Преступные психотипы: теолого-криминологический анализ преступного поведения

С.Э. Воронин
 
 
ПРЕСТУПНЫЕ  ПСИХОТИПЫ: ТЕОЛОГО-КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЙ  АНАЛИЗ ПРЕСТУПНОГО ПОВЕДЕНИЯ
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Красноярск — 2012

ББК  67.99(2)93
 В 75
 
Воронин С.Э.
Преступные психотипы: теолого–криминологический анализ преступного поведения: Монография. – Красноярск:  Международный институт судебных экспертиз  и права, 2012. 143 с.
 
 
Рецензенты:   
доктор юридических наук, профессор В.А. Сухарев (Хабаровский пограничный институт ФСБ РФ);
 
кандидат     юридических   наук,    доцент М.М. Черняков (Сибирский юридический институт ФСКН  РФ);
 
кандидат  юридических  наук,   доцент Козлов А.П. (Международный институт судебных экспертиз и права)
 
 
В работе рассматриваются отдельные вопросы теологии применительно к проблематике криминологии и уголовного судопроизводства. Впервые на монографическом уровне в первой главе работы с помощью разработанного автором оригинального метода теолого – криминологического анализа исследуется категория «национально-религиозный психотип преступника», а также особенности его преступного поведения в современном мультиконфессиональном мире.
Криминальные психотипы и преступное поведение рассматриваются автором во второй главе монографии на примере типичных представителей трех основных конфессий (так называемых «богооткровенных» авраамических религий): иудаизма, христианства и ислама. Третья глава монографии посвящена судебно-религиоведческой экспертизе и ее роли в уголовном судопроизводстве.
Монография предназначена для преподавателей и студентов юридических вузов, а также работников правоохранительных органов.
 
 
 
 
© Международный институт судебных экспертиз  и права, 2012.
© С.Э.Воронин, 2012.

ПРЕДИСЛОВИЕ ОТ АВТОРА

Для моего современника, вероятно, покажется архаичной и даже смешной такая  необычная форма изложения научной мысли, как философское эссе. Несмотря на  всю кажущуюся легкомысленность этого, к сожалению, уже исчезающего литературного жанра, эссе имеет ряд преимуществ по сравнению с академическими стилями: во-первых, значительно  упрощает и тем самым популяризирует даже самую сложную научную проблематику; во-вторых, весьма благоприятный, на наш взгляд, эмоциональный фон, присутствующий в эссе в форме свободного общения с читателем, может сделать логические умозаключения еще более яркими и убедительными, ибо «истина, окрашенная чувствами – истина вдвойне» – писал французский мыслитель Блез Паскаль.
Не случайно, что многие фундаментальные научные труды ХIX-XX веков, в т.ч. по естественным наукам, выполнены в жанре философского эссе. Полагаем, эту форму можно считать универсальной и особенно удачной для исследования таких сложнейших психологических явлений, как «религиозное сознание», «религиозное экстатическое состояние», «мотивация поведения», «религиозный фанатизм», «религиозный транс смертника — шахида», «деформация потребностей», «пограничные состояния», «порог психической выносливости» и т.д., составляющих предмет прикладной психологической науки. Названный ряд явлений весьма сложен для восприятия и с трудом поддается беспристрастному логическому анализу, т.к. относится, по своей сути, к глубинной и весьма противоречивой природе человека.  
Философы-экзистенциалисты для описания психических процессов, в том числе связанных с религиозной, духовной жизнью человека, в свое время использовали еще более сложные научные категории: «всеобщее сознание трагичности бытия», «метафизический бунт человечества», «извечная драма человеческого существования» и т.д. Несмотря на сложность и двусмысленность указанных терминов, они преследуют совершенно определенную цель – понять и объяснить мотивацию поведения человека в той или иной экстремальной ситуации, к которой можно, на наш взгляд, отнести и преступление; особенно, если оно совершено на религиозной почве. Задача при этом усложняется еще и тем, что иногда вообще не представляется возможным облечь в вербальную форму трудноуловимую, иногда абсолютно аморфную экзистенциальную сущность человека. Как справедливо отмечал Альберт Камю, «каким бы словесным играм и логической акробатике мы ни предавались, понять – значит, прежде всего, унифицировать» (1. С. 32).
В настоящей работе впервые предпринята попытка с помощью разработанного автором оригинального метода теолого – криминологического анализа исследовать  некоторые  актуальные вопросы  религии в современной юридической проблематике  с учетом новейших доктринальных идей в криминологии, юридической  психологии и судебной экспертизе. При этом в процессе исследования автор исходил из того, что эмпирический материал, представленный в данной монографии, должен базироваться не только на фундаменте трудов научной школы собственно философов-экзистенциалистов – Хайдеггера, Сартра, Мерло-Понти, Ясперса, Бердяева и Камю, но также  психолингвистическом анализе текстов основных религиозных источников, в соответствии с которыми строят сегодня свою жизнь  миллионы верующих людей во всем мире.
Полагаем, именно такое детальное психолингвистическое исследование Библии, Корана, Талмуда и других текстов Священного Писания позволит выявить экзистенциальное (онтологическое и гносеологическое) ядро современного религиозного экстремизма и разработать адекватные приемы борьбы с данным социально опасным явлением.
 
 
 

1. Введение в проблематику современной теологии и криминологии

 
Пожалуй, нет на свете более  экзистенциального (то есть, касающегося самой глубинной сущности человека) явления, чем религия и религиозное сознание. Религиозное сознание (хотим мы этого или не хотим), как важнейшая составляющая общественного сознания, проникает практически во все сферы человеческого бытия, оказывая существенное влияние как на социальное поведение человека вообще, так и криминальное, в частности.
В настоящее время приходится с удивлением констатировать, что интерес к вопросам религии и веры в обществе сегодня не только не ослабевает, а, напротив — еще больше усиливается. Это наглядно продемонстрировал и недавний всероссийский ажиотаж вокруг пояса Пресвятой Богородицы, прибывшего осенью 2011 года в Россию из Афонского монастыря.
Очевидно, что сложнейшие проблемы, лежащие на стыке теологии и криминологии (например, религиозный экстремизм), невозможно исследовать обычными, традиционными научными приемами и средствами. Поэтому не случайно, что в качестве основного инструмента познания теолого-криминологической сущности преступного поведения, этакой своеобразной «бритвы Оккама», с помощью которой можно успешно «препарировать» данное социальное явление, мы выбрали именно философское учение экзистенциалистов.
Экзистенциализм (от позднелат. еx(s)istentia – существование), или философия существования как направление философской мысли возникло накануне 1-й мировой войны в России (Шестов, Бердяев), после 1-й мировой войны в Германии (Хайдеггер, Ясперс, Бубер) и в период 2-й мировой войны во Франции (Сартр, Марсель, Мерло-Понти, Камю). Философы различают два вида экзистенциализма: религиозный (Ясперс, Марсель, Бердяев, Шестов, Бубер) и атеистический. Своими предшественниками экзистенциалисты считают Паскаля, Кьеркегора, Унамуно, Достоевского и Ницше (2. С. 788).
По Хайдеггеру и Сартру, экзистенция есть бытие, направленное к ничто и сознающее свою конечность. Поэтому у Хайдеггера описание структуры экзистенции сводится к описанию ряда модусов человеческого существования: заботы, страха, решимости, совести и т.д. Именно в пограничных ситуациях, в моменты глубочайших потрясений человек прозревает экзистенцию как корень своего существа. С позиции экзистенциалистов смерть является отправной точкой отсчета, определяющей конечность экзистенции (3. С. 15).
На наш взгляд, экзистенциалисты в своей ортодоксальности и методологии исследования человека несколько напоминают собой естествоиспытателей, наблюдающих за лабораторной крысой в барокамере. Они создают этой крысе экстремальные ситуации и весьма отстраненно, а порой с изрядной долей цинизма фиксируют и объясняют все ее поведенческие реакции. Суть наблюдения – уловить моменты «трансцендирования», т.е. выхода за пределы своих возможностей. Применительно к человеку «трансцендентное» можно рассматривать как порог его психической выносливости, а упрощенно-психологический Рубикон, за которым следует осознание «абсурдности мира» и «бунт», формы которого весьма разнообразны (1. С. 14) – активные формы: преступления, самоубийства; пассивные – наркотики, проституция, бродяжничество и т.п.
Что же такое «абсурд» с точки зрения экзистенциалистов и какое значение может иметь данное понятие для криминальной психологии – спросит проницательный читатель и будет прав, ибо ученого-философа, как и художника, следует иногда возвращать в реальность и напоминать ему о материях более прозаических?
По мнению Камю, «…абсурд есть первая очевидность для ясно мыслящего ума. У абсурда куда больше общего со здравым смыслом. Абсурд связан с ностальгией, тоской по потерянному раю. Без нее нет и абсурда» (1. С.15).
Камю предупреждает, что «из наличия этой ностальгии не вывести самого потерянного рая», подчеркивая иллюзорность и субъективность этого чувства. Напомним читателю, что абсурд Камю исследовал в своем знаменитом «Мифе о Сизифе» применительно к природе самоубийства, которое он, кстати, так же рассматривал как разновидность бунта человека, познавшего экзистенцию. С точки зрения Камю, «самоубийство представляет собой затмение ясности, примирение с абсурдом, его ликвидацию. Уничтожается тот, кто вопрошает. Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, – значит ответить на фундаментальный вопрос философии» (1, С. 24).
Исследуя гносеологические причины самоубийства, Камю весьма образно замечает: «Чувство абсурдности и есть разлад между человеком и его жизнью, актером и декорациями. Все когда-либо помышлявшие о самоубийстве люди сразу признают наличие прямой связи между этим чувством и тягой к небытию» (4. С. 1423). Данное высказывание может быть применимо и к человеку, вынашивающему мысль о совершении преступления.
Однако психолога-криминалиста, очевидно, в большей степени должен занимать другой, не философский – гносеология преступления, а психологический вопрос – причины и мотивация принимаемого человеком решения: стоит или не стоит совершать преступление? И Кьеркегор, и Ясперс, и Сартр, и Мерло-Понти пессимистически заявляли о невозможности познания глубинных психических процессов человека, результатом которых является мотивационное начало того ли иного преступления. Некий скептицизм они проявляют и к попыткам З. Фрейда понять и объяснить психологию бессознательного в природе человека, в т.ч. являющегося причиной криминального поведения. Причина такого неверия экзистенциалистов, полагаем, лежит в концепции хаоса, провозглашенного ими. Хаос повсюду, в т.ч. и в человеке, который не способен познать не только окружающий мир, но и самого себя.
Трудно найти аргументацию, которой можно было бы убедить тебя, проницательный читатель, в обратном. Можно возразить лишь то, что хаотичностью и абсурдностью этот мир наделяет человеческий разум. Мир не хаотичный и не закономерный. Он таков, какой есть, в этом простота и сложность диалектики природы. При этом мир антропоморфен, т.к. человек в процессе познания «очеловечивает» окружающий его мир, оперируя образами и сравнениями. Полагаем, что нет более глупого и неопределенного с точки зрения онтологии высказывания: «Мир абсурден!». Но нет ничего более красноречивого и понятного для понимания эмоционального состояния человека, высказавшегося таким образом, с точки зрения психологии и гносеологии. Однако это другой уровень познания, который в большей мере и отвечает задачам настоящего исследования. Не случайно, поэтому, именно экзистенциальный анализ как один из гносеологических методов в своей основе был выбран для изучения психологических механизмов криминальных деяний.
Изменение структуры современной преступности, извечная борьба двух философских концепций устройства мира – «хаоса» и «антихаоса» – заставляют по-новому взглянуть на проблемы еще молодой, но уже прочно занявшей свое место среди других отраслей психологических наук криминальной психологии.
Криминальная психология является сравнительно молодой прикладной психологической наукой, парадигма которой находится еще в стадии становления. Неизвестно, сколь долго продлится препарадигмальный период данной науки, но ясно одно – пока ее понятийный аппарат и система методов находится в стадии становления, существует опасность редукционизма, т.е. подмены и дублирования одной научной отрасли знаний другой. Что касается предмета криминальной психологии, то такое дублирование наиболее вероятно в отношении предметов социальной психологии и криминологии.
Как справедливо отмечал немецкий психолог П. Фресс в своем очерке «О психологии будущего», «… увеличение количества исследований и их разнообразия означает не то, что психология распалась, а то, что наши исследовательские возможности раскрывают многочисленные сплетения, связывающие малейший стимул и самую элементарную реакцию. Я стою за сохранение Единства Психологии, потому что единство, к которому мы придем, не есть единство синтетического знания, а единство все более полного знания сложности и взаимодополняемости систем, которые определяют каждый из наших поступков» (5. С. 55).
Таким образом, в отличие от социальной психологии «…предмет криминальной психологии составляют не отдельные психические процессы в возможном мысленном их обособлении, а личность в известном круге ее проявлений, относящихся к области преступления или борьбы с последним. Изучение отдельных психических реакций и особенностей их течения занимает в ней второе место и имеет дополнительное значение. На первом плане в ней стоит личность, под действием известных обстоятельств и обстановки проявляющая себя в определенных формах поведения. Изучение различных сторон личности по данным истории ее жизни – вот путь криминалиста-психолога» (6. С. 20).
Из этого следует, что психические процессы состояния и свойства человека, совершившего или готовящегося совершить преступление, выходят за пределы предмета социальной психологии, также как и предмета криминологии, изучающей в большей степени онтологические причины и условия преступной деятельности. В то же время налицо частичное пересечение предметов криминальной психологии и криминологии, например, в определении типов преступников по их психическим свойствам, о чем пойдет речь в следующем параграфе нашего исследования.
Более четкому разграничению предметов названных наук, полагаем, способствует экзистенциальный анализ, который в методологии криминальной психологии, очевидно, должен занимать далеко не последнее место.
Любой преступник является заложником психологической ситуации, созданной им и неправильно разрешенной. Решение совершить преступление проникает в разум и, по образному замечанию Альберта Камю, подтачивает его. В любой психологической ситуации, являющейся результатом социального конфликта, на первое место для личности выступает извечное, экзистенциальное – выбор варианта решения своей жизненной проблемы – либо легитимными способами, либо криминальными: путем убийства, изнасилования, грабежа или кражи. Понятно, что с позиции общества и закона последний вариант – худший способ разрешения личностью своей жизненной проблемы. Кроме того, перед психологами встает традиционный экзистенциальный вопрос: почему из всего многообразия вариантов выхода из проблемной ситуации личность выбирает именно такой – криминальный?
Эта проблема является  камнем преткновения криминальной психологии и криминологии вплоть до настоящего времени.
Основоположник криминальной психологии как самостоятельного раздела юридической психологии С.В. Познышев первым назвал потребность человека главной мотивационной основой криминальной деятельности (6. С.64).
По мнению С.В. Познышева, «…главные корни преступности лежат в эмоциональной сфере личности. Не подлежит сомнению, что в будущем дифференциальная криминальная диагностика и типология дадут богатейший материал в подтверждение этого тезиса» (6. С.66).
Потребности личности, трансформированные в интересы, установки и мотивы преступлений, полагаем, значительно в большей степени объясняют психологическую природу криминала, чем весьма абстрактные теории «бунта» и «абсурда» у экзистенциалистов.
Дело в том, что и бунт, и осознание абсурда рассматриваются ими применительно к достаточно развитой в интеллектуальном и эмоциональном плане личности. Применительно к личностям, изначально ущербным: врожденным олигофренам, психопатам, алкоголикам и наркоманам – логические умозаключения экзистенциалистов оказываются абсолютно несостоятельными. «Метафизический бунт» бомжа или осознание конечности бытия наркоманом, полагаю, звучит для тебя, читатель, смешно и неубедительно при объяснении природы криминального поведения.
Потребности же, гипертрофированные или деформированные, напротив, достаточно хорошо раскрывают психологическую природу мотива преступления, позволяют проследить диалектику механизма преступного поведения в его онтогенезе.
Для раскрытия содержания мотива преступления С.В. Познышев использовал понятие так называемой «антиципации», т.е. предощущения того, что доставит человеку осуществление преследующего его образа, в данном случае образа готовящегося преступления. «…Какие стороны и последствия преступления будут ярко освещены в сознании, а какие останутся в тумане или совсем ускользнут от внимания — это зависит, прежде всего, от конституции личности преступника, от сложившихся в последней комплексов, посредством которых представление о преступлении выдвигается и закрепляется в сознании и освещается с различных сторон» (6. С. 40).
Данные последних исследований показывают, что восприятие многих преступников, в частности убийц, напоминает восприятие известного персонажа коммивояжера Замзы из романа Франца Кафки «Превращение», который превращается в насекомое и испытывает лишь «легкую досаду» от того, что патрон будет недоволен этим. Парадоксальность такого восприятия весьма часто отмечается, например, в поведении несовершеннолетних убийц, наркоманов, которые после убийства, часто с особой жестокостью, испытывают лишь досаду от того, что попались, испачкались кровью, либо от того, что жертва оскорбила их или оказала активное сопротивление. В этом, на наш взгляд, состоит особенность психопатического поведения современных преступников-убийц, характерной чертой которых является абсолютная эмоциональная тупость по отношению к страданиям жертвы.
Конец XX и начало XXI вв. ознаменовались качественными и количественными изменениями структуры преступности. Характерной особенностью, порожденной психологией всеобщего обогащения любой ценой, является интеллектуализация преступной деятельности. Как совершенно справедливо отмечал Камю еще в 40-х гг., что если «раньше злодеяние было одиноким, словно крик, то теперь оно стало столь же универсально, как наука. Еще вчера преследуемо по суду, сегодня преступление стало законом. Мы живем в эпоху мастерски выполненных преступных замыслов. Современные правонарушители давно уже не те наивные дети, которые, умоляя их простить, ссылались на овладевшую ими страсть. Это люди зрелого ума, и неопровержимым оправданием или служит им философия, благодаря которой даже убийца оказывается в роли судьи» (3. С. 120).
Данные высказывания А. Камю весьма созвучны нашему циничному «смутному» времени, когда в современном российском обществе умами безраздельно овладела философия «золотого тельца» на фоне глобальных процессов сращивания государства и организованной преступности. Цивилизация при всех ее несомненных плюсах, к сожалению, не смогла избавить индивида от щемящего чувства одиночества, от осознания своей психологической незащищенности и социальной невостребованности. В этом, на наш взгляд, кроется одна из психологических причин глобальной криминализации общества, ибо социально дезориентированная личность в обстановке общественного безразличия и всеобщего правового нигилизма рано или поздно неизбежно придет к мысли о необходимости совершения преступления. Скорее всего, в этом глубинном процессе, происходящем в психологии личности, и кроется основная экзистенциальная причина современной преступности.
 

2. Криминальные психотипы:
теолого-криминологический анализ преступного поведения

Краеугольным камнем в криминологической науке является проблема разработки научно обоснованной классификации преступных типов – так называемой типологии преступников. Первой попыткой подобного рода по праву можно считать френологическое учение Галля, возникшее в 20-х гг. ХIХ столетия. Галль исходил из мысли, что полушария большого мозга представляют собой собрание отдельных органов, из которых каждый служит центром для той или иной способности души. Все способности или склонности человека прирожденны и стоят в прямой зависимости от строения и развития органа, через который они выражаются. Измерив и рассмотрев череп, думал Галль, можно определить умственные и нравственные качества человека. Если у человека, судя по выпуклостям, впадинам и соотношению частей черепа, развит, например, инстинкт разрушения или хищничества, он станет разбойником или убийцей; если у него развит орган храбрости – он будет мужественным и т.д. (7. С. 406).
Школа итальянского криминолога Чезаре Ломброзо, как известно, пошла еще дальше – предложила теорию прирожденного преступника. По мнению Ломброзо, около 40% преступников составляют прирожденные. Прирожденный преступник есть, прежде всего, анатомо-физиологический тип, т.е. субъект, отмеченный целым рядом анатомических и физиологических признаков. Данная теория породила ожесточенную научную дискуссию, продолжающуюся до настоящего времени.
Так, подвергая концепцию Ломброзо вполне обоснованной критике, русский криминолог В.Зернов отмечал, что «…перечисляя и описывая признаки установленного им типа, он перемешивает и ставит рядом признаки совершенно разного биологического значения, не заботясь осмыслить сколько-нибудь их выбор и, видимо, стремясь импонировать читателю только численностью их» (8. С. 8).
Согласно данным Ломброзо у прирожденных преступников часто наблюдается асимметрия черепа, сравнительное уменьшение передней части черепа, выступание лица относительно тела слишком вперед или так называемый прогнатизм в 69% случаев, различные отклонения от нормы формы черепных и лицевых костей. Выявленные итальянским криминологом антропологические особенности исследуемых групп преступников позволили ему выделить три типа прирожденных преступников: тип убийцы, вора и насильника (11. С. 66).
Ломброзо дает вполне экзистенциальное объяснение природе врожденной преступности. Он пишет: «Прирожденная преступность есть проявление атавизма, т.е. воскресение в преступнике черт отдаленнейших наших предков-дикарей. Прирожденный преступник-дикарь в современном обществе; и во внешнем виде и строении тела дикаря и преступника мы находим не мало общих черт (выпуклые скулы, большие челюсти, торчащие уши, ямка на затылочной кости и т.п.)» (11. С. 69).
Последователи Ч. Ломброзо, Энрико Ферри и Гарофало предложили деление преступников на 5 основных групп:
1. Преступники душевнобольные.
2. Прирожденные.
3. Привычные.
4. Случайные.
5. Преступники по страсти (9. С. 58).
Реанимация идей ломброзианства время от времени отмечается и на страницах современной научной литературы.
Так, известный американский криминолог Эдвин Шур в своем нашумевшем в начале 70-х гг. криминологическом бестселлере «Наше преступное общество» прямо обращает внимание общественности США на корреляционные зависимости признаков внешности преступников от выбранного ими способа совершения преступления и характера преступной деятельности. Например, по его мнению, представителей так называемой «беловоротничковой» преступности, как правило, от других преступников отличает астенический склад внешности: высокий лоб, худощавое телосложение, тонкие руки и т.д. (10. С.154).
К сожалению, дальше бессистемных наблюдений и пространных рассуждений Шур не продвинулся, а потому его концепция в отсутствии четкой корреспондирующей связи исследуемых криминологических явлений осталась всего лишь одной из рабочих гипотез, к тому же лишенной научного обоснования. Склонность индивида к интеллектуальной деятельности, как правило, сама по себе предполагает астенический, а не мышечный тип строения человека, но вряд ли данный критерий может считаться достоверным и надежным для отнесения к группе астеников и последующей дифференциации многочисленных и разнообразных представителей так называемой «интеллектуальной» преступности – мошенников, расхитителей, хакеров и т.д.
Ярый противник научной школы Ломброзо и его последователей С.В. Познышев в зависимости от психической конституции человека предлагал классифицировать преступные типы на две группы – эндогенных и экзогенных преступников.
В свою очередь, эндогенные подразделялись на:
1) идейных преступников;
2) резонеров, которые при помощи искусственных, софистических построений обосновывают свои корыстные стремления известными общими идеями;
3) расчетливо-рассудочных;
4) эмоциональных преступников, у которых главной целью, ради которой они совершают преступления, является приятное состояние, связанное с удовлетворением известного сильно развитого у них чувства;
5) импульсивных преступников, руководящий целевой комплекс которых сводится к получению приятных ощущений, связанных с совершением какого-либо действия или с обладанием чего-либо;
6) моральных психастеников, совершающих преступления в результате борьбы мотивов, нравственного раздвоения (6. С.111).
Очевидно, что в предложенной типологии не просматриваются различия между 4 и 5 группами преступников, поэтому предложенный С.В. Познышевым критерий – психическая конституция человека – вряд ли можно считать достаточно четким для научно обоснованной классификации.
По мнению Познышева, «…психическая конституция человека есть совокупность более или менее постоянных психических свойств человека. Психическая конституция в отношении преступления в нормальных условиях представляет собой как бы динамическую систему, находящуюся в равновесии под давлением окружающей среды. Преступник является эндогенным тогда, когда совершает преступление в большей мере в силу своей психической конституции, экзогенным – в большей степени под влиянием внешних факторов» (6. С.25-31). Но Познышев был абсолютным детерминистом, отрицавшим существование «случайного» преступника. Он писал по этому поводу: «Никто не становится преступником «случайно»; всегда есть ряд обстоятельств, которые привели человека к совершенному им преступлению. Каждое преступление имеет свой «личный» корень, но у одних преступников он иной, чем у других, и играет менее деятельную и видную роль в генезисе их преступлений» (6. С.31).
Данная позиция С.В. Познышева не получила широкого признания в криминологической литературе, где большинство авторов, хотя и признавая условность этого термина, под «случайным» преступником все же понимают такого, «…в сознании которого отрицательные нравственно-психологические свойства не получили своего заключительного развития» (12. С.9). По классификации Познышева таких индивидов следовало бы относить скорее к экзогенным преступникам, чем к эндогенным, т.к. в качестве запускающей детерминанты так называемого «случайного» преступления выступают именно внешние условия существования. И вновь обращаем ваше внимание на стихийный экзистенциализм С.В. Познышева, который писал: «Для того, чтобы признать преступника экзогенным нужно установить, что в жизни субъекта этому преступлению предшествовало известное внешнее событие, которое поставило его или кого-либо из близких ему лиц в более или менее тяжелое положение тем, что причинило или грозило причинить им страдания» (6. С.33).Чем тебе не описание, к тому же весьма красочное, момента трансцендирования, когда сложная дилемма выживания под воздействием жизненных обстоятельств решается в пользу совершения преступления. И, напротив, в поведении эндогенного преступника, психическая конституция и взгляды которого «…предписывают, оправдывают или разрешают совершение данного преступления и для которого совершенное им преступление служило средством получить известную сумму наслаждений от самого процесса его совершения или его последствия» (6. С.43), четко просматриваются элементы «метафизического бунта», того темного, мрачного и непознанного, что составляет природу человеческой экзистенции. Однако концепция С.В. Познышева, несмотря на ее научную обоснованность и логическую завершенность, практически не объясняет сложную диалектику случайного и необходимого, внешних и внутренних факторов формирования личности эндогенного преступника. Иначе говоря, остается без ответа немаловажный в криминологии вопрос – какие особенности психической конституции человека влияют на выбор им характера и способа совершения преступления: корыстной ли, насильственной либо иной направленности?
Для ответа на этот вопрос в дополнение и развитие концепции С.В. Познышева мы предлагаем использовать в криминологии дополнительный классификационный критерий – «национально-религиозный психотип преступника».
До настоящего времени попыток исследовать национально-религиозную составляющую личности преступника в криминологической литературе не предпринималось. Между тем, игнорировать влияние национальности, а также религии, исповедуемой преступником, на выбор формы и способа преступного поведения, типа создаваемого преступного сообщества было бы неверно. На некоторые такие национальные особенности в организации преступных синдикатов – итальянской «Козы Ностры», китайских «триад», японских «якудза» – уже неоднократно обращалось внимание в криминологической литературе.
Так, в частности, подчеркивалось, что итальянская мафия обладает одной из самых сложных тайных структур. Под ней обычно понимается  «Коза Ностра», сицилийская мафия, неаполитанская каморра, калабрийская ндрагета и др. преступные объединения. В основе итальянской мафии лежат закон умолчания и тесные связи, основанные на страхе, личных, семейных отношениях и функциональной зависимости. Возникнув в период слабого государства как структура самозащиты самоуправления, «Коза ностра» переместилась из сельской местности в городские районы, а затем и в транснациональный преступный бизнес. Расширение миграционных потоков позволило итальянской мафии наладить сбыт наркотиков в США, Германии и других странах, а также установить широкие связи с другими транснациональными преступными организациями (13. С.13).
Итальянская мафия достаточно консервативна в выборе форм преступного промысла и приемов борьбы с государством, а также конкурентами, отдавая предпочтение традиционным и жестоким – убийствам, похищениям людей, подкупу должностных лиц. В отличие от итальянской мафии китайские триады представляют собой более гибкую сетевую систему, структура которой может меняться в зависимости от той или иной преступной деятельности или операции. Это продиктовано тем, что Китай является сильным тоталитарным государством с весьма жестким социальным, партийным и государственным контролем. Преступное сообщество существует в КНР в более сложных условиях, чем в Италии, где семейственность создает прекрасные возможности для коррупции государственного аппарата, сращивания его с мафией. Гибкость китайских триад проявляется, прежде всего, в их всеядности при выборе вида и рода преступной деятельности. Они занимаются, причем быстро перестраиваясь, многими видами преступной деятельности, включая вымогательство, проституцию, азартные игры, незаконный оборот наркотиков, являясь крупными поставщиками героина в США и Западную Европу. «Триада» – традиционная форма преступного сообщества в Китае начиная со II века до н.э. Слово «триады» заимствовано из священного символа китайского общества – небо, земля, человек (треугольник). Этнические китайские преступные организации являются очень сплоченными, не допускающими постороннего внедрения. Они базируются в самом Китае, Гонконге, Тайване, в китайских общинах Северной Америки, на Дальнем Востоке России (14. С.34).
Экзистенциальной сущностью китайца вообще и преступника в частности, полагаем, являются потрясающие воображение психическая выносливость, долготерпение и упорство в решении поставленных задач. Пожалуй, в мире нет человека, подобно китайцу, умеющего терпеливо ждать и добиваться своего. Следует отметить также парадоксальное сочетание в личности китайца феноменальной скромности в потребностях и неуемной, весьма типичной для восточного человека, жадности к деньгам. В 90-х гг. в северной провинции КНР Хэйлудзян автору данной монографии приходилось общаться с китайцами, имеющими капитал в 3-5 млн. долл. наличными, которые спали на земляном полу в квартирах, лишенных каких-либо коммунальных удобств. Особенно бросается в глаза наплевательское отношение к своему и чужому здоровью, а иногда и жизни.
Японская «якудза» также несет на себе отпечаток восточного менталитета. Она получила распространение в середине 50-х гг., а ее пик пришелся на 1963 г., когда в стране насчитывалось 5216 преступных организаций, объединивших 18,5 тыс. чел. Японская «якудза» является одной из распространенных японских преступных организаций. В нее входят несколько крупных группировок, насчитывающих десятки тысяч человек (15. С.87).
Особенно удивляет то, что «якудза» контролирует до 98% государственного и частного капитала, являя собой пример совершеннейшего симбиоза японского государства и преступного картеля (16. С.23). Менталитет японца, представляющего собой сплав абсолютного подчинения, законопослушности и скромности в потребностях, позволяет мирно уживаться и сосуществовать рядом членам «якудза», государственному чиновнику и воротилам финансово-промышленного мира – компаниям «Тойота», «Мацусита-дэнки», «Панасоник» и др. По всей видимости, именно поэтому Япония – одна из немногих стран, в статистических сборниках которой скрупулезно и без признаков неприязни деятельность преступных группировок отражается как обычное явление в общественной жизни страны.
Так, в Белой книге о преступности в Японии мафиозные группировки именуются «бориокудан». Они дислоцируются на территории Японии и занимаются контрабандным ввозом наркотиков на Гавайские острова, в Калифорнию, где находятся крупные японские общины, а также незаконным ввозом оружия в Японию. «Якудза» присутствует во многих странах. В юго-восточной Азии она занимается секс-бизнесом, азартными играми, мошенничеством, отмыванием «грязных» денег, внедряется в сферу законного предпринимательства (17. С.322).
Психологическая конституция японца весьма сложна, причудлива и часто не поддается российскому пониманию.
Например, русскому менталитету с присущим ему состраданием оказалась недоступной для восприятия скандальная шумиха вокруг японского людоеда с высшим юридическим образованием, устроившего ритуальное пожирание частей тела английских девушек-студенток, а также тот факт, что этот людоед в одночасье превратился в национального героя Страны Восходящего Солнца. Дело в том, что ритуальное убийство вполне укладывается в героику японского этноса, является своего рода гимном «мужской удали», а потому и вызвало столь неадекватную с российской точки зрения реакцию японской общественности. По всей видимости, дух самурайства незримо присутствует в общественном сознании Японии, составляя его экзистенциальную основу. Это косвенно подтверждают и последние ритуальные убийства детей, прокатившиеся по Японии и потрясшие весь мир. Особенно убеждает в этом сходство преступных репертуаров – все дети были примерно одного возраста, убиты исключительно холодным оружием и с особой жестокостью.
Конечно же, мы отдаем себе отчет в сложности и «неподъемности» для одного человека темы выбранного нами исследования. Исследовать все существующие национально-религиозные  психотипы преступников во всем их многообразии – то же самое, что исследовать отдельно взятых представителей микромира. Ограничимся в настоящем эссе только тремя национально — религиозными психотипами: христианским, иудейским и исламским. Наш выбор, при этом,  совсем не случаен, так как христианство, иудаизм и ислам представляют собой три авраамистические («богооткровенные») мировые религии, имеющие, к тому же, общие гносеологические и онтологические корни.
 
2.1. Преступный психотип русского «христианина»
Перед тем, как приступить к исследованию русского преступного психотипа, сразу же отметим условность самого этого термина — «русский христианин». Исторически сложилось так, что русскому народу вообще свойственен крайне низкий уровень религиозности. Он вспоминает о Боге лишь в самые тяжелые моменты своей жизни: в момент смертельной опасности, тяжелой болезни, войны и т.д. В остальное время русский человек живет по принципу абсолютного нигилиста: я не лезу в дела Бога, пускай и Он не лезет в мои дела!
Вот что, например, пишет в 1885 году в своем донесении Митрополиту Московскому и Всея Руси отцу Филиппу епископ Томский и Барнаульский отец Макарий, широко известный своей непримиримой борьбой со староверами на Алтае в конце 19 века: «Владыка, обращаюсь к Вам  с просьбой обратить самое пристальное внимание на состояние нашей Святой православной церкви на Алтае. Дело в том, что здешний народец  отличается крайне низкой набожностью. Мужчины не посещают храм вообще, женщины – лишь изредка, от случая к случаю. Староверы откровенно смеются и глумятся над служителями нашей православной церкви, а мужики хулят Бога, упиваясь до безобразия в дни Великих Постов!»
В этом парадоксальном отношении русского человека  к религии, а также к одному из смертных грехов – преступлению, на наш взгляд, как раз и заключается феномен так называемой «загадочной русской души», который сейчас нам предстоит  исследовать.
Феномен «загадочной русской души»  уже порядочно набил оскомину как в художественной, так и научной литературе, давно превратившись в предмет многочисленных спекуляций шовинистического толка. Постулат «это и есть загадочная русская душа» часто звучит бравадой в устах отдельно взятого русского человека для оправдания своего пьянства, невежества и безделия. Природа русского человека в силу ее сложности, самобытности и парадоксальности всегда вызывала и вызывает раздражение у европейцев, которые, не утруждая себя экзистенциальным анализом особенностей русского характера, создали его достаточно примитивный имидж пьяницы и совершенно неуправляемого бездельника. По образному замечанию Ф.М. Достоевского, «…в лице России европейцы видят лишь спящее, гадкое, пьяное существо, протянувшееся от финских хладных скал до пламенной Колхиды, с колоссальным штофом в руках» (18. С.39).
Пьянство в России – одно из многих и весьма своеобразных проявлений предельной экзистенциальности русской натуры. Не случайно Снегирев в «Братьях Карамазовых» восклицает: «В России пьяные люди у нас и самые добрые. Самые добрые люди у нас и самые пьяные!». Очень глубокая мысль. Самыми добрыми являются лишь люди в ненормальном состоянии. Каков же нормальный человек в этой России? Видимо, норма – зло. Последняя часть высказывания не оставляет места для двусмысленности — пьют добрые (19. С.18).
Не в малой степени русскому пьянству способствует и исторически сложившееся отношение православной церкви к спиртным напиткам.
Например, мы считаем, что евхаристия и прочие церковные обряды, так или иначе связанные с употреблением вина — это прямой путь к алкоголизму русской нации, узаконенный христианской церковью, с подведенной под это идеологической платформой и красивой риторикой «богослужения». Да и сама евхаристия, честно говоря, очень напоминает обряд инициации вампиров. «Пейте вино, это — моя кровь!» — говорил Иисус своим ученикам, что они и делают до сих пор, во всем христианском мире, стараниями «дорогого» Учителя.
Экзистенциализм русского человека доведен до крайности и насквозь пропитан духом садомазохизма, часто ведущим к полному разрушению личности как в моральном, так и физическом плане. Пьянство – лишь одно из проявлений такого саморазрушения, которому русский человек отдается самозабвенно, со всей страстностью своей необузданной натуры. Саморазрушитель вообще, как известно, несет в себе мощный деструктивный заряд, в т.ч. направленный на окружающих людей. Может быть это отчасти объясняет то обстоятельство, что русский человек испокон веков является прекрасным воином, и гораздо в меньшей степени – строителем.
Испытывая ипохондрию и жесточайшую скуку от ежедневного систематического труда, русский человек в силу эмоционально-волевых особенностей его психотипа более склонен к аффектированным поступкам, часто направленным на разрушение, чем на созидание. Не случайно энергетике русского преступника более отвечают преступления корыстно-насильственной направленности. Здесь есть агрессия и побуждающий к активным, часто разрушительным действиям, весьма привлекательный для русского человека корыстный мотив. 
Так, доля осужденных, отбывающих наказание за корыстно-насильственные преступления в исправительной колонии УБ-14/1 общего режима, составляет 43,7%; в колонии строгого режима УБ-14/3 эта доля уже составляет 53,2%. Учитывая, что доля этнических русских в данных исправительных учреждениях преобладает (97%), указанные цифры являются  достаточно репрезентативными для логических умозаключений о национальных предпочтениях вида и способа преступления у русского человека.
Однако доведенный до крайности русский экзистенциализм проявляется и здесь – русский человек может успешно создавать, когда им овладевает глобальная национальная идея, например, всемирного общественного переустройства (опять же осуществляемого в соответствии с русскими представлениями о «всемирном счастье»). Поэтому вполне очевидно, что коммунизм как теория садомазохистского толка бросил семена на весьма благодатную российскую почву – ведь пожертвовать собой во имя даже самой абсурдной и утопичной идеи для русского человека гораздо легче, чем заниматься ежедневным систематическим трудом созидания. 
Весьма своеобразное отношение в России и к уголовщине. Великий русский актер Федор Иванович Шаляпин в своих мемуарах по этому поводу писал: «Игра в разбойники привлекательна, вероятно, для всех детей повсюду, во всем мире. В ней много романтического – враг, опасность, приключения. Но особенно любима эта игра российскими детьми. Едва ли где-нибудь в другой стране разбойники занимают такое большое место в воображении и играх детей, как у нас.
Может быть, это потому так, что в России всегда
было много разбойников и что в народной фантазии они срослись с величественной декорацией дремучих лесов России и великих российских рек. С образом разбойника у русского мальчишки связано представление о малиновом кушаке на красной рубахе, свободолюбивой песне, вольной, широкой, размашистой жизни. Быть может, это еще и потому, что в старые времена, когда народ чувствовал себя угнетенным барами и чиновниками, он часто видел в разбойнике-бунтаре своего защитника против господского засилья. Кто же из разбойников особенно полюбился России? Царь-разбойник – Стенька Разин. Великодушный и жестокий, бурный и властный, Стенька восстал против властей и звал под свой бунтарский стяг недовольных и обиженных. И вот замечательно, что больше всего в Разине легенда облюбовала его дикий романтический порыв, когда он, «веселый и хмельной», поднял над бортом любимую персидскую княжну и бросил ее в Волгу-реку – «подарок от донского казака», как поется о нем в песне. Вырвал, несомненно, из груди кусок горячего сердца и бросил за борт, в волны… Вот какой он, этот популярный русский разбойник!» (20. С.61). В этом примере также отчетливо просматривается русское садомазохистское начало – как в образе самого Стеньки Разина, так и в русском этносе вообще.
И далее Ф.И. Шаляпин пишет: «Не знает как будто середины русский темперамент. До крайности интенсивны его душевные состояния, его чувствования. От того русская жизнь кажется такой противоречивой, полной резких контрастов. Противоречия есть во всякой человеческой душе. Это ее естественная светотень. Во всякой душе живут несходные чувства, но в серединных своих состояниях они мирно уживаются рядом в отличном соседстве. Рядом с поэзией и красотой в русской душе живут тяжкие, удручающие грехи. Грехи-то, положим, общечеловеческие – нетерпимость, зависть, злоба, жестокость, но такова уж наша странная русская натура, что в ней все, дурное и хорошее, принимает безмерные формы, сгущается до густоты необычной; не только тоска наша особенная – вязкая и непролазная, но и апатия русская – какая-то, я бы сказал, пронзительная. Сквозная пустота в нашей апатии, ни на какой европейский сплин не похожая. Быть может, это от некоторой примитивности русского народа, от того, что он еще «молод», но в русском характере и в русском быту противоречия, действительно, выступают с большей, чем у других, резкостью и остротой. Широка русская натура, спору нет, а сколько же в русском быту мелочной, придирчивой, сварливой узости. Предельной нежностью, предельной жалостью одарено русское сердце, а сколько в то же время в русской жизни грубой жестокости, мучительного озорства, иногда просто бесцельного, как бы совершенно бескорыстного. Утончен удивительно русский дух, а сколько порою в русских взаимоотношениях топорной нечуткости и оскорбительной подозрительности, и хамства. Да, действительно, ни в чем, ни в хорошем, ни в дурном, не знает середины русский человек!» (20. С.62).
Кстати, не в малой степени отношение русского человека к преступлению сформировалось и под влиянием христианского религиозного сознания. Русская православная церковь демонстрирует чудеса просто невиданной доселе толерантности по отношению к уголовникам, опираясь на известную библейскую легенду, согласно которой распятый на кресте Иисус перед смертью даровал разбойнику Дисмасу прощение, сказав при этом свою знаменитую фразу: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мной в раю!»
Этим христианским принципом руководствуются и современные преступники, которые, оказавшись в местах лишения свободы, неожиданно для всех и для себя, в том числе, становятся жутко религиозными, но, едва освободившись, вновь и вновь, еще с большим энтузиазмом, принимаются за «старое», полагая, что, в любом случае, за свои преступления получат прощение у  «добренького дедушки»  Бога.
Туземное, иногда совершенно первобытное начало проявляется в русском человеке и в мотивации совершаемых им преступлений, порой поражающих воображение своей бессмысленностью, несоразмерностью желаемого и средств для достижения преступной цели. Вот как об этом просто говорит, причем с понимающей улыбкой на губах главный персонаж романа Ф.М.Достоевского «Идиот» князь Мышкин: «Два крестьянина, и в летах, и не пьяные, и знавшие уже давно друг друга, приятели, напились чаю и хотели вместе, в одной каморке, ложиться спать. Но один у другого подглядел, в последние два дня, часы, серебряные, на бисерном желтом снурке, которых, видно, не знал у него прежде. Этот человек был не вор, был даже честный и, по крестьянскому быту, совсем не бедный. Но ему до того понравились эти часы и до того соблазнили его, что он, наконец, не выдержал: взял нож и, когда приятель отвернулся, подошел к нему осторожно сзади, наметился, возвел глаза к небу, перекрестился и, проговорив про себя с горькой молитвой: «Господи, прости ради Христа!», зарезал приятеля с одного раза, как барана, и вынул у него часы» (21. С.211).
Этим примером можно хорошо проиллюстрировать определенно экзистенциальное отношение русского человека и к религии, и к чужой жизни. В этой связи вспоминается уголовное дело об убийстве бывшего осужденного колонии строгого режима города Новоалтайска Никифорова. Несмотря на тривиально-бытовой характер данного убийства, описанная ниже криминальная ситуация демонстрирует весьма своеобразное отношение русских людей к общечеловеческим ценностям и нормам общественного поведения.
Три товарища, три бывших осужденных колонии строгого режима, отбывавших наказание в хозобслуге учреждения, шумно и с обильным возлиянием спиртного праздновали «светлый» праздник Октября. Все трое мужчин возраста 25-30 лет по существующей тюремной иерархии, безусловно, относились к касте так называемых «козлов». «Козлы» – это открытые сотрудники администраций колоний, которые согласились принять какую-нибудь должность – завхоза, заведующего клубом, библиотекаря, коменданта зоны, либо те, кто вступил в СПП – «секцию профилактики правонарушений», т.е. во внутреннюю полицию лагеря. Еще их называют «суками». «Ссученный» – согласившийся работать на тюремщиков. Администрация называет козлов «активом», «лицами, твердо вставшими на путь исправления». Конечно, зэки относятся к ним плохо, а если учесть, что на каждой зоне между администрацией и заключенными война идет – то «холодная», то настоящая, — такое отношение станет понятным» (22. С.100). Несмотря на столь экстремальные, прямо скажем, экзистенциальные условия совместного отбывания наказания Никифоров, Новичихин и Егоров сдружились друг с другом, продолжая поддерживать отношения и на свободе. Эта дружеская встреча оказалась последней и роковой для хозяина квартиры Никифорова.
Казалось, ничего в этом заурядном застолье не предвещало столь драматичных событий. Плавно лилась беседа и водка в стаканы, воспоминания из тюремной жизни «а ля ностальжи» будоражили ум и навевали сентиментальные настроения. И тут, после очередного стакана, Никифоров поставил в упрек Егорову то, что, дескать, тот выставил его в невыгодном свете перед «кумом», передав последнему недовольство Никифорова методами и стилем управления исправительной колонией, ее администрацией. «Кум» – заместитель начальника колонии по режимной и оперативной работе (в настоящее время – зам. по БОР), помнится остался тогда недовольным высказыванием Никифорова и чуть не перевел его в разряд «петухов», заставив убирать «запретку» (запретную зону исправительного учреждения – исключительную «привилегию» касты «опущенных»). Егоров, в свою очередь, возразил, что сделал это в отместку Никифорову, который, получив посылку от родственников, не поделился с земляками куревом и чаем. Никифоров, постепенно раздражаясь, заявил всем, что не собирается делиться с «крысами», волей судеб проживающими с ним в одном боксе. В колонии он проживал в одной комнате с Егоровым и Новичихиным в отряде хозяйственного обслуживания. Тут пришла пора раздражаться Новичихину, который, не обладая ораторскими способностями двух своих друзей, одним ударом кухонного ножа разрубил «гордиев узел» вспыхнувшего спора – воткнул нож в глазницу Никифорова. Последний только и успел прохрипеть: «Суки!» – и замертво повалился на пол. «Нет, ты смотри, как он нас обозвал!» – воскликнул Егоров и, схватив топор в углу, раскроил Никифорову череп. И пошла «потеха» двух озверевших зеков – глумление над уже мертвым телом.
Наблюдательный читатель уже, наверное, заметил, что русский человек вообще склонен к аффектированным поступкам. По-видимому, в русском национальном психотипе все же присутствует акцентуация конституционально-возбудимого типа, великолепно описанная в свое время выдающимся русским психиатром П.Б.Ганнушкиным (23. С.271), предопределяющая склонность субъекта к эмоциональному порыву, экстремальному поведению.
Это косвенно подтверждают и данные обследований осужденных в одной из исправительных колоний строгого режима Московской области, полученные психиатрами-экспертами института им. Сербского.
Было установлено, что 75% обследованных имели различные психические расстройства, из них 8,9% были признаны психопатами возбудимого круга (24. С.15). По данным Ю.М. Антоняна этот процент психопатов возбудимого круга в ИК строгого режима несколько варьирует и составляет 14,7% (25. С.100).
Не буду утомлять читателя натуралистическими сценами глумления над трупом Никифорова, исполненными в «славных» традициях маркиза де Сада. Скажу только, что после основательной разделки убитого герои нашего криминального повествования Егоров и Новичихин, совершенно обессилев, наконец, вышли покурить во двор и обсудить создавшееся положение. Опять оказаться в тюрьме положительно не хотелось. «Находчивый» Егоров, критически оглядев фигуру Новичихина, заявил: «А ты, знаешь, фактурой очень похож на покойного. Давай отрежем у него голову и спрячем. Менты не сообразят, кто кого убил: хозяин ли тебя, либо ты хозяина. А мы тем временем – в бега». Сказано – сделано. Началась кропотливая работа по расчленению трупа, который никак не поддавался, так что раздосадованный Егоров в сердцах воскликнул: «Ну надо же, козел, еще суками нас обозвал!». И схватив нож, на ягодицах трупа вывел слово «фуфел». Наконец титаническая работа была закончена, голова Никифорова выброшена в мусорный бак, а удовлетворенные подельники сели допивать остатки спиртного.
Финал этой драмы, читатель, может показаться неожиданным, но на самом деле является абсолютно экзистенциальным и предсказуемым. На утро Егоров и Новичихин, ужаснувшись от содеянного, отправились в Центральный РОВД г. Барнаула, где они весьма эмоционально признались в совершенном преступлении, доставив следственно-оперативной группе, прибывшей на место происшествия, настоящее «эстетическое удовольствие».
Экзистенциальность ситуации заключается в том, что сработал жесткий поведенческий стереотип Егорова и Новичихина. В местах лишения свободы они, являясь «козлами», в сложных житейских ситуациях всегда искали защиты у администрации учреждения. Так и здесь, оказавшись в нестандартной, для них неразрешимой проблемной ситуации, они инстинктивно отправились за помощью психологического ли, юридического плана – это не столь важно – к работникам территориальной милиции, а в их восприятии – все к той же администрации исправительной колонии.
В описанной криминальной ситуации есть еще один психологический момент, на наш взгляд, заслуживающий внимания. Мотивом преступления, как это не парадоксально звучит, является отношение русского человека к слову, в данном случае ругательному. Следует отметить, что у русских людей вообще очень трепетное, порой доведенное до абсурда, отношение к слову. Слово-символ, но русский в этот символ привносит слишком много экзистенциального смысла. По образному выражению А.Камю, «символ предполагает два плана, мир идей и мир впечатлений, а также словарь соответствий между ними. Трудней всего установить лексику словаря. Но осознать наличие миров – значит пойти по пути их тайных взаимоотражений» (1. С.94).
Русский человек по своей природе является стихийным символистом, поэтому не случайно, что символизм, как арт — направление  начала ХХ в., так органично вписалось в самобытную культуру России. Экзистенциальное отношение к слову отражено и в русском фольклоре: «Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь», «Что написано пером – не вырубишь топором» и т.д. Поэтому не случайно, что к оскорблению словом русский человек относится часто более ранимо, более болезненно, чем к оскорблению действием или физическому насилию.
Русский символизм как экзистенциальное отношение к слову доведен до крайности в отечественной пенитенциарной системе. Известный правозащитник В.Ф. Абрамкин пишет по этому поводу: «Матом в тюрьме и лагере ругаются гораздо реже, чем на воле. Во-первых, это запрещено тюремным законом. Для арестанта мать – понятие святое. Поэтому на строгом режиме, например, мата практически не услышишь. Во вторых, выругаться матом – значит почти в любом случае оскорбить кого-то. В условиях зоны послать человека на х… означает, что ты считаешь его «петухом». Если этот человек «петухом» не является, ты будешь держать ответ за свои слова, и кончиться для тебя это может плачевно.
Нельзя также называть человека козлом, если он не козел. Козла, кстати, на х… посылать тоже нельзя – он же «козел», а не «петух». Нельзя сказать разгорячившемуся человеку: «Ты чего петушишься?». Барак-развалюху, в котором живут мужики, нельзя курятником называть. Вообще лучше все «птичьи» названия из своей речи исключить.
На зоне вообще ответственность за слово гораздо выше, чем на воле. Прежде чем сказать что-то, дать оценку происходящему, рассказать о себе, особенно отозваться о другом человеке, арестант должен не до десяти, а до тысячи сосчитать» (22. С.108).
Поэтому не случайно, что грубое либо нецензурное слово, сказанное не вовремя и ни к месту, часто становится причиной «чисто русского убийства».
Символизм как экзистенциальное явление, процветающее в русской тюрьме, позволяет успешно рассматривать данное явление с позиции семиотики – науки о знаках и символах в широком смысле слова. Семиотические процессы в субкультуре мест лишения свободы часто используются и администрациями исправительных колоний для решения вопросов управления этими учреждениями, в частности, при моделировании знаковых ситуаций, позволяющих развенчивать криминальные авторитеты.
Например, по такому принципу была организована исправительная колония с романтическим названием «Белая лебедь». Эта колония была специально создана для воров в законе, став для них кошмарным сном, почти мистическим ужасом с превращениями осужденного, подобно персонажам Кафки, из «авторитета» в «опущенного». Не случайно, автор оригинальной идеи «Белой лебеди» был заочно приговорен криминалитетом к смерти. Суть идеи состояла в том, что вор в законе помещался в колонию, где весь обслуживающий персонал (так называемая тюремная «хозобслуга»): повара, посудомои и т.д. – сплошь состоял из осужденных, относящихся к касте так называемых «опущенных». Символизм в русской тюремной жизни запрещает брать различные предметы, а особенно еду, из рук «опущенного». Человек, игнорирующий данное правило либо по незнанию, либо по невнимательности, неважно, рискует стать «зашкваренным», т.е. фактически все тем же «опущенным». Можно себе только представить глубину нравственных мучений голодного вора, вынужденного в конечном счете выбирать либо голодную смерть, либо статус изгоя. И ведь речь идет о развенчании не одного десятка воров в законе, разрешивших  эту сложную дилемму в пользу жизни.
Русский человек в силу преобладающей в его национальном характере акцентуации конституционально-возбудимого типа весьма склонен к реактивным истероидным состояниям, бурным психопатическим концертам, преследующим цель эпатировать окружающих либо хотя бы привлечь внимание к своей персоне. Иногда формой такого эпатажного поведения является совершение экстраординарных преступлений.
В качестве примера приведем дело людоеда Александра Маслича, возбужденное в 1994 г. Рубцовской прокуратурой по надзору за соблюдением законов при исполнении  уголовных наказаний. В помещении штрафного изолятора исправительной колонии УБ-14/9 г.Рубцовска за различные нарушения режима находились осужденные Маслич, Дзюба и Голузов. Все трое практически ровесники. Александр Маслич в свои двадцать три уже четыре раза был судим – грабежи и угоны. Алексей Голузов на два года постарше, а судимостей на одну меньше – все по кражам и грабежам. У третьего сокамерника, Алексея Дзюбы, в двадцать три вторая судимость и тот же набор – грабеж, кража, угон. Правда, Маслич был единственным среди них, имеющим статью за убийство, – уже в колонии задушил осужденного из-за «возникших неприязненных отношений». Распорядок в ШИЗО спланирован и утвержден на века: подъем, отбой да прием пищи. В промежутках скучно. Можно спать, а можно и просто, одурев от ничегонеделания, «чесать» языки. Несмотря на меньший опыт «отсидок», самым заводным в компании оказался Дзюба. По вечерам он рассказывал страшилки да фантазировал: дескать, неплохо бы посмотреть на мир, а для этого безотказный способ перевода в другую колонию – убийство. За убийство осужденного, как правило, много не дают – всегда можно сослаться на «самооборону», договорившись с группой свидетелей. Дзюбе долго не пришлось уговаривать корешей – убить так убить, чего же проще! Тем более, что Маслич – специалист. Придумали задушить первого, кого подсадят к ним в камеру. Новый сотоварищ  оказался идеальным кандидатом. Во-первых, Л. был на десяток лет старше заговорщиков, во-вторых, дружелюбием не отличался. Ночью, когда контролер прикорнул на посту, Маслич и Дзюба накинулись на жертву. Но то ли Л. оказался посильнее, то ли поопытнее – ему удалось освободиться и отделаться синяками. На следующее утро, подыскав предлог, Л. перевелся в другую камеру. Троица затаилась в ожидании новой жертвы. Как-то вечером Дзюба предложил: «А что если нам человечинки попробовать? Людоедов обязательно на экспертизу в Москву отправят – покатаемся. А если повезет – под придурков закосим!» Идея понравилась. Маслич припомнил, что когда был маленьким, слышал несколько историй, когда закрывали кафе и рестораны из-за того, что там, якобы, обнаруживали пирожки с человечиной. Саше тогда хотелось попробовать, как это все на вкус… Голузов, по природе своей более инертный – он и выглядел недоразвитей всех – к предложению отнесся без эмоций. Но ему тоже хотелось в Москву. Маслич чертил по вечерам на куске картона: «Хочется съесть кого-нибудь». Эта записка потом попадет в дело. Но больше в камеру никого не подсаживали. И однажды, когда Дзюба отправился спать, его сокамерников осенила идея: убить и съесть самого инициатора – Дзюбу. Практически в тот же вечер Маслич  выработал план, как всегда сопровождая свои мысли рисунками: на карточке появился маленький расчлененный человечек и бачок для питьевой воды, водруженный на огонь. «Жертвоприношение» было намечено на ближайшую ночь, но сорвалось – по коридору почти до утра осужденных водили в душ. Дверь же в камеру, в которой сидели эти трое, была сетчатая, чтобы легко наблюдать за происходящим внутри. Но следующий день выдался на редкость спокойным. Контролер отправился на пост, соседи в камерах угомонились, а Дзюба на удивление быстро заснул. Маслич и Голузов дождались до полуночи и приступили. Перед тем, как задушить, Дзюбу из каких-то соображений разбудили. Маслич накинул жертве тесемку на шею, а послушный Голузов ухватил за ноги. Дзюба даже не сопротивлялся. Потом приступили к разделке тела обломками от безопасной бритвы. Легкое Масличу показалось темным и малоаппетитным, и он выбросил «требуху» в унитаз, куда перед этим вылили кровь жертвы. Бачок для воды укрепили над унитазом, развели костер из одеяла и брюк Дзюбы. Как можно сварить мясо в камере с сетчатой дверью, чтобы контролер в трех метрах ничего не учуял? Следователи прокуратуры утверждают: именно сетчатая дверь и сыграла свою роль – дело происходило летом, на окнах только решетки без стекол, и дым из камеры выдувало сквозняком в окно. Осужденные из соседних камер потом рассказывали, что в «двойке» всю ночь пели песню «Белый лебедь на пруду» и смеялись. В 6.15 утра патруль начал обход. «Эй, гражданин начальник, сначала к нам подойдите, – закричал Маслич. – Мы Дзюбу съели! По-настоящему!». Уже находясь в следственном изоляторе в ожидании суда, Маслич задушил еще одного сокамерника, который проиграл ему в карты, а отдать не смог (26. С.384-387).
В деле Маслича зафиксировано, что, являясь сиротой, в 12 лет он попал в интернат для малолетних преступников, где в течение ряда лет подвергался чудовищным издевательствам со стороны других подростков с трудной судьбой – пыткам, избиениям, изнасилованиям. Описание этих издевательств Масличем в ходе судебного допроса вызвало у многих присяжных заседателей слезы. Именно тогда закладывалась экзистенциальная сущность будущего убийцы-людоеда, поклявшегося на крови всей своей жизнью жестоко отомстить уголовному миру. Поэтому не случайно, что всеми жертвами Маслича были осужденные ИК и заключенные СИЗО. Изученные нами заключения судебно-медицинских заключений показали, что мы имеем дело скорее не с реальным людоедством, а с его искусной симуляцией: органы и части человеческих тел были лишь надкусаны Масличем. В этом, на наш взгляд, и состоит квинтэссенция «русского куража» – некая бравада, дескать, смотрите и удивляйтесь, какой я омерзительный и страшный тип! Судебно-следственная практика показывает, что многие преступления корыстно-насильственной направленности и преступления против личности, совершенные в России, содержат элементы этого «куража»: маниакального, абсурдного желания эпатировать общество, запомниться хотя бы в таком варианте.
Особый интерес для криминолога представляет открытое Ломброзо явление аналгезии – притупленной чувствительности преступников к боли (11. С.66). Это явление уже само по себе является абсолютно устойчивым симптомом многих форм психических расстройств, что также косвенно подтверждает наши данные о высоком проценте распространения психопатий среди осужденных. Работая помощником прокурора по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях, не раз доводилось убеждаться в истинности данного вывода. И речь идет не столько о проглоченных гвоздях и пуговицах, пришитых к телу, сколько о безразличном, поистине экзистенциальном отношении к своему здоровью и жизни.
В этой связи вспоминается случай массового «харакири» или «секуку» по-русски осужденных в одном из учреждений строгого режима Алтайского края. Из режимных соображений возникла необходимость перевода на тюремный режим вора в законе по кличке Пачуня. Естественно, перспектива оказаться в тюрьме европейской части России, где уголовный мир крайне негативно относится к сибирякам, его не устраивала, и он забросил в помещение ШИЗО-ПКТ (штрафной изолятор и помещение камерного типа) директивное письмо («маляву») с приказом организовать осужденным в знак протеста против перевода вора в законе массовый суицидальный шантаж администрации ИК. Что и было сделано! Прибыв на место, можно было лицезреть, как из камер в общий коридор алыми ручейками стекает кровь. Около 30 осужденных, находящихся в ШИЗО, с безразличными лицами обитателей китайских опиумных заведений сидели на полу камер с гвоздями в животах и вскрытыми венами на руках. Им была оказана срочная медицинская помощь с хирургическим вмешательством, причем без наркоза, во время которой осужденные не издали ни одного стона.
Вообще у русского человека весьма своеобразное отношение к тюрьме. Тюрьма в русском менталитете может быть чем угодно: «родным домом», «школой жизни», «обителью страдальцев» – только не средством исправления и наказания за совершенное преступление. Может быть в этом виновата специфика отечественной пенитенциарной системы – осужденному некогда задуматься о содеянном, раскаяться. Человек вынужден с первых дней пребывания в колонии включаться в систему непривычных и очень сложных социальных отношений. В противном случае в национальной тюрьме не выжить и можно потерять всякое человеческое достоинство. 
В этом убеждают многочисленные примеры из судебной и прокурорской практики. Экзистенциальная формула становления «настоящего мужчины» в России – «отслужил – отсидел» – по-прежнему жива в национальном менталитете. Правда, не совсем понятно, зачем, ради какой идеи «отсидел», но формула безотказно работает и все также завораживает сердца несовершеннолетних преступников воровской романтикой.
Так, достигшие совершеннолетия осужденные воспитательной колонии просят суд перевести их на взрослый общий режим, хотя есть возможность остаться в ВК до 21 года. При этом мотивация их более чем абсурдная, но вполне вписана в национальную концепцию поведения «настоящего мужчины». Осужденный объясняет это так: «Я не могу явиться в родной двор, в родной город, деревню из детской колонии. Это не престижно: все равно, что пришел из пионерлагеря». Ореол мученика и страдальца иногда достается дорогой ценой, попадая в исправительную колонию, воспитанник ВК часто становится жертвой насилия и глумления со стороны взрослых осужденных, пополняя ряды отверженных криминального мира – «петухов». Спустя 6-8 месяцев администрации воспитательных колоний получают слезливые письма от своих бывших подопечных с просьбой перевода их обратно в ВК, но обратной дороги нет.
На данное явление обращает внимание и известный криминолог А.И.Гуров, подчеркивая, что опасность здесь таится не столько в подражании несовершеннолетними, сколько в усвоении ими элементов уголовно-воровской субкультуры. В беседах с преступниками молодежного возраста выяснилось, что каждый из них знал символы татуировок, расшифровку аббревиатур, значение «звезд» и «перстней». Очевидно, не случайным является и то, что 70% несовершеннолетних преступников, имеющих татуировки, поддерживали связь с ранее судимыми (27. С.228). 
Экзистенциальное отношение к тюрьме выражается и в особом колорите личности служащего российской пенитенциарной системы. Только в отечественной тюрьме могло возникнуть и успешно существовать длительное время поистине трансцедентное, совершенно запредельное для европейского понимания шоу под названием «9 кругов ада». «9 кругов ада», созданные отнюдь не гениальным воображением Данте, а изощренным умом алтайских служащих уголовно-исполнительной системы, как в зеркале, отражают особенности национальной тюрьмы и отношение российского общества к ней. Подобно Эжену Франсуа Видоку, бывшему уголовнику и шефу французской уголовной полиции Сюртэ, полагавшему в конце ХIХ века, что побороть преступление сможет только преступник (28. С.22), сотрудники барнаульского следственного изолятора считали, что бороться с заключенными также нужно методами заключенных.
Придуманная ими тактическая операция была удивительно проста, но весьма эффективна. Попадая в переполненную камеру СИЗО, подследственный начинал тернистый путь от «непрестижного» места возле параши к месту возле окна камеры. Поскольку текучесть «кадров» в следственном изоляторе высокая, подследственный имел шанс в течение двух-трех недель проделать этот непростой путь по тюремной иерархической лестнице. Но служащие СИЗО виртуозно превращали движение заключенного в сизифов труд, без конца переводя его из одной камеры в другую, где он вновь и вновь был вынужден возобновлять свои попытки приблизиться к заветному окну. Работая в тандеме со следователем, оперативные работники тюрьмы добивались при этом неплохих результатов – после третьего-четвертого перевода, как правило, получали признание подследственного в совершенном им преступлении.
У русского человека весьма своеобразное отношение к смерти, в т.ч. и к своей. Оно совсем не похоже ни на мудрое и уважительное отношение к смерти китайских даосов, ни на стоицизм перуанских индейцев, воспетых доном Карлосом Кастанедой. Скорее, это – тупая покорность судьбе туземца-дикаря. Только в России могло возникнуть суицидальное представление под названием «русская рулетка». Бессмысленная игра со смертью русского человека совершенно не похожа на самопожертвование камикадзе. Если в последнем случае мы всегда имеем дело с идейным самоубийством, то в случае «русской рулетки», уважаемый читатель, все та же бравада, все та же борьба со скукой, все тот же русский кураж.  
Хорошей иллюстрацией этого, на наш взгляд, может служить «бытовая картинка в современном вкусе», описанная выдающимся русским писателем и журналистом В.Г.Короленко в свое время нашумевшем очерке о смертной казни «Бытовое явление». Ему случилось 3-4 января 1909 г. ехать вечерним поездом из Ставрополя Кавказского. Ехали, как обыкновенно ездят в вагонах третьего класса, и разговоры шли обычные. На первой остановке в вагон вошел мужчина в опрятном костюме, который на Кавказе носит название «хохлацкого». Фигура тоже бытовая, обычная, и ее тотчас же, по обыкновению, приобщили к обычному вагонному разговору: кто? откуда? по какому делу? торговля? Оказалось, что едет он в Таврию и дела у него не торговые… А какие? «Да так…несчастие маленькое вышло…» Что ж, и это дело обычное. «Со всяким человеком случаются несчастия. Без этого невозможно. Дело житейское». «Болен кто-нибудь?» «Никто и не болен… Сына повесили». Всех поразил спокойный тон этого ответа. Известие было неожиданное и не совсем обычное. Кое-кто, может быть, сразу и не поверил. Но «спокойный» незнакомец вынул из кармана «документы» и прочитал их (29. С.169-170).
Смерть для русского человека часто является продолжением его доведенного до абсурда желания самоутвердиться в обществе. Проявляется это как в замысловатых способах суицида со все тем же сакральным желанием эпатировать публику, так и в не менее абсурдной страсти русских бандитов к возведению памятников и надгробий еще при жизни.
В этой связи вспоминается репортаж с похоронной процессии, подготовленный журналистами телепередачи «Человек и закон». В Москве хоронили преступного авторитета из так называемой «орехово-борисовской» бригады, застрелянного членами «солнцевской» преступной группировки. Помпезные похороны обошлись «общаку» в 100 тыс. долларов США. В ходе интервью одному молодому человеку, члену «ореховской» бригады возраста около 20 лет, задали вопрос: о чем он мечтает в жизни? Тот совершенно искренне заявил, что мечтает быть похороненным с такой же помпой, как и его босс. Вот какова глубина экзистенциального понимания сложнейшего философского вопроса жизни и смерти.
Проблема отношения русского человека к смерти, на наш взгляд, включает в себя и виктимологические аспекты, т.е. вопросы поведения жертвы в момент совершения преступления. Как известно, между убийцей и его жертвой в момент совершения преступления возникает жесткая психологическая связь, исследование которой с помощью экзистенциального анализа, возможно, позволило бы выделить в юридической психологии самостоятельный раздел знаний «Экзистенциальная виктимология». Он мог бы включать в себя данные о национальном психотипе не только преступника, но и его жертвы, поведенческих особенностях потерпевшего русской, еврейской и другой национальности, пороге его психологической выносливости и пороге фрустрации; степени виктимности жертвы в зависимости от национального менталитета. Рискну выдвинуть предположение, что есть нечто в русском характере, провоцирующее преступное посягательство на личность. О пристрастии к алкоголю как одной из причин бытовых убийств в России мы уже говорили. Это очевидный провоцирующий фактор преступления. Речь пойдет о бравадном поведении русского человека – наиболее типичном виктимном признаке русской жертвы.
Как мы уже отмечали выше, в поведении русского человека, особенно женщины, часто присутствует элемент театральности, игры на публику, который часто становится причиной аффектированных убийств. С гениальной точностью именно такое поведение Настасьи Филипповны описал Ф.М.Достоевский в романе «Идиот». Настасья Филипповна со свойственным ей размахом устраивает в своем доме феерическое шоу со сожжением ста тысяч рублей. «Ну, так слушай же, Ганя, – говорит она своему бывшему жениху, – я хочу на твою душу в последний раз посмотреть; ты меня сам целые три месяца мучил; теперь мой черед. Видишь ты эту пачку, в ней сто тысяч! Вот я ее сейчас брошу в камин, в огонь, вот при всех, все свидетели! Как только огонь обхватит ее всю – полезай в камин, но только без перчаток, с голыми руками, и рукава отверни, и тащи пачку из огня! Вытащишь – твоя, все сто тысяч твои! А я на душу твою полюбуюсь, как ты за моими деньгами в огонь полезешь» (21. С.166). По ходу повествования психопатический концерт Настасьи Филипповны неоднократно повторяется, но достигает своего апогея в сцене с капитаном, которого она исхлестала по лицу плетеной тросточкой только за то, что он выразил негодование ее недостойным поведением в обществе незнакомых людей (21. С.338).
Финал нескончаемого эпатажа Настасьи Филипповны в романе Ф.М. Достоевского хорошо известен – она была убита из ревности купцом Рогожиным. Но как же часто повторяется эта история в России и спустя сто тридцать лет после описанных в романе событий. И как же часто образ Настасьи Филипповны, как в зеркале, находит свое отражение в психологическом портрете современной жертвы аналогичных преступлений.
В обоснование данного тезиса приведем выдержку из заключения судебно-психологической экспертизы, проведенной по личности потерпевшей Фоминой, убитой 31 декабря 1989 г. на почве ревности своим мужем (главным инженером крупного предприятия г. Барнаула): «Характер упрямый, волевой, быстро раздражающийся. Капризна, театральна. Поведение и в быту, и на работе носит характер «игры на публику». Высокомерна, завистлива, злопамятна, взбалмошна, истерична, привязанности непрочны, интересы неглубоки. Главная цель в жизни – обратить на себя внимание. Претензии на безусловное лидерство в семье». Согласитесь, классический набор виктимных качеств жертвы «чисто русского убийства». И таких примеров великое множество. Реактивное, психопатическое поведение русского потерпевшего часто провоцирует преступление против личности, заряжая убийцу агрессией по принципу бумеранга. 
В жизни часто случаются метаморфозы, когда жертва жизненных обстоятельств становится преступником, а это как раз и составляет предмет экзистенциального анализа.
В качестве примера трансцендентного превращения добропорядочного гражданина и прилежного семьянина в закоренелого рецидивиста может послужить уголовное дело в отношении Владимирова, обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ст.102 УК РСФСР.
Николай Владимиров уроженец Алтайского края, 37 лет, женат, отец двоих детей, имел три непогашенные судимости. Первую судимость получил в возрасте 30 лет. Работая водителем-дальнобойщиком, в апреле 1985 г. направлялся с грузом в г. Томск. По дороге решил отдохнуть и отогнал автомобиль на край обочины. Лег спать, забыв при этом включить на своем КАМАЗе габаритные огни. В середине ночи услышал удар по прицепу, которому не придал значения, а на утро обнаружил под прицепом своего автомобиля перевернутый мотоцикл «Урал» с коляской и трупы двух мужчин. За совершенное преступление суд назначил Владимирову наказание в виде 5 лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима. Начальник отряда отмечал в журнале индивидуальных бесед с осужденными, что Владимиров очень переживал случившееся, скучал по семье и долгое время не мог адаптироваться в местах лишения свободы. Кроме того, он очень чутко реагировал на оскорбления со стороны администрации и осужденных из категории так называемых «блатных». Возникали и конфликты с последними, в результате одного из них Владимиров, обладающий большой физической силой, ломом проломил голову осужденному Григорьеву, пытавшемуся его изнасиловать. Уже в колонии был вторично осужден за это преступление по ч.2 ст.108 УК РСФСР (тяжкие телесные повреждения, повлекшие смерть) и переведен в колонию строгого режима. «Воровская» почта сработала, и «блатные», к касте которых принадлежал потерпевший Григорьев, устроили Владимирову сильное психологическое давление. Однако последний никому не жаловался, страдания переносил стоически, при этом потеряв надежду когда-нибудь выйти на свободу. Конфликт при попустительстве администрации ИУ был неизбежен, и в результате драки в промышленной зоне учреждения Владимиров острозаточенным предметом нанес смертельные ранения «приблатненному» Бочкареву – представителю «рубцовской» преступной группировки. За это преступление Владимиров был осужден уже по ст.103 УК РСФСР (умышленное убийство), признан особо опасным рецидивистом и направлен в колонию особого режима. Опасаясь мести со стороны лидеров отрицательных группировок, администрация колонии поместила Владимирова в одиночную камеру штрафного изолятора (ШИЗО), оградив его тем самым от осужденных. Здесь у Владимирова, который вел себя крайне агрессивно, вызывающе, постоянно требуя свидания с женой, возник конфликт с прапорщиком Наумовым – контролером войскового наряда, неоднократно оскорбляющим осужденных нецензурной бранью. Во время раздачи пищи Владимиров в ответ на очередное оскорбление Наумова через окно раздачи втащил контролера в камеру и задушил его. Следователь прокуратуры предъявил осужденному Владимирову обвинение по п. «в» ст.102 УК РСФСР, т.е. в совершении умышленного убийства в связи с выполнением потерпевшим своего служебного долга.
Извечная тема конфликта типа «охранник-заключенный», имеющего такую же трагическую развязку, как и в деле Владимирова, очень хорошо раскрыта в рассказе Виктора Гюго «Клод Ге». Описывая историю взаимоотношений заключенного Клода Ге и смотрителя мастерских в парижском исправительном доме, трагической развязкой которых явилось убийство последнего и казнь заключенного, Гюго эмоционально обращается к власть предержащим: «Посетите каторгу. Соберите вокруг себя всех каторжников. Осмотрите одного за другим этих отвергнутых человеческим законом. Измерьте все эти профили, ощупайте эти черепа. Каждый из этих падших людей имеет своим прототипом какое-нибудь животное; создается впечатление, что каждый стоит на грани между тем или иным видом животного и человеком. Вот рысь, вот кошка, вот гиена, вот ястреб. Выходит, таким образом, что главная вина за все эти неразвитые головы падает, прежде всего, конечно, на природу, а затем – на воспитание. Природа плохо вылепила, воспитание плохо отшлифовало» (30. С.256).
Очевидно, что без тщательного анализа жизненной ситуации, в которой находился преступник и его жертва, без учета психологических и национальных особенностей характеров обоих участников конфликта невозможно понять механизм преступления, его внутреннюю, глубинную суть. Этому и призван, на наш взгляд, служить экзистенциализм как метод научного исследования. 
Следуя логике научного изложения, мы не можем обойти стороной вопрос об отношении русского человека к собственности – к своей и чужой. Здесь не все так просто, как может показаться на первый взгляд. Дело в том, что у русского человека в отношении к вещам часто проявляется парадоксальное сочетание крайнего вещизма и по — туземному неадекватной оценки потребительской стоимости вещей.
Кражи в России – национальное преступление, что в свое время выдающийся русский историк Н.М.Карамзин облек в предельно лаконичную формулу: «А что Россия? Крадут-с!» Причем в своем желании обладать той или иной вещью или удовлетворить свою насущную потребность русский человек не остановится ни перед чем. Вспомним хотя бы хрестоматийный образ бандита из песни «Мурка», ставшей почти народной классикой и весьма поэтично воспевающей романтику криминальной жизни. «Раз пошли на дело – выпить захотелось!» Мотивация преступления понятна абсолютно всем русским людям и предельно проста. Подобно тому, как дикари-туземцы в желании обладать зеркальцами и стеклянными бусами не останавливались ни перед чем, в т.ч. перед убийством «белого божества» – испанских конкистадоров, русский человек из-за глупости и сиюминутного желания поразвлечься идет на преступления корыстной и корыстно-насильственной направленности.
Данную ситуацию очень хорошо описал в своем рассказе «Злоумышленник» великий русский писатель А.П.Чехов. Сюжетная канва рассказа посвящена суду деревенского мужика за то, что он отвинчивал гайки, которыми прикрепляются рельса к шпалам. Диалог написан в добрых традициях театра абсурда.
«…Судебный следователь спрашивает Дениса Григорьева:
-  Для чего же тебе понадобилась эта гайка?
-  Гайка-то? Мы из гаек грузила делаем…
-  Но для грузила ты мог взять свинец, пулю… гвоздик какой-нибудь…
-  Свинец на дороге не найдешь, купить надо, а гвоздик не годится. Лучше гайки и не найтить… И тяжелая, и дыра есть.
-  Дураком каким прикидывается! Разве ты не понимаешь, глупая голова, к чему ведет это отвинчивание? Не догляди сторож, так ведь поезд мог бы сойти с рельсов, людей бы убило! Ты людей убил бы!
-  Избави господи, ваше благородие! Зачем убивать? Нешто мы некрещеные или злодеи какие? Слава те господи, господин хороший, век свой прожили и не токмо что убивать, но и мыслей таких в голове не было…
-  А отчего, по-твоему, происходят крушения поездов? Отвинти две-три гайки, вот тебе и крушение!
-  Это мы понимаем… Мы ведь не все отвинчиваем.., оставляем… Не без ума делаем.., понимаем» (31. С.87).
Абсурдности судебной ситуации А.П. Чехов мастерски добился описанием именно этого, абсолютно туземного, отношения Григорьева к совершенному преступлению, который воспринимает свой поступок как угодно, но только не как кражу, тем более за которое возможно уголовное наказание.
Парадоксальное отношение русского человека к собственности давно является темой исследования русских писателей (М.Е. Салтыков-Щедрин «Господа Головлевы», Н.В. Гоголь «Мертвые души», В.М. Шукшин «Мой зять украл машину дров», «Калина красная», В. Астафьев «Царь-рыба» и т.д.). Ясно одно, что такое отношение, очевидно, имеет экзистенциальную природу, обусловленную традиционно низким уровнем жизни русского народа. Отсюда неадекватная оценка материальных ценностей, несоразмерность средств, выбранных преступником для достижения цели.
Еще один экзистенциальный штрих в национальном психотипе преступника – отношение русского человека к власти и правоохранительным органам. Садомазохизм русского человека весьма своеобразно проявляется и здесь. В российской ментальности присутствует стойкое неприятие официальной власти, а противодействие ей (причем в любых, иногда совершенно абсурдных формах) часто оценивается обществом как проявление мужской доблести.
К такому выводу подводят многочисленные наблюдения за поведением задержанных в дежурных частях ОВД России. Бравадное, откровенно вызывающее поведение задержанных лиц по отношению к сотрудникам милиции, как правило, заканчивается одним и тем же – применением к «буйному» богатого арсенала спецсредств, в т.ч. милицейского «ноу-хау» под трогательным названием «поза кубика-рубика». Понятно, что в этом факте ничего замечательного для нашего исследования нет, но любопытно другое, возвращаясь в камеру, «жертва полицейского произвола» с гордостью рассказывает сокамерникам об изуверствах сотрудников милиции по отношению к нему, моментально окружая себя ореолом народного мученика. Это и есть, на наш взгляд, экзистенциализм в действии, обусловленный историческими условиями развития российского государства, выработавшими у русского человека абсолютно нигилистическое отношение к государственной власти и ее представителям. Правовой нигилизм гораздо в большей степени присущ русской ментальности, чем законопослушность, что определенно отличает нас от немцев и японцев, а также накладывает отпечаток на природу преступности в России как явления вообще.
Однако парадоксальность русской натуры часто проявляется и в отношениях с властями. Как результат, иногда образуются совершенно удивительные симбиозы преступников и сотрудников правоохранительных органов.
Пример такого замечательного симбиоза, полагаем, хорошо описал В.Гиляровский в книге «Москва и москвичи». Описывая криминальный быт обитателей Хитровки (одного из самых злачных районов Москвы в начале 20 века), Гиляровский отмечал, что «…всем Хитровым рынком заправляли двое городовых – Рудников и Лохматкин. Только их пудовых кулаков действительно боялась «шпана», а «деловые ребята» были с обоими представителями власти в дружбе и, вернувшись с каторги или бежав из тюрьмы, первым делом шли к ним на поклон. Тот и другой знали в лицо всех преступников, приглядевшись к ним за четверть века своей несменяемой службы… И «благоденствовали» хитрованцы под такой властью. Рудников был тип единственный в своем роде. Он считался даже у беглых каторжников справедливым, и поэтому только не был убит, хотя бит и ранен при арестах бывал не раз. Но не со злобы его ранили, а только спасая свою шкуру. Всякий свое дело делал: один ловил и держал, а другой скрывался и бежал. Такова каторжная логика» (32. С.17-18).
Примеров подобного симбиоза преступников и сотрудников правоохранительных органов можно найти и в современной правовой действительности. Это и часто возникающая дружба между оперативными работниками уголовного розыска и их конфидентами, и сращивание сотрудников отделов ОВД по борьбе с незаконным оборотом наркотиков с наркомафией.
Понятно, что явление коррупции сотрудников правоохранительных органов имеет место практически в любой стране мира, но в российской интерпретации оно приобретает иногда совершенно причудливые формы, которые мы также склонны рассматривать как одно из проявлений самобытного отношения русского человека к государственной власти и ее представителям.
Подводя итог исследованию русского криминального психотипа, заметим, что за рамками данного исследования остались многие экзистенциальные проблемы: в частности, отношение русского человека к войне и влияние ее последствий на выбор криминальных форм поведения (особенно актуально для России в условиях непрекращающихся локальных военных конфликтов). У русского человека, саморазрушителя по своей натуре, трепетное, порой противоречивое отношение к войне. Война в России давно уже стала частью национальной культуры: ее проклинают и воспевают одновременно, ее ненавидят и в то же время ей отдаются самозабвенно.
Львиная доля русского эпоса приходится на тему войны и военной героики. Война в народном восприятии – это не только общенациональная катастрофа, но и панацея от русской хандры. А что может быть ужаснее для русского человека зеленой тоски, смертельной скуки? Вот как об этом, действительно экзистенциальном явлении, накануне первой мировой войны писал А.Н. Толстой в романе «Хождение по мукам»: «Вся страна всколыхнулась от грохота пушек. Наконец настала воля всему, что в запрете и духоте копилось в ней жадного, неутоленного, злого. Население городов, пресыщенное обезображенной, нечистой жизнью, словно очнулось от душного сна. В грохоте пушек был возбуждающий голос мировой грозы. Стало казаться, что прежняя жизнь невыносима далее. Население со злорадной яростью приветствовало войну.
В деревнях много не спрашивали – с кем война и за что, не все ли равно. Уж давно злоба и ненависть кровавым туманом застилали  глаза. Время страшным делам приспело. Парни и молодые мужики, побросав баб и девок, расторопные и жадные, набивались в товарные вагоны, со свистом и похабными песнями проносились мимо городов. Кончилось старое житье – Россию, как большой ложкой, начало мешать и мутить, все тронулось, сдвинулось и опьянело хмелем войны» (33. С.126).
Война, обнищание населения и преступность как социальные явления соседствуют рядом, взаимообусловлены. Не случайно афганский, а теперь и чеченский синдром, по сути, являются экзогенными факторами становления преступников новой формации – жестоких, психопатичных, не признающих авторитетов (в т.ч. и криминальных), готовых ради корысти (психология наемничества) на любой «социальный» заказ.
Второй момент, на который необходимо обратить внимание при исследовании вопроса о национально-религиозном психотипе, – условности самого термина «русский». Русская национальность как явление вообще представляет собой сложный этнический сплав, поэтому вряд ли реально дифференцировать особенности криминального поведения полуеврея-маргинала в России и российского маргинала-полутатарина. С такой же долей условности можно говорить о национально-религиозном психотипе американского преступника, в котором неизбежно придется выделять психотип этнического латиноса, англосакса или афроамериканца. Прав, тысячу раз прав был С.В. Познышев, подчеркивая, что только экзогенные и эндогенные факторы формирования личности преступника, взятые в диалектическом единстве, могут стать надежным классификационным критерием для определения типа преступника, полагаем, в т.ч. и национально-религиозного психотипа.
А теперь перейдем к исследованию преступного психотипа иудея.
 
2.2. Теолого-криминологический анализ текста Талмуда
Преступный психотип иудея мы выбрали для своего теолого-криминологического исследования, конечно, не случайно. Дело в том, что иудаизм сегодня является своеобразным «становым хребтом», идеологической основой практически для всех мировых религий, включая Ислам. На это указывает, в частности, детальный анализ так называемой Меноры (семисвечника), которая является  главным символом современного государства Израиль и находится на его государственном гербе.
Уже более двух тысяч лет каббалисты всего мира бьются над разгадкой тайны Меноры, когда-то украшавшей разрушенный в 586 году до н.э. вавилонянами храм Соломона. Согласно иудейской официальной версии, Менора символизирует семь дней сотворения Мира. Однако, читатель, позволим себе не согласиться с данной версией.
Согласно текста Торы, Бог Яхве велел Моисею изготовить семисвечник в форме дерева с центральным стволом, который, как полагаем, символизирует иудаизм, дающий начало шести выходящим из него симметричным ветвям мировых религий. Подставка Меноры украшена изображениями драконов и крылатых львов (одна из интерпретаций дракона -   эксклюзивного символа зороастризма), что противоречит не только иудейским, но и большинству религиозных традиций, запрещающих изображение животных, тем более на сакральных предметах. Лишь зороастризм не только не запрещает, но и активно поощряет такие изображения. Отсюда логический вывод — Менора символизирует Историю мировых религий, в которой решающую, ключевую роль призван сыграть зороастризм.
Три левые ветви дерева, произрастающие от иудаизма,  символизируют три западные ветви христианства: православие, католицизм и протестантизм. Три восточных ветви семисвечника — соответственно, три восточных религии: зороастризм, ислам и буддизм. А как же индуизм — спросишь ты, читатель? Индуизм — религия, производная от зороастризма, с ярко выраженными элементами буддизма, поэтому, вряд ли, его можно считать самостоятельной религиозной системой, так же как даосизм, дзэн, ламаизм  и т. д. Кроме того, три параболы Меноры, вложенные друг в друга по принципу матрешки, отражают не только симметричность религий, но и их преемственность.
Так, православию соответствует зороастризм. Огонь, как известно, является объектом поклонения у зороастрийцев. И только в православном Храме Гроба Господня в Иерусалиме ежегодно наблюдается схождение Благодатного Огня, который не обжигает и является священным. Схима, аскеза  и отшельничество Отцов Русской православной церкви есть не что иное, как опыт драконоборчества зороастрийцев (кстати, и небезызвестных дервишей в суфизме, также проповедующих исламский аскетизм, берущий свое начало в зороастризме), адаптированный к специфическим условиям российской религиозной жизни.  
Католицизму, очевидно, соответствует буддизм, так как и католики, и буддисты культивируют  образ Богоматери — символ Женского  начала Мироздания.
И, наконец, протестантизму соответствует Ислам, так как в обеих религиях осуждается идолопоклонство, а в убранстве церквей отсутствуют любые изображения не только Бога, но и всего Сущего. Кроме того, опора в богослужениях протестантской церкви, в основном, делается на Ветхий Завет, а Коран, по сути, является его обновленной восточной интерпретацией, только выполненной на арабском языке. Не случайно, что персонажи  известных библейских сюжетов в этих двух литературно-религиозных источниках одни и те же: Авраам — Ибрагим, Соломон — Сулейман, Давид — Давуд, Моисей — Муса, Исса — Иисус, Мария — Марьям, Иоанн — Яхья и т.д.
Все это лишний раз доказывает, что Мировая история человечества – это История раннего иудаизма, а Священная Тора является гораздо более древним аутентичным религиозным источником, чем Библия.
Общинный уклад жизни иудеев во многом способствовал тому, что они, являясь космополитами по своей натуре, с легкостью меняя страны обитания и успешно приспосабливаясь к самым сложным условия существования, научились сохранять свою культуру и самобытность, не позволяя себе растворяться в других народах. Эта национальная черта особенно проявляется в таком явлении, как иудейское воспитание. Именно его патриархальные традиции позволяют выделить по менталитету еврея среди русских или немцев, и именно специфику такого воспитания мы склонны рассматривать как важнейший экзогенный фактор формирования  преступного психотипа.
Иудейская община по своей природе является замкнутым социальным формированием. Религия и воспитание в такой общине базируются на пропаганде собственной национальной исключительности, также противопоставлении себя другим народам. По сути, иудейская община – это «элитарный клуб» (прежде всего с точки зрения членов этого клуба) с достаточно жесткими правилами игры для его участников. Национально – религиозная  корпоративность иудеев основана на их генетическом страхе быть изгнанными из общины, который в современном мире причудливо трансформировался в необходимость помогать соплеменникам даже в том случае, когда испытываешь неприязнь к последним. Стать иудеем-изгоем в средние века просто – напросто означало физическую гибель. Община кормила и защищала, в то же время навязывала своим участникам жесткие правила поведения и требовала неукоснительного их соблюдения. Современная иудейская община в ХХI веке, конечно, поменяла правила игры, смягчив требования к ее участникам; в то же время можно наблюдать, как израильские кибуции, а также общины  хасидов и современных ультраортодоксов «харедим», являясь атавизмами ортодаксального иудаизма, в силу их абсолютной нетерпимости к «гоям» – представителям других национальностей и вероисповеданий – часто вступают в достаточно серьезную конфронтацию и с еврейским государственным аппаратом, светской властью, и с представителями так называемого «продвинутого нового еврейства» — израильской буржуазии, политической элиты – особенно по вопросам толкования Талмуда и Торы. 
Тоталитарные традиции еврейской общины по-прежнему сильны, поэтому можно только восхищаться гражданским подвигом автора знаменитых «Катренов», великого предсказателя Мишеля Нострадамуса. Являясь сыном евреев-выкрестов (т.е. перешедших от иудейства в католицизм), он прожил интересную, но весьма авантюрную жизнь (1503-1566 гг.), став личным врачом королевы Екатерины Медичи, короля Генриха II и коронованного подростка Анри Бурбона. Изгнанный из еврейской общины в эпоху инквизиции Мишель Нострадамус был обречен на гибель, т.к. по мнению многих его современников, этот еврей-выкрест выторговал себе карьеру и успех путем сокровенной сделки с дьяволом. Многие его враги видели в Нострадамусе даже не двоеверца, а троеверца: тайный приверженец иудаизма, по их мнению, ухитряется одновременно сидеть в двух креслах: гугенотском и католическом. И только медицинский гений Нострадамуса, победивший страшные эпидемии чумы и холеры на юге Франции, помог не только избежать ему смерти от инквизиции, но и стать национальным героем у французов (34. С.9-10).
Для того, чтобы описать преступный психотип иудея, на наш взгляд, необходимо, прежде всего, исследовать феномен так называемого еврейского воспитания. Дело здесь не столько в «голосе крови», сколько в особой еврейской ментальности, которая и предопределяет отношение человека к основным экзистенциальным ценностям и, в частности, проявляется в национальных предпочтениях способу и виду преступления. Сразу же оговоримся, что мы не ставим цель исследовать сложнейший с точки зрения философии, истории и социологии еврейский вопрос, выходящий за рамки нашего криминологического исследования. В то же время без уяснения онтологических и гносеологических причин иудейской ментальности невозможно построить научно обоснованную модель национально-религиозного психотипа.
По мнению многих исследователей данного вопроса, основу иудейского воспитания, безусловно, составляет учение Талмуда.
Изгнанные из города Ур (Месопотамия) около двух тысяч лет до новой эры иудеи были обречены на бесконечные скитания среди чужих народов по местам, лишь отдаленно напоминающим «святую землю», что, как и всяких нормальных людей, ожесточило их, одновременно научив науке выживания. По всей видимости, именно здесь закладывались основные причины стоического отношения к жизни и враждебности евреев к гоям, т.е. представителям других народов. Это отношение за двухтысячную человеческую историю изменилось по форме, но сохранились по своей сути. Можно предположить, что чашу терпения иудеев переполнило сорокалетнее странствие по пустыне под руководством Моисея после их очередного изгнания из Египта.
«К концу сорока лет скитаний в пустыне выросло и достигло зрелости новое поколение израильтян, – пишет профессор Э. Иоффе. – Не многие помнили тех, кто знал оковы египетского рабства. Новому поколению не была знакома иная жизнь, кроме жизни в пустыне; иные боги, кроме Единого Бога; иные законы, кроме постановлений Торы» (35. С.15). Вот в чем, думается, состоит экзистенциальная причина появления на свет ста канонических законов Талмуда, своеобразной экзистенциальной интерпретации Торы (так называемый «Шулхан Арух» – «Праздничный стол»), без обстоятельного анализа которых мы не сможем понять ни сущность еврейского менталитета, ни национально-религиозные особенности криминального психотипа. Эти сто наиболее важных законов Талмуда были тщательно исследованы приват-доцентом Королевской Академии в Мюнстре Карлом Эккером в его известной книге «Еврейское зерцало при свете дня». Все эти сто законов из «Шулхан Аруха» строго обязательны к исполнению каждому иудею и по сей день (38. С.51).
Сразу же оговоримся, что полный анализ законов Талмуда не входит в задачу нашего исследования, поэтому мы ограничимся лишь теми его положениями, которые имеют непосредственное отношение к криминологии и криминалистике, а также являются по своей сути специальными познаниями в области  социальной психологии и религиоведения.
 
Отношение к чужой собственности
У евреев весьма трепетное отношение к собственности – к своей и общинной. Кражу, совершенную евреем у еврея, Талмуд рассматривает как тяжкое преступление, за которым следовало изгнание из общины. Совершенно противоположную установку у евреев Талмуд формирует по отношению к собственности гоев – других народов. 
Например, Закон 21 гласит: «Не следует еврею быть свидетелем со стороны акума (ред. христианина) против еврея. Поэтому когда акум взыскивает деньги с еврея, а еврей отрицает свой долг акуму, тогда другому еврею, который знает, что акум прав, запрещено быть свидетелем в его пользу. А когда еврей нарушил это предписание и стал свидетелем со стороны акума против еврея же, тогда Беф-дин обязан исключить его из общины (т.е. подвергнуть анафеме)» (36. С.333).
Далее Закон Талмуда №24: «Когда еврей держит в своих когтях акума (в халдейском стоит выражение «ма-аруфия», т.е. обдирать, беспрестанно обманывать, не выпуская из когтей), тогда дозволяется и другому еврею ходить к тому акуму ссужать ему в долг и, в свою очередь, обманывать его так, чтобы акум, наконец, лишился всех своих денег. Основание в том, что деньги акума – добро, никому не принадлежащее, а потому первый из евреев, кто пожелает, тот и имеет право завладеть ими» (36. С.334).
Рыночные отношения по-еврейски подробно регламентируются также Законами Талмуда №25-45. В контексте настоящего исследования особый интерес представляет Закон №34, изрядно проливающий свет на криминальные пристрастия современного преступника-еврея: «Еврей, нашедший что-нибудь, будь то предметы одушевленные или неодушевленные, обязан возвратить их собственнику. Само собой разумеется, что это относится исключительно к еврею, потерявшему что-нибудь. Когда же находка принадлежит акуму, тогда еврей не только не обязан возвращать ее, а напротив, считается тяжким грехом что-либо возвратить акуму обратно, разве это делается с той целью, чтобы акумы говорили: «Евреи – порядочные люди». И далее по тексту: «Когда еврей должен деньги акуму и этот акум умер, тогда запрещено еврею возвращать деньги его наследникам, разумеется при условии, что никакой другой акум не знает о том, что еврей остался в долгу перед умершим. Но когда хотя бы один акум знает об этом, тогда еврей обязан уплатить деньги наследникам, чтобы акумы не говорили: «Евреи-обманщики» (36. С.336-337).
Полагаем, в этом состоит квинтэссенция еврейства, которую Ф.М. Достоевский метко называл «жидовщиной», «жидовским царством». При этом, отвечая на обвинения критиков в антисемитизме, он писал: «Уж не потому ли обвиняют меня в «ненависти», что я называю иногда еврея «жидом»? Но, во-первых, я не думал, что было так обидно, а во-вторых, слово «жид», насколько помню, я упоминал всегда для обозначения известной идеи: «жид, жидовщина, жидовское царство» и т.д. Тут обозначается известное понятие, направление, характеристика века. Можно спорить об этой идее, не соглашаться с нею, но не обижаться словом»(37. С.86).
Речь здесь, конечно же, идет не о проявлениях антисемитизма Ф.М. Достоевского, о чем неоднократно подчеркивалось в научной литературе, а об его отношении к «таланту» иудеев обмануть гоя, постаравшись сохранить при этом репутацию порядочного человека.
Данная заповедь Талмуда веками формировала в еврейском менталитете «комплекс власти» и криминальную склонность к такому интеллектуальному виду преступления, как мошенничество, которое как раз предполагает «сохранение хорошей мины при плохой игре», поэтому не случайно, что во всех финансовых пирамидах типа «МММ», «РДС», «Сибирский торговый банк» и т.д. самую активную роль играли лица еврейской национальности, типа Сергея Мавроди (который, кстати, и сейчас, уже после отбытия уголовного наказания никак не может успокоиться, разворачивая свою очередную «пирамиду» уже в Интернете).
Операции с чеченскими «авизо» – это, несомненно, продукт иудейского финансового гения, воспитанного многовековой историей мирового ростовщичества. Схема криминального обращения финансовых средств (то, что в криминалистике получило название «операции с бестоварной фактурой»), конечно же, не могла быть изобретена чеченцем из г. Грозного в силу его образования, воспитания, ценностно-смысловых установок, наконец, соответствующих феодально — тейповому укладу жизни чеченского народа. Схема хищения денежных средств, ставшая проклятием правоохранительных органов России в течение ряда лет, безусловно, была разработана банкирами еврейской национальности – «достойных» преемников восточных менял, нашедших бреши в гнилой банковской системе страны, успешно позволяющие превращать бумажные «авизовки» в гигантские финансовые потоки. И опять же, в полном согласии с каноническим правилом Талмуда всегда оставаться в стороне и сохранять репутацию «хорошего еврея», основными и единственными виновниками преступных махинаций с авизо были объявлены чеченские мафиози.
В 1994 г. в г.Томске мне довелось познакомиться с уголовным делом, возбужденным в отношении некоего Умалатова, 43-летнего чеченца, брата известной в то время Сажи Умалатовой — депутата Государственной Думы. По версии следствия, Умалатов провернул операцию с авизо в нескольких банках Сибири. Дело вскоре было «успешно» прекращено прокуратурой Томской области за отсутствием состава преступления. Действительно, обвиняемый чеченец, имевший неоконченное среднее образование, вряд ли мог разработать достаточно оригинальную схему хищения двух миллиардов рублей с использованием недостатков банковской системы России, однако роль других участников преступного сообщества, в первую очередь «мозгового центра» махинации – томских банкиров в деле загадочным образом так и осталась не исследованной.
Историческая и генетическая предрасположенность к финансовой деятельности, а также неумное желание разбогатеть любой ценой, т.е. то, что Зигмунд Фрейд называл комплексом «скупого рыцаря», превратили многих современных евреев, в том числе и в России, в лидеров «беловоротничковой» преступности и промышленно – финансовых олигархов (иногда вообще очень трудно понять – существует ли между ними разница?!). В этой связи определенный интерес с точки зрения нашего исследования представляет диалог писателя Э.Тополя с известным олигархом Б.А. Березовским.
-  Скажите, Борис Абрамович, как так получилось, что все или почти все деньги страны оказались в еврейских руках? Ведь в старой России были недюжинные коммерческие таланты – Морозов, Третьяков…
-  Знаете, – сказал Б.А., – конечно, талантливые банкиры есть и среди русских. Но в этой профессии второй главный фактор – наличие воли. Евреи умеют проигрывать и подниматься снова. Это, наверное, наш исторический опыт. Но даже самые талантливые новые русские – нет, они не держат удар, они после первого проигрыша выпадают из игры навсегда (39. С.5). – Думается,  Б.А.Березовский здесь лукавит, недоговаривая некоторые очевидные вещи.
Первое условие успеха евреев как в финансовой, так и в любой иной деятельности, включая криминальную, – их невероятная корпоративность, чего в помине нет у русских. Даже русская организованная преступность разобщена, разбита на кланы, с трудом удерживающие хрупкий баланс между войной и миром.
Второе условие – особенности еврейской психики. Профессор Ч. Ломброзо утверждал, что среди евреев очень велик процент умных и талантливых людей, но также и велик процент психически больных людей, в частности, страдающих комплексом Наполеона – мания величия, приводящая к комплексу разрушения и саморазрушения. По данным Ломброзо этот процент у евреев в 6 раз, а у немецких евреев в 8 раз превышает количество психически больных у других народов (36. С. 61). Данное обстоятельство во многом объясняет то, что среди «воров в законе» очень велик процент лиц еврейской национальности.
Психопаты с комплексом Наполеона (по существу, садомазохистским комплексом) чрезвычайно активны, жестоки, обладают незаурядной волей и тем, что психиатры называют эмоциональной тупостью по отношению к чужим страданиям. Вот тот джентльменский набор психических качеств, предъявляемый преступным сообществом в «воровской элите».
Не случайно, что еврейским национальным героем, воспетым И. Бабелем и воплощенным в либретто известного советского мюзикла, стал ни кто иной, как выходец из одесских шалманов «вор в законе» Беня Крик. Этот патологический садист до революции руководил в Одессе деятельностью 40 тыс. воров. У него есть и были достойные преемники и в современном криминалитете. Например, знаменитый Мишка Япончик, в настоящее время «почивший в бозе» от рук своих же «коллег по цеху».
 С точки зрения психоанализа, определенный интерес представляет диалог вора в законе Бени Крика и его брата Сеньки, описанный И. Бабелем в криминальной пьесе «Закат». Религиозный антураж диалога, происходящего в синагоге, до абсурда противоречит криминальному содержанию разговора:
Сенька. Сукно.
Беня. Много сукна?
Беня (склоняясь над молитвенником). Ну?
Сенька (за спиной у Бени). Есть дело.
Беня. Мы не сделали дело.
Сенька. Оптовое дело.
Беня. Что можно взять?
Сенька. Много.
Беня. Какой городовой?
Сенька. Городового не будет.
Беня. Ночной сторож?
Сенька. Ночной сторож в деле.
Беня. Соседи?
Сенька. Соседи согласны спать.
Беня. Что ты хочешь с этого дела?
Сенька. Половину.
Беня. Мы не сделали дела.
Сенька. Докладываешь батькино наследство?
Беня. Докладываю наследство (40. С.246).
Цинизм, бравада и дерзость – эти надежные симптомы психопатии, так же хорошо прослеживаются и во время рэкета магазинов «полтора жида» Тартаковского.
Так, Крик адресует ему письмо следующего содержания: «Многоуважаемый Рувим Осипович! Будьте настолько любезны положить к субботе под бочку с дождевой водой означенную сумму… В случае отказа, как вы это себе в последнее время стали позволять, вас ждет мое разочарование в вашей семейной жизни. С почтением, знакомый вам Бенцион Крик» (41. С.118).
Как видим, везде присутствует элемент бравады и позерства, который можно наблюдать в поведении «крестных отцов» не только еврейской, но и сицилийской (семья дона Корлеоне), а также русской мафий. Однако, на наш взгляд, значительный элемент восточной экзотики в криминальную субкультуру, особенно в России, привнес все-таки иудейский национально-религиозный психотип. Следует заметить, что гангстерские группировки этнических евреев всегда отличала дерзость совершаемых убийств и вероломство. Еврейская мафия в 30-е годы (в годы «сухого закона») наводила ужас в Чикаго и Нью-Йорке, что убедительно было показано в ставшем хрестоматийным фильме «Однажды в Америке».
Весьма причудливо в уголовной субкультуре трансформировалась и «знаменитая» еврейская сентиментальность. Известный автор «Колымских рассказов» В. Шаламов об этом пишет следующее: «О тюремной сентиментальности написано много пустого. В действительности это сентиментальность убийцы, ибо зрелище смерти живого существа – лучшее зрелище для блатаря. Культ матери с сосуществующим циничным презрением к женщине сделал Есенина столь популярным автором в уголовном мире. Культ матери при злобном презрении к женщине вообще – вот этическая формула уголовщины в женском вопросе» (42. С.178). Поэтому не случайно, что на воровском жаргоне – «блатной фене» – все, что касается женщины и взаимоотношений полов, облекается в предельно грубые и циничные формы.
Здесь необходимо заметить, что и сам воровской жаргон на 80% в своей основе имеет еврейские корни. Известный социолог Родерик-Штольхайм в книге «Загадка еврейского успеха» отмечает, что воровской жаргон взят из идиш – языка сомнительного происхождения, похожего на немецкий, но на котором разговаривают все местечковые евреи. Объяснение этому факту очень простое: в период первоначального накопления капитала евреи очень часто выступают скупщиками краденого, в какой-то мере являются и организаторами краж. Это своего рода «малина» (от еврейского «малон», что в переводе с идиш означает «гостиница») или «фатера», где они без конца «тусуются». Ну а дальше дети этих скупщиков краденого, становясь адвокатами и врачами, попадают в парламент и т.д. А за всем этим стоит «комплекс скупого рыцаря», открытый З. Фрейдом, – обогащение любым путем. Такие жаргонизмы, как «шухер», «шмон», «хаза», взяты из идиш (42. С.180).
Так, слово «пацан» происходит от еврейского корня «поц», т.е. «собачий член». Слово «блатной» произошло от еврейского «диблот», что в переводе с идиш означает «бумажка». Слово «фраер» происходит от еврейского «фрайер», что в переводе с идиш означает «свободный». Слово «мусор» (т.е. милиционер) произошло от еврейского «мосер», что в переводе  с идиш означает «предатель».
Все это говорит о том, что иудеи не только не находились «в стороне от мирового криминального процесса, но и на многих этапах исторического развития общества возглавляли его. Поэтому не случайно, что уже в царской, а особенно постсоветской России среди «воров в законе»  так велик процент лиц еврейской национальности. 
 
Отношение к смерти – к своей и чужой
Для анализа этого сложнейшего экзистенциального вопроса обратимся к Талмуду, во многом проливающему свет на природу еврейского менталитета. Закон 81 гласит: «Еврею не вменяется в прямую обязанность убивать акума, с которым он живет в мире; однако же – строго запрещается даже такого акума спасать от смерти, например, если бы последний упал в воду и обещал все свое состояние за спасение. Далее, еврею запрещено лечить акума за деньги, кроме того случая, когда можно опасаться, что вследствие этого у акумов возникнет ненависть против евреев. В этом случае дозволяется лечить акума и даром, когда еврею нельзя уклониться от лечения. Наконец, еврей прямо обязан убивать еврея, который окрестился и перешел к акумам и самым строжайшим образом запрещено спасать этого еврея от смерти» (36. С.350).
Заповеди Моисея проповедуют: не убий, не укради, не прелюбодействуй и т.д. Однако последователи учения Талмуда говорят, что все эти заповеди верны лишь по отношению к избранному народу. Не убий еврея, но лучшего из гоев убей!
Вот лишь один из примеров семинарского занятия на курсах по изучению Талмуда  в Москве, приведенный российским журналистом: «Учитель дал нам домашнее задание – прочитать спецлитературу. Каждый прочел, кто — что смог найти – рассказал. Наш учитель, поправив, где нужно, дал нам следующее общее правило. Итак, можно ли убивать гоя? Прямое убийство запрещено. За это сажают в тюрьму. Но если вы, например, подсунули змею в комнату, где находится этот гой, то убийство раскладывается на две ступени: первая ступень – змея убила гоя, т.е. вы не виноваты в его смерти. Гой сам виноват, что допустил халатность и не заглянул под одеяло перед тем, как лечь спать. Если вы захотите убить гоя, не нарушив талмудических предписаний, его также можно столкнуть в глубокую яму, где стоит лестница, а потом эту лестницу быстренько убрать, чтобы гой умер в яме от голода. Почему это разрешено? Вы сделали все в две ступени. Когда вы столкнули гоя в яму, то в яме ведь была лестница, т.е. это не убийство, т.к. гой мог выбраться из ямы. Второе ваше действие – вы вытащили лестницу из ямы. Это тоже не убийство. Гой сам виноват, что не вылез за те несколько секунд, пока лестница еще стояла в яме.
Можно ли убить гоя из ружья? Гибкая трактовка Талмуда разрешает и это, но при условии, что в местной аптеке будет лекарство от этой огнестрельной раны. Если вы убедитесь в том, что в аптеке имеется необходимое лекарство и только после этого выстрелите в гоя, ранив его, скажем в обе ноги, то гой истечет кровью и умрет, но будет сам виноват, ибо не пошел вовремя в аптеку и не вылечился от огнестрельной раны, лекарства-то там ведь были» (36. С.93-94).
Это во многом объясняет то, что иудейская ментальность не поощряет явного умышленного убийства, предпочитая изощренные его формы, замаскированные под несчастный случай.
Необычайная талантливость еврейского народа в различных сферах жизнедеятельности вкупе с огромным желанием руководить «хоть кем-то» (всем хорошо известна формула простого «еврейского счастья»: «у меня должность — маленькая, но зато с кабинетом») привело в к тому, что в годы «культа личности» Сталина, который, как известно, очень недолюбливал евреев, они заняли практически все должности в «силовых» ведомствах — Главном управлении лагерей и поселений НКВД (начальник – Берман Яков Матвеевич), Главном управлении государственной безопасности (начальники Ягода и Агранов (Сорензон), Управлении внешней разведки.
К последнему роду деятельности у евреев  незаурядные, просто блестящие способности (вспомните, хотя бы,  истории первых библейских «Мата Хари» Далилы и Юдифи). Можно вспомнить и английского супершпиона одесского происхождения Сиднея Рейли (Соломона Розенблюма), и гениального советского разведчика Рудольфа Абеля (Фишера), а также генерал-майора НКВД Наума Исааковича Эйтингона, о котором ветеран советской разведки Павел Анатольевич Судоплатов отзывался  как о выдающемся разведчике 20 века.
Не следует забывать также и тот общеизвестный факт, что израильская политическая разведка «Моссад» на сегодня является лучшей спецслужбой в мире. Практически все резиденты внешней разведки России прошлого столетия, за редким исключением, – являлись лицами еврейской национальности. На это косвенно в своих скандальных бестселлерах намекает и Виктор Суворов (Резун) (43).
На наш взгляд, объяснение этому феномену кроется в удивительной авантюрности, коммуникабельности, необычайной одаренности, а также изобретательности, свойственных еврейскому народу, который  2 тысячи лет назад, даже имея такое малочисленное по тому времени войско в древней Иудеи, долгое время  успешно  противостоял могущественной армии самой Римской Империи (например,  всем известный подвиг защитников знаменитой крепости Массада, осажденной и уничтоженной римлянами в 70 году нашей эры).
И, наконец, в заключение параграфа 2.2, перед тем как перейти к исследованию радикально – исламского учения салафитов (ваххабитов), приведем сравнительную таблицу 1, которая весьма красноречиво иллюстрирует генетическое родство и этно-религиозную общность евреев и арабов, что, на наш взгляд, как — раз и обуславливает историческую преемственность иудаизма в современном Исламе.
Таблица 1. Традиции арабов и евреев.
№
           арабы
                евреи

1.
Обрезание крайней плоти в Исламе может производиться вплоть до совершеннолетия ребенка. Однако хадисы настоятельно рекомендуют делать обрезание, все же, сразу  после рождения ребенка.
Обрезание производится в момент рождения, причем раввин ртом отсасывает кровь из ранки полового члена младенца. Некоторые психологи и психиатры усматривают в этом странном ритуале иудаизма причины широко распространенного латентного гомосексуализма у современных евреев.

2.
Халяльная пища – это еда, приготовленная из чистых в духовном и физическом смысле продуктов.
Кашерная пища у иудеев – это та же халяльная еда у мусульман (например, запрещенная к употреблению свинина; мясо животных, умерших естественной смертью, а также продукты, к которым прикасались акумы (неверные).

3.
Общность арабского и еврейских (иврит и идиш) языков.
Например, здравствуйте по- арабски: «Ассалам алейкум».
На иврите и идише «здравствуйте» звучит примерно также:  «Шолом алейхем».
Практически одинаковая письменность у евреев и арабов (арабская вязь, которая пишется справа налево).

4.
Жертвоприношение животных в Исламе существует до сих пор.
Жертвоприношение существовало и  в иудаизме  вплоть до 70 года нашей эры (эпоха второго разрушения храма Соломона римлянами). В настоящее время заменено молитвами и жестким соблюдением законов Талмуда.

5.
Коран является арабской интерпретацией Библии. Имена основных библейских персонажей:
1)          Ибрагим
2)          Мусса
3)          Яхья
4)          Исса
5)          Марьям
6)          Джабраил
7)          Давуд
8)          Сулейман
Библия является интерпретацией более древнего религиозного источника – Торы. Вот лишь некоторые имена из Торы и Библии:
Авраам
Моисей
Иоанн
Иисус
Мария
Гавриил
Давид
Соломон

6.
Священная пятница у мусульман («джума»).
Священная суббота у иудеев («шабат» или «шабаш»).

7.
Арабы и евреи на сегодняшний день являются наиболее близкими народами по своему геному.
12 колен Израилевых   представлены сегодня по всему миру разнообразными еврейскими генотипами (ашкеназы, сефарды, левиты и др.), среди которых есть и чисто арабский генотип еврея (мизрахимы).

8.
Свинья у арабов является грязным животным и Кораном категорически запрещена к употреблению в пищу.
Свинья у евреев также является грязным животным и Талмудом категорически запрещена к употреблению в пищу.

9.
Коран разрешает арабам многоженство (Сура 4. Ан-Ниса «Женщины»)
Тора также разрешает иудеям многоженство.



У этой очевидной и такой удивительной схожести  религиозных обычаев и текстов Священных Писаний у арабов и евреев есть вполне логичное историческое объяснение: дело в том, что со времен «Синайского Откровения» письменная Тора («Пятикнижье Моисея») под большим секретом стала записываться в виде свитков и тиражироваться в узких иудейских кругах, причем разглашение любым членом еврейской общины содержания свитков в тот исторический период беспощадно каралось смертью. Устная же Тора или Талмуд, которая соотносится с Торой, примерно так же, как Ветхий Завет соотносится с Новым Заветом у христиан, была окончательно записана  на свитки только во 2 веке нашей эры.
Несмотря на эти эксклюзивные меры предосторожности, арабы, все-таки, смогли заполучить в свои руки практически полные «версии» Торы и Талмуда (хотя, допускаю, что евреи могли и умышленно передать арабам нужный текст будущего Корана в рамках проводимой ими оперативно-тактической комбинации), но не нашли тогда ничего более мудрого, как слепо скопировать иудейскую религию, и, используя принцип «бумеранга», повернуть  ее «джихадом» против самих же иудеев.
Таким образом, на наш взгляд, следует различать, как минимум, два текста Корана: так называемый богооткровенный, богодухновенный Коран от пророка Мохаммеда и отличающийся от него (прежде всего, с точки зрения нейролингвистического программирования) весьма агрессивный «заказной» Коран от иудеев. Кстати, тональность высказываний иудейского Корана, как покажут наши дальнейшие психолого-лингвистические исследования, не вызывает сомнений в их авторстве.
 Испугавшись возникшей в 1 веке нашей эры арабской (тогда еще языческой) угрозы на Ближнем Востоке и реально оценив исторические перспективы своей собственной религии, евреи начинают активно продвигать в Европе христианство, подняв на щит ими же распятого Иисуса Христа (своеобразный религиозный «буфер» между иудаизмом и будущим Исламом), которое, кстати, исторически всегда было более терпимым к евреям, чем к арабам (и это несмотря на распятие Христа евреями!), поставив, таким образом, под удар всех будущих христиан (в полном соответствии с каноническим правилом Талмуда «решать неприятные проблемы чужими руками; при этом, не обнаруживая себя»).
Опираясь на данные исторические факты, можно сделать обоснованный вывод, что и христианство, и Ислам являются самыми успешными в Мировой Истории политическими «проектами» древних иудеев.  Виртуозно превратив христианство в  мощный идеологический «буфер» против Ислама и втянув христиан в вечное кровопролитное противостояние с мусульманами, евреи, тем самым, смогли  отвлечь совершенно ненужное им внимание агрессивных арабов от себя и своей изрядно обветшавшей за многие тысячелетия религии; параллельно обеспечив себе  «крышу над головой» в новом историческом доме далеко за пределами Палестины. Поэтому не случайно, что христианство в Европе, как государственная религия, целиком находилось в руках иудеев вплоть до начала эпохи Ренессанса, т.е. до момента создания Римским Папой Сикстом IV в 1478 году Святой инквизиции, объявившей беспощадную войну иудеям вначале в Испании (там, как известно, особенно «преуспел» Великий Инквизитор кардинал Торквемада – сам крещеный еврей, который уничтожил десятки тысяч евреев — как иудеев, так и христиан), а затем и по всей  Европе.
С помощью своей новой религии (как бы сейчас сказали — «ноу-хау») евреи смогли мастерски обойти и существующий тогда запрет занимать любые государственные должности, распространяющийся на всех без исключений иудеев в средневековой Европе. Причем и собственная национальная религия евреев (иудаизм) от этого гениального исторического компромисса  совершенно не пострадала, так как христианская церковь, вплоть до эпохи Святой инквизиции, а затем и после нее относилась к иудаизму более чем толерантно.
Так, в великом идейном противостоянии с иудаизмом начиналась когда-то  История христианства, которая, похоже, сегодня уже заканчивается, читатель — причем, прямо на наших глазах.
 
 
 
2.3. Психолого-криминологический портрет российского ваххабита и анализ Корана
Перед тем, как приступить к составлению психолого-криминологического портрета современного российского ваххабита, необходимо, прежде всего, разобраться с этим сложным религиозным феноменом, каким является «ваххабизм», а также его взаимоотношениями с традиционным Исламом. В своей работе мы будем использовать как свои собственные материалы, так и материалы научных исследований известных российских и зарубежных специалистов в области религиоведения.
Итак, обратимся к  Истории вопроса.
Ваххабизм (учение салафитов), как радикальное исламское течение, является одним из самых ярким проявлений современного фундаментализма в Исламе. Само слово «фундаментализм» первоначально применялось в США для характеристики ряда христианских групп, образованных ортодоксальными представителями евангелической церкви (преимущественно кальвинистами, пресвитерианами и баптистами). Лишь позже указанный термин стал употребляться западными исследователями при изучении ислама, иудаизма и других религий. Причем зачастую он толковался очень широко – как возвращение к началам религиозно — цивилизационного единства, выведение религиозно- политических принципов из вечно священного текста (44. С.207).
В наши дни данное понятие используют при описании теоретической и практической активности множества политико-религиозных движений и организаций – исламских, иудаистских, протестантских, католических, православных, индуистских, буддистских, которые действуют в Юго-Восточной и Центральной Азии, в Северной Африке и на Ближнем Востоке, в Европе и США – практически повсеместно. Размах процесса, вовлеченность в него государств и народов делают фундаментализм не только влиятельным фактором, но и субъектом политики.
Это — форма радикального ислама, связанная с верой в то, что для возвращения исламским странам их «былого величия» правоверные мусульмане должны отказаться от всего того, что связано с «западными духовными ценностями и западным образом жизни». Надо вернуться к истокам, к «фундаменту» ислама, точно в таком виде, каким его проповедовал пророк Мохаммед.
Первый раскол в исламе произошел после трагической гибели в результате теракта, осуществленного сектантом в отношении четвертого и последнего праведного халифа, двоюродного брата и зятя пророка Али бен Абу Талиба Абу-л-Хасана ал-Муртада. Данное событие положило начало серьезному политическому и идеологическому размежеванию в мусульманской Умме (общине). Это размежевание привело к образованию двух относительно самостоятельных общин: шиитов (от арабского слова «шиа» — партия) и суннитов («сунна» — пример, предание), которые, однако, оставались в пределах халифата и повиновались одному правителю – халифу (44. С.209).
Дальнейший дезинтеграционный процесс в этих общинах выразился в отпочковании различных групп, выделившихся в отдельные секты. Их в настоящее время насчитывается несколько десятков, и тенденция формирования разного рода группировок под исламскими лозунгами сохраняется (44. С.211).
Антиколониальная борьба в мусульманских странах ускорила процесс образования «исламских» партий и движений, других национальных и иных общественных объединений, которые первоначально выступали за освобождение своих стран от колониальной зависимости, за право народов на свободное волеизъявление и создание суверенных государственных образований, за равноправие и справедливость в международных и межнациональных отношениях (44. С.213).
В последние десятилетия заговорили о «политическом исламе», «исламском радикализме», «исламском фундаментализме», «Islamic Resurgence», «Islamic Revival», ставя между этими понятиями чуть ли не знак равенства. Фундаментализм может быть оборонительным (призванным сохранить и уберечь, очистить веру), но может быть и наступательным, агрессивным.
Именно последняя разновидность исламского фундаментализма, ставящая во главу угла принцип «джихада» (буквально – усилия, которые мусульмане должны прилагать как для защиты своей веры, так и для самосовершенствования, неотступного следования заветам Пророка), известна под именем исламского радикализма (сокращенно — исламизма). Последователи радикализма понимают джихад как необходимость борьбы – вплоть до вооруженной  — с христианским, в их глазах безбожным и материалистическим, западным миром. В различных русскоязычных источниках этому понятию в зависимости от времени и цели издания дается разное толкование, причем основное внимание уделяется его «военной» составляющей, называемой «джихадом меча».
Вот что говорится в Коране об этом: «И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами, но не преступайте, — поистине Аллах не любит преступающих» (сура 2, аят 186), «И не сражайтесь с ними, пока они не станут сражаться с вами» (сура 2, аят 187), «А если они отойдут от вас и предложат вам мир, то Аллах не дает вам никакого пути против них» (сура 4, аят 92) (45. С.67).
В начальный период распространения ислама под джихадом, прежде всего, понималась борьба в защиту малочисленной и слабой мусульманской общины (46. С.93).
В Коране в отношении этой борьбы есть и такие указания, которые связаны с конкретными событиями, случившимися в определенное время в обозначенном месте. Эти указания требуют от уверовавших следующее:
Во-первых, не конфликтовать с мушрикинами (многобожниками) и стремиться склонять их к истинной вере «мудростью и хорошим увещеванием».
Во-вторых, с противниками религии вести оборонительную войну с целью защиты достигнутого «хорошим увещеванием».
В-третьих, избежать военных действий в священные месяцы (мухаррам, раджаб, шаабан, рамазан).
В-четвертых, вести военные действия так, чтобы, «сражаясь на пути Аллаха, защищать слабых из мужчин, а также женщин и детей» (сура 4, аят 77), не истреблять скот, не потравлять поля, не губить сады, не разрушать постройки (45. С.121).
Надо подчеркнуть, что мусульмане никогда не объявляли войну христианству – ведь это одна из трех авраамистических религий (наряду с исламом и иудаизмом), и приверженцы ислама почитают в качестве пророков Авраама и Иисуса. Джихад для воинствующего исламизма – это борьба с Западом как врагом ислама. При этом фундаментализм (салафия) выступает для них идейным основанием, но не главным и не единственным.
Радикальные исламисты убеждены, что сам ислам как религия оказался перед лицом смертельной опасности. Государство эффективно умерщвляет истинный ислам через светское законодательство, парламентаризм, научно-материалистическое образование, репрессивный аппарат, средства массовой информации. При этом исламисты прибегают к экстремизму, сопряженному с разными формами террора и насилия, нарушая главные принципы, заложенные в основу мусульманского вероучения, среди которых присутствуют следующие коранические установки: «Нет принуждения в религии» (сура 2, аят 257); «Истина – от вашего господа: Кто хочет, пусть верует, а кто хочет, пусть не верует» (сура 18, аят 28) (45. С.213).
Чтобы спасти ислам и свои души, правоверные мусульмане должны объединиться, и захватить власть. Конечной целью исламских фундаменталистов в любой стране является создание религиозного государства, управляемого духовенством и руководствующемся законами шариата. На сегодняшний день подобного результата фундаменталисты добились в двух странах: Иране и Судане. Во всех других мусульманских странах они находятся в оппозиции, причем довольно часто их загоняют в подполье (например, в Тунисе, Сирии, Ираке, Алжире), но даже в этом случае радикальные исламисты способны существенно влиять на общественно-политическую ситуацию (47. С.249).
Идеологической основой радикального исламизма являются суры Корана, касающиеся вооруженной борьбы с неверными – так называемого «джихада». И вот здесь начинается самой интересное для исследователей данной проблемы – различное толкование этих самых сур, касающихся непосредственно джихада. Известный американский религиовед Джон Гилкрист обоснованно видит причину этих разночтений в самой  сущности и генезисе текста Корана (48. С.35).
Дело в том, что первые тексты Корана были записаны на древнем арабском языке, в письменности которого на тот исторический период совершенно отсутствовали гласные буквы. Это делало чтение Корана крайне трудоемким процессом и очень неудобным для восприятия мусульман. Поэтому первый Коран, так называемый Кодекс Зайда ибн Сабита, был практически недоступен для понимания большинства арабских племен, говорящих на семи различных диалектах и часто не понимающих даже друг друга, не говоря уже об инородцах.
Первый широко известный «кодификатор» Корана халиф Усман (Осман) в 645 году нашей эры успешно решил данную лингвистическую проблему, остановив свой окончательный выбор на курейшитском диалекте, на котором, по преданию, разговаривал сам пророк Мохаммед – курейшит из рода Хашим. Коран Усмана дополнился при этом новыми важными сурами и аятами, которых не было ранее в Кодексе Зайда; к тому же, он стал более удобным для чтения и восприятия, так как в нем появились гласные буквы, а суры были приведены в определенную систему, так что Коран Усмана в результате впервые приобрел некую логическую структуру.
И, наконец, последняя редакция Корана выдающегося алима (Учителя, знатока ислама) Абдаллаха ибн Масуда, появившись примерно в 650 году нашей эры, стала еще одной важной вехой в Истории Корана и сегодня является основным кораническим текстом Священного Писания для современных мусульман.
Однако проведенный нами скрупулезный анализ текстов Корана Усмана и Корана Ибн-Масуда позволяет с большой очевидностью выявить  серьезные расхождения важнейших сур и аятов Священного Писания мусульман, которые, как мы увидим  впоследствии, претерпят удивительную метаморфозу, превратившись из миролюбивых и созидательных законов Аллаха в чрезвычайно воинственные и агрессивные по духу аяты и суры – постулаты так называемого «малого джихада». Приведенная ниже сравнительная таблица №2 поможет пролить свет на суть данного  явления, а также позволит понять идеологические истоки радикально-исламистского учения современных салафитов (ваххабитов).
 
Таблица № 2.
№
Коран в редакции халифа Усмана
Коран в редакции Ибн-Масуда

1.
Халиф Усман, как известно, весьма преуспел в стандартизации письменного текста Корана. Тем не менее, Коран мусульмане продолжали читать по-разному, поскольку в нем не регламентировалось произношение слов. Дело в том, что в то время в арабском письме не существовало букв для обозначения гласных звуков, а использовались только буквы, отображающие звуки согласные (так пишутся многие арабские труды и сегодня), — гласные были добавлены в текст Корана много лет спустя. Однако, как повествуют предания, сам пророк Мохаммед утверждал, что Коран передавался не в одной форме чтения: Коран передавался так, чтобы его можно было читать семью различными способами. Отсюда следовал логический вывод: читайте его таким способом, который для вас проще. Поэтому суры Корана долгое время передавались из поколения в поколение на семи  диалектах арабских племен, что, безусловно, не могло не отразиться на содержании передаваемого текста Священного Писания. (Ас-Сахих ал-Бухари, том 6, с. 510)
В Коране Ибн-Масуда используется уже современный арабский язык с гласными буквами, в результате чего некоторые суры стандартизированного Корана Усмана приобрели совершенно иное семантическое значение. Эти, порой весьма существенные, лингвистические различия в текстах Коранов халифа Усмана и Ибн-Масуда активно используют в настоящее время салафиты (ваххабиты) для искажения основных положений традиционного Ислама и продвижения своих экстремистских религиозных идей.
   Например, весьма произвольная ваххабитская интерпретация коранического понятия «джихад». Главная санкция в отношении всех «неверных» у салафитов – это лишение их жизни. Если человек не следует шариату, как это следование понимают ортодоксальные ваххабиты, то он «неверный». По утверждению ваххабитов, Всевышний (полагаем, весьма неосмотрительно) «обронил», неизвестно когда и где, эту роковую для иноверцев фразу: «Тот, кто допустил подобное (отступление от шариата), тот – «неверный», которого следует убить, если он не вернется к Закону Аллаха и Его Посланника». Ни в одном из существующих канонических текстов Корана нет такого варварского, искаженного понимания важнейшей нравственно-религиозной категории в Исламе — «джихада». В Коранах халифа Умара и Ибн-Масуда убийство так называемых «некомбатантов» (женщин, стариков, детей, священнослужителей и мирных людей, не принимающих участие в вооруженной борьбе за веру) является самым тяжким смертным грехом, а джихад, в широком значении этого слова, рассматривается, прежде всего, как духовная борьба человека, его духовное «усилие, усердие  на пути движения к Аллаху».
   Объективности ради, следует признать, что, действительно, для победы Ислама на Земле пророк Мохаммед предусматривал и военную составляющую джихада – так называемый «газават», но он, по  категорическому утверждению пророка, может быть направлен только на вооруженных иноверцев и только в исключительных условиях войны или самообороны. У ваххабитов же подобная дифференциация «неверных» и ситуаций применения военной силы отсутствует напрочь, поэтому убийство любых иноверцев в любой ситуации ими активно поощряется и стимулируется, в том числе материально.  По мнению салафитов,  такое убийство должно  осуществляться системно и организованно — в форме тотального джихада против «неверных» любой «масти» в условиях как открытой, так и тайной войны. При этом, джихад, как вооруженная борьба, является, по утверждению ваххабитов, основным условием распространения их религиозного учения на Земле, в чем как раз, на наш взгляд, и заключается их  фатальное идеологическое заблуждение.

2.
Халиф Умар совершенно не был убежден в том, что приказ побивать камнями виновных в супружеской измене действительно являлся частью оригинального текста Корана, что видно из приведенного ниже предания: «Вижу, что вы не забыли стиха о побивании камнями, и говорю — вы не найдете его в Книге Аллаха; посланник Аллаха (да пребудет он с миром) приказывал побивать камнями изменивших в браке, и мы поступали так, как он велел. Во имя Господа, который владеет моей жизнью, если бы люди не обвиняли меня в том, что я делаю добавления в Книгу Аллаха, я бы переписал это место: Аш-шайху ва-ш-шайхату иза занайа фарджуму хума. Мы читали этот стих».
 
Различие между этим преданием и кораническим текстом о наказании неверных супругов сотней ударов кнута привело к многочисленным дискуссиям среди мусульманских толкователей. В первое время ученые яростно сопротивлялись обращению во время споров к различным преданиям, в которых говорилось об утрате определенных отрывков Корана. В данном же случае они пришли к заключению, что этот стих являлся частью оригинального текста (тем более что халиф Умар так много говорил о его утрате), но затем, вероятно, был из него изъят. И, тем не менее, предполагалось, что учения и предписания, содержащиеся в этом стихе, остаются обязательными как часть сунны (примера) пророка. Спорящие ученые, в конце концов,  решили, что побивание камнями неверных супругов являлось наказанием для женатых мужчин и замужних женщин, а наказание ста ударами кнута накладывалось на холостого человека, сожительствующего с состоящим в браке, что и было закреплено в Коране Ибн-Масуда.

3.
В суре 5:91 в стандартизованном тексте Корана читаем призыв: «Фасийаму саласати айамин» («поститесь в течение трех дней»).
В тексте Ибн-Масуда добавлено прилагательное «мутатабиатин», т. е. три «следующих один за другим» дня. Это разночтение происходит из известных комментариев ат-Табари, озаглавленных Джами ал-байан фи тафсир ал-Куран (7.19.11). Его упоминал Абу Убайд. Это разночтение было также найдено в книге Убаййи ибн Кааба, в кодексах Ибн Аббаса и ученика Ибн Масуда ар-Раби б. Хусайма.

4.
Сура 2:275 в кодексе Зайда начинается со слов Аллазина: «Йаакулунарриба ла йакумуна» («И кто снедаем лихоимством, восстанет (в Судный день) подобно тем, кого поверг в безумство Сатана»).
Текст Ибн Масуда начинается с того же вступления, но в нем добавлены слова «йаумал-кийамати» («в день Страшного суда»). Этот вариант упоминается в книге Абу Убайда Китаб Фадаил ал-Куран. Он также использован в кодексе Талхи ибн Мусаррифа. Этот кодекс, как утверждают, основывался на рукописи Ибн Масуда и был очень популярен в Куфе.

5.
Сура 6:153 начинается так: «Ва анна хаза сирати мустакиман» («Сие — Мой путь, ведущий прямо»).
В тексте Ибн-Масуда написано: «Ва хаза сирату раббикум» («Это путь вашего Господа». Разночтение опять берет начало в книге ат-Табари (8.60.16). У Убаййи ибн Кааба мы встречаем такое же чтение, но вместо слова «раббикум» (вашего Господа) у него написано «раббика» («твоего Господа»). Во втором кодексе ал-Аамаша, упоминаемом Ибн Аби Даудом в книге Китаб ал-Масахиф, мы опять находим «ва хаза» («это», «сие»), как в тексте Ибн Масуда и Убаййи ибн Кааба. Ибн Аби Дауд говорил еще об одном примере разночтения, предположив, что Ибн Масуд в слове сират употреблял букву «син», а не «сад» (Китаб ал-Масахиф, с. 61).

6.
В суре 33:6 содержится изложение истории о взаимоотношениях жен Мухаммада с общиной мусульманских верующих: «Ва азваджуху уммахатухум» («Жены его — матери для них»).
В тексте Ибн-Масуда добавлены следующие слова: ва хува абун лахум («а он их отец»). Это разночтение записано и в книге ат-Табари (21.70.8), а также находится в кодексах Убаййи ибн Кааба, Ибн Аббаса, Икримы и Муджахида ибн Джабра. Три последних кодекса содержат несколько иной вариант: то, что Мухаммад является отцом мусульман, предшествует утверждению, что его жены — их матери. Однако в кодексах Ибн Масуда и соответственно ар-Раби ибн Хусайма это заявление помещено в конец предложения. Огромное количество указаний на это разночтение дает веские основания считать его действительным и свидетельствует против его отсутствия в Коране халифа Усмана.

7.
В суре 2:204  написано: «Ва катабна алайхим фиха» («и мы написали в этом месте для них (иудеев»).
В тексте Ибн-Масуда читаем: «Ва анзалаллаху ала бани Исраила фиха» («и Аллах послал в этом месте детям Израилевым»). Эти разночтения, в частности, описаны в книге ат-Табари (6.153.24).

8.
И, наконец, в Коране халифа Усмана, который, как известно, представляет собой стандартизированную редакцию  более раннего Кодекса Зайда, практически ничего не говорится о военной составляющей «большого джихада», под которым у халифа Усмана, чаще всего, понимается духовная борьба человека со своими страстями; усилие мусульманина, направленное на свое духовно-нравственное совершенствование на пути к Аллаху. И, хотя  Коран Усмана также предполагает возможность вооруженной борьбы за религию Аллаха, никаких конкретных призывов убивать неверных он при этом не содержит.
Напротив, в Кодексе  Ибн-Масуда (по-видимому, это связано с изменившимися   историческими условиями Ислама) уже появляется понятие «малого джихада» с военной составляющей: «И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами…И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас… Я брошу в сердца тех, которые не веровали, страх; бейте же их по шеям…избивайте многобожников, где их найдете, захватывайте их, осаждайте, устраивайте засаду против них во всяком скрытом месте!» (Коран в переводе И.Ю. Крачковского, сура 2:190, 2:191). Однако при этом в Коране Ибн-Масуда имеется существенная оговорка — джихад не может быть направлен на убийство так называемых «некомбатантов» (женщин, стариков, детей, священнослужителей и мирных людей, не принимающих участие в вооруженной борьбе за веру), что совершенно идет вразрез с пониманием современного джихада ваххабитами (суры 8:12, 13, 9:5).

9.
 В Коране Усмана (сура 31, аят 6) есть такая фраза: «Среди людей есть такой, который покупает праздные речи, чтобы сбивать других с пути Аллаха безо всякого знания и высмеивает их».
Когда Ибн-Масуда спросили, что подразумевает Коран под «праздными речами», он ответил: «Клянусь Аллахом, это — песни». Так в Коране Ибн-Масуда появляется харам (запрет) музыки, которого, в принципе, не было в Коране халифа Усмана.



Таким образом, из приведенной выше сравнительной таблицы достаточно хорошо видно, что психолингвистическая основа, этакая идеологическая «бомба» замедленного действия для будущего воинственного учения салафитов (а именно — существенные расхождения в канонических текстах Корана) была «успешно» заложена первыми исламскими «кодификаторами» еще в 650 году нашей эры.
А теперь рассмотрим Историю становления и развития современного ваххабизма более подробнее.
 
Становление и развитие ваххабизма
На современном этапе развития человеческого общества до сих пор не существует однозначного понимания термина “ваххабизм”. Более того, для многих людей это — своего рода синоним слова “терроризм”.
Существует серьезная лингвистическая проблема, связанная с правильным употреблением данного термина. Дело в том, что не существует однозначного понимания того, что конкретно подразумевается под ваххабизмом, в результате нередко возникает определенная путаница, связанная с отождествлением весьма далеких друг от друга явлений.
Сегодня ваххабизм может пониматься в двух значениях: как собственно ваххабизм — учение Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба и его аравийских последователей (аравийский ваххабизм) и как собирательный термин, обозначающий все течения нового и новейшего времени, которые укладываются в определение возрожденческого направления в исламе (49. С.34).
В первом случае речь идет о доктрине в рамках исламского правоверия, послужившей идеологической основой формирования государства Саудовская Аравия.
На протяжении довольно долгого периода существования в качестве государственной идеологии этого государства данное учение претерпело значительную эволюцию в сторону смягчения основных постулатов.
Поэтому говорить о том, что и в настоящее время ваххабизм является официально исповедуемой “религией” Саудовской Аравии, можно лишь с определенными оговорками.
При употреблении термина “ваххабизм” во втором значении обычно говорится о всевозможных экстремистских террористических организациях, ведущих активную деятельность в различных регионах Земного шара.
Основными лозунгами исламского возрожденчества, к которому принадлежат подобные организации, являются: очищение религии от нововведений; возврат к первоначальному исламу времен пророка Мухаммада; строгое соблюдение морально-этических норм ислама, осуждающих роскошь, блуд, пьянство; пропаганда джихада против язычников, к которым относятся и мусульмане, отошедшие от принципов «чистого», первоначального ислама (49. С.57).
Основной целью своей деятельности возрожденческие движения называют установление власти, которая должна руководствоваться исламскими законами.
Иное правительство, по их убеждению, не имеет права на существование, поскольку политика и ислам не могут существовать отдельно.
Безусловно, нельзя отрицать, что между аравийским ваххабизмом и современным возрожденчеством существует определенная связь.
Учение аль-Ваххаба стояло у истоков движения за восстановление истинного ислама и на полном основании считается примером раннего возрожденчества.
Как справедливо отмечает Брюс Хофман, современные борцы за веру, как и ваххабиты XVIII в., выступают за «очищение» ислама, восстановление его первоначального смысла, за отказ от новых интерпретаций, искажающих истинное значение мусульманских принципов (50. С.114).
И в том, и в другом случае практическая деятельность ваххабитов отличается фанатизмом, нетерпимостью и часто непомерной жестокостью. Однако наряду с общими, лежащими на поверхности чертами существуют некоторые менее очевидные, на первый взгляд, нюансы, которые, тем не менее, необходимо принимать во внимание для адекватного понимания ситуации.
Возникновение ваххабизма
Основателем ваххабизма, как мы уже сказали, является выходец из племени тимим, обитавшего в Неджде (центральный район нынешнего Саудовского королевства), Мухаммад ибн Абд аль-Ваххаб (1703-1792 гг.), изложивший свои взгляды в “Китаб аль-таухид (Книге единобожия)”. Ваххабизм является частью такого явления в суннитском исламе как салафия.
Салафия (от арабского глагола "салафа" — "быть изначальным") — фундаменталистское религиозно-этическое направление, возникшее в 14 веке из трудов мусульманского философа ибн Таймии, апеллирующее ко времени Мединской общины (622-630гг) пророка Мухаммада как "золотому веку" ислама.
Мединская община провозглашается обществом максимально приближенным к идеалу, а значит примером и целью коррекции абсолютно любого социума (50. С.117).
В период его жизни аравийское общество находилось в глубоком кризисе. Аравия являлась периферией Османской империи, где отсутствовала сильная государственная власть.
При этом само общество разъедали межплеменные конфликты. Несмотря на то, что большинство населения исповедовало ислам, в повседневную жизнь стали возвращаться доисламские языческие обычаи.
В таком историческом контексте шейх аль-Ваххаб выступил как вероучитель, призванный предотвратить дальнейшую порчу ислама, консолидировать племена на базе единой исламской идеологии, создав тем самым основу для борьбы с господством Османской империи.
Основой его учения было представление о единобожии (таухид): Аллах — единственный источник творения и только Он достоин поклонения со стороны людей.
Однако мусульмане отошли от этого принципа, поклоняясь святым, вводя различные новшества (бида).
Поэтому, считал аль-Ваххаб, необходимо очистить ислам и вернуться к его изначальным установлениям путем отказа от бида, культа святых и т.д.
В области догматики ибн Абд аль-Ваххаб следовал в основном ханбалитским ученым ибн Таймии и ибн аль-Каййиму.
В целом его учение представляло собой развитие ханбалитских принципов в их крайнем выражении (ханбалиты — последователи одной из четырех религиозно-правовых школ (мазхабов) суннитского ислама) (50. С.197).
В общественно-политической сфере ваххабиты проповедовали социальную гармонию, братство и единство всех мусульман, выступали с призывами строгого соблюдения морально-этических принципов ислама, осуждая роскошь и стяжательство.
Важное место отводилось идее о священной войне (джихаде) против многобожников и мусульман, "отступивших" от принципов раннего ислама (Ибн Абд аль-Ваххаб считал, что такие мусульмане — "многобожники" в большей степени, чем люди джахилии — аравийского язычества доисламского периода).
Для раннего ваххабизма был характерен крайний фанатизм в вопросах веры и экстремизм в практике борьбы со своими политическими противниками.
Проповедь ибн Абд аль-Ваххаба встретила поддержку среди шейхов ряда аравийских племен, в том числе представителей рода Аль Сауд — правителей эмирата ад-Дирийя (51. С.34).
С середины 40-х годов XVIII в. ибн Абд аль-Ваххаб включается в политическую борьбу на Аравийском полуострове, его учение вскоре становится знаменем борьбы Саудидов за объединение Аравии под их властью, а позднее — официальной идеологией первого государства Саудидов.
К началу XIX в. ваххабизм завоевал прочные позиции на большей части Аравийского полуострова, а затем получил распространение в Индии, Индонезии, Восточной и Северной Африке (51. С.211).
Таким образом, движение ваххабизма в значительной степени руководствовалось политическими целями, изначально ему были присущи и националистические идеи.
Основные принципы ваххабизма отличались от классической модели ислама жесткостью и бескомпромиссностью.
В центре ваххабитской доктрины лежал принцип строгого единобожия, даже основополагающий столп ислама — «Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммад — пророк Аллаха» был интерпретирован таким образом, что поклоняться нужно только Аллаху, но не Мухаммаду.
Следствием данного положения являлся запрет на посещение святых мест ислама — могил Мухаммада и его сподвижников.
Это объяснялось тем, что данная практика ведет к обожествлению пророка и соответственно является шагом к многобожию.
Аль-Ваххаб был непримиримо настроен в вопросах нововведений, выходящих за рамки Корана и сунны, эти источники считались высшей степенью знаний, а выход за их пределы — недопустимым грехом.
«Врата» для толкования Корана и сунны, по мнению ваххабитов, закрылись с тех пор, как оформилась ханбалистская школа мусульманской православной мысли.
Принцип «такфир» (неверие), занимающий особое место в ваххабитской идеологии, предполагал возможность объявления неверными мусульман, которые не разделяют ваххабитское видение религии (50. С.217).
Для ваххабитов такие лицемеры были во много раз хуже иудеев и христиан, поскольку в отличие от последних скрывали свое чужеродное лицо за благочестия.
Принимая во внимание опасность данных членов общества для мусульманской общины, считалось необходимым их разоблачить и казнить.
Обязанностью истинно верующих было провозглашено ведение джихада против язычников, к которым были отнесены и все мусульмане, не разделяющие ваххабистских установок.
Жесткая формулировка основных принципов доктрины и их жестокая реализация на практике сыграли в определенной мере положительную роль, поскольку смогли обеспечить единство общества, внеся тем самым свой вклад в формирование саудовского государства. Однако после того как задача по восстановлению ислама в Аравии и созданию государства была благополучно решена, идеология ваххабизма претерпела определенную эволюцию в сторону смягчения и впоследствии сблизилась с нормативным исламом.
Претензия Саудовской Аравии на лидирующую роль в мусульманском мире, втягивание страны в мировую экономику, необходимость выстраивать отношения с другими государствами определили перестановку приоритетов.
Таким образом, идеология Саудовской Аравии в настоящее время является значительно более мягким аналогом классического ваххабизма (50. С.225).
В официальных документах Королевства, в заявлениях высших должностных лиц — нигде не упоминается о ваххабизме как об официальной религиозной доктрине.
О ваххабистском движении говорится, как правило, в историческом контексте или при рассмотрении сугубо религиозной проблематики
Чаще всего слово ваххабизм употребляется для обозначения религиозно-политического экстремизма, соотносимого с исламом, официальной идеологией Королевства Саудовская Аравия.
Под ваххабитами подразумеваются либо носители идей, составляющих учение ибн-Абд-аль-Ваххаба, либо члены группировок, которые руководствуются этим учением.
Как ваххабитское характеризуется то, что к этому учению имеет отношение.
Хотя сами ваххабиты стремятся не называть ваххабизмом ни религиозное учение ибн-Абд-аль-Ваххаба, ни современную официальную доктрину Королевства Саудовская Аравия, ни идеологию движений и групп, принимающих и распространяющих ваххабитские представления и реализующих ваххабитские установки в мире (в том числе в России).
Самая главная причина нежелания ваххабитов называться ваххабитами состоит в том, что тогда имплицитно будут признаны обвинения, выдвигаемые мусульманами против ваххабитов, — в том, что ваххабиты в рамках ислама являются еретиками, то есть людьми, которые следуют особому религиозному учению, разработанному конкретным человеком (Мухаммадом ибн-Абд-аль-Ваххабом) в конкретный период времени (XVIII в.) и не существовавшему прежде в таком виде и с таким содержанием.
Арабское слово ересь (бида) происходит от бадаа, т.е. «вводить новое», и означает порицаемое, отвергаемое новшество (49. С. 69).
В том, что такого рода обвинения в адрес ваххабитов со стороны мусульман сопровождают их с момента возникновения движения, можно убедиться, прочитав предисловие к упомянутой выше "Книге единобожия" Ибн-Абд-аль-Ваххаба.
Поэтому ваххабиты не называют себя ваххабитами и именуют себя либо просто мусульманами (муслимун), либо единобожниками (муваххидун), либо салафитами -"последователями благодетельных предков" (салафийюн).
 
 
Идеология ваххабитов
Источником для характеристики идеологии ваххабитов, их главной идеологической платформой является корпус ваххабитских текстов — книги и брошюры ваххабитского содержания, распространяемые на русском языке на территории России или среди российских граждан на территории Саудовской Аравии саудовскими официальными органами (в первую очередь — Министерством по делам Ислама, вакфов, призыва и ориентации КСА) и общественными организациями (саудовским фондом "Ибрагим Бин Абдулазиз Аль Ибрагим", который издает книги и брошюры совместно с Министерством по делам ислама); переводы ваххабитских сочинений саудовских авторов, опубликованные и распространяемые в России издательствами и фондами, зарегистрированными как российские (так, тот же фонд "Ибрагим Бин Абдулазиз Аль Ибрагим" зарегистрировался у нас в стране как российский); саудовские ваххабитские книги, изданные за рубежом с фальшивыми выходными данными российских издательств и ввезенные в Россию (50. С.245).
Ваххабизм представляет собой результат селекции (отбора) и адаптации (приспособления) положений Корана и Сунны к ваххабитским представлениям и идеям. Анализ категории «джихад» в Коранах халифа Усмана и Ибн-Масуда позволяет достаточно хорошо  проследить эволюцию (а точнее: инволюцию – деградацию) данного религиозного явления в процессе его адаптации к учению салафитов.
 
 
 
 
Таблица 3. Джихад в двух текстах Корана
Коран Усмана
Коран Ибн-Масуда
Различия

Аят 2:191. «Сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается против вас, но не преступайте границы дозволенного. Воистину, Аллах не любит преступников. Убивайте их (многобожников), где бы вы их не встретили, и изгоняйте их оттуда, откуда они вас изгнали. Искушение хуже, чем убийство. Но не сражайтесь с ними у Заповедной мечети, пока они не станут сражаться с вами в ней. Если же они станут сражаться с вами, то убивайте их. Таково воздаяние неверующим!»
Аят 2:191. «Убивайте (неверующих), где бы вы их не встретили, изгоняйте их из тех мест, откуда они вас изгнали, ибо для них неверие хуже, чем смерть от вашей руки. И не сражайтесь с ними у Запретной мечети, пока они не станут сражаться в ней с вами. Если же они станут сражаться (у Запретной мечети), то убивайте их. Таково воздаяние неверным!»
Слова «сражайтесь» и «убивайте» в двух Коранах, очевидно, несут различную психолингвистическую нагрузку. В Коране Ибн-Масуда отсутствует фраза «…но не преступайте границы дозволенного», которая существенно меняет смысл данного высказывания.
  Также в Коране Ибн-Масуда отсутствует фраза «…Аллах не любит преступников», относящаяся именно к тем, кто как раз преступает границы дозволенного (например, убивает некомбатантов – женщин, стариков, детей).

Аят 8:39 «Сражайтесь с ними (неверными), пока не исчезнет смута и религия не будет полностью посвящена Аллаху. Если же они прекратят, то ведь Аллах видит то, что они совершают. Если они склоняются к миру, то и ты тоже склоняйся к миру и уповай на аллаха. Воистину, Он-Слышащий, Знающий!»
Аят 8:39 «Сражайтесь с неверными, пока они не перестанут совращать (верующих с пути Аллаха) и пока они будут поклоняться только Аллаху. Если же они будут (совращать с пути верующих), то ведь Аллах видит то, что они вершат!»
Отсутствующая в Коране Масуда фраза «пока не исчезнет смута и религия не будет полностью посвящена Аллаху» совершенно меняет тональность данного высказывания. Кроме того, отсутствие фразы о мире наполняет текст Корана Ибн-Масуда дополнительным агрессивным содержанием.

Аят 4:75 «Отчего вам не сражаться на пути Аллаха и ради слабых мужчин, женщин и детей, которые говорят: «Господь наш! Выведи нас из этого города, жители которого являются беззаконниками. Назначь нам от Себя покровителя и назначь нам от Себя помощника!»
Аят 4:84 «Сражайся во имя Аллаха. Ты ответственен не только за себя, поэтому побуждай к этому других верующих. Быть может Аллах отвратит от вас ярость неверующих. Ведь Аллах сильнее всех в гневе, ярости и наказании!»
Аяты, касающиеся непосредственно боевых действий в джихаде, в представленных текстах Корана практически совпадают во всем. Следует обратить внимание лишь на защиту некомбатантов в аяте 4:75 и наделение Аллаха человеческими чертами характера  в аяте 4:84 («ярость», «гнев», «наказание»), чего абсолютно нет в христианстве, где Богу вообще не свойственны человеческие слабости.

Аят 2:126: «Вам предписано сражаться, хотя это вам неприятно. Быть может, вам неприятно то, что является благом для вас. И быть может, вы любите то, что является злом для вас. Аллах знает, а вы не знаете!»
Аят 47:4 «Когда вы встречаетесь с неверными (в бою), то рубите им голову. Когда же вы разобьете их совсем, то крепите оковы (пленных). А потом или милуйте, или же берите выкуп (и так продолжайте), пока война не завершится. Так оно и есть. А если бы Аллах пожелал, то Он покарал бы их Сам, но Он хочет испытать одних из вас посредством других. Аллах никогда не даст сгинуть понапрасну деяниям тех, кто был убит (в сражении) во имя Его!»
Здесь два в целом похожих аята, предписывающие поведение воина в бою, но стиль и тональность этих высказываний однозначно указывают на то, что они принадлежат двум различным авторам. В аяте 2:126 ощущается мудрость и понимание сложного психологического состояния воина, вынужденного убивать противника. В аяте 47:4, напротив, в описании рубки голов неверным отчетливо просматриваются элементы садизма и злобы, а подробное описание процедуры выкупа за пленных вообще не вяжется с традиционными представлением о воине Ислама (чувствуется стиль заурядного «торгаша»).

Аяты 2:192-193 «…Но если они (неверные) прекратят, то ведь Аллах – Прощающий, Милосердный. Сражайтесь с ними, пока не будет больше смуты и пока религия целиком не будет принадлежать Аллаху. Но если они прекратят, то враждовать следует только с беззаконниками!»
Аят 9:5 «Когда же завершатся запретные месяцы, то убивайте многобожников, где бы вы их не обнаружили, берите их в плен, осаждайте в крепостях и используйте против них всякую засаду. Если же они раскаются, будут совершать салат, раздавать закат, то пусть идут своей дорогой, ибо Аллах — прощающий, милосердный!»
Также два в общем похожих текста, посвященные войне, но совершенно различные по эмоциональной окраске и тональности. Психолингвистический анализ первого текста (аяты 2:192-193) характеризует автора как спокойного, умудренного жизненным опытом человека, принимающего войну как неизбежность и готового в любой момент отказаться от нее. В лице второго автора (аят 9:5), напротив, предстает образ напрочь «отмороженного», контуженного спецназовца, «озабоченного» лишь войной и усматривающего в ней главный смысл всей своей жизни.



Теперь, после такого убедительного сравнения можно с уверенностью констатировать: то, что мы наблюдаем в нашей  таблице, иначе как «инволюцией джихада» и не назовешь.
Дело в том, что понятие «джихад» трактовалось в первом Коране халифа  Усмана (Османа) как «величайший Джихад, в котором сражается человек — Джихад с самим собой» (кстати, в зороастризме «джихад» в такой интерпретации абсолютно тождественен «драконоборчеству», что лишний раз подтверждает историческую преемственность учения «Авесты» древнеиранского пророка Заратуштры в Исламе). Это означает, что истинный верующий должен интроспектировать (т.е. посмотреть внутрь себя и увидеть собственные недостатки) и стремиться исправить все свои ошибки. Все мы ошибаемся, никто не является совершенным, кроме Бога. Нам нет необходимости видеть ошибки других людей, скорее мы должны настойчиво стараться вести священную войну (Джихад) внутри самих себя, чтобы стать более совершенными инструментами Бога. 
В аяте 2.256, например,  содержится категорическое требование пророка Мохаммеда, что не может быть никакого принуждения в религии, чем как — раз и занимаются современные ваххабиты, принуждая пленных насильственно принимать Ислам. Война в Коране Усмана оценивается как тяжкое бремя, которого надо, по возможности, избегать. В хадисах говорится о том, что пророк Мохаммед сказал, вернувшись с одного сражения: "… мы вернулись с малого джихада, чтобы приступить к джихаду великому". Отмечается и тот факт, что после этого он никогда больше не участвовал ни в одном сражении. 
В то же время из таблицы отчетливо видно, что в Коране Ибн-Масуда, которым пользуются современные мусульмане, военной составляющей джихада отводится уже гораздо больше места.
Ваххабиты же в своем воинственном учении салафитов идут еще дальше – распространяют боевые правила джихада уже на так называемых «некомбатантов» (слабых «неверных») — женщин, детей, стариков. Сказанное выше, на наш взгляд, особенно повышает роль и значение судебно-религиоведческой экспертизы в расследовании преступлений, совершенных на религиозной почве, позволяющей в полной мере ответить на вопросы: как, каким образом и почему Коран превратился в грозное оружие в учении салафитов (ваххабитов)?
Проведенное нами исследование показывает, что подавляющее большинство сочинений ваххабитских авторов построено по следующему универсальному принципу: сначала идет некое положение, затем приводится цитата из Корана или Сунны, призванная это положение подтвердить. (Если такой цитаты не обнаруживается, авторы ваххабитских трактатов оставляют провозглашаемое положение без цитирования Корана и Сунны).
Этот прием, при том, что он создает впечатление соответствия провозглашаемых положений Корану и Сунне, реально имеет обратную направленность по сравнению с традиционным для ислама отношением к Корану и Сунне как зафиксированному Божественному Откровению (51. С.88).
В исламе задача улемов (ученых) состоит в том, чтобы понять, что Бог счел нужным довести до людей в Коране и в Сунне Божьего Посланника, а не в том, чтобы использовать цитаты из Корана и Сунны для подкрепления собственных идей.
Более того, даже в случае такого цитирования нередко устанавливается частичное или полное несовпадение смысла провозглашаемого ваххабитского положения и цитаты из Корана и Сунны.
При этом в ваххабитских сочинениях игнорируются не совпадающие с ваххабитскими постулатами положения Корана и Сунны, как если бы их не существовало вообще.
Поскольку ваххабизм является результатом селекции исламских положений, при его анализе и оценке необходимо, с одной стороны, не рассматривать в качестве ваххабитских те исламские положения, которые не содержатся в ваххабитских произведениях, а с другой — не расценивать как общеисламские те положения, которые в этих сочинениях обнаруживаются (52. С.86).
Например, ваххабиты абсолютизируют понятия "неверие" (араб. куфр, в ряде текстов на русском языке называется "безбожием") и "многобожие" (араб. “ширк”, в ряде текстов на русском языке называется "язычеством") (50. С.217).
Ваххабиты провозглашают строгое единобожие, то есть единственность Бога (араб. Аллах).
Это — главное положение ваххабизма, и последователи этого учения даже называют себя соответствующим образом — единобожники. В истории ислама как монотеистической религии в рамках правоведения (фикх), теологии (калям), философии (фальсафа), теоретического суфизма (тасаввуф) реализована задача максимально полного и адекватного пониманию сути единобожия как оно доведено до людей в Коране и Сунне (52. с.93).
Но ваххабиты отрицают саму возможность теологического и, тем паче, философского понимания текста Корана и Сунны. И в определении сути единобожия они идут по иному пути — "от противного", через определение того, что единобожием не является.
В этом нетрудно убедиться на примере главного произведения ваххабизма — "Книга единобожия" Ибн-Абд-аль-Ваххаба (53. С.12).
Что же такое, по утверждению ваххабитов, "многобожие" и "неверие", и, соответственно, кто такие "многобожники" и "неверные"?
"Неверными" в ваххабитской литературе объявляются иудеи и христиане.
В самом тексте "Книги единобожия" Ибн-Абд-аль-Ваххаба это положение подтверждается отобранными высказываниями Пророка Мухаммада: "Когда у них (у христиан) умирает праведный человек или праведный раб Аллаха, они сооружают на его могиле храм и рисуют в нем его изображения. Это (то есть христиане) наихудшие из творений Аллаха! Да падет проклятие Аллаха на иудеев и христиан, которые превратили могилы своих пророков в храмы!" (Ибн-Абд-аль-Ваххаб. “Книга единобожия”) (50. С.210).
"Неверие" и "многобожие" иудеев и христиан — общее место ваххабитских трактатов. Иудеи и христиане являются "многобожниками" потому, что они "избрали могилы своих пророков местами для совершения молитв". Подобные люди, строящие церкви над могилами своих праведников и украшающие их иконами, "относятся к числу наихудших созданий перед Аллахом" (50.С.211).
"Неверными" объявляются мусульмане, совершившие, по оценке ваххабитов, самомалейшее отступление от единобожия ("вероотступничество").
Собственно, вся "Книга единобожия" ибн-Абд-аль-Ваххаба посвящена рассмотрению этих отступлений.
Это и возвеличивание праведников, и поклонение Аллаху у могилы праведного человека (вали), не говоря уже о поклонении самому упокоенному праведнику, и поклонение идолам, и колдовство, и гадание по звездам (астрология), и любые виды предсказаний, и амулеты, и ношение каких-то предметов для отвращения неприятностей, и поклонение памятникам и монументам, и возвеличивание какого-то человека, и масса других вещей.
Кроме того, "неверными" объявляются те мусульмане, которые "вводят какие-либо новшества в сферу религии".
Провозглашение "неверными" мусульман, совершивших, по оценке ваххабитов, самомалейшее отступление от единобожия — такфир, — сущностная примета ваххабитского учения (53. С.12).
В исламе принято положение о том, что верующий, совершивший некое действие (например, надел амулет, возложил цветы к памятнику, совершил зиярат к могиле праведника — вали — сделал то, что ваххабиты расценивают как "неверие") остается при этом верующим, если только это действие не представляет собой отречение от символа исламской веры. "Нет божества, кроме Аллаха, и Мухаммад — Его посланник".
В отличие от этого ваххабиты утверждают, что любое, самомалейшее отступление от единобожия превращает мусульманина в "неверного". И он оказывается в этом случае "вероотступником", а "вероотступничество" в исламе наказывается смертью (52. С.99).
Ваххабиты прямо утверждают, что ни произнесение формулы "Нет божества, кроме Аллаха, и Мухаммад — Его посланник", что в исламе означает превращение человека в мусульманина, ни даже строгое следование положениям ислама не являются гарантией того, что мусульманин, совершивший самомалейшее отступление от единобожия, остается мусульманином (50. С.213).
Более того, ваххабиты утверждают, что мусульманин перестает быть мусульманином в случае мельчайшего отступления от единобожия, и его жизнь и имущество перестают быть неприкосновенными, то есть он может быть убит, а имущество его будет изъято.
Особым разрядом "неверных" среди мусульман оказываются так называемые "лицемеры".
"Лицемер" — это тот мусульманин, который "выказывает приверженность к исламу и скрывает неверие" (50. С.214).
Иными словами, "лицемером" и "неверным" ваххабиты могут объявить любого мусульманина.
"Неверными" объявляются ваххабитами последователи всех без исключения идеологических течений.
Так, принадлежность к атеистическим течениям наподобие течений коммунистических, светских, демократических, капиталистических или иных подобных им течений неверных является вероотступничеством от религии Ислама (50. С.215).
Список этих идеологических течений включает также антирелигиозный секуляризм, угнетательский капитализм, марксистский социализм, атеистическое масонство.
"Неверием" является, по оценке ваххабитов, реализация любой формы социально-политического устройства, если оно целиком, полностью и исключительно не основано на шариате, как его представляют ваххабиты.
"Неверием" объявляется и любая человеческая законотворческая и нормотворческая деятельность.
Ваххабиты объявляют "неверным" всякого, кто включается в систему общественных отношений, предполагающих делегирование полномочий и перераспределение общественных ресурсов, в том числе — в процессе обмена ценностями и услугами.
Является, по утверждению ваххабитов, "многобожником" и "неверным" тот, кто взывает с мольбой к пророку, царю, правителю или еще кому-нибудь, либо испрашивает помощи не у Аллаха (50. С.216).
Ваххабиты приписывают ваххабитскому движению абсолютную непогрешимость в вопросах единобожия и узурпируют право суда и санкций в отношении "неверных", "многобожников", "лицемеров" (50.С.218).
В ваххабизме есть, наряду с другими, один пункт, от обсуждения которого они чаще всего уходят. Кто дал или что дало им право, в исламе принадлежащее Богу и никому более, выносить окончательное суждение о том, является ли человек истинным единобожником (особенно — в случаях так называемого "скрываемого" или "тайного" "неверия" — "лицемерия") или нет, и применять к нему санкции (вплоть до лишения жизни)?
Но ваххабиты не могут игнорировать эту проблему — им о ней постоянно напоминают противники-мусульмане (50. С.223).
И ваххабиты пытаются решить эту проблему тремя способами:
1. Голословно утверждается, что ваххабиты следуют истинному единобожию. Еще они себя называют салафитами, то есть теми, кто следует тому, чему следовал Пророк и первые три поколения мусульман — сподвижники Пророка, те, кто следовал за ними, и последователи тех, кто следовал за сподвижниками Пророка.
Называют они себя и "спасенной группой" — так называется в одном из хадисов Пророка группа, которая избегнет (предполагается — на Страшном Суде) адского пламени.
2. Они изыскивают дополнительные признаки своей избранности, заявляя, что "спасенная группа" "представляет собой меньшинство" в Умме — сообществе мусульман.
Кстати сказать, в этом случае выделяется реально миноритарный характер ваххабитов (то, что они составляют меньшинство) и сектантский характер их движения.
3. Дополнительным признаком избранности ваххабитов делается то, что ваххабитское движение исходно носит особый этнический характер. Ваххабиты вносят уточняющий элемент в то, какая именно группа является носительницей истинного единобожия.
Это, по мнению ваххабитов, именно арабы (50. С.224).
Обоснование этой идее в виде цитаты из Корана или Сунны не приводится, этого ваххабиты и не смогли бы сделать. Ислам с самого начала был религией наднациональной, отрицающей превосходство одной племенной, национальной группы над другой.
А среди "носителей миссии Ислама" даже на самых ранних его этапах были и арабы, и эфиопы, и персы, и евреи, и т.д.
Но ваххабитам важно сделать эту заявку, чтобы уточнить характеристику той группы, которая еще до Божественного приговора на Страшном Суде знает, что именно она — "спасшаяся". И свое учение ваххабиты характеризуют как арабское.
Только абсолютное подчинение ваххабитской группировке и активная вражда (вплоть до убийства) по отношению ко всем, кто к ней не принадлежит, является, по утверждению ваххабитов, решающим свидетельством единобожия того или иного человека (50. С.225).
Как человек может уберечься от того, чтобы его провозгласили "неверным" и, тем самым, спастись от санкций за свое "неверие"?
Естественно, отказаться от любых форм "неверия" и "многобожия" и, покаявшись в своем "неверии", стать последователем единобожия, как его понимает ваххабизм.
Но это не убережет такого человека от обвинений в "неверии" и "многобожии", ибо он может иметь колебания и сомнения, а то и может быть обвинен в "лицемерии", то есть в тайном, скрываемом "неверии" и быть подвергнутым такфиру, что лишит неприкосновенности его жизнь и имущество, и он станет объектом санкций вплоть до убийства.
Решающий довод единобожия человека (в первую очередь мусульманина), то есть условие, при котором мусульманин не провозглашается "неверным", это — лояльность (симпатия, любовь, признание) по отношению к ваххабитам и враждебность ко всем «не-ваххабитам». "Это может быть достигнуто лишь любовью к исповедующим таухид Аллаха (к единобожникам, так называют себя ваххабиты), преданностью им и оказанием им всяческой помощи, а также ненавистью и враждой по отношению к неверным и мушрикам (многобожникам, политеистам)" (50. С.225).
Принадлежность к ваххабитской группировке устанавливается принятием идентификационных признаков — особым внешним видом (например, мужчины бреют усы и не бреют бороду) и особой одеждой (носят короткие, выше щиколоток брюки и т.п.). Примечательно, что опять-таки это делается "от противного" — как реализация принципа "недопустимости подражания неверным" (50. С.226).
Но главное — мусульманин, принявший ваххабизм, должен подтверждать свое единобожие "ненавистью и враждой". Истинный единобожник, как его представляют ваххабиты, должен ненавидеть всех тех, кого ваххабиты считают "неверными", "многобожниками", "лицемерами" (50. С.227).
Однако ненависть — это эмоция, которую трудно проконтролировать. Ваххабиты особое внимание обращают на внешнее поведение человека. Именно такое внешнее проявление ненависти может уберечь мусульманина от обвинения в "неверии", в противном случае лишаются неприкосновенности его жизнь и имущество. Ненависть должна иметь постоянное внешнее проявление — вражду по отношению к "неверным".
Чтобы быть мусульманином, человек должен "враждебно относиться к многобожникам и неверным. В подобном случае человек не может быть мусульманином.
Каждый истинный мусульманин должен в обязательном порядке проявлять к язычникам вражду и испытывать ненависть.
Налагается запрет на какое-либо положительное отношение или доброе дело по отношению к "неверным".
Дружелюбие по отношению к неверным и оказание им помощи не разрешены (50. С.229).
Главная санкция в отношении всех "неверных" — лишение их жизни. Так, если человек не следует шариату, как это следование понимают ваххабиты, то он "неверный".
А по утверждению ваххабитов, "Всевышний сказал: "Тот, кто допустил подобное, тот неверный, которого следует убить", если он не вернется к Закону Аллаха и Его Посланника".
Убийство "неверных" должно, по утверждениям ваххабитов, проводиться системно и организованно — в форме джихада против "неверных".
Джихад как вооруженная борьба является, по мнению ваххабитов, условием распространения их учения.
Джихад направлен против "неверных", "многобожников" и "лицемеров".
Ваххабиты указывают разные типы джихада.
Например, "Джихад бывает четырех типов:
1. Джихад против шайтана;
2. Джихад против души;
3. Джихад против неверных;
4. Джихад против “лицемеров" (50. С.231).
Однако в ваххабитской литературе, распространяемой на русском языке, не обнаруживается никаких подробностей относительно "джихада против шайтана" или "джихада против души". Все ваххабитские постулаты о джихаде касаются джихада против "неверных", "многобожников" и "лицемеров", то есть тех, кого ваххабиты таковыми объявляют (51. С.212).
Джихад определяется как "вооруженная борьба с позиций ислама”.
Цели джихада как вооруженной борьбы следующие (в разных ваххабитских публикациях различается последовательность пунктов).
Во-первых, вооруженная борьба против всех, кто препятствует распространению ваххабитского учения и его монопольному господству.
Вооруженная борьба во имя того, чтобы слово Аллаха было превыше всего остального, а вся религия была целиком посвящена Аллаху.
Ликвидация любых препятствий, мешающих распространению призыва к Аллаху.
Защита религиозных догм и исламской акиды от любых опасностей, которые угрожают им.
Во-вторых, целью ваххабитского джихада как вооруженной борьбы является борьба со всеми "неверными", "многобожниками" и “лицемерами” (51. С.214).
Борьба с язычеством и язычниками, так как Аллах абсолютно не допускает приобщения к Себе кого-нибудь еще.
Вооруженная борьба с лицемерами. Правда, "неверные" могут спастись от убийства, если примут ислам или признают власть ваххабитов.
Предводитель мусульман, повстречав безбожников, призывает их принять ислам. Если они откажутся, тогда им следует платить подушную подать, а иначе — вооруженная борьба.
Но, здраво рассуждая, и это не спасет их от убийства. Ведь эти люди в любой момент могут быть обвинены ваххабитами в том, что они "лицемеры" (51. С.215).
В-третьих, джихад как вооруженная борьба ведется для защиты мусульман и их родной земли.
При этом есть один очень важный нюанс — защищать вооруженным путем ислам, мусульман и их родную землю ваххабиты призывают и в случае потенциального врага, то есть такого, чьи намерения могут быть расценены ими как враждебные.
Мир в ваххабитской трактовке есть вынужденное обстоятельствами воздержание от обязательного джихада как вооруженной борьбы.
Ведение Джихада зависит от того, насколько это возможно. И так претворяются в жизнь мекканские аяты (более ранние аяты Корана), где говорится о мире, о прощении, пока мусульмане еще слабы, и мединские аяты (более поздние), предписывающие в обязательном порядке воевать и участвовать в военных действиях, когда мусульмане обретут силы (51. С.216).
 
 
 
Распространение ваххабизма
Если бы ваххабизм оставался в пределах Саудовской Аравии, считает известный российский востоковед Г.И. Мирский, особых проблем у человечества не возникало бы (54. С.16).
Однако с начала 70-х гг. ваххабизм стал целенаправленно и очень активно распространяться за пределами Саудовской Аравии.
И активнейшим образом ваххабитское проникновение в разные страны поощрялось в ходе "холодной войны" Соединенными Штатами, стремившимися найти противовес Советскому Союзу и коммунизму в странах Ближнего и Среднего Востока.
Распространение ваххабизма проходило в три этапа по трем направлениям: 70-е — 80-е гг. — арабские страны (Египет, Сирия, Алжир и др.). 80-е гг. — Афганистан. 90-е гг. — территория бывшего Советского Союза (Россия, Центральная Азия, Украина, Азербайджан и т.д.), Юго-Восточная Европа, Западная Европа, обе Америки, Австралия, Африка.
Сначала ваххабизм стал идеологией антиправительственных экстремистских группировок в арабских странах (70-е — 80-е гг.).
Возникновение исламского экстремизма в форме экстремистских и террористических группировок и незаконных вооруженных формирований в Египте, Алжире и других арабских странах — результат внедрения ваххабизма в мусульманскую среду этих государств. В Алжире (при всей сложности и противоречивости событий в ходе гражданской войны, унесшей более 100 тыс. жизней и по сути дела разрушившей общество и государство) в полной мере проявилась логика ваххабитского такфира и джихада (52. С.113).
В соответствии с программными идеями ваххабитских группировок Алжира, убийству подлежат все правители, отошедшие от ислама, все те, кто выполняет их приказы, все те, кто не сопротивляется этим правителям, все те, кто в чем-то не согласен с ваххабитами. (Естественно, они называют себя не ваххабитами, а салафитами или мусульманами).
Ваххабизм был содержанием идеологической подготовки арабского экспедиционного корпуса в период войны в Афганистане, когда тот воевал не только против советских "неверных", но и против афганских мусульман, тоже объявленных "неверными".
Ваххабизм является идеологией "арабских афганцев", расползшихся по миру, а также "афганцев второго поколения" — экстремистов разных национальностей, готовящихся в ваххабитских лагерях на территории Афганистана, контролируемой движением "Талибан" (союзником ваххабизма, составной части ваххабитско-талибского альянса).
В мире создана сложная сеть ваххабитских группировок, форпостов, плацдармов, тренировочных лагерей, учебных заведений и координационных центров (52.С.116).
Пожалуй, нет страны, которую не охватывала бы эта сеть, — Саудовская Аравия, Афганистан, Великобритания, Алжир, Германия, Нигерия, Швейцария, Соединенные Штаты, Палестина, Уругвай, Филиппины.
В 90-е гг. объектом ваххабитской агрессии стала Россия. Наиболее яркое проявление вооруженной ваххабитской агрессии — вторжение с территории Чечни в Дагестан в 1999 г. дагестанских, чеченских и арабских ваххабитов 52. С.119).
Вооруженная агрессия сочеталась с агрессией идеологической — с начавшимся еще раньше распространением ваххабитских идей, которое приводило (и продолжает приводить) к созданию ваххабитских ячеек и плацдармов на территории России.
Внедрение ваххабизма обязательно приводит (об этом свидетельствует 30-летний опыт его распространения в мире) к следующим сугубо негативным для общественной стабильности и государственной безопасности последствиям:
- раскол национального мусульманского сообщества в той или иной стране;
-  создание из части расколотого национального мусульманского сообщества (она может быть небольшой) активной антисистемной (антиобщественной и антигосударственной) группы или групп;
-  включение этой группы (групп) во всемирную сеть ваххабитских организаций с единой идеологией, централизованным руководством, внешним финансированием и, естественно, идущим извне, из ваххабитского центра (центров) политическим целеполаганием;
— распространение идеологии религиозной и национальной нетерпимости и вражды, реальное осуществление религиозной дискриминации и сегрегации в тех зонах, где ваххабизм сумел закрепиться;
-  теоретическое оправдание насилия, экстремизма и терроризма в отношении всех тех, кто провозглашается "неверными";
-   активное ведение вооруженной борьбы или осуществление террористических актов против "неверных" (50. С.215).
Теракты 1999 г. в Москве, Буйнакске, Волгодонске, как показали следствие и суд, осуществлялись ваххабитами (52. С.121).
На Северном Кавказе ваххабиты убивают имамов и шейхов — то есть всех традиционных мусульман, не приемлющих ваххабизм. Многие города России, особенно в Дагестане, захлестнул самый настоящий ваххабитский террор. За каждым насильственным действием, за каждым случаем применения оружия, за каждым терактом стоят какие-то конкретные причины и побуждения.
Но именно ваххабитская проповедь джихада как обязательной для ваххабита вооруженной борьбы против "неверных" сняла общечеловеческий моральный запрет на убийство невинных людей, ибо они, согласно ваххабитским (на наш взгляд, абсолютно гомофобским) установкам — "наихудшие создания перед Аллахом", то есть хуже всех тварей, их "ненавидит Аллах".
Западная цивилизация не сразу не поняла, что произошло. Исторический вызов, перед которым человечество оказалось в последней четверти прошлого века, стал ошибочно трактоваться как столкновение цивилизаций, хотя речь шла всего лишь о политике и борьбе за власть (52. С.122).
Либеральный гуманизм заставлял трактовать противника "на равных" — одна цивилизация сталкивается с иной, тоже цивилизацией. Кроме того, вплоть до 11 сентября 2001 года  представители христианского мира явно недооценивали учение салафитов, считая, что это явление – «местечковое», имеющее место только в Саудовской Аравии и объединяющее  собой лиц исключительно арабской национальности. Между тем, ваххабизм уже давно стал  явлением интернациональным, собирающим под свои знамена не только арабов, но и представителей других национальностей, в том числе традиционных арабских оппонентов.
Например, печально известный террорист, лидер чеченских сепаратистов Хаттаб (Амир ибн аль-Хаттаб), ликвидированный в Чечне российскими спецслужбами в марте 2002 года, являлся евреем из Йемена.
Мировая цивилизация (включая ее важную составляющую — цивилизацию исламскую) столкнулась со страшным варварством — с новым видом тоталитаризма, который стремится «опустить» человечество; довести его до такого состояния панического ужаса, когда можно будет везде — в Кабуле и Грозном, Нью-Йорке и Москве, Иерусалиме и Джакарте, Алжире и Париже – без труда управлять послушными, запуганными до смерти людьми в соответствии с нормами и принципами, которые разработал когда-то Ибн-Абд-аль-Ваххаб в качестве религиозного учения, приспособленного исключительно к нуждам и целям племенной аристократии Аравийского полуострова в XVIII веке (52. С.124). В этом, на наш взгляд, и состоит самая большая угроза всему человечеству от этого псевдорелигиозного, а более всего — политического явления, каким является ваххабизм.
А теперь перейдем к заявленному в названии данного параграфа психологическому портрету современного российского ваххабита.
 
Психолого-криминологический портрет российского ваххабита
 
Метод построения «психологического профиля преступника» уже давно получил широкое признание как в криминалистической науке, так и в розыскном деле. Психологический профиль (портрет) преступника, как правило, применяется для описания особенностей и специфических деталей действий преступника, исходя из анализа объектов материального мира и основных законов психологии, что позволяет называть его одним из методов психодиагностики места происшествия. Кроме того, полагаем, данный метод можно рассматривать и как один из вариантов криминалистического прогнозирования.
Впервые о возможности диагностики места происшествия с помощью психологического портрета преступника заговорили криминалисты США. Исследования, проведенные ими, показали, что можно делать выводы об образе жизни, криминальных особенностях и месте постоянного проживания т.н. “серийного преступника” на основании данных, свидетельствующих о том, где, когда и как были совершены им преступления (55).
Опыт каждодневной практики сотрудников ФБР постепенно формировал концепцию так называемой внутренней логики преступления. Ее принципы можно проиллюстрировать. Например, предположением, что хорошо разработанное и организованное преступление совершается лицом, которому вообще свойственно тщательно планировать и формировать свою жизнь.
Одной из главных гипотез при создании психологического портрета преступника является допущение, что способ совершения преступником первого преступления будет иметь некоторое сходство со способом совершения им других преступлений. Второй гипотезой является предположение о предопределенности расстояния между домом преступника и местом совершения им преступления. Третьей — гипотеза о специфичности преступлений.
Если существует вероятность того, что при совершении какого-то конкретного вида преступлений преступник проявляет определенную последовательность действий, то возникает вопрос об его “профессионализме”. Здесь важно то, что, как предполагается, преступники обладают рядом однотипных криминальных “репертуаров” и, вместе с тем, индивидуальными особенностями.
Однако в зарубежной  криминалистической литературе существует точка зрения, согласно которой молодые преступники имеют склонность использовать эклектически различные модели преступлений, то есть совершать разные виды преступлений. Последнее обстоятельство значительно усложняет задачу психодиагностики места происшествия (56. С.83-90).
 Результатом исследований, проведенных американскими учеными, стало следующее:
1) Выявление устойчивых связей между местом преступления, его способом, характером следовой картины; периодичностью преступных действий и виктимологическими особенностями жертвы.
2) Возможность создания розыскной модели вероятного преступника по тем или иным признакам места происшествия.
3) Возможность психолого-психиатрической идентификации подозреваемых и обвиняемых путем соотнесения их с розыскными моделями (57. С.75).
Попытки исследовать причинно — следственные связи между социально-психологическими характеристиками личности преступника и механизмом совершенного им преступления с помощью математического аппарата нашли свое выражение в построении уравнения так называемой основополагающей (канонической) корреляции. Эта процедура ставит своей целью объективный анализ связи между двумя группами переменных величин. Иначе говоря, это попытка выведения сложных регрессионных уравнений, которые содержат ряд переменных критериев, а также определенное число прогностических переменных величин.
“На одной стороне этого уравнения находятся необходимые для следователей переменные величины, извлеченные из информации о преступлении, на другой — характерные особенности преступника, имеющие поисковую ценность.
Так, если А1 ... n означает действие преступника (включая, например, время, место и выбор потерпевшего), а С1... m означает характерные особенности преступника, то весовые соотношения между F1 ... Fn (где F –коэффициент корреляции устойчивых признаков механизма преступления) и K1... Km (где К – коэффициент корреляции устойчивых признаков в психологическом профиле преступника) могут быть записаны уравнением следующего вида:
F1A1 +... + F n A n  =  K1C1 +... + Km Cm “ (58. С.23).
Как хорошо видно из данного уравнения, имеется прямо пропорциональная связь между данными о механизме преступления и данными о личности преступника. Полагаем, справедливо в связи с этим отмечает Д. Кантер, что “… если бы такие ортодоксальные уравнения можно было выводить для любого дополнительного ряда преступлений, то это бы послужило мощной вспомогательной основой для криминалистики и удивительных психологических парадоксов в теории преступного поведения” (56.С.22).
В отечественной научной литературе также предпринимаются попытки психодиагностики МП с помощью методики построения психологических портретов вероятных преступников. Особенность таких исследований состоит в том, что большинство трудов, посвященных данной проблеме, в качестве объекта исследования выбирают личность сексуального маньяка. И это не случайно, так как преступление данного вида имеет важный системообразующий фактор — серийность, который позволяет исследовать данное явление с помощью системного и ситуационного методов. В связи с этим представляются удачными результаты исследования известного психиатра А.О. Бухановского, составившего вероятный портрет Чикатило, который полностью совпал с реальным (59. С.22).
Что же касается психологического профиля ваххабита, то здесь ситуация осложняется тем,  что отсутствует самая главная детерминанта, необходимая для выведения уравнения канонической корреляции – серийность преступлений, если только не считать устойчивым признаком совершения преступлений исследуемого вида приверженность лица  учению салафитов (салафия). Выстраивая психологический профиль российского ваххабита, мы основывались на материалах уголовных дел, возбужденных по признакам статьи 282 УК РФ «Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды», а также статьи 205 УК РФ «Терроризм». В своем исследовании мы умышленно не касались проблемы шахидок, которая требует самостоятельного изучения и выходит за рамки исследовательских задач настоящей монографии.
Итак, на основе изученных нами материалов уголовных дел среднестатистический российский ваххабит представляет собой молодого человека в возрасте от 18 до 25 лет, имеющего среднее или средне-профессиональное образование. Как правило, это — уроженец Северного Кавказа, хотя из этого правила уже есть свои, причем, весьма тревожные исключения.
Например, известный ваххабит и лидер кавказских сепаратистов Саид Бурятский (Александр Тихомиров), ликвидированный спецслужбами России в марте 2010 года, являлся уроженцем Бурятии.
Как правило, молодой человек, принявший учение салафитов, происходит из многодетной семьи, являясь самым младшим ребенком в семье. Очень часто он занимает, как  в семье, так  и в школьном коллективе, положение «аутсайдера», что, в скором времени, неизбежно противопоставит юношу окружающему его враждебному миру. Поскольку по характеру лидерскими качествами он не обладает, являясь «ведомым», то очень быстро такой неуверенный в себе молодой человек попадает под влияние ребят, обладающих ярко выраженными лидерскими качествами. В результате, после окончания лицея или колледжа, «поиск себя» и желание обрести более значимый социальный статус (фактически, это — та же сублимация по Фрейду), нежели у него был в школе и семье, приводит этих юношей в исламские экстремистские организации (как у нас, например, в Москве и Санкт-Петербурге очень часто таких «ищущих» ребят «поиск себя» приводит к скинхедам).
Далее, идеологическая работа ваххабитов с такими людьми выстраивается по следующей схеме: используя то, что учились они в школе достаточно плохо, а также, как правило, лишены способности к аналитическому мышлению, алимы (учителя Ислама) заставляют выучивать их огромное количество сур на арабском языке. Кстати, покойному Саиду Бурятскому ставилось в заслугу то, что он помнил наизусть 40 хадисов «Навави с шархом», «Акида Тахави» и «Умдатуль Ахкам». Бездумная «зубрежка» коранических текстов на арабском языке (отметим, что подобную психотехнику зомбирования с помощью бесконечных мантр практикуют и кришнаиты в отношении своих адептов) вкупе с массированной проповедью экстремистского содержания в отношении неверных («кяфиров») вскоре приносит свои долгожданные плоды: «созревший» юноша до глубины души проникается идеями «джихада» и желает уже в реальности обратить всю свою накопившуюся  злость против ненавистных иноверцев – «свиноедов». А дальше эта идеологическая платформа юного ваххабита неизбежно накладывается на военную романтику «лесного братства», красивые ритуалы богослужения «воинов Ислама» в «полевых» условиях и прочую идейную чепуху, ставшую значимой для этого  дезориентированного молодого человека – к сожалению, теперь уже хорошо знающего, куда и против кого направить свою неуемную, абсолютно «слепую» энергию разрушения. В результате подобных достаточно умелых манипуляций алимов (улемов) с сознанием молодого человека теперь он абсолютно убежден, что убийство «некомбатантов» (женщин, стариков, детей) является поступком, всецело одобряемым Аллахом, гостеприимно открывающим перед ним, террористом – смертником, врата в  долгожданное Царствие Небесное.
Разрабатывая тему национально — религиозных психотипов преступников, мы, конечно же, отдаем себе отчет в деликатности и сложности данной проблемы. Рискуя быть обвиненными в шовинизме, а также во всех смертных грехах представителями различных конфессий, вместе с тем, полагаем, национально — религиозный психотип преступника – это не плод псевдонаучной фантазии, а явление объективной действительности, подлежащее глубокому и всестороннему научному исследованию.
 
 
3. Понятие судебно-религиоведческой экспертизы и ее значение в уголовно-процессуальном доказывании
 
Современные жестокие вызовы радикальных исламистов во всем мире все больше заставляют задуматься нас о том, каким образом Ислам, в общем – то миролюбивая, авраамическая («богооткровенная») религия, превратился в страшное орудие тотального террора. Чего же такого «сакрального» и где именно усмотрели, например, салафиты (ваххабиты) в Коране, что позволяет им с легкостью нарушать главную заповедь Аллаха «Не убий»? Ответы на эти и другие вопросы, входящие в предмет доказывания по уголовным делам исследуемой категории, так или иначе, ставят нас перед необходимостью назначения и производства судебно – религиоведческой экспертизы по всем преступлениям, имеющим религиозную подоплеку.
Статья 282 УК РФ «Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды» содержит признаки состава преступления, которые являются не чем иным, как программой будущего экспертного исследования. Именно «возбуждение религиозной вражды», «унижение национального достоинства», «пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии» будут являться основой психолингвистического анализа, лежащего в основе любой религиоведческой экспертизы. Эксперт будет методично выделять в предлагаемых ему на исследование текстах семантическое ядро, проводить детальный филологический анализ для того, чтобы выявить, почувствовать сам «дух» религиозного экстремизма.
К сожалению, в настоящее  время отсутствуют универсальные, надежные методики сравнительного религиоведческого исследования, что в судебной практике достаточно часто приводит к многочисленным  ошибкам специалистов в толковании сур Корана, а также  неизбежно сказывается на качестве и эффективности уголовного судопроизводства, поскольку экспертные ошибки в процессе доказывания могут легко трансформироваться в следственные, а затем и судебные ошибки. Особое значение при этом имеет оценка достоверности (истинности) и  допустимости заключения  судебно — религиоведческой экспертизы как важнейшего уголовно-процессуального доказательства, встроенного в систему подобных ему косвенных доказательств по уголовному делу. Как известно, в процессуальной литературе система косвенных доказательств, обосновывающая вывод о предмете доказывания, традиционно именуется «цепью». Эта «цепь» в идеале должна представлять собой замкнутый круг, в котором утрата хотя бы одного из  его элементов неизбежно приведет к обрушению всей системы собранных доказательств в целом (60, С.47). Именно такая ситуация, чаще всего, возникает по уголовным делам, в которых  заключение  религиоведческой экспертизы судом признается недопустимым доказательством.
Проблема допустимости заключения судебно-религиоведческой экспертизы напрямую связана с вопросами профессиональной компетентности экспертов в области религиоведения. В соответствии со ст.201 УПК РФ судебно – религиоведческая экспертиза всегда является комплексным экспертным исследованием, в котором, как правило, участвуют филолог, религиовед и психолингвист. Все они проводят исследование в рамках своей «узкой» специализации, основываясь, в отсутствие универсальной и общепризнанной методики судебно-религиоведческой экспертизы, на свой индивидуальный и коллективный экспертный опыт. Это нередко приводит их к  диаметрально противоположным, иногда взаимоисключающим, иногда слишком уж вероятностным  выводам в заключении экспертизы, что в соответствии с правилами оценки доказательств, изложенными в ст.88 УПК РФ, абсолютно лишает следователя возможности встроить это, на наш взгляд, основное обвинительное доказательство по исследуемой категории уголовных дел в систему уже собранных доказательств.
Не в малой степени проблему достоверности и истинности заключения экспертизы, а также его последующего использования в уголовно-процессуальном доказывании, например, по таким радикальным исламистским течениям, типа «Нурджулар» и учения салафитов (ваххабитов), активно распространяющимся сегодня на территории Сибири и Дальнего Востока, усугубляет мощный деструктивный фактор объективного характера – идеологический раскол в исламском мире, который мы наблюдаем в настоящее время, обусловленный существованием различных редакций  аутентичных религиозных источников, подлежащих экспертному исследованию — Корана  халифа Усмана (Османа) и  Корана Ибн — Масуда. Кстати, последний религиозный первоисточник является общепризнанным в современном исламском мире. Именно разночтениями  текстов Коранов, существующих сегодня в различных ветвях Ислама, на наш взгляд, активно пользуются ваххабиты (салафиты), внося в эту, в целом, позитивную Мировую религию откровенно гомофобскую  тональность. Проиллюстрируем специфику сравнительного религиоведческого исследования на примере коранического понятия «джихад». То, что мы наблюдаем сегодня по данной категории, иначе как «инволюцией джихада» и не назовешь.
Дело в том, что понятие «джихад» трактовалось в первом Коране халифа  Усмана (примерно 645 г. н.э.) как «величайший Джихад, в котором сражается человек — Джихад с самим собой». Это означает, что истинный верующий должен интроспектировать (т.е. посмотреть внутрь себя и увидеть собственные недостатки) и стремиться исправить все свои ошибки. Все мы ошибаемся, никто не является совершенным, кроме Бога. Нам нет необходимости видеть ошибки других людей, скорее мы должны настойчиво стараться вести священную войну (Джихад) внутри самих себя, чтобы стать более совершенными инструментами Бога. В аяте 2.256, например,  содержится категорическое требование пророка Мохаммеда, что не может быть никакого принуждения в религии, чем как — раз и занимаются ваххабиты, принуждая пленных насильственно принимать Ислам. Война в Коране Усмана оценивается как тяжкое бремя, которого надо, по возможности, избегать. В хадисах говорится о том, что пророк Мохаммед сказал, вернувшись с одного сражения: "… мы вернулись с малого джихада, чтобы приступить к джихаду великому". Отмечается и тот факт, что после этого он никогда больше не участвовал ни в одном сражении. 
В Коране Ибн – Масуда (примерно 650 г. н.э.), которым пользуются большинство  современных мусульман, военной составляющей джихада отводится уже гораздо больше места. Ваххабиты в своем учении салафитов идут еще дальше – распространяют боевые правила джихада уже на так называемых «некомбатантов» (слабых «неверных») — женщин, детей, стариков.
Есть и другие, не менее красноречивые примеры удивительной метаморфозы, произошедшей со временем с текстом Корана Ибн — Масуда.
Так, в Коране халифа Усмана (сура 31, аят 6) есть такая фраза: «Среди людей есть такой, который покупает праздные речи, чтобы сбивать других с пути Аллаха безо всякого знания и высмеивает их». Когда толкователи Корана и алимы (богословы) спросили Ибн — Масуда, что подразумевает Коран под «праздными речами», он ответил: «Клянусь Аллахом, это — песни». Так, примерно с 650 года нашей эры в Исламе появляется весьма странный запрет («харам») на музыку и песни, который, между прочим, категорически не приемлет суфизм – мистическая ветвь в Исламе, исповедующая «тарикат» (религиозный мистицизм).
Другим, не менее актуальным вопросом уголовно-процессуального доказывания, возникающим в связи с производством судебно-религиоведческой экспертизы, является проблема экспертных ошибок. Каковы же природа  этих ошибок и их влияние на уголовно-процессуальное доказывание? Для ответа на этот достаточно сложный вопрос обратимся к теории доказательств, а также общей теории судебной экспертизы.
В юридической литературе предлагаются различные определения экспертной ошибки.
Так, Г.Л. Грановский определяет ее как “… выводы эксперта (основные  и промежуточные), не соответствующие действительности, а также неправильности в действиях или рассуждениях, отражающих процесс экспертного исследования — в представлениях, суждениях,  понятиях” (61, С. 2).
На наш взгляд, представляется более точным определение А.Ю. Краснобаевой, содержащее большее количество признаков, указывающих на природу данного явления. Она определяет экспертную ошибку, как “… неправильное суждение или действие  эксперта, объективно выразившееся в нарушении законов логики, уголовно-процессуального закона, последовательности рекомендованных процедур при исследовании объектов, их неправильном применении, не приводящие к достижению  поставленной цели (в виде истинного вывода), или бездействия, если они допущены непреднамеренно” (62, С.12).
По своей природе  экспертная ошибка весьма схожа со следственной. Кроме того, попадая в систему доказательств, экспертная ошибка может перерасти в следственную или судебную, инициируя развитие проблемной ситуации соответствующей направленности. Причиной экспертной ошибки может выступать и следственная  ошибка в том случае, если исходные для экспертизы данные были ошибочны или исследуемые объекты не имели отношения к делу (например, при неправильном отобрании образцов для сравнительного исследования или выемке), были фальсифицированы и т.п. В этом случае даже при безупречно проведенном  экспертном исследовании выводы эксперта окажутся ошибочными, проблемно-поисковая следственная ситуация  неизбежно перерастет в экспертную проблемную ситуацию.
В юридической литературе экспертные ошибки, как правило, разделяются на три класса:
“1) ошибки процессуального характера;
 2) гносеологические ошибки;
 3) деятельностные (операционные) ошибки.
Процессуальные ошибки, когда речь идет о нарушении и несоблюдении экспертом процессуального режима и процедуры экспертного исследования, возникающие, когда эксперт вышел за пределы своей компетенции, затронул вопросы правового характера; дал заключение по вопросам, решение которых не требует специальных пояснений; сделав вывод, обосновав его не по результатам исследования, а по материалам дела.
Второй класс изучаемых явлений представляют гносеологические ошибки, которые “… коренятся в сложностях экспертного познания. Как известно, познание может быть содержательным  и оценочным. Следовательно, и экспертная ошибка может быть допущена при познании сущности, свойств, признаков объектов экспертного исследования, отношений между ними, а также и при оценке результатов содержательного познания, итогов экспертного исследования, их интерпретации. Гносеологические ошибки можно подразделить на логические и фактические (предметные)” (63, С.338).
При этом необходимо иметь в виду, что “… логические ошибки — это ошибки, связанные с нарушением в содержательных мыслительных актах законов и правил логики, а также с некорректным применением логических приемов и операций” (64, С.322).
Фактические, или предметные ошибки — это искаженное представление об отношениях между предметами объективного мира, при этом они относятся к содержанию умозаключения, могут быть замечены и исправлены только тем, кто знаком с самим предметом, о котором идет речь.
И, наконец, третий класс явлений представляют деятельностные (операционные) экспертные ошибки, которые “… связаны с осуществляемыми экспертом операциями и процедурами с объектами исследования и могут заключаться в нарушении предписанной последовательности этих процедур, в неправильном использовании средств исследования или использовании непригодных средств, в получении некачественного сравнительного материала и т.д.” (62, С.14).
Что касается судебно-религиоведческой экспертизы, то в ходе ее производства возникают, чаще всего, гносеологические экспертные ошибки. Связано это с несколькими факторами:
1. Ранее в настоящей главе уже отмечалось, что в состав экспертной группы по такого рода исследованиям входят филолог, религиовед и психолингвист. Но, как это ни странно, ни в одном из исследованных случаев производства религиоведческой  экспертизы мы не встретили юриста, а, значит, участвующие в деле эксперты имели очень смутное представление о том, что именно требует следователь от них и каким образом заключение их исследования будет использоваться в дальнейшем  процессе доказывания по уголовному делу.
Безусловно, здесь существует опасность того, что появление юриста в такой экспертной группе может привести к правовой оценке объекта экспертного исследования; то есть, по существу, к  уголовно-правовой квалификации данного явления, что совершенно недопустимо в соответствии со ст.75 УПК РФ. Но разве те явления, исследованием которых занимаются современные эксперты, осуществляющие судебно-религиоведческое исследование, так или иначе не дублирует признаки состава преступления, предусмотренного ст.282 УК РФ?  Ведь в семантическом поле судебно — религиоведческого исследования сегодня неизбежно оказываются такие психолингвистические категории, как «возбуждение религиозной вражды», «унижение национального достоинства», «пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии», которые так подробно и предельно ясно изложены в диспозиции ст.282 УК РФ. Полагаем, именно присутствие юриста в подобной экспертной группе  как — раз и необходимо для того, чтобы оградить каждого отдельно взятого специалиста в своей области  от решения вопросов исключительно правового характера, входящих в предмет и пределы доказывания по уголовному делу, изложенные в ст.73 УПК РФ.
2. На сегодняшний день отсутствует универсальная методика судебно-религиоведческой экспертизы, позволяющая избежать типичных  экспертных ошибок. Именно поэтому различные группы экспертов, привлеченных к производству судебно-религиоведческой экспертизы, приходят иногда к взаимоисключающим выводам о том, что, например, секта «Свидетелей Иеговы» является не тоталитарной, а в целом позитивной религиозной организацией; но,  в то же время, исповедующей гомофобию и откровенный религиозный экстремизм.
Решение указанных выше проблем нами видится в следующем:
1. В состав экспертной группы по данному виду исследования необходимо включить  юриста; при этом, желательно, имеющего ученую степень.
2. Разработать универсальную методику судебно-религиоведческой экспертизы, которая после положенной в таких случаях апробации может быть рекомендована ведущими экспертными учреждениями России для использования в отечественном уголовном судопроизводстве.
3. Дополнить будущую универсальную методику судебно-религиоведческой экспертизы, наряду с методами семантического и психолингвистического анализа, также методом ситуационного моделирования. Полагаем, именно ситуационное моделирование в комплексе с другими методами религиоведческого исследования позволит спрогнозировать возможную негативную ситуацию в обществе, связанную с реализацией установленного в  конкретном религиозном источнике правила поведения для верующего человека.
А пока же приходится с сожалением констатировать, что на сегодня отсутствуют не только четкие правила оценки заключения судебно-религиоведческой экспертизы, но и универсальная методика подобного экспертного исследования, в полной мере отвечающая запросам современного уголовного процесса. Данная ситуация приводит к тому, что в условиях многокритериальности религиоведческого исследования и дифференцированных подходов экспертов  в оценке семантического ядра высказываний, содержащих экстремистские высказывания, следователь, а затем судья оказываются абсолютно дезориентированными в вопросах религиоведения, что не может не сказаться на качестве принимаемых ими уголовно – процессуальных решений.
Полагаем, вопросы (программа) для будущих психолингвистических и религиоведческих экспертных исследований уже в достаточной мере содержится в квалифицирующих признаках ст. 282 УК РФ, а именно: «Действия, направленные на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, унижение национального достоинства, а равно пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности». Именно исходя из данных квалифицирующих признаков ст. 282 УК РФ, мы и проведем  сравнительное религиоведческое исследование учения салафитов (ваххабитов) и 100 канонических законов Талмуда (Шулхан – Арух), которыми руководствуются в своей повседневной жизни современные иудеи (см. таблицу 4).
 
 
Таблица 4. Сравнительный анализ учения салафитов и Талмуда.
№
Учение салафитов
Шулхан-Арух (Талмуд)

1.
Исламский полумесяц у ваххабитов признается идолопоклонством и является верным признаком кяфира (неверного), с помощью которого его можно отличить от истинного верующего.
   Фигура из двух перекрещивающихся палок, которым поклоняются, запрещена к использованию, как предмет акума (идолопоклонника, неверного) (Закон №4).

2.
«Когда у них (у христиан) умирает праведный человек или праведный раб Аллаха, они сооружают на его могиле храм и рисуют в нем его изображения. Это (то есть христиане) наихудшие из творений Аллаха! Да падет проклятие Аллаха на иудеев и христиан, которые превратили могилы своих пророков в храмы!» (Ибн-Абд-аль-Ваххаб. “Книга единобожия”).
    Ваххабит обязан постоянно демонстрировать свое теплое, самое дружелюбное отношение к единоверцам и открытую ненависть, вражду ко всем неверным.
  Проходя мимо разоренного храма акумов, каждый еврей обязан произнести: «Слава Тебе, Господи, что Ты искоренил отсюда этот дом идолов!»
    Проходя же мимо нетронутого еще храма, он должен сказать: «Слава Тебе, Господи, что Ты длишь свой гнев над злодеями!» А когда он видит 600000 евреев, то обязан говорить: «Слава Тебе, Премудрый Боже!» Когда же он встречает собрание акумов, тогда он обязан произнести: «В большом стыде будет мать ваша, покраснеет родившая вас!» (Иеремия, 1,12).
   Когда еврей проходит мимо еврейского кладбища, то ему следует воскликнуть: «Слава Тебе, Господи, что Ты столь праведно создал их!» А перед кладбищем акумов он должен сказать: «В большом стыде будет ваша мать, родившая вас!» Когда еврей видит хорошо выстроенный дом акумов, он обязан восклицать: «Дом надменных разорит Господь!» Когда же перед ним развалины дома акумов, то ему следует произнести: «Господь есть Бог отмщения!» (Закон №9).

3.
Мусульманин перестает быть мусульманином и превращается в «кяфира» (неверного) в случае мельчайшего отступления от единобожия, и его жизнь и имущество перестают быть неприкосновенными, то есть он может быть убит, а имущество его будет изъято.
 
   Свидетелями могут быть только те, которые признаются людьми. Что же касается акума либо еврея, который сделался акумом и который еще хуже (природного) акума, то они отнюдь не могут считаться за людей; стало быть, и их показания не имеют никакого значения. (Закон №23).

4.
Дополнительным признаком избранности ваххабитов делается то, что ваххабитское движение исходно носит особый этнический характер. Ваххабиты вносят уточняющий элемент в то, какая именно группа является носительницей истинного единобожия. Это, по мнению ваххабитов, арабы. Сами ваххабиты называют свое учение «арабским».
 
   Признаком избранности иудеев, как известно, является их еврейская национальность, которая уже в течение многих столетий позволяет им позиционировать себя как «Богом избранный народ». Таким образом, иудаизм является исключительно национальной религией.

5.
Только абсолютное подчинение ваххабитской группировке и активная вражда (вплоть до убийства) по отношению ко всем, кто к ней не принадлежит, является, по утверждению ваххабитов, решающим свидетельством единобожия того или иного человека.
 
   Не следует еврею быть свидетелем со стороны акума (ред. христианина) против еврея. Поэтому когда акум взыскивает деньги с еврея, а еврей отрицает свой долг акуму, тогда другому еврею, который знает, что акум прав, запрещено быть свидетелем в его пользу. А когда еврей нарушил это предписание и стал свидетелем со стороны акума против еврея же, тогда Беф-дин обязан исключить его из общины (т.е. подвергнуть анафеме) (Закон №21).

6.
Ненависть должна иметь постоянное внешнее проявление — вражду по отношению к неверным («кяфирам»). Чтобы быть мусульманином, человек, прежде всего, должен враждебно относиться к многобожникам («ширк») и неверным («куфр»). В подобном случае человек не может быть мусульманином.
Каждый истинный мусульманин должен в обязательном порядке проявлять к язычникам вражду и испытывать ненависть.
Налагается запрет на какое-либо положительное отношение или доброе дело по отношению к "неверным". Дружелюбие по отношению к неверным и оказание им помощи не разрешены. Общение с неверными, даже на уровне простого быта, для ваххабита означает «харам» — все равно, что прикасаться к грязному животному – свинье. Вот почему в обиходе салафиты, чаще всего, называют кяфиров свиньями или «свиноедами».
 
      Еврей, нашедший что-нибудь, будь то предметы одушевленные или неодушевленные, обязан возвратить их собственнику. Само собой разумеется, что это относится исключительно к еврею, потерявшему что-нибудь. Когда же находка принадлежит акуму, тогда еврей не только не обязан возвращать ее, а напротив, считается тяжким грехом что-либо возвратить акуму обратно, разве это делается с той целью, чтобы акумы говорили: «Евреи – порядочные люди». И далее по тексту: «Когда еврей должен деньги акуму и этот акум умер, тогда запрещено еврею возвращать деньги его наследникам, разумеется при условии, что никакой другой акум не знает о том, что еврей остался в долгу перед умершим. Но когда хотя бы один акум знает об этом, тогда еврей обязан уплатить деньги наследникам, чтобы акумы не говорили: «Евреи-обманщики» (Закон №34).
   Еврейской акушерке не только разрешено, но она обязана помогать в шабат («шабаш») рожающей еврейке и при этом совершать все, что при иных условиях запрещено делать в шабат (субботу). И, наоборот, помогать родам акумки (христианки) запрещено даже тогда, когда это возможно было бы сделать без осквернения шабата, ибо она рассматривается как грязное животное, которого еврейке касаться нельзя ни при каких обстоятельствах (Закон №13).
   Запрещено еврею пить вино из бутылки или стакана, к которому прикасался акум, ибо они являются оскверненными (Закон №97).
   Животное, убитое акумом либо евреем, который стал акумом, является оскверненным, в пищу уже не пригодно и должно рассматриваться евреями, как падаль (Закон №51).
 

7.
Главная санкция в отношении всех неверных — лишение их жизни. Так, если человек не следует шариату, как это следование понимают ваххабиты, то он — неверный.
Аят 2:191 «И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами…И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас…Я брошу в сердца тех, кто не веровали, страх; бейте же их по шеям…избивайте многобожников, где их найдете, захватывайте их, осаждайте, устраивайте засаду против них во всяком скрытом месте!»
По утверждению ваххабитов, Всевышний сказал: "Тот, кто допустил подобное, тот неверный, которого следует убить", если он не вернется к Закону Аллаха и Его Посланника".
 
 
  Еврею не вменяется в прямую обязанность убивать акума, с которым он живет в мире; однако же – строго запрещается даже такого акума спасать от смерти, например, если бы последний упал в воду и обещал все свое состояние за спасение. Далее, еврею запрещено лечить акума за деньги, кроме того случая, когда можно опасаться, что вследствие этого у акумов возникнет ненависть против евреев. В этом случае дозволяется лечить акума и даром, когда еврею нельзя уклониться от лечения. Наконец, еврей прямо обязан убивать еврея, который окрестился и перешел к акумам и самым строжайшим образом запрещено спасать этого еврея от смерти (Закон №81).
  Иноверец, убивший иноверца, равно и еврей, убивший еврея, — наказывается смертью; но еврей, убивший иноверца, не подлежит наказанию (Талмуд, кн. Сенхедрин, раздел 7, лист 59).



 
Возьмем некую гипотетическую ситуацию (кстати, нечто похожее произошло на осенней сессии Государственной Думы РФ в 2008 году): депутат Законодательного Собрания Красноярского края на  очередной сессии КЗС обратил внимание общественности на то, что в изданном недавно книжным издательством «Полиграфист» Талмуде явно усматриваются признаки статьи 282 Уголовного кодекса Российской Федерации «Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды». Это стало поводом для возбуждения уголовного дела по признакам ст.282 УК РФ, а также мотивом для назначения и производства судебных психолингвистической и религиоведческой экспертиз.
 
Тогда заключение по данным судебным исследованиям может выглядеть примерно следующим образом:
 
ГОСУДАРСТВЕННОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
КРАСНОЯРСКАЯ  ЛАБОРАТОРИЯ СУДЕБНОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ МИНИСТЕРСТВА ЮСТИЦИИ   РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 



 


 



 
660050 г. Красноярск, ул. Марата, д. 2

 



 

 

ПОДПИСКА ЭКСПЕРТА
Нам, сотрудникам Государственного учреждения «Красноярская лаборатория судебной экспертизы Министерства юстиции РФ», заведующему отделом Иванову Ивану Ивановичу, имеющему высшее образование по специальности "Психоло­гия", квалификацию судебного эксперта по специальности "Исследование психологии и психофизиологии человека", стаж экспертной работы по указанной экспертной специ­альности 9 лет; эксперту Петрову Петру Петровичу, имеющему высшее образова­ние по специальности "Филология", квалификацию судебного эксперта по специально­сти "Исследование продуктов речевой деятельности", стаж экспертной работы 4 года, в связи с поручение провести экспертизу по уголовному делу №4516 руководителем экс­пертного учреждения в соответствии со ст. 14 Федерального закона от 31.05.2001 г. №73-ФЗ "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федера­ции" разъяснены права и обязанности эксперта, предусмотренные ст. 57 УПК РФ.
Об ответственности за дачу заведомо ложного заключения по ст. 307 УК РФ предупреждены.
"02" октября 2012 г.

Эксперты



 
[подпись]



 
[печать, подпись]



 
Иванов И.И.
Петров П.П.

 



 

 

Мне, эксперту ООО "ПРАВО" Хрепкову Алексею Николаевичу, имеющему выс­шее образование по специальности "История", ученую степень кандидата исторических наук, доценту кафедры всеобщей истории Сибирского федерального университета, читающему дисциплины по специальности «Теология», в том числе «Новые религиозные движения», стаж работы по специальности 13 лет, в связи с поручением провести экспертизу по уголовному делу №4516 директором ООО "ПРАВО" разъяснены права и обязанности эксперта, предусмотренные ст. 57 УПК РФ.
Об ответственности за дачу заведомо ложного заключения по ст. 307 УК РФ преду­прежден.
"02" октября 2012 г.  Эксперт [печать, подпись]           А.Н.Хрепков
 
                                                                                                             
 
                           
              ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТИЗЫ
                по уголовному делу №4516
                 
Начата 02.10.2012в 11 часов 00 минут Окончена 22.12.2012в 17 часов 00 минут
02 октября 2012 года в Государственное учреждение «Красноярская лаборатория судебной экспертизы Министерства юстиции РФ» и в ООО «ПРАВО» из отдела по расследованию особо важных дел СУСК при прокуратуре РФ по Красноярскому краю при постановлении от 10 августа 2012 г. старшего следователя по особо важным делам юриста 1 класса Рехтина В.В. для производства  комплекс­ной психолого-лингвистической и религиоведческой судебной экспертизы поступили:
      -книга «Талмуд/ В переводе Зеена Мешкова.- М., 2009.- 6 томов» -  комментированное издание раввина Адина Эвен-Исраэль (Штейнзальца);
      -книга «Талмуд/ В переводе З. Мешкова.- Красноярск: Изд-во «Полиграфист».-2012.-990 стр.
 
На разрешение экспертов поставлены следующие вопросы:
       1.Имеются ли в представленных печатных изданиях признаки экстремистской де­ятельности, предусмотренные п. 1 ст. 1 Федерального закона № 114-ФЗ от 25.07.2002 «О противодействии экстремистской деятельности»?
        
       2. Выражают ли использованные в данных книгах словесные средства унизитель­ные характеристики, отрицательные эмоциональные оценки и негативные установки в отношении какой-либо этнической, расовой, религиозной группы (какой именно) или отдельных лиц как ее представителей?
        
       3.Содержится ли в представленных печатных изданиях информация, побуждаю­щая к действиям против какой-либо нации, расы, религии (какой именно) или отдельных лиц как ее представителей?
        
       4.Использованы ли в представленных печатных изданиях специальные языковые или иные средства (какие именно) для целенаправленной передачи оскорбительных ха­рактеристик, отрицательных эмоциональных оценок, негативных установок и побуждений к действиям против какой-либо нации, расы, религии (какой именно) или отдельных лиц как ее представителей?
        
       5.Имеются ли в текстах рассматриваемых печатных изданиях высказывания, свиде­тельствующие о религиозной нетерпимости, понимание которых теми, кому они адресо­ваны, не исключает возбуждения в обществе религиозной вражды?
        
       6. Имеются ли в представленных печатных изданиях элементы пропаганды исклю­чительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности?
        
       7. Какие конкретно фрагменты печатных изданий, предоставленных на эксперти­зу, содержат элементы разжигания национальной, расовой или религиозной вражды, унижения национального достоинства, пропаганды исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, национальности или расовой принадлежности?
Экспертиза выполнена сотрудниками Государственного учреждения «Красноярская лаборатория судебной экспертизы Министерства юстиции РФ» и ООО «ПРАВО»:
     заведующему отделом Иванову Ивану Ивановичу, имеющему высшее образование по специальности "Психоло­гия", квалификацию судебного эксперта по специальности "Исследование психологии и психофизиологии человека", стаж экспертной работы по указанной экспертной специ­альности 9 лет;
     эксперту Красноярской ЛСЭ Петрову Петру Петровичу, имеющему высшее образова­ние по специальности "Филология", квалификацию судебного эксперта по специально­сти "Исследование продуктов речевой деятельности", стаж экспертной работы 4 года;
     эксперту ООО "ПРАВО" Хрепкову Алексею Николаевичу, имеющему выс­шее образование по специальности "История", ученую степень кандидата исторических наук, доценту кафедры всеобщей истории Сибирского федерального университета, читающему дисциплины по специальности «Теология», в том числе «Новые религиозные движения», стаж работы по специальности 13 лет.
Религиоведческое исследование провел эксперт А.Н. Хрепков, психолого-лингвисти­ческое исследование — эксперты И.И.Иванов, П.П. Петров.
Производство экспертизы приостанавливалось с 05.10.2012 по 27.10.2012 года в связи с направление ходатайства о предоставлении электронных версий печатных изданий, подлежащих экспертному исследованию, в формате MS Word. 13.10.2012года поступило по­становление следователя о полном отказе в удовлетворении ходатайства. 27.10.2012 года были возвращены печатные издания, подлежащие экспертному исследованию.
Исследование проводилось в помещении Красноярской ЛСЭ.
Обстоятельства дела:
26 сентября 2012 года в органы прокуратуры города Красноярска обратился депутат Законодательного собрания Красноярского края Шишкин П.П., который на очередной сессии КЗС обратил внимание общественности  на тот факт, что в августе 2012 года Красноярское книжное издательство «Полиграфист» переиздало  книгу «Талмуд», изданную в Москве еще в 2009 году и комментированную известным раввином  Адином Эвен-Исраэль (Штейнзальцом). Уже при первом ознакомлении с текстом Талмуда, депутат Шишкин П.П. усмотрел в нем явные признаки статьи 282 УК РФ «Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды».
По мнению Шишкина, Талмуд изобилует высказываниями, побуждаю­щими к активным действиям против других наций, рас, религий и отдельных лиц. Имеются и открытые призывы к конфронтации между людьми по расовому, национальному и религиозному признаку; формулировки, возбуждающие вражду и ненависть между ними. Через весь Талмуд проносится идея пре­восходства иудаизма над всеми другими религиями, еврейского народа над всеми другими народами и нациями. Таким образом, в данном издании, по мнению Шишкина, явно содержатся признаки экстремистской деятель­ности, предусмотренные п.1 ст.1 Федерального закона № 114-ФЗ от 25.07.2002 «О про­тиводействии экстремистской деятельности».
Данное заявление депутата Шишкина П.П. стало поводом для возбуждения уголовного дела по статье 282 УК РФ, а также мотивом назначения комплексной психолого-лингвистической и рели­гиоведческой судебной экспертизы для выявления и анализа высказываний в приведенном выше издании Талмуда, содержащих признаки религиозного экстремизма.
 
При производстве экспертизы использовалась следующая справочная и специаль­ная литература:
         1.Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста. Теоретические основания и практика. М., 2007.
         2.Бартошевич Э.М., Борисоглебский Е.И. Свидетели Иеговы. М., 1969.
          3.Бобырева Е. В. Религиозный дискурс: ценности, жанры, стратегии (на материа­ле православного вероучения). Автореферат дис.… док. филол. наук. Волгоград, 2007.
          4.Большой толковый словарь русского языка / Под ред. С.А. Кузнецова. СПб,
2006.
          5.Гараджа В. И. Религиоведение. М., 1994.
          6.Кроз М.В., Ратинова Н.А., Ониценко О.Р. Криминальное психологическое воз­действие. М.: Юрлитинформ, 2008.
          7.Леонтьев А.А. Прикладная психолингвистика речевого общения и массовой коммуникации / Под ред. А.С. Маркосян, Д.А. Леонтьева, Ю.А. Сорокина. М.: Смысл, 2008. — 271 с.
          8.Леонтьев Д.А., Иванченко Г.В. Комплексная гуманитарная экспертиза: Мето­дология и смысл. М.: Смысл, 2008.
          9.Об использовании специальных познаний по делам и материалам о возбужде­нии национальной, расовой или религиозной вражды: Методические рекомендации Ге­неральной прокуратуры России от 29.26.1999 №27-11-99.
         10.Основы религиоведения / Под ред. И.Н. Яблокова. М., 1994.
         11.Памятка по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы: Для судей, следователей, дознавателей, прокуроров, экспертов, адвокатов и юрисконсультов / Под ред. М.В. Горбаневского. М., 2004.
         12. Ратинов А.Р., Кроз М.В., Ратинова Н.А. Ответственность за разжигание враж­ды и ненависти. Психолого-правовая характеристика / Под ред. проф. А.Р. Ратинова. М.: Юрлитинформ, 2005.
        13.Религии мира. Пособие для учителей / под ред. Я.Н. Щапова. М., 1994.
          14.Словарь русского языка в 4-х томах / Под ред. А.П. Евгеньевой. Изд. 4-е. М., 1999. Т. 1-4.
         15.Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов / Отв. ред. Н.Ю. Шведова. М., 2008.
         16.Толковый словарь русского языка: В 4-х тт. / Под ред. Д.Н. Ушакова. М., 1935­1940. Т. 1-4.
        17.Христианство: Словарь / Под общ. ред. Д.Н. Митрохина. М., 1994.
    18.Элбакян Е.С. Религиоведение: словарь / Е.С. Элбакян. М.: Академический
Проект, 2007.
         19.Теория и практика судебной экспертизы. Научно-практический журнал. — М.: РФЦСЭ при Минюсте России — вып. 4 (12), 2008.
          20.Андреева Г.М. Социальная психология. — М., 2000.
          21.Узнадзе Д. Н. Теория установки. / Под ред. Ш.А. Нидрашвили и В. К. Цаава. — М., 1997.
          22.Психология. Словарь /Под общ. ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. — 2- е изд., испр. и доп. — М., 1990.
После проведения исследования представленные печатные издания отмечены от­тиском штампа «ГУ КрЛСЭ МЮ РФ».
ИССЛЕДОВАНИЕ
1. Осмотр и описание объектов исследования
(провели эксперты И.И. Иванов, П.П. Петров, А.Н. Хрепков)
На исследование поступило следующее печатное издание:
      -книга «Талмуд/ В переводе Зеена Мешкова. — М., 2009.- 6 томов» -  комментированное издание раввина Адина Эвен-Исраэль (Штейнзальца);
      -книга «Талмуд/ В переводе З. Мешкова.- Красноярск: Изд-во «Полиграфист».-2012.-990 стр.
       В представленном экспертам изданиях имеются сведения об:
-          издательстве,
-          годе выпуска (годе выпуска первого издания),
-          тираже (первом тираже на русском языке, общем тираже),
-          стране и городе, в которых издание напечатано,
 (провели эксперты И.И. Иванов, П.П. Петров, А.Н. Хрепков)
При ответе на вопрос №1 о наличии в представленных печатных изданиях при­знаков экстремистской деятельности, предусмотренных п. 1 ст. 1 Федерального закона №114-ФЗ от 25.04.2002 «О противодействии экстремистской деятельности» эксперты ис­ходили из того, что понятие экстремистской деятельности, ее видов (форм) является пра­вовым, оно определено в указанном Федеральном законе. Эксперты, обладая необходи­мыми специальными познаниями в области религиоведения, психологии и лингвистики, не компетентны решать правовые вопросы. В связи с этим вопрос № 1 не решался.
 
 
 
 
 
2. Исследование по второму-седьмому вопросам
(провели эксперты И.И. Иванов, П.П. Петров, А.Н. Хрепков)
В ходе исследования были изучены тексты представленных печатных изданий, было проведено религиоведческое и психолого-лингвистиче­ское исследование с использованием методов психологического и лингвистического ана­лиза содержание текста, включающее полный анализ содержания представленных печат­ных изданий, а также их контент-анализ.
Были выявлены и проанализированы все контексты, в которых используются ин­тересующие следствии слова, входящие в семантические (смысловые) поля категорий нация, акумы, другие религии (вопросы 2-7).
Исследование текстов представленных печатных изданий проводилось по следую­щим направлениям:
 
1. Анализ содержания текстов представленных печатных изданий на предмет на­личия в них признаков возбуждения (разжигания) розни и вражды. При их выявлении эксперты основывались на научном толковании понятий, содержащихся в вопросах, по­ставленных следствием:
• возбуждающей рознь или вражду является такая информация, которая содер­жит отрицательную эмоциональную оценку и формирует негативную установку в отно­шении определенной этнической (национальной) расовой, (антропологической), кон­фессиональной (религиозной) группы или отдельных лиц как членов этой группы,
" 2
подстрекает к ограничению их прав или к насильственным действиям против них^[1].
     Основным признаком такой информации является наличие высказываний следующего содержания (приведены по убыванию степени выраженности и общественной опасно­сти):
-                     побуждающих к действиям против какой-либо нации, расы, религии,
-                      приписывающих враждебные действия и опасные намерения одной нации, расе, религии по отношению к другим,
-                      формирующие и подкрепляющие негативный этнический стереотип, отрица­тельный образ нации, расы, религии^[2].
 
С психологической точки зрения, возбуждение национальной, расовой, религиозной розни — это формирование образа соответстующей социальной группы (нации, расы, ре­лигии), вызывающего у окружающих стойкое негативное эмоционально-смысловое от­ношение к ней и ее членам способствующего осуществлению в отношении них агессивных действий .
Под унизительной характеристикой понимается совокупность отличи­тельных свойств задевающих, оскорбляющих чье-либо достоинство, положение^[3].
Характеристика, призванная крайне унизить человека, уязвить его, задеть в нем какие-либо чувства считается оскорбительной^[4].
•                                  В психологи установка рассматривается как готовность, предрасположен­ность субъекта к определенному восприятию будущих событий и совершению опреде­ленных действий в соответствующей ситуации. Установка обеспечивает устойчивый це­ленаправленный характер протекания деятельности по отношению к определенному объекту^[5].
 Понятие социальной установки (аттитюда) обозначает субъективные ориентации индивидов как членов общества на те или иные социальные объекты, общественные ценности и социально принятые способы поведения^[6].
 В структуре социальной установки выделяются три компонента: когнитивный (зна­ния, представленные, мнения и т.п.); аффективный (эмоциональная оценка объекта, свя­занные с ним эмоции, чувства и переживания); поведенческий (готовность вести себя со­ответствующим образом по отношению к объекту установки). В когнитивный компо­нент включены такие психические образования, как стереотипы восприятия, предрас­судки и предубеждения. В аффективный входят негативные эмоции по отношению к ли­цам другой национальности, расы или религии (гнев, страх, отвращение, презрение). В поведенческий — поведенческие акты и виды деятельности, направленные против дру­гих, противоправные, связанные с проявлением агрессии.
•                                  Информация (сведения) — совокупность языковых высказываний о мире, событиях и о положении дел, об отношении отправителя информации к этим событиям. Информация может быть нейтральной и оценочной.
 
Информация нейтральная — информация (сведения) о ситуации, событии (явле­нии, о лице, поступках лица), которые в стандартной картине мира не описываются в ценностных категориях (к такой информации неприменимы оценки хорошо или плохо — это есть, было, будет и только). Или это такая информация, в приемах подачи которой отсутствуют авторское отношение к предмету разговора (информации) и авторские эмо­ции (Наступила зима. Приближаются выборы в парламент. Убили бизнесмена).
 
Информация оценочная — о качествах и поступках людей, о ситуациях или событи­ях, которые в какой-либо картине мира, в какой-либо ценностной системе описываются как хорошие или плохие (в конкретных разновидностях добра и зла: сенсорного, рацио­нального, эмоционального, социального, утилитарного, этического, эстетического)^[7].
Мнение, суждение субъекта о качестве, достоинстве, значении и т.п. кого-, чего- либо выражается в оценочных суждениях. Человека составив собственное представле­ние о ком-, чем-либо, определив значение характер кого-, чего-то, может давать оценку существующему положению дел. Она бывает положительной, отрицательной (нега­тивной) или нейтральной. Если оценка действительности связана с эмоциональным к ней отношением, переживаниями, то такую оценку называют эмоциональной. Противо­положной по значению является оценка рациональная.
Анализ семантики отдельных высказываний на предмет наличия в них прямых призывов к насильственным действиям и высказываний, обладающих побудитель­ным потенциалом (поиск информации, побуждающий к действиям против какой- либо нации, расы, религии или отдельных лиц как их представителей) (вопросы 3-5, 7).
 
При их выявлении эксперты исходили из следующего:
Призыв — это речевой акт, обращенный к адресату с целью побудить его выпол­нить некоторое действие или совокупность действий, осмысляемых как важная часть об­щественно значимой деятельности, способствующей достижению некоторых идеалов, или побудить адресата учитывать в своем повседневном поведении эти идеалы^[8]. Разли­чаются два основных вида призывов:
-                 прямой призыв (высказывание в котором есть прямое обращение, однозначно побуждающее адресата к называемому действию). Представляет собой словесные конструкции, содержащие глаголы в форме повелительного наклонения или эквивалент­ные данному наклонению формы («Дадим отпор», «Поборемся»). Кроме того, обязатель­ным компонентом явного призыва является образ адресата речи — субъекта, который должен выполнить требуемое действие. Адресат речи может быть либо открыто заявлен в виде обращения, либо скрыт, замаскирован. В этом случае под адресатом речи подра­зумевается каждый потенциальный читатель. В данных высказываниях содержится об­ращение к адресату с целью воздействия на его поведение в отношении положения дел.
-                 высказывание, обладающее побудительным потенциалом (высказывания, в ко­торых нет прямого обращения, но которые содержат в своем целевом потенциале побу­дительную коммуникативную цель и поэтому способные восприниматься как призыв). В данных высказываниях отсутствует прямое обращение, содержится информация о поло­жении дел, оценка положения дел или обсуждение будущих действий в отношении по­ложения дел. Наибольшей потенциальной побудительной силой обладают высказыва­ния, содержащие обсуждение будущих действий в отношении положения дел. Оценка в тем более информирование обладают гораздо меньшим побудительным потенциалом;
-                 анализ семантики отдельных высказываний на предмет наличия в них побу­ждения к взглядам (пропаганды) об исключительности, превосходстве либо непол­ноценности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расо­вой принадлежности (вопросы 6,7). При выявлении такой информации эксперты осно­вывались на следующем:
 
Пропаганда, т.е побуждение к взглядам — это убеждение с целью заменить одно мнение у адресата другим. Оно предполагает использование специальных средств воз­действия, специальных приемов в тексте. Убеждение может осуществляться в виде пря­мого побуждения, то есть обращения к адресату с мкм, чтобы он признал правоту гово­рящего. Могут использоваться и скрытые формы побуждения к взглядам (использование показателей необходимости, подача мнения как знания и т.п.).
 
 
3.1. Религиоведческое исследование
(провел эксперт А.Н Хрепков)
В процессе исследования был проведен религиоведческий анализ представленного печатного издания и информации, касающейся учения иудаизма и его отношения к другим религиям. Анализ означенных аспектов учения проводился на основе литерату­ры, изданной иудаистской церковью. Исходным пунктом исследования являлась квалификация  иудаистской церкви, действующей на основе Талмуда, как, безусловно, религиозной организации, официально признанной конфессии. Определялись ее сущность и место, отведенное ей в существующей системе конфессий и деноминаций:
   
1.     Иуадаизм является основной авраамистической  («богооткровенной») религией, от которой берут свое начало две другие мировые религии – христианство и ислам. Для иудаизма совершенно не свойственен активный прозелитизм^[9], как, например, для христианства и ислама, и, сопутствующая этому резкая  публичная критика иных религиозных организаций и учений, так как для того, чтобы обратиться в иудаизм, необходимо быть евреем, что практически исключает вовлечение в данную религию лиц другой национальности. Иудаизм первым из всех религий провозгласил монотеизм, углублённый учением о сотворении человека Богом по своему образу и подобию — следствием чего является любовь Бога к человеку, стремление Бога помочь человеку и уверенность в конечной победе Добра. Это учение дало и даёт повод к глубочайшим философским и религиозным прозрениям, обнаруживая глубину своего содержания в течение веков всё с новых и новых сторон.
2.  Понятие о Боге как абсолютно Совершенном, не только абсолютном Разуме и Всемогуществе, но и источнике Благости, Любви и Справедливости, который выступает по отношению к человеку не только как Творец, но и как Отец.
3.  Понятие о жизни как о Диалоге Бога и Человека, — ведущемся как на уровне индивидуума, так и на уровне народа (проявление Провидения в национальной истории) и на уровне «всего человечества как единого целого».
4.  Учение об абсолютной ценности Человека (как индивидуума, так и народов и также всего человечества в целом) — как бессмертного духовного существа, созданного Богом по Своему образу и подобию, учение об идеальном назначении человека, заключающемся в бесконечном, всестороннем, духовном усовершенствовании.
5.  Учение о равенстве всех людей в их отношениях к Богу: каждый человек является Сыном Божьим, каждому открыта дорога к совершенствованию в направлении соединения с Богом, всем людям даются средства к достижению этого предназначения — свободная воля и божественная помощь.
6.  При этом у еврейского народа есть особая Миссия (то есть Избранность), заключающаяся в том, чтобы донести эти Божественные истины до человечества и через это помочь человечеству приблизиться к Богу. Для реализации этой задачи Бог заключил с еврейским народом Завет и дал ему заповеди. Божественный Завет неотменим; и он налагает на еврейский народ более высокий уровень ответственности.
7.  Иудаизм предлагает всем людям и народам (неевреям) принять необходимый минимум моральных обязательств, налагаемых Торой на всё человечество: в то время как евреи обязаны соблюдать все 613 извлеченных из Пятикнижия предписаний (мицвот), неееврей, который считается участником завета, заключенного Богом с Ноем (Быт. 9:9), обязан выполнять лишь семь законов Ноевых сынов (Быт.10). В то же время, иудаизм принципиально не занимается миссионерством, то есть не стремится к прозелитизму (на иврите — гиюр) и является национальной религией еврейского народа.
8.  Учение о полном господстве духовного начала над материей, но при этом духовной ценности также и мира материального: Бог — безусловный Владыка материи, как её Творец: и Он вручил Человеку господство над материальным миром, чтобы через материальное тело и в материальном мире осуществить своё идеальное назначение;
9.  Учение о приходе Машиаха (Мессии, слово происходит от ивр. מָשִׁיחַ‎, «помазанник», то есть царь), когда «И перекуют мечи свои на орала и копья свои — на серпы; не поднимет народ меча на народ, и не будут больше учиться воевать … и наполнится вся земля познанием Господа» (Ис.2:4)[10].
 
      Таким образом, изначально иудаизм создавался как национальная религия еврейского народа и представлял собой мировоззренческую систему взглядов древних евреев на происхождение Вселенной, Жизни и Человека, а также взаимоотношения Человека с Богом. В письменной Торе (Пятикнижье Моисея), в отличие от Талмуда, нет абсолютно ничего, что унижало бы человеческое достоинство или оскорбляло представителей других религий.
 
                              Эксперт  __________________А.Н. Хрепков

 
3.2. Психолого-лингвистическое исследование
(провели эксперты И.И. Иванов, П.П. Петров)
Общий анализ текстов представленных печатных изданий
Анализ текстов представленных печатных изданий показал следующее. В представленных текстах содержится информация об основных положениях иудаизма, содержащихся в Талмуде:
-    понимание Талмуда как единственного источника истинного иудаизма;
-    существует только один истинный Бог, личное имя которого – Яхве или Иегова, являю­щийся Всемогущим Богом, Творцом неба и земли. Основными качествами Иеговы яв­ляются сила, справедливость, мудрость, любовь. По сравнению с Иеговой все люди не­совершенны, их способности ограничены;
-    евреи – избранный Богом народ, которому дается абсолютная власть над всеми другими народами мира.
Во всех текстах формулируется цель и смысл жизни иудея — вечное прославление Иеговы, служение и угождение ему, исполнение его воли, восхищение его делами, а также противопоставление образа жизни истинного иудея образу жизни всех иных гоев или акумов (иноверцев). Иудей должен заботиться о своей нравственной и физической чистоте, достижение которой возможно лишь в отсутствии контакта с гоями. При этом в исследуемых текстах утверждается, что данная цель должна быть приоритетной, главной в жизни, и достигается довольно простыми правилами, которыми должен руководствоваться иудей в своей повседневной жизни.
 
Анализ отдельных высказываний о национальных, расовых и религиозных группах, имеющихся в текстах представленных печатных изданий
Исходя из поставленных вопросов, экспертами выделены категории (понятия), се­мантические (смысловые) поля которых подлежат исследованию – отношение к своей нации (евреям), отношение к иноверцам (гоям), отношение к другим религиям.
В исследуемых текстах Талмуда имеется как нейтральная, так и оценочная (негативная/по­зитивная) информация об этнических, расовых, религиозных (кроме иудаизма) группах.
В таблице №5 представлены высказывания, содержащие негативную/позитивную информацию об указанных группах:
Таблица № 5. Исследование семантического поля Талмуда__________
№ № п/п
Семантическое поле

Нация (евреи)
Гои (акумы)
Другие религии (кроме иудаизма)

1.
Simeon Haddarsen, fol. 56-D: "Когда придёт Мессия каждый еврей будет иметь по 2800 рабов."

 
 Aboda Zara 26b: "Даже лучших из гоев следует убивать."

 
 Sanhedrin 59a: "Гой, сунувший нос в Закон (Талмуд) виновен и карается смертью."

 

2.
 Seph. Jp., 92, 1: "Бог дал евреям власть над имуществом и кровью всех наций."

 
 Aboda Sarah 37a: "Девочки гоев с 3-летнего возраста могут подвергаться насилию."

 
Libbre David 37: "Сообщать гоям что нибудь о наших религиозных отношениях равнозначно убийству всех евреев,
так как если бы они узнали чему мы учим о них, они бы убивали нас открыто."

 

3.
 Baba Necia 114,6: "Евреи — человеческие существа, а другие нации мира — не люди, но звери."

 
 Gad. Shas. 22: "Еврей может иметь нееврейскую девочку, но не может жениться на ней."

 
Tosefta Aboda Zara VIII, 5: "Как определить слово грабёж? Гою запрещено воровать, грабить, брать женщин и рабов у гоя или еврея. Но еврею не запрещено делать всё это по отношению к гою."

 

4.
 Nidrasch Talpioth, стр. 225-L: "Иегова создал неевреев в человеческом обличии, чтобы евреям не пришлось пользоваться услугами животных. Следовательно, неевреи — это животные в форме человека, которые приговорены служить евреям днём и ночью."

 
 Yebhamoth 11b: "Сексуальные сношения с девочкой акумкой разрешены, если девочке есть 3 года."

 
Libbre David 37: "Если еврею предоставят слово для объяснения какой либо части книги раввина, он должен давать только лживые объяснения. Тот, кто когда-либо нарушит этот закон, будет умерщвлен".

 

5.
 Schulchan Aruch, Choszen Hamiszpat 388: "Вся собственность других наций принадлежит еврейской нации, которая таким образом имеет право пользоваться всем без стеснения."

 
 Sanhedrin 59a: "Убийство гоя подобно убийству дикого животного."

 
Choschen Hamm 388,15: "Если может быть доказано, что некто отдал деньги Израильтян гоям, должен быть найден способ после благоразумного возмещения убытков стереть его с лица земли."

 

6.
Tosefta Aboda Zara B5: "Если гой убьёт гоя или еврея он должен ответить за это, если же еврей убьёт гоя, на нём нет ответственности."

 
Schulchan Aruch, Choszen Hamiszpat 388: "Разрешается убивать обличителей евреев везде. Разрешается убивать их даже до того, как они начали обличать."

 
Hikkoth Akum X1: "Не спасайте гоев в случае опасности или смерти."
 Hikkoth Akum X1: "Не выказывайте милосердия гоям."

 



 




 
Анализ семантических полей категории «нация», «акумы», «другие религии» в тексте Талмуда (устной Торе), проведенный с использованием метода ситуационного моделирования, разработанного профессором С.Э. Ворониным[11], показал следующее:
1. Из вышеизложенного следует, что имеющаяся в представленных текстах  информация о представителях других религий способна порождать или провоцировать возникновение следующих криминальных ситуаций: педофилию в отношении детей иноверцев; убийство гоев (иноверцев); кражи, грабежи, клевета и ложный донос в отношении акумов (представителей других религий). Имеются также весьма унизительные ха­рактеристики в адрес иноверцев, отрицательные эмоциональные оценки, негативные установки, а также ин­формация, побуждающая к действиям против представителей других религий. Также имеются признаки формирования у читателей анализируемого издания убеждений об исключительности, превосходстве иудеев  и неполноценности граждан, принадлежащих к другим конфессиям. Соответственно, можно выделить большие фрагменты Талмуда, содержащие признаки разжи­гания межконфессиональной вражды и пропаганды собственной исключительности, превосходства иудеев и неполно­ценности граждан по признаку их религиозной принадлежности.
2. Главная идея, которая проходит через весь текст Талмуда, состоит в том, что иудаизм является единственной истинной верой среди множества существующих религий. В связи с этим семантическому анализу было подвергнуто слово «истинный».
ИСТИННЫЙ. 1. Соответствующий истине, заключающий в себе истину. Истин­ное суждение, истинное положение. Ведь что-либо в истинном свете (судить о чем-либо верно). Направить (наставить, обратить) кого-либо на истинный путь (научить посту­пать правильно). [4. С.403; 14, Т.1, С. 689; 15, С. 310; 16, Т. 1, 1254]
ИСТИНА. 1. Идеал познания, заключающийся в совпадении мыслимого с дей­ствительностью, в правильном понимании, знании объективной действительности (книжн.).Стремление к истине лежит в основе научных исканий. 2. То, что есть в дей­ствительности, соответствует действительности, правда. Скрывать истину. Ручаться за истину сообщения. Соответствовать истине. Голая истина. [16, Т. 1, С. 1254].
ИСТИНА. 2. То, что соответствует действительности, действительное положение вещей; правда. [Самозванец:] нет, полно мне притворствовать! скажу Всю истину; так знай же: твой Димиртий Давно погиб. Пушкин, Борис Годунов. — Ну, будьте же откровенны, Нина — Как бы ни была страшна истина, скажите ее. Куприн, Молох. Всякое другое объяснение было бы не истиной, а только полуправдой, которой в това­рищеских отношениях следует избегать, чем и прямой лжи. Мороз. Повести моей жиз­ни [14. Т. 1. С. 688-689].
ЛОЖНЫЙ. 1. Не отвечающий действительности, создающий неверные представ­ления; неправильный, ошибочный. Ложное представление. Сделать ложный вывод. Ложный шаг (неправильные, опрометчивый поступок, необдуманное действие). Видеть что-либо в ложном свете (представить что-либо искаженно, неправильно). Стоять (на­ходиться) на ложном пути; идти по ложному пути (действовать неправильно, ошибоч­но). [4, С. 504; 14, Т.2 С. 197]
ЛОЖНЫЙ. 2. Содержащий ложь, ошибочный, неправильный. Ложный слух. Ложные показания. [15. С. 414]
ЛОЖНЫЙ. 3. Несогласный с истиной, ошибочный, неправильный. Ложные слухи. Ложная мысль. Ложное учение [16, Т.2, С. 85].
    Приведенные толкования значений данных слов свидетельствуют о том, что слово "истинный" в словосочетании истинная религия выступает в значении правильный, соответствующнй действительности, слово ложный в словосочетании ложная религия — в значении "неправильный, ошибочный, неверный".
Анализ корпуса текстов русскоязычной части Интернета, в которых употребляют­ся словосочетания "истинная религия и "ложная религия"^[12], показал, что использование этих понятий характерно для религиозных текстов не только иудеев, но и других конфессий и религиозных движений (например, христианство, ислам, правосла­вие, старообрядчество, кришнаизм, движение Ошо Раджниша и др.). Во всех текстах ис­следуемого корпуса каждая конфессия (религиозное движение) называет себя и свое ве­роучение истинной религией, а остальные религии — ложными религиями. При этом ложность других религий обосновывается в текстах прежде всего иным, в отличие от ис­тинной религии, пониманием и толкованием основных положений вероучений.
Исходя из религиоведческого исследования, критика традиционных христианских церквей (и иных религий) является составной частью непрерывных межрелигиозных споров, в которых участвуют в той или иной степени все конфессии и деноминации мира, и которые представляют собой особый аспект религиозного бытия и не может рассматриваться как разжигание религиозной розни, вражды и ненависти. Указания Талмуда на «истинность веры» имеют исключительно пропагандистскую направленность на принятие читателями взглядов иудеев на вероучение и следование положения данного вероучения в жизни. Подобные высказывания могут способствовать формированию (или подкрепления) религи­озной идентичности, то есть осознание читателями причастности к идеям и ценностям, исповедуемым иудаизмом, осознание принадлежности к данной религии и ре­лигиозной группе.
Тем не менее, большинство исследованных текстов  Талмуда содержат крайне унизительные (оскорбительные) характеристики, отрицательные эмоциональ­ные оценки и негативные установки в отношении других религиозных групп или отдельных лиц как их представителей. Информация, побуждающая к действиям против какой-либо религии или ее представителей, также имеется. Имеются признаки формирования у чи­тателей Талмуда убеждений об исключительности, превосходстве иудеев и неполноценности граждан по признаку их отношения к религии. Соответ­ственно, имеются фрагменты, содержащие признаки разжигания религиозной вражды и пропа­ганды исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии.
ВЫВОДЫ:
1. Использованные в тексте Талмуда  словесные средства, безусловно,  содержат унизительные характеристики, отрицательные эмоциональные оценки и негативные установки в отношении иных религиозных групп и отдельных лиц как их представителей.
Эксперты [подпись, печать]   И.И. Иванов
[подпись]                                                  П.П. Петров
[подпись]                                                  А.Н. Хрепков
2.     В тексте Талмуда содержится информация, побуждающая к действиям против представителей других религий.
 
Эксперты [подпись, печать]   И.И. Иванов
[подпись]                                                  П.П. Петров
3.                В тексте Талмуда имеются высказывания, свиде­тельствующие о религиозной нетерпимости.
Эксперты [подпись, печать]    И.И. Иванов
                           [подпись] П.П. Петров
4. В тексте Талмуда содержатся признаки пропаганды исключи­тельности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их религиозной принадлежности.
Эксперты [подпись, печать]   И.И. Иванов
5. В тексте Талмуда содержатся явные признаки пропаганды исключи­тельности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии.
Эксперты [подпись, печать]     И.И. Иванов
[подпись]                                                   П.П. Петров
[подпись]                                                   А.Н. Хрепков
 
И, в заключение, подводя итоги нашего  исследования, дадим определение судебно-религиоведческой экспертизы, под которой следует понимать вид судебно-экспертного исследования, основанного на методах семантического, психолингвистического и ситуационного анализа  аутентичных религиозных источников, обрядов и ритуалов  богослужения, а также учредительских документов религиозных организаций и объединений, проводимый в жестких процессуальных рамках в соответствии с целями и задачами уголовного судопроизводства.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
ЛИТЕРАТУРА
1.    Белявская, О.А. Организованная преступность в Японии: научно-аналитический обзор.  М. 1990.
2.    Голик, Ю.В. Личность случайного преступника: Криминологические и уголовно-правовые проблемы: Автореф. дисс. … канд. юрид. наук.  Томск.1981.
3.    Достоевский, Ф.М. Полное собрание сочинений.  Санкт-Петербург. 1895.  Т. 11.
4.    Зернов, В. Критический очерк антропологических оснований криминальной теории Ломброзо.  Санкт — Петербург. 1986.
5.    Камю, А. Бунтующий человек.  М. 1990. 
6.    Ломброзо, Ч. Новейшие успехи науки о преступнике
/ Пер. Раппопорта.  1892.
7.    Лунев, В.В. Преступность XX века. Мировой криминологический анализ.  М. 1997.
8.    Мина, Р. Мафия против закона / Пер. с итал.  М. 1988.
9.    Познышев, С.В. Криминальная психология: Преступные типы.  Ленинград. 1926.
10.  Познышев, С.В. Основные начала науки уголовного права.  Санкт — Петербург. 1912.  Т.1.
11. Ред. статья // Криминалистика за рубежом.  1993.  №15.
12. Ферри, Э. Уголовная социология.  Санкт — Петербург. 1908.
13. Философский энциклопедический словарь.  М. 1983.
14. Фресс, П. О психологии будущего. Хрестоматия по психологии/ Под ред. А.В. Петровского.  М. 1987.
15. Shur, E. Our criminal society. New-York. 1971. P. 154.
16. Bollnow, O.F. Existenzphilosophie. Stuttg. 1960.
17. Camus, A. Essais. Bibliotheque de la Pleiade. P. 1965.
18.  Posner, G.L. Warlords ob crime: chinesse secret soc. the new Mafia. New-York. 1988.
19.  Кудрявцев, Ю.Г. Три круга Достоевского: событийное, социальное, философское.  М. 1979.
20.  Шаляпин, Ф.И. Маска и душа.  М. 1989.
21.  Достоевский, Ф.М. Идиот.  М. 1981.
22.  Абрамкин, В.Ф., Чижов Ю.В. Как выжить в советской тюрьме.  Красноярск. 1992.
23.  Ганнушкин, Г.Б. Особенности эмоционально-волевой сферы при психопатиях // Психология эмоций: Тексты.  М. 1984.
24.  Уточкин, В.М., Александров, А.П. Выявление и содержание в колонии психически аномальных личностей // Исправительно-трудовые учреждения.  1982.  № 19.
25.  Антонян, Ю.М. Преступность и психические аномалии // Советское государство и право.  1979. № 7.
26.  Энциклопедия преступлений и катастроф: убийцы и маньяки.  М. 1996.
27.  Гуров, А.И. Профессиональная преступность: Прошлое и современность.  М. 1990.
28.  Торвальд, Ю. Век криминалистики.  М. 1991.
29.  Короленко, В.Г. Бытовые явления. Полн. собрание сочинений. Т.6.  М. 1971.
30.  Французские повести и рассказы XIX века.  М. 1989.
31.  Чехов, А.П. Рассказы и повести. М. 1970.  Т.2.
32.  Гиляровский, В. Москва и москвичи.  М. 1981.
33.  Толстой, А.Н. Хождение по мукам. Т.1.  Фрунзе. 1962.
34.  Завалишин, В. Нострадамус как дальний предтеча футурологов.  М. 1991.
35.  Иоффе, Э. Евреи по страницам истории.  М. 1997.
36.  Климов, Г. Божий народ.  Краснодар. 1999.
37.  Достоевский, Ф.М. Полное собрание сочинений.  Санкт-Петербург. 1895.
38.  Владимиров, Д. Богом избранный народ?  Краснодар, 1999.  С.51.
39.  Тополь, Э. Возлюбите Россию, Борис Абрамович! Открытое письмо олигархам // Аргументы и факты.  1998.  №38.
40.  Бабель, И.Э. Закат // Конармия.  Баку. 1989.
41.  Бабель, И.Э. Одесские рассказы // Конармия.  Баку. 1989.
42.  Климов, Г. Красная каббала.  Краснодар. 1998.  С.178.
43.  Суворов, В. Аквариум.  М. 1991.
44.  Иорданов, М. Дело №666. Террор. Махачкала: Изд-во «Юпитер». С.207.
45.  Коран. Перевод Э.Р. Кулиева. М. 2003.
46.  Ирмияева, Т.Ю. История мусульманского мира. Пермь. 2000.
47.  Кожушко, Е.П. Современный терроризм: анализ основных направлений/ Под общ. Ред. А.Е. Тарасова. 2000.
48.   Гилкрист, Д. Коран – священная книга мусульман. Интернет-ресурс www.answering-islam.org.
49.  Жданков, Н.В. Ислам на пороге ХХ1 века./ Н.В. Жбанков, А.А. Игнатенко. М. 1989.
50.  Хофман, Б. Терроризм: взгляд изнутри. М. 2003.
51.  Ключников, Б.Ф. Исламизм, США и Европа: война объявлена! М. 2003.
52.  Якубов, О. По следам Бен Ладена. М. 2001. С.86.
53.  Мещерский, А. Война ХХ1 века// Аргументы и факты.1999.15 сентября.
54.  Мирский, Г.И. «Политический ислам» и западное общество// Полис.2001.№1.
55.  Hazelwood, R.R. and Bargess, A. (eds) Practical aspects of Rape Investigation: a multidisciplinary approach. Amsterdam, 1987; Elsevier. Resler, R.K.Barges, A.W. and Douglas I.E. Sexsual Nomicide: Patterns and motives: Lexington, 1988.
56.  Кантер, Д. Психологический профиль преступника / В сб. «Проблемы использования нетрадиционных методов в раскрытии преступлений». М. 1995.
57.   Антонян, Ю.М., Верещагин, В.А. Розыскной портрет серийных сексуальных убийц / В сб. «Проблемы использования нетрадиционных методов в раскрытии престплений».  М. 1995.
58.   Tabachnick, B.D. Fidell, L.S. Using Multivariate Statisting. London: Harper end Row. 1983.
59.   Антонова, С. Девятилетний вампир и феномен Чикатило // Аргументы и факты. 1997. № 37.
60.  Теория доказательств в советском уголовном процессе: Часть особенная /Под ред. Н.В. Жогина. М.: Изд-во «Юридическая литература». 1967.
61.    Грановский, Г.Л. Природа, причины экспертных ошибок и пути их устранения / В сб.: Новые разработки и дискуссионные проблемы теории и практики судебной экспертизы. М. 1983.
62.  Краснобаева, А.Ю. Экспертные ошибки: причины, последствия, профилактика: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Волгоград. 1997.
63.  Белкин, Р.С. Курс криминалистики. М.1997. Т.2.
64.  Философский энциклопедический словарь. М. 1983.  

 

……………………………………………………………..
                        
 
                           
                                                        
                               
                             CОДЕРЖАНИЕ
Предисловие от автора…………………………………………………….2
1. Введение в проблематику современной теологии и криминологии……………………………………………………………….………………….5
2. Криминальные психотипы: теолого-криминологический анализ преступного поведения…………………………………………………………12
2.1. Преступный психотип русского «христианина»………………………………………………………………………………….22
2.2. Теолого-криминологический анализ текста Талмуда»………………………………………………………………………………….50
2.3. Психолого-криминологический портрет современного ваххабита и анализ Корана………………………………………………………………….69
3. Понятие судебно — религиоведческой экспертизы и ее значение в уголовно-процессуальном доказывании………………………..…………...109

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

/>
^[1] Об использовании специальных познаний по делам и материалам о возбуждении национальной, расо­вой или религиозной вражды: Методические рекомендации Генеральной прокуратуры России от 29.06.1999 №27-11-99.
^[2] Ратинов А.Р., Кроз М.В., Ратинова Н.А. Ответственность за разжигание вражды и ненависти. Психоло­го-правовая характеристика. / Под ред. проф. А.Р. Ратинова. М.: Юрлитинформ, 2005.
^[3] Словарь русского языка в 4-х томах / Под ред. А.П. Евгеньевой. Изд. 4-е. М., 1999. Т.4. С. 498, 592.
^[4] Там же, Т. 2, С. 647.
^[5] Андреева Г.М.Социальная психология. — М., 2000. — С. 225-256. Унадзе Д.Н. Теория установки. / Под ред. Ш.А. Надирашвили и В.К. Цаава. — М., 1997. — 419.
^[6] Психология. Словарь./Под общ. ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. — 2-е изд., испр. и доп. — М., 1990. — С. 419-421
[7] Памятка по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы: Для судей, следователей, до­знавателей, прокуроров, экспертов, адвокатов и юрисконсультов — Под ред. М.В. Горбаневского. М., 2004. С. 25-26.
^[8] Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста. Теоретические основания и практика. М., 2007. [подпись, подпись, подпись]
^[9]  Прозелитизм — деятельность приверженцев определенного вероисповедания, преследующая цель обра­тить в свою веру лиц иного вероисповедания [18, с. 366]
[10] Интернет-ресурс: материалы «Википедии»
[11] Воронин, С.Э. Проблемно-поисковые следственные ситуации и установление истины в уголовном судопроизводстве. Барнаул: Изд-во Алтайского госуниверситета.2000. С.113-155.
^[12] Использование поисковой машины сайта "Rambler" (по состоянию на 14.12.2009) выявило 49000 доку­ментов, в которых употребляется словосочетание "истинная религия", на 5000 сайтах и 4000 документов, в которых употребляется словосочетание "ложная религия", на 879 сайтах.