!
Лиза предупреждающе махнула рукой, давая знак девушке, чтобы она замолчала — в коридоре слышались шаги и в гостиную вот-вот должны были войти.
— Добрый вечер, — произнес отец Лизы, появившись на пороге.
— Добрый вечер, папенька, — ответила она, улыбнувшись.
— Лиза, у нас гость, – сказал он, посторонившись, пропуская гостя вперед. Лизе показалось, что земля уходит из-под ног: на нее смотрел, насмешливо улыбаясь, тот самый Глебов Алексей Петрович.
— Здравствуйте, – поприветствовал он, учтиво склонив голову.
— Скажи, чтобы накрывали на стол, родная. Семен и Степан будут тоже, — услышала она голос отца и только потом отвела взгляд от гостя. — Ты хорошо себя чувствуешь? Уж больно бледна, – произнес Николай Иванович.
— Все жара, – оправдалась девушка, и, взглянув на отца, слабо улыбнулась. — С вашего позволения, – она направилась к двери.
Когда девушка вышла из гостиной, господин Колдобин предложил гостю сесть в кресло, а сам прошел к шкафчику и вынул оттуда графинчик с вином и фужеры. Затем вернулся к гостю и разлил вино по фужерам.
— Как вы находите мою дочь? – спросил он после того, как они выпили.
Алексей чуть не поперхнулся – такого вопроса он вовсе не ожидал. По крайней мере, подобный вопрос он слышал и от других папаш и мамаш семейств, которых вводил в заблуждение своим достатком и происхождением, но это случалось не так быстро.
— Она… очень мила, — ответил он осторожно.
— Лизонька красива, воспитана. Ничего не пожалел для ее образования. И все ради покойницы жены моей Марьи Ильиничны. Учительницей была до замужества. Хотела, чтобы и дети образованными были. Да только Лизоньку это завлекло, а сыновья – в торговлю, как и я. Писать да считать – что еще нужно?
Алексею не пришлось что-либо отвечать – появилась Лиза и позвала в столовую.
К ужину явились старшие братья Лизы — Степан и Семен. Так получилось, что за столом Алексей разместился как раз напротив Лизы и теперь мог видеть задумчивое выражение ее лица. Мужчины разговаривали о прошедшей в июне — июле ярмарке, а девушка предпочитала молча смотреть в тарелку и без аппетита «клевать» еду.
— Ярмарочная торговля в нашем городе уже не та. С каждым годом оборот с ее торгов падает, – говорил в это время Николай Иванович.
— Да уж. В прошлом году после ярмарки остаток товаров в рублях был почти вполовину всего привезенного, – подтвердил его сын Степан. – Промысловый налог так высок, что приезжие купцы не выдерживают. Срок ярмарки с каждым разом сокращается.
— А ведь раньше городская казна благодаря ярмаркам получала до 50 тысяч рублей в год от сдачи квартир и торговых площадей, – вступил в разговор Семен.
– Не считая аренды земельных участков под мелкую торговлю — боле 2 тысяч рублей. А оборот в целом составлял 3 миллиона рублей.
— Наша ярмарка была второй по размеру в Восточной Сибири и определяла цены во всем Забайкалье.
— Да. Особо иркутские купцы развернулись – основной товар шел через Байкал из Иркутска. Сейчас же иркутские торговые фирмы совсем перестали посылать товары и своих представителей на нашу ярмарку.
— Это и понятно: строительство Транссибирской железной дороги все изменило, — произнес Алексей, перестав незаметно поглядывать на рассеянную Лизу. – Забайкалье стало связано напрямую с центром России. Нужда в посредниках в торговле упала. И значение верхнеудинской ярмарки снизилось.
— Да, а ранее она снабжала европейскими товарами все Забайкалье, — сказал Николай Иванович.
— Вы из иркутских купцов, Николай Иванович? – спросил Алексей.
— Был. Теперь причислен к верхнеудинскому купеческому обществу,- ответил тот, кивнув.
— Местные торговцы, как я понимаю, теперь сами закупают товары в Москве и других городах?
Степан кивнув, добавил:
— И даже за границей.
— Несмотря на то, что «ярмарка уже не та», думаю, что вам на свои торговые дела жаловаться незачем, – заметил Алексей. – Железная дорога многое дает.
— Что верно, то верно, – отозвался Николай Иванович, улыбнувшись. – Не жалуюсь. Благодаря ей ускорился и вырос товарооборот. Во много раз увеличился приток товаров в Сибирь и вывоз их в европейскую часть России, да и за границу.
— Железная дорога дала возможность вести торговлю круглый год – в лавках, магазинах, на базарах. Хоть и появилось множество средних торговых фирм, ведущих непосредственные сношения с фабрикантами европейской России, все же торговлю монополизировали подобные вам крупные купцы, – рассуждал Алексей. – Вы диктуете цены на рынке.
Колдобин рассмеялся:
— И я горжусь этим. Моя фирма ежегодно получает багажом и почтой мануфактурные и галантерейные товары, готовое платье, обувь. Имею склады оптовые и розничные, универсальные магазины. И заметьте, Алексей Петрович, все это состояние сколотили я и мои сыновья. Уж извольте – такие, как мы, управляем ценами по своему усмотрению. Колдобин взглянул на дочь и, увидев ее подавленной, нахмурился. Алексей посмотрел на девушку, так и не сказавшую за весь ужин ни слова. Она казалось расстроенной, что и привлекло к ней всеобщее внимание.
— А что же вы молчите, Елизавета Николаевна? – обратился Алексей, не сводя с нее пронзительных проницательных глаз. Девушка встрепенулась и кинула на него быстрый взгляд.
— Что вы хотите услышать? – спросила она встревожено.
— Скажите, что вы думаете обо всем этом?
Девушка молчала. В его словах она расслышала вызов – воспользоваться моментом и высказать открыто свою точку зрения.
— Считаю, что моя семья — обычные представители нарождающейся сибирской буржуазии, — произнесла она медленно, – особенность которой — накопление капитала благодаря торговле и ростовщичеству. В наших местах огромную роль играет торговля, а промышленность мало развивается. Время меняется – необходимо уделять большее внимание промышленности… А теперь, если позволите, я хотела бы удалиться.
— Иди, – разрешил отец, а когда она поднялась со своего места, добавил: – Но хочу, чтобы позже ты сыграла нам на пианино, Лиза.
— Хорошо, папенька. Извините, – сказала девушка и неторопливо вышла.
Семен рассмеялся и произнес:
— Отец очень многое позволяет ей.
Степан же не разделял веселье брата.
— Слишком много. Своей жене я уже готов запретить общаться с нею. Всякие дурные идеи Лизка ей вбивает.
Николай Иванович спокойно отмахнулся:
— Успокойся, Степан. Все это дурь и блажь. Выйдет замуж, и глупости из головы уйдут. А теперь давайте-ка пройдем в гостиную.
-18-
Как Лиза и обещала, она сыграла на пианино. Это позволило Алексею приблизиться к ней и перелистывать ей ноты по необходимости, а главное – немного поговорить.
— Вы прекрасно выглядите, несравненная Лиз, – с улыбкой сказал он тихо.
— Как вы посмели здесь появиться? – стараясь скрыть возмущение, чтобы не заметили отец и братья, произнесла она.
— Успокойтесь. Вам вовсе не придется спускать на меня собак – как видите, я пришел не свататься, – ответил он с усмешкой. – И все же я скучал по вас.
— Вы гнусный, мерзкий, грязный тип, – возмутилась она после того, как ошиблась нотой. – Я ненавижу вас!
— Сколько гнева! – усмехнулся он. – Но будьте осторожны. Вы привлекаете внимание.
Девушка сердито сверкнула на него глазами, но промолчала. Алексей тоже молчал, но его нахальный взгляд, заметный ей лишь одной, так как Алексей стоял почти спиной к отцу и братьям, не давал ей покоя.
— Вы, ничтожество, перестаньте пялиться на меня! – произнесла сквозь зубы она.
— Где же ваши манеры, сударыня?! Вашим воспитанием хвалился ваш отец. Где же оно?
— Исчезли в миг, как только вы переступили порог этого дома, – ответила она. Девушка кинула взгляд в сторону отца и братьев, беседующих, сидя в креслах поодаль, и замолчала. Затем повернулась к Алексею и, улыбнувшись, проговорила:
— Не обольщайтесь на счет моей улыбки. Это сработано на публику.
Алексей ответно улыбнулся.
— А я уж подумал, чем заслужил?
— Алексей Петрович, оставьте. Идите к нам, — позвал его Колдобин-старший, приглашая удобно расположиться в кресле и выпить.
Перед тем, как отойти от девушки, Алексей шепнул:
— Надеюсь на скорую встречу с вами… наедине. В этот момент Лизе показалось, что в его глазах плясали чертики.
Сыграв еще немного, девушка предпочла уйти к себе в комнату. Ложиться рано не хотелось, и сон тем более не шел. Все кипело внутри от негодования, а периодами холодело от страха. Страха остаться когда-нибудь с ним наедине. Прошел час или два, прежде чем она услышала, что мужчины вышли на улицу.
Лиза подошла к открытому окну и выглянула – подгулявшие и шумные отец, братья и гость садились в экипаж. Неожиданно Алексей посмотрел в сторону ее окна и, хотя было темно, ей показалось, что он лукаво улыбнулся.
«Ваше открытое окно всегда будет для меня знаком приглашения», — всплыли в памяти его слова. Девушка стремительно захлопнула окно. В тот же момент до нее донесся его веселый смех.
-19-
Алексей зашел в почтово-телеграфную контору. Для него пришла долгожданная весточка: «Все готово. Приезжаю 27 – го. Встречай». Значит, у напарника все готово – вот только у Алексея не совсем – нужен участок. Несколько дней назад он обратился к Николаю Ивановичу, который был дружен с городским головой, с просьбой помочь приобрести тот самый выбранный им земельный участок. Колдобин обещал, по возможности, помочь, но пока никакого ответа Алексей не дождался. Сейчас же нужно было переговорить с Первозванцевым. В банке, куда он сразу же отправился, к нему вышел сам господин Сычев.
— Здравствуйте, Алексей Петрович, — бодро поприветствовал банкир, протягивая ему руку. Тот пожал ее, сдержанно улыбнувшись.
— Добрый день.
— Я очень рад, что вы стали клиентом нашего банка. Пройдемте ко мне в кабинет?
Алексей согласно кивнул, и они вошли в хорошо обставленную комнату. Сычев плотно прикрыл дверь, учтиво предложил Алексею присесть, сам опустился в кресло за столом.
— О чем вы хотели поговорить со мной? – спросил Сычев, откидываясь на спинку кресла.
— Я хочу приобрести участок земли. Все денежные операции при покупке мне хотелось бы провести через ваш банк. Но настоятельно прошу – сделку совершить без огласки.
— Самой собой разумеется, Алексей Петрович. Каждый наш клиент может быть уверен в нашем банке.
— Хорошо. Я намерен пользоваться вашими услугами и в дальнейшем, – Алексей самодовольно улыбнулся своим мыслям, что привлекло внимание банкира.
— Какого вида услугами? – поинтересовался он.
— Скажем так, мне понадобится место, где я смогу хранить свое имущество.
Сычев помолчал, ожидая пояснений, но, не дождавшись, произнес: — Что ж, Алексей Петрович, желание вкладчика — закон. Алексей улыбнулся, поднялся с кресла.
— Тогда до встречи, господин Сычев, — он протянул банкиру руку. Тот пожал ее и проводил Алексея до выхода.
Пройдя по улице и свернув за угол, Алексей, поморщившись, брезгливо протер руку и выкинул платок в заросли травы.
-20-
Стоял ясный жаркий день. Воздух был наполнен пылью, которую поднимал и кружил по улицам горячий ветер. Хотелось за город, на речку, под сень деревьев и кустов – искупаться, полежать на солнце, забыть на время о делах, заботах и расслабиться, чтобы набраться новых сил. Дела действительно застопорились – напарник приезжал только 27 июля, вопрос с покупкой участка был еще не решен – Колдобин, обещавший помочь, помалкивал. Так что, чем мучиться в ожидании, неплохо бы было расслабиться, отдохнуть.
С твердым намерением искупаться Алексей направился на Набережную, но по дороге заметил ЕЕ. Прошло несколько дней, как Алексей побывал в гостях у Колдобина, и с тех пор не видел Лизу. Сейчас же она продвигалась по противоположной части улицы и была словно свежий ветерок в знойную погоду. Очередной раз Алексей подметил, как она великолепна. Повинуясь порыву, он последовал за ней. Девушка его не замечала, несколько раз она останавливалась пообщаться со знакомыми, встречающимися на пути, затем свернула в сторону Городской библиотеки[45]. Долго не раздумывая, Алексей последовал за ней. Поболтав с библиотекаршей и получив журналы, девушка села за один из столиков и погрузилась в чтение. Выждав несколько минут, Алексей приблизился к ней и сел рядом. Девушка рассеянно кинула взгляд на соседа и… испуганно вскрикнула.
— Добрый день, – с улыбкой поклонился Алексей, совершенно не удрученный тем, что ее вопль привлек внимание всех малочисленных посетителей библиотеки.
— Вы! – возмущенным шепотом, краснея, произнесла Лиз. – Что вы здесь делаете?!
— То же, что и вы – смотрю: вы на меня, я на вас.
— Оставьте меня в покое, господин Глебов!
— Как? После всего, что между нами было?!
Лиза испуганно посмотрела по сторонам.
— Замолчите! Вы что, опозорить меня хотите? – прошептала она, посмотрев беспомощно на него, и на ее глазах навернулись слезы.
— Нет, Лиз. Простите, меня иногда заносит, – признался Алексей искренне, и его рука легла на ее ладонь. Девушка, опешив, посмотрела на его теплую ладонь, и через мгновение Алексей убрал руку. Лиза поспешно поднялась, чуть было не уронила стул, но Алексей вовремя подхватил его и поставил на место. Их взгляды встретились – ее растерянный и его смеющийся.
— Уходите? – спросил он улыбаясь. – Я провожу вас.
— Нет, не нужно.
— Мне не трудно.
Девушка прошмыгнула мимо него, быстро прошла к библиотекарше, отдала журналы и так же быстро вышла на улицу. Алексей последовал за ней. Некоторое время они шли молча.
— Я помню чудное мгновенье – передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты, – задумчиво пробормотал Алексей.
Лиза искоса посмотрела на него.
— Стихи Пушкина. Задобрить меня хотите? Не выйдет!
— Вовсе нет. Так, в голову просто пришло… — Алексей посмотрел в сторону, скрывая хитрую улыбку.
— Не пытайтесь меня обмануть – я же знаю, вы забавляетесь!
Алексей с интересом посмотрел на нее.
— Не забавляюсь, а получаю удовольствие от общения с вами.
— Если уж вам интересно общаться со мной, смените тему разговора. Меня пугает ваша навязчивость.
Алексей расхохотался.
— Неужели?! Хорошо, попытаюсь быть воспитанным и говорить на светские темы!
Какое-то время они брели молча. Как ни странно, но в ее присутствии ему хотелось лишь нести чушь, шутить, забавляться, но больше всего – прикасаться к ней. Вот и сейчас, в очередной раз взглянув на нее, он забыл, что хотел спросить.
— Расскажите мне о городе, Лиз, — наконец попросил Алексей, когда они забрели в городской сквер на Базарной площади[46]. – Ваш отец говорил, что вы как никто другой знаете историю города.
— Рассказ окажется очень длинным, если я начну повествовать вам историю с самого основания нашего городка. — Лиза рассмеялась, поморщив носик.
— Расскажите о том, что происходило здесь последние годы.
Лиза вздохнула, задумалась, затем медленно стала рассказывать:
— Город был основан в 1666 году. Постепенно застраивался. Став же в 1851 году окружным городом, Верхнеудинск почти не меняется. Разве что постоянно происходит уплотнение застроек в освоенных раннее кварталах. В городе множество нежилых зданий: склады, постройки для скота, дров, сена. А в 1878 году, 10 июня, здесь произошел большой пожар, уничтоживший три четверти города[47].
Девушка остановилась возле скамейки и присела. Конечно же, она не заметила, как при упоминании пожара изменился в лице Алексей, поэтому, помолчав, продолжала:
— К сожалению, огонь пощадил наиболее старые и некрасивые кварталы, в то время как лучшие каменные здания, за исключением внешних стен, были уничтожены. Но уже через 2-3 года верхнеудинцы восстановили свои дома. Жестокий урон вскоре был забыт, и центральная часть города стала уплотняться еще больше, чем до пожара. К 1895 году на территории, охваченной пожаром 1878 года, уже стояло 763 дома вместо 617. В 1877 году был построен общественный колодец в виде каменной двухъярусной постройки на средства купцов Лосева и Фролова. Посмотрите, он расположен в той стороне, – Лиза указала Алексею в нужном направлении, чем непроизвольно отвлекла его от грустных мыслей. — Недавно была построена верхнеудинская часть транссибирской железной дороги: открытие участка Мысовая-Верхнеудинск состоялось в конце лета 1899 года.
Алексей язвительно улыбнулся.
— Чему вы улыбаетесь?- спросила Лиза.
— Представил, как сюда благодаря железной дороге повалили искатели удачи, скрываясь от властей, – произнес он насмешливо. – Город и так в силу своего географического положения является неблагоприятным: на каторгу в Забайкалье ссылается вся преступная Россия.
— И что из этого?
— После каторги не имеющие возможности устроиться на работу и найти приличный заработок бывшие каторжане стекаются в города — в главные торговые и промышленные центры края, — пояснил свою мысль Алексей. — Сюда же прибывают правонарушители по Восточно-Сибирской магистрали, скрываясь от властей.
— Да, с конца ХIХ века город действительно стал наводняться преступниками: участились грабежи, разбойные нападения, мошенничество и прочее, — согласилась Лиза и продолжила: — Хотя еще в апреле 1782 года, если не путаю, по «Уставу благочиний или полицейского» императрицы Екатерины[48] было определено устройство полицейской службы городов России. По этому указу была учреждена верхнеудинская городская управа, на которую возложили решение полицейских и административно-хозяйственных задач на территории города. За сохранение порядка в городе, соблюдение законов и постановлений, расследование уголовных дел, розыск, приведение в исполнение распоряжений местной администрации и решений судов, содействие финансовым органам в деле взимания налогов, податей, недоимок с населения, за борьбу с пожарами, соблюдение паспортного режима и т.д. отвечает подчиненная городской управе городская полиция. Сам же Верхнеудинск подразделяется на части – на участки и околотки, во главе с частными приставами, участковыми и околоточными надзирателями. Штат полиции города был учрежден по проекту приамурского генерал-губернатора барона Корфа в 1888 году. На заседании городской думы неоднократно ставится вопрос об увеличении штата полицейской команды. Причиной тому служит увеличение числа горожан.
— И не только. Забыли, дорогая Лиз, о ваших обожаемых революционных кружках. Вы социал-демократка, полагаю? — подковырнул ее Алексей. Лиза поморщилась и решила сменить тему разговора.
— А что вас привело в наш город? — спросила она, не желая обсуждать с ним эту тему.
— Дела, – ответил он кратко. Лиза опять поморщилась.
— А вы скрытны, – произнесла она и вновь спросила:
— А что привело вас в наш дом?
— Ваш отец спросил у меня совета, как у юриста – знатока закона, как можно сократить затраты.
— И что же вы посоветовали?
— Я посоветовал вашему отцу объявить себя несостоятельным, предлагая кредиторам получать четвертак за рубль, – ответил он.
— Это же мошенничество! – возмутилась девушка, уставившись на него. Алексей улыбнулся и поправил:
— Узаконенное мошенничество.
— Я ничуть не сомневаюсь, что вы отпетый мошенник, господин Глебов. Почему же другие не хотят этого замечать?! – с негодованием произнесла Лиза.
Мужчина удивленно посмотрел на нее, затем от души рассмеялся.
— Браво! Но прошу не раскрывать моей тайны, – отшутился он, поражаясь ее проницательности, и тут же более серьезно добавил: — Моя дорогая Лиз, должен сказать вам – любой, кто бы он ни был, кто стремится к власти, деньгам, роскоши, есть никто иной как мошенник, так как честностью и благодушием всего этого не добьешься. Не вам ли, как ярой революционерке, не понимать, что главными наибольшими мошенниками в государстве являются те, кто им правит. Вы же отлично знаете, как обманывают народ, грабят его, живут за его счет.
— Вы — анархист? – поинтересовалась Лиза.
— Я? Упаси Боже! В который раз мне это говорят! – Алексей усмехнулся. — Конечно, нет. Я сам по себе. Политика мне чужда.
— Но ваши суждения никак не назовешь безобидными. За них по головке не погладят.
— А ваши суждения, Лиз? Уже за то, что вы входите в революционный кружок, вас могут арестовать. А ведь вам по сути дела, как дочери состоятельного человека, должны быть чужды революционные идеи. Лично вам, прекрасная, несравненная Лиз, зачем все это нужно?
— Вы считаете, что если я женщина, то уже не имею права отстаивать свои взгляды, так как они заведомо становятся ошибочными? – рассердилась она.
— Ошибки и глупость присущи как мужчинам, так и женщинам. Они не ищут половых различий. Что касается вас, Лиз, я считаю, что в вас живет самая что ни на есть авантюристка. Вы ищете острых ощущений, новизны. Я вижу это по вашим глазам, – он со снисходительной улыбкой приподнял ее подбородок и стал разглядывать ее глаза. Лиза встрепенулась и попыталась освободиться от его руки, удерживающей подбородок, но Алексей держал крепко. — Мятежный блеск в глазах, — прошептал он, приближая губы к ее губам. – А в момент любви он станет страстью.
Лиза понимала, что нужно оттолкнуть его и отчитать за наглость, но не могла ничего с собой поделать. Как зачарованная, она ждала, что он вот-вот поцелует ее посреди улицы, но даже не шелохнулась. Губы его скользнули совсем близко возле ее губ, но поцелуя не последовало – Алексей отстранился от нее. Ощутив на мгновение разочарование и досаду, в следующий миг девушка гневно отчитала его:
— Вы негодяй! Не смейте больше прикасаться ко мне!
На что он лишь рассмеялся.
— Как вы смеете издеваться надо мной? – воскликнула она яростно. – Клянусь, вы поплатитесь, если вздумаете еще раз прикоснуться ко мне!
Алексей вновь рассмеялся.
— Почему же вы так сердитесь, Лиз?! Неужели я должен был все-таки поцеловать вас? – от души забавлялся он. – Простите мне мою оплошность!
Девушка сжала кулачки, едва сдерживаясь, чтобы не кинуться на него.
— Жалкий мерзкий тип! Ненавижу вас! – вскочив со скамейки, прошипела она и, в гневе топнув ножкой, зашагала от него прочь.
Алексей за пару больших быстрых шагов догнал ее и силой увлек в сень густых кустов сквера. Он крепко сжал ее в объятиях и жадно припал к ее губам. Попытки девушки вырваться оказались тщетными. Алексей настойчиво, но терпеливо, продолжал умело целовать ее, ожидая, когда она ответит на его поцелуй. Наконец девушка приоткрыла губы под его натиском и ответила на поцелуй.
— Лиза… — прошептал он тихо, переводя дыхание и лаская пальцами ее шею, и уже хотел было вновь припасть к ее губам, как она оттолкнула его от себя. Затем влепила горячую пощечину.
— Никогда больше не прикасайтесь ко мне! – воскликнула девушка и бросилась прочь. Алексей, рассеянно потирая щеку, должен был согласиться, что увлекся и даже забыл, где находится, но все же он успел заметить испуг в ее глазах, перед тем как она убежала. Нет, она вовсе не его боялась, а испугалась тех чувств, что он пробудил в ней. А осознавать ему это было куда приятней, несмотря на пощечину, что жгла щеку.
-21-
Очутившись дома, Лиза прямиком бросилась к себе в комнату. Захлопнув дверь, она упала на кровать и закрыла ладонями пылающее лицо. — Позор! Какой позор! – шептала она, пытаясь прогнать воспоминания о поцелуе в городском сквере и о тех новых ощущениях, что он вызвал в ней. – Нет! Хватит об этом думать! Хватит!
Девушка вытянулась вдоль кровати, но воспроизведенные памятью новые чувства заставили ее отчаянно застонать, свернуться калачиком, затем сесть, подтянув колени к подбородку. Но стоило ей закрыть глаза, как она явственно представляла, как он целует ее, и от этого поцелуя все внутри загорается, как будто вместо крови в ней бежит жидкий огонь. Пьянящий восторг, жажда страсти с примесью предчувствия опасности накатывают на нее, и она, забыв обо всем – о том, где находится, что делает, кто она, — отдается этому водовороту чувств с большей силой.
— Какой ужас! Что он обо мне подумает! – прошептала горестно Лиза, ужаснувшись чувствам и поступкам, не свойственным благовоспитанной девушке из хорошей семьи. Лизу пугало и то, что при всем своем раскаянии, она даже сейчас хотела оказаться в его объятиях, отвечать на его ласки и любить его. Девушка вскочила с кровати и прошлась из угла в угол.
В этот момент к ней в комнату заглянула тетя. Увидев взволнованную раскрасневшуюся девушку, она вошла и прикрыла за собой дверь.
— Лиза, детка, рассказывай, что произошло, – спросила она, внимательно смотря ей в лицо.
Девушка отвернулась.
— Ничего не произошло. С чего ты взяла?
Тетка села на краешек кровати.
— Ты думаешь, я слепая – ничего не вижу, ничего не замечаю? А ведь я могу сказать, что с тобой происходит. И вижу, что тебе нужна помощь. Девушка, отвернувшись, молчала.
— Это Глебов Алексей, не так ли? – спросила тетка вкрадчиво. Лиза покраснела. — Сердечком твоим завладел?
Девушка вскинула голову и возмущенно взглянула на тетку.
— Нет!
Тетка усмехнулась. Затем похлопала по краю кровати, предлагая Лизе присесть. Та нехотя плюхнулась рядом.
— Он целовал тебя.
— С чего ты взяла!
Тетка прямо взглянула племяннице в лицо.
— Губы-то до сих пор припухшие. И лихорадочный блеск в глазах, – подметила она.
Лиза опустила голову.
— Я не знаю, что мне делать, тетя. Если бы ты только знала, какой он на самом деле – ужасный, несносный, отвратительный. Лицемер! На людях один, со мной совсем другой! О, тетя! – воскликнула она, обнимая ее за шею. – Что же мне делать?!
Та погладила ее по плечу.
— Женить его на себе, – ответила она.
— О! Он никогда на мне не женится! – вскликнула Лиза, соскакивая с кровати.
— Есть масса способов, чтобы добиться этого, – произнесла спокойно тетка. – Попытка не пытка.
Плечи девушки поникли.
— Но я сама не уверена, хочу ли за него замуж, – сказала устало и грустно она. – Он меня совсем не любит, а играется со мной, как с котенком.
— Тем более. Покажи ему.
Девушка прикусила нижнюю губу, задумавшись.
— Нет. Не нужен он мне, – решительно заявила Лиза, гордо вскинув головку. – По боку его!
Тетка недоверчиво взглянула на племянницу.
— Ой ли?
— Хочешь верь, хочешь не верь.
— Ну, ну, – произнесла тетка, поднимаясь и направляясь к выходу. Она естественно не поверила словам племянницы. И уже боялась, что та наломает дров. Поэтому единственным выходом оставалось поговорить с братом и сделать все возможное, чтобы эти двое поженились.
-22-
Для Алексея визит Колдобина хотя и был ожидаем с нетерпением, но оказался полной неожиданностью. Пригласив его в гостиную, Алексей предложил гостю присесть в удобное кресло, а затем, поинтересовавшись, что хотел бы тот выпить, разлил напитки в бокалы. Они неторопливо завели светскую беседу – обсудили несколько незначащих тем – прежде чем Колдобин решил перейти к делу.
— Вы, наверное, догадались, Алексей Петрович, что я не просто наведаться к вам пришел, – произнес Колдобин, потирая указательным пальцем переносицу.
Алексей внимательно посмотрел на гостя и улыбнулся уголками губ.
— Я с нетерпением ожидал вашего визита, – намекнул Алексей про участок.
Колдобин усмехнулся.
— У меня к вам весьма неожиданное предложение… Вы все еще хотите приобрести земельный участок вблизи Шаманских гор?
Алексей уже с любопытством посмотрел на визитера. Колдобин имел выгодные знакомства, и где не помогли деньги, возможно, могут помочь связи. Но что же Колдобин потребует взамен?
— Да. Хочу, – ответил Алексей, делая глоток из бокала.
— Я помогу вам приобрести его.
Алексей поставил бокал на стол, затем спросил:
— Вопрос в том, что вы хотите получить взамен?
Колдобин достал сигары, предложил Алексею, но тот отказался, закурил и стал медленно говорить:
— В нашем городе жил почтенный купец 2-й гильдии некий Гирченко Петр Васильевич. Он был заседателем городской ратуши, позднее стал членом городской управы, ответственным за ее казначейскую часть. Раскладка налога на недвижимое имущество проводилась под его руководством. Он был также директором открывшегося в 1882 году верхнеудинского городского общественного банка. В 1900 году он скончался, и его имуществом стали владеть его дети. Старший сын Владимир должен был заведовать имуществом. Но отец и сын – как небо и земля. Владимир предпочел продолжить свою учебу и до сих пор «оканчивает историко-филологическое отделение Московского университета», — последние слова он произнес с некоторым пренебрежением. – Дурость эта у него по материнским родственничкам от деда декабриста Владимира Бечаснова. Мужчина должен деньги зарабатывать, а не книжки читать!
Колдобин некоторое время молча попыхтел сигарой.
— Так вот, до отъезда Владимир был дружен с моими ребятами. Лизе он очень нравился. А когда он уехал, она заявила, что замуж ни за кого не пойдет и будет ждать, когда он вернется. Думал, пройдет, уломаю, когда подходящего жениха найду. Ан нет, сказала — с жизнью покончит, если настаивать буду. Так, сяк — пришлось отступить. А он даже письма ей не пишет, а дуреха ждет.
Алексей откинулся на спинку кресла и ослабил галстук. Разговор ему явно не нравился.
— И все-таки, что вы от меня хотите? – повторил он вопрос несколько резко.
Николай Иванович взглянул на него с прищуром.
— Сделку заключить, Алексей Петрович.
— Сделку? – Алексей был искренне удивлен.
— Вы уже заметили, что дочка моя не отличается кротостью и послушностью. Не ровен час, натворит что-нибудь. Вы же человек твердый, серьезный, имеете на нее определенное влияние. К вам я тоже чувствую доверие. Так вот, Алексей Петрович, я хотел бы, чтобы вы, по возможности, отвлекали ее от различного рода выходок, побегов, глупых идей. Взамен я обещаю, что участок, коей вы желаете, будет уступлен вам через пару дней.
Алексей невольно потянулся за сигарой. Он медленно раскурил ее, выпустил клубок дыма. Ему нужен был участок и как можно быстрей. Но в предложении Колдобина таилась опасность – тот явно задумал женить Алексея на Лизе, считая его подходящей достойной партией и лучшим выходом пристроить дочь от греха подальше. Отказаться? Тогда участок уплывет и придется намного дольше задержаться в городке – дельце затянется. К тому же он вполне успеет смыться, прежде чем старик женит его на Лизе. Так что остается и дальше изображать из себя простачка.
— Вы это серьезно, Николай Иванович? – спросил он недоверчиво. – По правде говоря, я по началу подумал, что вы желаете выдать Лизавету Николаевну за меня. Уж поверьте, я не готов к такому серьезному шагу.
Колдобин рассмеялся и хлопнул молодого человека по плечу.
— Я вижу, что ты готов мне помочь, друг мой! Но уж если будет таков расклад – женить вас, я не буду против и со своей стороны обеспечу достойное приданное.
Алексей с сомнением и недоверием посмотрел на Колдобина, затем протянул ему руку и произнес:
— Я согласен, Николай Иванович… В смысле присматривать за вашей дочерью.
Тот хлопнул его по ладони и крепко сжал ее.
— Вот и по рукам!
-23-
Молодой сухощавый невысокий Костя Абрамович внешне мог сойти за недотепу, чем он зачастую и пользовался. Но если бы его другие знали так, как знал его Алексей, то никогда бы не подумали назвать его так. Непревзойденный актерский талант Абрамовича нашел выход в неприглядном занятии – в аферах, в ходе «исполнения» одной из которых они и познакомились. Костя, как и обещал, прибыл точь-в-точь 27 числа, и в данный момент находился в снимаемых Алексеем апартаментах. Они пожали друг другу руки, Алексей кивком предложил ему сесть.
— Привез? – коротко спросил он.
— Как договорились, – ответил парень, расстегнул жилетку и извлек из-под нее тайный пояс. Затем протянул Алексею. Тот положил его на стол и расстегнул. Внутри, в поделенном на две части пространстве, лежало четыре мешочка.
— Слева – настоящее, справа – нет, – пояснил гость.
Алексей развязал вначале левый мешочек и вынул оттуда золотой самородок размером с перепелиное яйцо, осмотрел его, затем развязал мешочек с правой стороны, вынул подобных же размеров самородок и сравнил их. Удовлетворенно кивнув, он вернул их на прежнее место. Затем развязал другие мешочки и заглянул в них. Зачерпнул ладонью – на свету вспыхнули мелкие крупицы золота. Он вернул крупицы в мешочек, развязал другой. Имитация его тоже удовлетворила. Сложив все на место, Алексей обратился к парню:
— Ты будешь иметь дело с добычей золота. Сними номер в гостинице. Не слишком дорогой. Создай некоторую таинственность, но не переусердствуй. Встретимся завтра, нам предстоит поездка – ознакомишься с участком и подготовишься к «встрече»…
Через полчаса Костик ушел. Алексей задумчиво покрутил в руке самородок. Поиграл им пальцами, то пряча, то вновь извлекая, будто фокусник. Затем засунул его в карман жилетки. — Начнем игру! – пробормотал он, встал, оделся и вышел на улицу.
-24-
Банкир Сычев любил посещать самый лучший игорный дом в городе – именно тот, в который в последнее время зачастил и Алексей. Сегодня Алексей договорился встретиться там с Первозванцевым. Николай был в плохом настроении, выпивал, и лишь хмуро кивнул приятелю в знак приветствия.
— Э, брат, да ты мрачнее тучи, – присаживаясь рядом, произнес Алексей. – В чем дело?
— Тогочиев здесь, – ответил он, уставившись в рюмку. Алексей недоуменно посмотрел на него, потом догадался:
— Отец твоей невесты?
— Невесты! – повторил убитым голосом Первозванцев. – Я снова с ним говорил, а он ничего слышать не хочет. Думаешь, почему я работаю на Сычева? Все калым – выкуп за невесту… А этот знать ничего не хочет. Говорит – ни за какие деньги. Терпеть русских не может.
— М-да… И где он сейчас?
— Играет в карты. Душу дьяволу за карты продаст…
Алексей, мгновенно оживившись, поинтересовался:
— И как, часто выигрывает?
— Да уж не редко.
— Ну что ж, посмотрим. – Алексей поднялся, но прежде чем уйти, подозвал к себе подавальщика[49]. Отведя его в сторону, он протянул ему купюру и наказал больше Первозванцеву не наливать. Тот положил купюру в кармашек и с улыбкой произнес:
— Будет сделано, Алексей Петрович. Не беспокойтесь, ваш друг над одной рюмкой уже час сидит – не пьет-с.
— Вот что еще, любезный, покажи-ка мне господина Тогочиева.
Тот кивнул и повел Алексея в игральный зал. Затем кивнул на один из столиков и, получив утвердительный кивок Алексея, быстро удалился.
В зале шла игра. Помещение уже было затянуто сигарным дымом, запахом спиртного, хоть час еще был ранний. Подойдя к столику, где играл Тогочиев, Алексей стал наблюдать за ним и его игрой. Через четверть часа он присоединился к игрокам. Пару раз продулся. Ставки возросли. Начал постепенно выигрывать. Двое игроков сдались и покинули стол. Только Тогочиев, войдя в раж, не мог остановиться. Игра продолжалась. Возле столика собралась толпа зевак, издавая порой одобрительный шумок при очередной победе Алексея. А Алексей раз за разом продолжал выигрывать. Тогочиев нервничал, делал ставки все выше и выше, но однозначно проигрывал. В конечном счете, Тогочиев стал выписывать денежные векселя.
— Я больше не желаю играть, – произнес Алексей, когда сумма набралась довольно приличная.
— Мы продолжим игру! – упрямо и безрассудно заявил нойон.
Алексей знал многих игроков, как Тогочиев, безнадежно больных игрой и не могущих вовремя остановиться, пока не просадят все до последнего гроша.
— Господин Тогочиев, у меня нет желания играть с вами, – отчеканил Алексей. Затем откинулся на спинку стула. – Впрочем, если вы поставите на кон то, что я хочу, я соглашусь сыграть с вами в последний раз.
— Что же вы хотите?
— Хочу, чтобы вы отдали Первозванцеву вашу дочь Сэсэг.
Тогочиев вперил взгляд в Алексея. Ноздри его гневно раздувались.
— Нет!
— Что ж… — Алексей сгреб свой выигрыш, собираясь уходить. Тогочиев схватил его за плечо, глаза его лихорадочно блестели.
— Играем!
Алексей медленно опустился на стул.
— Хорошо, – он подал знак служащему, и тот в одно мгновение приблизился к нему. – Бумагу и чернила.
Через несколько секунд все требуемое оказалось на их игральном столе.
— Пишите расписку, господин Тогочиев. – Алексей подтолкнул письменные принадлежности нойону. Тот нехотя взял бумагу и стал писать. Затем кинул расписку в сторону Алексея. Тот развернул документ, прочитал и, удовлетворенно кивнув, положил в карман. Началась игра. Алексей, внешне расслабленный и спокойный, все же не оставил незамеченными ни одну реакцию Тогочиева: блеск в глазах при хорошей карте, поджатые губы при плохой. Пальцы дрожат, над губой проступила испарина.
— Вы проиграли, – наконец произнес Алексей, раскрывая свои карты. Тогочиев швырнул карты на стол, соскочив со стула, опрокинул его и схватился за кинжал. Алексей не двинулся с места. Мгновение они смотрели друг другу в глаза. Затем нойон грубо выругался по-бурятски и зашагал прочь. Алексей неторопливо собрал со стола выигрыш, заплатил служащему хорошие чаевые и встал из-за стола. Наблюдающие за игрой медленно расходились, кто молча, кто обсуждая проигрыши Тогочиева. Алексей нашел Первозванцева на прежнем месте. Отведя его в сторону, он протянул другу расписку Тогочиева.
— Что это? – спросил Николай рассеянно.
— Подарок. Первозванцев взял листок, развернул и прочитал. Затем с ошарашенным видом прочитал еще раз. Взглянул на Алексея.
— Каким образом?! – выдохнул он, пораженный до глубины души.
— Не спрашивай, – усмехнулся Алексей. Он достал денежные векселя нойона. – И вот это возьми, вместо калыма за невесту. Бери, бери. В путь собирайся за своей суженой.
Николай порывисто обнял Алексея.
— Спасибо, дружище! – воскликнул он, затем кинулся к выходу, но вдруг вернулся. — Глебов, послушай… может, поедешь со мной?
Алексей с озорной улыбкой посмотрел на взволнованного растерянного друга.
— Э, нет, приятель. Теперь ты уж сам. У меня неотложные дела в городе.
— Все равно, еще раз спасибо. – Первозванцев крепко пожал ему руку, вновь дружески обнял, затем пулей вылетел из помещения. Алексей удовлетворенно улыбнулся. Когда Первозванцев уедет из города, Сычев временно лишится своего юридического советника, что увеличит шансы Алексея «в игре».
-25-
Алексей потратил несколько дней на то, чтобы ввести в курс дела Костика, съездить с ним к Шаманским горам и вернуться в город. Костик схватывал буквально все на лету. И хотя главной его заботой оставался участок, для него нашлось в городе срочное задание. За сохранение порядка в городе и содействие финансовым органам в деле взимания налогов, податей, недоимок с населения и тому подобного отвечала подчиненная городской управе городская полиция. В одно прекрасное утро в полицейское управление явились два инспектора налоговой службы, проделавших дальний путь из столицы. Предъявив необходимые документы, они изложили суть дела дежурному офицеру. По их просьбе, к ним был приставлен пристав, который и сопроводил их к банку господина Сычева.  Банкир встретил их с явным недовольством. Пристав лишь пожал плечами. Когда фискалы предъявили документы и настоятельно попросили банкира предоставить документацию, он вспылил:
— Что все это значит, господа?
— Господин Сычев, всего лишь проверка, – пояснил невысокий с жиденькой бородкой и в огромных очках-лупах инспектор, натягивая на рукава серого костюма бухгалтерские налокотники. – Но проверка основательная. У вас есть и другие предприятия, приносящие доход, не правда ли? В Иркутске, Чите, Красноярске?
— И что? – Сычев был крайне раздражен.
— Ничего. Нам придется провести проверку и там, – поморщившись, ответил другой – сутулый, весьма неопрятный, в мятом костюме, с лоснящимися жирными волосами, густой бородой, которая, тем не менее, не скрывала сильный шрам на левой части лица, задевший и глаз. Его густые брови хмуро сдвинулись.
— Ну, начнем-с? – потирая руки, произнес первый.
Банкир позвонил в колокольчик, и к нему явился Антип – его личный помощник. — Срочно отправь ко мне Первозванцева, – приказал Сычев. — Так он же уехал.
— Куда? – рявкнул банкир.
Антип испуганно пожал плечами.
— Уволю! – прошипел Сычев и стукнул по столу кулаком.
Фискал со шрамом на лице повернулся к приставу и поинтересовался:
— Кто такой господин Первозванцев?
— Юридический советник господина банкира, – пояснил тот, заикаясь.
— Ай-я-яй, господин банкир! – протянул фискал-очкарик, садясь в кресло и сложив ручки, как примерный ученик. – Ну зачем вам юрист, если за вами нет вины? Али есть?
Банкир угрюмо посмотрел на очкарика, затем взглянул на Антипа.
— Бухгалтера зови, – распорядился он.
…Проверка продолжалась уже около часа. Пристав устало разместился на стуле, вытянув обутые в сапоги ноги. Сычев нервно покуривал возле окна, инспектора же основательно и неторопливо просматривали документацию, делая пометки.
— Господа, может быть, прерветесь ненадолго? – предложил Сычев более дружелюбно. – Предлагаю вам отобедать у меня.
Фискалы взглянули на него ничего не выражающими лицами.
— Да, господа. Неплохо бы подкрепиться, – произнес пристав, у которого уже давно начал урчать желудок.
— Вы можете идти и отобедать. А мы продолжим с господином Сычевым, — ответил очкарик, вновь уткнувшись в бумаги. Пристав радостно пробурчал что-то себе под нос, вскочил на ноги, раскланялся и исчез за дверью.
— А вы не без грешка, господин Сычев, – заметил чиновник со шрамом на лице. – Думаю, вам придется поехать с нами, чтобы присутствовать при ревизиях в других ваших банках и предприятиях.
Банкир помрачнел, но сдержался. — Я не могу сейчас уехать из города, – ответил он.
— Что поделаешь. И я не в восторге от всех этих поездок, – сказал бородач, невольно коснувшись шрама на лице. – Везде поджидает опасность… Предпочел бы сидеть в тихом уютном местечке с женой, детьми и не думать о том, как и на что содержать семью.
Очкарик, кинув на напарника короткий взгляд, хмыкнул и продолжил просматривать документы.
— Кто этого не хочет! – протянул он.
Банкир прищурился, разглядывая «гостей».
— Кто хочет – тот всегда имеет, – многозначительно изрек он. – Всегда найдется человек, который может оказать в этом посильную помощь. Некоторое время все трое смотрели друг на друга.
— Вы предлагаете нам взятку? – спросил бородач со шрамом нейтральным тоном.
— Не взятку, а помощь. Помощь, которая избавит и вас, и меня от головной боли. Окончательно.
Бородач взглянул вопрошающе на очкарика.
— Нет, нет, увольте! – стал тот отказываться, махая руками.
Сычев начеркал сумму на листке и протянул его бородачу. Тот поставил «умножить на два», показал напарнику. Глаза фискала, которые благодаря очкам и так казались огромными, стали еще больше. Он посомневался, потом нехотя закивал головой. Бородач протянул листок Сычеву. Увидев исправление, он поджал губы, но позвонил в колокольчик, а когда появился Антип, велел позвать бухгалтера.
Через четверть часа двое фискалов покинули банк, сели в дорожную карету, которая их ожидала, и покинули город.
Оказавшись далеко за городом, карета остановилась в прибрежных кустах возле реки. Возничий спрыгнул с козел и, открыв дверцу, заглянул внутрь. Две пары глаз уставились вопрошающе на него.
— Все в порядке, – объявил он. – Слежки нет.
— Прекрасно, – произнес человек со шрамом, потянул себя за бороду и, сняв ее, положил на сидение. Затем стал отклеивать уродливый шрам. – Все лицо чешется. Что за клей?
Очкарик улыбнулся. — Моя выдумка. Зато больше уверенности, что грим не отвалится в самый неподходящий момент. – Он снял очки и отклеил жиденькую бородку.
Алексей, а именно он исполнял роль бородача со шрамом, почесал лицо. Затем взъерошил волосы, до этого напомаженные и прилизанные, и выбрался из кареты. Его напарник, Костик Абрамович, выбрался следом.
— Жизнь прекрасна! – воскликнул Костик, воздев руки к небу, где ярко светило солнце. Алексей рассмеялся.
— Вот погодка-то! Искупаться бы! – протянул возничий, улыбаясь и щурясь на солнце.
— А запросто, – ответил Алексей, первым скидывая с себя тесный пиджак, за ним и рубашку.
— Что, на заплыв? – спросил с энтузиазмом Костик, раздеваясь на ходу. – Гришка, вперед!
Те двое кинулись в воду первыми, Алексей же, смеясь, последовал за ними. Да, день выдался поистине удачным!
-26-
Встреча с Лизой произошла совершенно неожиданно – на улице к Алексею на огромной скорости подкатила пролетка[50]. Девушка натянула вожжи и притормозила лошадей возле Алексея. И даже он, имея стальные нервы, похолодел, и волосы на голове неприятно зашевелились, когда одна из лошадей дыхнула ему в лицо.
— Добрый день! – поприветствовала его Лиза, приподнимаясь с узкого, с низкой спинкой сидения. Лицо ее явно выражало самодовольство. Алексей приветственно приподнял шляпу, улыбнувшись краешками губ, погладил лошадь по разгоряченной морде и подошел к девушке поближе.
— День добрый!
— Алексей Петрович, садитесь. Я подвезу вас! – Она лукаво улыбнулась. – Если, конечно, не боитесь.
Алексей с удовольствием наблюдал за ее разрумянившимся личиком, еще более похорошевшим от быстрой езды.
— Собственно, у меня нет никаких срочных дел, и я с удовольствием просто прокачусь с вами, – ответил он, принимая ее вызов. В один миг Алексей запрыгнул в пролетку и сел рядом с Лизой. Сидение было довольно узкое, в результате Алексей плотно прижался боком к девушке. Приятно было ощущать ее тепло сквозь одежду. Девушка на секунду смутилась, но тут же взяла себя в руки, изобразив безразличие.
— Держитесь крепче! – произнесла она и стегнула лошадей. Пара сорвалась с места и понесла пролетку по улицам, обгоняя и объезжая на большой скорости движущийся в разные стороны редкий транспорт — дрожки, коляски, кареты, телеги, а также пешеходов. Алексей, стиснув зубы и крепко ухватившись за сидение, мысленно попрощался с жизнью, ругая себя «на чем свет стоит» за то, что доверился отчаянной лихачке. Но самолюбие не позволяло просить пощады, даже если бы пришлось на всем ходу вылететь из пролетки. На улицах было много разносчиков с лотками, останавливающихся на перекрестках для торговли игрушками, сбитнями, мочеными фруктами. Перед Гостиным двором и на углах мостовых стояли продавцы калачей и саек, дешевой икры, рыбы, рубцов, вареной печенки. У некоторых на голове лотки с товаром. К разносчикам присоединялись торговцы платьем и инородцы[51], и дворы больших домов оглашались громкими предложениями купить товар, который они тут же восхваляли. Несчастные продавцы и их покупатели, завидев несущуюся пролетку, отступали в сторону и замолкали, но, получив свою порцию пыли и грязи, возмущенно гаркали и ругались вслед уносящимся лихачам. Свернув на Мокрослободскую, «любители быстрой езды» оказались в довольно пахучей части города: из дворов помои и нечистоты, вонючие омулевые рассолы выливались на середину улицы. Прямо на коровий навоз. Зловоние навело Алексея на мысль – почему бы не переименовать улицу в Мокроароматную[52]? Но улица вскоре была преодолена, и пролетка покатилась в направлении железнодорожной станции. Как всегда бывает в таких случаях, дорогу мчащейся на всех парах пролетки неожиданно преградила груженная ящиками телега, отвернувшая от станции. Лиза, что было сил, натянула поводья, лошади встали на дыбы, и если бы не Алексей, крепко державшийся за спинку сидения и вовремя успевший обхватить девушку за талию, то она вылетела бы из пролетки. Лошади встревоженно ржали, а Алексей и Лиза, почти соприкасаясь носами, смотрели друг другу в глаза. Страх, шок, удивление отразились на лице девушки. Алексей также был шокирован случившимся, поражаясь минувшей их опасности и тем, что девушка осталась жива. Затем взял себя в руки, отстранился от Лизы и забрал из ее рук поводья. Не обращая внимания на перепуганного возничего телеги, он развернул пролетку и неторопливо тронул с места. Лиза молчала, все еще находясь под впечатлением.
— Спасибо. Вы мне жизнь спасли, – произнесла она наконец, пытаясь подавить икоту, которая ее одолела.
— О, не стоит. Думаю, вы хотели угробить меня, а не себя, – с сарказмом заметил Алексей. – Вы разочарованы?
— И вовсе не этого я хотела! – возмутилась Лиза и снова икнула. Прикрыла рот ладошкой и снизу вверх смущенно посмотрела на Алексея. – Простите.
— А чего же вы хотели, несравненная Лиз? – Алексей с ухмылкой посмотрел на нее искоса. Девушка промолчала.
— Вы испачкались, – заметил он, вынимая из кармана платок, и протянул его ей.
— Где? – Девушка попыталась наугад оттереть грязь и пыль, но безуспешно. Алексей остановил лошадей и повернулся к Лизе.
— Позвольте мне, – произнес он, взял из ее рук платок и стал бережно и нежно оттирать ее щечки. Девушка замерла, затаила дыхание, доверчиво смотря ему в глаза. Закончив, Алексей также стал смотреть в глаза Лизы. Она смутилась, отвела взгляд, а затем, пытаясь уйти с «опасной дорожки», спросила:
— Скажите, там — в Петербурге, вы встречали много известных людей?
Алексей предпочел тоже уйти с опасного пути, вспомнив о намеках на брак со стороны ее отца.
— Вас кто-то конкретно интересует? – спросил он, заставив пролетку двигаться по дороге. Девушка пожала плечами.
— Нет. Но я с удовольствием послушаю ваш рассказ о ком-нибудь «выдающемся», но с кем вы были лично знакомы.
Алексей задумался.
— Имя Анатолий Федорович Кони[53] вам что-либо говорит? – спросил он.
— Вы знаете Кони?! – воскликнула Лиза, поразившись. – Расскажите мне о нем! Прошу вас! Какой он человек?!
Алексей с сомнением посмотрел на девушку, но, видя ее искренний интерес, произнес:
— Ну что ж, если желаете… Анатолий Федорович был моим учителем. Я стажировался какое-то время у него. Кони – юрист, писатель, публицист, судебный оратор. Он жизнелюб и человеколюб. В его пристальном остром взгляде всегда светится живая мысль, и люди совершенно забывают о его некрасивом, резко характерном лице. Внешне он похож на старого шкипера. Не хватает только трубки… Добившись улыбки от Лиз, Алексей продолжил:
— Анатолий Федорович повредил ногу, поэтому передвигается с помощью палки, порой даже двух. Но чувство юмора его никогда не покидает. В девяностые годы он был назначен в сенат, что было встречено в консервативных кругах с большим неудовольствием. Журналист, некий Буренин, откликнулся на это назначение злой эпиграммой. Сейчас, вспомню…
Алексей ненадолго задумался, а Лиза тем временем тайком любовалась его красивым, как ей казалось, профилем. Она так и не сказала ему, что лицо его запылилось от быстрой езды. Алексей продолжил:
— Так, «В сенат коня Калигула привел, стоит он убранный… и в бархате, и в злате… но я скажу, у нас… такой же произвол: в газете я прочел, что Кони есть в сенате».
— И что господин Кони?
— Кони не остался в долгу, ответил четверостишием: «Я не люблю таких ироний, как люди непомерно злы! Ведь то прогресс, что нынче Кони, где прежде были лишь ослы...»
Лиза рассмеялась. Алексей с удовольствием наблюдал за ее смехом, затем воодушевленно продолжил:
— Когда же Анатолий Федорович узнал, что одна его нога навсегда останется короче другой, он философски заметил: «Ну, что ж, значит, я теперь со всеми буду на короткой ноге».
Лиза улыбнулась и, положив ладонь на рукав его пиджака, попросила:
— Расскажите еще.
Алексей накрыл ее ладошку своей ладонью и, нежно перебирая ее пальчики, продолжил:
— Как-то в одном учреждении, куда он пришел, его спросили «Как прикажете вас записать?», он ответил: «Землевладелец. Имение «Ваганьково». В тот момент он просто вспомнил об участке на Ваганьковском кладбище, который ему принадлежит… Ну а теперь скажите, дорогая Лиз, почему вас так интересует господин Кони?
Девушка слегка смутилась, не зная, стоит ли говорить.
— Не знаю, помните ли вы…. В 1878г. дело Веры Засулич, революционерки, стрелявшей в столичного градоначальника Трепова. Защитником был Александров, председательствующим был Кони. Я читала многое из того, что он написал об этом деле, и о других тоже…
— О, Лиз, избавьте меня от всей революционной галиматьи! – остановил ее Алексей, невольно рассердившись. – Уж не собрались ли вы в кого-либо стрелять?!
— Как вы могли такое подумать? – обиделась она.
— От вас можно ожидать чего угодно, – парировал он. – Чем вы занимаетесь в революционном кружке, не крестиком же вышиваете?!
— Ну, знаете ли! – Девушка не на шутку рассердилась. – Вы эгоистичный, черствый человек! Вас совершенно не интересуют люди, их беды! А ну-ка, слезайте! – Она ухватилась за поводья и толкнула Алексея. Он чуть не свалился с дрожек – просто успел приземлиться на ноги.
Она кинула на него гневный взгляд и подстегнула лошадей, оставив его посреди дороги.
-27-
Уж кого-кого, а вот тетку и няньку Лизы в одном лице, Евфросинию Ивановну, Алексей увидеть у себя никак не ожидал. Несмотря на почтенный возраст, она влетела в гостиную, как ураган, пролетев в дверях мимо него и, задыхаясь, плюхнулась на стул, который жалостливо заскрипел под ее дородным телом. Алексей, медленно закрыв дверь, прошел к непрошенной гостье.
— Воды? – предложил он, видя, что без живительной влаги женщина не сможет говорить. Вдова Пахомова, в девичестве Колдобина, сделала пару больших глотков и затем уставилась на Алексея.
— Она опять ушла! – выпалила она. – Брат в отъезде, а Лизавета опять сбежала.
— И..?
— На ночь глядя!
Алексей понимающе кивнул и сел на стул.
— А я тут причем?
— Алексей Петрович, голубчик, вы же обещали моему братцу присматривать за ней! Она глупый, непослушный ребенок – не понимает, что творит… и к чему ее выходки могут привести… Единственный человек по божественному провидению, — тут она перекрестилась, — который имеет на нее влияние, это вы. Найдите ее, прошу. Образумьте!
Тетка патетично воздела руки вверх.
— Ну, скажем так – она уже не ребенок. С другой стороны, я вовсе не имею на нее влияние, и заставить ее послушаться меня – это титанический труд.
— Попытайтесь, Бога ради!
Алексей тяжело вздохнул. Как же выяснить, где Лиза?
— С кем она виделась сегодня?
— Ходила в церковь, на базар, помогала в приюте…
— Ладно, — прервал ее Алексей, – попытаюсь сам ее найти, хотя представления не имею, куда она могла пойти.
— К Аглае, на вечерку к простолюдинам.
Алексей удивленно посмотрел на нее.
— Так вы знаете, где она!
— Знать–то знаю. А что, я – старуха, могу поделать?! Как мне ее оттуда увести?!
Алексей вздохнул.
— Ладно, говорите, где эта Аглая проживает.
Тетка стала быстро тараторить, объясняя, куда нужно идти. Спровадив тетку Лизы, Алексей позвонил в колокольчик, вызывая домоправительницу…
Через полчаса, одетый в простецкую одежду, какую носят деповские рабочие, Алексей стоял на пороге дома Аглаи. Внутри шумели – песни, крики, звуки балалайки и гармони. Веселье шло полным ходом. Алексей даже присвистнул – ничего себе – Лиза и в таком месте! Он открыл дверь и сразу оказался в гуще событий. У простонародья была обычная вечерка, каких бывают сотни, где на балалайках и скрипицах отхватывали «журавля» и «барыню», а записные плясуны «отмачивали» коленца. Иные присутствующие играли в разные народные игры наподобие венчика, голубя, вьюна. Цель таких игр известна – поцелуи, до которых «не прекрасный» пол особенно слаб. Играют, орехи кедровые щелкают, серку жуют, пускают самодеятельные остроты, смеются. В другом же углу затянули песню – такую, что было трудно разобрать, о чем идет речь. Но ничего – народ продолжал веселиться, следовательно, песня была хороша[54]. Алексей даже рассмеялся. Веселье передалось и ему. А одна девчушка, завидев славного паренька, то есть Алексея, увлекла его отплясывать барыню, чему он, собственно, не сопротивлялся. Еще большее веселье его охватило, когда Лиза, заметив его, бросила то ли сердитый, то ли ревнивый взгляд в их сторону. Он рассмеялся и, подхватив партнершу, закружил ее еще быстрее.
— И как же вы так собираетесь, должно быть, расходов у хозяев не меряно? — спросил Алексей девушку.
Она отмахнулась.
— Вовсе нет. Вечёрки сочиняются почти без всякой траты для хозяев. Хозяйка тратится на свечи, да и то не всегда, да угостит карымским чайком[55] и то лишь своих приятельниц. А девиц угощают их кавалеры. Кавалеры делают складчину и посылают в увеселительное здание прямо с вечёрки одного или двух доверенных за покупкою наливки для девиц и отечественного для себя.
Слушая эту болтушку, Алексей незаметно осматривался в поисках Лизы. Увидел ее среди танцующих, но помимо этого заметил и парня, исподлобья наблюдающего за ним.
— А это, случайно, не твой ухажер? – поинтересовался Алексей, и девушка оглянулась в сторону, куда он кивнул.
— Ой, пожалуйста, не деритесь! А то потанцевать не дадите! – заявила она легкомысленно и полетела, подтанцовывая, к своему парню. И, видимо, вовремя – тот уже намеревался отправиться в их сторону.
Оставшись один, Алексей направился к Лизе. Не удержавшись, она тоже пошла к нему навстречу.
— Что вы здесь делаете? – сердито произнесла она, оказавшись на расстоянии вытянутой руки от него. – Следите за мной?
— Да упаси Боже следить за вами! – отозвался Алексей. – Решил вот тоже поближе пообщаться с народом!
— Я вижу, насколько близко! – ревниво съязвила она, а Алексей расхохотался. В этот момент к ним приблизился массивный русый парень и встал между ними.
— Кто этот субчик? Он пристает к тебе? – спросил он Лизу, угрожающе уставившись на Алексея.
— Степа, это… Это мой знакомый, – пояснила Лиза, беря громилу за локоть.
— Ну, а ты кто такой? – в свою очередь задал вопрос Алексей пренебрежительным тоном. Этот парень ему уже не нравился.
Тот покосился на Лизу, не зная, что и сказать. Алексей усмехнулся, осознав, что громила опасается предъявить права на девушку, зная ее несносный, непредсказуемый нрав. Степан бессвязно что-то промычал и сжал кулаки, увидев усмешку Алексея.
— Степа мне товарищ, – пробормотала Лиза нехотя и встала между мужчинами. Затем обратилась к Степану:
— Тебя искал Гордеев. Просил, чтобы ты зашел к нему, как только появишься.
Громила угрюмо кивнул, кинул предупреждающий взгляд на Алексея, развернулся и ушел.
— Товарищ? – с насмешкой спросил Алексей у Лизы. – Так вы обращаетесь друг другу на сходках, товарищ Колдобина? Думаю, что этот твой «товарищ» хочет большего, чем…
— Вы мне надоели со своими намеками! – воскликнула Лиза, но неожиданно добавила, словно ее осенила догадка: – Вы меня ревнуете! Алексей усмехнулся.
— О, да! – произнес он протяжно. Затем окинул помещение блуждающим взглядом, заметил что-то интересное, взял Лизу за руку.
— Пойдем! – он потащил ее сквозь толпу танцующих. Когда он остановился, девушка на всем ходу врезалась в его плечо. Алексей подхватил ее за талию и протолкнул вперед. Только теперь Лиза заметила, что за этим столом играли на поцелуйчики. Она развернулась, чтобы сбежать, и уперлась в грудь Алексея.
— Трусишь? – спросил он насмешливо, смотря ей в глаза. Она сердито сверкнула глазами. Алексей подтолкнул ее к столу, усадил, сам пристроился напротив. Игра продолжилась.
— Точка! – произнесла девушка, сидящая рядом с Лизой, и крутанула венчик. Тот указал на Дуняшу. Дуняша расхохоталась и пропела:
— Точка – кого хочу, целую в щечку!
Соскочила, чмокнула своего приятеля в щеку, задержавшись на мгновение дольше, чем положено, и села на свое место.
— Мех! – огласила Дуняша, прежде чем запустить венчик, который достался теперь ей. Венчик крутанулся и через пару мгновений указал на Алексея. Дуняша вновь расхохоталась, лукаво уставившись на него, и пояснила:
— Целуй соседей всех!
Алексей улыбнулся, притянул двух раскрасневшихся девчушек, сидящих рядом, и чмокнул их в щечки, краем глаза заметив, как Лиза поджала губы. Теперь пришла очередь ему крутить венчик. Он наклонился к одной из девушек, сидящих рядом, спросил что-то. Она хихикнула, нашептала ему на ушко. Алексей посмотрел на Лизу и уверенно произнес:
— Трубы! – затем его взгляд скользнул по ее губам. Потом вновь еще раз посмотрел Лизе в глаза. Их взгляды встретились. Ее встревоженный, растерянный, его нагловатый, лукавый. Алексей усмехнулся и крутанул венчик. Тот пошел кругом, как заведенный и…остановился, указывая на Лизу. Играющие взвизгнули и захохотали. Алексей вновь посмотрел в ее глаза, ставшие еще больше от его неожиданного выигрыша. Он вновь усмехнулся, а Лиза покраснела.
— Ну же! Трубы – целуешь его в губы! – прокричала весело Дуняша, и все поддержали ее улюлюканьем. Алексей приблизил лицо к Лизе и прошептал:
— Робеешь?
— Это глупо! – ответила она и уже хотела вскочить и уйти, но ее насильно усадили на место.
— Долг платежом красен! – крикнул кто-то, и все весело засмеялись, а затем стали подначивать.
Лиза, покраснев еще больше, нехотя приблизила лицо к Алексею и, крепко сжав губы, закрыла глаза и стала ждать. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он коснулся ее лица, его губы скользнули нежно, почти неосязаемо, по ее щеке. Лиза открыла глаза и недоуменно посмотрела в глаза Алексея, которые так близко были от нее. В них было и веселье, и нежность, и что-то иное, очень притягательное и будоражащее кровь. Словно под гипнозом девушка приоткрыла губы, и он медленно прикоснулся губами к ее губам. Казалось, все исчезло кругом – остались только они вдвоем и их губы, продолжающие ласкать друг друга. Из забытья их вывел грохот и шум. Алексей первый прекратил поцелуй и, выпрямившись, посмотрел в ту сторону, откуда, расталкивая всех на своем пути, приближался Степан. Он зло смотрел на Алексея.
— Вставай! – приказал он, сжимая кулаки. Алексей смерил его спокойным взглядом и лениво откинулся на спинку стула.
— Зачем? – спросил он спокойным, с ленцой голосом.
— Хочу угостить тебя летучим огнем с кулака! – выпалил тот, протягивая руки, чтобы ухватить Алексея за отвороты пиджака, но тот увернулся в сторону и обидчик рухнул через стол на место, где только что сидел Алексей. Обидчик быстрым образом оправился и, вскочив, вновь кинулся в драку. Завязался кулачный бой, при этом Алексей оказался более удачливым борцом за счет своей ловкости и подвижности. Впрочем, от соперника ему тоже изрядно досталось – тот был и выше, и больше, и сильнее. В результате их драки в доме началась потасовка, или так называемый передел: тот неудачно толкнул этого, другой упал и сбил с ног других — завязалась разборка – пошло-поехало! Девицы визжали, кто-то повыскакивал на улицу. Все бы ничего, да неизвестно кто в драке налетел на Алексея и сбил его с ног, чем и воспользовался Степан — навалился на него и занес большой кулачище над его лицом. Вовремя помогла Лиза, нанесшая другу – горе-революционеру удар каким-то предметом по голове. Уже вместе с Дуняшей они оттащили Степана в сторону и помогли Алексею подняться на ноги. Затем чуть ли не волоком вывели на улицу.
Алексей прижался спиной к забору и потер ушибленную голову.
— Больно? – произнесла с сочувствием Лиза, но тут же опомнившись, грубо добавила:
— Ну и поделом вам!
Дуняша же ухватила его за волосы и потянула вниз.
— Ай! – вскрикнул Алексей, но она, лишь окончив осмотр его шишки и ссадины на голове, отпустила.
— Ничего, до свадьбы заживет, – заверила она и подалась в дом.
— Спасибо, доктор! – крикнул с иронией ей вслед Алексей и только после этого взглянул на Лизу. Скрестив руки на груди, она исподлобья наблюдала за ним.
— Должен тебя поблагодарить, — сказал он с усмешкой.
— За что? За то, что Степан теперь перестанет общаться со мной?! Ты во всем виноват! Не надо было тебя спасать!
— А кто говорит о спасении? – изобразив удивление, произнес Алексей с сарказмом. – Что это за революционный кружок, где ты шашни с парнями, вроде Степана, крутишь? Со сколькими вы, молодая барышня, меня еще вот таким образом познакомите? А? Отвечайте!
Лиза, что было сил, влепила ему пощечину, и из ее глаз хлынули слезы. Она рванулась бежать, но Алексей поймал ее за руку и притянул к себе. Девушка попыталась вырваться, но напрасно – он крепко держал ее в своих объятиях.
— Отпусти меня, ничтожество! Подлец! Подонок! – произносила она, но Алексей в ответ лишь крепче прижимал ее к себе. Его губы скользнули по ее лицу, осушая от слез. Наконец, девушка стихла и обмякла в его объятиях. Тогда он завладел ее губами, и она, вначале нерешительно, затем более уверенно ответила на его поцелуй. Шло время, а они, стоя в полной темноте, так как месяц скрылся за тучами, продолжали упоенно целовать друг друга. Первым вновь остановился Алексей. Тяжело дыша и переводя дыхание, он прижал ее голову к своей вздымающейся груди, а сам уткнулся в ее волосы. Так они и стояли, обнявшись.
Драка в доме уже давно прекратилась, гости разбрелись, а вдалеке раздавалась песня одной из компаний давешней вечёрки. Голос Дуняши несся по улице городка:
Против милова двора
Разливалася вода,
Разливалася вода
– Славна речка Селенга.
Потопила Селенга
Все зеленые луга,
Оставался не залит,
Оставался не залит
Один маленький лужок
Что на том ли на лужке
Стоят молодцы в кружке…
Голоса стали удаляться.
Лиза прижала ладошки к его груди и нежно погладила. Затем плавно переместила их к нему на плечи и потянулась к его губам. Он перехватил ее руки, немного отстранился.
— Не надо, а то я за себя не ручаюсь, – произнес он с предательской хрипотцой в голосе и тихонько рассмеялся. Лиза недоверчиво посмотрела на него, затем в сердцах оттолкнула.
— Что ты смеешься?! – закричала она.
— Дурочка, – ласково и примирительно произнес Алексей, протягивая к ней руку.
— Ненавижу тебя! – воскликнула она и рванулась прочь.
— А все-таки, ты его ударила по голове, а не меня! – крикнул ей вдогонку Алексей и последовал за ней.
-28-
Сплетни распространялись по городу со скоростью света. В этом в очередной раз убедился Алексей, который и посеял эти сплетни. О том, что приезжали особо уполномоченные инспектора и проводили ревизию в банке Сычева, знал почти весь город уже к закату. А известие о том, что все имущество банкира в других городах арестовано, а он сам банкрот и не арестован лишь по чистому везению, дополнило сплетню к вечеру следующего дня. Удостоверившись в том, что о финансовом крахе банкира сплетничает почти каждый третий, Алексей на четвертый день направился на приобретенный им участок к Шаманским горам. Костик Абрамович хорошо поработал за это время – по сооружениям, инвентарю и трудящимся «наемным рабочим и охране», которые до кончика мозга были «свои люди», — можно было подумать, что действительно в этом месте идет добыча золота. Зайдя в построенный на скорую руку барак-сарай, Алексей уселся за стол. — Завтра отправишься в город за провиантом. Зайдешь в питейную[56] на углу Большой – там часто бывает Антип, служащий банкира. Сболтни при нем лишнего про местечко.
— Как?
— Совсем чуть-чуть. Пусть домыслит сам. Потом придешь ко мне. Дельце есть. – Алексей положил деньги на стол, на «хознужды». – Скажи парням, чтобы держали ухо востро. Пусть поджидают «гостей». Ты объяснил им, как их нужно встретить?
— Так точно.
— Лады. – Алексей поднялся. – Будьте осторожны – за банкиром стоят серьезные люди. Основательно заметите следы.
— Не переживай, не подведем.
Алексей кивнул и направился к выходу. Костик последовал за ним.
— А ребята хорошо потрудились, – на выходе похвалил их Алексей.
— Ну так! – самодовольно заметил Костик. – Мои люди!
— Ну пойдем, еще раз все основательно проработаем, – позвал Алексей. – Здесь все должно пройти как по маслу.
Костик, театрально раскинув руки, пропустил босса вперед, и вышел следом.
-29-
Вернулся Алексей в город через несколько дней к вечеру. Приведя себя в приличный светский вид, он первым же делом направился в игорный дом. Знакомые интересовались, где он пропадал столько времени, он самодовольно ухмылялся, показывая своим видом любимчика фортуны, щедро угощал выпивкой и тратил деньги направо и налево. Играл в карты и с легкостью проигрывал по необходимости. Так продолжалось и в последующие два дня. Наконец, настал тот ожидаемый момент, когда к его игральному столу подсел Сычев и вступил в игру. И тут же за их столиком расположился старичок-«интеллигентик». Удача будто отвернулась от Алексея – он стал проигрывать. Старик, не скрывая своей радости, пополнял свои карманы за его счет. Их столик покинула пара игроков, но Алексей, чьи карманы основательно опустели, не сдавался, не желая верить, что фортуна отвернулась от него. Он выиграл пару раз, затем вновь все проиграл до копейки. Похлопал по пустым карманам. Сычев, которому, хотя и в меньшей степени, чем старику, но все же везло за игрой, насмешливо смотря на игрока-неудачника, заметил:
— Желаете под вексель, Алексей Петрович?
Алексей высокомерно посмотрел на него.
— Нет, отчего же. Предлагаю даже увеличить ставку, – он ловким движением вынул из внутреннего кармана предмет и положил его на стол. Все ахнули – на столе лежал золотой самородок!
— Позвольте-ка! – заинтересованно воскликнул старик, напяливая поближе к глазу пенсне. – Я отменно разбираюсь в данном элементе! – он осмотрел самородок. – Поразительно! Господа! Поразительно!
Он плюхнулся на свое место. Игроки, оставаясь под впечатлением, сделали ставки. Началась игра. Казалось, что вот-вот станет ясно, кто победитель. Игроков осталось трое – Алексей, Сычев, приезжий интеллигентик – и каждый был уверен в своих картах настолько, что ставки с угрожающей скоростью росли. При этом под общий возглас удивления и восторга наблюдающих, Алексей повышал ставки за счет более мелких золотых крупиц. Вскрыли карты, и… старик зашелся от радости. Алексей чертыхнулся, стукнул по столу кулаком. Сычев раздраженно отшвырнул карты. Старик сгреб выигрыш, раскланялся и ретировался. Алексей, хотя и был весьма недоволен, неторопливо поднялся, поправил галстук, стряхнул невидимую пылинку с пиджака.
— А вы не слишком расстроены, – заметил банкир, вальяжно откинувшись на стуле. Алексей пожал плечами.
— Что ж, я могу себе это позволить, – ответил он свысока и зашагал прочь, заставив задумавшегося банкира сделать определенные выводы. -30-
Алексей вернулся к себе за полночь. Стоило ему только закрыть дверь — чиркнула спичка и загорелась лампа. В гостиной на диване в полусидячем положении расположился Костик. На краю дивана справа от него лежала старческая бородка и трость. В руке он вертел самородок. Подкинув бренный металл пару раз в воздухе, Костик кинул его Алексею. Тот поймал и опустил в свой карман.
— За тобой не следили? – спросил он.
— Попытались. Но я ушел через чердак, а во дворе через улицу ждал Гришка с коляской. Ты же знаешь, я мастер переодеваний, так что вошел старик, а покинул игорный дом – подпивший парнишка, – он распахнул пиджак, показывая, что его можно вывернуть и изменить из серого в полосочку, в коричневый, в клеточку.
— Осторожность никогда не помешает, – Алексей присел на стул. – Скоро к Сычеву в банк прибудут деньги. Их переправляют серьезные ребята. Будь начеку. Мне нужно точно знать, когда это произойдет, чтобы деньги не успели уйти.
— Гришка проследит. Что дальше? – Костик сел, вмиг сосредоточившись.
— Когда это произойдет, необходимо взбаламутить вкладчиков. Это твоя с Гришкой забота. Прошвырнетесь по питейным, среди торговцев – пустите утку. Нужно сделать так, чтобы вкладчики потребовали от банкира выплаты денег. Вам нужно будет находиться в толпе, чтобы поддерживать ее настроение. Костик какое-то время обдумывал слова босса.
— Что еще? – спросил он.
— Пока все. Будем ждать.
— Все понятно, босс. Я свободен?
— Да.
К Костику вмиг вернулось веселое расположение духа. Он прытко соскочил с дивана, сгреб в карман бородку, подхватил трость и пружинистой походкой удалился.
-31-
Не свет ни заря в номер Алексея стали долбиться. Спросонья не понимая, что к чему, он прикрыл уши подушкой, затем рявкнул: «Пошли вон!», но стук в дверь не прекращался. Выругавшись, он натянул халат и на ходу, шлепая по полу босыми ногами, затянул пояс. Распахнул дверь. Сон моментально прошел – на пороге стояла испуганная Лиза и дрожала. Алексей моментально втянул ее внутрь и закрыл дверь, предварительно выглянув наружу и убедившись, что никто их не видел.
— Что случилось? – спросил он незамедлительно.
— Я пропала! – воскликнула она. – Я убила человека!
Алексей замер. Хотел было что-то сказать, но беззвучно закрыл рот. Прошелся по комнате, затем вернулся к Лизе и аккуратно усадил ее в кресло. Она вся дрожала. Погладив ее по плечам, он прошел к столику, плеснул ей вина в стакан, затем вернулся и протянул его девушке.
— Пейте!
— Нет, я не буду! – замотала она головой.
— Пейте! – скомандовал он так, что девушка схватила стакан и сделала большой глоток. Закашлялась, но поймав грозный взгляд Алексея, допила все до конца.
— Хорошо. – Алексей придвинул стул поближе и сел напротив Лизы. – Теперь постарайся успокоиться.
Девушка кивнула. Алексей забрал из ее дрожащих рук стакан, поставил его на стол. Затем повернулся к ней.
— Расскажи, что произошло.
— Я… убила человека! – повторила она дрожащим голосом.
— Я уже слышал. Дальше.
— Я была на… сходке. Мы засиделись слишком долго… Потом стемнело. Степа… решил проводить меня… — Лиза замолчала, пряча от Алексея глаза.
— Что дальше? – Алексей вдруг ощутил, как внутри стало неприятно от ее слов. «Чертова дура!»
— Он… Он стал говорить всякие глупости, стал признаваться в любви… Просил выслушать его и не отпускал домой… Потом… Потом полез целоваться… Я пыталась его оттолкнуть, потом закричала… Появился полицейский, хотел арестовать… А у нас листовки! Степан кинулся на него, давая мне возможность бежать. Между ними завязалась драка. Потом полицейский прицелился в Степана… Тогда я ударила полицейского камнем… Он повалился на землю… А потом лужа крови! Я убила человека!
— Что потом? – вопросом Алексей заставил девушку вновь сосредоточиться на рассказе, а не закатить истерику.
— Я плохо помню… Не могла двинуться с места. Степан что-то говорил мне… Сунул мне все листовки, заставил бежать дворами… Я видела, как его схватили полицейские…
Девушка закрыла лицо руками.
— Я просто сбежала! – горестно воскликнула она. – Теперь его посадят за убийство! А он не виноват!
Она заплакала. Алексею не было жаль ее – он был ужасно зол! Если она действительно убила полицейского, и парень будет молчать — ему не поздоровится. А если заговорит, то… Что произойдет потом, Алексею не хотелось даже думать.
— Степан – кормилец всего своего семейства, у него столько малолетних братьев и сестер, мать больная! Что будет с ними?! А полицейский? У него наверняка была семья – жена, дети! Я у-убийца! Это меня должны были арестовать! Я виновата! – Лиза рыдала, размазывая слезы по лицу. Вино дало о себе знать – она была пьяна.
Вздохнув, Алексей принес тазик с водой, насильно сполоснул девушке лицо и утер полотенцем. Протянул платочек, в который она от души высморкалась.
— Сиди здесь. И не вздумай реветь, – предупредил он и ушел в спальню одеваться. Когда он вернулся, оказалось, что ночная гостья приложилась к графину с вином. Ее качало в разные стороны, в руках полупустой стакан, но, по крайней мере, она не рыдала.
— Нашла для себя занятие? – съязвил Алексей.
— Я все решила, – заплетающимся языком заявила Лиза. – Вот сейчас… Наберусь храбрости и… и-ик… Пойду в полицию… и-ик… сдаваться. — Да, я вижу, ты уже набралась, – заметил он колко. Подошел, попытался забрать у нее стакан, который она с возмущенным воплем не захотела отдавать. В результате, девушка навалилась на него, и ему пришлось ее крепко прижать к себе, чтобы она не свалилась на пол. Лиза посмотрела ему в глаза.
— Вы такой… опасный… Но я почему-то верю вам… Больше, чем кому-либо… Больше, чем себе… — призналась она с детской непосредственностью.
— Поэтому вы и пришли ко мне? – сразу подобрев, с легкой усмешкой спросил Алексей.
— Да, – девушка кивнула и вновь сосредоточилась на его глазах. Некоторое время они молчали. — Когда я буду в тюрьме, я буду вспоминать о вас… Поцелуйте меня на прощание, – попросила она. Но Алексей не двинулся с места.
— Ну почему вы не целуете меня! – воскликнула Лиза и вырвалась из его объятий. – Да, я вам противна! Я преступница, убийца. Я сама себе противна!
Она закрыла лицо руками. В следующий момент Алексей легко подхватил ее на руки и отнес в спальню, положил на кровать. Слабые лучи рассвета, проникающие через толстые шторы, заставили сумерки отступить. Некоторое время Лиза просто смотрела ему в глаза, ожидая, как он поступит дальше.
— Куда вы дели листовки? – спросил неожиданно тихо и сердито Алексей.
— Что?
Он нахмурился.
— Листовки? Я их спрятала в водосточной трубе какого-то дома… — она поморщилась. – Не помню. Не могла же я к вам прийти с ними, вдруг за мной была погоня?
— Да, и вы ее не заметили, – саркастически произнес Алексей. Девушка прикрыла глаза.
— Как кружится голова, – пробормотала она. Алексей вздохнул и принялся снимать с нее туфли.
— Что вы делаете? – возмутилась она, открывая глаза. — Вы останетесь здесь, Лиз, – сказал он, накрывая ее одеялом. — Нет, я должна идти! — Она попыталась встать, но безуспешно – Алексей просто не дал ей это сделать.
— Вы останетесь здесь и будете ждать меня, – настойчиво повторил он. – Понятно?
Лиза испуганно кивнула. Алексей поднялся. — И не шумите. До встречи.
Он вышел из спальни, закрыл дверь, и уже через мгновение Лиза услышала, как повернулся ключ в замочной скважине. Он запер ее. Это было последним, что она услышала, проваливаясь в сон.
-32-
День клонился к концу. Лиза попыталась открыть дверь спальни, но безуспешно. Она была заперта — выхода не было. Голова раскалывалась, внутри все сворачивалось в тугой узел. Но хуже телесного недомогания были душевные переживания. Преступление совершено, и не замедлит прийти наказание. Но хуже всего – ожидание.
— Боже! Что же я натворила! – простонала Лиза, схватившись за голову. Она скользнула на постель, свернулась калачиком, обхватив колени. Погруженная в тягостные раздумья, она не сразу расслышала шаги в гостиной. Повернулся ключ в двери, и она распахнулась. Девушка резко уселась на кровати и напряженно уставилась на вошедшего Алексея. В руках он держал стакан вина. Молча сев на стул, он сделал пару глотков. Откинулся на спинку и уставился в стакан. «Все плохо!» — пронеслось в ее голове. Такой исход она и предполагала. Смирившись с неизбежным, девушка соскользнула с кровати и попыталась отыскать свою обувь, на удивление куда-то запропастившуюся.
— Лиза, зачем вы это делаете? – произнес он угрожающе спокойно.
— Что? — девушка вздрогнула и выпрямилась, прекратив поиск обуви.
— Ищете неприятности?
— Я не ищу! – выпалила она и тут же печально, скорбно склонила голову. – Простите, вы совершенно правы!
— Мне следовало отвести вас в участок, негодная вы девчонка! – Он плюхнул стакан на стол так, что вино расплескалось и растеклось красными пятнами по белоснежной скатерти. – А знаете, каторжные работы вам были обеспечены! И позабавились бы вами в тюрьме без сомнения. А может быть, вы «этого» и хотели, моя горячительная эмансипе, шляющаяся по ночам, где попало и с кем попало?! Девушку проняла дрожь, и она, обхватив себя руками, попыталась ее унять.
— Я… Я не… — Она судорожно сглотнула и загнано уставилась на него. – Скажите правду… что вы узнали? – с мольбой спросила она. Заметив, насколько сейчас она уязвима и беззащитна, он перестал прожигать ее взглядом и уставился на свои руки. Желание проучить несносную девчонку пропало.
— Полицейский жив. Всего лишь рана на голове, – наконец объявил он. — С трудом, но удалось высвободить вашего приятеля, так что при удобном случае можете продолжить с ним шашни. — Алексей замолчал, с горечью осознав, что ревнует. В наступившей тишине он услышал, как Лиза всхлипнула, затем еще раз. Алексей взглянул на девушку. Она стояла с поникшими плечами, закрыв ладонями лицо, и беззвучно плакала. Он сам не мог понять, как оказался в одно мгновение рядом с ней и стал просить прощения за грубости, что наговорил. Лиза в ответ лишь обвила руками его шею и уткнулась лицом в его плечо. Запас слез быстро иссяк, и она, сама того не осознавая, потянулась губами к его губам. Раскаяние на его лице в одно мгновение сменилось трепетной радостью и вмиг – вспышкой страсти и желанием обладать. Он со стоном припал к ее приоткрытым губам, крепко сжав девушку в объятиях. Но лишь на миг Алексей забылся, проявив необузданное желание в поцелуе и объятиях и заставив ее застонать в ответ. Он разжал объятия, его ладони коснулись ее лица, когда он все еще продолжал, но теперь нежно, целовать ее, а два больших пальца стали неторопливо и ласково стирать слезы с ее влажных щек. Держа ее лицо в своих ладонях, он еще раз ласково куснул в поцелуе ее нижнюю губу, провел по ней кончиком языка, а затем совсем безвольную девушку посадил на край кровати. Как зачарованная, она наблюдала, как он, преклонив колено, приподнял ее ножку и стал надевать ей туфлю, затем другую, предварительно вынув ее из-под кровати. Закончив и, всё так же, не смотря ей в глаза, он стал подниматься, но девушка поймала его за руку. — Алеша!
Он взглянул на нее – она тут же замолчала и покраснела, осознав, что впервые назвала его по имени и чрезмерно фамильярно, отчего у него сразу вспыхнули огоньки в глазах. Он насмешливо улыбнулся и произнес:
— Моя несравненная Лиз, вы решили остаться, уже и в этом дойдя до крайности и отбросив приличия? Или же вы все же решились отправиться домой и избавить меня от объяснений с вашим отцом по поводу вашего, скажем так, «позднего возвращения» и непременного требования жениться на вас, так как вы скомпрометированы?
На столь длинное высказывание она лишь поморщила носик и произнесла:
— Вы несносны! Но таким вы мне и нравитесь…
Алексей рассмеялся. Ему вдруг показалось, что он никогда не чувствовал себя таким счастливым. Он взял ее ладони в свои и помог встать. Они смотрели друг другу в глаза и улыбались.
— Лиза, пообещайте мне, — попросил он ласково, но настойчиво, – впредь ничего подобного не вытворять. Девушка опустила глаза.
— Я… Я буду осторожна, – ответила она уклончиво. Алексей приподнял ее подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. В ее глазах он увидел непреклонность и мольбу одновременно. Потрясения ночи были ею быстро забыты. Алексей вздохнул и отпустил ее.
-33-
Сычев долго и с нетерпением ждал прибытия своих людей. И вот, наконец, они явились среди ночи и теперь стояли перед ним – грязные, в дорожной пыли после длительной поездки.
— Что скажете? – спросил он, скрывая свое нетерпение под маской безразличия.
— Похоже, что это правда, – произнес один из стоявших перед ним. – Там постройки, люди работают. Мы видели, как они золото намыли. Но прииск хорошо охраняется, не подберешься. Люди с ружьями, собаки.
— Сколько их там?
— Трудно сказать. Человек десять…
Их дальнейшему разговору помешали крики и гул на улице возле дома.
— Что случилось? Что за шум, черт возьми?! – гневно спросил Сычев у появившегося в дверях Антипа.
— Гавриил Борисович, беда! – произнес тот встревоженно. — Возле дома, да и банка тоже, собрались вкладчики. Требуют деньги.
— Какого черта?!
— Кто-то пустил слух, что у вас плохи дела. Люди думают, что вы банкрот и требуют возврата денег.
— Черт! Где этот Первозванцев, когда он так нужен!
— Гавриил Борисович, не выходите – они вас в клочья разорвут! – встревожено посоветовал слуга.
— Если не выйду – они разнесут дом, – он повернулся к уставшим с дороги бандитам. – Вас не должны видеть. Оставайтесь пока в доме. Потом последуете за нами. Будете охранять издалека. – Он повернулся к Антипу. – Пошли!
Через минуту они оказались на улице перед толпой горожан.
— Мы хотим своих денег!
— Верни вклады!
— Жулье!
— Горожане! Друзья мои! Тише! Дайте мне сказать! – громогласно призвал Сычев, подняв вверх руки. Горожане немного притихли. — Горожане! Друзья! Слух о том, что я разорен – очередная ложь моих противников! Уверяю вас – ваши деньги в надежных руках!
— Мы требуем своих денег! – послышалось в толпе. Народ поддержал призыв гулом.
— Что с ним разговаривать – тащите его в банк! Пусть выдает деньги! – опять послышалось в толпе. Народ возмущенно галдел.
— Они разорвут нас на части, – произнес на ухо хозяину Антип.
— Хорошо, хорошо! – вновь громогласно провозгласил Сычев. Народ притих. — Мы идем в банк. Будем выдавать деньги, — заверил он, затем обратился к слуге: — Отправляйся к Матвею Аристарховичу – бухгалтеру. Пусть поспешит в банк.
Затем Сычев зашагал в сторону банка. Толпа же, окружив его со всех сторон, последовала с ним. Возле банка их поджидала еще одна кучка вкладчиков. Сторож встретил хозяина у входа, с опаской отворив перед ним тяжелую дверь. Прежде чем войти, Сычев оглянулся.
— Прошу соблюдать порядок, господа! – произнес он. – Вначале должны войти десять человек. Как только будет выходить один, пусть заходит следующий. Народ неодобрительно загудел, но все же вскоре притих. — И еще! Хочу еще раз заверить вас – известие о моем банкротстве чистейшей воды вымысел! И те лжецы, которые все это подстроили – ох как поплатятся!
— Деньги! Давай деньги!
Сычев развернулся, сквозь зубы произнес: «Сброд!» и вошел в банк.
Всю ночь и утро банковские служащие производили выдачу денег. К десяти часам утра банк опустел, как и его сейфы. Помещение стало грязным, затоптанным многочисленными посетителями. Служащие банка молчали, понуро поглядывая друг на друга. Сычев мрачно оглядел свое уничтоженное детище.
— Что же теперь делать? – решился спросить его бухгалтер.
— Работать! – рявкнул Сычев и, войдя в свой кабинет, захлопнул дверь. Налив в рюмку водки, он махом перевернул содержимое в глотку. Положение было наисквернейшее! При выдаче денег хватило лишь потому, что за последнюю неделю в банк поступили деньги «партнеров» по нелегальному «бизнесу». Сычев чертыхнулся. В этот момент в дверь постучали.
— Кто там еще?
В дверном проеме возник Антип.
— К вам господин Глебов, – объявил он.
— Скажите, что я не принимаю.
— Прошу прощения, но я уже здесь, – ответил с улыбкой Алексей и вошел внутрь. – Доброе утро!
Сычев кивнул Антипу, чтобы тот вышел. Слуга незамедлительно выполнил указание и прикрыл за собой дверь.
— Вы весьма некстати, господин Глебов, – сквозь зубы произнес банкир.
— Ну почему же, – ответил Алексей, усаживаясь в кресло. – Что произошло?
Сычев промолчал.
— Хотя неважно. Я вот по какому делу пришел к вам, Гавриил Борисович. Мне срочно нужна очень крупная сумма денег. Еще раз повторяю, очень крупная. Но в Иркутске, куда я собственно и отправляюсь. Я знаю, у вас там есть банк. Взамен я предлагаю вам свой участок, скажем так, в аренду на год. – Алексей порылся в кармане и выложил на стол золотой самородок. Он посмотрел на Сычева, ожидая его ответа. Тот бездумно уставился на самородок, не веря своим глазам и ушам. Затем посмотрел на Алексея. Глаза его алчно блеснули. «Золото само плывет мне в руки!» — Надеюсь, вы поняли мой намек, Гавриил Борисович? – спросил Алексей. – За год все, что вам удастся добыть на участке — будет вашим и с лихвой окупит мой займ.
— Почему же вы сами не занимаетесь своим прииском? – спросил Сычев с долей подозрения.
— Так сложились обстоятельства, что мне срочно нужна крупная сумма денег. Дело не требует отлагательств.
— Какую сумму вы хотите?
Алексей начеркал на листе цифру с многочисленными нулями.
— Но это невозможно! – воскликнул банкир. Алексей помолчал. Затем взял самородок в руки и медленно заговорил, смотря поверх самородка в глаза банкира.
— Один такой самородок вы видели уже раньше. Этот вы видите сейчас. Двадцать-тридцать таких самородков и вы забудете о той сумме, что выплатите мне, – он помолчал.
Сычев, как завороженный, смотрел на драгоценный металл.
— Что ж, придется вернуться к первоначальному плану. – Алексей поднялся, опуская самородок в карман и собираясь уходить.
— Что вы собираетесь делать? – сглотнув слюну, спросил банкир, словно очнувшись от транса.
— Проведу закрытые торги для избранных и сдам золотоносный участок в аренду, как и хотел. Это займет больше времени, но другого выхода у меня нет. Прощайте, господин Сычев. – Алексей направился к выходу.
— Подождите! – окликнул его банкир. – Обойдемся без торгов, Алексей Петрович. Я согласен.
-34-
За столом переговоров между банкиром и Алексеем было принято решение, что первоначально Сычев должен увидеть то место, которое собирается взять в аренду. После этого доверенные лица Алексея получат нужную сумму, поделенную на три равнозначные доли в разных банках в разных городах. До этого момента, согласно договору, банкир не будет иметь права пользоваться прииском. В этот же день они отправились в путь к Шаманским горам. В отличие от Алексея, который отправился в путь в одиночку, с Сычевым было три человека: два молчаливых типа, без сомнения, вооруженных, и тщедушный старикашка с серым саквояжем. Путь был неблизкий, и находиться в столь неприятной компании было опасно – Алексей это, безусловно, осознавал. Зная, что из себя представляет Сычев, Алексей почти был уверен – тот предпримет попытку заполучить прииск в собственность даром, заставив Алексея подписать силой нужные документы, а затем устроить несчастный случай. И самый подходящий момент – поездка. Единственно, в чем Алексей был уверен процентов на девяносто, что Сычев проявит осторожность и не станет устранять его, пока не убедится, что продаваемый участок действительно того стоит. Путешествие проходило практически в молчании – изредка незначительные фразы, замечания. Когда устроились на ночлег, Алексей задумчиво уставился на банкира, расположившегося ко сну возле костра, и его опять охватило чувство ярости, преследующее его всю дорогу. «Что если взять и просто пристрелить подонка!» — засела в его голове мысль, и он сжал рукоятку револьвера под полой дорожной куртки. Затем с трудом разжал пальцы. Он не был убийцей. Оружие – крайняя мера в целях защиты, не более. Алексей заставил себя отвернуться от спящего Сычева и направился проверить свою лошадь. Она довольно фыркнула, когда он погладил ее по морде. Алексей явственно ощущал, что за ним наблюдают. Один из парней Сычева был поставлен в дозор и, конечно же, следил за Алексеем. Но кроме него, еще кто-то смотрел ему в спину. Алексей вернулся к костру и устроился на своей лежанке, уставившись лицом в звездное небо. Рука его машинально легла на рукоятку револьвера. Нужно быть начеку – мало ли что может произойти. Со стороны могло показаться, что он крепко спит – глаза закрыты, дыхание ровное – но Алексей так и не уснул. Рано утром с первыми лучами солнца они вновь отправились в путь.
-35-
— Что ж, давайте посмотрим, – произнес Алексей. Он закатал рукава рубашки, взял в руки лоток и лопатку и прошел в центр мелкой речушки. Не прошло и четверти часа, как они прибыли на прииск и принялись за дело. — Где? – спросил он у банкира.
— Возьмите пробу напротив вон того дерева с засохшей верхушкой, — ответил тот.
Алексей огляделся, сделал два шага назад и несколько раз зачерпнул песок с камешками и положил в чашу, затем вернулся на берег. Собственноручно стал промывать на глазах Сычева. И вот среди грязи они увидели первые крупицы золота. Сычев подал знак пожилому типу, и тот подошел поближе.
— Позвольте, – он выбрал из чаши несколько золотых крупинок, сложил их на носовой платок. Затем направился в домик, приказав принести его саквояж.
— Пройдемте? – предложил Сычев, видя, что Алексей не торопится последовать за ними.
— Нет, предпочитаю остаться здесь. Зачем без нужды находиться в душном помещении, когда стоит такая прекрасная погода, – он вновь спустился к реке и принялся умываться.
— Вас что-то беспокоит? – спросил банкир. Прошлой ночью он сквозь прикрытые глаза наблюдал за Алексеем и то, как тот смотрел на него, ему вовсе не понравилось.
— Что вы, нет. Мне нечего скрывать, если вы это имеете в виду, – ответил тот равнодушно, вытирая лицо и руки платком.
Вскоре старик вернулся. Посмотрел на Сычева, кивнул. Банкир повернулся к Алексею.
— Что ж, я удовлетворен. И хотел бы отправиться в обратный путь.
Алексей кивнул. Затем зашагал к своим людям. Для Сычева оказалось неприятным сюрпризом, когда к Алексею в обратный путь присоединилось четыре вооруженных человека.
— Вы взяли с собой людей, – раздраженно заметил он. Лошадь под ним нервно ходила.
— Разумеется. Ведь я еду не с пустыми руками, – снисходительно ответил Алексей, взглянув Сычеву в глаза. Тот поджал губы.
Поездка прошла без происшествий. По возвращении в город Сычев и Алексей подписали необходимые документы. Прииск переходил к Сычеву в аренду на год, но лишь после того, как придет сообщение о том, что деньги получены доверенными лицами Алексея. До этого же Сычеву оставалось лишь ждать. Для него крайне неприятным оказалось то, что Алексей нанял поверенного, который должен был проследить за выполнением условий договора, а сам покинул город.
-36-
Наконец сделка была завершена – поверенный принес подтверждение, что деньги были получены господином Глебовым Алексеем Петровичем. Затем передал запечатанный неподписанный конверт. Ощущая себя победителем, банкир удивленно уставился на неожиданное послание. Нетерпеливо разорвав конверт, он развернул листок бумаги. «Встретимся на прииске», — гласила надпись на листе. Ни подписи, ничего. Сычев недоверчиво нахмурился, затем самодовольно ухмыльнулся. Что ж, встретимся. Он возьмет с собой людей, доберется до прииска и там захватит Глебова, как и планировал раньше. А потом силой заставит подписать документы, подтверждающие право Сычева единолично владеть прииском. А после покончит с этим приезжим парнем, который вызывал у него неприятные чувства. Не теряя времени, банкир вызвал к себе помощника и дал соответствующее распоряжение готовиться в путь. -37- Уже смеркалось. На прииске было удивительно тихо – ни души. Сычев настороженно огляделся. Четверо головорезов, которые отправились с ним в путь, вооруженные до зубов, мрачно озираясь, помалкивали. Что-то здесь не так. Окончательно убедившись, что на прииске нет ни души, они въехали на опустевший участок. Спешились. На участке – ничего, что подтверждало бы наличие здесь золотого прииска. Лишь один маленький домик да сарай. Сычев подал знак своим людям осмотреть участок. Неприятное чувство тревоги и опасности подтвердилось словами его людей. — Ничего.
— Пусто.
— Что-то здесь не так.
Прежде чем Сычев принял какое-либо решение, со всех сторон раздался шорох, и на открытый участок стали выходить медленно, неторопливо вооруженные люди. Окружили схватившихся за оружие Сычева и его людей. Медленно вперед выступил коренастый вожак, и Сычев узнал его.
— Китаец?
— Ну здравствуй, Сыч, – ответил тот скрипучим голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
— Что все это значит? – Сычев кивнул на банду Ваньки Китайца. – Что вы здесь делаете?
— Что делаем? – Тот усмехнулся. – Тебя ждем. Захотел кинуть нас, Сыч, а?
— О чем ты? – Сычев пытался сохранять хладнокровие.
— Ну ты и крыса! Думал, не узнаем, что ты залез в общак, вытряс банки, объявил себя банкротом? По нашим банкам и предприятиям идет налоговая проверка. Ты прокололся.
— Что за черт?! – выругался Сычев, не удержавшись. – Проверка? Я ничего о ней не знаю!
— Ну-ну! – всем своим видом Китаец показал, что он Сычеву не верит.
— У меня здесь, в городе, были инспектора, но я решил с ними проблему. Мне никто не докладывал о проверке в других местах!
— Хочешь сказать, эти фискалы провели тебя, как ребенка?! – Китаец презрительно рассмеялся. Затем лицо его стало предельно серьезным и грозным. – Где деньги, Сыч?
Банкир молчал – нужная сумма в верхнеудинский филиал еще не поступила.
— Деньги будут. Скоро. Я все переправлю через неделю. А гарантия – этот прииск, он окупит все потери с лихвой.
— Это – прииск? Здесь ничего нет. Я так думаю: ты хотел спрятаться здесь, перекантоваться временно. А потом свалить за бугор. С деньгами. — Я приехал на прииск. Здесь много золота, – настойчиво процедил сквозь зубы Сычев.
— Единственное золото, которое мы здесь обнаружили, вот эти часы. – Китаец покачал в воздухе часы на цепочке. Затем открыл крышку и прочитал надпись: «Возлюбленному, единственному на веки мужу Петру Черкасову». — Прочитал, хмыкнул и швырнул их Сычеву. Тот поймал и пораженно уставился на предмет. Петр Черкасов! Тот самый…
Он посмотрел на Китайца. Возможно ли, что кто-то отправил Китайца и его ребят расправиться с ним за прошлое – за гибель недотроги Светланы, которой он был увлечен, и ее мужа Петра? А еще тот мальчик! Ведь он тоже погиб! Или нет?! Если это месть, то с Китайцем не договориться!
— Я не понимаю, о чем ты, – произнес он осторожно и кинул часы обратно. И в тот же момент выстрелил из-под полы пиджака. Кинулся к падающему на землю Китайцу и вовремя прикрылся его телом в начавшейся перестрелке. Ночь опускалась над землей, и уже непонятно было — где свои, где чужие. Выстрелы, вскрики, вопли…
…Алексей стоял в тени деревьев на склоне и наблюдал, что происходит внизу. «Змея укусила себя за хвост». Он еще мог различить, как Сычев спрятался за телом Китайца, затем, отстреливаясь, попытался отступить в гущу леса, но напрасно. Пуля настигла его, он пошатнулся, развернулся, выстрелил в ответ и рухнул на землю. Его убийца подошел ближе, чтобы добить банкира, если это понадобится. Нацелился, нажал на курок… Алексей отвернулся и зашагал прочь. Выстрелы внизу потихоньку прекращались. Он вскочил на лошадь и поскакал прочь. -38-
Костик Абрамович смотрел в окно. За окном, засыпая улицы города, крупными хлопьями падал пушистый снег. Холодная декабрьская вьюга поднимала белые лохмотья вверх и кружила их по тротуару. В кабинете же, в котором Костик находился, было тепло, уютно, горел камин, а с первого этажа здания приглушенно доносилась музыка, приятный голос певички и пьяный смех.
— Ты в самом деле решил вернуться в тот захудалый городок? – опять произнес Абрамович, все еще не веря в то, что сказал ему Алексей. Он развернулся и посмотрел на него. Алексей сидел в кресле, закинув ноги на стол, и по одной швырял карты в шляпу, стоящую на стуле. На вопрос он не ответил.
— Ты спятил! – воскликнул Абрамович, сбрасывая шляпу со стула и садясь на него.
— Я должен вернуться. – Алексей отложил карты в сторону.
— Но для тебя это опасно. А
лексей опустил ноги на пол.
— Не переживай. Со мной все будет в порядке.
Костик наблюдал, как его друг встал, прошелся к вешалке и снял теплое пальто.
— Я знаю, почему ты решил вернуться в Верхнеудинск, – сказал он. – Из-за той девушки!
Алексей на секунду замер, затем медленно надел пальто. Промолчал.
— Прошло четыре месяца. Может быть, она уже вышла замуж… Да и вообще, забыла тебя…
Алексей пожал плечами, но это вышло у него как-то напряженно.
— Всё может быть, – произнес он и повернулся к напарнику. – Но я еду туда не по этой причине. Я должен убедиться, что с Сычевым действительно покончено.
— Ты же сам видел…
— Я видел недостаточно… — он быстро подошел к Костику и наклонился к нему. – Да пойми ты, у меня ощущение, предчувствие, что это еще не всё! Будто что-то я упустил…
Алексей прошелся по комнате. Абрамович буркнул:
— Вечно твоя интуиция…- затем вздохнул. – Впрочем, она тебя еще не подводила. Но, если все дело в девчонке…
— Я уезжаю завтра утром, – перебил его Алексей. – «Восточная красавица» в полном твоем распоряжении. – Он сделал насмешливый поклон. Абрамович самодовольно улыбнулся.
— Ну не совсем. Мы владеем клубом на равных правах, не забыл?
— Владеем, – согласился Алексей. – Но я с удовольствием уступлю тебе свою половину, как только ты решишь ее купить. Клуб — твоя мечта. — Я подумаю, – Костик встал.
— Хорошо. – Алексей шагнул к нему навстречу. — Что ж, друг, до встречи.
— До встречи.
Они крепко пожали друг другу руки, порывисто обнялись. Затем Алексей надел шапку, с улыбкой кивнул другу и вышел.
-39-
Зима – самый продолжительный сезон года в Сибири. Для нее типично обилие ясных дней с трескучими морозами. В морозную погоду в котловинах обычно всегда тихо и, благодаря сухости воздуха и безветрию, морозы переносятся довольно сносно. Зима хотя и продолжительная, но снега выпадает мало, местами даже не бывает сплошного снежного покрова. Заснежены по-настоящему лишь горы. На открытых пространствах снег подвержен перевеванию, многие участки оголяются морозным ветром-шалуном. Алексей был уже в пути не первый день, наблюдая за безликим белым ландшафтом. И наконец-то добрался до Верхнеудинска! Сойдя на перрон, он мгновенно ощутил, как мороз пощипывает лицо, наполняет легкие холодным воздухом. От теплого дыхания на меховом воротнике пальто образовался белый иней. Холод пробирал до косточек. Ну и погодка выдалась сегодня! Он кивнул носильщику, тот подхватил его чемоданы и последовал за молодым господином. Поймав ему крытую коляску, уложил чемоданы, помог усесться внутрь. Алексей расплатился с услужливым носильщиком и распорядился извозчику вести его в гостиницу. В этот момент из здания вокзала вышел мужчина, проводил его долгим взглядом, затем быстро зашагал к почтамту.
-40-
Хозяйка гостиницы встретила Алексея с некоторым удивлением. Но, помня, как щедро он расплачивался с ней, приветливо улыбнулась и предоставила ему прежние «самые лучшие апартаменты». Приняв ванну, переодевшись в чистую свежую одежду, которую услужливо прогладили в гостинице по его просьбе, он заказал обед в номер. Хозяйка явилась сама, принеся заказ.
— Скажите мне, Василиса Григорьевна, что новенького произошло в городе в мое отсутствие? – спросил он, усаживаясь за стол, который она накрыла. Женщина, прищурившись, кинула на него любопытный взгляд.
— Что же вас интересует, Алексей Петрович? Он неопределенно пожал плечами. — На ваше усмотрение. — Ничего особенного не произошло. Все готовятся к Новому году, поговаривают также о войне – будто бы скоро начнется… После вашего отъезда банкир господин Сычев пропал.
— Неужели?
— Говорят, деньги огромные задолжал, потому и сбежал, другие говорят, что на него бандиты напали и убили. По-разному говорят… — она искоса посмотрела на безмятежно жующего Алексея. – У дочери господина Колдобина именины были. Николай Иванович бал по случаю устраивал, потратился не в меру. Думаю, дочку замуж собирается выдать.
Она с некоторым удовлетворением заметила, как Алексей на мгновение перестал жевать.
— За кого? – спросил он, отправляя в рот очередной кусок, подцепленный вилкой.
— Да есть несколько охочих, – ответила она и удалилась. Алексей задумчиво отложил вилку, дожевал. Затем хлебнул вина, встал, быстро надел пальто и шапку и, застегиваясь на ходу, вышел и захлопнул за собой дверь.
-41-
Узнав у Дуняши дома ли хозяева, Алексей попросил ее не докладывать о его прибытии Елизавете Николаевне, и сам вошел в гостиную. Девушка сидела в кресле возле окна и читала книгу. Изящная, хрупкая, красивая. Алексей даже залюбовался ею. Она задумчиво перевела взгляд на окно. Вздохнула.
— Уж не обо мне ли вы вздыхаете, несравненная Лиз? – вкрадчиво прошептал Алексей, и девушка вздрогнула, выронила книгу из рук, обернулась на голос.
— Вы?! – выдохнула она, не веря своим глазам. На ее лице отразилась радость, затем застыла маска надменной холодности. – Что вы здесь делаете?
Алексей подошел к ней поближе. Она поднялась с кресла, а книга соскользнула с ее колен на пол. Алексей и Лиза наклонились одновременно с намерением подобрать ее, и пальцы их соприкоснулись. Не отнимая руки, Алексей посмотрел девушке в глаза. Ее надменность сменилась растерянностью и… влюбленным блеском голубых глаз.
— Я скучал по вас, Лиз, – прошептал он искренне. Девушка мгновенно поднялась и отошла в сторону.
— В самом деле? – произнесла она, отвернувшись. – Но вы уехали, даже не простившись!
Алексей приблизился к ней вновь.
— Да… так получилось, – ответил он с сожалением. – А вы… вы скучали по мне?
— Нисколечко, – ответ девушки прозвучал слишком быстро и неискренне. Алексей улыбнулся.
— Совсем-совсем?
— Совсем!
— И вы не рады меня видеть?
— Нисколечко!
Он театрально вздохнул.
— Что ж… вы разбили мое сердце… Осталось только уйти… — произнес он и развернулся, будто собрался уходить.
Лиза резко обернулась.
— Уже уходите?
Алексей остановился и посмотрел на нее.
— Вы не хотите, чтобы я уходил? – лукаво спросил он. Она неопределенно пожала плечами.
— Папенька дома. Он хотел бы видеть вас, – ответила она, нервно перебирая кончики бахромы белого пухового платка. – Я накажу Дуняше позвать его, – девушка направилась к столику с колокольчиком, но Алексей поймал ее за руку.
— Не беспокойтесь. Она сделает это сама, – он нежно сжал ее пальчики. Так они и стояли рядышком, зачарованно смотря друг другу в глаза, когда в гостиную вошел ее отец.
— А, Алексей Петрович, здравствуйте! – приветствовал он. Лиза вздрогнула, и Алексей отпустил ее руку. Обернулся и, с улыбкой подойдя к Колдобину, пожал ему руку.
— Здравствуйте, Николай Иванович!
— Где же вы пропадали так долго? Мы уж не ожидали вашего возвращения.
— Дела, дела… — ответил Алексей.
— Отобедаете с нами? Прошу. Порадуйте нас своим обществом.
Алексей взглянул на Лизу, старательно пытавшуюся отвести взгляд в сторону.
— С превеликим удовольствием.
-42-
Прошло более трех недель, как Алексей прибыл в Верхнеудинск. О Сычеве никому ничего не было известно, да и все внимание Алексея в эти дни было сосредоточено на Лизе и на том, что происходило вокруг нее. Алексей сопровождал Лизу, куда бы она ни пошла, чувствуя безмерную радость и душевное спокойствие рядом с ней… Запоминающе рядом с Лизой прошли Рождество и Новый год ставшие для Алексея особыми. Церковь благословила проведение елок в домах, рождественские подарки детям и друг другу. Повсеместно продавались елочные украшения, игрушки и праздничные свечи, а также рождественские и новогодние открытки. Но елочных украшений все равно не хватало! Тем более в приюте, где Лиза помогала, чем могла. В предпраздничные дни вместе с детьми Лиза и Алексей лепили и клеили из ваты, бумаги, картона, фольги всевозможные цепи, гирлянды и фонарики. Веселились, смеялись, дурачились вместе с ребятишками за спиной воспитателей. В сильный Татарымороз заморозили в формочках цветную воду с петельками, а позже готовые фигурки развешали на елке во дворе. Алексею с трудом удалось скрыть, что знаком он с этим приютом не понаслышке – несколько детских лет, проведенных здесь, всплыли калейдоскопом воспоминаний. Для Лизы его задумчивое состояние и оговорки не прошли незамеченными, но так как он не желал ничего говорить, то и она не стала настаивать и досаждать расспросами. В это время частыми были денежные пожертвования в пользу учебных заведений и приютов – свою лепту внес и Алексей, еще раз невольно убедив Лизу в своей щедрости и доброте. На Гостинодворской площади появилась городская елка. С благословения церкви на ее вершине был установлен «указующий перст» в небо к Богу — сосулька. Покатались и на коньках, если можно было назвать катанием то, что вытворял на них Алексей! Гибкий, стройный, натренированный, он вызывал восхищение всех барышень, оказавшихся на льду. Лиза хмурилась, а тетка, частенько теперь сопровождавшая их, крякала в сторону с усмешкой. С тридцать первого на первое, в полночь, отправились в церковь, где встретили Новый год молитвой и звоном. А утром горожане собрались в соборе во главе с местными чиновниками. На детскую елку в приюте Алексей и Лиза отправились после церкви. Детская елка началась с исполнения хором «Боже, царя храни». Потом малыши пели песни, читали стихи, водили хоровод вокруг елки, получили подарки: валенки, Буряткаплатки, рубахи, штаны, шарфы и по пачке раскрашенных пряников. А старшие танцевали под оркестр балалаечников. Днем были визиты, поздравления родственникам, друзьям и знакомым. В гостях пили чай, ели, выпивали. Потом с хозяевами «зажигали» елку и для забавы водили хороводы, пели, кто-нибудь из присутствующих обязательно играл на музыкальных инструментах[57]. Состоялся костюмированный городской бал. Повеселились, позабавились от души… Так незаметно пролетели и Рождество, и Новый год, и Крещение, принесшие уйму хороших, радостных впечатлений, тепла и… не одиночества. Впервые за долгие годы Алексей почувствовал себя счастливым и отдохнувшим от всех забот и тягостных мыслей. И как бывает в таких случаях, когда счастье бьется через край, беда подкралась незаметно…
-43-
В прекрасном расположении духа Алексей шагал к гостинице, в которой проживал. Уже почти стемнело, а темнело в зимнее время очень рано, и лишь полная луна тусклым светом наполняла улицы. Неожиданно Алексея привлек шум небольшой кучки народа, которую пытались разогнать полицейские. Он замедлил шаг, проходя мимо толпы.
— Что случилось? – спросил кто-то рядом.
— Стреляли в кого-то…
— Да не «в кого-то»! Я сам слышал – в губернатора…
Кто-то недоверчиво рассмеялся:
— В губернатора? Каким же образом он здесь оказался?!
— Да говорю же, в губернатора! С тайным визитом…
Алексей прошел мимо и вскоре вовсе удалился от толпы. Он вспомнил, какой милой и одновременно дерзкой была сегодня Лиза. Как же хотелось прикоснуться к ней, заключить в свои объятия, ощутить тепло ее губ и гибкого тела! Но с тех пор как он вернулся в город, почти всегда рядом с ними находилась Ефросинья Ивановна, – ее тетка.
Алексей усмехнулся. Ну ничего, он что-нибудь придумает и обязательно останется с Лиз наедине! Неожиданно по коже прополз неприятный холодок, в пальцах стало покалывать от предчувствия. Опасность! Алексей на мгновение замер, но тут же вновь зашагал по улице, стараясь незаметно определить, с какой стороны идет угроза. Но нет – он дошел до гостиницы, и ничего не произошло. Прежде чем войти в номер, Алексей попросил хозяйку растопить печь и принести ужин. Оказавшись в номере, зажег неторопливо лампаду, скинул верхнюю одежду. Затем налил вина и устроился в кресле. Но чувство тревоги не покидало его. Явился слуга, растопил печь и удалился, аккуратно прикрыв дверь. Алексей прошелся по комнате, подошел к окну. Затем обернулся и вновь окинул гостиную сосредоточенным взглядом. Что-то здесь не так! Он быстро прошелся по комнате, осматривая ее, и неожиданно наткнулся на небольшой серый чемоданчик. Вынув его из-под дивана, положил на упругое сидение и быстро открыл. Сверху на аккуратных стопках листовок лежал револьвер. «Война нужна только царю и капиталистам, и пока существует капитализм, над трудящимися постоянно будет висеть грозный призрак войны…» — пробежал Алексей глазами по первым фразам листовки и вернул ее в чемоданчик.
— Черт те что… — выругался он. Откуда все это взялось? Алексей осмотрел револьвер. Из него недавно стреляли – в этом не было сомнений. Мозг лихорадочно заработал. В пальцах опять стало покалывать. От чемоданчика и всего, что в нем, необходимо срочно избавиться! В спешке накидывая пальто, он выглянул в окно и сразу заметил жандармов. «Не успел! Черт их принес!» Алексей ринулся к двери, запер ее, вернулся к чемоданчику, быстро вынул револьвер и вновь прошел к окну. Отодвинул комод на резных ножках и приподнял одну из половиц на полу, открыв давний свой тайник. Спрятал оружие и расставил все по своим местам. Затем на ходу подхватил чемодан с листовками, мгновенно подскочил к печке и открыл топку. Первая партия бумаг полетела в огонь, затем другая. В дверь постучали. Затем громче.
— Откройте!
Алексей торопливо зашвырнул еще партию. И еще. Дверь стали выбивать. Еще пара стопок. Дверь жалобно застонала, заскрежетала и распахнулась. Алексей зашвырнул последнюю большую партию, захлопнул дверку топки и быстро встал, повернувшись лицом к жандармам. — Сжег в топке! – прокричал кто-то. Другой злобно шагнул к Алексею и ударил его прикладом по голове. Боль захлестнула жгучей волной, Алексей стал падать, теряя сознание…
-44-
Голова раскалывалась. Алексей находился на допросе более получаса. Третий по счету допрос. Повторялось одно и то же. Следователя интересовало покушение, совершенное накануне, заговоры в преддверии войны, антиправительственная агитация, революционные кружки и т.д. и т.п. Алексей же упорно твердил, что он приезжий и ничего не знает и понятия не имеет, о чем ему говорят. Замкнутый круг. Следователь-офицер не верил ни одному его слову, будто знал что-то, что и Алексею-то не было известно, и, вконец потеряв терпение, нажал на звонок. По его звонку появилось четверо дюжих солдафонов.
— Так ты отказываешься отвечать?! – грозно спросил следователь, надвинувшись на Алексея и давая понять, что спрашивает в последний раз.
— Мне нечего ответить, – Алексей исподлобья взглянул на офицера. Сжал кулаки, понимая, что сейчас начнется.
— Что ж, пеняй на себя! – гаркнул следователь. – Действуй, ребята![58]
Жандармы в момент опрокинули стул, на котором сидел Алексей и, не жалея сил, принялись избивать. Прикрывая лицо руками, Алексей чувствовал жуткую боль от ударов, следующих со всех сторон, и с его губ вот-вот готов был сорваться крик. Удары, удары, удары… Сквозь пелену уплывающего сознания он услышал голос следователя:
— Говори, с какой нелегальной организацией ты связан? Ты же революционер, сволочь! Какой заговор задумали? Зачем стрелял в губернатора? Говори правду! А не скажешь, кровью своей умоешься!
Алексей издал звуки, отдаленно напоминающие смех. Глупая фортуна преподнесла сюрприз – столько лет совершать одни преступления — мошенничества, а попасть в тюрьму обвиняемым в совсем других делах, к которым он не имел отношения!
— Смеешься, гад?! – следователь сделал знак, и жандармы принялись с большим воодушевлением избивать арестанта. Острая боль обдала его словно кипятком, и он лишился сознания.
…Алексей пришел в сознание лишь после того, как на него вылили ведро воды. Он вновь был усажен на стул, наручники по-прежнему сковывали его движения.
— Ну, будешь теперь говорить? Какие документы сжигал в топке?
— Я уже вам сказал, господин следователь, что это было приложение к газете «Русский инвалид», – с трудом произнес он.
— Так зачем же надо было ее сжигать?
— Холодно было – решил печь растопить, ваше благородие.
— Врешь, скотина! — злобно рявкнул следователь, затем крикнул жандармам: — Задайте ему баню!
Жандармы накинулись на арестанта, вновь принялись избивать…
Затем отволокли его в холодный карцер. На холодном воздухе Алексей понемногу стал приходить в себя, сознание возвращалось. Он заметил, как унтер, которого послал следователь, железной палкой разбил лед в баке с ледяной водой. И не успел Алексей сообразить, что к чему, как конвоиры со всей силы толкнули его в спину прикладами и опрокинули в воду. Окунувшись с головой в студеную обжигающую воду, Алексей вынырнул и, раздвигая льдины, поплыл к кромке бака. Ему не дали за нее ухватиться, сильно ударив прикладом по голове. И он снова пошел на дно. Так продолжалось до тех пор, пока он не потерял сознание и чуть не захлебнулся. …Пришел Алексей в себя в полнейшей темноте и тишине. Все тело ныло, голова с рассеченной кожей и большими шишками гудела, колено правой ноги пронизывала невыносимая боль. Он попытался шевельнуться и почувствовал, что мокрая одежда примерзла к каменному полу. Алексей начал двигать руками и с трудом оторвал рукава от пола. После этого удалось освободить от ледяного плена сначала одну штанину, потом другую, затем все, что на нем было. Он подполз к стене и, опираясь на нее, с неимоверными усилиями поднялся на ноги. Каждый мускул истерзанного тела дрожал от холода. Алексей не мог унять зубную дрожь и, чтоб хоть как-нибудь согреться, начал, прислонившись к стене, разминаться. Вначале отжимался от стены, затем попытался попрыгать на одной ноге и приседать. Лязгнул ключ в замке, дверь распахнулась, и в глаза ему ударил свет керосиновой лампы. Алексей зажмурился, а кто-то выкрикнул в темноту:
— Ты еще жив, голубчик?
Алексей не отозвался. Свет лампы отыскал его у стены, надзиратель удостоверился, что перед ним живой человек, а не труп, и удалился. Через несколько минут в карцер явились трое. Тот, что держал лампу, приказал:
— Выходи!
— Никуда я не пойду – можете расстреливать здесь!- произнес злобно Алексей, осознав, что это, возможно, последние минуты его жизни. Тогда жандармы подхватили его за руки и потащили в коридор. Алексей был уверен, что его ведут на расстрел, шлепнут — и дело с концом. Никто и не спохватится. А если спохватятся, то не найдут. Но Алексей ошибся. Они поднялись на третий этаж. Теплый воздух привел его в чувство. Жандармы втолкнули его в камеру, а следом вошел тюремный фельдшер. Он осмотрел Алексея, не проронив не слова, промыл и перевязал его раны, смазав йодом ссадины и синяки. Когда фельдшер ушел, Алексей прилег на жесткие нары, тяжелые веки сомкнулись, и он провалился в глубокий мрачный сон, будто в могилу. На следующее утро Алексея разбудили грубыми толчками в бок. Невыносимая головная боль раскалывала череп, сам он весь горел, липкий пот покрыл все его тело, но Алексей все же поднялся на ноги, и его вновь повели на допрос. Втолкнули арестанта в тот же самый кабинет, где в прошлые разы допрашивал его следователь. Но вместо следователя в кресле сидел поп в парчовой рясе с большим крестом на груди. Конвоиры оставили их вдвоем. Поп равнодушно скользнул взглядом по белым повязкам на голове и руках арестанта, привычным жестом осенил его крестом, снял его с груди, положил на лежащее перед ним евангелие.
— Приложись к кресту, сын мой, – елейным голосом предложил он.
— Я, батюшка, предпочел бы сесть на стул, – произнес Алексей с кривой усмешкой. Поп неприязненно покосился на Алексея, кивнул, предлагая сесть. Алексей проковылял к столу и тяжело опустился на стул.
— Сознайся чистосердечно, раб божий, – глухо заговорил поп. – Как служитель святой церкви, ведаю, что обманут ты злыми крамольниками. — Послушайте, батюшка, — перебил его Алексей, – меня допрашивали жандармы в погонах и без погон, но я впервые вижу жандарма в рясе да еще и с крестом. Давно вы нанялись в жандармы?
— Сын мой, я не жандарм, — покраснел «батюшка», – а служитель господа Бога. Лучше покайся!
— Не в чем мне каяться! А тому, что ты не жандарм, никогда не поверю, – ответил Алексей, глухо засмеявшись, при этом его же смех раздался стуком в его раскалывающейся от боли голове. Поп смерил его с ног до головы волчьим взглядом, нажал кнопку звонка.
— Выведите его! – приказал он вошедшему конвоиру. – Да вызовите вашего начальника.
Жандармы направились к Алексею, он встал на ноги, но в тот же миг у него потемнело перед глазами, и он рухнул без сознания на пол.
-45-
Кони вышел на перрон и огляделся по сторонам. Начавшаяся война с Японией отразилась и здесь — вокруг солдаты, офицеры. Прибывали сюда уже и первые раненые, которых выгружали из вагонов и относили санитары в лазарет, обосновавшийся в железнодорожных бараках. Сам Кони в Верхнеудинск прибыл инкогнито — в Петербурге не знали по каким делам и на какой срок исчез из виду известный законник столицы, а в этом городке его вообще не знали в лицо. У него было некрасивое, резко характерное лицо с пристально-острым взглядом. Он действительно походил на старого шкипера и передвигался с помощью палки. В данный момент Кони, как, впрочем, и всегда, был в неизменно черном сюртуке и черном поношенном пальто. Подхватив свой чемодан, Кони направился за пределы станции, чтобы нанять извозчика. Но, видимо, почувствовав в нем безобидную жертву, какой-то цыган выхватил у него из рук чемодан, что было сил толкнул его и бросился наутек. Кони, упав, теперь с трудом поднялся на ноги. Преследовать вора не было смысла. Отряхнув кое-как с пальто снег, он подобрал шапку и трость. Огляделся и, заметив выходящего из питейной лавки полицейского, направился к нему.
— Меня только что ограбили, – заявил Анатолий Федорович, но подвыпивший городовой, окинув критическим взглядом невзрачный вид Кони в сильно поношенном пальто, не стал даже слушать.
— Идем в участок, там разберутся, – произнес он грубо, дыхнув на приезжего свежим перегаром. По его тону и по тому, как его повели в полицейский участок, Кони пришел к выводу, что арестован. Пришлось на время забыть тезисы блестящей диссертации о неприкосновенности личности и отправиться под конвоем в участок[59].
…Он оказался в узилище и был заперт вместе с задержанными проститутками, карманниками, пьяницами. Обстановка полицейского участка – облезлые стены, часы с кирпичом вместо гири, железная решетка, сонные рожи надзирателей, спертый воздух. Околоточный надзиратель и пристав опрашивали задержанных, проверяли бумаги, снимали показания, писали протоколы. Попытки Кони обратить на себя внимание «служителей закона» привели только к тому, что начальство грубо его одернуло, предложив «знать свое место», и внушительно заявило, что если он не угомонится, то его препроводят и в холодную. Убедившись в серьезной постановке дела в участке, Анатолий Федорович поневоле покорился судьбе и решил использовать случай для изучения методов работы ночной полиции. Наконец, уже под утро, совершенно сонный околоточный позвал его к столу, взял новый листок бумаги и, пуская из ноздрей струи дыма, начал допрос.
— Фамилия?
— Кони.
— Чухна?
— Нет, русский.
— Врешь. Ну, да ладно. Там разберут. Звание? Чем занимаешься?
— Прокурор Санкт-Петербуржского окружного суда.
Околоточный безмолвно уставился на допрашиваемого. Анатолий Федорович так же молча вынул свои документы и положил на стол перед злополучным приставом. Все еще не веря, пристав взял документы и долго их изучал. Руки его задрожали, губы затряслись и он, что было мочи, завопил:
— Да кто посмел?! Да я того… придурки, не умеют работать! Кто не проверил документы?! Найти! Сюда его!
Присутствующие полицейские, втянув головы, отступили подальше, побаиваясь попасть под горячую руку начальству и уже мысленно жалея того беднягу, который производил задержание. Пристав рухнул обратно на стул и, уже обращаясь к Кони, взмолился:
— Анатолий Федорович, не губите! Жена, дети…
Кони постарался успокоить полицейских:
— Ничего, господа, я был рад на деле познакомиться с обстановкой и ведением дела в учреждениях, подведомственных Министерству внутренних дел, – затем, насмешливо улыбаясь, добавил: — Хотелось бы только побольше свежего воздуха и… вежливости.
-46-
Прихрамывая, Алексей вошел в комнату для допросов. Охранник последовал за ним и, закрыв дверь, встал возле нее. После того как он потерял сознание на последнем допросе, вызвали фельдшера, который осмотрел его. Смерил температуру – градусник зашкалило за 40◦С. После его отнесли в тюремный лазарет, где Алексей пролежал более месяца с тяжелым воспалением легких. Сейчас его вновь привели в ту же самую комнату, где избивали. Все заново… Алексей вздрогнул, когда дверь открылась, но вместо следователя, которого ожидал увидеть Алексей, в помещении оказался человек, которого увидеть здесь он никак не ожидал.
— Анатолий Федорович? Каким образом?! – удивленно произнес он, не веря своим глазам и остановившись как вкопанный. Человек в темном сюртуке и тростью в руке добродушно улыбнулся арестанту.
— Ну, здравствуй, Алеша. Никак не ожидал тебя увидеть по «ту сторону» закона, – произнес он, опираясь на трость и приближаясь к нему.
— Я ожидал, – не покривив душой ответил Алексей, пожимая протянутую руку. Затем жестом пригласил Кони сесть в кресло, а сам, прихрамывая, направился к стулу. Кони усмехнулся:
— Со всеми я на короткой ноге, а с тобой, друг мой, теперь вдвойне, – заметил он добродушно, бросив взгляд на ногу Алексея.
— Да уж, – усмехнулся тот и, опускаясь на табурет, поморщился от боли. – Я рад вас видеть, Анатолий Федорович, хотя представить себе не могу, как вы здесь оказались.
— Ваша невеста, госпожа Колдобина, прислала мне телеграмму. Мы не смогли с ней встретиться, но она прислала мне в гостиницу очень подробное душевное письмо. Признаться, я был несколько обескуражен. Я очень дорожу вами, Алеша, потому не мог оставить это без внимания. Вижу, вы держитесь молодцом, но выглядите отвратительно.
— Я провел в тюремном госпитале более месяца с тяжелым воспалением легких, – ответил просто Алексей.
— Да? А хромота является последствием пневмонии? – усмехнулся тот. – Я изучил ваше дело. В его основе лежит анонимка. Никаких доказательств вашей вины в деле покушения. Могу сказать, на суде мы выиграем.
— Анатолий Федорович, есть возможность не доводить дело до суда? – задал вопрос Алексей. Кони удивился.
— Неужели тебе не хочется раскрыть весь беспредел жандармов в вашем городе? — Анатолий Федорович, у меня есть причины не доводить все до суда. Мне не нужна огласка. Кони задумался.
— Хорошо, – произнес он, вставая. – Я постараюсь.
— Я безмерно вам благодарен, – ответил Алексей, также поднимаясь. Они пожали друг другу руки на прощание. Когда Кони развернулся, чтобы уйти, Алексей неожиданно спросил:
— Анатолий Федорович, скажите, что было написано в письме госпожи Колдобиной?
Поколебавшись какое-то время, Кони открыл портфель и вынул из него письмо Лизы. Протянул Алексею.
— Она очень любит вас, — произнес он, еще раз попрощался и вышел. Алексей спрятал письмо. Пришел конвоир и отвел его в палату тюремного лазарета.
Все еще чувствуя себя слабым после болезни, он прилег на больничную койку, повыше приподняв подушку. Затем вынул письмо и прочитал. «Простите великодушно смелость, но, только слыша о вас постоянно, как о человеке, во всякое время готовом прийти на помощь ближнему. Смелость эту дало мне отчаяние, переполняющее мою скорбную душу. Вчера хороший мой знакомый, которому я безмерно доверяю, узнал для меня, что Алексей Глебов – дорогой моему сердцу человек, находящийся в доме предварительного заключения, пребывает в ужасном положении как физически, так и нравственно. Его, человека отданного произволу, беззащитного узника, измученного месячным одиночным заключением, били жандармы: били так, как могут бить здоровые, но бессмысленные, бессердечные, дикие существа в угоду или по приказу своего начальника. Потом его втолкнули в какой-то темный карцер, где он пролежал в беспамятстве до тех пор, пока кому-то из сострадания или страха, чтобы он там не умер, угодно было освободить его. Все эти побои производились городовыми в присутствии полицейского офицера, состоящего помощником начальника тюрьмы. После всего этого Алеша попал в тюремный лазарет, где и находится по сей день. Каково его телесное и нравственное состояние, я не берусь да и не сумею передать вам. Прошу, умоляю вас всем, что для вас свято и дорого, помогите или научите меня, куда и к кому мне прибегнуть, у кого искать защиты от такого насилия, насилия страшного, потому что оно совершается людьми, стоящими высоко и до сего дня стоящими и во мнении всего общества так же высоко. С истинным почтением и полным уважением к вам, вашей вечной должницей остаюсь. Елизавета Колдобина»[60].
Алексей задумчиво провел пальцем по ровному красивому почерку девушки. Так хотелось сейчас коснуться ее изящной руки! Он сложил письмо и уставился в потолок. Облегченно вздохнул. Кони здесь, а значит – скоро его выпустят на свободу.
-47-
Алексей вышел за ворота тюрьмы, и они со скрипом закрылись за его спиной. Бывший арестант глубоко вдохнул воздух свободы. Тот же оказался морозным, щекочущим ноздри и легкие, так что Алексей закашлял. Опираясь на палку, молодой человек побрел прочь от мрачного здания тюрьмы. Со стороны переулка навстречу шла большая группа людей, одетых в серые куртки. Это были ссыльнокаторжные. Они шли, гремя цепями, в серых войлочных шапках на полубритых головах, понурые и угрюмые, а сзади на повозках ехали следующие за ними жены с детьми. Отряд войск окружал их со всех сторон. Прохожие, так же, как и Алексей, останавливались, провожая колонну долгим взглядом. Некоторые же успевали подавать калачи, булки и милостыню обделенным судьбой. Прихрамывая, Алексей побрел в гостиницу, где снимал комнаты. Хозяйка с удивленным лицом встретила его, но промолчала, так как комнаты были оплачены на три месяца вперед. По его просьбе она принесла сытный ужин, вскипятила воду и наполнила для него ванну. Долго провалявшись в ванной, Алексей переоделся во все чистое и плотно поужинал. Через час явился попрощаться перед отъездом Кони. Они долго разговаривали, вспоминая былые времена, затем Кони горячо распрощался и ушел. Алексей, которому за недели, проведенные в тюрьме, осточертело находиться в заточении, оделся и вышел на улицу. Он бродил бесцельно и долго, но для него было ясно одно – его безудержно тянет к Лизе. Пытаясь побороть это желание, он бродил до тех пор, пока не стемнело. Но ноги сами донесли его до дома Лизы. Смотря на ее окно, он думал о том, ждет ли она его. Желание пробраться вновь в ее комнату с переменным успехом боролось с мыслью оставить все как есть и уйти. Но чувства одержали вверх, и когда в нем исчезла внутренняя преграда, внешние он одолел быстро и легко, несмотря на ослабленное тело. Он как прежде пробрался к окну и, довольно легко открыв его, вскоре оказался в ее комнате. Когда его ноги только коснулись пола, девушка, лежащая в постели, моментально села и напряженно уставилась на ночного гостя. Алексей плотно закрыл окно и, сняв шапку, обернулся. Какое-то мгновение они смотрели друг другу в глаза, затем она бросилась к нему, а он лишь успел сделать несколько шагов навстречу. Алексей крепко сжал ее в объятиях, когда Лиза обхватила его за шею.
— Ты живой… Ты здесь… ты вернулся… — шептала она исступленно, гладя ладонями по его колючим от щетины щекам.
— Моя желанная, моя любимая, моя родная, жизнь моя… — произносил он, жадно, быстро покрывая поцелуями ее лицо, шею, плечи. Лиза, не замечая холода, исходившего от его одежды, податливо подставляла свое тело для ласк и вовсе не сопротивлялась, когда он подхватил ее на руки, поднес к кровати и, опустив на постель, скинул пальто и лег рядом. Она со страстью ответила на его поцелуи, прижимая к себе его голову и лаская его плечи. Алексей первым опомнился и, отстранившись от нее, попытался обуздать свою страсть.
— Алеша… — хриплым от желания голосом произнесла она.
— Тс-с… — опередил он ее дальнейшие слова. – Не нужно опрометчивых слов… — Он погладил ее шею и оголившееся плечо, затем все же с большим трудом отодвинулся. – Я так долго мечтал о том времени, когда я возьму тебя, представлял, как это будет, как я долго буду ласкать твое тело, пока ты не потеряешь голову и не запросишь большего, что готов оттянуть этот миг, чтобы он сбылся. Я не хочу брать тебя второпях, я хочу любить тебя долго… Он погладил ее по щеке, затем поцеловал ее руку. — Выходи за меня, – неожиданно для нее и для себя тоже произнес он. Они ошарашенно смотрели друг другу в глаза и молчали.
— Ты серьезно? – не веря, наконец, спросила девушка. Алексей молчал, затем глубоко вздохнул и откинулся на подушки.
— Жизнь со мной не сахар, – произнес он.
— Со мной тоже. Так ты женишься на мне? – Лиза нависла над ним, с нетерпением ожидая ответа.
— А ты этого хочешь? – Алексей ощутил приятное возбуждение от ее близости, но, пытаясь защититься, пошутил: — Помнится, кто-то хотел спустить на меня собак, если я приду свататься?
— Я точно спущу на тебя собак, если ты на мне не женишься! – она легонько стукнула его по плечу. Алексей засмеялся, обнял ее и притянул к себе. Затем страстно поцеловал. Поцелуй длился вечность.
— Тогда я женюсь на тебе, – с хрипотцой прошептал он чуть позже.
Лиза грустно опустила глаза.
— Только есть одно но… — произнесла она.
— Что случилось?
— Мой батюшка против. После того, как тебя арестовали, он держит меня взаперти.
— Я поговорю с ним.
— Не получится. Он в отъезде. Там что-то случилось с товаром, и отцу срочно пришлось выехать к братьям… Но я все равно пойду за тебя! – она решительно взглянула в его глаза. Алексей самодовольно ухмыльнулся.
— Куда же ты денешься! – Он вновь погладил ее по щеке, затем пальцами коснулся ее губ. – Поцелуй меня!
Лиза покорно выполнила его приказ. Они долго целовались, тихонько разговаривали ни о чем и обо всем, а потом заснули в объятиях друг друга. На рассвете они попрощались, договорившись, что через пару дней Алексей, подготовив к венчанию все нужное, вернется за ней и заберет из дома.
-48-
Алексей сдержал свое слово. Лиза ждала его уже с собранными чемоданами. Ни тетке, ни прислуге не удалось помешать ему забрать ее – так решительно оба были настроены. Оставив чемоданы невесты в снимаемых комнатах, Алексей приказал извозчику везти их в церковь. Обряд был более чем скромным – венчающиеся, священник, пара случайных свидетелей. Священник на прощание благословил молодоженов. После новобрачные почти сразу вернулись в снимаемые комнаты. Для них уже был накрыт праздничный стол. Они неторопливо ели, разговаривали, смеялись. Алексей смотрел на невесту, ничем не выдавая свое нетерпение и сохраняя внешнее спокойствие, разговаривал и смеялся вместе с ней. Он рассказал ей какую-то шутку, она рассмеялась и опустила глаза. Затем медленно подняла голову и посмотрела ему в глаза. Алексей немного отодвинулся от стола и произнес:
— Иди ко мне.
Девушка покорно встала со своего стула и подошла к нему. Он опустил ладони на ее тонкую талию, затем усадил жену на свои колени. Неторопливо поцеловал. Мгновенно обвив его шею руками, Лиза ответила на его поцелуй. И так продолжалось до бесконечности долго – поцелуи были нежными, ласкающими, неторопливыми. Медленно он расстегнул пуговицы на ее платье и нежно погладил обнажившуюся часть плеча, тонкую шею. Затем коснулся губами впадинки между ключицами, мелкими неторопливыми поцелуями продвинулся к ложбинке между холмиками грудей. Лиза замерла, затаив дыхание. Сердце на мгновение замерло, затем бешено застучало. Ее пальцы погрузились в его волосы, затем ее губы потянулись к его губам. Алексей с наслаждением исполнил ее желание, накрыв губами ее губы. Его поцелуи стали более требовательными, и она, поддавшись его натиску, позволила его языку проникнуть внутрь. На какой-то миг она вновь замерла, потрясенная охватившими ее ощущениями, и тут же отдалась им полностью. Она с той же страстью ответила на его поцелуй, ее язык так же совершал неистовое соприкосновение с его языком. Его ладонь скользнула к ее груди и, погладив, сжала ее, скрытую грубой тканью платья, вызывая прилив острых чувств, отчего с уст обоих сорвался стон.
— Любимая моя, желанная… – пробормотал охрипшим от желания голосом Алексей. Его рука скользнула по ее бедру, опустилась ниже и нырнула под юбки. Когда его рука коснулась сокровенного места, Лиза непроизвольно напряглась и сжала ноги. Он коснулся губами ее губ, завладел ими, и вновь страстность вернулась к ней. Поддавшись его рукам, она расслабилась и позволила ему ласкать себя. Волна желания нахлынула на нее, закружила, девушка вскрикнула, изогнувшись к нему навстречу. Он остановился и посмотрел ей в глаза. Она затуманенными от желания глазами смотрела на него.
— Пожалуйста, – с мольбой произнесла она, сама не осознавая того, чего просит. Этого оказалось достаточно – он подхватил ее на руки, отнес в спальню. Опустив возлюбленную на постель, Алексей быстро раздел ее. Затем, скинув одежду с себя, опустился к покорно ожидавшей его женщине. Он покрыл ее поцелуями, исследовал ее податливое тело руками, сводя ее и себя с ума. Девушка извивалась и стонала, вскрикивая от остроты ощущений.
— Ты сводишь меня с ума, – прошептал он, не в силах больше сдерживаться и, раздвинув ее стройные ноги, овладел ею. На миг он остановился, когда она напряглась от резкой боли, но, не совладав с собой, продолжил движения. Позже он поцелуями стер невольно выступившие слезы, стекающие по ее щекам.
— Любимая моя, прости, – прошептал он с раскаянием, ласково поглаживая ее по щеке.
— Я… Я люблю тебя, – прошептала она в ответ и обняла его за шею. – Это ты прости меня.
Он вновь жарко поцеловал ее в губы, но, сдержав себя во всем остальном, отстранился.
— Я не нравлюсь тебе больше? – спросила она, растерявшись. Алексей непонимающе уставился на нее, затем улыбнулся и вновь лег рядом. — Малышка моя, что ты говоришь?! – произнес он нежно, привлекая ее к себе. – Я ужасно тебя люблю… и хочу. Я боюсь не сдержаться и вновь сделать тебе больно.
Лиза уткнулась ему в плечо. — Всего лишь поначалу… а потом терпимо… — она покраснела. – Неприлично обсуждать такое с мужчинами? Алексей усмехнулся.
— И с какими мужчинами ты собралась «такое» обсуждать? – спросил он с притворной суровостью. Лиза легонько стукнула его кулачком.
— Только с тобой, – прошептала она, когда он поймал ее кулачок и нежно поцеловал. Затем она опустила голову на его плечо, закрыла глаза и в один момент заснула. Алексей вовсе не ожидал такого расклада — уснула себе спокойно, как ни в чем не бывало! А ему ужасно хочется вновь ласкать ее тело, слышать ее сладострастный стон, овладеть ею, в конце концов! Алексей откинулся на подушки и попытался обуздать свое желание. В конечном счете, это не последняя ночь в их жизни. И не только ночь – уж он-то постарается научить Лиз делать это с ним везде и всегда, и не только, когда вздумается ему, но и по ее желанию. Он взглянул на ее светлую головку, затем натянул покрывало на ее оголившиеся плечи, нежно проведя ладонью по гладкой теплой коже. Он любил ее. Впервые в жизни он полюбил по-настоящему. Он постарается сделать все возможное, чтобы и она никогда его не разлюбила. Он закрыл глаза и вскоре тоже уснул.
-49-
— Дорогая, поторопись, – терпеливо произнес Алексей. Прошла почти неделя, как они поженились, и теперь Алексей собирался увезти Лизу отсюда в свадебное путешествие, которое ей обещал. К тому же он сам хотел уехать как можно подальше — тюремные воспоминания мучили его во снах по ночам.
— Сейчас, сейчас. – Лиза суетилась по комнате, пытаясь собрать вещи. – Где моя шкатулка с украшениями?
Алексей окинул взглядом комнату.
— На столе, – он взял шкатулку и протянул жене. Неловко развернувшись в его сторону, она неосторожно выбила ее из его рук. Кольца, ожерелья, сережки, колье полетели в разные стороны.
— Я помогу, – произнес Алексей, наклоняясь за украшениями следом за Лизой. Тут его взгляд упал на ярко сверкающее большим алмазом кольцо.
— Что это? – сорвалось с его губ. Сердце наполнил неприятный холодок.
— Что? – Девушка взглянула на предмет в его руке. – Кольцо. Папино, наверно. Не знаю, как оно у меня оказалось?
Девушка вновь продолжила собирать с пола драгоценности. Алексей выпрямился и повертел кольцо на свету. Алмазное кольцо… Золотая оправа слегка оплавлена – будто когда-то оказалась в огне. Алексей побледнел. Так это кольцо Колдобина! А значит, он и есть убийца его родителей! Он взглянул на жену. Мечты о счастье, любви рухнули как карточный домик. Он закрыл глаза. Голова шла кругом, а сердце сжалось от боли.
— Алеша, что с тобой? – донесся до него будто издалека голос Лизы. Она прикоснулась своей теплой ладошкой к его похолодевшей ладони. Он открыл глаза.
— Ты себя плохо чувствуешь? – спросила она обеспокоенно. Алексей на негнущихся ногах прошел к креслу и рухнул в него. Лиза и вовсе испугалась. — Да что с тобой?! – Она подскочила к нему, упала на колени перед креслом и ухватилась за его руки. – Ты так бледен! Подожди! Она вновь вскочила на ноги, кинулась к графину с настойкой, плеснула в рюмку и вернулась к Алексею. — Выпей! – произнесла она.
Алексей взглянул на нее, но не стал пить.
— Ты пугаешь меня! – воскликнула она. – Скажи мне, что тебе нужно? Лекарство, да? Обезболивающее? Сейчас! – она бросилась в соседнюю комнату.
В наступившей тишине Алексей молча встал на ноги, проходя мимо стола, взял в руки бутылку и, на ходу отхлебывая из нее, вышел из дома. Когда Лиза вернулась, его и след простыл.
-50-
Алексей не считал, сколько дней прошло, пока он пьянствовал. Ему говорили, что жена ищет его, посмеивались, а он просто избегал с ней встречи и не возвращался домой. Надежным прибежищем для него оказался местный притон, хотя Лиза с ее характером могла явиться и сюда. Но она не явилась. Так он думал. А однажды он очнулся в экипаже, который вез его в неизвестном направлении. Ужасно хотелось пить, а лучше — опохмелиться, чтоб так не гудела голова. Алексей постучал по стенке экипажа, заставив извозчика остановиться. Через мгновение тот заглянул внутрь.
— Куда мы едем? – спросил Алексей.
— Так вам до Иркутска добраться нужно, а я вас доставить… – заговорил с запинкой извозчик.
— Куда, куда? – не поверил Алексей своим ушам. Извозчик повторил.
— Какого черта меня туда несет? – выругался Алексей. Извозчик растерялся.
— Так эдак, вы того…
— Чего того?
— Ищете кого-то… господина какого–то… — пояснил тот.
Теперь Алексей все понял: в пьяном угаре он принял решение не дожидаться приезда Колдобина в город, а самому выехать к нему навстречу.
— Болван! – прошептал он, откидываясь на спинку сидения.
— За что, ваше благородие? – воскликнул огорченно извозчик.
— Да не ты… — успокоил его Алексей. Затем, подумав, произнес: — Езжай-ка ты, друг, к ближайшему селению, желательно, где гостиница есть.
— Как пожелаете, ваше благородие, – ответил тот и, запрыгнув на козлы, развернул экипаж.
— Да не несись так, будто за тобой черти гонятся! – предупредил Алексей и вновь прикрыл глаза. И опять всплыл образ Лизы. Алексей заскрежетал зубами. «Боже! За что такая несправедливость!» Он должен отомстить хладнокровному убийце родителей. А значит уничтожить отца Лизы, по горькой иронии ставшего его тестем. Опять захотелось напиться и забыться. Но все равно не поможет. Ничто не помогало! Алексей до боли сжал кулаки – ногти вонзились в ладони. Он должен забыть ее, разлюбить и отомстить ее отцу. Вот правильное решение. Он всегда был один, почти всегда. Ему не нужна любовь – он проживет и без любви, от которой лишь боль и страдание! Вот в чем зло мира – в любви и привязанности! Да пусть оно пропадет пропадом!
Он вновь постучал по стенке и приказал извозчику остановиться. Алексей выпрыгнул из экипажа и оглянулся. Кругом заснеженная степь, лишь вдалеке виднеется опушка леса. По земле бежит снежная поземка, ветер крутит ее, вертит, как ему угодно. Алексей немного прошелся, проваливаясь в снег, и остановился. Затем закрыл глаза, прислушиваясь к завыванию ветра. «Вот и меня будто ветром несет – несет меня ветром, кидает из стороны в сторону». Он глубоко вздохнул. Вновь прислушался к ветру. Открыл глаза и посмотрел на сумрачное небо. Птицы в небе низко кружились, предвещая ненастье. Алексей вновь закрыл глаза… Пару раз глубоко вздохнул. Затем открыл глаза и зашагал к экипажу. Решение было принято.
-51-
Местечко близ Иркутска. Здесь-то и должен быть Колдобин – Алексей это точно знал. Потратив на поиски десять дней, он прибыл сюда вчера вечером и снял комнату. Алексей положил на тумбочку револьвер, достал патроны и один за другим вогнал в барабан. Навел на лампу, прицелился. Затем заткнул револьвер за пояс, накинул тулупчик и решительно вышел из комнаты…
…Вечерело. Алексей пробрался к торговым складам. Как назло из сторожки не вовремя выбрался сторож. Алексей моментально навел на него дуло револьвера и, заставив войти обратно, последовал за ним. Старик испуганно таращился на дуло, так и не закрыв от страха рот.
— Где купец Колдобин Николай? – спросил Алексей холодно. Старик-сторож перевел взгляд с дула на него.
— В конторке, – дрогнувшим голосом ответил он. Алексей быстро огляделся.
— Бери веревку, – он кивнул старику на скамью, под которой лежала свернутая бечевка. – Вяжи себе ноги, если хочешь жить.
Старик моментально кинулся исполнять его приказание. Через пять минут старик был связан и оставлен с кляпом во рту в сторожке. Алексей осторожно направился к конторе, тихо вошел в здание и бесшумно двинулся по коридору. В последней комнатке тускло горел свет. Там Алексей и увидел Колдобина, сидящего к нему спиной и уткнувшегося в бумаги. Он быстро вошел, закрыл за собой дверь и обернулся к тестю. Тот резко поднялся.
— Ты? Что ты здесь делаешь? Что-то с Лизой?
— Еще одно движение — и я пристрелю вас, – холодно произнес Алексей, направляя на него дуло револьвера. Колдобин уставился на оружие, затем перевел взгляд на зятя.
— Я ничего не понимаю, – произнес он раздраженно. – Какого черта с тобой, парень, происходит?!
— Вы уже знаете, что я женился на вашей дочери? – спросил Алексей.
— Но не это же свело тебя с ума! Моя дочь, конечно, не ангел, но довести человека до ручки не может!
Алексей проигнорировал его насмешки.
— Вы очень любите ее? – спросил с горькой усмешкой он.
— А ты, так понимаю, нет?
Алексей промолчал.
— Я был прав, запретив ей выходить за тебя замуж. Что же ты теперь хочешь?
Алексей подтолкнул к тестю бумаги.
— Подпишите.
— Что это?
— Дарственные на ваше имущество.
— Я ничего не подпишу.
— Тогда, я превращу жизнь вашей дочери в ад.
— Ты подонок! Сделаешь ей что-нибудь — и я убью тебя! – взревел отец Лизы. Алексей вмиг наклонился к нему.
— Что, не в первой – убивать?
— Что? – Колдобин был не на шутку озадачен.
— И как, покойно живется, зная, что руки в крови?
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, парень!
Алексей прижал дуло к его лбу.
— Заткнись! Пока я не вышиб тебе мозги! Подписывай! Считаю до трех. Раз… два…
Колдобин нехотя взял в руки перо. Затем заглянул в текст документов.
— Дарственная богадельням и приютам? – удивился он. Скрепя сердце медленно и нехотя поставил закорючки. Алексей сгреб бумаги и спрятал их во внутреннем кармане пиджака. Затем вынул кольцо с бриллиантом и швырнул его на стол. Колдобин уставился на кольцо, после посмотрел на Алексея. Тот кивнул на кольцо:
— Твое?
— В чем связь? – встревожено спросил тесть. – Ты от Сычева? Нет, не возможно, тогда бы ты не спрашивал, чье…
В этот момент за дверью раздался шум, и в комнату вломились сыновья Колдобина, по-видимому, обнаружившие связанного сторожа. Степан, увидев в руках Алексея револьвер, направленный на отца, немедля выстрелил. Пуля прямо вошла бы ему в сердце, но тесть вовремя перехватил руку сына, отведя ее в сторону. Все же пуля больно обожгла плечо. Алексей машинально перевел дуло на Степана.
— Нет! – вскрикнул Колдобин-старший, встав перед сыном. Так они и застыли – Степан и Алексей, направившие друг на друга оружия, и Колдобин-старший – между ними. Мгновение длилось за мгновением.
— В сторону, – сквозь зубы произнес Алексей. Но братья не двинулись с места.
— Пусть уходит, – приказал Колдобин сыновьям, и те отступили в сторону. Алексей, продолжая наводить на них дуло револьвера, медленно покинул комнату, а оказавшись за ее пределами, побежал, насколько позволяло ранение. Кровь неприятной липкой струйкой катилась по коже. Взобравшись на лошадь, Алексей пришпорил ее и понесся прочь.
-52-
Алексей взглянул на рану, покрытую неприятной серой слизью – гноем. Бурят-извозчик кинул на него взгляд, но промолчал. Этого странного угрюмого русского он уже несколько дней назад предупреждал, что необходимо обратиться к лекарю, но тот лишь грубо послал его подальше. Алексей вернул повязку на место, запахнулся и, откинувшись на спинку сидения, закрыл глаза. Его лихорадило. На щеках проступил нездоровый румянец, хотя можно было подумать, что это румянец от весеннего мартовского мороза. Уже несколько дней он был в пути. Пулю вынул лекарь в одной из деревушек, но настоятельно советовал полежать и полечиться под его присмотром. Алексей наотрез отказался и отправился в путь. Избегал железной дороги, основных трактов, дорог, так как возможно после перестрелки его искали. Глупо все вышло и ничего не дало. Но все же, он не смог выстрелить в Колдобина. Что его остановило – Лиза? Или что-то едва уловимое в поведении и в словах ее отца? Сам того не заметив, Алексей провалился в тяжелый сон. Спустя какое-то время состояние его резко ухудшилось. Он начал бредить, бормотал что-то бессвязное. Извозчик несколько раз обернулся к пассажиру, затем не выдержал: — Вам плохо? Алексей открыл глаза — взгляд его нездорово блестящих глаз был блуждающим, рассеянным, будто он вовсе не видел перед собой извозчика. Тот чертыхнулся и подстегнул лошадей.
-53-
В бреду Алексей вновь и вновь возвращался к кошмарному видению…
…Родной дом. Детская спальня. Мальчик просыпается от криков внизу. С трудом повернув ручку, он выходит на лестницу и сверху смотрит вниз. Отец привязан к стулу, мать держат двое подонков. «Алмазное кольцо» бьет отца по лицу, подает сигнал бандитам, и они валят женщину на диван. Мальчик вопит. Бандиты смотрят наверх. Его хватают, тащат вниз. Он кричит, брыкается, кусается, бьет бандита в пах и мчится по лестнице вверх. Раздается вопль матери, он оборачивается, кидается назад и видит, как она, окровавленная, падает вниз по ступенькам. Кричит отец, полный ненависти, боли и отчаяния, к нему подходят и вонзают нож в сердце. «Алмазное кольцо» приближается к худосочному, истекающему кровью, и всаживает в него нож. Тот хватает его за руку и, умирая, соскальзывает по ней. А вместе с ним соскальзывает и кольцо. Кольцо падает, катится, сверкая, и проваливается в расщелину на полу. Убийца не замечает этого, дает указания головорезам и уходит. Алеша, что было сил, кидается прочь. Страх подгоняет его вперед в поисках спасения. Излюбленный путь – на чердак, в старый сундук. А шаги все ближе и ближе. Шум, свет лампад.
— Ну что?
— Ничего. Куда-то спрятался, гаденыш.
— Да ладно, оставь. Сейчас здесь все вспыхнет – ему не выбраться. Дверь хорошенько запрем, так что он никуда не денется.
Нерешительное сопение, затем бандиты уходят. Время идет, а Алеша не решается выбраться из сундука. В доме тишина. Становится трудно дышать, дым проникает даже сюда. Алеша пытается открыть крышку сундука, но она кажется слишком тяжелой. Он кашляет, не хватает сил. Слезы крупными каплями стекают по его щекам. «Папа! Мама!» — срывается с его губ душераздирающий крик, и он теряет сознание… …Лицо Костика Абрамовича все ближе и ближе… А может это и не Костик вовсе? Длинные волосы, бледное лицо покойника… еще ближе. Провал… …Алексей в темноте, полной темноте и тишине. И в этой темноте все отчетливее и отчетливее проявляется лицо Лизы, любимое, дорогое, родное лицо… Он протягивает к ней руку, а она ускользает и ускользает. А в глазах укор. Сердце разрывается на части от ее холодности, ему удается поймать ее за руку, потянуть к себе и… опять темнота и пустота… душно, жарко… …Гостиная пылает в огне. Пламя лижет мебель, стены, полы. Мертвый отец, которого развязали бандиты перед уходом, будто просто сидит на стуле посреди окружающего его огня. На лестнице мертвый бандит, поблизости мать. Его тянет именно к ней. Алексей приближается, и тут раздается душераздирающий детский вопль. «Папа! Мама!» Женщина пошевелилась. «Мама!» — повторил с надеждой Алексей. Она открыла глаза и попыталась приподняться. Под ней расплывалась лужа крови. Перевернувшись, она провела рукавом по окровавленным губам и со стоном поползла к мужу. Затем все-таки поднялась на ноги и добралась до него. Попыталась оттащить от огня.
— Петя! — прошептала она. – Петенька!
Но он был уже мертв. Склонив его безжизненную голову к своей груди, она отчаянно застонала.
— Прости, я ведь предчувствовала, я знала… — Она поцеловала его в лоб.
– Мы скоро будем вместе. Я обещаю…
Она аккуратно опустила его на пол и стала пробираться к лестнице. Ступеньки давались ей с трудом. На верхней она остановилась и закрыла глаза. «Лёшенька, сынок, — мысленно позвала она. – Отзовись, это я, твоя мама». Повинуясь какой-то неведомой силе, она побрела на чердак. Искать, искать, искать… Сундук она открыла с трудом, из последних сил. Сознание туманилось, но нужно спасти сына. Она погладила его по голове, затем потянула за руку.
— Лёшенька!
Он открыл глаза.
— Мама! – беззвучно пошевелил он губами и крепко обнял.
— Скорее, мальчик мой, скорее пойдем! – Она видела, как замаралась ее кровью его ночная сорочка – хорошо, что он этого не замечает, не нужно ему пугаться. Она потянула его к чердачному узкому окошку. — Помоги мне открыть!
Алеша помог матери открыть тугую створку. Она привязала бельевую веревку к ножке старой кровати, другой конец обмотала вокруг его тельца.
— Поторопись, мой малыш. С тобой будет все хорошо, – шептала она сыну. Затем крепко обняла на прощание. – Вылезь в окно. Я спущу тебя на крышу сарая. Затем ты должен отвязать веревку и прыгнуть в стог сена на телеге, что во дворе. Не бойся, у тебя все получиться, я знаю. Меня не жди… я должна быть с папой. Я тебя очень люблю и всегда буду с тобой. – Она опять обняла его и поцеловала. – Давай.
Мальчик впервые в жизни послушно последовал указаниям. Он залез на ящик, затем протиснулся в узкое окошечко и свесился вниз, а женщина, мгновение помедлив, стала спускать его вниз. Он снизу вверх смотрел, как отдаляется от него лицо матери. Аршин за аршином, и вот он коснулся ножками крыши сарая. Как только это случилось, веревка ослабла, раздался глухой стук наверху, будто упало что-то. Алеша, отвязав веревку, посмотрел вверх и застыл на месте в надежде, что вот-вот он увидит лицо матери. По его щекам бежали слезы. Затем он развернулся и подошел к краю крыши. Прыжок — и он оказался в стогу сена. Выбрался. Посмотрел на пылающий дом. Где-то вдали горели еще несколько зданий. «Беги!» — прозвучал в его сознании голос матери, и он побежал. Бежал до тех пор, пока детские ножки не донесли его до берега реки, и он, обессиленный, упал на землю. Мальчик долго беззвучно рыдал. В городе слышались шум, крики, вопли. Он посмотрел в ту сторону. Ветер быстро разносил огонь с одного здания на другое. Город пылал. Пламя, пламя, пламя. Даже в глазах мальчика отражалось пламя, поедающее город и уничтожившее самых дорогих ему людей… …Лиза! Лиза повернула его к себе, заглянула в глаза… Лиза! Как легко стало дышать! Она взяла его за руку и потянула за собой… Пальцы выскользнули…
Алексей вздрогнул и проснулся. Рядом сидела, поджав под себя ноги, старуха-бурятка со сморщенным, как сушеное яблоко, лицом. Алексей закрыл глаза, мучила ужасная головная боль, затем вновь посмотрел на нее.
— Вот и хорошо, – произнесла старая бурятка, трогая его лоб. – Наконец-то жар спал. — Она протерла его лицо мокрой тряпкой. В нос ударил запах спирта.
— Что это? – спросил Алексей охрипшим голосом. Старуха засмеялась.
— Как что? То, что я прописала! – проскрипела она.
— Как я здесь оказался? – спросил Алексей, пытаясь приподняться, но резкая боль в груди вновь приковала его к лежанке.
— Сколько вопросов! – заметила недовольно бабка, наблюдая за его неудачной попыткой. – Все потом, а сейчас вот давай поешь. Она поднесла к его губам чашку, но Алексей отвернулся.
— Как я здесь оказался? – повторил он настойчиво и грубо.
— Хара барнааг[61]! – выругалась старуха, но быстро успокоилась. – Если упрямишься, значит духом силен – быстро поправишься… Галсан привез тебя ко мне. Вовремя. Успела тебя спасти. Ешь.
Старуха стала поить его бульоном. Алексей нехотя сделал несколько глотков, затем попытался отказаться, но бабка проявила большую настойчивость и буквально влила в него жирный бульон. Вытерла ему губы тряпкой и пробормотала:
— Так-то вот. А теперь спи.
Старуха отошла в сторону, а Алексей тут же провалился в глубокий спокойный сон.
-54-
Алексей проснулся и, не открывая глаза, стал прислушиваться. Тишина. Открыл глаза и осмотрелся. Он находился в юрте из сосновых бревен, низкие стены которой были обложены лиственничной корой и дерном. В вершине юрты находилось отверстие для выхода дыма. На одной из стен было маленькое оконце для освещения помещения. Внутри жилья было четыре лиственичных столба, на которых держалась крыша. Юрта имела вид усеченного конуса в поперечнике – пять-шесть аршинов[62], высотой около двух, пол земляной. В помещении стояло три старых сундука с вылинявшими узорами, две узенькие деревянные кроватки, на одной из которых лежал Алексей, покрытые войлоком и дырявыми одеялами из мятой кожи. На деревянных полочках одной из стен – (восточной?) — находилась посуда: деревянная самодельная посуда, чашки, ложки, горшки, миски. На противоположной стене в почерневших, засаленных сумочках висели изображения духов-покровителей. Сидениями служили настланные на полу плахи вокруг места очага. Посреди юрты, на треножнике находился котел, в котором варился зеленый чай, и его запах распространялся по всей юрте. Алексей попробовал сесть. С трудом, но это ему удалось. Когда же попробовал встать на ноги, закружилась голова. В этот момент он расслышал приближающиеся голоса. Во дворе ругались женщины, одна из которых, как понял Алексей, была его спасительница.
— Хүхэ үлэгшэн[63]! – прокричал незнакомый визгливый голос возле входа.
— Хэлэшни хатаг[64]!
Алексей расслышал, как женщина вскрикнула и кинулась прочь. Старуха вошла в юрту и, увидев, что на нее смотрит Алексей, произнесла:
— Баярма – шабар дотортой хүн – грязный нутром человек, плохой человек.
Она скинула доху и, оказавшись все в том же халате, расшитом узорами,– «дэгэле», и безрукавке, прошла к очагу и неторопливо добавила в котелок молоко и жир. Попробовала.
— Абаха танаггүй, – пробурчала она. – Никуда не годный. Затем повернулась к Алексею. — Кушать будем.
Через четверть часа перед Алексеем оказались угощения. Пища преимущественно была молочной и мясной. Были рыба, хлеб. Ни свинины, ни птицы, ни огородных овощей. Старуха протянула Алексею чашку, в которой были ребрышки с жиром. Назвала блюдо:
— Арбинта хабаhан.
Он попробовал. Кивнул головой, показывая гостеприимной хозяйке, что ему нравится.
— Аарса, – назвала она, протягивая ему на пробу очередное блюдо. Алексей попробовал творожистую на вид еду, которую старуха сварила в молоке с небольшим количеством муки. С хитрой ухмылкой она наблюдала, как Алексей неуверенно жует незнакомую пищу и протянула ему другую чашку с питьем. Алексей хлебнул и поперхнулся.
— Архи, – самодовольно заметила бурятка. – Вино из заквашенного молока.
Сама же она пила свой излюбленный зеленый чай, в который добавила соль.
— Я Дугарма, – представилась она.
— Алексей.
— Ты шоно! – назвала она его. – Такой же злющий, рычишь, глаза сверкают.
— Шоно?
— Волк.
Алексей промолчал. С трудом перебрался на лежанку и прилег. Кружилась голова, а тело сковала слабость.
— Когда я поправлюсь? – задал он вопрос охрипшим голосом. Рана дала о себе знать, отозвавшись в груди болью.
Дугарма пожала плечами.
— Галгүй газарhаа утаан гарадаггүй – без огня дыма не бывает. Душа у тебя болит. А пока душа болит, и телу трудно от болезни избавиться, – произнесла она. – Вижу, гложет тебя что-то. Несчастная инаг дуран[65]? – предположила она и принялась набивать трубку табаком. – Вот месяцев семь назад тоже было… Выловили из воды парня и девушку убиенных. Люди говаривали, что они решили бежать вместе, а отец девушки приказал их поймать и ами хороохо.[66] Парня избивали очень сильно, а потом их вместе связали и в воду бросили. Утонули… Похоронили их на косогоре близ речки рядышком. – Бурятка замолчала и задумчиво раскурила трубку. Алексей устало закрыл глаза. Старуха была недалека от правды. Все его несчастья начались с того, что он влюбился в Лизу. Но именно любовь к ней позволила ему выжить – именно ее образ выводил его из забытья. — У тебя есть враг?
— С чего ты взяла?
— Харгыгүй газар байхагүй, харагүй дайсан байхагүй… Гараар тулалдабал, ганса хүниие дарахаш, сэсээр тулалдабал, сэрэг хүниие дарахаш[67], – произнесла старуха. — Понимаешь меня?
Алексей кивнул, осознав, что то, чему научила его мама в детстве, вдруг стало всплывать в памяти.
— Немного понимаю, но я не говорю на твоем языке.
— Я так и думала.
Они помолчали. Старуха несколько раз кинула взгляд на Алексея. Затем заговорила:
— hухэгуй тулеэ, хүтагагүй мяха бэдэржэ ябаашан байгаа[68]. Мои предки в древние времена жили на северной стороне Байкала в долине Зулхи[69], более двухсот лет назад переселились сюда в Хандалын дубуун[70]. Здесь привольные просторы, пастбища, Байкал в 50 верстах с неисчерпаемыми запасами рыбы, тайга с пушным и лесным зверем. Здесь мой дом – я люблю это место, оно дает мне силы. А вот ты? Где твой дом?
— Мой дом? – переспросил Алексей. – У меня нет дома.
Старуха покачала головой.
— Даже у улитки есть дом, – ответила она и пояснила: — Даже если ты колесишь по свету, у тебя должен быть дом.
Алексею нечего было ответить. Он действительно колесил по свету и у него всегда были временные пристанища. А дом… А что такое по сути дом? Четыре стены, крыша да пол? Будто ящик описал! Да нет, он помнит, что такое дом – это там, где тебя ждет взаимопонимание, доверие, любовь. Раньше это был дом родителей, затем деда. А сейчас? Сразу перед глазами возникла Лиза. Алексей закрыл глаза, задержал дыхание. Лиза…
-55-
Алексей, выйдя из юрты, прищурился от слепящего глаза снега и солнца. Хандалинский участок Кударинской степи представлял собой открытую со всех сторон равнину. Весна здесь запаздывала, природа в данное время года была бедна красками. Дул пронзительный раннеапрельский ветер, освежая лицо и вызывая озноб по всему телу. Плотнее запахнув доху, Алексей медленно побрел по улусу, состоящему, как оказалось, из десяти-двенадцати дворов. Здесь были и деревянные многостенные юрты, и пара изб русского типа, и различные хозяйственные постройки. Выйдя на косогор, с которого было видно берег реки, он остановился передохнуть. Задумчиво смотря на заснеженную гладь, за которой виднелись подтаявшие поля и деревья, он вздохнул. Еще пара дней, и он отправится в путь, решил Алексей. Обратно в Верхнеудинск, что бы там его ни ждало. Сны, видения, приходившие к нему в бреду, наводили его на мысль, что он ошибся, подозревая отца Лизы. Отдельные фразы, движения, жесты всплывали в отрывочных воспоминаниях и будто пытались подтвердить его предположение. Необходимо разобраться во всем с ясной головой и твердым сердцем, а не идти больше на поводу слепой ненависти. Алексей добрел до косогора и остановился возле могильных холмиков. Они привлекли его внимание, на время отогнав тяжелые раздумья. Что-то в могилах показалось Алексею необычным. На одной – крест, на другой бурятские могильные знаки. Алексей медленно подошел поближе. На деревянном кресте висела цепочка с нательным крестиком. Алексей взял крестик в руки и, повернув, с обратной стороны увидел гравировку. Крестик выскользнул из его пальцев и закачался на цепочке. В одно мгновение лицо Алексея стало серым, с глухим стоном он закрыл глаза и покачнулся. «Первозванцев! Николай… Моя вина!» Алексей в смятении посмотрел на соседнюю могилу – там была похоронена возлюбленная друга. В душе Алексея все перевернулось. Рана возле сердца предательски разболелась, сквозь ткань проступила кровь. Теперь ему стало понятно, о ком рассказывала Дугарма. Алексей в безмолвном отчаянии и бессилии стиснул зубы.
«Это я во всем виноват! — крутилось в его сознании. – Я его направил на смерть. Моя вина в их гибели!»
Какое-то время спустя Алексей вернулся в юрту. С трудом опустился на лежанку. Увидев его посеревшее лицо, старуха тихо выругалась, подошла к нему, помогла раздеться и уложила. Осмотрела рану, покачала головой.
— Тиигэжэ болохогүй[71]! – произнесла она. – Что случилось?
Алексей молча закрыл глаза, не желая разговаривать.
— Призрака, что-ли, увидел? – буркнула она сердито, направляясь за лечебной травяной мазью.
— Да, – последовал грубый ответ. – Оставь меня.
Старуха молча вернулась с мазью. Алексей открыл глаза и посмотрел на нее.
— Я должен уехать через пару дней.
— Ши ехээр яаранаш[72].
— Так нужно.
Она склонилась над ним и принялась накладывать на рану прохладную мазь. Вновь наложила повязку. Накрыла его одеялом.
— Нэгэ заа амарагты[73], – сказала она и отошла в сторону.
— Скажи, — произнес неожиданно Алексей. – Ты знаешь нойона Тогочиева?
— Гомбо Тогочиева? Он умер месяц назад – свернул шею, упав с лошади.
Алексей закрыл глаза, но так и не уснул, погрузившись в раздумья.
-56-
Каждый день Алексей старался вставать и как можно больше двигаться. Дугарма все это время молча наблюдала за его стараниями. Через два дня, как и хотел, Алексей стал собираться в дорогу. Все же он еще был слаб, но уже не мог усидеть на месте. Пока Алексей ел, старуха смотрела на его бледное осунувшееся лицо, поджав губы. И вот в дверной проем просунулся Бато, их сосед, держа в руках седло и сбрую. Он поклонился, поздоровался, положил ношу на сундук.
— Вставай. Пошли, — обратилась Дугарма к Алексею. – Бери седло.
Алексей молча выполнил ее распоряжения. Когда они вышли на улицу, то сразу же направились к загону. — Тэрэ мори ошожо баряад, эмээллэ![74] — произнесла Дугарма.
Алексей, слегка приподняв бровь от удивления, посмотрел на нее.
— Шутишь?
— Если ты здоров и готов уехать, то сможешь сделать это, – упрямо ответила она.
Алексей взглянул на лошадь. Старушенция та еще авантюристка! Но ничего не поделаешь, нужно доказать ей, да и себе тоже, что у него хватит сил это сделать. Он опустил седло на изгородь, взял уздечку и медленно направился к лошади. Животное, завидев его, недоверчиво фыркнуло, заржало и отскочило в сторону. Алексей замер. Не все так просто! Лошадь сделала круг вдоль изгороди и остановилась. Алексей стал медленно подходить. Приблизившись к ней, он заговорил ласково и тихо, лошадь навострила уши и обернулась. Смотря животному в глаза, Алексей продолжал говорить. Говорил и тогда, когда приблизился к ней достаточно близко, протянул осторожно руку, коснулся ее морды. Погладил. Шепнул несколько ласковых добрых слов на ухо, затем неторопливо накинул уздечку, закрепил. По-доброму, по-хозяйски, погладил лошадь по бокам. Зацепился за гриву и уселся верхом, плотно стиснув зубы от резкой боли в плече. Лошадь заржала, требуя свободы движения, и Алексей позволил ей сделать круг аллюром вдоль изгороди. Подъехав к Дугарме и Бато, Алексей соскользнул с лошади, привязал ее к изгороди. Затем взялся за седло. Только после того как оседлал лошадь и ласково потрепал ее по морде, он обернулся к Дугарме.
— Я справился.
— Энэ зүб[75], – ответила она. – Ты готов ехать. Бато будет сопровождать тебя до станции. Вам нужно выехать засветло. Я соберу все необходимое в путь.
Она зашагала к своей юрте. Через полчаса Алексей сидел уже в седле.
— Я благодарен тебе за все, что ты для меня сделала, – сказал он. – Я тебя не забуду.
Старуха махнула в его сторону рукой и произнесла:
— Халуунда hууха хүбүүнтэй, хадамда ошохо басагатай болоорой[76]. — Удостоверившись, что он ее понял, она улыбнулась и добавила на прощание:
— Гэртээ hайн ябаад хүрэгты, Шоно[77]!
-57-
Алексей прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на мерном стуке колес и отвлечься от усиливающейся ноющей боли в плече. В поезде, на котором Алексей ехал в Верхнеудинск, он только и слышал разговоры о войне. Ведь она началась спустя три дня после его ареста — в ночь на 27 января? В тюремном лазарете он узнал, что без объявления войны японский флот обстрелял русскую эскадру на рейде Порт-Артура. Было повреждено три русских корабля. Утром 27 января в корейском порту Чемульпо японская эскадра атаковала два русских корабля: крейсер «Варяг» и канонерку «Кореец». Сильный пожар, пробоины, повреждения рулевого устройства и других частей судна помешали «Варягу» прорваться в Порт-Артур. Русских моряков приняли на борт английские, французские и американские корабли. «Кореец» был взорван, а «Варяг» затоплен, чтобы он не достался врагу. В поезде, прислушиваясь к разговору попутчиков, он узнал, что в феврале-апреле на Ляодунском полуострове и в Южной Маньчжурии высадились японские войска и проводили ряд успешных операций, так как командующий русской сухопутной армией генерал Куропаткин не организовал должного отпора. Тем не менее, командующий Тихоокеанским флотом вице-адмирал Макаров готовился к активным операциям на море и защите Порт-Артура. 31 марта он вывел свою эскадру на внешний рейд, чтобы вступить в бой с противником и заманить его корабли под огонь береговых батарей. Однако в самом начале боя его флагманский корабль «Петропавловск» подорвался на мине и в течение двух минут затонул. Погибла большая часть команды, весь штаб Макарова. После этого русский флот перешел к обороне, так как главнокомандующий дальневосточными силами адмирал Алексеев отказался от активных действий на море[78].
— Мы оказались не подготовлены к войне, – говорил один из мужчин, по выправке – военный в отставке. — Сибирь и Дальний Восток не могут обеспечить армию нужной продукцией промышленности и продовольствием. Доставка военных грузов из центра затрудняется тем, что завершение строительства железной дороги затянулось, ее пропускные способности ограничены. Не подготовлен и морской транспорт. Владивосток и Порт-Артур отрезаны друг от друга. Торговая гавань Дальний не была укреплена. Войска, стянутые на Дальний Восток, разбросаны по всем просторам Забайкалья, Приморья, Маньчжурии. Для них недостает оружия и боеприпасов. В результате на полях Маньчжурии гибнут тысячи людей. Вместо них призываются все новые и новые ополченцы. Край наводнили тыловые учреждения, склады, лазареты. Постои солдат в городах становятся тяжелой повинностью для городского населения. Острый недостаток продовольствия и поражения войск на полях сражений вызывают нарастающее недовольство среди населения. Участились стихийные выступления городской бедноты с требованиями хлеба. Мобилизация на фронт почти всех забайкальских казаков и запасных, изъятие конского поголовья, фуража, перевозки грузов, неурожай последних лет тяжело отразились на положении деревни, станиц и улусов.
— Да, верхнеудинцы одни из тех, кто переживает тревожные времена! – Вставил другой собеседник в старом поношенном пальто. — Город оказался недалеко от театра военных действий, переполнился всякими пришлыми, и жизнь резко вздорожала. Цена десятка яиц, например, выросла до десяти рублей, тогда как в мирное время не превышало одного рубля за сотню!
— Говорят, в городе открылись военные лазареты Красного Креста? – спросил третий.
— Да, – ответил второй, видимо, житель Верхнеудинска. — Одесский помещается в трех каменных домах: Фролова, Самсоновича, Меньшикова. Пермский – в железнодорожных бараках. Лазарет местного Красного Креста занял верхний этаж немчиновского дома, а Болгарский – в построенных около тюрьмы, в лесу, бараках легкого типа. Старшим врачом в Одесском лазарете – доктор Демин – хирург, мой хороший друг. Я также хорошо знаком с мобилизованным военным врачом Легером – он возглавляет местный лазарет. Уж поверьте мне, раненых становится все больше и больше! Я боюсь, что когда вспыхнет эпидемия, а она обязательно вспыхнет, всех больных отправят в наш город! — В город прибывают и прибывают поезда с фронта с солдатами. Бесславная война будет проиграна, армия разваливается. На вокзале солдаты ведут себя распущенно, разгульно…
В самом деле, в городе стало очень много солдат, Алексей сразу в этом убедился воочию, как только вышел из поезда на перрон. Наняв извозчика, он направился в гостиницу, где проживал ранее. Хозяйка его внезапным появлениям в своей гостинице уже старалась не удивляться и, как женщина, не могла не поддаться его обаянию, и поэтому даже по-доброму, как старому знакомому, улыбнулась ему.
— Где же вы пропадали, Алексей Петрович? – спросила она грубовато-радушно, выдавая ему ключи от номера.
— О, это долгая история, Василиса Григорьевна, – ответил Алексей и улыбнулся.
«Да, он чертовски обаятельно улыбается», — мысленно отметила она. Он явно что-то хотел спросить у нее, но пока не решался это сделать. Хозяйка гостиницы же, предполагая, что его может интересовать, вовсе не торопилась ему помочь, ожидая, когда он сам спросит.
— Скажите, Василиса Григорьевна… — начал он медленно говорить, пытаясь подобрать нужные слова. – Елизавета Николаевна… где она? — Ваша жена вернулась в дом своего батюшки после того, как он за ней приехал, – ответила она. Затем, молча понаблюдав за печальным выражением его лица, произнесла:
— Елизавета Николаевна помогает ежедневно доктору Шликману в городской больнице. Славная храбрая девушка.
Затем женщина наклонилась к Алексею и с легким осуждением продолжила:
— Когда вы так некрасиво поступили с ней, она очень сильно переживала, места не могла себе найти. Искала вас. А однажды я сопровождала ее… до дома терпимости, где вы, кстати, находились в окружении всех этих недостойных женщин!
Она с мстительной женской солидарностью и злорадством заметила, как изменился в лице Алексей.
— Не знаю, что уж она там увидела, но когда она вышла оттуда, то была бледна, как простыня, и вытянулась, как струнка. Три дня не ела, не разговаривала. Ее тетка, Евфросиния Ивановна, с трудом привела ее в чувство. Елизавета Николаевна не вернулась в отчий дом, устроилась помощницей к доктору. А когда приехал ее батюшка Николай Иванович, он долго с ней разговаривал, а потом они собрали вещи, и она уехала с ним.
Алексей молча выслушал домоправительницу, ощущая себя гадко. Он заставил страдать любимую женщину! И должен просить у нее прощения. Но прежде всего он должен встретиться с ее отцом.
— Господин Колдобин в городе? – спросил он, перебирая в руке ключ и собираясь уходить.
— Да, в городе, – ответила домоправительница слегка разочарованно. Самое главное-то она не успела рассказать!
— Спасибо. – Алексей развернулся и быстро направился в номер.
-58-
Алексей стоял посреди улицы и никак не мог решиться войти в дом Колдобиных. Он очень хотел видеть Лизу, но надеялся, что это произойдет не сейчас – вначале он должен поговорить с ее отцом и разобраться, что же произошло на самом деле много лет назад. Когда же Алексей решился и сделал шаг к дому, неожиданно он увидел Лизу. Его прекрасная жена, весело смеясь, шла под руку с молодым человеком! Алексей словно прирос к земле, увидев ее с другим. Перед домом пара остановилась — молодой человек продолжал что-то говорить, а девушка заливисто, до слез, смеяться. Когда же ее рука непроизвольно опустилась на руку спутника, Алексея сорвало с места. В один миг он оказался возле них. Лиза обернулась. Увидев мужа, побледнела и покачнулась. Алексей вскинул руки, чтобы подхватить ее, но тут же, как только жена шарахнулась от него в сторону, скривив губы, спрятал руки в карманы.
— Лиза, с вами все в порядке? – озабоченно спросил молодой человек, бережно подхватив ее под локоток.
— Да-а. – Девушка кивнула, наконец найдя в себе силы заговорить. Повернулась к собеседнику: — Простите, Володя, мне нужно идти, – произнесла она и, не дожидаясь ответа, бросилась в родительский дом.
Парень окликнул ее, но безрезультатно – молодая женщина пулей влетела на крыльцо и скрылась за дверью. Тогда он повернулся к Алексею.
— Кто вы, сударь? – холодным тоном, с явным неприятием, обратился он к нему.
Алексей злобно посмотрел парню в глаза, криво усмехнулся и холодно произнес:
— Муж. А кто вы?
-59-
Алексей не в духе вернулся в гостиницу. Снял пиджак, швырнул его в кресло, дернул душившие его галстук и воротничок. Беспокойно мерил комнату шагами. Чертов Гирченко! Так звали того парня. Алексей вспомнил, где слышал это имя. О нем рассказывал Колдобин – это тот самый парень, в которого была влюблена Лиза! Значит, он вернулся в город и решил за ней вновь приударить! Алексей сжал кулаки. На улице они чуть не подрались. Алексею так и хотелось набить ему физиономию. Из них благоразумней оказался Гирченко. Насмешливо раскланявшись, удалился. После этого Алексей и вовсе передумал заходить в дом Колдобиных. Неожиданно в дверь постучали. Алексей сердито уставился на нее. Никого не хотелось видеть. Но стук повторился более настойчиво. Преодолев большими шагами расстояние, Алексей широко распахнул двери и замер. На пороге стоял отец Лизы. Они молча смотрели друг на друга какое-то время.
— Нам нужно поговорить, – произнес Колдобин, делая шаг в комнату.
Алексей посторонился, пропуская его внутрь. Закрыл дверь. Колдобин осмотрелся по сторонам, выбирая, куда бы сесть, кинул картуз на стол и сел на стул возле стола. Алексей приблизился и сел напротив. Они помолчали.
— Расскажу, как смогу, – наконец произнес Колдобин. Сам налил себе вина из графина. Залпом выпил. Затем начал рассказ:
– Много лет назад я знал некоего Черкасова Петра. Славный честный человек. Была жена у него красавица и маленький сынишка… — он посмотрел на Алексея. – А потом они погибли во время пожара. После того как пожар стих, я оказался на пепелище в надежде, что кому-то удалось из них спастись. Но напрасно… Мне не давала покоя мысль, что перед смертью Петр хотел поговорить со мной о чем-то очень важном. И вот, оказавшись на пепелище, я вдруг заметил, как что-то блеснуло среди обгоревших обломков. Я поднял эту вещь. Это было кольцо с алмазом, принадлежавшее Сычеву. – Колдобин сделал паузу, пристально посмотрел на Алексея, чтобы убедиться, верит ли он ему. Затем продолжил: — Я долго не мог понять, каким образом оно могло оказаться там. А потом Сычев неожиданно уехал из города,– он помолчал, напряженно хрустнув пальцами. — Я не хотел долгое время верить в то, что человек, с которым я рос, жил на одной улице, совместно работал, может быть преступником и убийцей. Прошли долгие годы, а я хранил кольцо. Полтора года назад он вернулся в город. И у нас состоялся разговор. Он лишь рассмеялся и забрал кольцо. Сказал, что просто его потерял. Вот так кольцо оказалось вновь у Сычева… Ты знаешь о наших натянутых отношениях с ним. – Он вновь налил вина и выпил. – Одно только я понять не могу, каким образом это кольцо оказалось у тебя? Сычев пропал, о нем ничего неизвестно. Зато ходят разговоры, что с ним разобрались грязные люди, с которыми он работал, – он вновь пристально посмотрел Алексею в глаза. – И в том, как это произошло, ты сыграл особую роль. Алексей выдержал его взгляд. — Что скажешь?
Алексей уставился на свои руки.
— Я бы тоже хотел знать, как кольцо оказалось в шкатулке Лизы, – произнес он медленно. Потом спросил:
— Почему вы не заявили в полицию на меня?
— В полицию? О чем ты говоришь? – Колдобин сердито повел плечами. – Я знал твоих родителей, моя жена частенько нянчилась с тобой, обожала сорванца… К тому же, ты муж моей дочери… — Колдобин вздохнул, затем отчаянно махнул рукой. – Это все слова! Важно то, что твои родители погибли, а я просто закрыл глаза на факты, предпочтя поверить общему мнению. Я ведь ничего не сделал, чтобы найти тебя, докопаться до истины… Пора исправлять ошибки.
— Мне нужно все обдумать, – проговорил Алексей после минутного молчания. Поняв, что разговор подошел к концу, Колдобин неторопливо поднялся, надел картуз.
— Что знает Лиза? – спросил Алексей, не смотря на него. Колдобин взглянул на зятя. И хотя Алексей и пытался скрыть, но он заметил, насколько молодой человек напряженно ждет ответа. — Я все как есть рассказал Лизе. Но она не желает видеть тебя, – произнес Колдобин. – Тут я ничем не могу помочь.
Он наклонил на прощание голову и вышел.
-60-
Алексей издалека заметил свою жену. Лиза, в белом фартучке, склонилась к больному, помогая доктору. Когда рана была обработана и зашита, доктор оставил больного на попечение помощницы. Девушка умело принялась накладывать на рану повязку.
— Лиза, – окликнул ее Алексей, и она резко обернулась. Их глаза встретились, но ничего хорошего ее взгляд не предвещал. Алексей сделал решительный шаг к жене, но она отшатнулась от него и сквозь зубы произнесла:
— Не подходи ко мне!
Алексей остановился, затем вновь шагнул в ее сторону.
— Давай поговорим, – попросил он.
— Нам не о чем говорить.
— Ты не права. Нам есть о чем поговорить. Позволь мне объясниться с тобой. – Алексей взглянул на больного, с любопытством наблюдающего за ними. Лиза с остервенением продолжила бинтовать рану. Закончив, она резко обернулась к Алексею.
— Оставь меня в покое. Я не хочу тебя видеть. Я хочу, чтобы ты ушел! – отчеканила она.
— Я виноват перед тобой. Прости меня.
Лиза раздраженно простонала и зашагала прочь. Алексей последовал за ней.
— Уйди! – прошипела она и захлопнула перед его носом дверь. Но он решительно открыл дверь и вошел за ней следом в кабинет. Сестры милосердия с любопытством уставились на непрошеного посетителя. Окинув его кокетливым взглядом с ног до головы, пошептались и хихикнули. Лиза с раздражением посмотрела на них и обернулась к Алексею. Глаза ее сверкали от гнева, подогретого женским вниманием сестричек к его персоне. Но так ничего и не сказав, она быстро вышла из кабинета. Алексей вновь последовал за ней. Поймав за руку, остановил.
— Да прекрати ты бегать от меня, – ласково произнес он. Лиза яростно дернула руку, пытаясь освободиться.
— Пусти!
— Лиза, я люблю тебя! Ты нужна мне!
— Но ты мне не нужен! Ты мне отвратителен! Ненавижу тебя!
— Прошу тебя, малышка, не говори так! – Алексей потянул ее к себе. Но такого яростного сопротивления он от жены не ожидал. Она ударила его по больному плечу, и боль заставила разжать руки и отпустить ее. Серый от боли, он наблюдал, как она убегает от него прочь.
-61-
Неделю за неделей Алексей пытался встретиться с Лизой, но она старалась избегать его. В конечном счете, даже прекратила помогать доктору Шлиману, лишь бы только не столкнуться с мужем в больнице. Стоило ему появиться в доме Колдобиных, она запиралась в своей комнате, не желая его видеть. Но зато Гирченко продолжал наведываться к ней, и с этим Алексей не мог ничего поделать. Чесались руки набить нахалу морду, но Алексей сдерживал себя, отлично понимая, что Лиза драки ему никогда не простит. Ночами, тоскуя по ней и сгорая от ревности, он пытался придумать план, как устранить соперника, но ничего подходящего не приходило в голову.
Наступил май. Проклевывались первые листочки на деревьях, первая трава. Воздух пьянил, обостряя и так напряженные чувства. Алексей вглядывался в свое отражение в зеркале и с обреченностью осознавал, насколько распустился. Небритый несколько дней, осунувшийся и с озабоченным блеском в глазах – чем не образ маньяка? Он отходил от зеркала и будто забывал, на кого стал походить. Собирался и шел караулить Лизу, а она и вовсе перестала покидать дом. Простояв возле дома Колдобиных до вечера, он отправлялся в ближайший кабак и сидел там до полуночи с отрешенным видом, держа в руках одну-единственную рюмку водки. Гирченко сам нашел его в один из таких вечеров. Он без разрешения молча уселся напротив Алексея. Тот медленно поднял глаза и посмотрел на него. Гирченко подал знак подавальщику, заказал графин водки.
— Я хочу поговорить с тобой о Лизе, – произнес он. Алексей напряженно сжал рюмку в руке. Им принесли водки, поставили на стол, удалились. За это время Алексей взял себя в руки, отставил рюмку в сторону. Гирченко продолжил:
— Ты ее любишь?
— С какой стати я буду обсуждать это с тобой?
— От твоего ответа зависит, буду я сейчас разговаривать с тобой или не буду, – ответил тот. Алексей помолчал, разглядывая непрошеного собеседника. Голос разума взял вверх.
— Да, люблю.
Гирченко удовлетворенно кивнул и разлил в рюмки водку.
— За последние недели я смог понаблюдать за вами обоими. И то, что мне пришлось видеть, заставило меня поговорить с тобой. Твоей настойчивости и Лизиному упрямству нет предела. Хотя, в какой-то мере, я понимаю ее. Ну, вот скажи мне, как ты мог заставить страдать ее? Алексей откинулся назад и уперся спиной о шершавую стену.
— Что тебе надо?
— Хочу помочь Лизе. И, прежде всего, разобраться, какой ты человек.
— И что тебе это даст? Я не уступлю ее тебе.
Гирченко вздохнул, кивнул на рюмки.
— Выпьем?
Алексей промолчал, не двинувшись с места, а Гирченко выпил. Затем вновь наполнил рюмку.
— Как мне ни горько это говорить, Лиза всегда относилась ко мне лишь по-дружески. Даже прикрывалась выдуманной любовью ко мне, пока я отсутствовал, чтобы только отец не выдал ее замуж. Но сердцу не прикажешь, а ее сердечко выбрало другого. Поэтому мне тяжело смотреть на нее, на то, как она страдает из-за тебя. Превратилась в тень, никуда не выходит. Сохнет изо дня в день, будто завороженная. Да и ты не лучшим образом выглядишь с каждым днем. Что это за любовь?
Алексей потянулся к рюмке, залпом выпил, поставил ее на стол.
— Так ты не увиваешься за моей женой?
— Увиваюсь, но она-то тебя любит. А мне невыносимы ее страдания, – ответил Гирченко, наполняя его рюмку.
— Честно. Но и за это можно по физиономии схлопотать. Гирченко пожал плечами.
— Выпьем?
На этот раз они даже чокнулись.
— Владимир, – представился Гирченко.
— Алексей.
— Тебе нужно поговорить с ней. Сделать так, чтобы она выслушала тебя и простила.
— Легко сказать, трудно сделать! – Алексей на некоторое время задумался. Затем с азартным блеском в глазах взглянул на Гирченко и произнес: — Знаешь что, передай моей жене, что встретился со мной, поговорил, и что я уеду из города.
— Ты собрался уехать? – удивился Гирченко.
— Да, завтра я уеду, – уверенно ответил Алексей.
-62-
Лиза задумчиво бродила по дому. Она только что вернулась из больницы. Работая там, она не только помогала раненым и больным, но и проводила беседы с пропагандой среди солдат о трудностях на войне, о том, кому выгодна эта война и что нужно делать народу, чтобы добиться прав и свободы. Ее слушали, соглашались, а те, кто начинал спорить, вскоре понимали, что она приводит довольно веские доводы. Да, обычному люду действительно жилось очень трудно. В такие моменты Лиза забывала о собственных сердечных переживаниях. Но сейчас, вернувшись домой, она вновь ощутила щемящее чувство тоски и одиночества. Алексей уехал почти две недели назад. Не пришел, не простился. Конечно же, она бы не впустила его и не стала бы даже разговаривать с ним, сделай он это. Но возможно, он и хотел попрощаться с ней в какой-либо из дней, что провел под ее окнами? Кто знает. Лиза тяжело вздохнула. Гирченко, ко всему прочему, основательно замучил ее упреками в том, что она так глупо себя ведет, не желая выслушать мужа и по возможности простить. Но что теперь говорить! По сути, она ничего не знала о своем муже, о его прошлом, лишь какие-то урывки из его рассказов о деде, Петербурге, путешествиях и то, что рассказал ее отец. И ее собственные догадки — всевозможные предположения. Но этого недостаточно. Кто он на самом деле, чем занимается, где его дом, она не знала. Этот человек то появлялся, то исчезал в ее жизни. Нет, нужно просто забыть его, окончательно вычеркнуть из своей жизни и жить дальше. Лиза подпрыгнула от неожиданности, когда к ней сзади подошла Дуняша и позвала ее.
— Простите, Елизавета Николаевна, я не хотела вас напугать, – извинилась прислуга.
— Что ты хотела, Дуняша? – спросила Лиза, взяв себя в руки.
— Вам принесли письмо.
Лиза взяла с подноса конверт без подписи и штампов.
— Кто его принес?
— Мальчишка-посыльный.
— Что он сказал?
— Лишь «Велено передать Елизавете Николаевне». Потом убежал.
Лиза повертела конверт в руках.
— Ладно, иди.
Как только Дуняша удалилась, она вскрыла конверт. Послание было довольно коротким.
«Елизавета Николаевна, если вы хотите узнать, кем является ваш муж и вам дорога его судьба и жизнь, явитесь в послеобеденное время на мельницу своего отца на Верхней Березовке. Будьте одна. Я буду ждать вас».
Ни подписи, ничего, что могло бы пролить свет на имя автора письма. Лиза с тревогой еще раз прочитала написаное. Затем позвонила в колокольчик и распорядилась оседлать ей лошадь.
— Скорее! – поторопила она удивленную спешкой Дуняшу. Не дождавшись ее возращения, Лиза, подхватив мешающиеся юбки, кинулась к конюшне.
-63-
Лиза неслась по дороге как безумная. Ее так пугали слова «если дорога жизнь мужа», что она, забыв о предосторожности, бросилась на встречу с неизвестным человеком. Время поджимало, и она боялась опоздать. Возле мельницы было тихо, ни единой души. Кругом все закрыто, заколочено. Открыт был лишь амбар. Привязав лошадь, Лиза нерешительно заглянула в него.
— Есть здесь кто-нибудь? – спросила она как можно увереннее, пытаясь скрыть страх и тревогу. Но ей никто не ответил. Она хотела было уже уйти, но заметила очередной конверт, закрепленный на видном месте в глубине амбара. Лиза медленно приблизилась к конверту и взяла его в руки. Он был пуст. В этот момент дверь со скрипом закрылась. Лиза резко обернулась.
— Ты?! – воскликнула она взволновано. Алексей, а это был именно он, кинул на нее взгляд через плечо, защелкнул на двери засов и повесил замок. Затем повернулся к Лизе.
— Не смей! – севшим от волнения голосом произнесла она, заметив азартный хищный блеск в его глазах. Алексей развязал галстук и отбросил его в сторону.
— Лиза – ты моя жена. Может быть, хватит мучить меня? – произнес он, скидывая пиджак и делая к ней неторопливые шаги. Молодая женщина отступила назад.
— Не подходи!
Он лишь улыбнулся, продолжая приближаться. Лиза решительно сдернула вилы со стены и направила их на Алексея. Это его не остановило. Когда он приблизился, острые зубья вил уперлись ему в грудь. Какое-то время Лиза и Алексей смотрели друг другу в глаза. Медленно Лиза опустила вилы. Алексей протянул руку к жене и, взяв ее за локоть, притянул к себе. Женщина решительно оттолкнула его от себя так, что Алексей чуть было не упал.
— Нет! – прошипела она и бросилась в сторону. Затем стала быстро забираться по лестнице наверх, на настил, в надежде выбраться из помещения через чердак. Взобравшись, обернулась с намерением столкнуть лестницу вниз и вскрикнула – Алексей с прытью дикого кота неслышно и незаметно оказался уже позади нее. Она быстро поползла на коленках, он поймал ее за щиколотку, потянул, она растянулась на полу, уткнувшись лицом в солому и, с воплем отчаяния и негодования, резко перевернулась на спину к противнику лицом. Алексей уже навис над ней. Их глаза опять встретились. Женщина глубоко дышала, грудь ее высоко вздымалась, руки дрожали. Алексей заворожено коснулся пальцами ее губ, провел ладонью по нежной шее, груди, спустился к животу. Взгляд Лизы гневно вспыхнул, она попыталась оттолкнуть мужа, но он поймал ее за руки и крепко прижал их к полу над ее головой.
— Ненавижу! – вскрикнула Лиза, извиваясь и пытаясь безуспешно высвободиться из-под тяжести его тела. Через какое-то время, выбившись из сил, она ослабла в его объятиях, лишь только грудь продолжала вздыматься от быстрого сердцебиения. Алексей расслабил хватку и заглянул ей в лицо. От борьбы на его висках выступили капельки пота, а на губах застыла кривая улыбка. В глазах сдерживаемое неутоленное желание. То, что муж возбужден Лиза ощущала явно — в ее пах упиралось его мужское достоинство.
— Ну вот видишь, что ты со мной делаешь! – сокрушенно, с хрипотцой в голосе, пошутил Алексей. Щеки Лизы вспыхнули алым румянцем, а по ее телу промчалась волна возбуждающего тепла.
— Ты так прекрасна… — прошептал он искренне, любуясь ее лицом, разметавшимися по полу волосами с соломинками, запутавшимися в них. Алексей нежно погладил ее по щеке.
— Я прошу тебя выслушать меня, Лиз, – сказал он серьезным тоном. – Я знаю, я виноват перед тобой. Я идиот, эгоист, негодяй, подонок, мошенник… Я все то, кем ты меня всегда называла. Я не достоин твоей любви, но мне повезло – ты стала моей женой. А я поступил как ничтожество – бросил тебя, управляемый местью. Теперь же я пытаюсь вернуть тебя. То, что ты пришла сегодня сюда, говорит о том, что я тебе не безразличен. Ты ведь кинулась спасать меня? Нет, прошу тебя, ничего сейчас не говори! Если бы я был тебе безразличен, ты бы не приехала сюда. Я хочу, чтобы ты знала, жизнь без тебя стала невыносима. Я хочу видеть тебя каждый день, проводить с тобой все ночи, любить тебя, быть с тобой. Я хочу добиться твоей любви, стать достойным тебя. Я безумно люблю тебя, любил и буду любить. Всегда. Что бы ты ни решила. Алексей замолчал, смотря в глаза жене. Лиза молчала. Затем закрыла глаза. Алексей тяжело вздохнул и отодвинулся от нее. — Что ж… — скрепя сердце произнес он, но Лиза его прервала на полуслове.
— Довольно разговоров!
В считанные доли секунды она перевернула его на спину, прижалась к нему всем телом, обвила его шею руками, а ее крепкие стройные ноги обхватили его бока.
— Лиза…
— Тсс! – женщина прильнула к губам мужа своими губами. Последовал поцелуй – сначала робкий, нежный, вспоминающий, затем более смелый и горячий. И вдруг, будто между ними рухнула стена, мешающая им быть вместе эти долгие месяцы. Каждая клеточка их тел наполнилась страстью. Алексей с жадностью изголодавшегося человека обхватил жену за тонкую талию, его руки прошлись вдоль ее спины и обхватили упругие ягодицы. Через мгновение он перевернул ее на спину. Алексей осыпал ее поцелуями, жаркими и неистовыми, гладил ее плечи, грудь, бедра, а она отвечала на малейшее его прикосновение стонами, поцелуями, вздохами, касаниями. Все вокруг будто исчезло для них, время остановилось. Избавившись от одежды, они мгновение любовались друг другом. Затем Лиза распласталась перед ним на полу и охрипшим от желания голосом на выдохе произнесла:
— Иди ко мне…
Алексею не нужно было повторять – он вернулся в ее объятия и порывисто вошел в нее. Вселенная будто перевернулась – настолько яркие и ни на что не похожими были ощущения, что она и он испытывали в минуты соития. На пике наслаждения, со стоном цепляясь за его плечи и предчувствуя миг полного упоения, молодая женщина страстно прокричала:
— Я люблю тебя! Я люблю тебя…
…Удобно устроившись в объятиях мужа, Лиза задумчиво поглаживала его по груди, там, где остался шрам от ранения, и хмурилась.
— Ты так мне и не ответила, – заговорил Алексей, уткнувшись в копну ее русых волос.
— Ты о чем? – спросила она.
— Любишь ли ты меня?
Лиза приподнялась на локте и посмотрела в лицо мужу.
— Не правда – я сказала!
— Когда?
— Когда мы… — Лиза осеклась и покраснела. – Ты знаешь, когда!
— Ну, если ты про то, когда мы…
— Перестань! – воскликнула женщина и прикрыла ему рот ладошкой. – Ты нарочно вгоняешь меня в краску?
Алексей поцеловал ее ладонь, притянул жену к себе, и она послушно поцеловала его в губы.
— Тот раз не считается, – сказал Алексей, насладившись вдоволь поцелуем. – Я ведь соблазнил тебя.
— Так ты нарочно соблазнял меня? Ну, знаешь! – Лиза ущипнула его за руку. Алексей вскрикнул.
— Больно же!
Лиза прильнула к нему и прямо в губы прошептала:
— Лгунишка!
Он жадно припал к ее губам, крепко сжимая в объятиях. Прежде чем водоворот страсти захватил их всецело, Лиза, смотря мужу в глаза, призналась:
— Я очень сильно люблю тебя…
-64-
Алексей отпер засов и обернулся к жене, нежно прижавшейся к его спине. Он ласково, обещающе поцеловал Лизу в губы. Скользнул ладонью по ее шее, груди.
— Я забыла брошь. Подожди! – воскликнула она и рванулась к лестнице. Алексей остановил ее.
— Я принесу, – произнес он и стал подниматься наверх. Обшарив солому и наконец-то обнаружив брошь, Алексей спустился вниз. Не увидев Лизы возле выхода, он неторопливо направился к двери.
— Лиза, я нашел… — успел произнести он, прежде чем что-то тяжелое опустилось ему на голову. Алексей потерял сознание…
…Со стоном Алексей открыл глаза. Лиза была привязана к столбу напротив, во рту кляп, а в глазах ужас. Алексей попытался пошевелиться, но ничего не вышло: руки были связаны, ноги тоже, а сам он был прислонен спиной к стене.
— Ну вот, наш друг и очнулся, – услышал он знакомый голос, не предвещавший ничего хорошего. И тут к Алексею приблизился Сычев. — Не ожидал?
Алексей заскрежетал зубами, а Сычев зло ухмыльнулся.
— Вижу, нет! Ты недооценил меня, мальчик! – Сычев склонился над ним. – Кстати, как тебя величать, Алексей Глебов… или Черкасов? А? Думаю, эта вещь принадлежит тебе.
Сычев вынул из кармана часы и показал Алексею. — Не правда ли, памятная вещь? И как трогательно подписана «Возлюбленному, единственному на веки мужу Петру Черкасову». – Он швырнул часы Алексею. Цепочка от часов змейкой скользнула по его груди и свернулась возле карманных часов. Алексей вновь взглянул на Сычева, гневно сверкнув глазами.
— Твоя мать была красивой женщиной и могла иметь все, что бы ни пожелала, а предпочла быть с твоим отцом. Было время, когда я безумно был влюблен в нее… — Сычев прошелся взад-вперед. Остановился. – Что ж, пришлось избавиться от нее, как и от ее мужа. Петр был наивным дураком — излишне честный, порядочный, принципиальный. – Сычев посмотрел на Алексея и усмехнулся. – Ты в этом плане на него не похож! Твоя жена знает, что ты мошенник, которого разыскивают по всей империи? — Сычев взглянул на молодую женщину. — Жаль, что я узнал это совсем недавно!
Алексей посмотрел на Лизу и встретился с ее тревожным взглядом. Как ей объяснить? Да будет ли вообще возможность что-либо объяснять?! Алексей натянул веревки, связывающие руки. Исподлобья взглянул на Сычева. Тот ухмылялся, удовлетворенный тем, что заставил Алексея потерять самообладание. Алексей глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Нужно придумать что-то, чтобы спасти себя и Лизу!
— Знаешь, ты поступил глупо – нужно было самому убить меня, а не проворачивать хитроумный план, – произнес Сычев, вновь наклонившись к Алексею.
— Как же ты смог остаться в живых? – задал вопрос Алексей. – Я сам видел, как в тебя стреляли в упор.
— Выстрел был, но из моей пушки. Револьвер парня дал осечку. – Сычев отошел в сторону, и Алексей вновь попытался ослабить веревки. – Теперь я скрываюсь. По часам твоего отца, которые ты оставил для меня, я догадался, что мне мстят. И кто мне мстит. Долго же я тебя пытался отыскать – твой и след простыл. И вот удача! Напрасно ты вернулся. Повелся на девчонку! Наблюдая за вами, как вы беззаботно счастливы вместе, я подумал, а почему бы мне не помучить тебя, заставить страдать? И я стал искать удобные случаи. Первый раз, когда подстроил облаву жандармов. Думаю, хорошо тебе досталось в тюрьме. Колдобин после подобного не подпустил бы тебя к своей дочери. Но ты вдруг выходишь из тюрьмы и скоропалительно женишься. Пришлось и здесь постараться.
— Кольцо – твоих рук дело?
— Да. Кольцо в шкатулке – моих рук дело. В детстве оно всегда привлекало твое внимание. Конечно, была слабая надежда, что ты его вспомнишь, но какие дала результаты! Ты вспомнил кольцо и решил, что оно принадлежало Колдобину! Это свалило тебя с небес на грешную землю, не правда ли? Ты бросил жену, кинулся в поиски ее отца, чтобы убить его. Но вновь осечка. Тебя самого чуть не убили. А я не этого хотел – ты мало страдал. Потом я потерял тебя из виду. Пришлось ждать, надеясь, что ты не издох где-нибудь в степи. И вот, ты явился в город и попытался разобраться во всем. И мне опять представилась прекрасная возможность. Ты заманиваешь жену сюда, а я захлопываю мышеловку.
— Чего же ты ждешь? – произнес Алексей. – К чему столь длинные речи?
— Ждем третье важное лицо. С минуты на минуту сюда должен явиться Колдобин собственной персоной. Он получил письмо от твоего имени. Мои люди встретят его здесь. А потом, мы представим все таким образом, будто отец хотел забрать свою похищенную дочь, и зять убил его. Затем убил непослушную неверную жену, которая предпочла другого. А после, осознав, что натворил, пустил себе пулю в лоб.
— Кто поверит в эту чушь? – Алексей презрительно посмотрел на врага. – Зачем вам отец Лизы?
— Свои счеты, – отрезал Сычев. В этот момент снаружи раздался лошадиный топот. Сычев подошел к двери. По-видимому, прибыли его люди. Он отворил дверь и вышел во двор. Алексей прытко перевернулся, с гибкостью акробата переместил связанные руки вперед и стал зубами растягивать узел. Прежде чем он успел развязать ноги, в помещение вошли. Алексей поднял глаза. Сычев вернулся с двумя парнями. Не успел!
— Прыток! – произнес один из них хрипловатым голосом, поправив картуз, скрывающий глаза.
— Свяжите его. Да покрепче! – приказал Сычев раздраженно. Парни схватили Алексея, резко поставили на ноги, а тот, что с хриплым голосом, стал завязывать ему руки. И тут Алексей почувствовал, как что-то холодит ладонь. Складень[79]!
— Вот и ладненько, – прохрипел парень, с ухмылкой уставившись в лицо Алексея. Тот взглянул на него и отвернулся. Глаза!
— А вот и Колдобин.
Во дворе действительно раздался топот лошади.
— Алексей, выходи! Нужно поговорить! – снаружи прозвучал громко голос Колдобина. Сычев чертыхнулся. Обернулся к Алексею.
— Зови его.
— Нет.
Сычев взглянул на Лизу, и Хриплый в один момент оказался рядом с ней. Приставил нож к ее горлу. Лиза сдавлено вскрикнула и в панике вперила глаза на Алексея. Алексей взглянул на Хриплого, который с маньячим удовольствием проводил губами по ее виску. Алексей повернулся к Сычеву. Сверкнул глазами.
— Нет.
— Что?
— Все равно убьете. Нет.
Сычев зло посмотрел на Алексея, повернулся к Хриплому и подал ему знак, проведя по шее ладонью. Через мгновение девушка вскрикнула – нож прошелся по ее шее, оставляя кровавую рану. Она дернулась в руках убийцы, голова ее безвольно упала на грудь. Сычев обернулся к побелевшему, как мел, Алексею. Встретился с ним взглядом, с таким же, какой много лет назад был у его отца.
— Кончай его, – обратился он ко второму головорезу, и тот шагнул к Алексею. Сычев направился к двери, на ходу вынимая револьвер. Убийца вынул револьвер и приставил к виску Алексея. И тот же миг Алексей, освободивший руки, отклонился в сторону, одновременно выбив оружие из рук убийцы. Поставил подсечку, повалил на пол. Тот грохнулся с шумом, Сычев обернулся. В одно мгновение вскинул револьвер и выстрелил в поднявшегося Алексея… Хриплый закрыл его собой. Дверь распахнулась, и в амбар ворвался Колдобин. Вскинул ружье и выстрелил в банкира. Будто не веря в происходящее, Сычев смотрел на повисшего на руках Алексея Хриплого, медленно повернулся к Колдобину и рухнул на землю замертво. Колдобин навел ружье на второго убийцу.
— Встать! Руки за голову!
Тот поднялся, подчиняясь его указаниям. К Алексею подбежала Лиза, на ходу рукой стирая с шеи поддельную кровь. Рыдая, ухватилась за его рукав. Он взглянул на нее, затем бережно опустил Хриплого на солому. Из груди парня хлестала кровь. Он открыл глаза.
— Костя, – произнес печально Алексей, пытаясь улыбнуться. Тот сжал его руку.
— Так и знал, что тебя нельзя оставлять одного! – произнес Абрамович. – Он мертв?
— Да. – Алексей попытался зажать рану, но кровь хлестала между пальцев.
— Хорошо. Теперь ты мой должник… — из горла Костика Абрамовича вырвался предсмертный хрип, но он смог выдавить из себя улыбку. – Согласись, я сыграл превосходно?
— Да. Ты лучший актер, – глотая подкативший к горлу комок, ответил Алексей. Костик удовлетворенно кивнул и… затих.
Алексей не двинулся с места, смотря на друга. Затем бережно прикрыл ему глаза. Снял пиджак и накрыл его им. Поднялся и вышел.
-65-
Мерно стучали колеса вагона. Алексей открыл глаза. Рядом никого. Он вздохнул и посмотрел в окно. Верста за верстой убегала вдаль, оставляя позади Верхнеудинск. Наблюдая за полями, мимо которых проносился поезд, Алексей вновь задумался. Прошел почти месяц, как погиб Костик. Впоследствии отец Лизы рассказал, что Костик явился к нему за несколько часов до своей смерти с письмом. А потом выложил все начистоту. Оказалось, Костик после отъезда Алексея вскоре отправился за ним следом. И не ошибся в своих предположениях – Алексей, прибыв в город, так увлекся Лизой, что не вспоминал о Сычеве, решив, что тот действительно был убит. Тогда-то Костик и заметил слежку за своим другом. И тут пошло-поехало – арест Алексея, тюрьма, розыск Алексеем отца Лизы. Костик нашел Сычева и нанялся к нему под личиной мокрушника[80]. Костику не удалось предотвратить перестрелку на складе, но ему удалось обнаружить раненого друга в очень скверном состоянии. Возничий, получив хорошее вознаграждение, пообещал позаботиться об Алексее, так как знал шаманку, способную его вылечить и спрятать на некоторое время. Сычев, а вместе с ним и Костик, прибыли в Верхнеудинск намного позже, чем Алексей. Возможность поквитаться за раз и с Алексеем, и с Колдобиным представилась быстро, и Сычев мгновенно принял решение. Костик не успел встретиться с другом и предупредить его об опасности. Поэтому, когда Сычев направил его доставить письмо к Колдобину, он явился к тестю Алексея лично и все ему рассказал. А потом… потом произошло все остальное. Алексей вздохнул. Друг отдал свою жизнь, чтобы спасти его и Лизу. Дверь открылась, и в купе впорхнула его жена, прервав его мрачные печальные мысли. Она прижалась к его плечу, чмокнула в щеку. Алексей повернулся и, обняв, продолжительно поцеловал в губы.
— Соскучился? – спросила она.
— Где ты была? – он нежно погладил ее по спине.
— Прошлась немного, пока ты спал, – ответила она, кокетливо улыбаясь и проводя ладонями по его груди. Алексей притянул ее к себе еще ближе. Его ладонь опустилась на ее грудь, пальцы страстно сжали, погладили. Лиза шумно вдохнула, издала страстный стон, выгнулась навстречу. Затем жадно припала к его губам. Спустя какое-то время Лиза отстранилась от него, подошла к двери и задвинула защелку, потом повернулась к мужу и стала медленно расстегивать пуговицы на блузке.
-66-
Алексей и Лиза вышли на перрон. Носильщик прытко спустил их многочисленные чемоданы, составил на тележку и стал ждать дальнейших распоряжений. Алексей осмотрелся, и тут его внимание привлекли знакомые лица. Дуняша? Степан? Лиза подхватила его под руку и повернула в противоположную сторону.
— Алеша, ну идем же! – капризно произнесла она. Некоторое время он неторопливо шел рядом с ней, но она с замиранием сердца чувствовала, как он весь напрягся.
— Лиза, скажи, что ты везешь? – произнес он, стараясь быть спокойным.
— Ты о чем, дорогой? – изобразила полное непонимание Лиз.
— Лиза! Я видел их… — заметил он терпеливо.
— Кого? Не понимаю…
— Твоих друзей – «товарищей».
Лиза вспыхнула, прикусила нижнюю губу. Алексей хотел было сказать что-то еще, но неожиданно позади раздался знакомый радостный голос:
— Вот так встреча!
Алексей выпрямился и замер. Резко повернулся.
— Не может быть! – слетело с его губ.
— Ну вот! А я думал, что тебя уже ничем не удивишь! Ну что застыл, будто призрака увидел?!
— Колька?! – Алексей ухватил его за плечи. – Жив! Лиза, посмотри, жив!
Друзья крепко, порывисто обнялись. Только теперь Алексей заметил позади Первозванцева, а это был именно он, красивую хрупкую девушку-бурятку. Ее платье не могло уже скрыть от любопытных глаз не в меру округлившийся животик.
— Моя жена, – пояснил с гордостью Николай, беря ее за руку. Девушка скромно улыбнулась. – Сэсэг, познакомься, мой друг Глебов Алексей – тот самый, о котором я тебе рассказывал.
— Очень приятно. hайн нүхэр шулуун хэрэмhээ бата[81], – произнесла она и приветливо улыбнулась. Затем перевела взгляд на Лизу, вновь взявшую мужа под руку.
— Моя жена Лиза, – представил Алексей, с обожанием посмотрев на нее. Затем, вспомнив о ее тайне, нахмурился.
Николай рассмеялся.
— Теперь ты меня удивил! – заявил он. – Елизавета Николаевна, и как же этот закоренелый холостяк решился сделать вам предложение?! Лиза взглянула на мужа и с лукавой улыбкой протяжно ответила:
— Я убедила его это сделать! – и рассмеялась. Алексей поцеловал ее ручку и повернулся к Первозванцеву.
— Но все же, как вы спаслись? Я лично видел могилы. И старая шаманка Дугарма рассказывала о вашей гибели!
— Так и есть – мы для всех мертвы. И теперь нас никто не будет искать, – ответил Первозванцев.
— Шаманка спасла нас, – пояснила его жена с легким акцентом. – Мы чуть не погибли. Вытащила почти мертвых из воды.
— Она же и похоронила. Опоила зельем, так что казались мертвыми. Нас похоронили. А потом среди ночи она нас выкопала. И вылечила тайком от всех.
— Теперь… никто… не будет нас искать. – Женщина опустила глаза. По ее лицу пробежала тень, она задрожала. Николай крепче прижал жену к себе, и она, посмотрев на него, улыбнулась.
— Я рад, что вы остались живы, – искренне произнес Алексей. – И я винил себя в том, что вы погибли. Если бы я не …
— Если бы не ты, я бы не отправился за Сэсэг. А потом было бы поздно – ее ведь хотели выдать замуж за другого. Мы боролись за свое счастье, и теперь вместе… Так что, я благодарен тебе.
Раздался гудок паровоза. Госпожа Первозванцева потянула мужа за рукав.
— Нам пора!
Тот взглянул на Алексея.
— Да, нам пора, – он протянул ему руку. – Прощай. Надеюсь, свидимся когда-нибудь.
Алексей крепко пожал ее в ответ.
— Тоже надеюсь.
Друзья распрощались. Первозванцевы сели в вагон, и поезд медленно потащился по рельсам, с каждым мгновением набирая скорость. Лиза нежно погладила мужа по плечу. Он посмотрел на нее.
— Хочешь что-то сказать? – спросил он, приподняв бровь.
— Я люблю тебя.
Алексей вздохнул. — Я тоже тебя люблю, – ответил он. Помолчал, затем спросил: — Я так понимаю, что после свадебного путешествия ты захочешь вернуться в Верхнеудинск?
Лиза кивнула.
— Я должна.
— А ты не боишься? Твои друзья поднимают бурю. Думаю, что скоро наступят трудные времена.
— С тобой мне ничего не страшно. А ты? Чего хочешь ты?
— Я? Хочу семью, дом, детей, – просто ответил он. Лиза прижалась лбом к его подбородку. Затем посмотрела с глубокой нежностью ему в глаза и произнесла:
— Мой дом там, где ты…

Дом там, где ты — 2: На службе Отечеству или пешки в чужой игре
Исторический приключенческий роман 
От автора :
Сюжет романа не претендует на историческую достоверность.

Пролог
15 июля 1904 г.
…Солнечный, ясный летний день. По Измайловскому проспекту на значительном расстоянии друг от друга двинулись четыре молодых человека. Каждый нес на себе печать смерти. Каждый готов умереть. Каждый готов убить. На этот раз они не упустят своей жертвы! Точно в определенный час показалась карета. Высокопоставленный чиновник, сидящий в ней, направлялся с докладом к царю. Первый посланник смерти пропустил карету мимо. Ловушка захлопнулась: если карету повернут обратно, он бросит бомбу. Второй террорист сбавил шаг, как только заметил приближающуюся цель. Сердце бешено отбивало ритм. Карета приближалась. Около смертника кони замедлили бег – впереди путь преградили дрожки. Смертник сошел с тротуара и бросился к карете. Сквозь стекло дверцы он увидел своего противника – свою жертву, которая, заметив его, метнулась с искаженным от ужаса лицом в сторону. Сердце на миг замерло. В следующий момент в стекло полетела бомба. Раздался взрыв…
Глава 1.Лопухин
Декабрь 1904 года.
Петербург.
Директор департамента полиции Лопухин Алексей Александрович, истинный аристократ и внешне и по манерам, восседал за своим рабочим столом и надменно смотрел через пенсне на своего помощника Малышева, который стоял перед ним, теребя в руках папку с делом.
— Ну-с, докладывайте, что дал допрос арестованного? – спросил он нетерпеливо.
— Арестованный Тарасов признался, что следил за вами с целью покушения, Алексей Александрович. Он назвал некоторые имена и адреса, но по названным адресам нам никого не удалось задержать. Сообщники Тарасова успели скрыться.
Лопухин насупил брови.
— Плохо! Плохо работаете! – он гневно сжал губы в тонкую линию. Затем резким тоном спросил: — Выяснили, кто готовит покушение? Помощник перевел дыхание.
— Все распоряжения Тарасову передавались от некоего Валентина[82].
— Валентин?
— Да, — помощник помялся в нерешительности. — Это имя упоминал террорист Сазонов в бреду, когда был ранен во время покушения на ныне покойного господина Плеве[83].
Скулы Лопухина напряглись, а глаза сузились.
— Значит, опять объявился Валентин, – с трудом произнес он. – Что говорит агент Азеф[84] об этом Валентине?
— Он ничего не знает. О готовящемся покушении тоже ничего не слышал. Но мы усилено работаем в этом направлении, Алексей Александрович.
Азеф – и не знает! Директор Департамента полиции вскочил на ноги и напряжено зашагал по кабинету назад — вперед. Затем резко, будто чеканя каждое слово, сказал:
— Надеюсь, вы еще помните, что убийство Плеве захватило наш Департамент врасплох! Хотя возможность этого убийства мы давно предвидели. Целый ряд рас­крытых приготовлений к этому убийству достаточно убедительно подтверждал правильность подобного «умозрительного» заключения! И все же у Департамента и у самого Плеве прочно держалась уверенность, что удар удастся отвратить. Каков же был результат, вам напоминать не нужно?!
Помощник отвел глаза, уставившись в сторону.
— Я не собираюсь повторить судьбу Плеве! Найдите мне Валентина! И в ваших интересах, чтобы это произошло как можно скорее. А теперь, оставьте папку с делом и идите!
Малышев аккуратно положил папку на стол, предусмотрительно развернув в правильное положение и расположив прямо напротив кресла директора. Затем отступил в сторону, отдал честь, щелкнув каблуками, и быстро вышел. Дождавшись, когда помощник закроет за собой дверь, Лопухин сел в кресло, открыл папку и стал изучать документы. Они содержали акты допросов Тарасова, а также предусмотрительным помощником были предоставлены документы, касающиеся Валентина. Действительно, раненый при взрыве Сазонов в бреду назвал ряд имен, — и среди них имя руководителя покушения — некоего «Валентина», неуловимого будто фантом. Лопухин оттолкнул документы в сторону. Недовольство накатило новой мощной волной. Все следствие по делу об убийстве Плеве было проведено с величайшей небрежностью! При чтении документов, Лопухину временами трудно было отделаться от мысли, что следователи только по обязанности участвовали в поисках виновников и в душе готовы были присоединить свои голоса к хору радующихся гибели министра внутренних дел. Теперь же покушение готовилось на него – директора Департамента полиции Лопухина. Лопухин встал и прошелся от стола к окну. Заложив руки за спину, хмуро уставился на заснеженную улицу, не замечая, что там происходит. В последнее время Лопухин перестал доверять тем людям, которые его окружали. Он их опасался. Он знал этот мир власти, где каждый может предать, переступить через давнишнюю дружбу и службу, чтобы урвать более лакомый кусок. Со смерти Плеве, его наставника, честолюбивые планы Лопухина стали рушиться как карточный домик – пост министра внутренних дел, который прочил ему Плеве, получил Святополк-Мирских[85], а он – директор Департамента полиции — оказался в опале со стороны императора. И вот теперь, ко всему прочему, над ним нависла угроза расправы. Лопухин считал, что если уж в Департаменте знали о том, что на Плеве готовится покушение, но не смогли его защитить, то нет никакой гарантии, что теперь его – Лопухина – смогут уберечь от покушения. И захотят ли? Кругом одни иуды! Ко всему прочему он все больше убеждал себя в том, что убийство Плеве и готовящееся покушение на него взаимосвязаны. Лопухин стал подозревать, что покушение готовится кем-то, кто не любил Плеве, а теперь старался избавиться и от сторонников бывшего министра внутренних дел – то есть от него – директора Департамента полиции. Значит, за неким Валентином может стоять не боевая группа террористов-революционеров, а политические лица или лицо, стремящиеся расчистить себе место во власти. Поэтому верить своему окружению нельзя!
Лопухин вздохнул, снял пенсне и двумя пальцами надавил на переносицу, закрыв глаза.
Необходимо найти такого человека, — убеждал себя Лопухин, — который бы работал только на него. Не те тупые, пустоголовые агенты, что работают в полиции и которых видно за версту. Ему нужен неординарный агент. Человек, который был бы ловок и сообразителен. Внешне интеллигентен. Равнодушен к власти, к которой стремятся сильные мира сего. Не амбициозен. И имеющий уязвимое место – «ахиллесову пяту», с помощью которой Лопухин будет держать агента в своих руках. Проблема состояла в том, где найти человека, который верой и правдой сослужил бы ему службу и не всадил, образно говоря, «ему нож в спину».
***
Алексей Глебов просматривал газету, периодически поглядывая на дверь спальни, за которой находилась его жена. Они опаздывали на премьеру концерта, который давала американская танцовщица Айседора Дункан, а Лиза была еще не готова. Это его нервировало, заставляло выходить из себя, но все же на этот раз он лишь крепче сжал зубы, удрученно вспоминая о том, что раньше он гордился своей выдержкой и хладнокровием. Но это все было до того, как он женился и встал на «путь праведный». Путь праведный заключался в том, что Алексей – авантюрист, аферист, карточный шулер, джентльмен удачи, по наследству получивший титул, но не подкрепленный капиталом и землями, женившись на молоденькой взбалмошной провинциалке, покончил с прежней жизнью. На такое его подвигли действительно очень сильные чувства — любовь и страсть, которые он испытывал к ней. Она чувствовала к нему тоже самое, и он был в этом уверен. Они были женаты меньше года и, хотя любили друг друга, но без скандалов не обходилось – оба были упрямы, себе на уме, имели разные, не схожие интересы, что приводило к разногласиям. Но чем громче был скандал, тем жарче, страстнее проходило примирение – они не вылезали из спальни сутками. А потом начиналось все сначала: вместо того, чтобы заниматься «домашним очагом», как хорошей добропорядочной супруге, несравненная Лиз пропадала до позднего вечера вне дома, выполняя поручения эсдеповцев[86]. Алексея политические увлечения жены удручали, но чем больше он пытался повлиять на жену, тем больше было сопротивление с ее стороны. Алексей только сейчас сообразил, что уже минут пять тупо смотрит в газету, ничего не читая. Он судорожно сжал ее края и стал считать до десяти. «Раз, два, три…» За дверью спальни что-то грохнуло. Алексей чертыхнулся и шепотом медленно стал считать снова.
— Раз, два, три, четыре… Лиза, черт побери, сколько можно ждать! – Он вскочил на ноги и быстро направился к спальне. Распахнув дверь, он уставился на жену. Лиза, одетая лишь в панталончики и корсет, стояла возле их обширной кровати, на которой были разбросаны ее платья. Она взглянула на него своими большими голубыми глазами с мольбой о прощении.
— Ты еще не одета, – с расстановкой произнес Алексей. – Позволь узнать, почему?
Он успел заметить, как в ее глазах полыхнул огонь, прежде чем она прикрыла их длинными ресницами, пряча от него свои эмоции.
— Я не могу выбрать, – ответила она обескуражено, театрально, махнув рукой на платья. Уголок рта Алексея недоверчиво изогнулся вверх. Выбрать наряд для Лизы никогда не было проблемой. Она затеяла игру по каким-то причинам, и он решил подыграть ей.
— Позвала бы меня. Я бы тебе помог, – сказал он, закрывая дверь. Затем повернулся к жене. Все-таки она чертовски хороша! Ее фигурка песочных часов сводила его с ума. Лиза наклонилась к кровати за одним из платьев, и Алексей уставился на ее аппетитную попку, невольно задержав дыхание.
— Может быть это? – прикладывая платье к себе и поворачиваясь к мужу, поинтересовалась Лиза. Одежда скрыла от него – к его глубокому разочарованию — ее восхитительное тело.
— Может быть, – ответил он, вздохнув. – Хотя… Возможно, лучше голубое.
— То, что с белыми лентами? – вновь склоняясь над кроватью, спросила она. Алексей вновь задержал дыхание. Он с ума сходил по ее стройным ножкам! Кому к чертям нужен концерт?! Когда Лиза повернулась, он стоял уже рядом, приблизившись к ней с грацией хищника. Ей пришлось приподнять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Алексей забрал из ее рук платье и бросил его на кровать, затем неторопливо положил горячие ладони на ее тонкую талию, переходящую в крутой изгиб бедер. Притянул к себе, не спеша склонился к ее губам.
— А как же концерт? – прошептала она. Ее руки скользнули по его плечам и оплели его шею.
— Концерт подождет… — Алексей поцеловал жену. Она мгновенно ответила на него с заразительной пылкостью. В следующий момент он подхватил ее на руки и опустил на постель. Его губы скользнули по ее шее, коснулись в поцелуях плеч и спустились к так соблазнительно выпирающим из корсета нежным чувствительным грудям. Его руки прошлись по ее телу… и неожиданно его рука наткнулась на какие-то бумаги, спрятанные под простыней! Они так явственно хрустнули под его весом, что оба замерли – Лиза от страха, Алексей от неприятной догадки. Он отстранился от жены и вынул бумаги, спрятанные, видимо, наспех и не очень удачно. Кинув взгляд на текст, носящий политический характер, и соскользнув с кровати, он встал на ноги. Лиза напряженно смотрела на мужа, который раздраженно провел пятерней по черным, как смоль, волосам.
— Что это? — произнес он, сдерживая раздражение и гнев.
— Ленин. «Шаг вперед, два шага назад», – вздернув подбородок, ответила Лиза, хотя точно знала, что Алексею не требуется ответа на его вопрос. Лучше было промолчать или мило так извиниться, но она не удержалась от сарказма. Муж не желал вникать в политику, то есть был политически совершенно неграмотен!
Алексей тоже не удержался от язвительности:
— Да! Как у нас – шаг вперед, два назад!
Он резкими движениями поправил воротничок и галстук и вышел из комнаты. У него никак не укладывалось в голове то, что пока он с нетерпением ждал ее в гостиной, его милая женушка изучала труды Ленина! Какого черта! Он надел пальто и шапку, вышел из квартиры, которую купил специально для них несколько месяцев назад, и сел в крытые сани, ожидавшие их на улице. Возничий хмуро посмотрел на него. Дожидаясь господ, он промерз до костей.
— Куда прикажете, барин?
Алексей молчал. Поймав лютый взгляд пассажира, возничий отвернулся и предпочел еще подождать. Через пять минут вышла Лиза, на ходу запахивая меховую накидку. Она села рядом с мужем. Он приказал возничему трогать, назвав адрес. Некоторое время ехали молча. Глебов кипел от гнева, и Лиза не решалась с ним заговорить. Спустя некоторое время Алексей почувствовал теплую ладошку жены на своей замершей руке – он не взял перчатки, когда выскочил из дома. Ее рука согревала, но Алексей по-прежнему сохранял холодное выражение лица.
— Ну, прости меня, – прошептала она искренне, наклонившись к нему. — Любимый мой. Хороший. Ласковый. Добрый, – нежно, с расстановкой шептала она ему на ухо.
— Ты читала, пока я тебя ждал, – произнес он, все еще сердясь.
— Ну, прости меня, – прошептала она, погладив его пальцы. Он повернул к ней голову и посмотрел в глаза. Она виновато улыбалась. Алексею стало совестно.
— Надеюсь, и ты не будешь сердиться на меня, – сказал он, сжимая ее руку.
— Конечно, нет, – поспешила с ответом Лиз. Затем нахмурилась и с подозрением спросила: — Ты это о чем?
— Мы не опаздываем на концерт.
— Не опаздываем?
— Да. В последнее время мы так часто опаздываем куда-либо по твоей… э… нерасторопности, что я решил немного оставить времени про запас.
— Немного… Сколько?
— Полчаса… — соврал Алексей, но тут же признался. – Час.
— Час! – Лиз ахнула.
— Заметь, что и этого не хватило бы!
— Обманщик! – рассердилась Лиза и попыталась выдернуть свою руку из его руки, но безуспешно. Он притянул ее к себе и крепко обнял.
— Ты обещала не сердиться, – напомнил он со своей примечательной усмешкой проказника на лице.
— Ты меня обманул! – Лиза упорно сопротивлялась его обаянию и чувственной властью над ней.
— А ты в который раз обещала мне не опаздывать. – Он наклонился к ней поближе.
— И что теперь? Ты намерен мне всегда лгать?
— Ну как сказать… Надеюсь, ты сама перестанешь меня обманывать.
Лиза молчала, покусывая губы.
— Я не хочу сейчас об этом говорить. – Она оттолкнула мужа и, усевшись как великосветская дама, выпрямилась стрункой. Алексей насмешливо усмехнулся и, откинувшись на спинку сидения, засунул замерзшие ладони в карманы пальто.
* * *
В Дворянское собрание прибыли вовремя. Великосветские особы прибывали к парадному подъезду. Алексей выбрался первым из саней и протянул руку жене. В тот момент, когда он помогал Лиз спуститься с саней, то заметил, что под длинным платьем мелькнули ее голые лодыжки.
— Ты не надела чулки, – обличающе прошипел он жене на ушко. Она искоса посмотрела на него.
— Конечно. Ты ведь хотел уехать без меня – я торопилась.
На этом перепалка закончилась. Когда они вошли внутрь здания, то оказались в гуще чопорной светской публики. Приглушенные разговоры, шелест пышных женских юбок и дорогих нарядов, запахи изысканных духов и ароматных сигар. Алексей смотрел на свою жену и испытывал гордость – она была естественна и великолепна и в этом зале дворянского собрания среди великосветской толпы, и где-нибудь среди обычных обывателей. Лиза, поймав его взгляд, улыбнулась.
— Что? – спросила она шепотом.
— Ты органично смотришься в этой роскоши, моя маленькая революционерка, – заметил он с ухмылкой. – Тебя это не смущает?
Лиза сердито стрельнула на него глазами.
— Опять глумишься над моими убеждениями? К твоему сведению, я борюсь за то, чтобы не было бедных, а не за то, чтобы «не было богатых»!
Алексей рассмеялся.
-Утопия, моя дорогая! Л
иза бросила на него сердитый взгляд, скинула ему в руки меховое манто. Когда он сдал верхнюю одежду в гардеробную и обернулся, Лиза уже исчезла из его поля зрения. Он сокрушенно покачал головой и отправился ее искать. Приметив жену возле входа в зал, Алексей направился к ней, но нечаянно столкнулся с весьма представительным господином.
— Прошу прощения, – произнес Алексей и удалился к жене. Господин в пенсне проводил его долгим внимательным взглядом, хмурясь, будто пытаясь что-то вспомнить. Затем отыскал взглядом невзрачного типа в толпе и кивком велел подойти.
— Что прикажете, Алексей Александрович?
— Тот господин, что только что столкнулся со мной. Я хочу, чтобы за ним проследили. Кто он, где живет, чем занимается, – отдал указание Лопухин.
— Будет сделано, ваше сиятельство. – Филер откланялся и исчез в толпе.
Лопухин узнал мужчину, с которым столкнулся. Много лет назад он был наслышан о нем, о его похождениях и талантах, которые он проявлял не только в учебе. Несколько раз сталкивался с ним в доме его дяди – графа Глебова, до разорения того, естественно. Потом некоторое время ходили слухи о том, что племянник покойного графа разбогател за границей, используя непревзойденный талант афериста. За руку его не поймали, но в хорошие дома не приглашали. Лопухин задумчиво нахмурился. Его заинтересовала персона Глебова. Возможно, племянник покойного графа окажется именно тем, кого он так упорно искал…

Литературно-художественное издание Самойлова Инга Михайловна Дом там, где ты… Пописано в печать. Формат. Усл. печ. л. Тираж 100 экз. Заказ № Отпечатано в типографии БЦ «Весть» (адрес)
УДК 89 ББК 84(2Рос)6 ISBN 978-5-9903047-1-0
© Самойлова И.М., 2011 © Оформление. Самойлова И.М., 2011

[1] Дорогой (фр.)
[2] Стефан Цвейг (1881-1942) – австрийский писатель.
[3] Моя дорогая (фр.)
[4] Изложено по истории о Вильгельме Фойгте (1849-1922). 16 октября 1906 года в предместье Берлина безработный Фойгт взял напрокат в городе Потсдам форму прусского капитана и организовал захват ратуши. Мошеннику удалось бежать. В конце концов, Фойгт был арестован и приговорен к четырем годам тюремного заключения за свой набег и кражу денег. В 1908 году он был освобожден досрочно по личному распоряжению кайзера Германии.
[5] Мой дорогой друг (фр.)
[6] Торгово-административный городок в Забайкалье, основанный в 1666 г. (ныне г. Улан-Удэ).
[7] 1 верста = 1,0668 км.
[8] Устар.: четки. [9] Устар.: очаг, в котором жгли щепки и наколотые смоляные чурки.
[10] Карымы – дети от смешанных браков бурят и русских.
[11] Устар.: комнатка.
[12] Ныне ул. им.А.П. Смолина.
[13] Ныне ул. им. В.И. Ленина.
[14] Ныне ул. Коммунистическая. Ранее также ул. Юного Коммунара, ул.им. И.В.Сталина.
[15] Ныне ул. им. М.И. Калинина.
[16] Ныне ул. им. Л.Л. Линховоина. Ранее также Почтамтская, Первомайская.
[17] Ныне им. Д.Банзарова. Ранее также ул.Мордовская, Бурятская.
[18] Ныне ул. им. Я.М. Свердлова. Ранее также Сенная, Гоголевская.
[19] Ныне ул. им. В.В. Куйбышева. Ранее также ул. Милицейская.
[20] Ныне ул. им. С.М. Кирова. Ранее также Базарная, Коммунальная.
[21] Ныне ул. им. Н.А. Каландаришвили. Ранее также Проезжая, Центросоюзная. [22] Ныне ул.Советская. Ранее также Думская. [23] Ныне ул. Профсоюзная.
[24] Ныне ул. им. П.С. Балтахинова. Ранее также Монгольская.
[25] Каменный Гостиный двор построен по проекту А.И. Лосева; имеет размеры 50Х50 саженей, с высотой фасада 4 сажени с аршином, со двора в 2 сажени.
[26] На западной стороне ул.Ленина, у пересечения с ул.Куйбышева.
[27] Ул. Коммунистическвя, 20.
[28] Ныне пл.Революции.
[29] Ныне ул.Коммунистическая, 14.
[30] Написано на основе путевых записок//Демин Э.В. Удинск-Верхнеудинск. Документальные очерки. С.121.
[31] Первое каменное здание Верхнеудинска собор иконы Богородицы Одигитрии, заложенное в 1741 г., завершено строительством в 1785 г. [32] Речь о русско-японской войне 1904-1905 гг.
[33] Бурятский князек.
[34] Написано на основе путевых записок//Демин Э.В. Удинск-Верхнеудинск. Документальные очерки. С.121.
[35] Здесь и далее выделены имена действительно существовавших людей – почетных граждан города.
[36] Здания сохранились (ул. Ленина, 17, 19), в настоящее время в них размещаются городская библиотека и магазин "ПолиНом".
[37] Главный дом усадьбы (ул. Ленина, 27) сохранился до сих пор и состоит на учете как памятник архитектуры местного значения.
[38] Колодец в виде двухъярусной постройки находился на ул. Ленина, 22.
[39] Ул. Ленина, 15. Строение сохранилось до сих пор.
[40] Часовня не сохранилась.
[41] Здание на углу улиц Коммунистическая и Куйбышева, ныне посудохозяйственный магазин, магазин «МВ-Маркет».
[42] Вымышленное лицо, не путать с купцом Н.И.Голдобиным.
[43] Усадьба занимала площадь, занятую сейчас автобусным кольцом.
[44] Написано на основе путевых записок//Демин Э.В. Удинск-Верхнеудинск. Документальные очерки. С.121.
[45] Верхнеудинская городская библиотека по ул.Большой-Николаевской (ул. Ленина) построена в 1881 г.
[46] Находился на западной стороне Гостиного двора.
[47] Исторический достоверно.
[48] Екатерина II Великая.
[49] Устар.: официант.
[50] Вид экипажа.
[51] Общее название, применяемое к коренному населению Сибири.
[52] Достоверный факт, написано на основе статьи в «Байкале» за 1903 г.//Демин Э.В. Удинск-Верхнеудинск. Документальные очерки. С.190. [53] Историческое лицо. Все истории из жизни А.Ф. Кони (1844-1927) достоверны.
[54] Написано на основе путевых записок//Демин Э.В. Удинск-Верхнеудинск. Документальные очерки. С.122.
[55] Зеленый чай.
[56] Кабак.
[57] Достоверно.
[58] Допрос заимствован из книги «Бойцы вспоминают минувшие дни», литературные записи Ильи Чернева, У-У, 1961 г./ Из личных воспоминаний братьев Цыпыловых.
[59] Далее описан действительный случай из жизни Кони А.Ф.
[60] Прототипом послужило письмо, присланное Кони от Е.А. Гернгросс, адресованное ей старушкой Волховской, матери политического арестанта в 1877 г.
[61] Черный паршивец (бур.).
[62] Аршин = 0,7112 м.
[63] Стерва! (бур.).
[64] Пусть отсохнет твой язык! (бур.).
[65] Любовь (бур.). [66] Убить (бур.).
[67] Не бывает земли без дороги, не бывает врага без вреда… Если будешь бороться руками, победишь одного человека, а если ум применишь в борьбе, победишь целое войско (бур.). [
68] Наши прадеды и прапрадеды вели кочевой образ жизни, жили и искали места, где можно найти дрова без топора, мясо без ножа (бур.). [69] Р.Лена.
[70] Высокую местность Хандалу (бур.).
[71] Так нельзя! (бур.).
[72] Ты очень спешишь (бур.).
[73] Отдохни немного (бур.).
[74] Сходи, поймай того коня и оседлай! (бур.)
[75] Это верно (бур.).
[76] Имей сыновей, чтобы продолжить твой род, имей дочерей, чтобы выдать замуж (бур.).
[77] Счастливого пути, волк! (бур.).
[78] Достоверные сведения русско-японской войны 1904-1905 гг.
[79] Устар.: складной нож.
[80] Убийца.
[81] Хороший друг лучше каменной стены (бур.).
[82] Примеч. автора: В дореволюционное и революционное время среди революционеров были в хождении псевдонимы. Истинные имена знал только близкий круг доверенных лиц.
[83] Двадцатый министр внутренних дел Российской империи с 4 апреля 1902 по 15 июля 1904 г. Убит боевой организацией партии эсеров. [84] Е́вно Фи́шелевич (Евге́ний Фили́ппович) Азе́ф (1869-1918) — российский революционер-провокатор: эсэр и одновременно — агент Охранного отделения.
[85] Пётр Дми́триевич Святопо́лк-Мирский (1857-1914) — князь, российский государственный деятель, генерал-адъютант.
[86] Партия социал-демократов.