Танцы с петлей на шее

Все персонажи, само собой вымышлены, и история ни что иное, как просто история.  Никаких сносок на реальную жизнь или людей, этот рассказ содержать не будет.
 
 
Танцы с петлей на шее.
 
         Стук в дверь… он ждал этого момента уже давно, очень давно. Он и сам уже не помнил точно сколько ждал. И вот он! Этот стук, предупреждающий приход охранника в его камеру. Камеру, которая сначала давила на него, потом угнетала, а затем и вовсе стала, будто дом родной… У него не осталось ничего, хотя, сказать по правде, у него никогда ничего и не было, но… У него была мечта, мечта о свободе! О ЧЕРТОВОЙ СВОБОДЕ! О свободе, которую он потерял так давно и так недавно…
          Его звали Пьеро. Неизвестно точно почему именно так и было ли это его настоящее имя или же просто кличка, однако он ее оправдывал. Его бледное лицо с темными кругами под глазами, удивительно ярко-красными губами, с постоянным выражением печали даже когда он смеялся, порой могло сойти за грим. Ему тогда было двадцать пять лет…
          Лязг ключей… Дверь открывается и… Уаля! Перед охранником предстает худощавая фигура заключенного, со все тем же грустно-веселым выражением лица. Одет тот заключенный был отнюдь не в тюремную робу, а в обычную, «уличную» футболку и джинсы. Для него сделали такое исключение потому, что он заявил, что если на него оденут робу, он наложит на себя руки. Учитывая то, что он находился в камере смертников с весьма сомнительным шансом на свободу, угроза звучала скорее смешно нежели серьезно…. Однако посовещавшись, охрана тюрьмы  решила не испытывать судьбу, мол, если уж он умрет, так пусть умрет по закону, и оставили ему его одежду, предварительно тщательно обыскав ее и вынув ремень на всякий случай. Так, что у «нашего героя» в карманах не было ничегошеньки. Ну, а затем Пьеро познакомился с Малькольмом, тем самым стражником, который сейчас стоял в дверях. Малькольм оказался давним поклонником творчества Пьеро. Они очень быстро сдружились и часто разговаривали обо всем на свете. Пьеро будто бы оживал. Показывал Малькольму, да и остальным охранникам разнообразные сценки, а они приносили ему чистую одежду и относились к нему не как к заключенному, а как к гостю насколько это было возможно.
          — Приветик дружочек! – улыбаясь, проговорил  Малькольм.
          Пьеро поднял голову. Перед ним стоял широкий в плечах Малькольм, заслонив своей мощной   фигурой не самого худшего бодибилдера, почти весь дверной проем. С охранника, как по мановению волшебной палочки, слетела улыбка и быстро-быстро перевоплотилась в грусть…
          — Пора, Пьеро! Твой час настал…… Твоя премьера, парень, — чуть ли не прошептал последние слова охранник.
          Пьеро, надо сказать, был прекрасным комиком и смешил людей от души. Зрители в зале хватались за животы и падали со смеху. Успех был огромным! На его представления  приходила самая разномастная публика. И вот как-то раз он очень неудачно пошутил. Вернее пошутил-то он очень удачно, только воспринята шутка была не всеми, и в разгар веселья на сцену вылетел тухлый помидор и попал Пьеро в лицо. Зал, решив, будто это еще какой-нибудь элемент представления, заревел еще больше……. Только Пьеро уже не смеялся… Он стоял на сцене, обомлев, и сок помидора заливал   его лицо так же, как боль заливала  его сердце…… Долгие годы он откладывал в «копилку» своей головы и тетради, и хранил там, как он считал, лучшие свои шутки для программы, которую он хотел сделать «Программой Своей Жизни». Это должен был быть момент, когда комик становится кем-то большим, чем просто комик, когда он входит в историю… Это была его премьера…… Премьера о которой он мечтал…. Дело всей его жизни и……  Все! Элегантный пас рукой Пьеро, будто фокусника, символизирующий окончание представления закончился, так и не начавшись. Зал, почувствовал что-то неладное, будто бы в разгар лета, вдруг резко подул сильный, ледяной северный ветер. Зал затих…. Несколько мгновений была тишина…. абсолютная и страшная тишина, от которой в ушах у многих зазвенело. Пьеро стоял на сцене с пустым и ничего не выражающим лицом. «Человек, который очень часто улыбался» перестал улыбаться. А виновник сей трагедии стоял, как вкопанный и смотрел в глаза Пьеро. Каждый его заметил…. Тухлый помидор, прилипший к воротнику Пьеро, тем временем сполз и упал на сцену с противным хлюпающим звуком и…… Зал, вдруг засмеялся…. Нет, не засмеялся, ЗАРЖАЛ так громко, что такого не было за все его представления. Долгие  старания не могли вызвать такой смех, какой смог вызвать попавший  в его лицо помидор. Пьеро развернулся и медленно направился со сцены, только не в гримерную, а прямо в зал. Он не думал, что делает, это были автоматические движения робота.  Он шел сквозь толпу, сопровождавшую его громким смехом и криками, что они так никогда и нигде не смеялись, а у Пьеро в голове были два слова «Я умер»…. На утро виновника трагедии нашли с ножом в спине в ближайшем сквере. В дом Пьеро  немедленно нагрянула полиция и он был арестован по подозрению в убийстве…… Хотя ему уже было все равно…… Он все равно больше не улыбался… Каждый чиновник тогда припоминал ему все-все его шуточки отпущенные в сторону правительства, не смотря на то, что совсем недавно сам рыдал со смеху над ними. Таким образом, вина его очень быстро была «доказана»…..
          Пьеро провел в камере смертников семь месяцев. В первый месяц, он был как марионетка безвольной куклой. Его зритель его же предал. Оскорбил его, плюнул  в лицо несмотря на то, что не задолго до этого клялся ему в вечной любви. А что у Пьеро было, кроме зрителя? Ничего…. Но! В начале второго месяца заключения Малькольм принес Пьеро письмо, в котором было только два слова «Держись, Пьеро». Все это запросто могло быть и чей-то шуткой, но Пьеро отказывался в это верить. Он аж подпрыгнул от удивления и восторга! Пьеро целый день сидел и почти неотрывно смотрел на это письмо. ЕГО ЗРИТЕЛЬ БЫЛ С НИМ!!! Дороже в жизни у него не было ничего! Охранники сначала пробовали его переубедить, унять его восторг, ссылаясь на то, что это запросто могла быть и шутка… «А вдруг это действительно чья-то шутка!? Поганая, нелепая шутка!» — и взгляд его снова становился грустным и печальным. «Нет! Это не шутка! Я хочу, чтобы это была правда!!! Я верю в то, что это правда!» — и он снова становился счастливым.  А через неделю пришло второе письмо, написанное уже другим почерком, а еще через три дня следующие. Письма стали приходить пачками каждый день. Даже у охранников делались круглыми глаза. Никогда такого еще не было!!! У Пьеро выросли крылья, и он летал. Так, как не летал и не блистал даже на сцене. В Пьеро снова проснулась жажда жить, жить и творить. С тех пор он мечтал о свободе, мечтал вернуться к своему зрителю. Иногда Пьеро будто бы забывал о том, что он в камере смертников и играл перед охранниками так, будто и не было этой камеры и этих решеток на окнах, так, будто он был с ним, со своим зрителем. Но, не смотря ни на что, камера все-таки была, как были и решетки.
          — Пора, Пьеро, выходи…. – продолжал Малькольм.
          Пьеро встал, подошел к Малькольму и взгляд его вдруг изменился, стал испуганным и загнанным.
          — Скажи мне, что меня там ждет, что будет? – пробормотал Пьеро.
          — Не велено говорить…. – нехотя ответил Малькольм.
          — Скажи мне… – дрожащим голосом прошептал Пьеро, схватив Малькольма за плечо. – Скажи, умоляю!
          Любого другого заключенного за такое поведение избили бы, но только не Пьеро, ведь Пьеро был не заключенным, а гостем.
          -Не… не могу, Пьеро, пойми меня…. – сказал Малькольм, сняв со своего плеча  руку Пьеро .
          Заключенный резко отошел вглубь камеры и прижался спиной к стене.
          — Меня убьют, я чувствую Малькольм, меня сегодня не станет. Я не могу…. Черт! – Пьеро схватил себя за волосы. – Лучше избейте меня до бессознательного состояния и оттащите туда, а дальше делайте, что хотите…
          — Хватит! – резко сказал Малькольм. – Пьеро, да что с тобой, ты же смелый парень, ты же сам хотел, чтобы все закончилось и вот, нашелся свидетель, который может тебя оправдать, все его ждут, Пьеро, он скоро приедет и все расскажет…
          — Я знаю, что никто не придет, а если придет, то обязательно скажет, что убийца я… — глаза Пьеро лихорадочно бегали. Вдруг он вскочил и поднял вверх палец. – Там у меня не будет зрителя, там мне не перед кем играть, Малькольм…… Я может быть смогу смотреть на них с небес, но…..
          — Пьеро, — Малькольм подошел к нему и по-отцовски обнял за плечи.- Я расскажу тебе что тебя ждет. Послушай меня. Просто слушай и молчи, сынок. Мы выйдем из камеры, я надену на тебя наручники, мы пойдем по коридору до первой двери. Войдем в комнату, ты встанешь на стул. Я затяну петлю на твоей шее… — тут Малькольм закашлялся. -  К тебе подойдет священник, и ты ему исповедуешься. Шансы твои не велики. Слишком многое против тебя, влиятельные люди, мотивы…. Но они есть! Слышишь меня? Пока есть хоть какие-то шансы, надо верить, Пьеро, верить! А если и ничего не получится, то….
          — …я покажу им, Малькольм, — Пьеро поднял глаза и в них стояли слезы и решительность. Он легонько оттолкнул Малькольма. – Легко изображать печаль, когда тебе смешно, гораздо тяжелее смеяться, когда ты плачешь.  Пусть я сегодня умру, но умру достойно…. Только можете исполнить мое желание?
          — Конечно, Пьеро, — ответил Малькольм, сам едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
           — Я хочу вымыться и не могли бы вы принести мне мою одежду.., простите за мою наглость, но я хочу выглядеть так, как и должен выглядеть на последнем выступлении.
          Его отвели в душ, затем он переоделся и привел себя в порядок. За все это время голова его была пуста и свободна от всех мыслей. Он встал перед зеркалом, поправил синий пиджак и бабочку, причесался. «Вот это уже действительно я» — сказал он себе, смотря на свое отражение. – «Таким я должен быть, таким я и буду.  Пора!».
          — Я готов – выкрикнул он.
          Дверь немедленно открылась, и зашел Малькольм.
          — Руки перед собой, сынок, — сказал он и застегнул на запястьях Пьеро наручники. – Чтобы там не случилось, не показывай вида, будто ты их боишься, они только этого и ждут, сынок. Пойдем, и пусть Бог тебя хранит! 
          И они пошли по коридору к заветной двери. Тоннель был как будто бесконечен, а каждый шаг давался с трудом. Как только они подошли к двери, Пьеро почувствовал, как у него стали подгибаться ноги, он их практически перестал чувствовать, а к горлу снова подкатил ком.
          — Подожди, не открывай – сказал Пьеро, резко топнул ногой и хлестанул себя внешней стороной ладони по щеке. – Не ныть, слизняк! – сказал он сам себе, — все, Малькольм, открывай, я готов!
          Малькольм открыл дверь и завел туда Пьеро. Белая комната, в центре которой стоял стул, как и говорил Малькольм. На высоте в полутора метрах от стула висела петля. Веревка была протянута по потолку через специальные крепления и шла к левой стороне стены к механизму с рычагом. В зависимости от давления на рычаг, веревка опускалась и поднималась. Изначально рычаг находился в среднем положении, если опустить его чуть ниже, то веревка должна натягиваться, а петля подниматься, если нажать рычаг до упора, то все происходит гораздо быстрее, аналогично происходит и с верхними положениями рычала, с той лишь разницей, что петля не поднимается, а опускается. Это нужно было, во-первых: для регулирования положения петли под рост осужденного, а во-вторых: потому, что осужденный был как собака на поводке. Еще на стене комнаты висело зеркало, но не простое. Заключенный видел там свое отражение, но за стеклом была еще одна небольшая комнатка, где сидели «вершители правосудия», которые через это стекло-зеркало наблюдали за процессом и отдавали указания палачу.
          Малькольм подвел Пьеро к стулу, на который тот взобрался и затянул у него на шее петлю. После этого подошел к рычагу и приподнял петлю на тридцать сантиметров, как раз под рост Пьеро.
          — Здравствуйте, Пьеро! – раздался голос через динамик в углу комнаты.
          — Здравствую как могу! Вашими мольбами, господин прокурор! – весело ответил Пьеро.
          — Не ерничай, Пьеро, все, как ты давно уже осознал, очень серьезно, — чуть раздраженней, но в пределах вежливости произнес «господин прокурор».
           — Да куда уж серьезней-то. А вот вы могли бы и пошутить, не ваша же голова сейчас в петле, — все так же весело отвечал Пьеро.
          — Что ты творишь??? – шикнул на него Мальком. – Дурень, помни о шансе, а то доиграешься и никакой свидетель не спасет….
          — А вы-то что там нашептываете, мистер Малькольм? Если, конечно это не секрет извольте поделиться! – бесстрастно говорил голос.
          — Я всего лишь сказал Пьеро…, вернее осужденному то, что ему не следует так себя вести, — отчитался Малькольм.
          — Прекрасно! Так вот, осужденный Пьеро, вы обвинены в убийстве и приговорены к смерти, но есть человек, который возможно сможет вас спасти. Его пока нет, но он обещал быть в скором времени. Мы подождем его еще час, а если его не будет, мы сочтем это нелепым розыгрышем и приведем казнь в исполнение, вы меня хорошо поняли, осужденный Пьеро? – вещал голос.
          — Да, чего уж не понять? А можно просьбу? –  как-то по детски, спросил Пьеро. Лицо его при этом приобрело очень умильное выражение.
          Из динамика послышались смешки.
          — Просьбу? А вы наглец! – даже  сказал прокурор, и в голосе его отчетливо слышались нотки восхищения.
          — Нет, я клоун, да к тому же на волоске от смерти, поверьте мне, это гораздо хуже для нервов некоторых людей, — смеясь, ответил Пьеро.
          Смешков в динамик поприбавилось.
          — Ну хорошо, говорите, — после полуминутного молчания, сказал голос.
          — Можно снять наручники и принести мне пять сигарет, — не моргнув глазом, попросил Пьеро.
          — А шампанского вам не налить? – немедленно и все так же монотонно ответил голос.
          «В одно место себе налей чтобы от пузырьков свербело» — шепотом сказал Пьеро. –Нет, спасибо, господин прокурор, я предпочитаю не пить перед смертью. А вот курить очень хочется, да и наручники ни к чему, я ведь никуда не убегу, повсюду охрана, а взять такого, как Малькольм в заложники все равно, что взять в заложники гориллу.
          Добрых пятнадцать минут динамик молчал, потом все тот же монотонный голос сказал: «Мистер Малькольм, снимите с осужденного наручники».
          Малькольм отстегнул наручники и шепнул Пьеро: «По лезвию бритвы ходишь, сынок»
          «Да, черт дери, ты посмотри, где я стою!?!? О чем ты мне говоришь???» — шепнул в ответ Пьеро.
          Дверь в комнату открылась, и вошел охранник по имени Джеки. Он принес пачку сигарет и спички.
          — Вам достаточно будет, осужденный Пьеро? – вопрошал голос.
          — Угу, — довольно хмыкнул Пьеро, — Ох ты, а кто это мне сигареты-то принес??? Нет, вы только гляньте! Сам «страшный Джеки»! А теперь будет веселуха, дети мои!
          Тут Пьеро уронил спички, якобы нечаянно, а как только Джеки нагнулся, чтобы их взять, Пьеро с криком «В чем дело, Док??????», отвесил ему такой пинок, что едва удержался на стуле. Откуда-то из далека послышался хохот. Джеки полетел  лицом в пол, резко вскочил и бросился было на Пьеро, но его остановил резкий голос из динамика.
          — Хватит! Вы глупы и нерасторопны, подайте осужденному спички и уходите! – потребовал голос.
          Малькольм сам едва удерживался, чтобы не за хихикать.
          — Ты что творишь-то? – уже чуть ли не в полный голос воскликнул Малькольм.
          — Все хорошо, видишь, народ веселю, — ответил Пьеро и закурил.
          Он курил, а из динамиков раздавалось если так можно выразиться только давящее молчание.
          «Господи, ну сколько можно? Где он? Я больше не выдержу»
          «Выдержишь, сын, еще как выдержишь» — отвечал ему взглядом Малькольм.
          Пять минут, десять, двадцать……
          « Сейчас я им все скажу сам, сейчас я все расскажу» — руки трясутся, грубы превратились в ровную бледную черту. «Сейчас я сам выбью у себя из под ног стул…… я слабак, я кончился, не надолго же меня хватило, пусть меня убьют наконец, я больше не могу ждать….
          — Что это с вами, осужденный? – уже весело спросил голос из динамика.
          «Не смей ничего говорить, врежь себе еще раз, если так легче, но не смей. Ты пока еще жив, скотина, у тебя пока еще есть шанс. Шанс выбраться, шанс быть счастливым.» — Малькольм смотрел на Пьеро и тому казалось, будто ангел-хранитель смотрит сейчас на него, будто высший разум подсказывает ему…… Да, Пьеро рассказал все Малькольму уже давно, и он единственный, кто все знал.
           — Все в порядке, шеф, — рассмеялся Пьеро, однако губы его дрожали. Он вспоминал все счастливые моменты в жизни, все те лица, которые смеялись у него на выступлениях, всех тех, кого он больше не увидит, все то, чего он больше не почувствует. Неееет, это не просто смерть, это нечто большее, это то самое небытие, в котором человек может оказаться еще при жизни, а могло быть так прекрасно…… На глаза снова начали наворачиваться слезы. «Хватит ныть!» — сказал сам себе Пьеро.
          В комнату постучались, и вошел священник. Он подошел к Пьеро и прошептал: «Христианской ли ты веры, сын мой?»
          — Да, святой отец, — ответил Пьеро.
          — Будешь ли ты исповедоваться? – так же в полголоса спросил святой отец.
          — Нет, батюшка,  не буду. Я лучше Богу лично все расскажу… — ответил Пьеро.
          — Я не знаю, сын мой, виновен ты или нет, но Он, — батюшка поднял указательный палец, — Он все видит и все знает, и каждому воздаст по делам его.
          — Да, батюшка, я грешник, но настолько ли плохой чтобы….
          — Ему решать, сын мой, не нам, — священник посмотрел на Пьеро, перекрестил его и не спеша удалился.
          «Угу, если не нам, тогда и не им»,- подумал Пьеро и посмотрел на стекло-зеркало.
          Осталось десять минут…… И либо счастье, либо смерть.  Десять самых долгих минут в его жизни.
          Стоп!
          — Итак, господа и дамы, если, конечно они здесь есть! – воскликнул Пьеро с лучезарной улыбкой клоуна, не смотря на то, что слезы все-таки потекли, не смотря на все его старания. – Как вы и сами прекрасно знаете, жить мне осталось десять минут, а дальше либо счастье, либо смерть! А значит, так тому и быть! Так давай те же я устрою шоу, которого вы не видели ни разу в жизни и, быть может, никогда не увидите!
          — Что же вы хотите нам показать? – с интересом спросил голос.
          — Возможно, я часто смеялся на вами на своих выступлениях, возможно, я часто над всеми вами откровенно издевался! И я не буду просить прощения, потому, что я всего лишь шут и это мое ремесло! Но! Теперь я хочу устроить выступление лично для вас! И ВЫ будете моими зрителями, может быть последними. Когда-то один виртуоз научил меня танцевать на стульях и сейчас я поставлю его планку еще выше!!! – почти кричал Пьеро. – Мне нужно еще четыре стула и на метр ослабить веревку! Не откажите мне в этом, будьте так любезны!
          — Хм… хорошо, будь по вашему, Пьеро, — ответил голос.
          В комнату вошли четыре человека, и каждый принес с собой стул. Потом охрана принесла магнитофон. Стулья поставили вплотную друг к другу. Ослабили веревку, а сами встали к стене.
          — Ваша просьба исполнена, Пьеро,- сказал один из них, невысокий, лысый, аккуратно одетый человечек в очках. – Какую музыку предпочитаете?
          — Спасибо, господин прокурор, я очень люблю Дел Шэннона.
          Прокурор поставил музыку.
          — И так! Я назову это выступление «танец с петлей на шее». Раз, два…. Раз, два, три…
          И начала играть музыка, и Пьеро начал танцевать и вытворять пируэты прямо на пяти стульях. Прокурор, Малькольм и все остальные смотрели на него с нескрываемым восхищением и хлопали в такт. Все это смотрелось одновременно и абсурдно, и комично, и трагично.
         
 
          As I walk along,
I wonder what went wrong,
With our love, a love that was so strong.
And as I still walk on,
I think of the things we've done
Together, while our hearts were young.
 
I'm walkin' in the rain,
Tears are fallin' and I feel the pain,
Wishin' you were here by me,
To end this misery
And I wonder
I wonder,
Why,
Why she ran away,
Yes, and I wonder,
where she will stay,
My little runaway,
Run, run, run, run, runaway.
 
I'm walkin' in the rain,
Tears are fallin' and I feel the pain,
Wishin' you were here by me,
To end this misery
And I wonder
I wonder,
Why,
Why she ran away,
I wonder,
where she will stay,
My little runaway,
Run, run, run, run, runaway
         
          Он блистал, в его глазах были и смех, и слезы, и счастье, и смерть….