– Вот так, дед, не я в Монте-Карло, – грустно вздохнула внучка.
– Ну а кто ж тебе виноват, – сказал дед, наливая чай в большую тяжёлую кружку. – Ты же сама решила не открываться. Вот и сиди теперь тут. Хотя Сочи не Салехард. Пожила бы там, откуда мы с бабушкой, не горевала бы сейчас, а пошла бы на пляж, искупалась. Подумаешь, отец не знает, кто его настоящая дочь. Подойдёшь ещё раз к нему лет через десять, представишься честь по чести. Тебе всего-то будет тогда двадцать восемь, и он даже на пенсию ещё не выйдет. Ты вот лучше подскажи, на какой стройке мне ночью арматуру своровать, чтобы оградку матери сделать. На одну пенсию я ведь ничего толком соорудить не смогу.
– А с его стройки и утащи. Я там дыру в заборе приметила, когда с ним разговаривала. Давай сходим, я покажу.
– А если к нему прямо обратиться? – предложил дед. – Так и сказать, что это для его бывшей невесты. Умерла она, сорок дней уж прошло. Пусть поможет. Про тебя говорить не будем, если не хочешь.
– Не получится, дед. Он к себе в Москву улетел. У него таких строек знаешь сколько. И в Петербурге, и в Кисловодске, гостиницы да отели. Он же просто иногда посмотреть приезжает.
– А ты как про Монте-Карло узнала?
– Из интернета, – ответила внучка, заворачивая полконфетки обратно в фантик. – Там всё про него есть. Про жену его бывшую Евгению, чтоб её приподняло и шлёпнуло, как ты говоришь, про дочку Мишель, которой он на восемнадцатилетие особняк там подарил. Не покупай ты больше такие дешёвые конфеты, есть невозможно.
– Ладно, не буду, – согласился дед и убрал вазочку подальше в шкаф. – Но он же не знает, что она ему не дочь. Чай будешь ещё?
– Господи, ну почему мама не сообщила ему, что ждёт от него ребёнка! Ты-то почему не надоумил?
– Надоумишь вас, куда там. Тем более, что она же не признавалась, от кого понесла. Прекращай давай об одном и том же, хватит! Не в маме дело, а в Женьке, сучка такая. Мама на экзамены в Краснодар, а она к нему в постель и первая заявила, что забеременела. А мама ведь точно знала, что Женька ещё раньше залетела от бздыха одного. Та сама ей поведала. Знала и промолчала. Обиделась, что отец твой изменил ей с её же подругой. Решила, вот пусть и воспитывает теперь чужого ребёнка. Глупая и гордая. И ты такая же. Вот какого чёрта она всю правду про отца рассказала тебе только перед смертью! И ты тоже, какого чёрта не открылась ему! Охранника обманула, к родному отцу приблизилась и на тебе. Надо было обнять его, а не про работу спрашивать. Олигархи сами на работу не принимают. Он вот точно подумал про тебя, что дурочка какая-то местная подскочила денег попросить. Пельмени сварить, фейхоа протёртая ещё есть?
– Не хочу, – отмахнулась внучка. – Не смогла я сказать ему, что он мой папа, никогда такого слова не произносила. А он смотрит мимо, глаза красивые, как у меня, хоть бы улыбнулся.
– А я сам твоему отцу всё доложу. Сяду и напишу в Москву, как есть, кто ему дочка, а кто не дочка.
– Не надо, дедуля, Мишель жалко. Был у неё папа и вдруг не станет.
– Тьфу ты! – воскликнул дед. – Себя пожалей. Ладно бы Маша, а то Мишель. Так вот и будешь тут на Воровского вместе со мной прозябать. Пока пятиэтажки эти драные не разваляться. Сами или тряхнёт хорошо. Ты в сгутикд будешь поступать или нет?
– Не сгутикд он уже давно, а просто университет, – поправила деда внучка. – Буду. А Мишель всё равно жалко.
Комментарии