А ДЛЯ МАМЫ Я УМЕРЛА...

А ДЛЯ МАМЫ Я УМЕРЛА... (из цикла "Стокгольмский синдром")
 
Мама считала меня своей собственностью. Я должна была любить только ее, дружить только с ней, слушаться ее беспрекословно, выполнять каждое ее пожелание и рассказывать ей не только о том, что со мной происходит, но и о каждой своей мысли. Даже их она стремилась контролировать целиком и полностью. Если они казались ей неправильными, она категорически запрещала мне так думать, — «иначе ты мне не дочь»!.. Если какие-то мои детские страдания и переживания представлялись ей глупыми, она попросту запрещала мне страдать и переживать и приказывала радоваться: «У тебя все хорошо! Ты поняла меня?! У тебя все хорошо!!! А иначе ты просто неблагодарная свинья, не ценящая того, что мамочка для тебя делает!!!»
Я не хотела быть неблагодарной свиньей. Я старалась быть хорошей послушной дочерью. Я изо всех сил стремилась угодить своей маме, попросту не зная о том, что имею право на какие-то свои мысли и чувства. Даже если они не нравятся ей.
Разумеется, у меня никогда не было ни друзей, ни подруг. Всех их мама решительно изгоняла из моей жизни. Единственный раз, когда я посмела полюбить другого человека, — это была моя первая учительница, — мама восприняла, как самое страшное предательство. Я понимала это и до смерти боялась ее жестоких слов, ее постоянных нападок на дорогого мне человека, но не сдавалась. Моя первая учительница была добрейшим человеком в этом мире, и я боготворила ее…
В принципе, моей мамуле уже тогда следовало понять, что я готова ломать себя в угоду ей только до определенного предела. Ради тех, кто мне дорог, я уже тогда могла не подчиниться, хотя даже сама еще не осознавала этого до конца.
Но ничего страшного. Тогда мама просто терпеливо дождалась, пока я закончу начальную школу, и опасная соперница исчезла из нашей жизни сама собой. Правда, мама еще много лет припоминала мне мою нелепую влюбленность в эту «глупую и непорядочную», на ее взгляд, женщину. В чем именно проявлялась ее глупость и непорядочность, я так и не поняла. Но у меня уже была другая жизнь, другие учителя; у моей учительницы, наоборот, появились другие ученики, и наше общение сошло на нет как-то само собой.
В двенадцать лет у меня появилась собака Дина. Я ее очень любила. Дина обладала сложным характером, плохо слушалась, убегала, грызла вещи. Но я ее ЛЮБИЛА!!! В принципе, я, тогда еще маленькая неопытная девочка, просто не справилась с упрямой служебной собакой, не смогла ее выдрессировать как следует. И, вместо того, чтобы помочь мне в этом, через четыре года мама приняла решение ее усыпить…
Я ревела полгода. Просто не могла придти в себя, слезы текли ручьем. Маму это раздражало. И она спокойным менторским тоном объясняла мне, что у нас не было другого выхода, что мы ВМЕСТЕ приняли это решение, и мне пора перестать страдать.
Мы убили совершенно здоровое молодое животное. Да, от меня ничего не зависело, я никак не могла помешать ей… Но я не могу простить себе этого до сих пор…
Кстати, мамуля всегда стремилась усыплять животных, которые у нас были. После Дины мы подобрали сбитую машиной собачонку, вылечили ее; мама пару лет не спускали ее с рук и причитала, как она любит Тишеньку, и что только Тишенька любит мамочку… Потом у нее появились новые интересы, и она предложили Тишеньку усыпить: «Он ведь все равно никому не нужен!» Она посмела предлагать мне это после того, через что я однажды уже прошла!.. Я в тот момент была на восьмом месяце беременности, жила на съемной квартире и никак не могла позволить себе собаку. Но я, не раздумывая ни секунды, просто приехала и забрала его. Потом был бабушкин кот, которого бабушка обожала, который был ей вместо ребенка… Но бабушка умерла… А я даже мысли не могла допустить о таком кощунстве… «Коты не привыкают к другому дому, милосерднее будет просто его усыпить!..» Да ладно животные… Однажды она обмолвилась, когда бабушка была еще жива, что могла бы жить с ней, если бы там не было ее сестры, младшей дочери бабушки, с сыном… Они ей мешали… А потом и бабушкин муж…
Потом ей помешал уже ее собственный сын, мой братец, ее обожаемый золотой мальчик, которого она боготворила… Но он вырос, стал плохим и мог воспрепятствовать маминому счастью. Ему на тот момент было пятнадцать…
Тогда я уже начала понимать, что моя мама страшный человек. Она готова без зазрения совести попросту уничтожить всех, кто ей не угодил. Причем, совершенно спокойно и осмысленно.
Моего мужа она тоже усыпила бы, если бы ей представилась такая возможность. Но я опять же не позволила. Потому что любила. Побыла замужем несколько лет. И спокойно развелась. Так что ему тоже удалось выжить.
Мама была счастлива. Теперь я снова целиком и полностью принадлежала ей.
Ну, нет, не совсем целиком. Потому что в результате моего не слишком удачного замужества у меня появился сын.
Совершенно обычный нормальный ребенок. Две руки, две ноги, туловище, голова… Мамин первый внучек.
И она возненавидела его лютой ненавистью. Вероятнее всего, потому, что я его любила.
Первые годы жизни моего сына мама изредка поглядывала на него, как на некое диковинное насекомое, которое отвлекает мое внимание на себя. Он ее совершенно не интересовал сам по себе, — только как бессловесное приложение ко мне, которое отнимает мое драгоценное время, которое я могла бы посвятить беседам с моей мамочкой. Довесок. Прицеп, который, с ее точки зрения, сломал мне жизнь. В нем все было не так… Не так ходил, сидел, бегал, говорил, не так выглядел, не так себя вел… На том этапе жизни я оказалась в довольно сложной ситуации, без денег, периодически без работы, — и все из-за ребенка, разумеется!.. Мама не упускала случая лишний раз напомнить мне об этом. Но я тогда реально была слишком замордована жизнью, чтобы обращать внимание на ее слова и задумываться об их истинном смысле. Я просто стремилась выжить любой ценой. И мне это удалось.
Все как-то постепенно наладилось. У меня стало постабильнее с доходами. Я уже не была такой взвинченной и озабоченной. Я, наконец, вздохнула… И услышала то, что все эти годы пыталась донести до меня мама.
И выяснилось, что у меня вырос полный урод. Причем, и физически, и морально.
Да, мой сын вырос. Из бессловесного довеска превратился в рассудительного, очень чувствительного и вполне разумного мальчугана, который реально страдал от постоянных нападок и издевок любимой бабушки.
Когда я, наконец-то, это поняла, я просто пришла в ужас. Моя мама откровенно травила, изводила и сживала со свету собственного внука, который на тот момент едва пошел в школу. Она изо всех сил пыталась убедить меня в том, что я вырастила некое убожество и недостойное жизни ничтожество, которое нужно поскорее извести. Она часами, неделями, месяцами открытым текстом стремилась донести до меня, что этот моральный и физический урод не достоин любви, заботы, не достоин жизни, в конце концов. И желательно бы его тоже, наверное, усыпить…
Каюсь, я не сразу поняла, насколько это серьезно. Я думала, что это просто обычное недопонимание между представителями разных поколений. Поэтому я еще года три безуспешно пыталась примирить маму с внуком, не понимая, что мне надо попросту спасать ребенка и бежать от нее без оглядки. А я пыталась показать ей, какой он умный, талантливый, добрый, красивый, в конце концов…
Но мне это так и не удалось. Мою маму бесил сам факт существования в моей жизни другого человека, которого я осмелилась полюбить.
Самое смешное, что у меня не было никаких проблем с самим ребенком. Он у меня действительно был очень добрый и не по годам мудрый; он даже не сердился на бабушку, никогда не пытался говорить мне ничего плохого про нее. Он даже не рассказывал мне о том, как она его обижает, какие ужасные вещи говорит ему, — все это я узнала уже только потом. Наоборот, он всегда защищал ее передо мной…
Сыну было десять лет, когда мама просто поставила меня перед выбором: он или она. Я не знаю, на что она рассчитывала. Боюсь, что я, в любом случае, не сумела бы ни усыпить его, как ненужную собаку, ни выгнать, как бывшего мужа. До сих пор не понимаю, чего на самом деле она добивалась. А добилась лишь того, что мне действительно пришлось сделать этот выбор.
Мама – это святое. Я была готова ради нее на все. Но мой сын – это часть меня самой. Поэтому, в принципе, у меня и выбора-то не было, на самом деле.
С тех пор прошло больше десяти лет. У меня вырос чудесный сын, которому я доверяю целиком и полностью. Я просто сама удивляюсь, как он смог, столкнувшись в раннем детстве с такой уничтожающей ненавистью близких людей, остаться добрым и отзывчивым, всегда готовым придти на помощь. Вот только нежное слово «бабушка» стало для него ругательным…
А для мамы я умерла. Ну, и бог с ней…