Алиса и семнадцать котиков

      
        Алиса Плитова
                Виктор Решетнев
                                                    
     Алиса и семнадцать котиков
 
   1.                Первый котик

     Меня зовут Алиса, мне десять лет, я живу в Москве и учусь в четвёртом классе. У меня дома семнадцать котиков – игрушечных, потому что на настоящих у меня аллергия. Когда-нибудь она пройдёт, и тогда я заведу себе обыкновенных – мягких, пушистых, ласковых. Они будут мурлыкать, лизать мне пальцы и сопеть в ухо. Это очень приятно, когда котики сопят тебе в ухо. Но пока у меня нет настоящих мурлык-пушистиков, я ухаживаю за игрушечными. Сейчас я расскажу вам, как они у меня появились, и почему их так много. Итак, начну по порядку.
     Однажды с папой и мамой мы поехали в цветочный магазин купить цветы к предстоящему празднику. Это было давно, я тогда ещё в первом классе училась. Поехали мы на машине, и я, устроившись на заднем сиденье, с интересом смотрела по сторонам. Была весна, самое её начало, в небе светило солнце, и в его ярких лучах переливались сугробы. Они ещё не совсем растаяли, но уже порядком осели и покрылись ледяной коркой. В ней-то и вспыхивали сине-белые искорки, растапливая остатки снега и предвещая скорый приход тепла.
     День тот был знаменательным – 8 Марта, Международный женский праздник. Не успели мы выехать, как я вдруг почувствовала, сегодня должно произойти что-то необыкновенное. Мне это будто кто-то нашёптывал или передавал мысленно. Я попыталась настроиться на телепатическую волну, но у меня ничего не получилось.
     — Наверное, сегодня папа подарит нам с мамой необыкновенные цветы, – подумала я, но угадала лишь отчасти, потому что потом произошло нечто такое, о чём я и мечтать не могла…
     В магазине нас встретила приветливая продавщица в красивой униформе. Я ей немного позавидовала, потому что выглядела она потрясающе. Когда вырасту, тоже буду так одеваться. Об этом я тихонько сказала маме, но та почему-то не разделила моих восторгов.
     — Продавщицей всегда стать успеешь, – сказала она, – а пока лучше учи английский и программирование.
     Теперь я понимаю, почему она тогда так сказала. Вот уже четвёртый год, как я изучаю английский и программирование, а скоро начну изучать французский. Это красивый язык, его знает мой дедушка Витя. Три года назад он написал книжку «КотоПёс и кукла Даша». Она про меня, про бабушку Лену и про трёх котиков: Васю, Изю и Пиню. В детстве я с ними играла, потому что тогда у меня ещё не было аллергии, я даже не знала, что это такое. Книжка получилась красочной забавными иллюстрациями. Их выполнила художница Надежда. На них я очень похожа на себя, и это мне нравится, бабушка Лена тоже на себя похожа, она там молодая, красивая, и котик Пиня получился похожим, таким же толстеньким и вредным, каким был на самом деле. А прабабушка Надя в этой книжке по-прежнему живая. Она была очень доброй, читала мне на ночь сказки и пела песенки. В память о ней я решила написать продолжение к КотоПёсу, которое назову «Алиса и семнадцать котиков». Почему Алиса – понятно, а вот почему семнадцать котиков, объясню – ровно столько их у меня накопилось. Котики в этой книжке будут весёлыми и немножко сказочными. Они будут слушаться меня, будут со мной играть, путешествовать, отдыхать вместе со мной на море, летать на другие планеты, будут уметь рисовать, играть на фортепьяно и заниматься каратэ. А ещё они будут общаться со мной мысленно. Не думайте, я не хвастаюсь, просто я такая девочка – мечтатель и фантазёрка.
     Недавно дед Витя познакомил меня с художницей Надеждой, мы подружились с ней и теперь будем вместе рисовать иллюстрации к новой книжке. Мы уже и обязанности распределили: я буду рисовать котиков, а она всё остальное. Дедушка тоже обещал нам помочь, он будет исправлять мои ошибки и, может быть, сам что-нибудь напишет. Он это умеет.
     Теперь вернусь к моему первому котику. В магазине, куда мы
приехали, цветов было видимо-невидимо. Они стояли повсюду: в стеклянных витринах, на полу в огромных вазах, на полках вдоль стен, на прилавке, из-за которого едва была видна нарядная продавщица, на подоконнике… казалось, цветы там стояли везде. А какой аромат они издавали – необыкновенный. Так пахнет весна, так пахнет наш женский праздник.
     Папа остановился возле вазы с белыми розами и стал выбирать самые лучшие. На помощь к нему поспешила продавщица, и они стали выбирать вместе. В это время у мамы неожиданно зазвонил телефон, она отошла в сторонку, и я осталась одна. Стою, глазею по сторонам, разглядываю цветочные вазы, и вдруг… вдруг мне показалось, что кто-то пытается со мной заговорить. Я даже не поняла, что это происходит мысленно.
     — Я хочу, чтобы ты меня забрала отсюда, – донеслось откуда-то сверху, – я уже не могу дышать этим цветочным воздухом!
     — Вот оно то, необыкновенное, – обрадовалась я, – что с утра мне пригрезилось.
     Я стала вертеть головой, пытаясь увидеть, кому принадлежит этот голос.
     — Не туда смотришь, – снова раздалось в моей голове, – посмотри на верхнюю полку, теперь возьми чуть левее, ещё левее. Всё, стоп, задержи свой взгляд!
     Я остановила свой взгляд и увидела того, кто посылал мне эти мысли. На верхней полке среди букетов цветов в большой прозрачной коробке сидел игрушечный котик. У него были острые ушки, жёлтые глазки и полосатая кофточка. Чем-то он напоминал мне шмеля. Котик сидел, свесив ножки, и внимательно за мной наблюдал. Мне он сразу понравился, да так, что я не выдержала и закричала.
     — Папа, мама, идите сюда! Скорее! Тут котик, очень миленький. Он хочет, чтобы мы купили его.
     — Какой ещё кот? – обернулся папа, – ты же знаешь, у тебя на них аллергия.
     — Он не настоящий, – заволновалась я, боясь, что мне его не купят, – он игрушечный. Такой же, как мой чебурашка.
     — Не твой, а мой, – уточнила мама и прибавила, – будешь себя хорошо вести, купим мы тебе этого котика.
     — Буду, буду, – закричала я и замахала руками.
     — Пожалуйста, не кричи, – строго сказал папа, оторвавшись от вазы с цветами, – и не маши руками. Куплю я тебе этого кота.
     — Ура! – опять закричала я, но тут же спохватилась и замолчала.
     — Так-то лучше, – сказал папа и продолжил выбирать цветы.
     Розы он выбрал самые лучшие, они были не просто белые, а ослепительно белые с влажными полураскрытыми бутонами и нежными лепестками. Стебли у роз были высокими, с зелёной листвой и без шипов. Продавщица разделила цветы пополам и сделала из них два букета, упаковав каждый в бумажный пакет с надписью «8 Марта».
     После этого папа подошёл ко мне, погладил меня по плечу и посмотрел на котика.
     — Что, нравится? – добродушно спросил он.
     — Скажи да, – донеслось до меня с верхней полки.
     — Очень нравится, –  сказала я и снова замахала руками, – я буду за ним ухаживать.
     — Хорошо, будь по-твоему, – согласился папа и подозвал продавщицу.
     Та принесла лесенку, ловко взобралась по ней и достала  коробку с котиком. Уложив её в отдельный пакет, она перевязала её ленточкой и вручила папе. Заплатив за цветы и за котика, мы отправились к машине.
     Обратно я ехала очень довольная и всё гладила коробку с котиком. Я так увлеклась, что про цветы совершенно забыла. Дома папа открыл коробку и вручил котика мне.
     — Держи, – торжественно произнёс он, – не потеряй только. Теперь ты за него отвечаешь.
     — Не волнуйся, – заверила я папу, – не потеряю.
     Получив котика, я усадила его на диван и сама села рядом.
     — Как же мы его назовём? – поинтересовался папа.
     — Федей, – сказала я и погладила котика. Он был мягким, пушистым и напоминал живого.
     — Что ж, Федя так Федя, – вздохнула мама, а папа прибавил,
     — Съел медведя.
     Но я понимала, что котики не едят медведей, это папа так шутит.
     Феде на диване очень понравилось, мне даже показалось, что он замурлыкал от удовольствия.
     — Хороший кот, – рассмеялся папа, – почти как настоящий. Линять бы вот только не начал.
     — Не начнёт, – успокоила я родителей, – он фирменный.
     — Судя по ценнику, точно, – согласился папа и прибавил, – пусть живёт у нас, сколько ему захочется.
     Так у меня появился мой первый игрушечный котик.

  2.                Брянские котики
 
     Прошёл месяц, и мой котик Федя заскучал. Что я только ни делала: на детскую площадку его с собой брала, в продуктовый магазин водила, даже молоко ему там покупала, словно он настоящий котик, а не игрушечный, но он всё грустнел и грустнел.
     — Милый, Феденька, – спрашивала я, – что с тобой, почему ты такой невесёлый?
     Но котик Федя не отвечал, он смотрел на меня своими жёлтыми глазками и беззвучно вздыхал. Вздыхала и я, но чем помочь ему не знала, поэтому решила обратиться к маме.
     — Мама, – позвала я её, – с нашим Федей что-то не так. Какой-то он грустный в последнее время.
     — А я тут при чём, – ответила мама, входя в мою комнату, – я не специалист по игрушечным котикам. Спроси у папы.
     Папа, услышав в чём дело, тоже зашёл к нам.
     — Помнишь, ты обещала решать свои кошачьи проблемы сама, – начал он прямо с порога, – и не перекладывать их на других.
     — Помню, – ответила я, – но я не думала, что мой Федя заскучает так быстро, он ведь ненастоящий.
     — Ну и что, – вздохнул папа, – все мы скучаем: и я, и мама, и котики, пусть они даже ненастоящие. Нельзя всю жизнь веселиться, это закон природы, иногда и погрустить приходится. Позвони бабушке Лене в Брянск, может, она что-то придумает.
     Услышав мой голос, бабушка Лена обрадовалась.
     — Ах ты, моя ненаглядная, – начала она, – моя кошечка, радость моя.
     Но я не дала ей продолжить.
     — Не надо меня хвалить, – сказала я, – помоги лучше советом. Мой Федя какой-то грустный стал в последнее время, сидит, в одну точку смотрит, а твои коты всегда весёлыми были, особенно Пиня.
     — Мне всё понятно, – ответила бабушка, – ему скучно, потому что у него нет друзей. А друзья должны быть у всех, даже у игрушечных котиков.
     — Ты не права, – запротестовала я, – у него есть друзья, и первый друг – это я. Я забочусь о нём: чищу, мою его, маминым феном сушу, все проблемы его решаю.
     — Ну и что, – возразила бабушка, – можно мыть и сушить его сколько влезет, от этого ему легче не станет. Ты ведь его хозяйка, а не друг.
     — Я думала, что это одно и то же, – удивилась я.
     — Вовсе нет, – ответила бабушка, – это разные вещи. Но я знаю, чем вам помочь, – её голос стал обнадёживающим, – надо завести ещё одного котика, вдвоём им станет веселее. Мы вот что сделаем, – предложила она, – пройдёмся завтра с дедом по магазинам и поищем тебе аналогичного котика.
     — Ура, – обрадовалась я, – у моего Феди появится братик.
     — Не спеши радоваться, – остудила мой пыл бабушка, – мы ещё никого не купили, но завтра я тебе позвоню.
     На следующий день с самого утра я была как на иголках, всё ждала бабушкиного звонка, но раздался он только в обед, когда мы уже сидели за столом и собирались есть борщ. Мама разливала его по тарелкам, а папа открывал сметану. Услышав звонок, я схватила телефон и убежала в свою комнату.
     — А говорила, что не будет проблем с котом, – услышала я папин голос у себя за спиной.
     — Не беспокойся, она их решит, – заступилась за меня мама, – наша Алиса совсем уже взрослая.
     В своей комнате я уселась на кровать и включила громкую связь.
     — Привет, бабушка! – поздоровалась я, – рассказывай скорее,  что там с нашим котиком, нашли вы его?
     — Не только нашли, но и купили, – радостно сообщила бабушка, – и не одного, а целых двух. И знаешь, где мы их купили? – в её голосе появились таинственные нотки, – в парфюмерном магазине.
     — В каком магазине? – переспросила я, подумав, что мне
послышалось.
     — В парфюмерном, – рассмеялась бабушка, – помнишь, три года назад, когда вы приезжали к нам в гости, мы с тобой ходили в него покупать духи «Красная Москва» для прабабушки Нади. Он находится рядом с площадью Партизан, неужели забыла?
     — Не забыла, – ответила я, – но тогда там не продавали детских игрушек.
     — А сейчас продают, – сказала бабушка, – вместе с духами и одеколонами. Нам с дедом приглянулись сразу два котика, и мы их обоих купили. Не стали оставлять кого-то одного, чтобы он не заскучал, как твой Федя. Дед вообще говорит, что это кот с кошечкой. Который коричневый, говорит, это кот, а которая беленькая – кошечка. Нам их сейчас упаковывают, так что жди посылку.
     — Ты у меня молодец, – похвалила я бабушку, – я тебя очень люблю.
     — И я тебя тоже, – ответила бабушка...
     На кухню я вернулась в приподнятом настроении.
     — Ну что, уладила свои кошачьи дела? – поинтересовался папа, – теперь, как я понимаю, будем ждать посылку?
     — Да, – подтвердила я, – бабушка с дедушкой нам вышлют сразу двоих котиков – братика и сестричку для нашего Феденьки.
     — Что ж, неплохо, – задумчиво сказал папа, – надеюсь, с котиками ничего не случится в дороге…
     Через три дня утром на папин телефон пришла смска, в которой сообщалось, что посылка пришла. Папа взял паспорт и уже к обеду вернулся с большой картонной коробкой.
     — Держи своих котов, – сказал он, протягивая её мне, – надеюсь они там в целости и сохранности. Помочь распаковывать?
     — Не надо, – ответила я, – сама справлюсь. Думаю, это несложно.
     — Аккуратнее только с ножницами, – предупредил он.
     Получив коробку, я отнесла её в свою комнату, положила на ковёр, и мы вместе с Федей стали её распаковывать.
     — Запиши всё на телефон, – посоветовал папа, – покажешь потом бабушке с дедушкой.
     — Хорошо, – сказала я, включила телефон на запись и начала разрезать клейкую ленту. Когда был сделан последний разрез, коробка легко открылась. В ней было полно синтепона, которым мы когда-то с бабушкой набивали игрушки: КотоПёса и куклу Дашу. Теперь из белых волокон на нас смотрели две пары любопытных глаз.
     — Вылезайте, не бойтесь, – скомандовала я.
     — Мы ваши друзья, – мысленно замяукал Федя и подпрыгнул от радости на целый метр, – вы мои братик с сестричкой. Я буду звать вас Басик и Ира.
     — Красивые имена, – сказала я, вытащив котиков и вытряхнув оставшийся синтепон. Вместе с ним на ковёр упал пакет с мармеладками. Я сразу догадалась, кто его положил. Конечно же бабушка Лена, она решила побаловать меня сладким. Басик и Ира знали об этом, поэтому не съели мармеладки в дороге, хотя здорово проголодались. Я их похвалила за это.
     — Молодцы, – сказала я, – хорошие котики, вы будете настоящими друзьями моему Феде.
     Я взяла всех троих и посадила на мамино электронное пианино, которое стоит в моей комнате, они и теперь на нём сидят. Если подойти к ним поближе, то можно ощутить едва уловимый аромат духов «Красная Москва». Так всегда пахло от прабабушки Нади, когда я сидела у неё на коленях, а она постукивала по моим ножкам и считала пальчики.
     — Куй-куй чеботок, – приговаривала она при этом, – подай молоток!
     Так у меня появились три игрушечных котика. И это тоже было только начало…

 3.                Путешествие к морю
 
     С тремя котиками жить стало лучше, жить стало веселее. Федя больше не скучал, подружился с Ирой и Басиком и на меня поглядывал с благодарностью.
     — Это не я, это бабушка Лена всё сделала, – говорила я котикам, – это её надо благодарить.
     — Мы понимаем, – отвечали котики хором, – передавай привет бабушке Лене. Мы её тоже любим.
     Так в дружбе и согласии мы прожили ещё месяц, я окончила первый класс, впереди было лето. В этот раз я еле его дождалась. Учёба оказалась нелёгким делом, поэтому на каникулах я желала, как следует отдохнуть. Но не всё в нашей жизни происходит так, как хочется. Лето началось с прохлады, купаться в реке было холодно, грибы в лесу ещё не выросли, ягоды тоже, и чем занять себя, я не знала. Одна была надежда на папу, он должен был что-то придумать. И он придумал. Как-то однажды, когда мы сидели за столом и собирались пить чай, он посмотрел на нас с мамой и неожиданно произнёс.
     — А не слетать ли нам в Турцию, – сказал он и после небольшой паузы прибавил, – за границу.
     Мама будто только этого и ждала.
     — Я за, – тут же согласилась она, – нам всем пора отдохнуть и Алисе в особенности. На дворе лето, а у неё нос постоянно течёт. В Турции сейчас тепло и море чистое, – вздохнула она.
     — Море там Средиземное, – уточнил папа, – заодно и плавать Алису научим.
     Я такому предложению только обрадовалась, потому как нигде ещё не была: ни на море, ни за границей, и плавать тоже пока не умела. А мне бы очень хотелось научиться. Вернулась бы я из Турции, повстречалась с подругами и похвасталась бы перед ними, особенно перед Алисой, моей тёзкой.
     — Мы были на море, – сказала бы я, – на Средиземном. Там классно! – и как бы невзначай прибавила, – я там плавать научилась и нырять. А они смотрели бы на меня, и мне завидовали…
     — О чём размечталась? – прервал мои мысли папа, – скоро мечты твои исполнятся. Вот только на самолёте не страшно будет лететь?
     — Не знаю, – ответила я, – не пробовала, но, если вместе с котиками, то не страшно.
     — Тогда полетели все вместе, – предложил он, – своей хорошей учёбой ты заработала отдых не только себе, но и своим котам. Бери всех троих. Полежите там на тёплом песочке, погреетесь, на солнышке позагораете, плавать тебя научу.
     — Ура! – закричала я, – мы летим на море.
     И побежала скорее поделиться этой приятной новостью с котиками. Федя, Ира и Басик, сидевшие на пианино, сначала не поняли, о чём это я, но потом обрадовались, узнав, что отдыхать они тоже полетят вместе со мной.
     — Класс! – сказал Федя, – в чистой воде я тоже хочу искупаться, мне уже надоело плавать в ванной, или в тазике.
     Уже на следующий день папа купил путёвки.
     — Через неделю вылетаем, – торжественно объявил он, – отдыхать будем десять дней. Все довольны?!
     — Ещё бы! – воскликнула я, – и котики тоже довольны, надо только взять для них игрушечную маску и ласты.
     — Возьмём, – засмеялся папа, – главное, чтобы никто из них не утонул, а так ничего, можешь и себе взять маску и ласты.
     Папа, как в воду смотрел, в первый же день котик Федя отличился на отдыхе…
     Но до этого мы два дня собирались, укладывали рюкзаки, чемоданы, сумки, запихивали в них ласты, маски, всевозможные кремы: для загара, от загара, омолаживающие, смягчающие, осветляющие; положили зубную пасту, лекарства, а также запихнули  много других вещей необходимых на отдыхе.
     — На курортах всё дорого, – твердил папа, сверяясь со списком, составленным заранее, – поэтому надо брать всё с собой.
     Мама ему не перечила, нашему папе бесполезно перечить.
     Наконец, все вещи были уложены, такси заказано. Мы сидели в прихожей на раздутых сумках и чемоданах и ждали его приезда. Приехало оно вовремя. Загрузившись в него, мы поехали в аэропорт. На входе в аэровокзал нас как следует просветили, и не только нас, но и наших котиков. Потом у стойки регистрации мы зарегистрировались на рейс, сдали вещи в багаж, а котиков нам разрешили взять с собой.
     — Мне было очень страшно, когда меня просвечивали, – мысленно поделился Федя, – и мне, и мне тоже, – хором присоединились Ира и Басик.
     — Зато вам не придётся лететь в багажном отсеке, – успокоила я их, – там темно и холодно.
     — А ты откуда знаешь? – поинтересовался Федя, – ты ведь тоже пока не летала.
     — Зато я читала об этом в интернете.
     — Что не помешает нам всем бояться, – мысленно заключил Басик.
     Но вот объявили посадку, мы прошли в салон самолёта и заняли свои места. Вскоре на табло загорелась надпись: «Пристегните ремни», я пристегнулась сама и пристегнула Басика с Ирой, которые сидели рядом со мной. Феде досталось место впереди вместе с моими родителями, поэтому его пристегнул мой папа. Пока самолёт выруливал на взлётную полосу, стюардессы показывали нам, как надо надувать спасательные жилеты, если мы вдруг упадём в море. Это не придало уверенности ни мне, ни котикам, ни остальным пассажирам. Все мы опасливо озирались по сторонам, не зная, что нас ждёт.
     Но вот турбины взревели, лайнер задрожал и рванулся с места. Нас вдавило в сидения, и мы непроизвольно ухватились за подлокотники.
     — Всё, конец! –  мысленно зашептала Ира.   
     — Не бойся, – возразила я, – это только начало.
     Между тем самолёт разбежался по полосе, поднял нос и взмыл в небо. Нас ещё сильнее вдавило в кресла, и мы ещё сильнее вцепились в подлокотники. Потом вдруг нас отпустило, потом стало совсем легко, словно ты в невесомости. Наверное, так чувствуют себя птицы, совершая свой первый полёт. Во сне я уже летала и не один раз, но во сне всё было не по-настоящему, а потому не страшно. Здесь же, чувствуя под собой пустоту, мне было очень страшно.
     Я посмотрела на котиков, те вообще ничего не понимали, вытаращили глазки, отпустили подлокотники и схватились за головы. Остальные пассажиры выглядели не лучше. Конечно, они делали вид, что им не страшно, но лица у них были почти такие же, как у Басика с Ирой.
     — Зачем только стюардессы рассказывали нам про спасательные жилеты?! – подумала я, – мы ведь летим отдыхать на море, а не падать в него.
     — Я согласен с тобой, – поддержал меня Басик.
     — И я согласна, – это уже донеслось до меня от Иры.
     — Не надо было на них смотреть, – телепатировал Федя, прижавшийся к моему папе.
     — Но мы всё равно не боимся, – мысленно прокричали все трое, – и ты, Алиса, не бойся!
     — Спасибо, мои хорошие, – поблагодарила я котиков и ещё крепче ухватилась за подлокотники, –  главное, что мы летим все вместе.
     Я была благодарна им за поддержку, в тоже время понимала, насколько им было страшно. В подтверждение моим мыслям от Басика с Ирой потянуло духами «Красная Москва».
     — Самолёт – надёжное средство, – пыталась я внушить всем троим, – ни в какое море мы не упадём, наоборот, очень скоро мы будем в нём купаться.
     Котики соглашались со мной, но преодолеть свой страх не могли. Это заметил стюард, симпатичный парень в красивой униформе, и, хотя на табло всё ещё горела надпись: «Пристегните ремни», он отстегнул свой ремень и подошёл к нам.
     — Стюард Александр, – представился он, – вижу, вам немного страшно, наверное, летите впервые? Волноваться не стоит, – начал он нас успокаивать, – полёт проходит в штатном режиме, и экипаж у нас сегодня надёжный, хотя и необычный, особенно командир. Он обещал нас доставить без всяких проблем. Не против, если я вас сфотографирую? – неожиданно прибавил он.
     Мы согласно кивнули, я дала стюарду свой телефон, и он сделал несколько снимков. Лица у нас, конечно же, получились испуганными. Успокоив нас, он вернулся на место и пристегнул ремень. Первым после его ухода пришёл в себя Басик.
     — Поднеси меня к иллюминатору, – попросил он, – я хочу посмотреть, где мы летим.
     — Мы летим над Москвой, – сказала я, – нам всем повезло, что мы живём в этом городе. Он самый красивый во всём мире. А отстёгиваться пока рано, – прибавила я, – отстегнёмся, когда наберём высоту.
     Я старалась говорить спокойно, чтобы моя уверенность передалась котикам. И о чудо, она им передалась. Котики будто по команде перестали дрожать, убрали передние лапки от мордочек и опустили их на подлокотники.
     Но вот самолёт набрал нужную высоту и выровнял полёт. Надписи: «Пристегните ремни» погасли. Стюардессы и стюард, который нас успокаивал, начали разносить прохладительные напитки. Я предложила Басику попробовать колу, поднесла к нему стакан, и в этот момент самолёт тряхнуло, Басик не удержался и
умакнул в него свой нос, а когда вытащил его, то недовольно чихнул.
     — Будь здоров! – сказала я, и мы все рассмеялись.
     После напитков стали развозить обед. Ещё никогда я не ела таких вкусностей. Обычно курицу с рисом я не очень люблю, а тут съела их быстрее, чем папа с мамой. И чай был вкусным, ароматным и не горячим, как раз таким, какой мне нравится. После обеда мы чуть было не задремали, но по громкой связи объявили, что самолёт начинает снижение, и мы снова пристегнули ремни.
     Вскоре самолёт приземлился в аэропорту. Весь путь от Москвы до Анталии занял три часа. Тут было гораздо жарче, чем в Москве, очень яркое солнце и полное отсутствие облаков. К зданию аэровокзала подъехал автобус, мы загрузились в него и через полтора часа были у отеля «Кристалл», конечного пункта нашего путешествия. 
     Стюард оказался прав, добрались мы без проблем. Поселившись в уютном двухкомнатном номере, мы быстро переоделись и отправились к морю. Какое же оно было здесь чистое, тёплое, именно такое, о каком я мечтала. Когда я первый раз в него окунулась, то чуть не закричала от счастья. Вода была такой тёплой, как в нашей ванне. У самого берега оно было неглубоким, так что я видела жёлтый песок на дне и мои ноги с накрашенными ногтями. Чуть дальше виднелись белые камушки, среди которых сновали мелкие рыбки. Некоторые из них подплывали к моим ногам и кусали меня за ногти. Было смешно и щекотно. От одной мысли, что мне придётся провести тут десять дней, захватывало дух. От радости я начала плескаться, шуметь и не заметила, как рядом со мной появился мальчик. Он был примерно моего роста и моего возраста. Я его видела на берегу, когда шла к воде. В руках у него была плюшевая собака. Я ещё подумала, не покусала бы она моих котиков, которых я притащила на пляж.
     Пошумев и порезвившись, я, как бы нечаянно, плеснула водой в этого мальчика. Он не остался в долгу и плеснул в меня.
     — Ах, ты так! – возмутилась я и плеснула в него уже нарочно, набрав полную пригоршню воды.
     Мальчик не обиделся, наоборот, рассмеялся, и мы продолжили веселиться и брызгаться, пока вдруг передо мной неожиданно не всплыла плюшевая собачья мордочка. Я сразу поняла, кому она принадлежала. Это был тот самый пёсик, которого держал на руках мой визави. Пока я думала, как он попал в воду, набежавшая волна подхватила его и накрыла с головой. Когда она откатилась, плюшевой собачки на поверхности уже не было.
     — Ай-яй-яй! – испуганно заголосил мальчик, – май Майк дроунед.
     И тут случилось невероятное. Рядом со мной из-под воды показалась ещё одна мордочка, принадлежавшая моему котику Феде. Он был с трубкой и в маске, как заправский пловец. Котик посмотрел на меня и храбро нырнул в морскую пучину. Вынырнули они уже вместе: радостный Фёдор и ошалелый Майк. Пёсик крепко держался передними лапками за спину моего котика, и так, вдвоём, они медленно поплыли к берегу.
     — Мой котик спас твою собаку, – сказала я, обращаясь к мальчику, – надо их срочно сушить.
     — Сэнкью, сэнкью, – затараторил мальчик, и тут я поняла, что говорит он по-английски. Мы познакомились, звали мальчика Тони, а его плюшевую собаку Майк.
     — А я Алиса, прилетела сюда из России, – сказала я по-английски, – спасателя твоего пёсика зовут Федей. Здесь я отдыхаю вместе с родителями, кроме Феди со мной ещё два котика – Басик и Ирина. Мы прилетели сегодня.
     — А мы вчера! – радостно сообщил Тони.
     Он очень обрадовался, узнав, что меня зовут Алисой, и что я могу с ним общаться на его языке. К тому же, он читал сказку Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес». Мы поговорили о ней, правда, я не всё поняла, мой английский ещё не на таком уровне, чтобы запросто общаться с англичанами, но я им займусь, когда мы вернёмся домой.
     Этим же вечером двумя семьями – английской и русской, мы ужинали в ресторане. Тони рассказал своим родителям о чудесном спасении пёсика. Они поблагодарили меня, подумав, что это я его спасла, а Тони не стал их в этом разубеждать.
    — Федя твой котик, – сказал он, – ты взяла для него ласты и маску, а, значит, ты его и спасла.
    Я возражать не стала, да у меня и не хватило бы на это английских слов. Семья мальчика оказалась совсем не чопорной, родители Тони были простыми людьми, папа работал на заводе, а мама в офисе небольшой фирмы. Общаться нам было легко, Тони за мной ухаживал, угощал пирожными и мороженым. Я не отказывалась, хотя знала, сладкое портит фигуру.
     — Прилечу домой, – думала я, – тогда и займусь собой, а пока пусть Тони за мной ухаживает.
     — Ты настоящий джентльмен, – поблагодарила я его в конце вечера по-английски.
     Всю следующую неделю мы вместе купались, загорали и гуляли по берегу. Мой папа научил плавать не только меня, но и Тони. Оказывается, он тоже этого не умел. Общались мы в основном на английском, иногда я переходила на русский.
     — Привет, спасибо, пожалуйста, – говорила я.
     Тони пытался повторять за мной эти слова, но у него выходило смешно. Перед самым отъездом, когда мы прощались, он набрался смелости и сказал мне другие слова, услышать которые я никак не ожидала.
     — Я тебья лублу, – сказал он, потом вздохнул и прибавил, – до свидания.
     «До свидания» он сказал почти без акцента. Кто его этому научил, я так и не узнала.
     Вернувшись домой, я усадила котиков на мамино пианино и сказала, что отныне мы будем учить английский серьёзно и делать это все вместе. Басик и Ира ничего не ответили, а котик Федя хитро на меня посмотрел и улыбнулся…

 4.                Пиня рыболов

     Вернувшись с моря, мы решили продолжить свой отдых у бабушки с дедушкой. Мы уже давно у них не были, и я по ним очень соскучилась. Разговоры по телефону, это совсем не то, мне хочется видеть воочию бабушку, посидеть рядом с ней, подержать её за руку, сходить куда-нибудь с ней погулять, поесть её вкусных блинов. А ещё я хочу послушать, о чём она думает. Да, я могу слышать, о чём она думает, хотя она не котик. Бабушка Лена всегда думает обо мне хорошо, но почти всегда, как о маленькой, а мне бы хотелось, чтобы она думала обо мне, как о взрослой. Я уже большая, я могу даже покрасить ей волосы, меня этому мама научила.
     Но в первый день нашего приезда мне не пришлось никого красить. Выгрузив вещи, мы отдохнули, потом пообедали, потом ещё немного отдохнули, и тут бабушка предложила мне сходить в магазин детской одежды.
     — Мы с тобой должны выглядеть на все сто, – сказала она, – мы ведь женщины.
     — На какие сто? – не поняла я.
     — На все, – рассмеялась бабушка, – это так говорят, когда хотят похвалить кого-нибудь. Человек спрашивает, как он выглядит, а ему отвечают: на все сто. Ему и приятно. Вот и мы с тобой должны выглядеть лучше всех. Что-то дала нам природа, а что-то мы должны у неё позаимствовать, можем даже немножко обмануть её.
     — Обманывать никого нельзя, – возразила я, – так говорит мама.
     — Твоя мама права, – согласилась бабушка, – мамы всегда правы, и их всегда надо слушаться. Поэтому мы не станем никого обманывать, в том числе и природу, а немножко улучшим её. С помощью обновок, – прибавила она.
     — Каких обновок? – переспросила я.
     — Самых модных, – продолжила бабушка, – купим тебе на лето новое платье, кофточку, джинсы и ещё что-нибудь, что нам с тобой понравится.
     — Так вот что значит обновки, – обрадовалась я, – тогда идём поскорее.
     Когда мы уже собрались и были у самых дверей, за нами увязался дедушка Витя.
     — Я тоже с вами, – сказал он, – мне надо в спортивный, купить новую удочку. По плану у нас завтра рыбалка.
     — Я не люблю рано вставать, – сказала я и вопросительно на него посмотрела.
     — Рано и не нужно, – поспешил он успокоить меня, – можем пойти после завтрака, или даже после обеда. К этому времени роса высохнет, и вода в реке нагреется. Можем не только рыбу ловить, но и искупаться.
     — А бабушка поедет с нами? – поинтересовалась я.
     — Это у неё надо спросить, – ответил дедушка, – твои родители точно не поедут, они завтра заняты. Твой папа мне об этом сказал.
     — Я тоже не поеду, – вмешалась в разговор бабушка, – не люблю рыбачить. И вы, если что поймаете, отпустите.
     — Мой папа ездит на рыбалку с утра, и рыба клюёт тоже с утра, – выдала я. Мне по-прежнему не хотелось завтра куда-то ехать.
     — А наша рыба будет клевать весь день, – сказал дед Витя, пропустил нас вперёд и закрыл на нами входную дверь.
     В магазине детской одежды мы пробыли с бабушкой часа два, не меньше и накупили столько всего, что я стала переживать, хватит ли у неё денег на мои обновки.
     — Ничего, – успокоила меня бабушка, – если что, позвоним деду, он нас выручит.   
     Примеряя каждую вещь, я подолгу смотрелась в зеркало и то, что в нём видела, мне очень нравилось. Бабушка Лена тоже была довольна, потому что постоянно восклицала:
     — Ах, ты моя умница-благоразумница, моя красавица, радость моя.
     Сначала я смущалась от её похвалы, особенно в присутствии продавщиц, но потом перестала. Я понимала, так она выражает свою любовь ко мне, стесняться этого нечего, не у всех есть такие бабушки.
     Когда мы вернулись домой, дед Витя уже ждал нас. Он оценил наши покупки.
     — Теперь вы у меня обе красавицы, – нарочито громко сказал он, поглядывая то на меня, то на бабушку, – с вами теперь можно куда угодно идти: хоть в кино, хоть в театр. И людям теперь вас можно показать, – он засмеялся.
     — Ты зубы нам не заговаривай, – грубовато ответила бабушка, зардевшись от его похвалы, – доставай лучше свою удочку. Посмотрим, на что ты потратил мою пенсию.
     — На дело, – бодро ответил дед, – можешь не переживать – потратил не всю и с умом.
     Он достал удочку, разложил её, дал её мне подержать, показал где у неё поплавок, где крючок и грузило, разрешил «потрещать» катушкой.
     — Завтра ты поймаешь самую крупную рыбу, – пообещал он, – такую, какую ещё никто не ловил.
     — Вряд ли, – засомневалась я, – с папой я ездила несколько раз на рыбалку, но почти ничего не поймала. Так, мелочь.
     — Завтра поймаешь, – дед расплылся в улыбке, – я везучий.
     На следующий день он поднялся раньше всех и отправился на кухню. Я слышала, как он гремел там посудой, лил воду из крана, и как что-то булькало у него на плите. Я думала, он готовит нам завтрак, но оказалось, что дедушка готовил еду для своих рыб, варил перловку, горох, кукурузу. Завтрак для нас приготовила потом бабушка Лена – сварила овсяную кашу и испекла свои фирменные блины.
     — Ешь, как следует, – говорил за столом дед Витя, обращаясь ко мне, – с собой брать ничего не будем. Сегодня жарко, и еда может испортиться, поэтому возьмём только воду и то, что я сварил для рыб. Если проголодаешься, тебя угощу перловкой или варёным горохом, – он рассмеялся.
     Я поняла, что он шутит и тоже рассмеялась. Не будет же он в самом деле кормить меня варёной перловкой. Я её терпеть не могу.
     — Куда мы поедем? – поинтересовалась я, когда мы собрались выходить на улицу.
     — На Десну, на Андреевский луг.
     — Может, тогда котика Пиню возьмём, – попросила я, – он рыбку любит.
     — Бери, только смотри там за ним, чтобы он никуда не убежал.
     На речку мы поехали на маршрутке и через полчаса были на месте. Андреевский Луг – это пойма реки Десны, она упирается в холм, на котором стоит Свенский монастырь. Её почти каждый год заливает, этот был не исключением, везде виднелись промоины, несколько подмытых столбов валялись на траве.
     — Не очень эстетично, зато клещей не будет, – успокоил меня дедушка, – они тут не водятся, не хотят стать утопленниками. И наш Пиня тут может гулять свободно, никто к нему не прицепится. Посмотри, какая трава, – дедушка махнул рукой, – она тут всё лето зелёная, и земляника на ней зреет до сентября. Через пару
недель начнём собирать её, она тут экологически чистая, хотя и растёт в черте города.
     — Через пару недель меня здесь не будет, – сказала я, – мы уедем в Москву. А землянику я не очень люблю собирать, ползаешь-ползаешь, комары, к тому же, кусаются.
     — Но от той, что я привожу, ты не отказываешься.
     Дед хитро на меня посмотрел, и мы оба рассмеялись…
     Прибыв на место, он размотал удочки и забросил их в воду. Мы стали ждать обещанного клёва. Шло время, а его всё не было.
     — Ну где твоя крупная рыба? – поинтересовалась я, – может, её тут нету?!
     — Есть! – убеждённо сказал дед и прибавил, – однозначно есть! Надо только её подкормить немного.
     Он стал сыпать в реку перловку, горох, кукурузу, но это ничего не изменило, поплавки наших удочек по-прежнему оставались на месте.
     — Может, искупаемся, – предложила я, – раз рыба не клюёт. Да и жарко стало.
     — Давай, – согласился дед, – только отойдём подальше, а котика Пиню здесь оставим, пусть удочки охраняет…
     На песчаной косе, куда мы пришли, вода была чистой и в меру прохладной, я попробовала её ногой и остановилась в нерешительности. Дед пробовать не стал, разбежался и нырнул в воду с разбега.
     — Как он не боится так нырять, – подумала я, – значит, хорошо плавает.
     Вынырнув, дед поплыл на середину реки, а когда вернулся, я показала ему, как я умею плавать.
     — Меня папа в Турции научил, – похвасталась я.
     Наплававшись и наплескавшись, мы вышли на берег и поспешили к оставленным удочкам.
     — Надеюсь наш Пиня что-нибудь поймал за это время, – усмехнувшись, сказал дедушка.
     Я не поняла, серьёзно он это говорит, или шутит.
     — Если поймал, сварим уху, – прибавил он и опять рассмеялся.
     Котика Пиню мы нашли на прежнем месте, он сидел, подперев голову лапками, и внимательно смотрел на одну из удочек.
     — Смотри, дед, у неё поплавок ушёл под воду, – закричала я, – тащи скорее.
     — Не ори под руку, – остудил мой пыл дедушка, – а то упустим.
     Он схватил удилище, резко подсёк им и стал вываживать рыбу. Судя по натянутой леске и согнутому в дугу удилищу, она была немаленькой. Подтащив рыбу поближе, дед взял подсачек, осторожно подвёл его под неё и ловко добычу рыбу на берег. В лучах яркого солнца блеснули её золотисто-жёлтые бока.
     — Ура, – закричала я, – золотая рыбка поймалась.
     На этот раз дедушка не стал сердиться, он ласково посмотрел на меня и улыбнулся.
     — Эта рыба называется линь, – сказал он, – она очень красивая.
     — Нет, это не линь, – не согласилась я, – это золотая рыбка. Надо скорее её отпустить. И бабушка Лена об этом просила.
     — Ладно, – сказал дедушка, – так и быть, отпустим. Только сначала пусть она исполнит твоё желание.
     — И твоё, – сказала я, – и котика Пини.
     — Столько желаний никто не исполняет, – возразил дедушка, – загадывай только своё. Да смотри вслух не произноси, а то не исполнится…
     Я стала думать, что же мне такое пожелать.
     — Желаю, – произносила я мысленно, – желаю…
     Я понимала, что сейчас нельзя загадывать что-то обычное: конфет, новых вещей, ещё одну поездку на море, всё это может осуществиться и так, пожелать нужно такое, что само по себе произойти не может. И тут я вспомнила, как приехала вчера и зашла в пустую комнату, в которой когда-то жила старенькая бабушка Надя. Теперь её нет, и котика Васи тоже нет, оба они умерли в прошлом году.
     — Пусть бабушка Лена никогда не умирает, – мысленно попросила я и погладила золотую рыбку, – пусть живёт, сколько захочет, а я буду за ней ухаживать.
     — Ну что, загадала желание? – поинтересовался дедушка, – а то рыбку пора отпускать. Видишь, как она ртом воздух хватает, пора уже подышать ей водичкой.
     — Отпускай, – сказала я, – я уже всё загадала.
     И когда золотая рыбка, вильнув хвостом, оказалась в воде, я вдруг вспомнила, что дедушке Вите тоже неплохо бы ещё пожить.
     — Пусть дед Витя тоже ещё поживёт, – сказала я мысленно и посмотрела в воду.
     Второе это было желание, или его можно было приплюсовать к первому, какая теперь разница. Пусть рыбка сама решает, а я сделала, что могла…
     Через час мы были дома, у порога нас встречала бабушка Лена,
довольная и помолодевшая.
     — Значит, золотая рыбка начала уже действовать, – обрадовалась я и посмотрела на котика Пиню.    
     Тот хитро улыбнулся, но о чём он подумал, мне так и не удалось услышать…
            
 5.                День рождения

     В гостях у дедушки с бабушкой мы прожили целый месяц, казалось, счастью нашему не видно конца, оно будет длиться и длиться, и никогда не кончится. Но в мире ничто не вечно, и счастье тоже. Кончилось оно вместе с летом – солнечным, ярким, с синим небом и зелёной листвой. Почему так, почему всё синее, яркое и тёплое пролетает так быстро, а всё серое, дождливое и хмурое всё тянется и тянется? Не знаете, вот и я не знаю. Я думала, что до сентября у меня ещё много времени, я буду вспоминать нашу поездку на Средиземное море, переписываться с английским мальчиком, с которым я там познакомилась, вспоминать рыбалку с дедом Витей и котиком Пиней, наши походы с бабушкой Леной по магазинам. В принципе, я всё это и вспоминала, пока на горизонте не нарисовался сентябрь. Он пришёл неожиданно, и с его приходом всё изменилось: куда-то исчезло тепло, пропал мальчик, он мне больше не пишет, пожелтела листва на деревьях, пожухла трава, по утрам на ней появляется иней, и что самое обидное, надо снова идти в школу, теперь уже во второй класс.
     После беззаботного отдыха, первые дни учёбы показались мне особенно тяжкими. Утром не хотелось вставать, вечером не хотелось спать ложиться, а тут ещё подоспели домашние задания. Одним словом – жуть. Иногда мне вообще ничего не хотелось, но я не привыкла унывать, какими бы трудными ни были первые учебные дни, прошли и они. Наступило одиннадцатое сентября – день моего рождения. Выдался он по-летнему тёплым, да и как ему не быть таким, когда тебе исполняется восемь
лет.
     — Ура!!! – захотелось мне крикнуть, как только я проснулась, – ещё столько же, и мне стукнет шестнадцать. Я стану взрослой, совершеннолетней, сама буду ездить к бабушке с дедушкой, поступлю в университет, а, может, не буду туда поступать, пойду работать, зарабатывать деньги. У меня ещё есть время подумать, да и прощаться с детством совсем не хочется, не такая уж это плохая пора.
     С этими мыслями я вскочила с постели, подбежала к окну и раздвинула шторы. Солнце будто только это и ждало, оно с радостью влетело в мою комнату, и его золотисто-жёлтый луч протянулся от окна к противоположной стене. В нём трепетно задрожали пылинки, забегали, заиграли, отчего воздух стал почти осязаемым. Казалось, его можно было потрогать руками. Я так и сделала, сначала подула, а потом подставила для пылинок ладони. Я хотела поймать их, но они забегали ещё быстрее, завертелись, запрыгали и закружились в замысловатом танце.
     — Здравствуй, солнышко, – воскликнула я, – спасибо за этот танец. Я знаю, так ты приветствуешь меня и поздравляешь с днём рождения. Сегодня я буду отмечать его в кафе впервые в жизни, поэтому прошу тебя, не прячься сегодня за тучи и не позволяй дождику намочить моё новое платье.
     Солнышко улыбнулось в ответ и к обеду пригрело так, словно за окном был июль, а не сентябрь месяц. В кафе мы пошли пешком, впереди шёл папа, за ним мы с мамой. Встречные прохожие, все как один, расступались перед нами, а потом оглядывались. Они будто знали, что сегодня мне исполняется восемь лет.
     — Какое сегодня солнце яркое, – сказал папа, – светит оно для тебя, Алиса, для твоего дня рождения.
     — И для вас с мамой тоже, – прибавила я, – и для моих подружек, которые, я надеюсь, придут вовремя.
     — Не волнуйся, на такие мероприятия никто не опаздывает, – успокоила меня мама.
     Она оказалась права. Аня, Света и Соня – мои одноклассницы, уже ждали нас у входа в кафе.
     — Молодцы, что пришли вовремя, – похвалил их папа, – а теперь проходите, – он галантно открыл перед ними дверь, – не задерживайте именинницу.
     Все засмеялись и гурьбой ринулись в дверь.
     — Смотрите только маму не затопчите, – нарочито строго сказал он, пропуская нас. 
     Мы отпрянули назад, засмеялись ещё громче, пропустили вперёд маму и вошли следом за ней. Папа вошёл последним и закрыл за собой дверь. Внутри помещения было светло и уютно, к нам тут же подбежал официант и проводил нас на свободное место.
     — У нас сегодня день рождения, – обратился к нему папа, – нашей Алисе восемь лет исполняется. Нам бы хотелось разместиться всем вместе.
     — Сделаем, – бодро сказал официант и ловкими движениями сдвинул два столика. Потом он принял у нас заказ и ушёл на кухню.
     Мы стали ждать. Скрасить наше ожидание помогал пианист, сидевший за фортепьяно у дальней стены и игравший популярные мелодии. Его никто не слушал, все усердно жевали, позвякивая вилками и ложками.
     — Так есть хочется, – высказался папа, – а тут ещё эта музыка. Музыкой сыт не будешь.
     — Ты так думаешь? – возразила мама, – сейчас мы это проверим.
     Она поднялась из-за стола и направилась к пианисту. Подойдя к нему и переговорив с ним, она заняла его место.
     Я уже знала, что будет играть мама – пьесу «К Элизе» Бетховена. Она всегда её играет, когда у неё хорошее настроение, когда настроение не очень, тогда «Лунную сонату».
     После первых же аккордов, зал сразу замер, и все перестали жевать. Замер официант с полным подносом, он успел принести наш заказ, но не успел поставить его на стол, замер охранник у входа, застыла уборщица с мокрой тряпкой в руках, с неё капало на пол, но она этого не замечала, все смотрели только на маму. А она сегодня была в ударе, играла вдохновенно, с азартом, пальцы её мелькали над клавишами, и звуки чудесной мелодии разносились по залу.    
     Впервые мама сыграла эту пьесу на острове Бали в отеле, где она отдыхала вместе с дедом и бабушкой. Ей тогда было семнадцать, и она только что окончила музыкальную школу с отличием. Мне об этом рассказывал дед, как она играла, и как потом ей аплодировал весь зал. Он показывал фотографии, на них моя мама юная, очень красивая и очень счастливая. И сейчас мне казалось, всё повторяется, моя мама снова счастливая и очень юная.
     Когда музыка стихла, раздался гром аплодисментов.
     — Не хуже, чем на Бали, – выдохнула я и огляделась вокруг.
     Лица посетителей сияли, кто-то вскочил из-за стола и подбежал к маме, чтобы поздравить её, кто-то остался на месте, но абсолютно все смотрели на неё с восхищением. Нам тоже досталась частичка внимания, к нашему столику подбежал какой-то иностранец и стал пожимать нам руки.
     — Май фрэнд, май фрэнд. Зэ бэст! – восклицал он, пожимая папину руку и заглядывая ему в глаза.
     Мои подружки тоже были вне себя от радости, они поздравляли то меня, то папу. Наконец, очнулся официант, державший поднос в руках, и поставил его на стол. На подносе был салат, картошка с мясом и рыбное ассорти.
     — Так, сидим смирно, – предупредил нас папа, – не спешим, ждём маму. Когда вернётся, тогда и начнём праздновать. Сегодня будем чествовать вас обеих, – он посмотрел на меня и рассмеялся.
     Вернувшуюся маму папа обнял и поцеловал. Я тоже бросилась к ней.
     —  Мама, – закричала я, – ты у меня лучше всех.
     А она, моя мама, вся светилась от радости, и на её глазах блестели слёзы…
     Когда все успокоились, мы уселись на свои места и стали уплетать картошку с мясом. Я ела быстро, Света, Аня и Соня не отставали от меня. Было видно, что они тоже проголодались.
      Потом официант принёс нам мороженое в хрустальных креманках, после мороженого мы пили соки и сладкую газировку. При этом все продолжали с восхищением смотреть на маму. Наконец, очередь дошла до меня. Мои подруги вручили мне каждая по большому пакету. Я уже знала, что у них внутри, конечно же, котики. Соню, Свету и Аню я предупредила заранее, что хочу получить на свой день рождения.
     После поздравлений и вручения подарков, к нам подошёл наряженный клоун и тоже стал меня поздравлять. У него была широкая улыбка почти от уха до уха, и кого-то он мне напоминал.
     — Поздравляю тебя, Алиса, с днём рождения! – торжественно произнёс он, – отныне ты будешь жить в Стране чудес. Я давно там живу. Ты вероятно подумала, что я клоун, и что это твой папа пригласил меня развлекать вас? Вовсе нет! – радостно усмехнулся он, отчего рот его стал ещё шире, – никакой я не клоун, я Чеширский кот, друг сказочной Алисы.
     И тут до меня дошло, вернее я вспомнила, где видела такую улыбку. Так улыбался Чеширский кот в книжке «Алиса в Стране чудес». Мне её подарили дедушка с бабушкой на мой прошлый день рождения. Как же я спутала сказочного кота с каким-то там клоуном?!
     — Поздравляю тебя в восьмилетием, – продолжил кот чётким голосом, – сейчас я тебе дам одно небольшое задание, выполнив которое, ты очутишься в сказочной стране. 
     С этими словами он исчез, а когда появился снова, то в руках у него был огромный торт с восемью свечами.
     — Их надо задуть с одного раза, – предупредил Чеширский клоун (это его я так стала называть про себя, потому что для кота он был слишком страшноват), – иначе твоя жизнь не станет чудесной.
     Я набрала в себя побольше воздуха, закрыла глаза и дунула изо всех сил. Мне очень хотелось, чтобы все свечи погасли разом, и чтобы моя жизнь прямо сейчас стала чудесной. Но, приоткрыв один глаз, я увидела, что две свечки по-прежнему светят, а воздуха внутри меня почти не осталось. Папа увидел это и пришёл мне на помощь. Он дунул так, что непогашенные две свечки не только погасли, но и свалилась на пол.
     — Молодцы! – подвёл итог Чеширский кото-клоун, – дунули, так дунули. Задание выполнено, и жить ты теперь будешь в сказочной стране. Но папе с мамой ещё долго придётся тебе помогать, – он рассмеялся, – когда вырастешь, не забывай об этом.
     Кото-клоун поставил праздничный торт на стол и разрезал его на равные части, потом взял блестящую лопаточку и вручил каждому из нас по большому куску. В это время принесли чай, и мы стали пить его из разноцветных чашек…
     Поздно вечером в моей комнате перед самым сном мы открыли пакеты с подарками. В каждом из них лежало по котику, вернее, по кошечке, так как они были в платьицах. Я назвала их: Аня, Света и Соня по именам моих подружек. Вынув котиков из пакетов, я посадила их на мамино пианино, благо место позволяло.
     — Живите дружно! –  сказала я, – теперь вас шестеро.
     Но оказалось, что и это было, если не начало, то всего лишь продолжение.

 6.                Я, котик Глеб и блины

     Однажды субботним утром родители куда-то спешно уехали, и я осталась дома одна. Предоставленная самой себе, я какое-то
время повалялась в постели в надежде снова уснуть, но сон, как назло, не шёл. Почему-то, когда тебя никто не заставляет, не стои; т у тебя над душой и не повторяет по десять раз подряд «Алиса, вставай», то спать совершенно не хочется, чего не скажешь про будний день, когда надо идти в школу.
     Но я всё равно полежала ещё немного, повертелась с боку на бок несколько раз, отчего чуть не свалилась с кровати, потом потянулась и посмотрела на котиков, как они там на пианино. Котики сидели смирно и с интересом за мной наблюдали.
     — Держу пари, – мысленно сказал Федя, заметив, что я смотрю в его сторону, – наша хозяйка будет вот так вот вертеться ещё полчаса.
     — Не думаю, – ответил Басик, – ей это надоест через десять минут.
     — Мне кажется, раньше, – вклинилась в разговор Соня, – конечно, наша Алиса любит поспать и поваляться в постели, но покушать она любит гораздо сильнее. Сейчас восемь утра, и ей уже давно уже пора завтракать.
     — Встанет ещё раньше, – вставила своё веское слово Ира, – через пять минут будет на кухне. В будний день в это время она уже трескает.
     — Я всё слышу, – сказала я недовольно, – про пари и про всё остальное. И где ты таких слов нахваталась, «трескает», – передразнила я Иру, – наверное, у себя в провинции. У нас в Москве говорят по-другому, мы говорим – «кушает». Ну вот, – закончила я свой монолог, – теперь мне спать совсем расхотелось, придётся идти на кухню.
     — Давно пора, – донеслось от Светы, и посыл этот был с явной иронией.
     — Что-то вы раздухарились сегодня, как говорит дед Витя, – я строго посмотрела на котиков, – надо вас приструнить немножко. Или вы сами проголодались, а на мне свои хотелки вымещаете?
     На мой вопрос никто ничего не ответил, котики сидели смирно и делали вид, что ничего не произошло. Пришлось вылезать из постели и идти на кухню.
     Обычно завтрак готовит нам мама, варит кашу, в разные дни разную: овсяную, гречневую, рисовую. Иногда готовит перловку или пшено – их я не очень люблю, но мама говорит, что еда должна быть разнообразной. А ещё она добавляет в приготовленную кашу ягоды: землянику, клубнику, малину и чёрную смородину. От этого она становится вкуснее, насыщается витаминами и быстрее остывает. Это только бабушка Лена любит всё горячее, огневое – чай, кофе, блины, но мне больше нравится еда тёплая. И в интернете пишут, что еда должна быть тёплой, тогда она полезная.
Ягоды папа покупает на рынке, а иногда их привозит дед Витя, замороженные, от них еда остывает ещё быстрее.
     Сегодня на завтрак была приготовлена гречневая каша, она стояла на плите в кастрюле. Я открыла крышку, понюхала и поморщилась. Есть мне её совершенно не хотелось.
     — А что если испечь блины, – подумала я, – такие, как печёт бабушка Лена. У неё они всегда получаются пышными, ароматными, вкусными.
     У меня даже слюнки потекли от этих мыслей. Только вот я не могла вспомнить, как она их готовит.
     — Кажется, сначала надо замесить тесто, – стала я вспоминать, – потом что-то в него добавить, потом ещё что-то сделать.
     В последний раз бабушка пекла блины, когда была у нас в гостях. Помнится, тогда вместе с нами за столом сидел котик Глеб, подаренный мне подружкой Миланой незадолго до бабушкиного приезда. Он стал седьмым по счёту.
     — Наверное, этот котик запомнил, как пекутся блины, – подумала я, – надо принести его на кухню, и он мне расскажет о бабушкиных секретах.
     Котик Глеб уже ждал меня, он сидел на краю пианино и протягивал ко мне свои передние лапки.
     — Я всё слышал, – сказал он, – не волнуйся, я тебе помогу.
     Я взяла его на руки и вернулась на кухню, потом усадила котика Глеба за стол и мысленно настроилась на его кошачью волну.
     — Достань из шкафа большую стеклянную миску, – начал приказывать он, – всыпь в неё полпачки муки, не забудь добавить немного сахара, соли. Всё, как в бабушкином рецепте. Поняла?!
     — Поняла! – радостно ответила я.    
     — Теперь всё это залей водой и тщательно перемешай. Пока полученное тесто будет всходить, нагрей на плите сковородку и влей в неё немного подсолнечного масла. Размажь его по днищу силиконовой кисточкой, но сначала надень фартук, заколи волосы, достань кухонную перчатку, которой пользуется твоя мама, и вперёд, – скомандовал котик Глеб.
     Я сделала всё в точности, как он мне велел, и, хотя первый блин получился комом, так всегда бывает, он был невероятно вкусным. Я не утерпела и прямо с пылу с жару откусила кусочек, потом, когда блин немного остыл, дала попробовать кусочек Глебу. Котик съел его с удовольствием, даже облизнулся, как мне показалось.
     — Скоро ты будешь печь блины не хуже, чем бабушка Лена, – похвалил он меня, – продолжай в том же духе.
     И я продолжила. Дальше у меня блины стали получаться отменными: кругленькими, румяными, с поджаристой корочкой. Вся кухня наполнилась их чудесным ароматом.
     — Как там наши соседи, – подумала я, – не потекли ли у них слюнки?
     — Не волнуйся, их нет дома, – мысленно успокоил меня котик Глеб и продолжил командовать.
     — Складывай блины в хрустальное блюдо, – приказывал он, – так всегда поступала Золушка.
     — Какая Золушка? – я засмеялась, – так всегда поступала бабушка Лена. У Золушки не было хрустального блюда, у неё были хрустальные башмачки.
     — Да знаю я, – улыбнулся котик, – это я пошутил.
     Второй блин мы пробовать не стали, знали, что он будет не хуже первого, сняли его аккуратно со сковородки и уложили на блюдо. Третий блин у нас вышел лучше первых двух, а четвёртый вообще получился на загляденье. Он пускал через дырочки пар и аппетитно потрескивал. Через полчаса перед нами высилась огромная стопка ароматных блинов.
     — Уф! – сказала я, с трудом подняв блюдо, – последний блин испечён, можно приступать к завтраку.
     — Не приступать, а продолжать, – поправил меня котик Глеб, – первый блин, который оказался комом, я нечаянно доел.
     Он виновато посмотрел на меня.
     — Не переживай, – успокоила я его, – в жизни всякое бывает, особенно когда есть очень хочется. И со мной такое бывало. Однажды я съела все шоколадки, которые привёз мне дедушка. Пять штук в один вечер, так что ты не один такой, – подвела я итог и продолжила, – но сейчас мы будем есть блины как положено, не спеша, со сметаной и земляничным вареньем. Его передала мне бабушка Лена.
     Я достала из холодильника сметану, варенье, котик Глеб придвинулся ко мне, и вдруг… вдруг нам обоим показалось, что мы уже не на кухне, а в лесу на цветущей поляне. Вместо стола перед нами огромный пень, на нём наши блины со сметаной, горячий чайник и чашки с серебряными ложками, какие я видела у бабушки Лены. На краю поляны сидели зайчики и с любопытством на нас поглядывали. Пока я думала, как мы здесь оказались, из лесу выбежали КотоПёс с куклой Дашей и подбежали к нам.
     — Так вот вы теперь где живёте, – воскликнула я, – в лесу вместе с зайчиками. Садитесь скорее за стол и угощайтесь блинами, – предложила я, указав на сервированный пень, – это я сама испекла.
     — Ты умеешь печь блины? – удивился КотоПёс.
     — Конечно, умею, – ответила я, – ты разве не помнишь, бабушка Лена меня этому научила. Она и тебя вместе с Дашенькой сшила и потом оживила, я ей в этом помогала.
     — А мы думали, что сами на свет родились, – смущённо сказал
КотоПёс.
     — Сами собой не рождаются, это бабушка вас смастерила. Помнишь, как вы однажды от нас сбежали и спрятались за шкафом? Мы вас оттуда конфетками выманивали.
     — Конечно же, помню, – вздохнул КотоПёс, – я ничего не забыл, я даже помню, как в траве валялся, а потом бабушка Лена меня отстирывала.
     — А ты, Дашенька, помнишь, как я заплетала тебе
косички? – спросила я куклу Дашу, и сама почему-то смутилась.
     — Я ничего не забыла, – ответила Даша, – мы, игрушки, всё помним. А что живём мы теперь в лесу, так это объясняется просто. Ты стала большой, и теперь тебе дарят игрушки из магазина. А такие, как мы, нужны только маленьким детям, которые не понимают, что сделано своими руками, а что куплено в магазине. Но мне приятно, что ты помнишь о нас.
     — И я вас тоже никогда не забывала, – призналась я, и голос мой при этом дрогнул, – усаживайтесь за наш пенёк, будем есть блины, а котик Глеб будет за нами ухаживать.
     Сидеть у пня оказалось гораздо удобнее, чем за столом. Мы ели блины, пили чай с земляничным вареньем и вспоминали бабушку Лену. Дул тёплый ветерок, пахло цветочным нектаром, и на денежной паутине качался наш знакомый паучок. Паутина тихонько звенела, и в такт ей пели зайчики колыбельную песенку.
     — Хорошо жить на белом свете, – думала я, намазывая очередной блин сметаной и угощая им КотоПёса и куклу Дашу.
     Но вот от колыбельной песенки глаза мои стали слипаться, и я не заметила, как задремала, а когда проснулась, то снова оказалась на кухне за столом. Рядом со мной дремал котик Глеб, уткнувшись носом в блюдце со сметаной.
     — Просыпайся скорее, – я подёргала его за лапку, – наша сказка закончилась.
     Котик открыл глазки и удивлённо на меня посмотрел.
     — Мы снова на кухне, – сказала я, – ничего не поделаешь. Скоро приедут родители, и нам пора немного убраться.
     Я посмотрела на блюдо, половины блинов на нём как не бывало.
     — Значит, КотоПёс с куклой Дашей нам не привиделись, мы на самом деле были в лесу, – подумала я, – хорошо, что блины остались, будет чем угостить родителей. Надеюсь, они ругаться не станут, узнав, что мы хозяйничали на кухне.
     — Однозначно не станут, – подтвердил котик Глеб, – блины слишком вкусные.
     Я вытерла его масленый ротик полотенцем и поблагодарила котика за его старания в лесу.
     — Ты настоящий шеф-повар, – сказала я, – вот тебе от меня подарок – поварской колпак и фартук с нарисованной рукавичкой. Когда-то мне подарили детский кухонный набор, и в нём, кроме пластиковых тарелок, ножей и вилок, оказалась вот эта поварская форма. Держи, теперь она твоя.
     Я надела на котика колпак, фартук и нарисовала его в этом наряде. Вместе с ним я нарисовала себя, КотоПёса и куклу Дашу. На рисунке мы сидим у пня на лесной поляне, едим блины с клубничным вареньем и пьём чай. На нас смотрят зайчики, денежный паучок качается на паутине, и в его лапках миниатюрная чашечка.
     Шеф-повар Глеб остался доволен моим рисунком.

7.                Наши олимпионики               
 
     Мне нравится встречать Новый год, это самый лучший праздник – зима, пушистый снег, нарядная ёлка, загадываешь желание под бой курантов, и оно исполняется. А потом сразу десять дней выходных, гуляй – не хочу.
     В этом году на встречу Нового года к нам приехал дед Витя и привёз подарки. Папе с мамой чашки из Египта, а мне детские книжки – «Алису в стране чудес» и «Атлас мира», обе в подарочном исполнении. Вручая их мне, он сказал.
     — «Алису в стране чудес» можешь просто полистать, ты её уже читала, а вот «Атлас мира» посмотри внимательней, там много фотографий из космоса. Они очень красивые, и по ним можно изучать географию.
     Я обещала деду изучать географию по его книжке и положила её на полку, потом полистала «Алису в стране чудес» и отправила её туда же.
     — Что ты нам ещё привёз? – спросила я.
     — Вот хитрюга, – сказал дедушка и засмеялся, – знаешь, что я тебе не только книжки вожу.
     Обычно он приезжает к нам в гости с конфетами, привозит каждому по отдельной коробке. Каждому – это не только мне, папе или маме, но и бабушке Вере с дедом Серёжей, родителям моего отца. Они тоже живут в Москве, но далеко от нас, на другом конце города. В этот раз, кроме конфет, дед привёз от бабушки Лены цепочку со слоником и трёх игрушечных котиков. Котики смотрелись классно, они были одеты в разноцветные курточки с олимпийской символикой и в сине-белые штанишки. Один котик сидел в санках, и я назвала его Лёшей, второй стоял на лыжах,
и я дала ему имя Саня, а третьего, вернее, третью, назвала Алей, потому что это была кошечка, и на её нижних лапках были надеты коньки.
     — Наши будущие чемпионы, – сказал дедушка, вручая мне котиков, – скоро они получат олимпийские медали.
     — А ты откуда знаешь? – поинтересовалась я.
     — Знаю и всё! – ответил дед, и как в воду глядел. Действительно, очень скоро все три этих котика станут олимпийскими чемпионами, а лыжник Саня – трёхкратным.
     Но это произойдёт потом, а пока я больше обрадовалась цепочке со слоником. Она была тяжёленькой, с красновато-жёлтым отливом, и слоник на ней был как настоящий – толстенький, с бивнями и хоботком. Вместо глаз у него были два камешка, переливавшиеся на свету. Я так обрадовалась этому подарку, что тут же надела на себя цепочку и побежала к маме похвастаться.
     — Вот смотри, что мне бабушка подарила, – сказала я.
     — Вижу, – ответила мама, – поблагодаришь её сегодня по телефону, а пока сними всё это и отдай мне. Тебе ещё рано носить такие вещи, особенно не стоит надевать их в школу.
     Я не стала спорить, маме виднее, что мне можно надевать в
школу, а что пока нельзя. Мы положили цепочку со слоником в футляр, и я, полюбовавшись ими какое-то время, вспомнила про
котиков. Оказывается, они уже успели на меня обидеться.
    — Зря вы так, – попеняла я им, – я про вас не забыла. Но я девочка, и мне нравятся такие вещи, тем более, что их когда-то носила бабушка Лена. Но и вы мне не менее дороги, сейчас я вам
это докажу. Кто со мной на снежную горку? – громко сказала я и подняла вверх правую руку.
     — Мы, мы, мы! – хором закричали котики и тоже подняли вверх
передние лапки.
     — Я буду кататься на санках, – заявил Лёша.
     — Я на лыжах, – подал свой уверенный голос Саня.
     — А я на коньках, – гордо сказала Аля.
     — Кто на чём хочет, на том и будет кататься, – успокоила я их, – лично я буду кататься на ватрушке…
     Папа с мамой и дедушкой тоже изъявили желание пойти вместе с нами. Потеплее одевшись, мы вышли на улицу. Папа потащил за собой санки с котиком Лёшей, я взяла на руки кошечку Алю, потому как катиться на коньках по снегу ей было не очень удобно, за нами побежал Саня на своих маленьких лыжах, да так ловко, словно всю жизнь этим занимался. Замыкали шествие дедушка с мамой, шли они налегке.
     — С какой горки будем кататься? – мысленно спросила у меня кошечка.
     — Вон с той, – я показала взглядом на деревянное строение, напоминавшее египетскую пирамиду, склон у неё был покатый, и съехать оттуда было не страшно.
     — Я на лыжах поеду, даже если там лёд, – заявил Саня.
     — Если там лёд, мне будет проще, – поделилась со мной Аля, – но как же я туда заберусь по ступенькам.
     — Я тебе помогу, – пообещала я, – если меня туда самоё пустят.
     Сказала я так потому, что у подножия горки образовалась очередь, которой командовала взрослая тётя. Она выстраивала всех по одному и также по одному пропускала наверх. Нас она тоже пропустила, но мы за целых полчаса скатились всего по два
раза. Третьего раза ждать мы не стали, решили пойти кататься в овраг. Папа предложил.
     — Там и снега больше, и склоны выше, – сказал он, – и никакой очереди.
     Я обрадовалась его предложению, котики тоже, но больше всех был рад дедушка.
     — В моём детстве не было никаких искусственных горок, – сказал он, – мы катались только в овраге и делали это кто на чём: кто на лыжах, кто на санках, кто на валенках, а когда горка покрывалась льдом, то и на коньках.
     — Но сейчас нет льда, – насторожилась кошечка, – везде снег, а я по нему на коньках вряд ли проеду.
     — Там есть озеро, – поспешила я успокоить кошечку, – на дне оврага. Оно уже замёрзло, и ребята расчистили на нём площадку для игры в хоккей. Пусть она небольшая, но ты на ней можешь запросто покататься.
     — Ура! – мысленно воскликнула кошечка и прижалась ко мне.
     Спустившись к озеру, я отнесла Алю на площадку.
     — Я поехала, – сказала она, слезая с рук, – буду совершенствовать свои четверные прыжки.
     — Смотри, аккуратнее, – предупредил её саночник Лёша, – не упади.
     — И вы осторожней на горке, – в свою очередь предупредила нас кошечка.
     — Не впервой, – усмехнулся Саня, – на лыжах я катаюсь лучше, чем хожу на ногах.
     Наверху, на самом излёте оврага дул ветерок. Мы посмотрели вниз, и у нас перехватило дух, настолько высоко мы забрались.
     — Класс!!! – восхищённо сказал Лёша, – для саночника эта горка
самое то.
     — Для лыжника тоже, – не согласился Саня, – я первым поеду.
     — Поехали вместе, – предложил Лёша, – кто станет вторым, повезёт победителя домой на санках.
     — Не спорьте, – строго сказала я, – будем съезжать по очереди для безопасности. Сначала я поеду, потом Лёша на санках, и потом Саня на лыжах. Если что, он нас объедет.
     Возражать никто не стал, я села на ватрушку, посмотрела, как котик Лёша сел в санки и как за ним приготовился ехать Саня.
     — Раз, два, три! – скомандовал дедушка и подтолкнул меня.
Я ринулась вниз. Снег завизжал подо мной, ветер засвистел в ушах, и я закричала от восторга. Опомнилась я только внизу, встала с ватрушки и посмотрела, как там мои котики. Они съехали одновременно. Лёша был весь в снегу, а Саня нет, только
в ботинки немного набрал.
     — Я хочу ещё раз, – сказал он, – а вы как?
     — С Алисой я готов на всё! – выдохнул Лёша, – только как нам теперь подняться?
     — Очень просто, – ответила я, – берёшь за верёвочку санки и тащишь их обратно в гору. «Любишь кататься – люби и саночки возить», знаешь такую поговорку?
     — Знаю, – хмуро ответил котик, – только я без тебя не справлюсь.
     Он взял санки за верёвочку и вопросительно посмотрел на меня.
     — Хитрый вы, батенька, – улыбнулась я, – ты за верёвочку, я тебя вместе с санками на руки, прямо как в мультике про Чебурашку. Ладно, не волнуйся, я тебе помогу.
     Я посадила Лёшу в санки, накрыла его ватрушкой, так, что из неё торчала только его мордочка, и взялась за верёвку.
     — Пой-ехали, – сказала я, и мы стали медленно подниматься по
склону. Лыжник Саня поднимался рядом, оставляя на снегу следы ёлочкой.
     — Скоро я буду кататься не здесь, – сказал он, – скоро вы все обо мне узнаете.
     Сказав это, он увеличил темп и на горке оказался первым. Я же устала, таща за собой санки месте с ватрушкой и Лешей. Но отдохнув немного, мы скатились ещё раз. Потом решил скатиться дед Витя.
     — Тряхну стариной, – сказал он и сел в ватрушку, – где наша не пропадала!
     Мы запереживали, вдруг опрокинется, но всё обошлось. Дедушка поднялся обратно целый и невредимый, и санки сам привёз, отказавшись от папиной помощи.
     — Я и вас сюда могу дотащить – похвастался он, – не такой я уж старый.
     Мама с папой посмотрели на него скептически, и я стала припоминать, когда он хвастался так в последний раз, но не смогла припомнить…
     Домой мы возвращались довольные. Пошёл снег, он повалил крупными хлопьями, облепил наши лица и мордочки котиков. Мы шли с дедом, держась за руки, папа с мамой тоже, котик Саня бежал рядом с нами, а Лёша вёз Алю на санках.
     — Вот оно, настоящее счастье, – думала я.
     — Я столько прыжков напрыгала, – делилась впечатлениями Аля, – и тройных, и четверных, а сколько пируэтов сделала. Скоро и я прославлюсь! – прибавила она, – вот уедет дедушка, и я отправлюсь на зимнюю олимпиаду. Займу там первое место в фигурном катании.
     — Я тоже поеду, – прибавил Саня.
     — И я, – подал свой голос Лёша.
     — Не придумывайте, – сказала я, – не бывает кошачьих олимпиад. Но, если поедете, возьмите с собой Лили.
     — Зачем она нам? – поинтересовался Лёша.
     — Будете вместе на санках кататься, вдвоём и выиграете олимпиаду.
     Это я так пошутила. Каково же было моё удивление, когда после
дедушкиного отъезда котики мои пропали. Лили, Лёша, Саня и Аля
куда-то исчезли. Где их только я не искала, нигде не могла найти. Я уже было смирилась с их пропажей, как вдруг они нашлись. И где бы вы думали? В телевизоре! Папа смотрел репортаж с зимней олимпиады, и увидел котика Лёшу. Он был в кошачьей маске с нарисованными усами и стоял у ледяного жёлоба. Рядом с ним толпились другие котики, тоже в масках, они поднимали лапки и что-то кричали на своём кошачьем языке. Я попробовала настроиться на Лёшину волну, и это у меня получилось.
     — Где ты? – спросила я, – где Лили, Саня и Аля? И почему вы все в масках?
     — Не волнуйся, – ответил котик Лёша, – мы на кошачьей зимней Олимпиаде. Пытаемся завоевать медали, но у нас пока не получается. Лили тоже с нами, выступает со мной в санном спорте. Маски на нас надеты для профилактики, чтобы никто не заболел кошачьим коронавирусом.
     — А что за котики рядом с тобой? – поинтересовалась я, – и что-то людей не видно.
     — Сейчас всё объясню, – стал мысленно передавать мне Лёша, –
параллельно с человеческими олимпиадами проходят кошачьи. Их тоже показывают по телевидению, но люди их не видят, потому что они транслируются телепатически. Вспомни, как котики иногда сядут перед телевизором, уткнутся в него и сидят неподвижно, словно видят там что-то интересное. А это просто другие котики передают им информацию. Из людей только ты, Алиса, можешь её принимать. Ни твои папа и мама, ни дедушка принять эти сигналы не могут.
     — Это ещё почему? – спросила я.
     — Потому что у тебя много котиков, и потому что ты хорошая девочка, поэтому мы и решили тебя научить общаться с нами. Сейчас стартует Лили. Поболей за неё.
     И вот я вижу, как оператор берёт Лили крупным планом, она садится в санки, её лапки дрожат от волнения, а мордочка раскраснелась. На неё надевают шлем, котик судья делает отмашку, и Лили, вцепившись коготками в борта саней, пулей несётся в бездну. В самом конце спуска, когда уже всем понятно, что она станет победителем, санки вдруг неожиданно подпрыгивают и переворачиваются. Лили падает… раздаётся
вздох кошачьего изумления.
     — Мяу-ах!
     В этот момент кошечка вскакивает, встаёт на четыре лапки и улыбается в камеру. Все видят, с ней всё в порядке, поэтому среди зрителей раздаётся новый вздох.
     — Мяу-у-у! – это уже вздох облегчения.
Я тоже облегчённо вздыхаю, моя Лили осталась целой. Правда, никаких призовых мест в одиночных заездах она не заняла, как, впрочем, и Лёша, но потом в заездах саней-двоек, им улыбнулась удача. Смешанный экипаж – Лили и Лёша, занял первое место. Дружба всегда помогает, не только людям, но и котикам.
     Потом, когда Лёшу и Лили награждали, она мне мысленно передала, что завтра состоятся лыжные гонки, и там выступит наш Саня.
     — Он обязательно победит, – пообещала кошечка, – вот увидишь.
     На следующий день с самого утра мы сидели у телевизора, смотрели, как котики лыжники выходят на старт, и как котик судья даёт отмашку. С самого старта в лидеры вышел наш Саня, он бежал под первым номером, первым он и пришёл к финишу…
На следующий день мы смотрели выступления кошечек фигуристок, и здесь нам улыбнулась удача, наша Аля взяла первое место. Она выполнила четверные прыжки и ни разу не упала. А какие она делала пируэты. В каждом её движении чувствовалась чемпионская грация.
     Все кошачьи судьи единодушно отдали ей первое место.
     В итоге все три наших котика стали чемпионами, а лыжник Саня трёхкратным олимпиоником.
     Не зря я их водила в наш овраг!

 8.                Даня Звездочёт

     Хорошо, когда в твоей жизни происходит что-то интересное, а то живёшь-живёшь, ходишь в школу, по сторонам даже не смотришь, и ничего – никаких тебе вкусностей, никаких интересностей. А мне бы хотелось, чтобы однажды вдруг бац – и всё изменилось. По-иному засияло солнце, звонче запели птицы, и люди стали бы относиться друг к другу по-человечески. И однажды я дождалась этого бац.
     Случился он сразу после того, как мне исполнилось девять лет и заключался в том, что котики после этого дня рождения посыпались на меня, как из рога изобилия. Мне их стали дарить все подряд: одноклассницы и одноклассники, соседские ребята, взрослые дяди и тёти, которые приходили к нам в гости, друзья по секции тхэквондо, но самое удивительное, с какого-то момента они стали появляться как бы сами собой. Их никто не дарил, не приносил, они сами появлялись. Вечером их ещё не было, а утром они уже сидели на пианино среди других котиков и на меня поглядывали.
     Первым таким необычным образом появился котик Даня. Я назвала его Звездочётом, потому что прилетел он с Марса, он мне сам об этом рассказал. Я, конечно, понимаю, что игрушечные котики не разговаривают, не разговаривают даже настоящие котики, они только мяукают. Но мысленно говорить умеют все: собаки, кошки, обезьяны, слоны, даже люди, если настроиться на их волну. У меня пока получается настроиться только на мысли игрушечных котиков. Может, я могла бы услышать и настоящих,
но их у меня пока нет, аллергию на шерсть никто не отменял. В будущем, я надеюсь, моя аллергия пройдёт, и тогда папа с мамой принесут мне живого котика. Я уже давно мечтаю об этом, мечтаю, как буду играть с ним, как научусь угадывать его мысли, и как буду о нём заботиться. Но пока мой удел – игрушечные котики, и Даня Звездочёт один из них.
    Сейчас расскажу, как он у меня появился. Однажды утром я посмотрела на пианино, и мне показалось, что там немножко больше котиков, чем было вчера. Я их начала считать и обнаружила одного лишнего. Его было легко заметить, на нём был разноцветный халатик и колпак с нарисованными звёздами.
     — Я Даня, – сказал он мысленно, – прилетел с Марса, то есть я – марсокотик.
     — А почему на твоём колпаке звёзды? – спросила я. Мне уже стало ясно, что котик этот необыкновенный.
     — Потому что на Марсе я был астрономом, – ответил он, – смотрел на звёзды и считал их. У нас они видны даже днём.
     — Значит, ты не просто марсокотик, ты Даня Звездочёт, – сказала я, – можно я тебя буду так называть?
     — Можно, – согласился звёздный котик, – мне нравится это имя. А теперь, позволь, я расскажу тебе о моей планете. Ваши учёные называют её красной, такой она видится им с Земли. Они думают, что на ней жизни нет, а есть только ржавый песок, по цвету которого они и дали ей это прозвище. Уверяю, они ошибаются, жизнь на Марсе есть, и тому доказательство – это я. Но в чём-то ваши учёные правы, большую часть нашей планеты занимают пустыни, кстати, почему-то ваши марсоходы именно там приземляются, поэтому пока ничего не обнаружили, пролетели бы они дальше, то нашли бы другие места, подходящие для жизни. Так вот там жизнь существует и очень давно, она разумная и чем-то похожа на вашу, но есть и отличия. У вас всем командуют люди, потому что считают себя разумными, хотя я бы с этим поспорил, а у нас главные котики. Они всем заведуют, а люди у них в услужении. Так сложилось исторически, и это справедливо. Котики умнее и талантливее людей, поэтому наша цивилизация главная. Но и без людей мы пока не можем, у вас есть руки, а ими гораздо удобнее работать, чем лапами, – Даня вздохнул и с жалостью посмотрел на меня, – вот мы и заставляем своих людей трудиться. Команды отдаём мысленно, и они их выполняют. Сопротивляться нам
они не могут, наша кошачья воля сильнее.
     — Да, жалко ваших людей, – сказала я, – у нас здесь всё наоборот. На Земле мы хозяева, а коты у нас в услужении. И если что не так, то мы их веником.
     — Я знаю, – вздохнул Звездочёт, – видел это в свой телескоп. Многие ваши люди обижают котиков, ведут себя с ними не по-человечески. И не только с котиками, – грустно прибавил он, – друг с другом примириться не могут. Иногда вытворяют такое, что разумными их назвать ну никак нельзя. Хотя и у нас на Марсе проблем не меньше, – Звездочёт опять вздохнул и продолжил, – есть много злых котиков, самолюбивых, которые за просто так обижают людей. Мне иногда кажется, что они получают от этого удовольствие, поэтому однажды я решил всё изменить. С самого
детства я чувствовал себя другим, не таким, как все. Большинству наших котиков не жалко людей, а мне жалко. Я не мог спокойно смотреть, как коты командуют людьми, заставляют их работать, а отдыхать не дают. Людям ведь тоже хочется иногда отдохнуть, повеселиться, сходить на экскурсию к вулкану Олимп или в долину Маринера, есть у нас такой каньон, самый большой в Cолнечной системе. Когда вырасту, – грезил я, – то всё исправлю. Люди тоже должны быть свободными, как и мы. Я рассказывал об этом всем, делал это открыто, но другие коты потешались надо мной, и я замкнулся в себе. После окончания Маринерского университета устроился на работу в планетарий и днями смотрел в ночное небо.
Однажды, когда я навёл телескоп на вашу планету, в нём что-то щелкнуло, и он показал мне вашу жизнь. Я увидел, что на Земле всё наоборот, люди командуют, а котики у них в услужении. Правда, земные люди в массе своей любят котиков и заботятся о них, по крайней мере, ваши коты не работают. Я и об этом поведал марсианскому миру на одном из кошачьих собраний, мы тоже иногда собираемся и обсуждаем наши проблемы. Но никто не поверил моему рассказу, все обозвали меня шарлатаном, сказали, что я не настоящий учёный и придумал всё это для своего пиара, а
потом вообще разозлились и решили выслали меня с нашей планеты.
     — Лети на свою любимую Землю, – потешались они, – поживи там среди людей, может они тебя там приголубят.
     Я хотел сказать им, что не хочу никуда лететь, что мне и здесь хорошо, и что Марс моя родная планета, но никто меня уже не слушал. По приказу кошачьего короля меня насильно затолкали в ракету и отправили в космос. Как проходил полёт, я не помню, очнулся я уже здесь, в твоей комнате. Может быть, я попал сюда, потому что именно это место видел чётче всего в свой телескоп.
     — Ты видел, что происходило в моей комнате? – недовольно сказала я, – ты за мной подсматривал?
     — Ни в коем случае, – ответил Даня, – я не подсматривал, я тобой любовался. А это не одно и то же.
     — Не смущай меня, – строго сказала я, – а то обижусь.
     — Давайте жить дружно, – тихо попросил Даня и протянул мне передние лапки, – и люди, и котики. Я тебе буду на ночь сказки рассказывать и всякие истории из марсианской жизни, – прибавил он, – они тебе понравятся, заодно и астрономию поучишь. Ведь не зря же я теперь Даня Звездочёт…
     Так в моей жизни появился этот необычный котик.

9.                Марсокотик сказочник

     Однажды зимним вечером я сидела у окна и предавалась мечтам.
     — Вот бы полететь куда-нибудь на другую планету, – грезила я, – и стать там принцессой.
     Я посмотрела на своё отражение в оконном стекле и улыбнулась.
     — А ещё лучше стать королевой, – продолжила я мечтания, – у меня были бы свои подданные, и они мною бы восхищались.
     Между тем за окном стемнело, зажглись фонари, и моё отражение на стекле стало прозрачным. Я посмотрела сквозь него на ближайший фонарь, вокруг которого роились снежинки и подышала на стекло. В запотевшем месте я протёрла кружок и продолжила наблюдение. Снежинки кружились вокруг фонаря словно бабочки возле цветка, заглядывали внутрь, отлетали и, сделав прощальный круг, плавно опускались на землю.
     — Как красиво, – думала я, наблюдая за хороводом снежинок, – но почему тогда мне так тоскливо? Оттого, что это не бабочки, – сказала я и погрозила пальцем своему отражению, – зимой бабочки крепко спят в своих куколках, порхают они только летом. А теперь это просто снег – белый, пушистый и очень холодный.
     Я отвела взгляд от окна и поёжилась. От одной мысли о холоде, по мне побежали мурашки. Обычно они появляются, когда выходишь из моря, пока плаваешь, вода кажется тёплой, но стоит только выйти на берег, и ты уже вся в мурашках. А если ещё ветерок подует.
     Я вспомнила отдых на Средиземном море и ещё сильнее поёжилась. Вода тогда была тёплой, поэтому выходить из неё не хотелось. А вот на Балтике, куда мы ездили отдыхать прошлым летом, было холодно, и не только в воде. Родители не разрешали мне купаться, зато там было красиво, не хуже, чем в Турции. Мы ходили в сказочный лес, деревья в котором были изогнуты самым причудливым образом, некоторые чуть ли не в узел завязаны, лазили по песчаным дюнам Куршской косы, бродили вдоль берега и собирали янтарь. Я нашла несколько жёлтых прозрачных
камешков, но самые большие и красивые мы потом купили в сувенирной лавке…
     Я снова посмотрела сквозь своё отражение на падающие снежинки, и мне стало совсем тоскливо.
     — Спать, что ли лечь, – подумала я, – а завтра встать пораньше.
Хотя зачем рано вставать, если в школу идти не надо. Коронавирус
ещё не прошёл, да и спать не хотелось. Хоть бы сказку кто рассказал.
     Я отошла от окна и прилегла на диван. В детстве мама мне часто сказки рассказывала, особенно на ночь, или, когда я болела. Мне было интересно слушать про принцессу на горошине, про Ивана царевича и серого волка, про «Аленький цветочек», а ещё про Шрека, который спас Феону от огнедышащего дракона. Правда она потом оказалась таким же огром, как он сам. Было смешно, и осёл там был прикольный, умел разговаривать и донимал расспросами Шрека. Мне нравились эти истории, я их слушала и незаметно для себя засыпала. Мамин голос убаюкивал меня, а сейчас сказки рассказывать было некому. Родители куда-то уехали и ещё
не вернулись.
     — Самой что ли книжку почитать, – подумала я, – вроде неплохая идея.
     Но самой мне читать не хотелось, было бы лучше, если бы это сделал кто-то другой. И тут я вспомнила про Звездочёта, как-то он обещал мне рассказывать на ночь истории о марсианской жизни. Было бы любопытно его послушать.
     — Ты где, Звездочёт? – позвала я его, – ты обещал мне рассказывать сказки.
     — Я здесь, – ответил Даня, помахав мне передней лапкой, – сижу, как всегда, на пианино. Мы, марсианские котики, – прибавил он, – всегда своё слово держим.
     — Тогда иди ко мне и расскажи что-нибудь интересное.
     Я сняла котика с пианино и посадила рядом с собой на диване.
     — Мамины сказки всегда были увлекательными, – сказала я, – мне бы хотелось, чтобы твои были не хуже.
     — Мои гораздо круче, – заверил Звездочёт, – во-первых, они новые, их ещё никто на Земле не слышал, во-вторых, они фантастические.
     — Это как? – удивилась я, – сказки, да ещё фантастические.
     — Такое бывает, – скромно ответил Даня, – есть просто сказки, их рассказывают маленьким детям, есть фантастические истории, ими увлечены подростки и взрослые, а бывают истории сказочно-фантастические. Их любят все – и дети, и взрослые.
     — Ты меня заинтриговал, – я погладила котика по мягкой шёрстке, – я тебя слушаю, рассказывай поскорее.
     — В некотором царстве, в некотором государстве, – начал Звездочёт, – жила-была девочка Алиса. Однажды пошла она в лес за грибами вместе с папой и мамой, и там они заблудились.
     — И вовсе это не сказка, – перебила я котика, – однажды мы на самом деле заблудились в подмосковном лесу, три часа потом плутали, прежде чем выйти. Я тогда так устала и испугалась… не буду я слушать эту историю.
     — Всё случилось не здесь, – спохватился Даня, – а в марсианском лесу, когда путешественники шли к вулкану Олимп – высочайшей горе солнечной системы и по дороге сбились с пути.
     — Вот это уже интересней, – воскликнула я, – но как же я там оказалась?
     — Да очень просто, ты там была, как бы во сне, а потом этот сон благополучно забыла. Но все окружающие воспринимали тебя реальной, словно ты была на Марсе на самом деле.
     — Какие окружающие? – уточнила я, – с кем это я там путешествовала, с людьми или с котиками?
     — И с теми, и с другими, – продолжил находчивый Даня, – я уже тебе рассказывал о жизни на нашей планете, сейчас напомню. Главная цивилизация на Марсе кошачья, её возглавляет премудрый правитель Корн. Это достойнейший из котов: умный, сильный и смелый. В своём королевстве он приложил много усилий, чтобы его подданные жили счастливо и не обижали людей. Он провозгласил, что люди такие же божьи твари, как
и мы, поэтому о них нужно заботиться. Каждый год этот мудрый кошачий правитель устраивает для людей путешествие на вулкан Олимп, самую высокую гору в солнечной системе.
     — Ты уже говорил про эту гору, – перебила я Звездочёта, – давай
ближе к делу.
     — Хорошо, – согласился котик, нисколько не обидевшись, и продолжил, – ты видела сон, но на самом деле это был вовсе не сон, ты реально посетила нашу планету. По крайней мере, всем нам так казалось. А прилетела на Марс ты для того, чтобы освободить людей от кошачьего господства и стать королевой. И ты ею стала, – мысленно подтвердил Звездочёт.
     — Не надо мне сказки с конца рассказывать, – возмутилась я, – то, что я королевой стану на вашей планете, в этом я нисколько не сомневалась. Но мне хотелось бы узнать всё по порядку, а не с конца.
     — Хорошо-хорошо, – согласился котик Даня, – я всё понял, слушай дальше. Прилетела ты на Марс на сверхбыстрой ракете, в космопорту тебя встречали с величайшими почестями. Кроме котов пришло много людей, они кричали «ура» и размахивали флагами. Потом тебе устроили торжественный приём в самом большом и красивом отеле, сняли об этом видео, и наутро вместе с марсианскими людьми ты отправилась в поход к вулкану. По пути один из путешественников, а это был известный учёный, тайком поведал тебе о цели твоего прибытия.
     — Ваше величество, Алиса, – сказал он, – само провидение привело тебя к нам. На вершине Олимпа под одним из камней лежит ключ. Им открывается сундук, в котором находится волшебное яблоко. Если съесть его, то тут же станешь самой красивой на свете.
     — Ох, и льстец же ты, – перебила я Даню, – знаешь, как угодить
девочке. Но, во-первых, я не люблю яблоки, а, во-вторых, мне не это хотелось услышать, мне хотелось узнать, как я освобожу марсианских людей.
     — Очень просто, – тут же нашёлся котик Даня, – рядом с яблоком лежала груша, точно такая, какие ты любишь, ты её съела, произнесла заклинание, и марсианские люди освободились.
     — И какое же это заклинание? – поинтересовалась я. Мне стало
совсем любопытно.
     — Очень простое, все люди и котики во Вселенной знают его. Оно звучит так – «любите друг друга». Ты съела грушу, произнесла эти заветных три слова, и случилось чудо. Марсианские котики все моментально прозрели и влюбились в тебя. Они с радостью освободили людей и с не меньшей радостью стали прославлять тебя. Такая вот история, – закончил рассказ котик Даня, – ты и самой красивой стала, и всех освободила.
     — Ах, ты мой марсокотик, мой умненький Звездочётик! – воскликнула я, – как же приятно тебя слушать. Но теперь мне совсем спать расхотелось, и что теперь прикажешь делать.
     — Придумай свою сказку, – посоветовал котик, – запиши её. Пока будешь записывать, обязательно спать захочется. Можешь поверить мне на слово.
     — Спорить не буду, – согласилась я, – но сейчас я запишу твою сказку, если ты не против.
     — Я только за, – благодушно кивнул Звездочёт, – только ты не забудь указать, кто автор.
     — Не волнуйся, мне не нужны твои лавры, – успокоила я марсокотика, – скоро буду пожинать свои. А сейчас, с твоего разрешения, позволь мне немного прилечь и уже в лежачем положении записать твою фантастическую сказку. В таком положение мне легче работать.
     Забравшись в постель и укрывшись одеялом, я стала вспоминать самое начало этой сказки. Думала-вспоминала и незаметно для себя уснула. А утром, проснувшись, не могла понять, действительно марсокотик Даня рассказывал мне эту сказку на ночь, или она мне только приснилась…

  10.                Котик Жан

     Следующим после Дани-звездочёта у меня появился котик Жан. Он ниоткуда не прилетел и не материализовался каким-то иным образом, нет, он появился самым обычным образом, приехал из Парижа, вернее, его мне оттуда привезла моя подруга Надя. Недавно она ездила с родителями во Францию и там во время экскурсии по Парижу купила этого котика в магазине игрушек. Магазин этот расположен на Елисейских Полях, он огромный, и игрушек в нём превеликое множество. Мне потом об этом Надя сама рассказывала.
     — Я его специально для тебя купила, – сказала она, вручая мне котика, – он мне сразу понравился. Он был похож на продавца из этого магазина, весёлого парня француза в кепке с помпоном. Я посмотрела на него и вспомнила, что ты собираешь игрушечных котиков, и что у тебя уже есть несколько штук. А потом я вспомнила, что твой дедушка написал детскую книжку про котиков, правда, про живых, но это неважно, важно другое, книжка эта переведена на французский язык. Вот я и подумала, что французский котик тебе никак не помешает.
     — Правильно подумала, – похвалила я Надю, – ты молодец, что не забывала обо мне, даже гуляя по Парижу. Говоришь, на продавце была такая же кепка, – я потрогала помпон на головном уборе котика, – для Франции, может, она и сгодится, но у нас сейчас зима, и он в ней замёрзнет. Надо сшить ему что-то более подходящее.
     — Например, шапку-ушанку, – подсказала Надя, – ему в ней будет тепло в любую погоду. И назвать его надо как-то по-французски, – прибавила она, – французы весёлые все, даже смешные, особенно когда произносят букву «N». Они говорят её через нос, поэтому кажется, будто они простужены. А ещё они картавят, выговаривая букву «R». Я бы дала этому котику имя, чтобы в нём была буква «N» или «R». Ты знаешь какие-нибудь французские имена? – Надя вопросительно на меня посмотрела.
     — Откуда, – ответила я, – во Франции я не была, но догадываюсь, кто нам может помочь.
     — Твой дедушка Витя, – опять подсказала Надя.
     — Да, – согласилась я, – он знаком с одним французом и дружит с ним до сих пор. Когда-то он приезжал к моему дедушке в гости. Француз этот, самый что ни на есть настоящий, живёт в Бретани в небольшом городке Морле и ест лягушачьи лапки. Он и нас угощал, дедушка ел, а мы с бабушкой отказались. Сейчас мы позвоним ему, и он нам подскажет, как назвать котика на французский манер.
     Дед Витя, услышав, чего мы хотим от него, очень обрадовался. Он всегда радуется моим звонкам, а тут я ещё обратилась к нему с такой необычной просьбой.
     — Назовите его Жаном, – посоветовал он, – имя звучное, короткое, и в нём есть буква «N».
     Я поблагодарила дедушку, и чтобы не забыть имя, стала повторять его.
     — Жан, Жан, Жан – повторяла я, глядя на подаренного котика, – ты симпатичный французистый зверь.
     — Уи, жё маппэль Жан (меня зовут Жан), – неожиданно выдал котик и продолжил, – да, я француз, и мне нравится это имя.
     — Нам тоже, – сказала я, – но ты можешь говорить с нами по-русски, по-французски я пока не очень.
     — Хорошо, – согласился Жан, – тем боле, что мне это ничего не стоит. Я почти полиглот, умею говорить по-русски, по-французски и даже по-китайски, меня ведь сделали в провинции Хайнань. А ещё я люблю путешествовать, – продолжил он, посмотрев, сначала на Надю, а потом на меня, – если вы не против, мы можем побродить по Москве. Я долго жил в Китае, потом во Франции, и там и там хорошо, но я хотел бы развеяться.
     Признаться честно, я не ожидала такого поворота событий.
     — Ты тоже слышала, чего он хочет? – спросила я у подруги.
     — Не совсем, – ответила Надя, – я пока не умею, как ты, читать мысли котиков, но я всё поняла. Он хочет по Москве прогуляться, я бы тоже не против, но мне пора быть дома. Я родителям обещала не опаздывать. Так что сама выкручивайся, – прибавила она.
     — И на том спасибо, – сказала я и проводила Надю до двери.
     Вернувшись обратно, я стала думать, куда мне отправиться с котиком Жаном. В своё время дед Витя тоже водил своего француза по историческим местам, но ему было легче, тогда было лето, и гостем дедушки был человек. Сейчас дела обстояли сложнее, передо мной сидел кот, вдобавок, игрушечный, а на дворе была зима. Не замёрз бы он, путешествуя по Москве.
     — Не волнуйся, – успокоил меня Жан, – не замёрзну. Просто мне интересно сравнить две столицы – Москву и Париж и выяснить, какая из них краше.
     — Конечно, Москва, – подумала, но тут же перестала так думать,
понимая, что котик Жан может меня подслушать.
     — Да, я всё слышу, – подтвердил он мои опасения, – но ты не волнуйся, пока я не увижу вашу столицу, выводов делать не стану. Куда мы для начала поедем? – поинтересовался он.
     — На Красную Площадь, – сказала я, – туда все иностранные туристы ездят. Там очень красиво, можно Кремль посмотреть, Царь-пушку, Царь-колокол, храм Василия Блаженного, в ГУМ можно сходить и поесть мороженого.
     — Я люблю мороженое, – сказал котик Жан, – Бертийон, или на русский манер Бертильон, мне оно больше других нравится. Оно бывает шоколадным, сливочным, малиновым, фисташковым, – котик прикрыл глаза, и блаженная улыбка расплылась по его мордочке.
     — Короче, вкуснотища, – подвёл он итог своим воспоминаниям.
     — Наше мороженое лучше, – отрезала я, – все его любят, даже
китайцы. Когда мы будем в ГУМе, я дам тебе попробовать, и ты скажешь, чьё лучше. Заодно и я с тобой съем пару порций фисташкового, слюнки глотать я не буду.
     — Целых две!? – удивился Жан, – а ничего, что сейчас зима на дворе. Или русским людям она ни по чём, и зимой тоже едят мороженое?!
     — Мы едим всё и во все времена года, – сказала я, – и мороженое зимой для нас не проблема. Зимой оно даже вкуснее, чем летом. Но отставим эти разговоры и бегом одеваться.
     Котик Жан протянул ко мне ручки, то есть верхние лапки, я надела на них рукавички, которые когда-то связала бабушка Лена для маминого Чебурашки, натянула на котика тёплую курточку, на голову нахлобучила шапку ушанку, которую дедушка привёз в подарок для моего папы, а на ноги надела модные зимние сапожки.
     — Теперь ты похож на русского, – подвела я итог, – теперь никто не узнает, что ты французский котик.
     Сама я тоже надела на себя комбинезон с лямками, тёплую куртку, рукавички и красные меховые сапожки.
     — Теперь можно на улицу, – сказала я, – в такой одежде мы не замёрзнем.
     На улице мы сначала сели в электробус, а потом поехали на метро. Когда к дедушке приезжал француз, было лето, начало августа, а сейчас был февраль, и снежные сугробы вдоль дороги серебрились на солнце.
     — Красиво, – сказал котик, – у нас в Париже редко бывает снег, иногда за всю зиму он не выпадает ни разу.
     — А у нас все зимы снежные, – похвасталась я, – и морозные. «Мороз и солнце – день чудесный…», – продекламировала я, – знаешь такие стихи?
     — Конечно, знаю, это Пушкин, – ответил котик, – но в нашей школе преподают в основном французских авторов. Дети читают про Золушку, про Кота в сапогах, а про Пушкина только на факультативе.
     — Тогда откуда ты знаешь про мороз и солнце? – удивилась я.
     — Очень просто, у нас в магазине эти стихи постоянно читала русскоязычная продавщица, и я их запомнил.
     — Молодец! – похвалила я котика.
     Через час мы были на Красной Площади.
     — Смотри, сколько тут народу, – сказала я, – даром, что зима. И ледяной каток работает, хочешь покататься? Тут и коньки напрокат дают.
     — Я пас, – заулыбался котик Жан, – кататься на коньках я не умею, давай лучше сходим в Кремль.
     — Что ж, ты гость, – сказала я с долей разочарования, – твои желания для меня закон.
     На самом дела мне очень хотелось, чтобы Жан увидел, как я на коньках катаюсь. Но, не судьба, придётся это показать в следующий раз. Внутрь Кремля мы прошли через Боровицкие ворота и направились к колокольне Ивана Великого.
     — Наша Эйфелева башня выше, чем эта колокольня, – сказал котик, и в его голосе послышались нотки превосходства.
     — Зато наша колокольня красивее, – парировала я, – а ваша башня похожа на нефтяную вышку. И у нас ещё тут есть царь-пушка и царь-колокол, а у вас их нет. И это мы победили французов в 1812 году, а не вы нас.
     Лучше бы я этого не говорила, потому что котик Жан обиделся. Он отвернулся от меня и шмыгнул носом.
     — Ладно, – сказала я, – не обижайся. Это было давно, а сейчас русские и французы друзья. Мне так дедушка Витя говорит.
     — Тогда пойдём есть мороженое, – предложил котик, – вкусная еда всегда всех объединяет и примиряет. И даже кто бы вы ни были, – прибавил он.
     Через ворота Спасской башни мы вышли на Красную Площадь, прошли мимо храма Василия Блаженного с его разноцветными куполами, на их фоне я сделала селфи, пока котик сидел у меня на руках, и показала ему.
     — Отправь это фото дедушке, – посоветовал котик, – пусть он за нас порадуется.
     Пройдя Красную Площадь, мы отправились в ГУМ и там до отвала наелись мороженым. Котик Жан съел три порции, а я две. После этого мы спустились в метро и поехали домой.
Вечером, перед сном, когда я укладывала на ночь своих котиков,
котик Жан решил поблагодарить меня.
     — Спасибо, Алиса, – сказал он, – сегодня я узнал много нового о вашей столице, о вашем народе и о вашей стране. Помнишь, когда мы проходили мимо ледяного катка, я пошевелился у тебя на руках, и ты нечаянно меня уронила.
     — Помню, – улыбнулась я, – я даже помню, как проходивший мимо расторопный мальчик ловко тебя подхватил. Ты даже до земли не успел долететь.
     — Да, я тогда сильно испугался, – сказал котик, зажмурив глазки, – а этот мальчик не просто меня подхватил и не дал упасть на брусчатку, потом он сопроводил нас до Боровицких ворот. Мы, французы, благодарный народ, и теперь я приглашаю тебя в гости к нам в Париж. Я там тебе много чего покажу: Елисейские поля, музей Лувр, собор Парижской Богоматери, Эйфелеву башню, торговый центр Ле-Аль, где мы обязательно съедим с тобой несколько порций отличного мороженого. И тогда ты сравнишь, чьё лучше.
     — Хорошо, – сказала я, – постараюсь приехать. Надо только будет уговорить папу с мамой на эту поездку.
     Вечером, ворочаясь в постели и уже засыпая, я вдруг вспомнила про дедушку Витю. Его французский друг тоже приглашал его к себе, но прошло уже больше пяти лет со дня их расставания, а поездка всё никак не случится. И я знаю почему. Дедушка сейчас на пенсии, и у него нет тех возможностей, которые были у раньше.
     — Надо будет обязательно уговорить маму с папой поехать, – подумала я, – вот его друг в Морле обрадуется.
     — И про бабушку Лену не забудьте, – сквозь сон напомнил мне котик Жан.
     — Мою бабушку я никогда не забуду, – мысленно ответила я и уснула.

11.                Мишель — ма бэль

     Привязалась как-то ко мне одна мелодия, я её весь день напевала. Думаю, такое бывает не только со мной.
     — Мишель, ма бэль, – напевала я, – ма Мишель, моя Мишель.
Хожу по комнатам, мурлычу себе под нос эту мелодию, и вдруг слышу:
     — Это я Мишель, французская кошечка, мне нравится как ты поёшь. Откуда ты знаешь мою песенку?
     — Знаю, и всё, – ответила я, – а откуда, понятия не имею. Иногда её напевает моя мама, иногда бабушка, но чаще всего дед. Оказывается, он тоже петь умеет. Вот мне и запомнилась эта мелодия, и рифма у песенки классная. «Мишель – ma belle», отлично звучит по-французски.
     — Мне кажется, это английская песенка, – возразила кошечка, – её сочинили в Ливерпуле, хотя посвящена она французской девочке.
     — Никому она не посвящена, – я решила поспорить с кошечкой, – и прототипа у неё не было. Просто слова «Мишель – ma belle» хорошо рифмуются и волшебно звучат. По крайней мере, так об этом говорится в самой песне, если перевести её дословно на русский язык.
     Я улыбнулась и стала напевать мелодию дальше. Слов-то я почти не знаю. Чувствую, ко мне присоединилась Мишель, мы запели вдвоём, дуэтом у нас получилось круче. И слова я стала припоминать вслед за кошечкой.

     Michelle, ma belle
     Sont les mots qui vont tres bien ensemble

     — Тебя надо записать в музыкальную школу, – сказала Мишель, когда мы закончили петь, – у тебя хорошо получается.
     — Не совсем так, – возразила я, – в прошлом году мы с мамой были у педагога по вокалу, но она сказала, что у меня нет способностей.
     — А я говорю есть, – продолжила настаивать кошечка, – я даже знаю, как поступить, чтобы способности твои заметили. Надо записать клип на эту песню и выложить его в интернет. Уверяю, успех тебе обеспечен.
    — Я подумаю, – ответила я, – только давай вместе споём эту песню, вдвоём у нас лучше получается. Кстати, где ты сейчас находишься? – поинтересовалась я.
     — У твоего дедушки в Брянске, – ответила Мишель, – меня дедушке прислал его друг из Франции. Я твой новый подарок, так что жди вскоре очередную посылку.
     — Да, – вздохнула я, – дед Витя умеет дружить. Он до сих пор переписывается со своим французом. Когда вырасту, обязательно помогу ему съездить во Францию. Это его заветная мечта.
     — Французы и русские всегда были друзьями, – подтвердила кошечка, – твой дедушка в курсе, что у тебя уже есть котик Жан, поэтому он захотел подарить тебе ещё одного француза, вернее, француженку. И всё благодаря этой песенке, – прибавила она.
     «Мишель – ма бэль», – задумчиво промурлыкала я, кошечка тут же подхватила, и мы закончили вместе, – «ма Мишель, моя Мишель».
     После этого наша телепатическая связь прервалась…

12.                Красавицы

     Сегодня я очень устала, домашнее задание по программированию оказалось трудным. Английский и
программирование – за ними будущее. Так все говорят, не только мама, но мне пока рано думать о будущем. Если честно, мне больше нравится рисовать, но рисованием вряд ли на жизнь заработаешь. Это понимаю даже я.
     От долгого сидения за монитором глаза мои устали, и затекло всё тело. Пора было делать упражнения для глаз.
     Я взяла карандаш в правую руку, вытянула руку как можно дальше, и начала смотреть то на карандаш, то в дальний угол комнаты. Проделав это несколько раз, приступила к упражнениям для рук и ног, потом потёрла мочки ушей и сделала дыхательную гимнастику, её нам показывают на тренировках по тхэквондо. На этом мой физкультурный перерыв закончился, нужно было снова садиться за компьютер.
     Пока я разминала руки и ноги, котики с интересом на меня поглядывали, а некоторые беззвучно посмеивались. Больше всех смеялись три кошечки: Ира, Лили и Соня. Они сидели на краю пианино, чем были недовольны, и хотели перебраться в центр. Понятное дело, сами они этого сделать не могли, поэтому на меня обижались.
     — Мы хотим сидеть в середине, – возмущались они, – зачем ты нас посадила с краю. Отсюда мы можем упасть и что-нибудь себе повредить, а мы ведь у тебя самые красивые.
     — Не злитесь, мои хорошие, – сказала я примирительно, – жизнь так устроена, что на всех не угодишь. Вы для меня не крайние и не последние, вы самые красивые. Три кошечки красавицы.
И чтобы развеселить их, я, полушутя-полусерьёзно, задала им вопрос:
     — Кто на свете всех милее,
     — Всех румяней и белее?
     Спросила я и уточнила:
     — Кто из вас троих?
     И кошечки сразу забыли о своей обиде.
     — Я! Я! Я! – беззвучно замяукали они.
     — У меня самая белая шёрстка, – промяукала Лили.
     — А у меня самое красивое платье, – возразила Соня.
     — А я всех милее, вех красивей и белее просто так, – заявила Ира, хотя на самом деле она была серенькой.
     — И не только среди котиков или кошечек, – прибавила она, – но и среди всех созданий на Земле.
     — Вот это спор, – подумала я, – прямо, как у Пушкина в сказке о мёртвой царевне и семи богатырях. Только откуда они её знают?
     — Ты не можешь быть самой красивой, – огорошила Иру Соня, – ведь ты же не настоящая. Даже среди игрушек ты не самая красивая.
     — Погодите, постойте, – начала я их успокаивать, – не кричите все разом и не мяукайте. Вы хоть и делаете это мысленно, но я-то всё слышу. Давайте устроим конкурс, каждая из вас расскажет историю, и нам станет понятно, кто из вас достоин быть победителем. Итак, кто начнёт первой?
     Кошечки потупили взоры, никому не хотелось начинать первой.
     — Тогда давай ты, – я прикоснулась к белой лапке Лили, – рассказывай свою историю.
     — Хорошо, – ответила кошечка, – слушайте. Когда-то я жила в магазине игрушек и сидела там на самом почётном месте. Оно находилось в стеклянной витрине, под которой было написано моё имя – Лили. А ещё рядом со мной стояли музыкальные часы, перед закрытием магазина они играли мелодию из балета «Щелкунчик». Пробьют девять раз, и тут же звучит мелодия «Вальса цветов» – самая лучшая мелодия в мире. Некоторые посетители даже не хотели уходить, остановятся возле витрины и зачарованно слушают, заодно и на меня смотрят. Это и был мой шанс, я потихоньку выбиралась из своей коробки и начинала танцевать под чудесную музыку. Сарафан на мне раздувался, каблучки стучали
по стеклянной полке, и все игрушки вместе с запоздавшими посетителями завороженно на меня смотрели. Редко кому выпадает такой успех в их игрушечной жизни.
     — Да и в настоящей тоже, – подумала я.
     — Потом, когда музыка стихала, – продолжила свой рассказ Лили, – я залезала обратно коробку и умиротворённая засыпала. Мне снились прекрасные сны, будто я принцесса в кошачьем царстве, сижу в высоком замке и жду своего принца. Принц приезжал на белом коне, он был породистым чёрным котом с зелёно-синими глазами, брал меня за переднюю лапку, и мы с ним кружились до самого утра. Все аплодировали нам и кричали «Мяу»!
     Утром я просыпалась счастливой, и у меня весь день было прекрасное настроение, хотя посетители были всё те же, и их детки всё также капризничали: кричали, вопили и катались по полу. Своим поведением они старались заставить родителей купить им понравившиеся игрушки. Чаще всего родители уступали своим избалованным чадам и покупали им кого-то из нас. Как ни странно, быстрее сдавались папы, мамы держались дольше, но и они потом уступали своим капризным отпрыскам. Всё это я запомнила и частенько думала, неужели у мам стали крепче нервы, чем у пап? Но как бы там ни было, благодаря этим капризам нас покупали. Наконец, очередь дошла до меня. В тот день в магазин пришла
твоя подруга Милана. Она пришла вместе с папой, и они долго бродили, выбирая игрушку. Наконец, увидели меня в витрине.
     — Папа, – сказала Милана, – эту кошечку зовут Лили. Есть что-то схожее в наших именах, к тому же, у моей подруги Алисы скоро день рождения, и я хочу подарить ей эту красавицу. У неё уже есть несколько игрушечных котиков, и она будет рада заполучить ещё одного. Так я оказалась у тебя, – закончила Лили свою историю, – и заметь, твоя подружка назвала меня красавицей!
     — Интересная история, – сказала я, – теперь послушаем кошечку
Соню. Пусть она нам расскажет что-нибудь интересное.
Кошечка встрепенулась, подалась чуть вперёд, моргнула своими круглыми глазёнками, в которых на секунду мелькнул зелёный огонёк, и начала свой рассказ.
     — Я тоже долго жила в «Детском мире», – начала она, – это такой магазин в центре Москвы. Прибыла я туда с таможни, а до этого жила в далёкой стране, очень тёплой и экзотической. В «Детском мире» меня вынули из коробки, одели в шикарное платье и поместили, как и тебя Лили, в стеклянную витрину. Часов в ней не было, зато была подсветка. Посетители тоже возле неё останавливались и подолгу на меня глазели. Я им нравилась, я это чувствовала, большинство девочек всегда чувствуют, когда они нравятся.
     — Какая красивая кошечка, – говорили они, – как она идеально смотрится в этой витрине. Надо бы её купить.
     Но, бросив взгляд на ценник, посетитель спешили уйти подальше от моей витрины. Так продолжалось довольно долго: мной любовались, мной восхищались, но не покупали. И вот однажды в магазин пришла молодая пара, парень с девушкой. Они были счастливы, я это видела, счастливых людей видно издалека. Они улыбались, они держались за руки и не отходили друг от друга. Возле витрины с подсветкой молодые люди остановились и стали меня рассматривать.
     — Эта кошечка похожа на тебя, – сказал парень, – хочешь, я куплю её?!
     — Посмотри, сколько она стоит, – вздохнула девушка, – нам она не по карману.
     — На что ты намекаешь, – огорчился юноша, – для тебя мне и целого мира не жалко. А денег я ещё заработаю.
     И он купил меня своей подружке в подарок. Из магазина они вышли уже втроём, ещё более счастливые. Я ехала у девушки на руках, а парень смотрел на неё и не мог наглядеться…
     Но люди не умеют беречь своё счастье, через год они поругались, а потом разошлись. Так в жизни бывает. Девушка отдала меня своей младшей сестре, а та подарила меня тебе на твой день рождения. Помнишь, как ты тогда не могла задуть свечи на торте, и тебе помогал твой папа?
     Кошечка Соня закончила свой рассказ.
     — Интересная история, – вздохнула я, – и очень грустная. Не поругайся тогда этот парень с девушкой, и мы бы с тобой никогда не встретились. Но что теперь поделаешь, теперь мы послушаем Иру, о чём она нам расскажет.
     — Моя история необычная, – начала кошечка Ира, – такой вы ещё не слышали. Она о том, как я однажды спасла мышонка. Живого, заметьте, не игрушечного. Он забрался в магазин и хотел съесть сыр в мышеловке. Я это увидела и тут же мысленно закричала, настроившись на его волну:
     — Не ешь этот сыр, мышонок! – закричала я, – не надо!!!
     И своим криком спасла его. Мышонок отпрянул от мышеловки и
больше уже к ней не подходил. Игрушки на меня обиделись, стали объяснять мне, что мыши – зловредные существа, они грызут всё подряд, и что именно этот мышонок вскоре прогрызёт моё платье. Я с ними не соглашалась.
     — Надо любить всех, – говорила я, – во-первых, мышонок Пиф, так я его назвала, никогда не решится на такой скверный поступок. А, во-вторых, когда-нибудь он совершит геройский поступок и всех нас спасёт. Я это тогда почувствовала, и оказалась права.
     Прошло несколько дней, и в соседнем продуктовом магазине начали проводить дезинфекцию. Все мыши и крысы, обитавшие там, с тараканами в придачу решили перебраться к нам. Первым разузнал об этом мышонок Пиф и тут же замуровал единственное отверстие, выходившее из нашего магазина на улицу. Он натаскал камешков с соседней стройки, заложил их в отверстие и залил его раствором, который притащил с той же стройки в консервной банке. Потом он ещё долго охранял это место, пока крысы с мышами и тараканами не перебрались в другой квартал.
Все игрушки были благодарны мышонку Пифу, а он благодарил меня, мысленно. И как вы думаете, что он сказал?
     — Что ты самая красивая на свете, – хором ответили Лили и Соня.
     — Нет, – улыбнулась Ира, – он сказал, что я самая добрая. Но мне бы хотелось от него услышать и то, что вы сейчас мне сказали.
     — А куда он делся потом? – поинтересовалась я, – отверстие-то он замуровал снаружи.
     — Он нашёл выход и отправился делать другие дела, добрые и полезные. По крайней мере, так он мысленно мне сказал на прощание.
     — Да, хорошие поступки делают всех красивыми, – сказала я, – и
неважно кто их совершает: мыши, люди или игрушки. Поэтому сегодня я отдаю пальму первенства Ирине. Она самая красивая из всех нас, – подвела я итог и пожала серенькой кошечке лапку, – но жизнь продолжается, – я ободряюще взглянула на Лили и Соню, – вскоре она и нам предоставит свой шанс, мы тоже станем красивыми.
     — Ура! Ура! Ура! – мысленно закричали три
кошечки, – мы самые красивые. И ты, Алиса, тоже, – прибавили они ободряюще.
     — Я рада, – сказала я, усаживаясь за стол, чтобы продолжить работу за компьютером.

13.                Котокосмическая станция

     Жили-были на свете два котика, вернее, котик и кошечка. Жили они не тужили, между собой дружили и радовались каждому
дню. Светит солнышко – хорошо, капает дождик – ещё лучше, а налили тебе в блюдце молочка – совсем благодать. Котика звали Глебом, а кошечку Юлей. (Это был не тот Глеб, который пёк блины, а другой – актёр и режиссёр). Жили они в кукольном театре, там же и работали. Не удивляйтесь, я ничего не выдумываю, котики, как и люди, тоже занимаются разными делами. Вы скажете, что они в основном едят сухой корм, лежат на диване и мурлычут, а потом этот самый диван рвут острыми коготками. Да, такое тоже бывает, спорить не буду, но ведь и люди в основном тоже ничего не делают, лежат на диване, смотрят телевизор, мурлычут
по-своему и со временем продавливают этот диван до основания…
     Но наши котики, о которых пойдёт речь, были не такими. Они не
лежали на диване и не мурлыкали от безделья, хотя молочко тоже любили и сухим кормом не брезговали, но основное время они трудились в поте лица, играя в сказочных спектаклях для детей. Котик Глеб надевал на себя сапоги в сказке Шарля Перро и представлял Кота в сапогах, а кошечку Юлю наряжали в старинное платье, и она играла роль тёти кошки в поэтической сказке Маршака «Кошкин дом». Дети были в восторге от этих спектаклей, и по их окончании подолгу хлопали игрушечным актёрам своими маленькими ладошками.
     Так продолжалось несколько лет, но однажды в их кукольный театр пришёл человек, космонавт, как он представился.
     — Мне нужно отобрать двоих котиков, – объявил он, – для съёмок в космосе. Есть такой проект, «Котовызов» называется, по нему будет снят фильм, и нам нужны профессиональные актёры. До сих пор в космос летали только люди, – продолжил он, – ну, ещё собаки и обезьяны, а теперь должны полететь два котика с мышкой. По сценарию они должны спасти космическую станцию от удара метеорита. Кто хочет участвовать в этом проекте? – спросил космонавт.
     — Я, – храбро выдвинулся вперёд котик Глеб.
     — Я тоже, – присоединилась к нему кошечка Юля и тоже сделала шаг вперёд.
     Потом они посмотрели друг на друга и продолжили хором:
     — Мы хотим полететь вместе!
     — Одобряю, – сказал человек-космонавт и улыбнулся, – котик с кошечкой, это даже лучше, чем просто два котика. Мышку мы уже нашли, поймали её в нашем отделе, когда она грызла документацию. Она уже приступила к тренировкам, теперь дело за вами. Я знаю, все эти годы вы трудились не покладая лап, поэтому на время полёта ваши роли в театре будут исполнять голографические двойники. Дети любят всякие компьютерные новшества, пару месяцев посмотрят на ваши копии.
     На следующий день Глеба и Юлю отвезли в космический городок, и они приступили к предполётной подготовке. Целый месяц они усердно тренировались. Что только с ними ни делали: крутили на центрифуге, бросали в бассейн с холодной водой, давали на завтрак, обед и ужин только сухой корм, а молочка не давали, поднимали на воздушном шаре в стратосферу и бросали оттуда с парашютом. Котики всё превозмогли и всё преодолели.
     Мышка, которую звали Пышка, всё это время тренировалась отдельно. Надо было соблюдать технику безопасности, мало ли что могло прийти в разгорячённые тренировками головы Глеба и Юлии. Они, пусть и игрушечные, но всё-таки котики, а, значит, хищники. Могли, сгоряча, и слопать мышку Пышку.
     Наконец, тренировки закончились, и будущих космонавтов повезли на космодром. Там на котика, кошечку и мышку надели скафандры, посадили в ракету и нажали на кнопку пуск. Ракета, задрожав от нетерпения и выбросив из себя струи огня, устремилась ввысь. Через полчаса котокосмонавты вместе с мышкой прибыли на космическую станцию. Стыковку пришлось проводить вручную, отказала автоматика, но кошечка Юля и котик Глеб вместе с мышкой Пышкой с честью вышли из трудного положения. На станции их торжественно встречал международный экипаж. Как он принимал вновь прибывших космонавтов транслировалось на весь мир. Но в мире людей никто не видел ни котиков, ни мышку, все восхищались только людьми космонавтами: Глебом, Юлией и их командиром Антоном. Мышку Пышку и котиков видели только я и ещё человек-космонавт, организатор проекта. Конечно, другие котики в нашей стране и в других странах тоже видели своих котогероев – Глеба и Юлю, и тоже ими восхищались, некоторые из них даже видели на станции мышь и недоумевали, как она там оказалась, и не лучше ли её съесть, но подавляющее большинство котиков ничего не имело против мышки Пышки.
     — Пусть летает, – говорили они, – может, ещё пригодится.
Они оказались правы, мышка действительно пригодилась, и не просто пригодилась, она спасла жизнь экипажу котостанции…
     Но это случится потом, а пока необычный экипаж приспосабливался к условиям невесомости. Это оказалось непростым делом, мышка Пышка постоянно опрокидывалась вверх тормашками и, смешно перебирая лапками, плавала от одного борта станции к другому. Котик Глеб вместе с кошечкой Юлей пытались помочь ей, но она отказывалась.
     — Я сама справлюсь, – говорила она, – не волнуйтесь. Не только вы, котики, умеете падать на все четыре лапки, но и мы, мышки, тоже не лыком шиты. Сейчас я хвостиком махну и выправлю своё положение.
     И действительно, махнув хвостиком, она выправляла положение и переворачивалась лапками вниз, но ненадолго. Малейшее движение опять приводило её к опрокидыванию, и ей снова и снова приходилось крутить хвостиком. Космонавты-люди не могли ей помочь, потому что попросту её не видели.
     С едой тоже оказалось всё непросто и не только у мышки Пышки, но и у котика Глеба с кошечкой Юлей. Паста из тюбиков не вся попадала им точно в рот, часть её вываливалась и плавала в невесомости. Люди-космонавты долго не могли понять, откуда взялась эта плавающая еда, и кто это из членов экипажа так неаккуратно ест. Наши думали, что это американцы неаккуратно едят, а те думали, что мы. Потом точно также получилось с отверстием, обнаруженным в хозблоке…
     Но, как бы там ни было, отверстие люди заделали, русские с американцами помирились и даже подружились, а наши котики с мышкой научились есть аккуратно. И хотя пища из тюбиков поначалу показалась им невкусной, со временем они к ней привыкли, да и кто сказал, что в космосе будет легко.
     В повседневных заботах прошёл день, за ним другой, понемногу все приспособились к невесомости.
     — Пора снимать фильм, – объявил котик Глеб на утро третьего дня, – мышка больше не переворачивается, еда изо рта у нас не вываливается, короче, надо включать камеру.
     По сюжету фильма в станцию должен был врезаться метеорит и проделать в ней дыру, а наша котокоманда вместе мышкой Пышкой должна была эту дыру героически заделать. В роли метеорита предполагалось использовать несколько использованных тюбиков от еды завернутых в чёрный кусок целлофана.
     С Земли из Центра полётов была дана команда, и съёмки начались. Сняли первый дубль, затем второй, пакет с тюбиками подлетал несколько раз к станции и врезался в её обшивку. Пробить в ней отверстие он, конечно же не мог, дыру рисовала компьютерная программа. Всё шло ровно-гладко, оставалось снять последний дубль, как вдруг на горизонте появился настоящий метеорит, и он по-настоящему врезался в станцию. Пробив её насквозь в нескольких местах, он продолжил полёт. Тут уже пришлось действовать не по-киношному, играя роль, а по-настоящему спасать котокосмическую станцию. Все дружно принялись за работу: и люди, и котики с мышкой. Теперь все начали видеть друг друга, беда всегда делает всех зрячими. Космонавты и астронавты, которые люди, заделывали дыры, котики подносили им необходимые материалы, а мышка Пышка эти материалы отыскивала. В дело шло всё: спортивные костюмы, термобельё, изолента и даже пара жвачек, неведомо как оказавшихся на станции. Большие отверстия были сразу обнаружены и быстро заделаны, а вот маленькие. Их могли увидеть только кошечка Юля и котик Глеб. Они взяли пластилин, который я им всучила перед самым отлётом на всякий случай, нащупали лапками отверстия и тоже их достаточно быстро заделали. Но и после этой, как казалось, последней операции, воздух всё равно продолжал уходить с котокосмической станции. Все понимали, где-то осталось ещё одно отверстие, совсем маленькое, которое невероятно трудно обнаружить. Тут-то и пригодилась мышка Пышка. Своим тонким слухом она услышала едва уловимое шипение, подплыла к отверстию и заткнула его хвостиком.
     Так она спасла международный экипаж. Потом оказалось, что котик Глеб во время этой экстремальной ситуации не выпускал из рук кинокамеру и все эпизоды героической работы экипажа. Так что фильм в результате получился не только достоверным, без всяких там подделок из пустых тюбиков и чёрного целлофана, но и очень захватывающим.
     Возвращались на землю котик с кошечкой и мышка Пышка с чувством выполненного долга. Перебравшись в спускаемый аппарат, они отделились от котокосмической станции и приготовились к спуску. На орбите теперь остался чисто человеческий экипаж.
     После того, как отработали тормозные двигатели, посадочный модуль вошёл в плотные слои атмосферы и продолжил снижение. Что тут началось, за бортом заполыхало пламя, это было видно в иллюминаторы, всё загудело, заскрипело и начало проваливаться в тартарары. Но и здесь наши котокосмонавты не дрогнули, котик Глеб снимал это яркое зрелище, а кошечка Юля и мышка Пышка наслаждались им.
     На земле их встречали, как настоящих героев. Кошечке Юле помогли выбраться первой, и она тут же начала раздавать автографы, не забыв перед этим привести себя в порядок – подвести брови и накрасить ресницы, котик Глеб выбрался сам, аккуратно вытащив за собой кинокамеру, а вот куда делась мышка Пышка, этого никто не заметил…
     Возвратившись на землю, вместо того, чтобы сразу поехать в свой кукольный театр, Глеб и Юля заглянули ко мне. Пришли они не с пустыми руками, вернее, лапами, они принесли мне космический подарок – кусочек того зловредного метеорита.
     — Это тебе, Алиса, – сказала Юля, вручая мне ноздреватую увесистую железяку, – только никому её не показывай. Вряд ли кто поверит, что твои друзья побывали в космосе.
     — Ничего, – ответила я, – скоро выйдет фильм, «Котовызов». Надеюсь, при его просмотре все вас увидят. А если нет, то это их проблемы.  Человек всегда видит только то, что хочет. Я же напишу о вас и о вашем путешествии правдивый рассказ, и тогда все поверят в то, что вы настоящие космонавты…

 14.                Ванкотик музыкант

     Сегодня пятница тринадцатое, можно было ожидать чего угодно, но из серьёзного произошло только то, что у нас отменили урок физкультуры. Он был последним, поэтому из школы я возвращалась домой раньше обычного. Войдя во двор, я услышала знакомую мелодию, доносившуюся сверху из открытого окна. Я сразу узнала её, это была «Лунная соната» Бетховена. Её играет моя мама, когда у неё тревожное настроение, или, когда к нам приезжает бабушка Лена. Она тоже любит эту музыку.
     Я подняла голову и стала смотреть, из какого окна она доносится, оказалось, из нашего.
     — Неужели и мама уже пришла с работы? – подумала я и поспешила домой.
     Волнуясь от нетерпения, я быстро зашла в подъезд, поднялась на лифте на свой пятый этаж и открыла ключом входную дверь. Музыка стала слышнее, она приятно окутывала меня, завораживала, поднимая мне настроение.
     — Как же хорошо всё складывается, – думала я, входя в прихожую, – мама уже дома, в школе мне поставили две пятёрки – по математике и по русскому, учёба закончилась раньше обычного, вот тебе и пятница тринадцатого.
     — Мама, – радостно закричала я, вбегая в свою комнату, и чуть не упала от увиденного.
     Вместо мамы за её электронным пианино сидел незнакомый котик и ловко ударял лапками по клавишам. От его ударов звуки «Лунной сонаты» разносились по комнате и уплывали в открытое окно. Почувствовав, что кто-то стоит у него за спиной, котик обернулся и, увидев меня, неожиданно полез на пианино. Забравшись на клавиши, он стал ходить по ним, продолжая играть мелодию «Лунной сонаты».
     — А где мама? – только и смогла произнести я.
     — Не волнуйся, она на работе, – спокойно ответил котик, перебирая лапками, – да не думай ты про тринадцатое число!? – он укоризненно посмотрел на меня, – вы, люди, странные существа, придумываете себе разные приметы, а потом не знаете, что с ними делать.
     — Ты кто? – наконец, выдавила я из себя, – и как здесь оказался?
     — Я котик, – ответил пианист, он приложил переднюю лапку к галстуку-бабочке и поклонился, – меня подарили твоей маме на её новой работе. Это произошло ещё неделю назад, а сегодня твой отец привёз меня к вам домой. Он хотел сделать тебе сюрприз и спрятать меня до вечера, но ему кто-то позвонил, и он уехал, забыв меня на пианино. А дальше, как говорится, было дело техники. Крышку пианино вы редко закрываете, я сел, попробовал сыграть, и у меня получилось. Сначала «К Элизе», теперь вот «Лунную
сонату» играю. Меня, кстати, Ваном зовут, – представился котик, он перестал ходить по клавишам и протянул мне переднюю лапку, – приятно познакомиться. А как тебя зовут, я знаю, – продолжил он, – Алисой. Я много слышал о тебе на маминой работе, и только хорошее.
     — Мне тоже очень приятно с тобой познакомиться, – сказала я и пожала кошачью лапку, – но кто же тебя научил играть на пианино?
     — Попробуй догадаться? – вопросом на вопрос ответил котик.
     — Неужели, мама? – удивилась я.
     — В самую точку, – подтвердил пианист, – я ведь «Лунную сонату» играл, а кто её лучше всех играет? Конечно же, твоя мама. На её новой работе есть рояль в актовом зале. В обеденный перерыв все спешат в курилку, кто курить, к то с телефоном поиграться, а твоя мама спешит в актовый зал поиграть не
рояле. Меня ей подарили ещё неделю назад, так что я успел наслушаться разных мелодий. Больше всех мне понравились две: «Лунная соната» и «К Элизе». Твоя мама их очень душевно играет, я всегда волнуюсь, когда их слушаю. Она это заметила и решила назвать меня Ваном. Людвиг ван Бетховен, – продекламировал котик с расстановкой, – Ван Клиберн, был такой музыкант, выступал когда-то в Москве на фестивале молодёжи и студентов, а ещё
есть Жан-Клод Ван Дамм, тоже известная личность, пусть не в музыке, но молодёжь до сих пор от него без ума, поэтому я и стал Ванкотиком в их честь.
     — Значит ты и «К Элизе» умеешь играть? – поинтересовалась я, – эта вещь мне не меньше нравится.
     — Умею, но при тебе не стану играть, – ответил пианист, – её я не так хорошо играю. Вообще, чтобы играть на публике, надо много и упорно учиться. Надеюсь, мы теперь будем это делать вместе.
     — Зря надеешься, – возразила я, – кошечка Мишель тоже надеялась, но клип мы с ней так и не записали. Мама пыталась со мной заниматься, с ней тоже ничего не вышло. Для игры на пианино должен быть музыкальный слух, а у меня его нет.
     — Но руки-то у тебя есть и голова на плечах тоже, – возразил котик Ван, – у некоторых эстрадных певцов вообще нет ни слуха ни голоса, а ещё ни ума ни фантазии, – прибавил он, – но они ничего, не переживают из-за такой ерунды. Поют, пляшут, кривляются – любо дорого посмотреть.
     — В основном, дорого, – заметила я, – мы с мамой как-то пошли на эстрадный концерт, только деньги зря потратили. Даже мне не понравилось, а мама так расстроилась, что увела меня со второго отделения.
    — Невозможно смотреть на их кривляния, – сказала она, – и слушать безголосое пение.
     — Вот и не надо, – сказал пианист и поправил на шее концертную бабочку, – мы теперь сами с тобой будем петь и играть. Но когда нас никто не будет слышать, – прибавил он и засмеялся.
     В ответ я покивала головой, сначала сверху вниз, потом в разные стороны, так что Ванкотик ничего не понял…
     Вечером пришла с работы мама, потом приехал папа, они увидели нас сидящими за пианино и очень удивились.
     — Не зря мне его подарили, – сказала мама.
     — Очень полезный достался нам котик, – подхватил папа, – не надо учителя музыки нанимать.
     — Он будет со мной заниматься, – вставила я своё веское слово в дружный родительский хор, – Ванкотик обещал мне помочь в игре на пианино. И ты, мама, тоже нам помогай.
     — Куда ж я теперь от вас денусь, – вздохнула мама, – конечно же, помогу.
     Я посмотрела на остальных котиков, которые дружно сидели сверху на пианино, все они мысленно нас поддерживали…

15.                Художница Ника
      
     Как-то так получается, что в последнее время я всё чаще остаюсь дома одна, родители постоянно где-то задерживаются. Размышляя, хорошо это или плохо, я вдруг услышала, как ко мне обратилась кошечка по имени Ника.
     — Алисочка, научи меня рисовать, – попросила она и прибавила заветное слово, – пожалуйста.
     — Вот тебе раз, – подумала я, – какая кошечка у меня умная и воспитанная, а я даже не помню, кто мне её подарил.
     — Знаешь, – ответила я, – это не так просто. Чтобы научиться рисовать, надо иметь талант. Но и одного таланта мало, надо ещё быть прилежной, собранной, внимательно меня слушать. Но если ты на самом деле хочешь научиться, то я тебе помогу.
     — Конечно хочу, – кошечка Ника замахала лапками, – я уже давно наблюдаю, как ты рисуешь, и как у тебя хорошо получается, вот и мне захотелось.
     — Раз так, начнём, – сказала я, – но сначала надо организовать рабочее место.
     Я достала из шкафа мольберт, установила его у окна, потом принесла из маминой комнаты ещё один стул, сняла будущую художницу с пианино и усадила рядом с собой.
     — Теперь надо настроиться, – мысленно приказала я.
     Ника согласно мяукнула, тоже мысленно.
     — Для начала будем рисовать карандашом на обычной бумаге, – сказала я, – к краскам на холсте перейдём потом, когда немного научишься.
     — Как скажешь, – согласилась кошечка, – ты учитель.
     Я взяла карандаш, прикрепила чистый лист к доске, смотрю на Нику, а она сидит такая воодушевлённая, ушки торчком, брови веером, всем видом своим показывает, что очень хочет научиться рисованию.
     — Этот лист, – говорю я, – будет нам черновиком, так как ты впервые приступаешь к такому занятию. С первого раза, – продолжила я, – редко кому удаётся нарисовать что-то стоящее. И карандаш я тебе даю для того, чтобы ты не измазалась красками. Будем рисовать чашку, в художественной школе мы тоже с неё начинали.
     Я пошла на кухню и принесла оттуда мамину египетскую чашку, на которой была нарисована кошка, чем-то похожая на Нику. Я поставила её на подоконник и стала объяснять будущей художнице технику рисования.
     — Рисовать чашку, это простая задача для начинающих, – сказала я, – сейчас посмотрим, каким выйдет у тебя первый эскиз. Знаешь, что это такое?
     Ника покачала головой.
     — Эскиз – это черновой или незаконченный рисунок, – стала я объяснять назидательным тоном, – он создаётся для дальнейшей проработки картины.
     — Хорошо, мне понятно – ответила Ника и сделала первый штрих.
     Сделала она его аккуратно, едва касаясь карандашом бумаги, потом стала действовать уверенней.
     — Чирк, чирк, – раздавалось по комнате, это скользил карандаш по белому листу бумаги, – чирк, чирк.
     Ника сидела сосредоточенная и только временами поглядывала
на чашку. Когда творение было окончено, мы попытались его оценить. Честно скажу, вышло оно не очень похожим. Бока чашки были не симметричными, и кошка оказалась похожей на мышь. Я вспомнила мышку Пышку и чуть не прыснула от смеха. Но Нике было не до веселья, она сидела молча и разглядывала свой рисунок. Чувствовалось, что она не очень довольна.
     — Не расстраивайся, – сказала я, – сейчас мы повторим попытку.
     Я сняла с доски использованный лист и приколола новый.
     — Мы вот что сделаем, – предложила я, – возьмём линейку и разметим листок. Проведём вертикальную ось, отложим от неё в обе стороны одинаковые расстояния, и тогда чашка не выйдет кособокой.
     — Не хочу, – отрезала кошечка, – мне неудобно держать в лапках линейку.
     — Я тебе помогу, – сказала я примирительно, – мне привычно работать с линейкой, на уроке математики я ею часто пользуюсь.
Кошечке ничего не оставалось, как согласиться со мной. Когда листок был размечен, Ника стала рисовать гораздо чётче и увереннее. Через полчаса новый эскиз был готов.
     — Попытка номер два, – сказала я, – она успешнее первой. Сразу
видно, что это чашка, а не кувшин и не ваза. И кошка на ней похожа на космонавта Юлю, а не на Пышку, – прибавила я.
     Ника зарделась от моей похвалы и погладила меня по руке.
     — Раз у меня получилось рисовать карандашом, – сказала она, –
можно я теперь попробую красками. Хочу нарисовать море. Ты ведь была на море? – она посмотрела на меня вопросительно, – сравним потом моё море с твоим настоящим.
     — Море так море, – согласилась я, – давай, попробуем.
     Я снова открыла шкаф, достала из него холст, прикрепила к доске мольберта и развела на палитре краски.
     — Только рисуй аккуратно, – предупредила я Нику, – не испачкайся. Знаешь, как художники говорят о своей работе? Они говорят, что пишут картины, а не рисуют. Теперь ты это будешь знать.
     Кошечка улыбнулась, взяла кисточку, и уверенными мазками стала наносить краски на холст. Сначала появилось солнце, вокруг него небо с белыми облаками, в небе поплыли две грациозных птицы, и только потом внизу холста она начала рисовать море. Оно получалось бирюзовым и ярким, на его берегу с золотистым песком выросли пальмы, под одной из которых я увидела себя, стоящей за мольбертом и рисующей морской пейзаж. Место было очень похоже на то, где я когда-то отдыхала с родителями. Не хватало только мальчика с его игрушечным пёсиком.
     — Теперь у тебя всё классно получилось, – похвалила я кошечку, – скоро ты станешь настоящим художником и будешь мне помогать.
     — Ур-ра! Я согласна, – радостно мяукнула Ника и сделала заключительный штрих на своей картине.
     Так кошечка Ника под моим руководством научилась рисовать и стала настоящей художницей.

16.                Котик Брюс

     Однажды я возвращалась домой с тренировки и повстречала своих подруг – Милану и Веру. Я поздоровалась с ними и спросила, куда они идут.
     — В продуктовый, – ответила Милана, – мы в нём уже были, но я
забыла купить хлеб и кефир. Вечером я ничего не ем, кроме кефира.
     — А я его не люблю, – пооткровенничала Вера, – пускай он полезен, но он же кислый.
     — Тогда я с вами, – сказала я, – куплю мороженое, чтобы немного остыть после тренировки. Оно тоже полезное.
     — И не кислое, – прибавила Вера.
     Мы засмеялись. Засмеялся и котик Брюс, который сидел у меня на руках, но он это сделал беззвучно. Я потом расскажу, как он у меня появился, а пока мы поспешили к магазину. Вера с Миланой тащили в руках пакеты с продуктами, поэтому, когда мы купили мороженое, нам надо было где-то срочно расположиться, чтобы удобнее его съесть. Тем более, моё мороженое уже начинало подтаивать.
     — Ещё капнет на новые джинсы, – подумала я, – будет пятно, придётся его отстирывать. Мама скажет, что я неаккуратная стала.
Меньше всего мне сейчас хотелось испортить брюки, в которых я хожу на тренировки.
     — Может, мы вон там присядем, – предложила Вера, показывая взглядом на скамью, стоявшую возле игровой площадки, – она пока свободна.
     — Поставим пакеты, – размечталась я, – посадим моего котика, сами усядемся и с удовольствием съедим мороженое.
     — Вот только бы нам никто не помешал, – задумчиво произнесла Милана, – на площадке три подозрительных типа хулиганистого вида, и они явно ищут приключений.
     — С чего ты взяла, – возразила я, – во-первых, отсюда не видно, хулиганистого они вида или нормального, а, во-вторых, с нами котик Брюс. Если что, он нас защитит.
     Девчонки подозрительно на меня посмотрели и опустили взгляды.
     — Не бойтесь, я в своём уме, – успокоила я подруг, – а этого котика недаром Брюсом зовут. Он многое может.
     — Посмотрим, – сказала Милана и погладила котика.
Не успели мы расположиться на скамье, как к нам подрулили все трое. Парни были неопрятно одеты, двое из них курили.
     — Прекрасные леди, – нарочито театрально обратился к нам старший, – мы тоже хотим мороженого.
     На вид ему было лет двенадцать-тринадцать, говорил он гнусавым голосом и картинно кривлялся. Второй, пониже ростом и пошустрее, ухватился за наши пакеты, а третий – самый маленький и самый противный, раскинул руки и стал на нас надвигаться.
     — Гоните мороженое и побыстрей, – гнусаво повторил старший, – а то получите.
     Он тоже раскинул руки, которые у него оказались длиннее, чем ноги, и тоже стал на нас наступать.
     — Давай, котик Брюс, выручай! – мысленно произнесла я, и котик Брюс начал действовать. Он выпучил свои узкие глазки и громко закричал на кошачьем языке.
     — Мяу-й-а-а! – закричал он и повторил, – мяу-й-а-а!
     — Кий-а-а! – подхватила я уже по-человечески.
     Наши голоса слились в один протяжный и громкий крик, и, хотя Брюс кричал мысленно, я вдруг поняла, что его слышат все.
Старший хулиган замер с распростёртыми руками, второй, схвативший наши пакеты, тут же поставил их на место, сказав «извините», но больше всех испугался третий парнишка, самый противный. Губы его задрожали, он стал что-то бормотать и пятиться назад.
     — Мама, мама, – донеслось до меня его бормотанье, – прости меня. Зря я тебя не слушал.
     — Маму вспомнил, – подумала я, – очень плохо, что ты её не слушался.
     — Ага, попались! – придя в себя, закричала Милана, – какие же вы хулиганы, если кота испугались. Вы мелкие сошки!
     — Сейчас по полной получите, – присоединилась к ней Вера.
     Глаза её заблестели, она сжала кулаки и поднялась со скамьи.
     Я тоже сжала кулаки и стала в стойку.
     — Бежим! – закричал старший, и первым рванулся с места. Среднего и младшего будто ветром сдуло. Остался от них только неприятный запах.
     — Вот как с ними надо, – поделился мысленно котик Брюс, – только пятки засверкали. Что значит тренировки. И вы приходите вместе с Алисой, – он обратился к моим подругам.
     — Придём, – отдышавшись, сказала Вера.
     — Придём обязательно после такого случая, – поддержала её Милана.
     — И школьных друзей приводите, – посоветовал Брюс, – а то они
днями сидят в интернете и о спорте даже не помышляют…
     На этом инцидент с хулиганами был исчерпан. Теперь я расскажу, как познакомилась с котиком Брюсом. Первый раз мы увиделись с ним год назад на одной из тренировок. В тот день мне не хотелось заниматься, я вертела головой, глазела по сторонам, украдкой поглядывала на часы, висящие на стене, стрелки которых будто остановились, невнимательно слушала тренера и мечтала поскорее уйти домой.
     — Хоть бы помог кто-нибудь, – мучительно думала я, – стрелки на часах подвинул, или ещё что-нибудь сделал, а то тренировка целую вечность тянется.
     Я ещё раз повертела головой, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, и вдруг заметила котика, сидевшего на скамейке у шведской стенки. На нём было кимоно, чёрный пояс, и он внимательно за мной наблюдал.
     — Сегодня ты плохо занимаешься, – услышала я его мысль, – пришла на тренировку, занимайся как следует.
     Я не очень удивилась его словам, тренер это нам каждый день твердит. У них даже голоса оказались похожими, но было и отличие. У котика, который сидел на лавке, глазки были узкие, а у нашего тренера, когда он нами недоволен, глаза всегда были круглые.
    — Не отвлекайся, – снова я услышала голос котика, – сейчас я тебе помогу. Только ты не верти головой и не смотри на меня, смотри на тренера.
     — Хорошо, сказала я, посмотрела на тренера, и после этого всё пошло, как по маслу. Откуда-то появились силы, и вторую половину тренировки я провела на одном дыхании.
     После её окончания ко мне подошёл тренер и похвалил меня.
     — Сегодня ты хорошо занималась, – сказал он, – если продолжишь в таком же духе, четвёртый кып – синий пояс, тебе обеспечен.
    — Продолжу, можете не сомневаться, – сказала я и поспешила к шведской стенке.
     Котик меня уже ждал, он сидел на том же месте и радостно смотрел на меня. Его узенькие глазки светились зелёными огоньками. Чем-то они напоминали глаза обыкновенных котиков, только у обыкновенных зрачки вертикальные, а у этого были горизонтальные.
    — Наверное, ты китайский? – спросила я, – и шёрстка у тебя жёлто-коричневая, как у шарпея. У наших котиков не бывает таких расцветок.
     — Ты угадала, – ответил он, – я легендарный котик Брюс, мастер боевых искусств. Я научу тебя, как правильно тренироваться, как владеть собой и добиваться поставленных целей. Обещаю, к твоему совершеннолетию ты обязательно получишь красно-чёрный пояс.
     — Очень бы хотелось, – сказала я, – но сейчас я очень устала и хочу домой. А ты вообще чей? – поинтересовалась я, – кто тебя сюда принёс?
     — Я ничей, – ответил котик, – сижу здесь уже неделю и за тобой
наблюдаю. А сюда меня принёс один из участников соревнований в Гонконге, который занял там первое место по каратэ. Он привёз меня тебе в подарок, потому что верит в твои успехи, так что теперь я буду ещё одним твоим котиком. Полезным, – прибавил он, – буду защищать тебя и твоих подруг от врагов и хулиганов.
     — У меня нет врагов, – сказала я, – и у моих подружек тоже.
     — Ты просто не знаешь, – вздохнул котик Брюс, – в жизни всякое может случиться, не пройдёт и года, как я вам понадоблюсь.
     И действительно котик Брюс нам вскоре понадобился, он защитил нас от хулиганов.
     Теперь мы ходим на тренировки втроём: я, Милана и Вера. А если точнее, то вчетвером, потому что котик Брюс всегда с нами. Другие котики иногда тоже посещают наши занятия.

 17.                Котёнок Мяу

     Иногда в жизни всё идёт не так, как хочется. Летом мы собирались поехать на Чёрное море, а поехали на Балтийское и то только в конце августа. Папа купил горящие путёвки в Калининград. А знаете, какое там в конце августа море холодное? Родители так и не купались вовсе, пришлось мне за них отдуваться и лазить в холодную воду. Хотя само Балтийское море очень даже красивое. А какие дюны на Куршской косе.
     Прошлым летом мы хотели поехать в гости к бабушке с дедушкой, и не поехали, коронавирус помешал. Не жизнь, а одно расстройство. Я пожаловалась маме и спросила у неё, почему мне не везёт.
     — Не расстраивайся, – сказала она, – успеешь ещё побывать и на
море, и у бабушки с дедушкой. Многим другим живётся гораздо хуже, но они не ропщут. Попробуй помочь кому-нибудь, и тебе станет легче.
     Мама, как в воду смотрела. В прошлое воскресенье с подружками Диной и Софьей я возвращалась домой с прогулки и услышала в подворотне жалобное мяуканье. Оно доносилось от игрушечного котёнка и было телепатическим. Я сразу догадалась, что его кто-то выбросил. Судя по звукам, он лежал где-то в районе мусорки.
     — Пойдём! – скомандовала я подружкам, – кому-то нужна наша
помощь.
     — Кому?! – не поняла Софья, а Дина, увидав, что мы направляемся к мусорному баку, остановилась.
     — Я не буду копаться в мусоре, – сказала она, – даже если нужно
кого-то спасать.
     Но я уже знала, нам не придётся лезть в мусорный бак, предыдущий хозяин не посмел туда бросить игрушечного котёнка, он посадил его на бордюр тротуара надеясь, что его кто-нибудь подберёт.
     Котёнок был грязным, с оторванным ухом, но таким милым. Чем-то он напомнил мне чебурашку, сшитого бабушкой Леной.
     — И как только рука поднялась его выбросить, – с возмущением сказала Софья, – хорошо, не в мусорный бак.
     — Мяу, – ещё раз произнёс котёнок, но уже не так жалобно, потому что понял – мы спасём его.
     — У меня есть полиэтиленовый пакет, – сказала Софья, – в руки его брать не стоит, сначала надо его выстирать в стиральной машине, потом высушить, пришить оторванное ухо, но сделать это, когда никого не будет дома.
     — В стиральной машине он захлебнётся, – сказала я, – я его в тазу выстираю.
     — Не придумывай, Алиса, – возразила Дина, – это игрушка, она не может захлебнуться. В стиралке ей ничего не будет.
     — Разве что при отжиме швы разойдутся, – задумчиво произнесла Софья, – и внутренности вылезут. Придётся их обратно запихивать.
     — Так! Никакой машины, – скомандовала я, – забираю его к себе. Отстираю вручную и сама пришью ухо. Потом покажу вам, что получилось.
     Я распрощалась с подругами и поспешила домой. Мои котики уже ждали меня, они знали, кого я им принесу.
     — Это котёнок Мяу, – закричали они, – ты его спасла. Давай его скорее в таз и налей побольше шампуня. И родителям пока его не показывай.
     — Не волнуйтесь, – сказала я, – родители меня за него ругать не будут.
     — Даже, если узнают, что ты его нашла возле мусорки? – съехидничала чистюля Лили, – не думаю, что они этому обрадуются.
     — Молчите, – строго сказала я и посмотрела на котиков, – с моими родителями я сама договорюсь. Выучу стихотворение на английском языке, и они не только разрешат мне оставить котёнка, но ещё купят потом настоящего. Знаете, как мне хочется иметь живого пушистика!?
     — А мы, – чем хуже мы? – возроптали котики, – мы тебя любим, и потому не выдадим. Ты у нас самая лучшая в мире хозяйка.
     — Спасибо, мои родные, – поблагодарила я их, – а теперь мне нужно в ванную отмывать нашего котёнка Мяу.
     В ванной я налила в таз тёплой воды, добавила детского шампуня, и посадила туда котёнка. Целый час он там отмокал, а потом я тёрла его мочалкой, споласкивала холодной водой и легонько отжимала. Скоро он стал чистым и гладким, будто из магазина. После стирки я высушила его маминым феном и пришила ухо.
     — Теперь он один из нас, – сказали котики, – сажай его к нам на пианино.
     Котёнок Мяу посмотрел на меня с благодарностью и сказал.
     — Спасибо, Алиса, я буду тебе верным другом.
     Мне стало приятно, и жизнь уже не казалась больше чередой проблем. Мама была права, нужно помогать ближнему, тогда и сам станешь счастливым.

 18.                Лётчик Валерий

     Котик Валерий с детства был отважным котиком. Он любил кувыр каться, гулять по крышам, влетать с разбега в раскрытые чердачные окна, никогда не промахиваясь, и не боялся высоты. А что он вытворял в марте месяце, когда немного повзрослел и превратился в котика юношу. Он с лёгкостью ходил по карнизам, лазил по заборам, иногда падал, заглядевшись на прекрасных кошечек, но всегда вставал, потому как приземлялся на четыре ноги. Это его бесстрашие заметили, и после получения аттестата, выпускника Валеру взяли в школу кошачьих лётчиков. Там он выучился на пилота гражданской авиации и стал командиром
пассажирского лайнера.
     На белом свете есть много котиков, говорят, что их не меньше, чем людей. Живут они в разных странах и мяукают на разных языках. Это только нам кажется, что они кричат одинаково.
     До недавнего времени котики редко путешествовали, их неохотно брали на борт самолёта, а если и брали, то помещали в грузовой отсек. Дескать, в салоне котикам летать нельзя, у многих людей на них аллергия. Дома, значит, их держать можно, а в салоне самолёта перевозить нельзя, хотя там почти домашняя обстановка. Попробовали бы они сами пролететь в грузовом отсеке, тогда бы узнали, что испытывают котики: холод, страх, темноту. Поэтому Валерий и выучился на пилота гражданской авиации, надо было как-то помочь собратьям по несчастью.
     Налетав положенные часы вторым пилотом, его назначили командиром, и один раз даже доверили пилотировать гражданский самолёт с людьми на борту. Об этом потом писали и даже показывали по телевидению. Это был именно тот рейс, на котором мы летели в Турцию. По телевизору я себя даже не сразу узнала, но как только увидела перепуганных котиков: Басика, Иру и Федю, поняла – это летели именно мы. Ира и Басик прижимались ко мне и закрывали глазки, а Федя прижимался к моему папе. Я стала припоминать, кто же тогда нас заснял, и вспомнила. Это
был симпатичный стюард, который нас успокаивал. Он ещё что-то говорил тогда про экипаж, дескать, он суперпрофессиональный и не совсем обычный. Теперь я поняла, что он имел ввиду. Командиром того рейса был котик Валерий, и это он нас доставил в Анталию без проблем. Хотя одна опасная ситуация всё же случилась, и это показали в репортаже. У встречного самолёта сломался автопилот, и он чуть не врезался в нас. Но командир экипажа котик Валерий вовремя заметил это и моментально
среагировал. Дёрнул резко штурвал… и столкновения не случилось, но Басик умакнул свой нос в кока колу.
     После телерепортажа я поискала статью в интернете про отважного котолётчика. В ней говорилось, что котик Валерий до сих пор продолжает летать и перевозить на борту авиалайнера не только людей, но и домашних животных.
     — Все должны жить комфортно и дружно, – сказал он кошечке корреспонденту, бравшей у него интервью, – котики с собачками и хомячки с людьми.
     Я потом об этом рассказала Басику, Ире и Феде.
     — Нам повезло, – сказала я, – что в том полёте командиром был
отважный лётчик Валерий.
     — Нам тоже, – дружно ответили котики.

 19.                Котик директор

     Котик Петя был очень смышленым котиком, пусть и игрушечным. В школе он учился на одни пятерки, вернее, на одни пятёрки учился его хозяин, мальчик, которого тоже звали Петей, а котик ему только помогал… мысленно. Котика подарили мальчику Пете на день рождения, когда ему исполнилось пять лет, и с тех пор они не расставались. Живя дружно они отучились в школе десять лет и окончили её с одной четвёркой на двоих. Впереди был институт.
     Сдавали только два экзамена по девятибальной системе: устный
физику и письменный математику. В итоге набрали десять баллов, хотя можно было и на балл меньше, и поступили. Порадовались, что не пришлось сдавать русский, иначе пришлось бы туго. На вступительных экзаменах котика Петю даже тщательно обыскали, нет ли при нём шпаргалок, но нашли только ярлычок с надписью – «Котик ласковый». И действительно, Петя был не только смышлёным, но и очень ласковым. Став студентами, они поселились в общежитие и прожили в нём пять лет в одной комнате. Студент Петя зубрил лекции, а котик Петя ему помогал…
мысленно.
     Окончили они институт с красным дипломом, одним на двоих, и после его окончания вместе уехали по распределению на Крайний Север.
     Вот где был простор. Летом – зелёная тайга до горизонта, грибы,
ягоды, весь день незаходящее солнце, зимой – ослепительно белый снег, двухметровые сугробы и глухари на ветках. Где ещё такое увидишь.
     Петя, как молодой специалист, начал работать на компрессорной станции, а котик Петя в это время оставался дома и готовил им еду, одну на двоих. Варил макароны с тушёнкой, заваривал душистый чай с чабрецом и мятой, нарезал белые булки, густо намазывая их сливочным маслом. По вечерам они сидели вдвоём на диване и читали книжки, в основном фантастические, потому как оба обожали фантастику.
     Иногда Петя человек, которого теперь звали Петром Егоровичем,
откладывал книгу в сторону и спрашивал Петю котика:
     — Как ты думаешь, – спрашивал он, – есть ли жизнь на других планетах, или мы одни во Вселенной?
     — Конечно, есть, – отвечал котик Петя, – на других планетах тоже
живут котики, но не такие как мы. Они умнее нас и умеют не только мяукать. И люди там тоже другие – добрые, умные и не жадные. А то вчера нас в столовой в очередной раз обсчитали и порции положили маленькие.
     — Ладно, не начинай, – прервал его молодой специалист Пётр Егорович, – еда – не главное.
     — А что главное, смысл жизни? – съехидничал котик, – ты всё читаешь фантастические книжки, а зарплату тебе до сих пор не повысили.
     — Повысят, – уверенно сказал Пётр Егорович человек, – но нам и этой хватает – и на макароны, и на тушёнку.
     — А чай пьём только с сахаром, на сгущённое молоко денег нет, – посетовал котик Петя, – ты думаешь, мне нравится пить чай с мятой, или чабрецом. Мне хочется молочка сгущённого, раз обычного из-под коровки нет.
     И что же, пришлось Петру Егоровичу поднапрячься, вместе с котиком он отрепетировал себе командный голос и через полгода стал начальником участка. Денег теперь у них хватало и на тушёнку, и на сгущёнку, и на концентрированное молоко. Котик даже попросил своего друга не разбавлять его водой, чтобы не портить вкуса.
     Отработав положенный срок на Крайнем Севере, котик Петя, ставший теперь котом Петром, вернулся со своим хозяином на Большую землю. Попробовали устроиться на работу, не получилось, все места были заняты, пришлось коту опять помогать своему другу-хозяину. Он обучил Петра китайскому языку, так как сам котик был сделан в Китае. Выучив этот трудный язык, Пётр Егорович человек устроился в крутую фирму. С китайским языком и командным голосом он начал быстро продвигаться по служебной лестнице и скоро возглавил эту фирму, став её генеральным директором.
     Всё это время трудолюбивый и умный кот был рядом, помогая и
наставляя своего друга-хозяина. У них даже был общий кабинет и общий персональный автомобиль, в котором они ездили на работу. Пётр Егорович брал кота на ответственные совещания, где всегда внимательно слушал его мысленные советы. И хотя котик Пётр сидел под столом, они уже давно были на равных. Иногда даже было непонятно, кто из них главный: кот, или человек. Но друзья никогда этого не выясняли, потому что знали, главное в жизни – дружба.
     Они и сейчас живут вместе, хотя Пётр Егорович завёл человеческую семью. Дети его обожают кота Петра, а он им помогает с учёбой, как когда-то помогал своему хозяину. Живут они очень счастливо и не стареют.

    20.                Новый приезд   

     Вот и ещё один учебный год закончился, я перешла в четвёртый класс. Вроде бы должна радоваться – впереди новое лето, каникулы, родители довольны моей учёбой, а мне почему-то грустно. Это лето тоже пролетит незаметно, испарится, будто вода с мокрой ладони. Но пока оно впереди, можно что-то придумать, чтобы замедлить его течение. Взять хотя бы и прямо завтра поехать к бабушке с дедушкой. Мы уже давно у них не были, то коронавирус мешал, то ещё что-то.
     — Мама, – позвала я, – давай поедем к бабушке с дедушкой. Лето уже началось, а в деревне оно длится дольше, чем в городе.
     — Брянск не совсем деревня, – возразила мама, входя в мою комнату, – это город, областной центр, но навестить родителей давно пора. По телефону у них всегда всё в порядке, не мешало бы в этом убедиться воочию. Сейчас скажу папе, надеюсь, он нас поддержит.
     — Я всё слышу, – подал голос папа из спальни, – и даю добро на поездку. Даже, если камни посыплются с неба, – прибавил он.
     На следующий день с утра у нас начались сборы. Словно пинкертоны мы рыскали по квартире и стаскивали необходимые для поездки вещи в прихожую. Когда куча стала ростом с меня, я вспомнила про котиков.
     — Котиков тоже надо взять с собой, – предложила я, – чтобы показать их бабушке. Она обрадуется, и котики тоже обрадуются. Почувствуют, что там когда-то жили их живые сородичи, и им станет хорошо.
     — Ладно, тащи, – согласился папа.
     Я взяла сразу несколько котиков, положила их на самый верх, и на этом мои сборы были окончены. 
     — У меня всё готово, – отрапортовала я, – можно ехать!
     Мама, окинув критическим взором огромную кучу, вздохнула.
     — Надо ещё продуктов купить в дорогу, – сказала она задумчиво, – они и там пригодятся. Бабушкины блины, конечно, вкусны, но что-нибудь существенное тоже не помешает.
     Папа, взглянув на гору опытным взглядом, подвёл итог нашим стараниям.
     — Вроде бы всё должно поместиться, – сказал он, – после обеда начнём загружаться.
     Пообедали мы быстро, а вот загружались дотемна. Сначала не поместилась в машину половина вещей, мы их выгрузили и снова стали загружать, со второго раза не влезла треть, пришлось опять всё вытаскивать и запихивать снова. После пятой попытки папа стал нервничать, а мы с мамой его успокаивать.
     — Не волнуйся, – говорила я, – главное, чтобы котики влезли, остальное там можем купить.
     — Надо всё брать с собой, – говорил папа с нажимом, укладывая в багажник рыболовные снасти, – у твоего деда все удочки допотопные. На них только он умеет ловить.
     Наконец, с шестой попытки все вещи оказались в машине. Даже нам с мамой место осталось – ей на переднем сиденье рядом с папой, а мне на заднем вместе с котиками.
     Ранним утром на следующий день третьего июня мы выехали из дома. Солнце только-только показалось из-за горизонта, на часах было без пяти четыре. Спать мне хотелось неимоверно, я ёрзала на заднем сидении, пытаясь найти подходящее место, чтобы улечься, но не находила.
     — Как же папа будет вести машину в такую рань, – думала я, – он ведь тоже почти не спал. Все мы легли в полночь.
     Но папа выглядел бодрым, он посмотрел на меня в зеркало заднего вида и весело подмигнул.
     — Устраивайся поудобнее, – сказал он, – может, уснёшь в дороге. Поедем мы быстро, – прибавил он, – так что засыпай скорее, а то не успеешь досмотреть первый сон, как мы будем на месте.
     Я прижала к себе беленькую Лили, она уже начала дремать на моих руках, и у меня самой потихоньку стали слипаться глаза.
     — Покажу тебя бабушке первой, – грезила я сквозь дрёму, – вот она обрадуется.
     Я погладила Лили, прикрыла ей глазки, забралась с ногами на сиденье, стащив одна об одну кроссовки, и незаметно уснула. А когда проснулась, мы уже въезжали во двор знакомого дома.
     — Ура! – спросонья выдала я, – мы приехали.
     У подъезда нас встречали бабушка с дедушкой. Мне показалось, что они ничуть не постарели, остались такими же, как в прошлый приезд. Они подошли к нам, мы обнялись, и все вместе стали выгружать машину.
     — Судя по вещам, вы на всё лето приехали, – радостно говорил
дед, – будем ходить на речку, за грибами-ягодами. Математикой займёмся, – это он уже обращался ко мне, – таблицу умножения у тебя проверю.
     — Отстань, дед, – строго сказала бабушка, – не приставай к ребёнку со своей математикой.
     Она подошла к маме и стала принимать от неё вещи.
     — Как же они похожи, – подумала я, – только у бабушки движения замедленные.
     А дед мне казался всё таким же, как раньше, выхватывал у папы самые тяжёлые пакеты и бежал с ними к лифту. Через полчаса с вещами было покончено, все они переместились из машины в квартиру.
     — А в Москве на обратную процедуру нам понадобилось три часа, – вспомнила я.
     Посмотрев на горку вещей, образовавшуюся в прихожей, дед сразу начал командовать.
     — Раскладывать будем потом, – сказал он, – а сейчас срочно мыть руки и за стол. Когда хорошо поработал, надо как следует подкрепиться, так всегда говорил мой отец, – прибавил он.
     Завтрак уже был готов – блины со сметаной, овсяная каша, горячий какао и кофе. Бабушка всё приготовила заранее. К блинам и каше дед Витя достал из морозильника землянику, которую сам собирал ещё в прошлом году на Андреевском лугу. Кашу с ягодами он приучил есть нас всех: меня, папу, маму, сам всегда ест её с удовольствием, а вот бабушка Лена кашу кушать не стала, предпочтя ей кофе. Зато мы накормили кашей Лили. Я усадила её на стол, прислонила к стене, на которой полно всяких фотографий, и моих в том числе, и поставила перед кошечкой блюдце с кашей. Беленькая Лили выловила из неё несколько ягод, попробовала и
осталась довольной.
     — Ешь аккуратней, – предупредила я, – не испачкай свою шубку.
     После завтрака папа с мамой начали разбирать вещи, а я пошла прогуляться по комнатам. Ходила и вспоминала, как тут всё было три года назад. Тогда ещё была жива прабабушка Надя, вечерами я сидела у неё на коленях, а она рассказывала мне сказки.
     Вспомнив это, я подошла к дверному косяку и поискала на нём метку. Нашла. Это дед измерял мой рост. Рядом с меткой были видны цифры – 125 см, а чуть ниже стояла дата: 08.08. 2019 г. Меня разобрало любопытство, насколько же я подросла.
     — Дед, – крикнула я, – иди-ка измерь меня.
     Дедушка принёс рулетку, я встала спиной к дверному косяку, и он провёл карандашом над моей головой.
     — Самому интересно, – сказал он, разматывая рулетку, – сто сорок восемь сантиметров.
     Он написал новую цифру рядом с новой меткой и ниже поставил число: 03.06. 2022 г.
     — Сама сможешь посчитать, насколько ты выросла? – дед хитро улыбнулся, – или без смартфона никак?
     — Не волнуйся, – ответила я, – посчитаю, по математике у меня четвёрка.
     — Лучше бы пятёрка, – вздохнул дедушка.
     Считать мне не очень хотелось, но я знала, как это делать. Нужно было старое число поместить под новым и из каждой новой цифры вычесть старую.
     — Восемь минус пять, будет три, – беззвучно шептала я, – от четырёх отнять два – два, и от одного один – ноль. На двадцать три сантиметра я подросла, – отчеканила я, – так что считать в уме я умею
     — Я тебе потом дам другое задание и проверю, – сказал дед, так и не похвалив меня.
     Посмотрев на новую метку и оставшись довольной, я отправилась по комнатам искать места, куда раньше прятались котики. Изя всегда прятался позади дедушкиного стола с компьютером, а Пиня за прабабушкиным диваном. Котики были умненькими и понимали, что я, маленькая девочка, оттуда их не достану. Теперь живых котиков не осталось, только игрушечные. От этих воспоминаний мне стало грустно.
     — Давай заведём новых, – предложила я бабушке, – без котиков
скучно.
     — Нам с дедом не скучно, – ответила бабушка, – а живность сейчас не просто содержать. Заведём как-нибудь потом, когда ты вырастешь.
     — Когда она вырастет, лучше всего правнуков завести, – засмеялся дед Витя, – с котами можно повременить. А чтобы сейчас тебе было не скучно, пойдём с нами на тренировку. Там у нас ребята занимаются примерно твоего возраста. Покажешь им класс.
     — Сходи, – сказала мама, слыша наш разговор, – потренируйся, как следует, а вот блинов можешь есть поменьше и конфеты не надо прятать.
     — Я не прячу, – возразила я, – может, это Лили прячет, она сладкоежка. А на счёт тренировок не беспокойтесь, пойду и покажу класс вашим ребятам.
     — Да, апломба у тебя хватает, – сказал дед задумчиво, – совсем
взрослая стала, таблицу умножения можно не спрашивать…
     Вечером мы с бабушкой Леной сидели за её столом и шили подушку. Я тоже немного построчила на швейной машинке, потом в помощницы к нам принесла Лили. Пусть тоже не только есть, но и шить приучается.
     — Будет тебе приданое, – сказала бабушка, когда подушка была
готова, – дожить бы только до этих времён.
     Я посмотрела на её задумчивое лицо, на руки, гладившие подушку, и вспомнила, как когда-то мы шили с ней игрушки – КотоПёса и куклу Дашу. Это было давно, тогда ещё была жива прабабушка Надя, и были живы котики. С этими мыслями я отправилась спать.
     Легла я в прабабушкиной комнате. Постелили мне на диване, на котором она спала, рядом с собой я положила Лили и выключила свет. Уже через мгновение сквозь неплотно сдвинутые занавески на меня смотрела луна.
     — Будет меня баюкать, – подумала я и с этой мыслью уснула.
     Спалось мне хорошо, ведь в этой комнате ещё до приезда прабабушки на этом самом месте спала моя мама.

  21                Бабушкин чёрный пояс

     На следующий день вечером дедушка с бабушкой стали собираться на тренировку. Глядя на них, я вспомнила про своё вчерашнее обещание и тоже решила пойти с ними. Взяла с собой бутылку воды, кошечку Лили, чтобы она посмотрела, как я буду заниматься, а вот форму и пояс забыла. Если честно, я их забыла ещё в Москве, так как не думала здесь тренироваться. Я думала – буду отдыхать у бабушки с дедушкой, ходить на речку, загорать, купаться, а на тренировки ходить не буду. Они мне уже и в Москве порядком надоели. Такие у меня были планы, но сейчас их пришлось нарушить. И не из-за того, что меня мама попросила, мне
самой стало любопытно, какие тут ребята тренируются.
     Вышли мы пораньше, хотя от бабушкиного дома до спортзала десять минут ходьбы, прошлись по площади Партизан, посмотрели на фонтаны, в которых барахтались дети, несмотря на вечер, было достаточно жарко, посидели на лавке в тени голубых елей, и пришли на тренировку как раз вовремя. Дед ушёл переодеваться в общую раздевалку, а мы с бабушкой переоделись в тренерской. Бабушка взяла для меня свою запасную форму, которая оказалась мне велика, поэтому из тренерской я вышла с подвёрнутыми рукавами и штанами, держа в руках беленькую Лили. Но главное, на мне был бабушкин чёрный пояс. Он и привлёк всеобщее внимание, а не Лили. Ребятам, обступившим меня, была до лампочки игрушечная кошка, все они смотрели на мой пояс. Вернее, на бабушкин.
     Лили я посадила на скамейку возле шведской стенки, а сама стала в строй. Впечатление, которое я произвела на ребят, мне понравилось, и спортзал мне тоже понравился. Он был большим, светлым, с высокими потолками и огромными окнами. Одна из его стен, напротив которой мы выстроились, была увешана зеркалами.
     — Мы что, будем в них смотреться? – поинтересовалась я у бабушки, – а это не отвлечёт нас от занятий?
     — Не отвлечёт, – ответила она, – наоборот, нам будет видно, правильно ли мы делаем упражнения, потом будет легче исправлять ошибки. Мы с дедом смотримся в эти зеркала уже двадцать шестой год.
     — Я тоже буду не меньше, – сказала я, – и заниматься буду, как следует.
     Ровно в половине восьмого тренировка началась. Проводил её
дедушка Витя. Обычно он тренирует взрослых, но, когда наступает лето, кто-то из занимающихся приводит своих детей, и он тренирует всех.
     На ковре было человек пятнадцать, четверо ребят, я пятая, остальные взрослые. Ребята были примерно моего возраста, потом я узнала, как их зовут: Паша, Глеб, Владислав и Коля. Владислав мне сразу понравился, и бабушка Лена это заметила, она подошла ко мне и тихонько шепнула.
     — Не смотри на него так, – сказала она, – не показывай вида. Пусть лучше он за тобой побегает.
     Я постаралась выполнить приказание бабушки, но это оказалось не так просто. Владислав стоял рядом со мной и тоже не сводил с меня глаз. Он даже незаметно прикоснулся к моей руке. Я не знала, как ответить на этот жест, выручил меня спортсмен с чёрным поясом, который стоял первым в шеренге. Им оказался дядя Женя, отец Владислава и Коли. Он прокричал дедушке приветствие:
     — Сэнсэй-ни-рэй! –
     Мы ответили:
     — Рэй!
     Потом мы все поприветствовали татами и зал:
     — Отагайни-рэй, додзё-рэй! – прокричали мы, и тренировка началась. Началась она с разминки. Мы стали бегать по ковру туда и обратно, потом приседать, отжиматься, а в конце разминки выполнили упражнения на растяжку. Бегая, я старалась не смотреть на Владислава, так иногда бросала короткий взгляд искоса, но совсем незаметно.
     Один из таких незаметных взглядов заметила бабушка.
     — Гляди, не упади, – сказала она, подбежав ко мне, – под ноги лучше смотри, а то упадёшь, мама потом нам с тобой даст.
     Мне хотелось ей возразить, сказать, что я и смотрю себе под ноги, но я промолчала, к тому же ещё покраснела. Пробегая перед зеркальной стеной, мне это было отлично видно.
     Но вот бабушка куда-то ушла, и о чудо – на её месте появился Владислав, он сам подбежал ко мне. Я видела, что он хотел что-то сказать, но не успел. Его опередил другой мальчик, который втиснулся между нами и даже попытался оттолкнуть соперника.
     Такого у меня ещё не было. Дома, в Москве, на уроках физкультуры мне не уделяют столько внимания. А тут… Приятно, когда к тебе наперебой подходят и пытаются встать рядом.
Я снова почувствовала себя королевой, как в истории с марсокотиком.
     Но всё это, как оказалось, видел дедушка, от его проницательного взгляда никуда не скроешься. Он подозвал к себе Владислава и заставил его отжиматься.
     — Следующей будешь ты, – предупредил он меня, – если будешь так тренироваться.
     После разминки мы стали делать кихон, потом ката, на каждое десятое движение кричали «Кий-а». Дружно, звонко, так что крик наш улетал под потолок. Я кричала громче всех, потому что настроение у меня было чудесным. Я будто летела над татами. После того, как мы сделали ката, дедушка принёс макивары.
     — Сегодня поработаем ногами, – сказал он, – макивары буду держать я и Евгений Михайлович. Остальные будут бить, всем понятно?!
     — Осс! – прокричали мы и дружно кивнули.
     — Начинай первой, – дед Витя обратился ко мне, – посмотрим, чему тебя научили в Москве.
     Я примерилась и ударила по макиваре изо всей силы.
     — Аккуратнее, – осадил меня дедушка, – и стопу держи твёрже, а то травму получишь.
     Я кивнула, одновременно, сказав «Осс», и посмотрела назад. За мной уже выстроилась целая очередь.
     Я искоса бросила взгляд на скамью, кошечка Лили внимательно за мной наблюдала.
     — Значит, и ей интересно, – подумала я, – сегодня я всем покажу на что способна.
     — Так, разделились на две половины, – приказал дедушка и взял в руки вторую макивару, – кто повзрослее подходит ко мне и может бить изо всей силы.
     Все безоговорочно повиновались, трое взрослых перешли к дедушке.
     Били мы по макиварам до изнеможения, я старалась больше всех сил. В этот день у меня всё получалось: и ребята на меня глазели, и Лили смотрела, и дедушка с бабушкой. Все они мной восхищались, хотя и не высказывали этого вслух.
     Домой я не шла, а летела. Мне хотелось поскорее рассказать обо всём маме и папе, но дедушка сказал, чтобы я не спешила.
     — Хвастаться будешь потом, – сказал он, – походишь с нами месяц, потом дома у себя ещё пару месяцев не пропуская, выучишь ученические ката, тогда и посмотрим. Здесь же надо тренироваться, и ничто тебя не должно отвлекать: ни белые кошки, ни загорелые ребята. Да и хвастать тебе пока нечем, кихон слабенький, ката не знаешь, растяжка вроде хорошая, но это не твоя заслуга, а природы. Работы впереди ещё много, – подвёл он итог.
     На следующей тренировке мы обменялись с Владиславом номерами телефонов и обещали друг другу звонить.
— Пусть назовёт тебя королевой, когда будет звонить, – сказала мне бабушка, – попроси его об этом. Тебе это нужно.
     Владислав выполнил мою просьбу, хотя и не с первого раза.
     Вот так каратэ помогло мне в личной жизни.

 22                Я, Лили и бабушка 

     Вчера вечером, на ночь глядя, бабушка Лена затеяла стирку. Выстирала пододеяльники, простыни, наволочки, а потом долго развешивала их на балконе. Нас теперь много живёт в этой квартире, так что стирки хватает. Я ей помогала – поддерживала то бабушку, то простыни. А сегодня утром, проходя мимо балкона, мне вдруг в голову пришла интересная мысль.
     — Что, если залезть в самый большой пододеяльник и поиграть там с Лили, а, чтобы не было жарко, затащить туда вентилятор.
     Я обрадовалась этой мысли и побежала на кухню поделиться ею с бабушкой. Она в это время мыла посуду и что-то тихонько себе под нос напевала. Я с разбегу плюхнулась в кресло и выдала.
     — Мы хотим вместе с Лили залезть в пододеяльник, и чтобы нас там обдувало вентилятором. Нам очень жарко!
     Бабушка вздрогнула, услышав мой возглас, и чуть не выронила тарелку из рук, потом она медленно обернулась и вопросительно посмотрела на меня.
     — Какой пододеяльник, – спросила она с нажимом, – какой вентилятор?!
     — Обыкновенный, – ответила я, – который в зале стоит возле окна. Папа с мамой его включали вчера. А пододеяльник возьмём ваш с дедушкой, он самый большой, его мы с тобой вчера дольше всех вешали.
     — Не вешали, а развешивали, – уточнила бабушка и прибавила, опять же с нажимом, – не придумывай ерунды, ты уже большая.
     — Ну и что, что большая, – продолжила я упорствовать, – а нам хочется.
     — Кому это нам? – поинтересовалась бабушка, и в её голосе появились строгие нотки, – не приплетай сюда свою игрушечную кошку. Сама вздумала баловаться, сама и отвечай за свои поступки. Но повторюсь, в пододеяльник ты не полезешь, я тебя туда не пущу. Будешь сидеть здесь со своей Лили, или помогать мне мыть посуду. И в квартире у нас совсем
не жарко, – прибавила она.
     Честно признаться, такого от бабушки я не ожидала, чтобы она мне в чём-то отказала – такое происходило впервые, но я и не думала отступать.
     — Пододеяльник большой, – начала объяснять я бабушке, удивляясь её непонятливости, – мы там запросто поместимся. Ну подует на нас вентилятором, что в этом такого?
     — Ничего, – ответила бабушка, – но ты туда не полезешь, и точка.
     Я опешила. До сегодняшнего дня мы с бабушкой были друзьями не разлей вода, везде с ней ходили: по магазинам, в парк, на площадь Партизан, ели вместе мороженое, которое покупал нам дед, если я спорила с мамой, то бабушка почти всегда принимала мою сторону, а тут вдруг бац – не пущу. Меня это задело.
     Я медленно поднялась из кресла, подошла к выключателю и демонстративно выключила свет. Затем с гордо поднятой головой проследовала мимо бабушки в свою комнату. Честно скажу, если бы в кухне была дверь, я бы ей хлопнула.
     В своей комнате я перво-наперво заперлась и уселась на диван, на котором когда-то играла с котиком Пиней, потом стала думать, что делать дальше. Комната эта для меня очень дорога, когда-то она была маминой, потом здесь жила прабабушка Надя, а теперь, когда мы приезжаем в гости, живу в ней я. Виноватой себя я не чувствовала, наоборот, мне казалось, что я поступаю правильно.
     — Пусть она там без меня помоет свою посуду, – раздражённо думала я, – пусть почувствует, как это обижать меня, её любимую внучку.
     Я тихонько приоткрыла дверь и посмотрела в сторону кухни. Мне было слышно, как бабушка Лена перебирает тарелки и ополаскивает их под краном. Свет включать она не стала и делала всё в полумраке.
     — И я не буду включать, – моя решимость не знала границ, – буду сидеть здесь до вечера и...
     И что я буду делать дальше, придумать я не могла, поэтому начала плакать.
     — Почему всё так, – думала я, всхлипывая, – почему мне так не везёт? Почему бабушка сейчас на кухне одна, а я здесь в этой комнате и тоже одна?
     — Бабушка, иди скорее ко мне, – беззвучно зашептала я, – я хочу, чтобы ты меня пожалела.
     Слезы потекли по моим щекам и закапали на пол. И когда я уже готова была вот-вот разреветься, в комнату вошёл дед.
     — Кто это тут слезами обливается, – спросил он, – да ещё такими горючими? – он погладил меня по щеке, – тебя кто-то обидел?
     — Никто, – ответила я и всхлипнула, – я сама себя обидела.
     — И бабушку тоже? – поинтересовался он, – она сейчас на кухне стоит у раковины и в темноте моет посуду. Я хотел свет включить, а она не разрешила. Ты не знаешь почему? – спросил он.
     — Знаю! Но она первая начала, – я попыталась оправдаться, – не разрешила мне в пододеяльник залезть вместе с Лили.
     — Куда залезть? – дед расплылся в улыбке, – тебе что, пять лет
отроду? В пододеяльнике тебе давно делать нечего, да и не поместишься ты в нём. И на бабушку ты зря обиделась, – продолжил он, но уже не так строго, – она у тебя самая лучшая в мире, таких бабушек днём с огнём не найдёшь. Знаешь, как мы сейчас поступим, – он наклонился ко мне и перешёл на доверительный шёпот, – пойдём сейчас в магазин и купим
что-нибудь вкусненькое для примирения. С вкусненьким, – он весело подмигнул мне, – мириться всегда легче. И больше на бабушку не обижаться. Поняла?
     — Поняла, – радостно закричала я и вскочила с дивана, – мне что, одеваться?
     — И побыстрее, – подзадорил дед, – я тебя научу, как надо мириться.
     Я чуть не захлопала в ладоши от счастья, и моё плохое настроение мгновенно улетучилось.
     Через полчаса мы были в супермаркете. В кондитерском отделе дед купил самую большую и самую красивую коробку рахат-лукума, а в отделе «Овощи и фрукты» килограмм отборной черешни.
     — Подойдёшь с этим к бабушке, – напутствовал он, – и вручишь ей для примирения. Скажешь, что это от тебя, и что ты больше никогда не будешь на неё обижаться. Запомнила!?
     — Да она не поверит, что это я купила, – развеселилась я, – она подумает, что это ты купил.
     — Что она подумает, не твоё дело, – отрезал дед, – твоё дело вручить ей всё это, а там видно будет.
     Дома я не утерпела и прямо с порога закричала:
     — Бабушка, посмотри, что нам дед с тобой купил для примирения. Мы сейчас всех угостим, и папу с мамой тоже.
     — Ах, ты, моя ненаглядная, – запричитала бабушка, – моя проказница, моя любимая девочка. Давай, показывай, что ты мне принесла.
     — Это дед, – сказала я и опять чуть не всхлипнула, – это он всё купил для нашего примирения. А я теперь никогда-никогда не буду на тебя обижаться, и свет выключать тоже. Я буду за тобой ухаживать, а когда ты станешь старенькой, буду по-прежнему любить тебя.
     — Вот это правильно, – похвалил дед, стоявший всё это время за моей спиной, – слово в слово всё повторила, а от себя так даже лучше сказала. Иди, зови родителей, будем чай пить.
     Через полчаса все вместе мы сидели на кухне за большим столом и пили чай.
     — Как хорошо, – думала я, откусывая очередной кусок рахат-лукума и поглядывая то на родителей, то на дедушку с бабушкой, – когда в доме царят мир и согласие.
 
  23.                Котики всех стран объединяйтесь!         

     Когда нас собирается много да к тому же в одном месте, то неважно, кто мы – люди, сказочные существа, животные; нам трудно жить в мире и согласии.
     Вот и мои кошечки красавицы: Соня, Ира и Лили, взяли однажды и поругались. Это случилось перед сном, когда я выключила свет. Они сидели на пианино, все нарядные такие, бабушка Лена недавно им сшила обновки, вот они и красовались в них: Лили в белом платьице, Ира в жёлтом, а Соня в красном. Сидели они, мирно беседовали, а потом вдруг
поссорились. Это бы ещё ничего, но, выясняя, кто из них прав, они измазали друг дружку фломастерами.
     Утром просыпаюсь и не могу понять, на кого мои любимицы стали похожи. Золушка и та чище выглядит, хотя каждый день топит печь и выгребает золу. А мои кошечки сделались натуральными замарашками, для которых и сказка ещё не придумана.
     — Вот вы у меня какие, – стала я им вычитывать, – вредные, непослушные, мирно жить не умеете. Что мне теперь с вами делать?
     — Мы сами решим, что делать, – с апломбом заявила Лили.
     — Да, сами, – повторила Ирина.
     А Соня промолчала, потому что её платьице было самым разрисованным, поэтому она чуть не плакала.
     — Не вам решать, что нужно делать, – строго сказала я, – а мне. Я ваша хозяйка, сейчас отнесу вас к бабушке Лене, чтобы она отстирала ваши одёжки.
     — Тащи их сюда, – бабушка выглянула из ванной, она там уже что-то стирала, – я видела, что они друг с дружкой сделали, и давно бы их сюда притащила, но мне хотелось, чтобы и ты посмотрела на своих красавиц.
     Я сгребла замарашек в охапку и отнесла их в ванную.
     — Молодцы, нечего сказать, – попеняла им бабушка Лена, сняла с них платьица, налила в таз воды, добавила туда шампуня и окунула всех троих в воду. Туда же она поместила и снятую с них одежду.
     — Пусть отмокают, – сказала она, – потом легче будут отстирываться.
     Соня, Лили и Ира, оставшись без одежды, застеснялись. Они поглубже окунулись в воду и стали прикрываться платьицами.
     — Что потупили взоры, – пристыдила их бабушка, – нравится быть замарашками? Возьмёт вот Алиса и напишет про вас рассказ, про то, как вы дружно жить не умеете. А надо дружить и не ссориться, – повторяла она, застирывая цветные разводы на платьицах, – только тогда вы будете настоящими красавицами. Понятно?
     — Понятно, – прокричала я из своей комнаты.
     Но что ответили на это провинившиеся кошечки, я не услышала.
     Через полчаса бабушка вышла из ванной, неся всех троих завёрнутыми в махровое полотенце.
     — Кроме одёжек, я и их самих простирнула, как следует, – сказала она, – теперь они чистенькие, душистенькие, как новенькие. Пусть пока посидят в твоей комнате на полотенце и подсохнут, а потом мы вместе с тобой оденем их в платьица. Надеюсь, они не будут больше ссориться. Котики всех стран объединяйтесь! – торжественно объявила бабушка
и засмеялась.
     Я люблю, когда бабушка Лена смеётся, в последнее время это происходит нечасто, и к нам она приезжает всё реже. Говорит, не позволяет здоровье. Нам бы самим приезжать к ней почаще, но почему-то на это почти всегда не хватает времени…
     Скорей бы мне вырасти, чтобы я сама могла покупать билеты и приезжать к бабушке с дедушкой на всё лето…

   24.                Котик Элвис               

     И вот мои мечты сбылись – на дворе снова лето, я на этом самом дворе, прохожу по нему и поднимаюсь на третий этаж. Если вы ещё не поняли, о чём это я, подскажу – мы снова в гостях у бабушки Лены и дедушки Вити. Ур-ра!
     Бабушка Лена, ахает, увидев меня, всплёскивает руками и чуть ли не причитает.
     — Какая ты стала большая, – восклицает она, – какая красивая. 
     Она обнимает меня и целует в щёки и нос.
     Дед подводит меня к дверному косяку и измеряет мой рост. Глядя на отметку, которая выше прошлогодней сантиметров на десять, он ахает не меньше бабушки.
     — Маму уже переросла, – восхищённо произносит он, – и в кого ты такой уродилась?!
     — В тебя, дедушка, – отвечаю я снисходительно, – конечно, в тебя.
     Мне хочется ему немного польстить, пару шоколадок от него я уже получила, не прочь получить ещё. Папа с мамой в последнее время ограничили меня в сладком, приходится навёрстывать упущенное. Сейчас как раз подходящий момент, родители куда-то уехали, и можно воспользоваться ситуацией. Вообще, с возрастом бабушка с дедушкой стали совсем наивными, во всё верят, всех слушают, а уж как мной восхищаются, не передать. Скажешь им что-нибудь приятное, а они и рады, прямо как дети. Я знаю, пенсии у них небольшие, но они всё равно приготовили для меня очередной сюрприз – ещё одного котика. Дед торжественно открывает коробку, достаёт его и вручает мне. Котик этот необычный – в шляпе, с гитарой и в блестящем костюме с широким серебряным поясом.
     — Береги его, – говорит дед, – он напоминает нам с бабушкой о былых временах. Он похож на певца, которого мы очень любим.
     — На какого певца? – спрашиваю я, продолжая снисходительно улыбаться, – его можно где-то послушать?
     — Можно, – с готовностью отвечает дед, – сейчас поищу в интернете.
     Он берёт айфон, что-то в нём нажимает, и вдруг я слышу потрясающей красоты голос. Песня звучит на английском, но некоторые слова мне знакомы, я ведь уже четвёртый год на «ты» с этим языком.
     — Моди блю, – выводит певец, – хэл ми эм ай джеттин’ фру.
     Смысл песни в целом мне не совсем понятен, но это неважно, важно другое, она мне нравится, да так, что я обо всём забываю, даже о том, где нахожусь. Кажется, я снова улетаю на Марс освобождать людей от кошачьего царства.
     — Называется песня «Хмурняшка», – голос деда возвращает меня в реальность, – исполняет её Элвис Пресли. Когда-то все знали этого певца, он поёт даже лучше, чем Магомаев, хотя у Магомаева голос сильнее.
      Я ничего не понимаю из его объяснения, потому что никогда не слышала этих имён. Потом, возвратившись в Москву, я посмотрю по совету деда два фильма с участием Элвиса Пресли: «Любить тебя» и «Голубые Гавайи», и пойму, насколько дед Витя был прав. У этого певца действительно чудесный голос, но сейчас я сижу и не знаю, что ответить дедушке. Я только сильнее прижимаю к себе подаренного котика и замираю от счастья. Когда песня кончается, я  прихожу в себя.
     — Мне понравилось, – говорю я и прибавляю, – давай назовём этого котика Элвисом, раз он так похож на него.
     — Понравилось, не то слово, – говорит дед, вздыхая, – я бы сказал, что поёт Элвис потрясающе. А ты не спеши называть котика этим именем, по отношению к певцу это будет неправильно.
     — Но ведь бабушка называет тебя котиком… иногда, – проговариваюсь я и тут же смолкаю.
     — Подслушивать нехорошо, – вмешивается в разговор бабушка, – своего деда я, как хочу, так и называю. Это только наше с ним дело.
     — Я нечаянно, – оправдываюсь я, – проходила мимо вашей комнаты, а у вас двери всегда нараспашку, вот я и услышала.
     — Ладно, проехали, – подводит итог нашей беседы дедушка, – про котика мы подумаем, может, и Элвисом назовём. А сейчас пора за стол, – объявляет он, – родители твои куда-то уехали, появятся только к вечеру, мне твой папа звонил, так что будем обедать без них.
     За обедом всё и случилось. Не успели мы доесть суп, как бабушке стало плохо. Резко подскочило давление, испуганный дедушка начал давать ей таблетки, распахивать настежь окна, но ей не становилось лучше. Тогда он вызвал скорую. Приехавший врач послушал бабушку, которая стала бледной как полотно, сделал ей укол и сообщил, что её надо везти в больницу.
     — Остаёшься за старшую, – напутствовал меня дед, – никуда не ходи и ничего не бойся. Мы обязательно вернёмся. Вдвоём, –  прибавил он.
     Я видела, как бабушку под руки вывели в коридор, и сердце моё при этом сжалось.
     — Бабушка, – зашептала я, – возвращайся скорее.
     Щёлкнул замок входной двери, и я осталась совершенно одна.
     В квартире стало тихо-тихо, слышно было только как капала вода на кухне из крана и тикали часы на стене в прихожей. Я начала ходить по комнатам и считать шаги. Вообще-то в телефоне у меня есть программа, которая сама их считает, но сейчас, чтобы успокоиться, я делала это сама.
     — Только бы бабушка была жива, – шептала я, поглядывая в потолок, – остальное неважно.
     Сколько прошло времени до её возвращения, я потом не помнила, помнила только, как вернувшись, бабушка пыталась меня успокоить.
     — Ничего страшного, – говорила она, – всё в порядке. Завтра мы снова пойдём с тобой по нашим местам. Сходим в парк и на площадь Партизан, съедим там мороженое. Всё будет, как обычно.
     Но мне почему-то так не казалось, и дед выглядел всё таким же испуганным. Он всё время держал бабушку за руку, а я смотрела на них, и мне их было так жалко.
     — Бабушка, давай я вымою тебе посуду, – попросила я, – а потом напою вас с дедом чаем. Не думайте, я всё умею и всё для вас сделаю. Можно даже Элвиса опять послушать.
     Дед Витя вздохнул и благодарно на меня посмотрел.
     — Мы тебя очень любим, – сказал он, – ты у нас самая лучшая.
     Ещё никогда в жизни я не мыла посуду с таким удовольствием. Каждую тарелку я окунала в горячую воду, а потом тщательно вытирала полотенцем. Я очень старалась, и Элвис тоже старался. Он пел вдохновенно, рассказывал нам о своём пути, и его бархатный голос разносился по всей квартире. Бабушка украдкой поглядывала то на меня, то на деда и также украдкой смахивала слёзы.
     — Можешь назвать его Элвисом, – голос дедушки дрогнул, и он отвернулся, – надеюсь, ты не забудешь ни этот день, ни нас с бабушкой.

  25.                Эпилог

     Вот и это лето подошло к концу. Оно было самым прекрасным, самым тёплым и солнечным из всех лет. Вместе с ним подошли к концу и мои истории о семнадцати котиках. Надеюсь, они не были скучными и слишком нравоучительными. Наоборот, я старалась повеселить вас, мои дорогие читатели, сделать истории интересными и познавательными. Пока я их писала, у меня произошло грандиозное событие, мне подарили настоящего котика, точнее кошечку.
     Она – удивительное создание, помесь Сфинкса и Корниш-рекса. Ушки длинные, мордочка остренькая, глазки жёлтые, смотрит на меня, а взгляд такой умненький-умненький. Ей всего два месяца, а я её уже так люблю. Когда она сидит у меня на руках и обнимает меня, то я наверху от блаженства. А ещё она умеет сопеть мне в ухо, как это делали бабушкины котики. При этом моя «рэкса» мелодично мурлычет, а, значит, тоже любит меня. Я назвала её Кэти, красивое имя для кошки. Она совсем не аллергичная, мы с ней играем, она меня слушается и выполняет мои команды. На
осенних каникулах мы опять поедем к бабушке с дедушкой, и я возьму её с собой.
     Короче, теперь у меня началась новая жизнь, ответственная и
взрослая. Придётся писать продолжение к «Алисе и семнадцати котикам», так что в следующем году ждите новую книгу. Она будет не только про котиков, я напишу о моей учёбе, об очередной поездке к дедушке с бабушкой, о новых друзьях, с которыми я там познакомилась. Да мало ли о чём можно написать, в мире много всего интересного. Так что с вами я расстаюсь ненадолго, мои дорогие и любознательные читатели.

    С теплом и уважением,
    ваша Алиса.               
                                     
       Лето 2023 года