Адвокат

Пролог
   — Юлия Владимировна, вам необходимо выбрать одного обвиняемого и постараться добиться для него оправдательного приговора. Вы уверены, что хотите взяться за это? – с важным видом спросил чиновник. Он не изображал сочувствие, напротив, желал получить окончательный ответ.
   — Да, — твердо ответила Юлия.
   — Что ж, Петр Юрьевич уже обращался к нам с той же просьбой, и мы не можем отказать вам. Процессы над всеми членами той националистической группировки пройдут через две недели, пока готовятся бумаги и, разумеется, собираются доказательства, — сухо объяснял чиновник. – До этого времени все подозреваемые находятся либо под домашним арестом, либо во временных камерах при нашем изоляторе, — добавил он. – Петр Юрьевич изъявил желание присутствовать на всех разбирательствах в качестве свидетеля и защитника, он особо выделил дело Глеба Скупчина. Теперь, собственно, ближе к вашей просьбе. Я дам вам список задержанных. Нет смысла вам знать о тех, кто находится под домашним арестом. В основном, это мелкие пособники Болдырева, информаторы или родственники. Их вина будет, вероятно, доказана, но им не грозит реальный срок. Большинство из них уже раскаялось.
     — Да, мне бы хотелось выступить в роли защитника самих членов группировки, чья вина еще не доказана полностью, — прервала его Юлия.
     — Да-да, — кивнул мужчина. – Держите, — он протянул девушке несколько страниц.
   Просматривая бумаги, Юлия мысленно готовила себя к испытанию, которому сама себя решила подвергнуть. Дело было не в ее желании добиться справедливости и не в пресловутом благородстве, коему все еще был подвергнут ее друг Петр. На самом деле Юлия не жалела националистов, ведь те были убийцами, самыми настоящими одержимыми маньяками. Конечно, можно было назвать их жертвами Болдырева, но все они в большинстве своем сами встали на скользкую дорожку. И вероятно, да, некоторые из них заслуживали второго шанса, поэтому таким следовало давать сроки поменьше, ну а другим Услова смело присудила бы пожизненное, особенно если те не отреклись от своего Хозяина и сейчас. Так вот, сама Юлия хотела своим поступком добиться лишь одного: приобретения опыта. Она планировала стать адвокатом или следователем, а может и законодателем, и данная возможность, предоставленная ей как одной из участниц Сопротивления, была самым лучшим вариантом. Такой шанс было необходимо использовать именно сейчас, пока нынешние герои весьма ценны для Правительства.
    Решив, что выберет первого попавшегося ей из списка обвиняемого, Юлия прикрыла глаза и тыкнула пальцем наугад в листок. Девушка чертыхнулась, увидев имя Вадима Скупчина. Для нее он был из самых опасных националистов и подходил под категорию «пожизненно». Однако о нем самом в документах содержалось немного, но и немало, и было написано следующее: «Предположительно, член националисткой группировки, верный сторонник Болдырева. Есть косвенные улики, указывающие на то, что Скупчин убил тридцать семь таджиков, семь лиц кавказской национальности, одну еврейку и двух полицейских, тела последних так и не нашли. Свидетелей нет в живых. Свою вину обвиняемый полностью отрицает, заявляет, что действовал под угрозой жизни. Тот же аргумент, кстати, был использован им в 81-м году. Прежде был осужден на один год за участие в нападении на Правительство. Приблизительный срок, на который будет осужден: два года условно».
    Юлия аж чуть не задохнулась от гнева: это ему-то условно?! Сама воля случая распорядилась таким образом, что на глаза Условой попалось именно дело Скупчина-старшего, поэтому девушка решила, не сомневаясь, выбрать его кандидатуру. Не оправдает – ну и Господь с ним, зато узнает от него правду и вдоволь потешит свое эго.
    — Вот, я беру дело Вадима Скупчина, — как можно сдержаннее, сказала Юлия. В ее душе царило возбуждение и ликование.
    — Странный выбор, — изогнув брови, отметил чиновник. – Хорошо, у вас две недели на работу с обвиняемым, его дело одно из первых на слушании на суде.
    — Ясно.
    Чиновник вручил Юлии тоненькую папку с подробностями о деле Скупчина, после чего пожал ей руку и разрешил уйти. Услова, преисполненная надежд, покинула его кабинет. Она была молодой героиней войны, которой едва исполнилось восемнадцать, однако юношеский максимализм пока еще никуда от Юлии не делся.
Глава 1. Первая встреча
    В комнате для свиданий с заключенными помимо стола и двух стульев больше ничего не было. Стены «давили», как им вся эта мрачная, удрученная обстановка. Из освещения здесь горела пара свечей, при желании пришедших можно было воспользоваться лампой. Юлии выделили по два часа каждый день на разговоры с Скупчиным. Девушка, осмотревшись и заняв один из стульев, пожалела, что ей придется проводить здесь столько времени целых четырнадцать дней, да еще и не в самом приятном обществе! Однако, собрав всю свою волю в кулак, Юлия успокоилась и стала ожидать, когда приведут обвиняемого.
   Вообще, как человеку, не имеющему ни опыта, ни юридического образования, в любое другое время Условой ни за что бы не доверили выступать в роли адвоката. Слишком велика была вероятность нового бунта «белых» против иммигрантов, поэтому с массовыми судами следовало поторопиться. Разумеется, со всеми обязанностями адвоката и правилами ведения дел Юлю ознакомили заранее, она прошла ускоренные курсы. Но, наверное, если бы она выбрала другого обвиняемого, то ей бы мягко отказали, либо предложили кого-нибудь «попроще». Однако вполне очевидно, что за дело Скупчина браться особо никто не желал, поэтому героине войны «любезно» разрешили испытать свои силы именно в его защите. Юлия предположила, что ей могли специально подсунуть именно Вадима, но теперь уж ее подозрения были не к месту.
   Тем временем, в комнату ввели обвиняемого. Юлия сразу отметила стойкую выдержку Скупчина по его осанке и презренному взгляду, обращенному на нее. Девушка решила на первый раз ограничиться свечами, тем более что Юлии было хорошо видно обвиняемого, а стены этого помещения не вселяли в нее оптимизма, чтобы еще разглядывать их при свете.
   — Здравствуйте, Скупчин, меня зовут Юлия…
   — Услова, — закончил за нее Вадим, не скрывая своего не просто презрения, а даже личной враждебности. – Что вас сюда привело?
   Конечно, он узнал ее. Им доводилось встречаться в стычках. Однако Услова была наслышана о нем куда больше, чем Скупчин о Юле. Юлия, которая искренне желала подавить собственную ненависть и действовать объективно, теперь утратила всякую мотивацию сохранять официальную, «сухую» обстановку. Просверлив обвиняемого суровым взглядом, Услова резко ответила:
   — По вашу душу пришла.
   — Хотите меня убить? Запишитесь в очередь, — съязвил в ответ Вадим, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди. Ухмылка закрепилась на его губах.
   — Если вы закончили, то позвольте перейти к делу, — жестко проговорила Юлия, зло посмотрев на обвиняемого. – Меня назначили вашим адвокатом.
    — Я не припомню, чтобы вы получали соответствующее образование, Юлия Владимировна Услова, — с сарказмом заметил Вадим, сделав акцент на ее фамилии. – И потом, я не давал свое согласие.
    — Будто у вас есть выбор, — буркнула себе под нос Услова. Но в тишине ее слова, окрашенные в негативные тона, прозвучали довольно громко. Скупчин ухмыльнулся еще шире. – Другого адвоката вам не предоставят, так что будьте любезны, подпишитесь.
    Юлия извлекла один документ из стопки бумаг, лежащих перед ней на столе, и протянула Вадиму. Это был договор о сотрудничестве. Скупчин, к ее удивлению, не стал долго вчитываться, а быстро взял ручку, находившуюся здесь же, возле бумаг Юлии, и поставил свою размашистую подпись. С довольной ухмылкой на лице Скупчин вернул документ обратно своего адвокату.
    — А я думала, вы против.
    — Вы меня убедили, — с невозмутимым спокойствием ответил Скупчин.
   Юлия пробуравила его ненавистным взглядом, но все же сдержалась и решила продолжить, вернее, начать.
   — Итак, в ваших же интересах будет рассказать мне все честно, чтобы я могла выстроить линию защиты для вас на суде. Мы будем встречаться с вами каждый день в течение двух недель, — сухо пояснила Юлия. Вадим, как ни странно, внимательно ее слушал. – Давайте, я поясню, в чем вас обвиняют. Так, вас подозревают в тридцати семи убийствах таджиков, семи убийствах лиц кавказской национальности, — Услова сглотнула, представив себя на месте жертв Скупчина и ему подобным. На лице же обвиняемого и мускул не дрогнул. – В убийстве одной еврейки и двух полицейских. Если следователь докажет хотя бы одно из них, то вам грозит пожизненное. Разумеется, в случае, если вы полностью отдавали себе отчет в этом. Под сомнение также ставится факт вашего добровольного участия в делах Болдырева. Однако татуировка на вашем предплечье является самым прямым доказательством того, что вы имели к ним отношение.
    — Времена не меняются, — философски изрек Вадим.
    — Простите? – не поняла Юлия.
    — Я говорю, времена не меняются, — снова повторил Скупчин как для умалишенной. Услова снова напряглась, чувствуя возрастающую злобу внутри. Обвиняемый оставался холодно отстраненным, даже ухмылка ушла с его губ. – Болдырев убит, а вы, демократка и либералка, говорите его словами, деля людей по расам. Вам не кажется это странным?
    До Юли дошло: Скупчин издевался над ней и теми формулировками в его деле, которые не она, между прочим, придумала! Девушка насупилась.
    — Мне все равно, что вы думаете, — сказала Юлия. – В общей сложности, вас подозревают в убийстве сорока семи человек. Так лучше звучит? – она вложила в последнюю фразу всю горечь, на какую была способна.
    — Да, благодарю, — нарочито вежливо отозвался Скупчин, приняв размышляющий вид. Он раздражал Юлию с каждой минутой все сильнее, но продолжал делать вид, будто не знает об этом. – Я уже говорил следователю, что не признаю своей вины. Большую часть времени Болдырев держал меня «на мушке», грозился убить мою семью. Если мне и удавалось уйти от его контроля, то я не мог полностью нести ответственность за свои действия. Моя задача заключалась только в запугивании некоторых лиц, вербовке новых членов и финансовой помощи его соратникам. Иногда я доставал оружие. Никаких убийств я вовсе не совершал.
    Вадим говорил с таким невинным видом, что впору было безоговорочно ему поверить. При этом в глазах у Скупчина читалась незаметная на первый взгляд угроза, однако не оставалось сомнений, что для вас лучшим вариантом будет согласиться с его словами. Слава Богу, что Юлия была не из пугливых. Она не уличила его в обмане, поскольку ложь была тщательно замаскирована Вадимом под полуправду, и разгадать, где тут подвох, Условой сразу не удалось.
    — Ладно, с вашей ролью мы разобрались. Давайте об убийствах. Мы можем обсудить каждое из них по отдельности, чтобы вы предоставили мне свое алиби для всех из них, — предложила Юлия.
    — Я никого не убивал, — повторил Вадим.
    — Мне нужны факты, — упрямо стояла на своем Юлия.
    — Вы их не получите, — сказал Скупчин.
     — Вы отказываетесь говорить об этом?
    Вадим кивнул. Следующие полчаса Юлия задавала ему вопросы по каждому отдельному убийству, сведения о которых у нее имелись в папочке. На все ее вопросы Скупчин никак не реагировал, не сводя с нее пристальных глаз.
   — Катя Олина, двадцать один год, еврейка, — зачитала адвокат дело номер шестнадцать, — была сначала подвержена ударам плетью, после чего ей раздробили пальцы на руках. Потом убийца ослепил жертву, снова испытал на ней плеть и только потом убил выстрелом в голову. Очевидно, Олину хотели завербовать в группировку, как «белую», но девушка оказалась стойкой. Кстати, у Кати не было родных, но некоторые из ее близких друзей умерли в ближайшее время при странных обстоятельствах, — никакой реакции у Скупчина. – Тут, как видите, и ваша роль вербовщика совпадает, и почерк убийства за исключением отдельных пунктов практически идентичен  с предыдущими, которые мы рассмотрели.
    И вновь гробовое молчание. Юлия пыталась уловить хоть малейшую искорку в глазах Скупчина, хоть одну-единственную зацепку, но тщетно. Она меняла позы, сидя на стуле, стараясь отвлечь внимание Вадима, один раз даже вставала и ходила взад-вперед, читая о деле №9, но и эта уловка не возымела эффекта. Выдержке Скупчина следовало только позавидовать. А вот Услова сдалась, понимая, что так ничего не добьется.
    — И долго вы будете молчать, Скупчин? – раздраженно спросила Юлия, уставшая распинаться перед ним.
    — А сколько надо? – равнодушно спросил Вадим.
    — А то вы сами не знаете, — ехидно заметил Юлия. Ноль реакции. – Послушайте, в ваших же интересах начать говорить, приводить хоть какие-то доводы, если вы действительно ни в чем не виновны. Расскажите подробности, назовите имена – что-нибудь.
    — Я мог бы изображать тут из себя клоуна, — начал с усмешкой Скупчин. – Прикидываться невинной овцой, которую обманом завели в чужое стадо. Должно быть, вы ждали от меня угроз, оскорблений, нелепых реплик, а-ля наша общая знакомая Вероника, попыток подкупа. Увы, ничего этого не будет.
   — Отчего же? – саркастично поинтересовалась Юлия, решив, что дело было в ее нерусском происхождении. – Вы не хотите «играть» перед украинкой?
   — Ха, — посмеялся Вадим. – Нет, Юлия Владимировна, не поэтому, — спокойно ответил Скупчин, но в глазах его читалась явная насмешка над ее, Юлии, глупостью. – Ладно, выражусь иначе: от вас в моем случае ничего не зависит, поэтому нет смысла действовать.
    — Вы не верите в свою победу на суде?
    — И снова мимо, — снисходительно улыбнулся Вадим. Юлия насупилась, возненавидев своего оппонента еще сильнее. – Я уверен, что меня оправдают за отсутствием доказательств.
    — Это не факт.
    Скупчин посмотрел на нее с такой жалостью, что Услова едва не удавила его собственными руками. Вот же наглость и высокомерие!
    — В любом случае, ваш адвокат я.
    — Рад за вас. Я пока не страдаю провалами в памяти.
     Юлия чертыхнулась, чувствуя, как закипает. На сегодня она завершила встречу, уйдя ни с чем.
Глава 2 «Эксперименты» Условой
    В течение следующих трех дней Скупчин молчал, с усмешкой глядя на попытки Юлии «наладить» с ним контакт. Она вконец вымоталась, пока не стала искать другие способы воздействия на своего обвиняемого. На четвертый день Услова решилась на эксперименты.
    — А почему в списке ваших убийств больше всего именно таджики?
   Изогнутая в непонимании бровь – и тишина. Она, сохраняя терпение, пробовала задавать и другие вопросы об убийствах. Юлия спрашивала, тяжело ли убивать, не мучают ли Вадима по ночам кошмары, не приходят ли призраки замученных им жертв, намекала, что всегда найдутся свидетели, на что получила такой насмешливый взгляд, что немедленно заткнулась и ушла, завершив встречу. Участница всей этой гражданской войны понимала: прежде, чем чего-то добиться, надо было сбить со Скупчина спесь. Но как это сделать за оставшиеся десять дней?!
    До конца первой недели Вадим продолжал молчать, реагируя только с помощью поднятой брови, Юлия все больше заводилась и даже сорвалась на крик, что не возымело ровным счетом никакого эффекта на обвиняемого. Она искала все новые пути, но натыкалась на собственные ошибки, падала, вставала вновь и снова падала вниз, на самое начало. Пока однажды не задала вопрос:
    — Какую роль в войне играли ваши жена и сын?
    — Они полностью оправданы, с них были сняты все обвинения без суда, на суде это только подтвердится, так что вопрос не уместен.
    В его тоне чувствовалось недовольство, где-то даже злоба. И Юлия поняла, на что надо давить: на семью Скупчина. Они были слабостью Вадима. Мысленно она обрадовалась, внешне же не показала никаких признаков ликования.
    — Да, Петя добьется их оправдания, — бесстрастно подтвердила девушка. – Ваша семья должна ему по гроб жизни.
    — Поверьте, Юлия Владимировна, мы умеем отдавать долги, — холодно пояснил Вадим, снова отворачиваясь от нее и «уходя» в себя. – Только это не ваше дело.
    — Ну да. Кстати говоря, вы ведь были тогда, когда Вероника приставила мне пистолет к виску и кричала, что убьет. Как минимум за бездействие, а, по сути, молчаливое согласие, вас привлекут к ответственности, — Скупчин пожал плечами. Снова не то, снова мимо. Юлия досадливо покачала головой, укорив саму себя. Обвиняемый перестал насмехаться, глядя ей в глаза, но он вполне мог это возобновить, следовало воспользоваться данной паузой разумно. – И, да, а ведь у нас есть свидетель, который знал о плане Глеба по поводу одного, так и несостоявшегося убийства, и вашего сына за покушение также можно привлечь повторно.
    — Вы адвокат или следователь?
    — Я человек, которому нужна правда. От вас будет зависеть, займу ли я вашу сторону на суде.
    — Мой сын останется на свободе – и точка, — с убеждением отрезал Вадим, презрительно взглянув на Юлю.
    — Да-да, — кивнула Услова, ухмыляясь.
    — Знаете, Услова, у меня складывается впечатление, что вы, как адвокат, слишком предвзяты ко мне и моей семье, — протянул Вадим. Юлия перестала ухмыляться, нахмурилась. – Вы хотите знать правду, чтобы свести счеты не с Глебом, вашим одноклассником, так хотя бы со мной. Вы ведь ненавидите моего сына, я прав?
   Юлия поджала губы. Скупчин был прав, и ей очень не хотелось признавать свой непрофессионализм. Как она могла так подставиться?
    — Я не желаю свести с вами счеты, — уклончиво сказала адвокат. – Я действительно хочу помочь вам и разобраться в ситуации.
   — Однако вы мне не ответили.
    — Я недолюбливаю Глеба, признаюсь, — буквально выдавила из себя признание Услова. – Но, обещаю, делу это мешать не будет.
   — Значит, о моем сыне больше ни слова, — подытожил Вадим, будучи очень серьезным. Его тон ясно давал понять, что возражений Скупчин не приемлет. Юлия не была бы упрямой и настойчивой, то бишь собой, если бы не попробовала.
   — Только в обмен на вашу откровенность.
   Вадим смерил Юлию тяжелым взглядом. Услова его выдержала, но почувствовала нарастающую тревогу внутри.
   — Обещать не могу, — наконец, ответил он.
   — Тогда и я не стану, — хмыкнула девушка. – Послушайте, Скупчин, — максимально вежливо продолжила Юлия, — мы с вами так ни к чему и не придем. Я, конечно, могу и вовсе не приходить, но тогда откажусь защищать вас на суде.
   — Мы это уже проходили, — лениво протянул Вадим, морщась.
   — Неужели вам так часто удается выговориться? – поразилась Юлия. – Почему бы вам не попробовать поговорить со мной?
   — Вы будете последней, кому я захочу довериться, — усмехнулся Скупчин.
   — Что ж, я найду способ узнать правду, — пообещала Юлия, поднимаясь и направляясь к выходу. – А пока хорошего вам времяпрепровождения, не скучайте.
    Вадим оскалился, проводив Юлю суровым взглядом, но девушка, к счастью, этого уже не видела.
Глава 3 Нервы Скупчина ни к черту
   Несмотря на данное обещание, Юлия все-таки предприняла еще одну попытку разозлить Вадима, дабы вызвать в нем хоть какие-нибудь эмоции.
      — А тяжело было скрывать от Валерии следы крови после убийств? А смотреть в глаза Глебу, когда вы возвращались с задания?
    Скупчин не реагировал. Но Юлия видела, как поджались его губы и, в целом, напряглось лицо. На этот раз он неотрывно смотрел на нее, видимо, рассчитывая спугнуть или ослабить хватку. Но Услова была настроена воинственно.
     — Наверное, легко было убивать людей, навсегда лишая их возможностей, при этом наблюдать за подрастающим сыном и отмечать, каким жестоким и избалованным он растет. Уверена, вы не мечтали воспитать Глеба тем, кем он стал в итоге. Ваш сын весьма неудачная ваша копия, серьезно.
   Злость отразилась на лице Вадима. Его глаза налились кровью, но он продолжал молчать и давить на нее своим стальным взглядом.
     — Он неудачник, трус…
    — Замолчи немедленно, предательница! – свирепо прикрикнул Вадим, не дав Юлии договорить. Она удовлетворенно ухмыльнулась.
    — Ну вот мы и дождались.
    — Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о Глебе, девочка, — угрожающим шепотом произнес Скупчин, почувствовав свою предыдущую ошибку. – И мне без разницы, что ты будешь говорить на суде, мне не нужна ни чья защита.  
   — Но…
   — Убирайся вон! – рявкнул Скупчин.
   Услова вздрогнула и по-настоящему испугалась. На сегодня встречу было решено завершить.
*** 
   Юлия решила пока и вправду не касаться темы семьи Скупчина. Хотя прекрасно понимала, что без этих рычагов ничего не добьется. С другой стороны, девушка планировала «взять» обвиняемого измором: за восемь дней он успел пожалеть о своем согласии на ее защиту. Однако Скупчин мог и привыкнуть к Условой, из-за чего все ее попытки пойдут крахом.
   Появившись перед обвиняемым во вторник в комнате для свиданий, Юлия убедилась в обратном. Вадим выглядел уставшим и уже не ухмылялся, а только проводил Услову презрительным взглядом. Адвокат, сохраняя невозмутимый вид, заняла свое место, не глядя на своего подзащитного: ни к чему было остро реагировать на него, чем она только испортила бы себе настроение. Сегодня Юлия решительно хотела сохранить свое самообладание до конца их со Скупчиным разговора. О вчерашнем «взрыве» адвокат вспоминать не хотела. К его молчанию и саркастическим репликам, в конце концов, она привыкла. Вот, кто оставался предсказуемым.
   — Добрый день, — бодро поздоровалась она, улыбаясь.
   Вадим подозрительно воззрился на нее.
   — Что ж, вижу, вы сегодня не в настроении.
   — Вы головой ударились? – ехидно спросил Скупчин.
    — Нет, просто решила быть с вами подружелюбнее, — оживленно ответила Юлия, поправив свои кудряшки, которые она сегодня специально распустила.
   Скупчин заметил ее жест и постарался скрыть свое удивление, но вопрос-таки отразился на его лице. Услова подумала, что звучал он примерно так: «Какого хрена?!». И это еще в мягкой форме.
    — Опять что-то не так? – прикинулась дурой Юлия, глядя на Вадима невинными глазами.
    Скупчин отрицательно покачал головой. Привычные презрение и отвращение вновь проявились у него на лице. Он, как и раньше, откинулся на спинку стула, изображая безучастность.
   — Да уж, вы предсказуемы, — фыркнула Юлия, усмехнувшись.
   — Это еще почему? – вскинулся Скупчин.
   — Ведете себя одинаково, — пояснила Услова, просияв при мысли, что ей удалось его задеть.
   — Неправда, — буркнул Вадим. Он по-детски надулся, сложив руки на груди. И неловко попытался сменить позу, едва не упав.
   Юлия не выдержала и рассмеялась. Скупчин обиделся сильнее. Было в этом что-то странное, но Услова читала о детских страхах, переходящих во взрослую жизнь и ужасно мешающих человеку. Только у Вадима, вероятно, все было иначе: ему внушали, какой он исключительный и непохожий на других; потом, в школе, Скупчина уважали соученики, его ставили в пример учителя; у Бодылева ему также отводилась особая роль. Должно быть, Вадим боялся услышать именно то, что он «как все», вполне обычен и ничем не примечателен. Предсказуем – из той же серии. Чтобы проверить свою гипотезу, Юлия попробовала еще одно:
   — Правда, — твердо сказала она. – Более того, вы чем-то напоминаете мне моего друга Колю.
   Глаза Вадима едва ли не вылезли из орбит: он помнил и Колю – немного нерасторопного парня-неряху.
    — Да, — вдохновленно продолжала Юлия, довольная эффектом. – Он может очень долго молчать, если не хочет в чем-то признаваться. Вы столь упрямы, что иногда похожи и на Петю, — добавила Услова, и Скупчина едва не хватил удар. – В общем, вы вполне обычный человек, Вадим Борисович. Как все.
    Вот тут Вадим практически позеленел от гнева. Он резко вскочил на ноги, стукнул кулаком по столу.
   — Прекратите эти ваши…сравнения! – подобрал слова и выпалил Скупчин.
   — Знаете, может, раньше вы и обладали привилегиями, но пора бы оглядеться вокруг: мир больше не вертится вокруг вас, вы не его центр. Вы спустились на землю, поздравляю.
   Вадим просто онемел. Скупчин медленно сел обратно. Но в его глазах впервые проблеснули чувства. Ненависть. Юлия на секунду пожалела его и готова была признать, что наговорила лишнего, ведь он и вправду не готов был так быстро смириться со своим нынешним положением. Но ее внезапно озарила догадка: ненависть Скупчина была скорее не к ней, а к самому себе. Услова в один миг распознала в его взгляде, насколько трудно приходится Вадиму. Весь этот сарказм, упрямое молчание, внезапные вспышки гнева – это ведь не что иное, как защитные реакции! Как же Юлия раньше не догадалась? Петя, будучи подростком, ведь действительно вел себя схоже со Скупчиным. Он замыкался, резко выходил из себя, язвил… Вадим хоть и давно вырос, но ситуация была явно не в его пользу. Обстоятельства вынудили Скупчина не защищаться, а нападать, или отмалчиваться, он просто был…в растерянности. Он не знал, как теперь жить. Бывшему националисту не был знаком этот новый мир после окончательного распада группировки, он совершенно не знал, где теперь его место. И не то, чтобы Скупчин не верил в то, что его отпустят, вероятно, был уверен в этом. Но и если посадят – это не особо бы изменило отношения Вадима. Ему было абсолютно все равно – вот, в чем крылась истина. В сорок с лишним лет, пожалуй, крайне трудно начинать все с нуля… Поэтому слова Юли вывели Скупчина из равновесия окончательно.
    Он уже давно не смотрел на Услову, обхватив голову руками и опустив ее. Юлии не было видно лица Скупчина, его длинные свесившиеся волосы лишили ее такой возможности. Теперь Услова искренне хотелось помочь подзащитному, и то была не просто жалость. Она увидела, что жизнь отплатила Вадиму сполна, и, пожалуй, даже слишком жестоко. Лишить человека прежней веры, идеалов и ценностей – это ужасно, смерти подобно.
    — Вадим Борисович, я не хотела обидеть вас, — тихо проговорила Юлия.
    Он вздрогнул, словно позабыв о ее присутствии. Услова чертыхнулась про себя. Скупчин поднял на нее стальной взгляд, совершенно опустошенный, но и в тоже время наполненный болью и, Черт знает, чем еще. Ей казалось, если она узнает чем, то немедленно умрет, не выдержав накала эмоций и чувств. Вадим не был бессердечным – теперь Юлия это видела.
    — Я могу вас попросить больше не приходить? – глухо прошептал он.
    — Нет, простите, — ответила Услова, чувствуя непонятную вину перед ним.
    — Я так и знал, — вздохнул Скупчин. Он и в самом деле был огорчен данным фактом. Юлия опустила глаза. А Вадим стал приходить в себя, возвращая былую ухмылку, отстраненность и презрительность к адвокату. – В таком случае забудем этот инцидент, — девушка облегченно выдохнула. – Но если попробуете еще что-то в таком духе, я задушу вас, клянусь, — добавил мужчина.
    Юлия взглянула на серьезного Вадима и нервно сглотнула: он не шутил. Ее самообладания и след простыл. Хоть она и попыталась вернуть себе спокойствие, до конца разговора вина так и не покинула Услову, продолжая терзать ее.
   — Зато теперь я собираюсь защищать вас на все сто процентов, — попыталась пошутить Юлия, но, встретившись с убийственным взглядом Скупчина, сразу умолкла и сникла.
   Внезапно заговорил сам обвиняемый:
   — Все, что вы сказали, чистая правда. Мне следовало бы смириться и поразмыслить над тем, кто я теперь. Надо как-то выкручиваться.
   — Для того чтобы думать об этом, надо быть уверенным в том, что вас отпустят, — заметила Юлия не без осторожности.
   — Само собой, — не стал отрицать Скупчин, чем удивил адвоката. – Но с другой стороны, мне все равно, останусь я здесь или вернусь домой. Честно говоря, я бы предпочел первый вариант…
    Юлия не верила своим ушам. Да, она и сама только что думала об этом, но Вадим и вправду собирался сдаться?! Какого черта?! Привыкшая бороться за справедливость, какого бы дела то ни касалась, Юлия стала активно защищать Скупчина:
    — Так нельзя, Вадим Борисович! На вас ведь и жена, и сын! Вы о них подумали? Каково будет им без вашей поддержки? Глеб сломается без вас! Про Валерию утверждать не берусь, но не думаю, что она будет вести привычный образ жизни. Да и вы сами разве привыкли уступать трудностям?
    Она так пламенно говорила, что не сразу заметила улыбку на лице Вадима. Юлия забыла обо всех своих негативных чувствах к семье Скупчиных, для нее было важным только доказать сидящему перед ней человеку, что он не должен сдаваться. Таков был ее жизненный девиз.
   — Что? – спросила она, не понимая.
   — Вы замечательный адвокат, — без тени иронии проговорил Вадим, в самом деле улыбаясь. – И… я прощу прощения за свои недавние ругательства в ваш адрес.
   Юлия польщенно улыбнулась и покраснела, давно не испытывавшая такого смущения перед кем-либо. Она так разволновалась, что почти забыла, что здесь вообще делает, и кто перед ней.
    — Спасибо, — слегка запоздало произнесла Услова, опомнившись. – И я, разумеется, не сержусь на вас. Значит, мы все-таки будем сотрудничать?
   — Значит, будем, — кивнул Скупчин.
   — И вы все расскажете? – спросила с надеждой Юлия, просияв.
   — Да, — снова кивнул Вадим. – Но мне понравилась ваша шокотерапия.
   — О, благодарю, — рассмеялась Юлия.
   Она, конечно, не поверила полной капитуляции Скупчина, но пока он был готов, нужно было действовать. Ее время пребывания здесь истекло, и Условой пришлось уговорить охрану побеседовать еще часик со своим подзащитным. Юлия пригрозила пожаловаться Петру, который нынче имел вес в полиции, и только после этого они согласились.
   — Используете шантаж? – заинтересованно спросил Вадим, слышавший разговор Юли с охраной.
   — Приходится, — ничуть не обидевшись, спокойно ответила Услова. Она и правда была не в восторге, но порой имя Петра давало ей больше преимуществ, чем свое собственное. – Итак, давайте к делу. Что было правдой из того, о чем мы с вами уже говорили?
   — Почти ничего, — ответил Скупчин. Юлия кивнула: об этом она и так знала. – Об убийствах придется поговорить завтра – часа не хватит, чтобы вспомнить их все, — с ухмылкой пояснил Вадим. Услова снова кивнула, не перечив. – Так, начнем с того, что я не находился у Болдырева под страхом смерти. Я действительно выполнял в основном роль «денежного мешка» для организации, вербовщика. Кроме того, оказывал влияние на значительную часть Правительства Москвы.
   — Угрожали, запугивали? – уточнила Юлия.
    — Нет, убеждал и внушал – никакого оружия, — ухмыльнулся Скупчин, ностальгируя. И поспешил добавить, видя, как Юлия быстро принялась записывать его слова себе на бумагу: — Я не думаю, что они станут вспоминать об этом.
   — Но ведь наверняка остались те, кто находился под вашим влиянием.
    — Да, есть несколько. Но навряд ли они признаются, что так легко поддавались мне. Это стыдно, я полагаю.
   — Может быть, но нельзя ничего исключать, — заметила Юлия.
   — И то верно, — не стал спорить Скупчин.
   — Как мы можем это обыграть?
   — Я знаю, кто работает против политики президента. И эти люди до сих пор там. Двуличные, но отлично скрывающие это.
   Юлия изумилась. Она-то верила, что всех «темных» личностей давно уволили, но, оказывается, там остались еще те, кто помогал в свое время Скупчину, хотя прошло более десяти лет, прежде, чем Болдырева раскрыли. Уму непостижимо!   
    — То есть вы хотите назвать их имена, если вдруг речь пойдет об этом?
   — Да, — твердо ответил Скупчин.
   — Хорошо, я прерву их и задам вам соответствующий вопрос, чтобы вы могли произвести на них фурор.
    Скупчин согласно закивал. Адвокат нравился ему все больше.
   — Вы растете прямо на глазах, — отметил он.
   — Я всего лишь выполняю свою работу. Вы мой первый клиент, поэтому я стараюсь больше, — сухо пояснила Юлия. Она была более чем польщена, но отвлекаться на это снова уже не было времени. – Давайте продолжим.
   — Как вам угодно. А теперь самое главное. Запишите себе, Юлия Владимировна, и запомните: я не фанатик и не палач, — серьезным тоном сказал Вадим. – В показательных акциях участвовали специально собранные для этого юнцы, либо фанатики вроде Вероники. Те, кто был приближен к Болдыреву и не тронулся умом, как правило, не убивали, — укоризненный взгляд Юлии. -  По крайней мере, специально. Приходилось, как и всем – не отрицаю. Но сорок семь человек – поверьте, наряду со своими обязанностями я бы просто не успел порешить столько народу, — Услова удивилась, что Скупчин в точности воспроизвел цифру приписываемых ему жертв. — Во время отсутствия Его обо мне вообще не было слышно, так? Тогда какой из меня фанатик?
     — Да, как логический довод это можно использовать, но это лишь докажет вашу вменяемость и усилит вашу вину, — сказала Юлия, ее лоб напрягся. Она задумчиво уставилась на свои записи. – Но в целом, вы правы, это выглядит несколько лучше, чем если бы на вашем месте сейчас сидела Вероника.
    Услова аж содрогнулась, вспомнив эту ужасную женщину, успевшую вдоволь поиздеваться над Юлей, пока не прибыло спасение. Мурашки пробежались по телу, Юлия автоматически сжала зубы, словно боялась закричать от боли. Но тут же одернула себя, вернувшись в реальность.  
   — Скольких же вы убили? – спросила она обыденным тоном, будто речь шла о том, что обвиняемый будет на обед.
   — Семерых. И все не из вашего списка, — ответил Скупчин безо всяких ухмылок.
   — Юлия Владимировна, не положено дольше держать вас здесь! – лебезящим голосом пробасил охранник, открыв дверь и высунувшись за нее. В свете свечей его все равно было не видно.
   — Да-да, иду, — проговорила Юлия, вставая и не сводя взгляда с Вадима, который только что признался ей в убийствах. Что-то неумолимо изменилось в нем, определенно, и было ощущение, что он намеревался сказать о чем-то еще. Тем не менее, Скупчин промолчал, и Юлия ушла.
Глава 4 «Зачатки» доверия
    На десятый день, в среду, Юлия узнала, наконец, об убийствах, которые действительно совершал Вадим. На всякий случай он рассказал ей подробности. Но ни одно из них не было настолько жестоким, какими были те, в которых обвиняли Скупчина. Совершенно ничего схожего.
    — Почему тогда вас обвинили не в тех убийствах? – спросила Юлия после его небольшого монолога.
    — Моих жертв давно никто не вспоминает, а те, видимо, представляли какую-то значимость, — ответил Вадим, поразмыслив. – Особенно на меня давили по делу о тех двух полицейских, чьи тела так и не нашли. Вообще-то, я уверен, что таких пропавших было куда больше.
    — Но вы не знаете, кто за этим стоял? – удивилась Юлия.
    — Не все действия наших курировались лично Болдыревым, о его приказах я знал почти все, — честно признался Скупчин. – Некоторыми операциями руководил я сам. Но были у нас самостоятельные ребята, которые никого в известность не ставили. Вы же не думаете, что все докладывали о своих жертвах?
   — Нет, конечно, — не сомневалась Юлия.
   — Если Он узнавал, то непременно наказывал за самодеятельность. Все-таки с дисциплиной у нас всегда было в порядке, — горько усмехнулся Вадим. – Поэтому нет, я не знаю, кто убил тех «смельчаков», но слышал подробности дела, — он откровенно высмеивал погибших.
    Юлии не понравилась реакция Скупчина на гибель представителей правопорядка, но она не стала никак это комментировать. Да и не ей было судить.
   — Но знаю имена тех, кто убил людей из вашего списка. Не всех, но большинства.
   — У вас такая хорошая память?
   — Дело не в ней. Назовите мне даты и метод убийства, и я безошибочно угадаю.
   — Мм, хорошо, — слегка опешила Юлия, доставая первое дело. – Карина Ослоу, 13 марта 1996-го. Пытали, ослепили, убили выстрелом в лоб.
   — Семейка Лесковых. Или все разом, или кто-то один – не суть.
   Юлия покосилась на него с подозрительностью, но все же продолжила, извлекая второе дело:
   — Алик Шванидзе, лето 1997-го. Его много и долго пинали, раздробили кости, потом пытали и убили выстрелом в лоб. Погибла вся его семья позднее.     
   — Брат и сестра Мишлевы, — с легкостью ответил Вадим. – Уловили семейные стили убийства?
  — Да.
  — Можете сами поискать схожие дальше. Дарья ненавидела кавказские народности, а ее брат Степан обожал использовать примитивные приемы вроде пинков, а вот кого и за что бить ему было все равно. Все трое Лесковых обожали плети. Ослепить жертву – фирменная вещь Вячеслава. Тимофей иногда использовал ножи, чтобы порезы были глубже, — Юлю едва не стошнило от представленных ею картинок. А Скупчин продолжал, как ни в чем не бывало: — Вероника не отличалась оригинальностью, хотя порой пользовалась ножом, мотивируя это тем же, что и ее муженек.
   Услова снова поморщилась: она испытала этот «приемчик» Лесковой на себе. Адвокат не забывала, однако, и фиксировать слова Скупчина на бумаге.
   — Так-с, вероятно, там еще промелькнут дела Долохова. Антон пользовался одному ему известными темными проклятиями, но почерк убийства в целом схож с предыдущими.
  — А кто убил Катерину Олину? – вспомнила Юлия.
  — А вот он, наверно, и убил. Хотя мог еще быть Макин, — засомневался Вадим. – Я, честно, не помню. Евреев трогали редко.
  — Но и русских не чурались.
  — Предателей крови – вот, каких русских, — пояснил Скупчин с внезапно появившейся строгостью. – Но по ошибке могли любых, — хладнокровно добавил Вадим.
  — И все-таки в вас слишком много холодности, когда вы говорите об убийствах, — покачала головой Юлия. – На суде это плохо для вас скажется.
  — А вы думаете, я не сумею сыграть на публике полнейшую невиновность? – усмехнулся Скупчин. – Я могу вас заверить, что сумею изобразить испуг и ужас на лице, когда разговор пойдет об убийствах. Это при вас мне нечего опасаться. Верно ведь?
   Он пронзительно посмотрел на Юлю. Мурашки пробежались по спине у Условой – ей казалось, подзащитный читает ее мысли. Впрочем, она-то была уверенна в актерском таланте Скупчина, но вот чего не ожидала, так это искренности по отношению к себе. Все же такой человек как Вадим способен блефовать в самых сложных обстоятельствах, но выходило, что сомнения Юли на сей счет были неверны. Его взгляд, по крайней мере, именно это и означал.
    — Вы просили меня о доверии, но сами, похоже, не до конца уверены в моей искренности, — проговорил Скупчин, чем вызвал у Юли стыд и чувство вины.
   — Извините, — поспешила сказать адвокат. – Я слишком подозрительна в последнее время.
   — Тут я вас понимаю, — вполне серьезно ответил Вадим. – Это последствия войны?
   Юлия удивленно вскинула брови, но кивнула.
   — После первого настоящего сражения я тоже стал еще подозрительнее и избирательнее в контактах, чем был, — продолжил откровенничать Скупчин. – А меня ведь никак нельзя было назвать добродушным и отзывчивым парнем, — он горько усмехнулся.
   — Жизнь меняет всех, — подытожила за него Юлия. – Иногда настолько, что своих близких не узнаешь, — тут уж и Услова не удержалась, нахмурившись и погрузившись в собственную пучину боли и потерь, которые и она, безусловно, понесла. Раны зажить еще не успели.
   — Кто-то из друзей отвернулся от вас?
   — Представьте себе, — тихо огрызнулась Юлия, пряча глаза и ощущая себя маленькой беззащитной девочкой, которую уже давно почему-то никто не утешал, хотя она так нуждалась... 
    — Если это Николай, то я не удивлен, — усмехнулся Скупчин.
  — Оставьте свое мнение при себе, пожалуйста, — попросила Услова. Любое напоминание о Коле, бывшем женихе и друге, который ни разу не прислал никакой весточки о себе за эти месяцы, приносило боль. Она понимала, что ему тяжело приходится после смерти брата, но ведь Петя хотя бы отвечал Юлии! Он не огрызался, не оскорблял девушку, как это делал Коля, если ей вдруг удавалось найти его!
   Вадим всплеснул руками, сдаваясь. Он смотрел на Юлю не то с сочувствием, не то с желанием узнать о ней больше, как недавно хотела этого она по отношению к Скупчину. Одиночная камера не способствуют улучшению настроения, а Услова все-таки какая-никакая, но компания, да и не самая уж и плохая, стоило ему признать. К тому же, адвокат искренне желала ему помочь, и в кои-то веки Вадиму захотелось отплатить той же монетой.
    — Вы собрали обо мне все сведения, необходимые для суда, да? – уточнил Скупчин.
    — Да, — ответила Юлия, отвлекшись от своих мрачных мыслей и просмотрев бумаги.
   — Но вы придете сюда еще?
   — А вам хотелось бы? – безрадостно спросила Юлия, несколько подуставшая. Скупчин уже готов был отказаться, но она подняла на него свой взгляд, и Вадим увидел в ее глазах…надежду? Девушка нуждалась в общении точно так же, как и Скупчин, запертый здесь. Вот только Юлия была загнана сама собой.
   — Да, Юлия, — сказал Вадим, глядя ей в глаза.
   Юля сглотнула, уловив всю значимость момента. А ведь эта встреча могла бы оказаться последней до суда, но не прийти завтра она уже не могла. Что-то осталось неразрешенным, Условой казалось, что они с Скупчиным должны были поговорить еще. Не по делу. О чем можно было говорить с убежденным националистом?! Кто бы сказал раньше – Юлия никогда бы не поверила. Абсурд? Вероятно, да. Но жизнь построена на противоречиях.
   — Тогда я обязательно приду и завтра, и послезавтра, в то же время, — с уверенностью произнесла Юлия. Голос ее заметно потеплел, как и стальной взгляд Вадима.
Глава 5 Научный интерес
   Юлия пришла, как и обещала. Скупчин мастерски скрыл свою радость по этому поводу, поскольку очень уж не привык подолгу находиться в одиночестве. Прошлый тюремный опыт доказал, что Вадим без общества просто начинал чахнуть. А компания Условой оказалась довольно неплохой, отчего Скупчин был согласен уже говорить с ней на любые темы, лишь бы девушка не отказывалась приходить. Конечно, скоро он наверняка выйдет на свободу, но провести лишние два часа вне камеры – уже, согласитесь, немало. Тем не менее, при адвокате обвиняемый сохранял свое непроницаемое выражение лица и собирался и дальше иногда, но проявлять свой упрямый характер. Так было куда интереснее.
    — Здравствуйте, Вадим Борисович… — как-то неуверенно пробормотала Юлия, присаживаясь напротив него и зажигая свечи на столе. «Как на свидании, прям», — горько усмехнулась про себя Услова, содрогаясь при мысли о свидании в таком помещении, да еще и с бывшим националистом. Уж лучше пусть он остается только ее подзащитным – раз и навсегда.
   — Здравствуйте, Юлия Владимировна, — бодро поздоровался Скупчин, ухмыляясь. Былое желание бороться за себя вернулось с двойной силой, не без помощи Юли, чего Вадим пока не стал бы признавать. – Как прошел вчерашний день?
    Юлия удивленно воззрилась на Скупчина, на секунду забыв, что он-то лишен возможности провести свой день как-то поразнообразнее, в отличие от нее.
    — Хорошо, — коротко ответила Услова. – Поработала немного над вашим делом, собрала все факты в кучу, а потом легла спать, — зачем-то добавила она.
    — Вы живете с родителями?
    — Одна…
    — Ладно, не буду больше утомлять вас своими вопросами, а то вы и так слишком напряглись, — усмехнулся Скупчин.
    Он не издевался над ней – вот, что поняла Юлия, хоть и запоздало. Это новое чувство удивило и порадовало ее – кажется, Вадим поменял свое к ней отношение в лучшую сторону. И тогда адвокат нашла в себе силы поговорить с ним о нем самом, ведь его личность была очень уж незаурядной и неординарной, помимо того, что он был преступником. Исследовательский интерес вдруг проснулся в былой заучке Условой, и она решила не терять времени даром.  
     — Мне внезапно в голову пришел такой вопрос… — Вадим был заинтригован и, кажется, даже рад мелькнувшему интересу в глазах Юли. – Вадим Борисович, а ведь вы были приближенным Болдырева не только за свои актерские заслуги и посильную финансовую помощь. Среди вас наверняка было много таких же мастеров интриг и богатых. Значит, он ценил в вас за что-то еще?
    Скупчин лукаво улыбнулся. Ему не доводилось отвечать на такие вопросы, он даже был удивлен, почему никто до  Условой не додумался до такого простого способа узнать правду. Ведь умение искренне похвалить Вадима, столь ненамеренно – это, по сути, единственная возможность добиться от него откровенности. Впрочем, Скупчин, конечно, польстился на такой незамысловатый комплимент, но, зная Юлю, понял, что она действительно любопытствует скорее для себя, чем для дела. Научный интерес.
    — Еще никто не догадался спросить меня об этом именно в такой форме, — подметил Вадим, ухмыляясь. – Обычно меня сразу признают то правой, то левой рукой Болдырева, — весело усмехнулся Скупчин. Юлия и сама улыбнулась, признав всю ироничность формулировок, придуманных министерскими. – Кому-то ведь нужно представлять собой сущее Зло, раз уж самого Болдырева нет в живых? – он сказал это таким тоном, что тут уж Услова и вовсе едва удержала смешок, хоть информация Вадима была довольно серьезной. – Разумеется, он ценил меня за «что-то еще», Юлия Владимировна, за мой самоконтроль, умение вовремя остановиться, потянуть за собой остальных, подчинить их себе в нужных ситуациях, за мои способности хладнокровно мыслить в боевой обстановке, например. Ну и за мою верность, в коей Болдырев неоднократно сомневался, конечно, но тот самый актерский талант всякий раз меня выручал, как и умение держать свое мнение при себе. Правда, Димке не так повезло…
    На последних словах Скупчин вздохнул, и это не выглядело наигранным.
     — Он был вашим другом, Вадим Борисович?
     — Сложный вопрос, — поразмыслив, ответил Вадим.
    Вот, пожалуй, кто еще был дорог этому человеку.  Юлия уже научилась по эмоциям Скупчина различать по-настоящему близких ему людей, хоть он тщательно и скрывал свои чувства к кому-либо, скрываясь за толстым слоем равнодушия и холодности. Но Услова все-таки сумела заглянуть за маску – едва ли не единственная, кому удалось это сделать. Скупчин это понял.
    – Нельзя сказать, что мы были друзьями в полной мере, но и врагами точно не были, — продолжил он. Слова о друге по-прежнему давались ему нелегко. – Мы поддерживали друг друга. У нас с Димой были немного разные приоритеты на этих войнах, что в первую, что во вторую, но нас и многое связывало. Такое не объяснить вот так в двух словах, да и слишком личное все это, уж не обессудьте, — выдавил из себя слабую улыбку Вадим.
   Юлия понимающе кивнула и решила перевести разговор на другую, более безопасную тему, на ее взгляд:
    — А много у вас счастливых воспоминаний?
    — Ваши вопросы способны поставить в тупик, кого угодно, — вскинув бровь, удивленно отозвался Вадим.
    — Да, действительно, — смутилась Юлия, слегка порозовев. – Тогда так: есть ли у вас мечты? Глупые, конечно, вопросы, но мне, правда, хочется знать.
     — Верю, что хочется, — усмехнулся Скупчин, заключив пальцы в замок у своего подбородка. Его взгляд снова стал смущать Услову, как и в первые встречи, но место злобы в серых глазах заняло любопытство, какой-то хищный интерес, словно Вадим признал в ней неплохую соперницу, объект для исследования. – Я обычно добивался всего, чего хотел.
     Становиться объектом изучения Скупчина в задачи Юли не входило, ее новая роль несколько пугала девушку и манила одновременно. Вадим играюче отвечал на ее глупые, казалось бы, вопросы, но в тоже время ни капельки не врал, будто от них зависела его дальнейшая судьба. Мужчина был серьезен, но на лице постоянно пребывала ухмылка, хитрая и окутывающая. Вот уж воистину мастер интриг – одновременно с уважением и неприязнью отметила про себя Юлия, переставшая быть для него просто адвокатом.
     Вот и на последний ее вопрос Вадим ответил, но был немного не уверен, потому и всерьез задумался над вопросом. А были ли такие желания, которых он не достигал? Так, по-честному? По крайней мере, одно, но было. Но даже себе Скупчин старался не напоминать об этом, однако внезапно захотелось сознаться во всем Юлии. Ухмылка ушла с его губ, лицо Вадима вновь стало строгим и непроницаемым, он, внимательно глядя ей в глаза, серьезно сказал:
    — Вообще-то есть одна такая не мечта, а просто, нереализованное желание.
    — И что же это?.. – спросила Юлия, непроизвольно наклонившись корпусом вперед, потому что Вадим говорил тише, чем обычно.
     — Семья, — также наклонившись ей навстречу, прошептал Скупчин, не сводя с Юли серых внимательных глаз. Услова слегка опешила, не сразу поверив. Тогда Вадим повторил, выдохнув ей в лицо: — Я хочу помириться с сыном, подарить жене счастье.
      Юлия отстранилась от горячего и учащенного дыхания Вадима, и встряхнулась. Она словно поддалась его секундному притяжению, погрузившись во что-то наподобие транса, о котором читала в свое время. Сердце предательски забилось сильнее, Юлия отогнала наваждение и постаралась взять себя в руки. Вадим, казалось, ничего подобного не испытал, он откинулся на спинку стула и просто смотрел на нее с любопытством.
   — В таком случае вам есть, для чего оставаться на свободе.
   — Есть.
     Они помолчали, каждый задумался о своем. Юлия смотрела на Скупчина и не могла не порадоваться за него: похоже, ее методы сработали, и мужчина больше не собирался сдаваться. Выплеск негативных эмоций – порой все, что нужно человеку, чтобы расслабиться, но это совсем непросто сделать самому. Услова, сама того не осознавая, помогла Вадиму. А он в благодарность доверился ей, как адвокату, конечно. Но было ли здесь что-то еще? Юлия не знала, хотя смутные сомнения терзали ее, что было. Тем не менее, за это время Вадим показался ей самым разным, и девушке…нравилось такое разнообразие. Николай таким не был. При мысли о Коле Юлия нахмурилась.
    — Что с вами? – спросил Скупчин. В его голосе не было той холодности, к которой она привыкла.
    — Вспомнила нехорошее… — пробормотала озадаченная Юлия.  
    — Вы дали мне возможность высказаться, если хотите, я тоже на вас покричу, — пошутил Вадим, и Юлия улыбнулась ему, ей полегчало. – Или применю другие способы…
     — О, не стоит, я догадываюсь, какие у вас могут быть способы, — усмехнулась девушка.
    — Уверен, вам знакомы не все мои методы снятия стресса, — лукаво подмигнув, нараспев протянул Вадим.
    Юлия невольно заинтересовалась, вскинула брови. Ее ладонь лежала на столе, Вадим опустил поверх свою. Девушка не стала убирать руку, хотя ее первым порывом было это сделать.
    — Вы доверяете мне, Юлия? – прошептал он манящим голосом.
    — Я не уверена… — произнесла она, отведя взгляд в сторону.
    — Просто закройте глаза, обещаю, что не сделаю ничего ужасного без вашего согласия, — заверил девушку Скупчин.
    В серых глазах было искреннее желание помочь. Юлия помнила о его же рассказах об артистичности, но интуиция подсказывала ей, что Вадим не обманывает ее, не сейчас. Скупчин протянул обе руки над столом, развернув ладонями вверх. Юлия, сглотнув, уставилась на них, размышляя. Ее роль адвоката закончилась, времени осталось не больше получаса, кандалы на ногах Вадима не давали ему возможности пойти – единственная, по сути, гарантия ее безопасности, о которой девушка попросила еще в первый день, но эта гарантия придала Юлии уверенности, и она молча вложила свои ладони в его, также вытянув перед собой.
     Вадим опустил их руки на стол, чтобы не держать в отрыве от поверхности. Он не сжимал ладони Юли, но и легкого касания хватило ей, чтобы ощутить странную пульсацию по всему телу. Наконец, она закрыла глаза, успокоив себя тем, что докричаться до стражи всегда можно в случае чего.
     — Я позволю себе называть вас на «ты», — бархатным голосом начал Скупчин. Его слова приятно ласкали слух – Юлия и не знала об этой его способности, становилось все интересней и загадочней. – Забудь о том, где ты находишься, расслабься, — попросил Вадим, когда она напрягла руки. Юлия послушно расслабилась, усевшись на стуле поудобнее. – Представь только две свечи, что стоят перед тобой на столе. Вокруг ничего нет, ни этих мрачных стен, ни охраны за дверью, ни даже меня, только ты и свечи.
    Юлия почувствовала легкость, так явно было бы лучше. Она любила аромат свечей.
    — Их аромат проникает в тебя, впитывается в каждую клеточку тела, — словно прочитав мысли девушки, зашептал мужчина. – Он наполняет тебя энергией, силой, желанием идти только вперед, к цели. И в то же время аромат свечей расслабляет твои мышцы, уносит проблемы и заботы, прошлые обиды, страхи, сомнения… — Юлия едва не заснула, она прочувствовала все, о чем шептал Вадим. – Ты растворяешься в нем, улетаешь на время. Ты вернешься, но позже, а сейчас ты спокойно паришь в тишине и спокойствии…
      Скупчин про себя усмехнулся сам себе. Его так успокаивала Валерия, и это действительно иногда помогало, а иногда – нет. Глядя на расслабленное лицо Юли, Вадим понял, что на нее подействовало положительно. Но что-то в собственных словах все же казалось ему бредовым, однако он не останавливался, желая вернуть Юлии долг. Ей требовалась разрядка – и девушка ее получит.
     — Ты возвращаешься назад, постепенно, не спеша, — продолжил мужчина. – Новые силы, обретенные тобой с помощью лечебных свечей, наполняют твое тело, чтобы остаться там, — Вадим стал медленно наклоняться к Юлии, оказавшись буквально в сантиметре от ее губ, с которых не отрывал взгляда. – Ты преисполнена новых идей, смыслов, целей, прошлое оставляет тебя. Те, кто недостоин этого, уходят из твоей памяти. Один рывок – и ты очнешься отдохнувшей, вернешься в ту же комнату, что и была, но не почувствуешь гнетущей атмосферы, идущей от стен.
     Скупчин договорил и осторожно прикоснулся губами до губ Юли. Он и сам прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом теплых губ, – свои собственные, сухие и холодные, до ужаса надоели ему. Девушка вздрогнула, ощутив его поцелуй, но не разорвала контакт. Она решила доверять ему до конца, поэтому даже не открыла глаза, хотя и отвечать не стала. Вадим не отпустил ладоней Юлии, а медленно отстранился и лишь в последний момент убрал свои руки.
     Юлия открыла глаза, встретившись с внимательным взглядом серых глаз. То, что она только испытала, было непередаваемо, совершенно непохоже на что-либо еще. Девушка чувствовала внутри невероятную легкость и уверенность в себе, невесомый поцелуй и вовсе поселил в ее душе немного нежности, которой так не хватало.
     — Интересно же вы придумали, — проговорила Юлия, улыбаясь уголком губ, не в силах даже злиться на Вадима за этот украденный им поцелуй.
      — Это не я, это Лера, жена моя, — спокойно пояснил Скупчин, явно довольствуясь полученным эффектом. – Я лишь дополнил ее метод.
      Юлия ответила такой же лукавой улыбкой на его собственную.
     — У вас хорошо вышло, — сказала она.
      — Теперь мы в расчете, — подмигнул ей Скупчин.
      — Так это не было вашим благородным порывом? – нарочито обиженным тоном спросила Юлия, во взгляде которой еще стоял образ свечей.
      — На меня это не похоже, — улыбнулся Вадим. – Но, согласитесь, я умею быть благодарным.
      — Не стану отрицать, — ответила Юлия.
     И ее теплый взгляд был адресован только ему, Вадиму. Скупчин не мог разобраться в собственных мыслях и чувствах – все перемешалось в голове, но вот голос охранника, зовущий Юлю, впервые ужасно разозлил и расстроил его.
      — Завтра я приду в последний раз. Потом суд, — известила Вадима Юлия. Ему показалось, или в ее голосе прозвучала досада?
      Скупчин не ответил, даже не проводил ее взглядом, задумавшись о чем-то своем. Юлия же с тревогой осмотрела обвиняемого, но охранник поторопил ее, и пришлось поскорее уйти, лишь тихо прошептав: «До скорого».  
Глава 6 Последние дни
     Скупчин снова появился в комнате для свиданий первым. Свечки на столе приятно успокаивали, мужчина сразу вспомнил вчерашний «эксперимент» и невольно улыбнулся. Все-таки давно он мечтал испытать что-то вроде подобных нежности и трепета. С Лерой такого никогда не было. У них была иного рода любовь, какая-то отстраненная, холодная… Минуты тепла с женой Вадим мог сосчитать по пальцам. Он любил ее и сейчас, с нетерпением ждал встречи, но скорее как верную соратницу, мудрую женщину, мать его сына, в конце концов. В молодые годы между ними пробегала страсть, может быть Скупчин даже был готов ради нее на подвиги – сейчас и не вспомнить. Но никогда при виде Нарциссы сердце Вадима не замирало, как при Юлии…
     — Тюрьма выбила из меня последние мозги, — горько усмехнулся вслух Вадим. – Или я старею.
    Вторая мысль, пожалуй, огорчила мужчину сильнее первой. Он продолжил думать о своей жене, непроизвольно сравнивая ее со своим адвокатом.
    Перед Лерой не нужно было притворяться – она всегда видела Вадима насквозь, и всякая игра теряла смысл. Жена порой понимала его и вовсе без слов. Юлия же не понимала его совсем, но всего за несколько дней вдруг сумела увидеть в Вадиме то, о чем даже он не задумывался. А еще с Валерией все было ясно с самого начала: красивая, умная, пусть и небогатая, но представительница древнего рода. Родители против такой никогда бы ни были, а Вадим в юности очень почитал предков. Лишь сейчас он несколько переоценил традиции Скупчиных, хоть и не стал бы ничего кардинально менять. Но если представить на месте Валерии Юлю – бесспорно умную, привлекательную, амбициозную – то родичи были бы однозначно против нее. Сам Вадим до недавнего времени ни за что не стал бы даже близко подходить к Юлии Условой, но тем она и была интереснее и загадочнее, что ее кандидатура была категорично под запретом.
      В комнату вошла Юлия – вполне реальная фигура. Вадим тряхнул головой, изображая на лице привычное равнодушие. Если она прорвется и сквозь эту маску – можно смело поставить адвокату зачет. Между тем сама Услова также была спокойна и неприступна как айсберг, но стоило ей присесть и столкнуться взглядом с серыми глазами, как она немедленно растаяла. Непрошенная улыбка появилась на ее губах.
     — И все-таки я рада вас видеть, — сказала девушка. – Не могу сдержать эмоций.
     Скупчин попытался остаться безучастным, даже руки на груди сложил, но на такие слова улыбнулся и сам.
     — Все это очень странно, — эхом прозвучал голос Вадима. – Мы должны собраться, ведь завтра суд.
     — И то верно, — согласно кивнула Юлия, посерьезнев. – У вас, кстати, нет дополнений? Хотите, я покажу документы, что подготовила к суду?
    — Нет, я вам доверяю, — ответил Скупчин, удивившись собственному малодушию. Он действительно не хотел показывать ей своих переживаний по поводу суда.
     Они помолчали. Юлия начала разглядывать стены – то, что могла увидеть в этом полумраке. Вадим не сводил с нее глаз, но вскоре и сам не выдержал, принялся рассматривать свои ногти, потом стал качать ногой, барабанить пальцами по столу…
     В какой-то момент их взгляды снова пересеклись. Поразглядывав так друг друга с минуту, оба зашлись смущенным смехом. Утирая слезы этого неожиданного веселья, Юлия предложила:
    — Может, потушим свет? Помолчать с вами, конечно, интересно, но будет лучше поговорить о чем-нибудь, в темноте.
     Скупчин кивнул, задувая свечки.
    На доли секунд действительно стало легче обоим. Юлия даже попыталась найти отвлеченную тему, но Вадим отвечал вяло, и разговор не заладился. Услова стушевалась и потянулась к лампе, чтобы зажечь ее.
    Скупчин привыкал глазами к темноте, он не хотел, чтобы Юлия уходила раньше времени, но и тишина начинала тяготить. В своей камере Вадим ощущал тоже самое. Но сейчас рядом с ним есть девушка, которая ему нравится, и не хватало только почувствовать ее тепло. Мужчина несколько воодушевился и потянулся к Юлии, надеясь дотронуться до ее руки.
    Их пальцы столкнулись одновременно. Юлия сначала от испуга одернула руку, да и Вадим не сдержал «ах». Но потом девушка осторожно протянула руку обратно, к Скупчину, и мужчина также решился снова. Они принялись изучать ладони друг друга, касаясь и проводя пальцами по ним. Оба ощутили, как участились биения их сердец, как волнение заполнило душу. Но то были приятные чувства. Невозможность разглядеть реакции друг друга подбавляли масла в огонь – становилось интересно, что же будет дальше.
     А дальше измаявшийся и лишенный свободы Вадим перешел к решительным действиям: он сомкнул пальцы на ее ладошке, наклонился и второй рукой отыскал лицо Юли. Принявшись водить пальцами по ее глазам, щекам, губам, Скупчин ощущал нарастающее желание внутри себя, как и Юлия, впрочем. Она несмело потянулась к нему навстречу, свободной рукой нащупав его волосы. При таком близком расстоянии они видели очертания друг друга, но нарочно закрыли глаза, дабы не потерять воцарившейся атмосферы таинства. Юлия улыбалась, пальцами проводя по спутавшимся волосам мужчины, поглаживая небритую щеку. Она не знала, что он тоже улыбался, водя ладонью по ее мягким теплым губам. Наконец, они наклонились настолько, насколько позволял стол, но этого оказалось достаточно, чтобы их губы встретились. Этот поцелуй вышел почти таким же невесомым, что и вчера, но на сей раз Вадим углубил его, а Юлия ответила. В эти волшебные минуты они жалели только о столе между ними и о невозможности Скупчина встать: кандалы укрепили сильнее, и они позволяли только сидеть на месте. Но и этого им было достаточно.
         — Юлия Владимировна, с вами все в порядке? Свечи сгорели что ли? – в их идиллию, как порой это бывает, вмешались обстоятельства. Точнее, охранник, вошедший в комнату через несколько минут.
        Вадим и Юлия резко оторвались друг от друга, и Услова ответила:
       — Да, Семен, сгорели. Со мной все хорошо, я справлюсь с этим сама.
       Охранник пожал плечами, что было невидно никому из сидящих в комнате, и спокойно вышел, прикрыв дверь.
       Неловкое молчание возобновилось. Свечей зажигать не хотелось, как и покидать комнату.
       — Ю…Юля, — позвал ее Вадим.
     Девушка вздрогнула: собственное имя звучало совершенно непривычным образом. А уж голос Скупчина и вовсе казался незнакомым.
     — Да?
     — Не зажигай свечей и не включай лампу, — попросил ее обвиняемый, более уверенным тоном.
     — Хорошо… Вадим, — Юлии и самой оказалось трудно произнести его имя, поэтому она глубоко вдохнула перед этим.
     — И…не уходи…  — раздался шепот в темноте.
     — Я останусь здесь до конца положенного времени, — пообещала она и протянула руку.
     Вадим перехватил ее и крепко сжал. Мужчина зажмурил глаза, чтобы лучше прочувствовать поддержку Юли, то физическое и душевное тепло, исходящее от нее. А Юлия была счастлива от того, что почувствовала себя нужной, и неважно, кто перед ней: националист или близкий друг. Этот человек стал для нее нечто куда большем. Они так и просидели примерно сполчаса, после чего Юлия ушла. Впервые ей ужасно не хотелось оставлять его одного.
***
    На суде Юлия ужасно волновалась. И не только потому, что она впервые выступала в роли адвоката. В центре, прикованный к креслу наручниками, сидел Вадим Скупчин. Один взгляд на него заставлял Юлю краснеть и забыть все слова, какие она только знала. Так что адвокат решила ни в коем случае не поворачиваться к подзащитному лицом, ее расположение в суде позволяло этого добиться. Сам же обвиняемый выглядел довольным и отлично изображал на лице полную невинность.
   Речь судьи и прокурора в одном лице тянулась, казалось, вечность. Потом Юлия машинально зачитывала контраргументы в пользу Скупчина, и судья перешел к расспросам Вадима. Свою вину он, конечно же, не признавал. Говорил все точно так, как в первый раз Юлии, с этой версией адвокат в результате согласилась при своем последнем визите. Когда речь зашла о вербовке и некотором давлении на чиновников со стороны «невменяемого» Вадима, то Скупчин тактично отметил, что среди нынешних работников этих людей уже не было. Хотя Юлия готова была поклясться, что среди присяжных парочка мужчин-таки нервно передернула плечами. Услова недовольно поджала губы, но, разумеется, была рада, что судья не стал углубляться на эту тему. Все-таки нежелательным было бы лишнее фарсовое выступление Скупчина с предъявлением дополнительных улик против тех, кто все еще состоит на своих должностях у городской власти. Такой скандал мог неудачно сказаться на карьере Юли – тут уж как ни крути, но она должна была заботиться не только о Скупчине, но и о себе. Хоть девушка и не видела лица обвиняемого, она была уверена, что и он рад, что не пришлось раскрывать тему «вербовки и давления на власть».
     А между тем судья, не найдя действенных улик против Скупчина по поводу убийств, начал давить на него с другой стороны.
    — Вадим Борисович, а вот некоторые из уже осужденных нами членов вашей группировки утверждают, что вы действовали добровольно. Более того, иногда сами просили Федора Бодылева, — судья буквально выплюнул это ненавистное многими имя, — назначать вас главным на операции.
     — Каюсь, за одну из таких я уже отсидел свой срок, — быстро сознался Вадим. Он развел руками и обезоруживающе улыбнулся, поймав несколько заинтересованных взглядов со стороны присяжных женщин. На этот выпад хотелось взглянуть и Юлии, но она не стала поворачиваться, коря себя за трусость. – Но мы обсуждаем с Вами, глубокоуважаемый суд и присяжные, мою деятельность после этого. Господин судья, вы ведь согласитесь со мной, что заключение в тюрьме, пусть и на небольшой срок, плодотворно влияет на человека в том плане, что дает ему много времени на размышления и осознание своих прежних ошибок?
    — Хотите сказать, там вы переоценили свою жизнь и вышли на свободу белым и пушистым? – усмехнулся судья. Сдавленные смешки послышались со всех сторон.
   Юлия не удержалась и все-таки обернулась на Вадима. Тот выглядел воистину обиженным из-за того, что ему не верят, самым честным человеком на свете. Но глаза выдавали Скупчина. Он нарочно поднял самого себя на смех. Услова поразилась: Вадим фантастически умело блефовал. Все эти люди делали вид, будто не верят ему, на самом деле Скупчин так удачно манипулировал ими, что они УЖЕ смягчились и готовы были простить ему многое. Дело оставалось за малым. И роль адвоката здесь, пожалуй, действительно было маловажной. Это был спектакль одного актера.
    — Именно это я и хочу сказать! – горячо сказал Вадим, продолжая изображать из себя полного идиота. Судья и присяжные улыбались в открытую. – Или Вы, господин судья, сомневаетесь в функциях исправительной системы? – все веселье судьи моментально пропало. Он стал серьезен. – Разве ее предназначение не в том, чтобы помочь человеку исправиться? Если срок не пожизненный, разумеется, — Скупчин обаятельно улыбнулся, вызвав новый прилив положительных эмоций у присяжных и возрастание скептицизма на лице у судьи, который, однако, не перебивал обвиняемого. – Ведь это возможность заставить себя задуматься над тем, что ты совершил, раскаяться и решить для себя, что больше никогда такое не повторишь.
     По лицам сидящих в зале суда людей было видно, что они тронуты речью Скупчина. Юлия рассматривала их всех, не стесняясь, и даже на Вадима перестала бояться смотреть.
    — Тогда почему вы вернулись к Бодылеву? – спросил судья, посеяв в зале толику сомнения.
    — Моей семье грозила смерть в случае моего неповиновения, — стальным голосом ответил Вадим, в чем, наверное, не блефовал вовсе. – Я согласился только на оказание финансовой помощи, но разгоралась война, и Бодылеву требовалась наша сила. Поэтому он использовал свой авторитет, когда ему была нужна безоговорочная преданность к себе.
   — А не проще было бы убить вас? – усмехнулся судья.
   Вадим замер на секунду. Юлия собиралась вмешаться, но, встретившись глазами со Скупчиным, отклонила эту идею. Он планировал продолжать игру пока без ее помощи.
   — Вероятно, проще, но я сильный мужчина, хороший стратег, и вряд ли Бодылев хотел бы лишиться меня, — спокойно ответил Вадим. – Наверное, он убил бы меня после какого-нибудь важного показательного процесса, после его избрания в депутаты, чего он добивался. К счастью, для него все окончилась неудачей.
    Скупчин сказал последнюю фразу с таким облегчением, что в глазах некоторых мужчин и женщин проскользнуло сочувствие. Судья замешкался, не зная, к чему бы еще прицепиться. Юлия догадывалась, что он наверняка хотел бы задать вопросы о Глебе, но к делу это напрямую не относилось. И точно, поразмышляв, судья продолжил:
    — Суд над вашим сыном состоится послезавтра, дело о вашей жене также нуждается в последней точке. А что вы можете сказать в оправдание вашим родным? У вашего сына есть фашистская символика, тщательно закрашенная ныне – мы узнали это на экспертизе.
    Вадим взглянул на Юлю. Та немедленно вмешалась:
    — Ваша Честь, вопрос не относится к делу Вадима Скупчина.
    — Да, вы правы, — с недовольной миной признал судья. – Простите, Вадим Борисович, вопрос снимается. Я предлагаю вам сказать несколько слов перед тем, как Суд удалится на совещание.
   — Мне нечего добавить, ваша Честь, — с улыбкой проговорил Вадим.
   Судья объявил небольшой перерыв. Он и присяжные вышли из зала суда, вернулись буквально через несколько минут. Зачитав множество официальных бумаг, судья объявил:
    — Суд постановил: признать Вадима Борисовича Скупчина невиновным в совершении убийств. Но Суд счел необходимым назначить дополнительную проверку принадлежащего Скупчину дома на предмет хранения оружия и других запрещенных законом вещей, поскольку ранее он был признан добровольным участником национал-движения, был замечен в демонстрациях. До окончания всех разбирательств с целью недопущения нежелательных прецедентов в дальнейшем Вадиму Скупчину запрещается покидать пределы области, категорически запрещается выезжать заграницу в течение года. Иначе говоря, вам присуждается домашний арест сроком на месяц, после чего вы сможете выйти из дома. Потом состоится еще одно слушание в суде, где с Вадима Скупчина снимутся все обвинения и санкции.
    За время оглашения приговора Вадим ни разу ничем не выдал себя, зато Юлия нервно кусала губы, оглядываясь с беспокойством на Скупчина. Наконец, Суд был закончен. Адвокат поспешила к своему подзащитному.
    — Приговор вышел мягким, правда? – спросила она.
    — Да, все удалось практически так, как я планировал, — ответил Вадим. – Проверок следовало ожидать, они не отвяжутся и после второго суда, я уверен.
    — Может быть, мне поговорить с ними?
    — Не нужно, Юля, вы и так слишком много сделали для меня, — уголком губ улыбнулся Скупчин. – Мне пора возвращаться домой, под арест, — усмехнулся Вадим.
   — Удачи и побольше сил на борьбу, — искренне пожелала ему Услова.
   — Непременно, — ухмыльнулся ей Скупчин, наконец, напоминая Юлии себя прежнего.
   Они все еще находились на публике, и Вадим торопливо пожал ей руку в благодарность и поспешил уйти. Скупчина перехватили журналисты, которым он обаятельно улыбнулся и позволил себя сфотографировать, Юлия не стала дожидаться, когда эти гадюки доберутся до нее, поэтому зашагала в сторону выхода из суда.
     Вечером, сидя с горячим кофе и закутавшись в плед, Юлия читала книгу, пытаясь отвлечься и забыть о работе хоть на минуту. Ей уже прислали несколько дел с просьбой, чтобы она стала адвокатом, и Услова не могла свыкнуться со своей новой ролью и поверить в сегодняшний успех на суде, пусть там от нее самой мало, что зависело. Главное – результат. Юлии почти удалось забыться, раствориться в увлекательном детективе, когда ей на телефон пришла смс-ка. Девушка поспешила прочесть ее.
     «Выбросьте вы свои бумаги в огонь, дайте себе отдохнуть. Иначе я приду и устрою вам шокотерапию».
    Безо всякой подписи было понятно, кто отправил Юлии смс. Быстро написав в ответ: «не дождетесь» Услова, улыбаясь, нажала на кнопку «отправить», лишь удивившись, откуда у Скупчина оказался ее номер. В эту ночь она спала крепко-крепко, забыв обо всех своих заботах, кроме, пожалуй, одного человека…