Между жизнью и смертью

    Я вот уже четвертый год учусь на филологическом факультете государственного университета. Трудно, но учусь. Хотя это скорее просто способ получить высшее образование, чем будущую профессию. Поскольку давно уже решил, кем стану и без специального образования. У меня есть брат-близнец, Серега. Вместе с ним мы недавно открыли магазин братьев Камировых, где продаем фотографии. Мы оба любим снимать на профессиональный фотоаппарат разные пейзажи, людей. Вот и сегодня после пар надеялись пойти в парк, поснимать.
     Однако сейчас мы все сидим на паре русского языка, и мне кажется, что обязательно что-то случится. Что-то страшное и неизбежное. И буквально через пару минут парты стали трястись, шкафы заходили ходуном. Землетрясение! Профессор Лебедев стал раздавать команды об эвакуации, началась паника среди студентов. Мы все выбежали в коридор, бросились к лестницам. До меня донесся чей-то приглушенный крик: «Дима!». Я не знал, кого звал этот несчастный голос, но сразу же кинулся в толпу. Там отыскал девушку, которая кричала. Она оказалась прижатой столом в одном из классов. Я, ни минуты не думая, стал помогать ей. В этот момент парты затряслись, с потолка посыпалась известка. Я приказал девушке бежать без меня, толкая ее вперед. И тут я почувствовал, как земля уходит из-под ног. А ведь землетрясение около десяти баллов-то точно, а мы на четвертом этаже! Но вскоре я понял, что не важно, на каком я этаже, так как через пару минут здание стало рушиться. А дальше я полетел вниз,  тяжело ударился о землю, придавленный грудой обломков, и потерял сознание…
       — Где я? Что со мной? – прокричал я, не понимая, что произошло. Я стоял в абсолютно пустом поле, белом, безветренном. Дышалось свободно, словно из воздуха выкачали весь кислород, оставив только азот и водород. Никого не было вокруг, не было конца этому пространству. Все куда-то подевалось, почему я здесь? Издалека мне привиделась чья-то темная фигура, она стала быстро приближаться ко мне, я разглядел в ней профессора Канина. Сердце екнуло. Анатолий Иванович Канин – профессор, которого каждый человек в университете, в том числе и сами профессора, ненавидел. Исключение составлял лишь декан нашего факультета. А все потому, что профессор Канин был самым строгим преподавателем химии за всю историю человечества. И это далеко не мои преувеличения. Умер он в том году. Последствия автокатастрофы. Признаюсь, не особо был этим расстроен. Мы все словно вздохнули с облегчением после его смерти. Но что сейчас происходит со мной – еще более непонятно. Почему я вижу его на этом странном поле? Канин приблизился буквально за минуту, может даже быстрее. Я не видел его давно, но ничего в нем не изменилось: тот же суровый взгляд, темные глаза, черные волосы и множество мелких морщинок. Профессор взглянул на меня все тем же ненавистным взглядом, который стал взаимным с недавних пор.
      — Что же так кричать, Камиров, вы ведь здесь не одни.
      — Что происходит? – больше мне ничего на ум не пришло.
      — Мы умерли, разве не понятно? Сказывается ваша плохая успеваемость, — ответил Канин леденящим голосом. Как умерли? Я мертв?
   — У меня были хорошие учителя, — съязвил я. Больше всего на свете мне хотелось бы знать правду, а этому человеку я верить не мог, но больше никого не было.
   — Не хотите, не верьте. Но это так, — мне очень не нравилась его недоговоренность, казалось, он делал это специально, чтобы помучить меня.
   — Откуда вам знать?
   — Это очевидно. Я вынужден торчать тут с вами еще три дня до того, как вас определят.
   — Куда же?
   — Решать Богу. Я не намерен больше болтать с вами, Камиров. О, кажется, Лебедев идет.
   Да, Канин не ошибся, откуда ни возьмись, появился профессор Лебедев. Игорь Михайлович Лебедев – один из самых добрых профессоров моего университета. За годы моего обучения он многим студентам стал другом, хотя профессору было около сорока.  Канин же решил уйти, впрочем, правильно сделал. Я понадеялся поговорить с Лебедевым: мне решительно не хотелось верить в собственную смерть. Игорь Михайлович внимательно оглядел меня и покачал головой.
   — Игорь Михайлович, что произошло? Где мы? Профессор Канин бормотал какую-то чушь, будто мы умерли.
   — Это правда, Женя.
   — Но откуда вы знаете?
   — Странно, что он тебе ничего не объяснил. Мой архангел предупредил меня. Женя, не может быть, как же это могло произойти с тобой, — сокрушенно говорил Лебедев, то и дело, покачивая головой, я отказывался в это верить. Я не мог поверить в то, что потерял Серегу – брата-близнеца, всю свою семью! Этого не могло быть!
   — Женя, ты должен в это поверить. Я и моя жена тоже погибли сегодня. Так уж случилось, теперь ничего не поделаешь. Через три дня мы навсегда покинем этот мир, простись с родными, пока есть время.
    — Как это? – спросил я сквозь слезы, образовавшиеся сами по себе.  
   — Ты только пожелай переместиться в то или иное место, перенесешься. Но ты не сможешь поговорить с ними, потрогать. Только увидеть. За эти дни можешь сделать, все, что хочешь.
   — Понятно. Значит, вы тоже…
   — Да, как видишь. Но я, пожалуй, пойду, досмотрю землетрясение.
   Боже мой, я умер…Я мертв…
   Профессор Лебедев исчез. Я решил попробовать переместиться в свой университет – последнее место, которое осталось у меня в памяти. Получилось.
   Если там время шло неумолимо быстро, то здесь все было еще быстрее. Сложно было догадаться, как отсчитать эти три дня. Я попал в университет, когда все закончилось. Это было понятно по пустому коридору первого этажа и обломкам вокруг. Я вышел на улицу и увидел шествие, состоявшее из студентов, учителей и родителей. Они несли тела погибших, в том числе и мое. Ужасно видеть себя трупом, должен заметить. Все шли неизвестно куда, но это волновало гораздо меньше. В толпе я искал Серегу. Я увидел здесь много знакомых и друзей, которых больше никогда не смогу поприветствовать, обнять, с которыми не смогу никогда поговорить. Наконец, я добрел до своей семьи. Я увидел свою маму… Она была такой бледной и напуганной, что все это напоминало страшный сон, чем горькую реальность.
    — Мама, — протянул от отчаяния я. Мое лицо пылало от слез.
    Она остановилась на мгновение. А затем прошептала на ухо, шедшему рядом отцу:
    — Мне показалось, будто Женя зовет меня.
    Папа обнял маму, взял под руку, и они пошли дальше. Я вздохнул. Чуть правее шла моя младшая сестренка Аленушка. Она опустила голову, и я не смог разглядеть ее лица из-за спадающих волос. И вот я заметил Серегу. На нем не было лица: он смотрелся хуже матери. О, как хотелось бы быть сейчас с ним! Это часть меня, моя половина!
   — Серега, держись, слышишь, держись!
   Сергею тоже показалось, что он что-то слышал, но ведь я на самом деле здесь! Почему мне нельзя проститься с ними? Почему? Мне стало очень больно, хоть я уже не жил, но чувствовал боль. Я решил, что вернусь на время, чтобы не наблюдать больше этой тяжелой процессии. И вернулся.
   В этом странном месте, которое пока не могу никак назвать, я заметил стул. На нем сидел Канин. Я подумал, неплохо было бы присесть и мне, как стул появился и для меня, но почему-то возле профессора. Я дошел до места и сел.
   — Вы не ходили на землю? – спросил я из любопытства.
   — Нет, мне не к кому ходить.
   — Неужели, у вас даже не было семьи, друзей?
   — Нет. Моя мать давно умерла, кроме нее у меня не было никогда никого, — Канин всегда говорил так подробно, когда студенты доставали его вопросами. Я даже почувствовал некоторую неловкость за свою бестактность. Понимаю, что глупо говорить о приличиях, когда находишься на грани между жизнью и смертью, но при виде этого человека почему-то всегда хотелось вести себя прилично. Но все же мы оба уже умерли, а кое-какие вещи мне узнать все-таки хотелось, поэтому, позабыв о вежливости еще раз, я спросил:  
   — Вам нравиться, когда вас ненавидят?
   — Мне всегда была наплевать на мнения людей. Оставьте меня в покое, Камиров.
   — Но почему, профессор? Расскажите мне хотя бы сейчас, — не унимался я. Вопросы, касающиеся профессора Канина, волновали всех и давно. Вот, я и решил выяснить о нем хоть что-то.
    — Не все ли равно вам сейчас, Камиров? Не тратьте на меня время.
   — Мне хотелось бы убить вас, профессор, но кто-то сделал это за меня.
   — Мне понятно ваше желание. Все, больше ничего говорить вашей душе я не намерен.
   Канин растворился в воздухе. Его слова меня поразили. Однако, раз уж мне все равно не удастся выяснить причину одиночества профессора Канина, я решил продолжить свои наблюдения за родными.
   Сейчас мне, действительно, уже ничего не исправить. Я мог бы жить, жить долго, вместе с братом, мы могли бы творить, но нет, я мертв. Я не должен был этого допустить. Моя душа снова отправилась на землю. Профессор Лебедев сказал, что день уже прошел. Было странное чувство: мне вовсе не хотелось спать, есть, плакать тоже не хотелось. Пропадали чувства. Мне становилось страшнее уходить. Но я вернулся домой и забыл об этом. Мама была дома, она готовила что-то. Папы не было, Аленка сидела у себя в комнате, читала какое-то письмо. Она плакала. Мне стало жаль свою маленькую сестренку, она не заслуживала таких испытаний, моя маленькая Аленушка. Но страшнее всего было, конечно, Сереге. Я нашел его на улице возле места предполагаемого моего захоронения. Брат сидел на четвереньках. Я подсел рядом и глядел вниз, в приготовленную яму. Так мы и сидели рядом, как в детстве, когда играли во дворе, закапывая игрушки младшего брата Ромки в землю. Как же тогда было весело! Жаль только Рому, который вечно жаловался на нас маме, но я не злюсь на него, да и Серега тоже. Я был бы счастлив опять получить наказание, лишь бы быть рядом с братом, моей частью. Мне хотелось пойти на все ради возвращения, но это невозможно. Я попытался взять брата за руку, но бесполезно. Она проскальзывала мимо, а Серега ничего не замечал.
   — Сережа, идем обедать, мама волнуется, — окликнул его Рома. Серега довольно тяжело покинул двор и пошел в дом. Я хотел идти следом, но меня остановил профессор Лебедев, взявшийся из ниоткуда.
   — Женя, не ходи туда. Они будут обсуждать твою смерть. Сережа взорвется, тебе это не понравится.
   — Я могу вернуться? – с надеждой в голосе спросил я.
   — Нет, уже нет, как и все мы.
   — Что ж, понятно. Мне жаль вас, Игорь Михайлович, ведь у вас остался только что родившийся сын.
   — Да, это точно. У нас у всех кто-нибудь остался.
   — Кроме профессора Канина.
   — Пожалуй. Ладно, Женя, извини, если помешал. Пойду к сыну.
   Я улыбнулся добродушному профессору, судьбе которого был поражен не меньше своей. Наверно, хуже потерять сына, не видеть, как он растет, нежели брата, которого знаешь с ног до головы, даже могу представить, кем станет Серега. Игорю Михайловичу не суждено было это узнать. Я не мог больше стоять на улице, потому вошел в дом.
   Моя семья уже пообедала, пришел домой папа. Он выглядел очень уставшим, глаза были грустными. Как было страшно наблюдать за картиной увядания самой жизнерадостной семьи в городе! Я бы никогда не смог поверить в это. Но вижу это своими глазами. Я решил покинуть на время своих, понимая, что завтра похороны, которых точно уже не увижу, но очень хотелось отдохнуть.
   Я вернулся назад. Переждал там какое-то время и вновь переместился домой. Было утро следующего дня. Мама и папа рыдали в своей комнате, собираясь на похороны. Алена выглядела ужасно, мой младший брат старался быть с ней. Серега не одевался, сидя в своей комнате. Вскоре тут появился Рома, и Серега заговорил с ним:
   — Я должен был умереть вместе с ним.
   — Сережа, не надо так говорить.
   — Рома, это был мой близнец, понимаешь, — сказал Серега, потирая нос.
   — Я понимаю, Сережа. Надо идти, ты не собран.
   — Я не пойду. Не могу смотреть, как закапывают мою половину души.
   — Бедный Сережа. Но ты должен пойти, проститься с братом.
   Серега кивнул, стал собираться. Он взял с собой мою рубашку, сам оделся в мамин свитер, несмотря на теплую погоду. Мама всегда дарила нам одинаковые свитеры на новый год. И тогда я понял: это конец. Меня резко вернуло назад. Оказавшись рядом с погибшими во время землетрясения, я очень удивился от того, что их так много. Рядом со мной стоял Игорь Михайлович с женой и мрачный Канин. Я испугался, когда нас озарил свет. По одному люди стали исчезать в небо, лишь немногие отправлялись с грохотом вниз. Я боялся, как бы мне не угодить вниз за все мои проступки. Очередь дошла и до Канина. Я ждал, что он попадет в Ад, но нет, его душа полетела в Рай. Я даже успокоился по поводу себя. Вот светом озарило и меня.
***
   Тело Евгения Камирова  уже было опущено в яму, а декан факультета филологии читала речь:
   — Евгений Камиров был замечательным человеком, как и все, кто помогал спасаться другим. Я знала его как ученика моего факультета. Он был прозорливым, непослушным парнем, но все любили его несмотря ни на что. Женя проявлял себя, как храбрый и преданный друг. Нам всем будет не хватать близнеца Камирова, его юмора, он мог развеселить любого, кто в этом нуждался, не умел быть серьезным, но этого не требовалось от него. А чего стоит магазин Камировых? Надеюсь, это замечательная идея будет продолжена Сергеем. Мир потерял очень хорошего и обаятельного человека, любящего свою семью.
   Затем декан ушла к другим людям, потерявших родных и близких: похороны были сегодня у всех погибших.