Мелочи жизни (Морская капуста)

   Мелочи жизни.

  

   День сегодня выдался довольно хлопотный. С утра ротный командир Альберт Сергеевич Голицын отправил меня на пару с  Жориком Шипулиным в учебный корпус на Косую линию Васильевского острова.  Нам предстояли  смотрины у гэбэшников, на предмет возможного поступления в ряды суровых сотрудников  карающих органов  ВЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. Так сказать выездная сессия  по подбору талантов в среде серой народной массы.

  

   До нашего выпуска осталось всего ничего, менее  месяца. Самое время кадровикам от  безопасности пополнить списки возможных кандидатов, на коих по лени,  разгильдяйству, или в силу занятости кадровики не сподобились положить глаз заблаговременно. Вообще это у них называется вербовкой.  Ну, в книжках про разведчиков и шпионов так сей процесс именуют.

  

   Мы с Жориком посчитали, что вполне достойны стать рыцарями плаща и кинжала,  при условии учета нашего морского образования. Ну, не учили нас на шпионов, ну так и не оставят же без нужных навыков и знаний. Научат-таки, наверное, чему-то. 

  

   На горизонте замаячила  вполне реальная  перспектива  ближе к пенсии стать  обладателями ведомственных наградных  знаков "Почетный Чекист" и возможно даже шрамов от пулевых и штыковых ранений. А возможно  и сабельных. Чем только чёрт не шутит. Жизнь полна сюрпризов.

  

   Разочарование в данном мероприятии настигло меня практически сразу. Беседовали с нами на Косой линии какие-то довольно бесцветные функционеры от государственной безопасности, в сереньких костюмчиках и с весьма не выразительными, я бы даже сказал с неприятными лицами. Можно было прислать каких-нибудь функционеров более располагающих к себе хотя бы героическим чекистским обликом. 

  

   Зачем-то в конторе глубокого бурения понадобились люди морского окраса вроде нас с Жорой. Вроде нас, но как оказалось,  вовсе не мы. Сдается мне, командир послал на собеседование с  парнями из ГБ именно нас в надежде отмазаться от притязаний Конторы, понимая,  что мы с Жориком ни в нелегальные разведчики, ни в контрразведчики не годимся.  Как говорится ни в дудочку, ни в сопелочку. Следы путает командир, словно старый лис. Ну,  какие из нас полковники Абели и Кононы Молодые?

  

   Может это и к лучшему. Возьмут  кого-нибудь помимо нас.  Свято место пусто не бывает. А мне в процессе беседы как-то сразу подумалось, что мы с Жорой им не подойдем,  Или уже они нам не подойдут. Потому, как ни меня, ни Жору, ну, никак нельзя обозвать бесцветными. 

  

   Мы с Жорой очень даже цветные. Нет мы, безусловно, не негры, не азиаты  и даже не латинос. И даже не просто жгучие брюнеты с горных хребтов северо-восточного Причерноморья.  Кожа у нас белая, а Жорик и вовсе шведского типа, соломенный. Норман в конопушках. Описать  нас можно как угодно, но бесцветными… извините. 

  

   Придя к пониманию  нашей абсолютной непригодности для  контрразведывательной деятельности, не говоря уже  о высоком  искусстве  разведки,  мы слегка приуныли. Может мы с Жорой и хороши во многом, но судя по всему, в данной организации ценят несколько другие типажи, нежели те, к коим принадлежим мы. 

  

   Мы   где-то  огорчились и,  даже попеняли собственным родителям,  за  такую свою вполне дефективную  недоделанность,  и непригодность на исполнение роли полноценных  разведчиков-нелегалов  а ля Йёган Вайс, из кинофильма "Щит и меч". 

  

   И о чем они только думали? В смысле, родители, о чем думали, когда нас в производство запускали. Обидно! А  так хотелось прошвырнуться по Америке, да с Европой, "дипломатом" советского разлива под прикрытием, этаким аналогом  Джеймса Бонда 007,   в смокинге, да  с кис-кис...

  

   И решили мы героически перебороть постигшее нас сиюминутное уныние. Существует  только один известный нам морской способ борьбы с унынием.  Немножко "це два аш пять о аш"  в  смеси с "аш два о", разумеется,  в достаточно разумной концентрации  и веселые задорные  девчонки. Этакая довольно известная  химеотерапевтическая метода усиленная  элементами мануальной биотерапии.

  

   В поисках разумной концентрации упомянутой выше  смеси, мы проследовали от станции метро Василеостровская и вышли на станции  метро Александра Невского, в паре шагов от всемирно известной Александро-Невской Лавры.

  

   Сегодня  пятница и в учебном корпусе на Заневском проспекте, уже, наверное, вовсю продают девчонкам билеты на предстоящий танцевальный вечер. Хвост очереди за билетами на танцы обычно вытягивается  из парадного входа в вестибюль учебного  корпуса  на добрую пару десятков метров. 

  

   Это древняя морская традиция   в  ЛВИМУ, как, впрочем, и в других закрытых учебных заведениях, с  исключительно мужским контингентом,  устраивать  танцевальные вечера по выходным. Девчонкам нравятся парни в форме, а парням в форме нравятся девчонки. Причем в любом виде, но  предпочтительно с формами,  да   и  без формы, чего уж греха таить.  

  

   До третьего курса мы учились на Косой линии, а проживали в жилом корпусе на 21 линии Васильевского острова. Помнится, на танцевальных вечерах у нас музицировал,  начинающий композитор Саша Морозов  со своей группой, не то Форум, не то  Аракс, возможно  даже Арагви — уже и не вспомнить точно. Понятно, что происходила эта творческая   деятельность в  целях  подработки на хлеб с маслом, в период безденежья между написанием очередных звездных бестселлеров.  

  

   Это, тот самый Саша, который написал довольно известные хиты: "Никто не приглашает на танцах, никто не провожает до дома" и "Травы пахнут мятою". Ему в ту пору его личные куранты  судьбы уже лет двадцать пять пробили. Гремели там и другие весьма задорные вещички  вроде: "Поспели вишни в саду у дяди Вани".

  

   Но первое место в нашем системовском хитпараде в течение долгих лет стабильно занимала    "Расцвела сирень в моем садочке". Весьма задорная песенка о романтичной морской любви в исполнении  Аркадия Северного:

   "… ты пришла и я пришел, и тибе и мине харашо...".

  

   По устоявшейся издавна традиции на третьем курсе  парни с Арктического факультета переезжают  в учебный корпус на Заневском проспекте дом номер 5. Саша Морозов  со своими песнями и музыкантами остался на Косой линии. Теперь  по выходным  наш слух услаждают, другие, но не менее талантливые лабухи. Тоже задорные парни, причем не в меньшей степени, чем Саша Морозов.

  

   Предполагается, что курсанты системы тоже должны приобретать билеты на танцевальный вечер за наличные, с благородной целью не дать умереть с голоду музыкантам. Но, что-то я никак не припомню, чтобы кто-то из нас был настолько благороден. Как-то у нас  всегда ради такого случая имелись контрамарки. 

  

   Сложно быть благородным кабальеро  при месячной стипендии в размере двенадцати  рублей. Ну, либо в размере тринадцати рублей восьмидесяти копеек, при условии, что ты круглый отличник. Мы же с Жориком в отличники не рвались,   не говоря уже об отсутствии желания  стать привилегированными Ленинскими стипендиатами.

  

   Не стоят того  один рубль восемьдесят копеек, чтобы здоровье без остатка на алтарь знаний бездумно выплёскивать. А посему нам предпочтительнее учиться на твердую четверку,  не заморачиваясь сверх разумной меры  бурной деятельностью в Научном обществе курсантов.

  

   Так вот. Мы выскочили на поверхность из метро на станции Александра Невского, дабы, перебравшись по одноименному мосту через Неву, попасть в родную  альма  матер на Заневском проспекте. 

  

   Нам остается меньше  месяца  курсантской  жизни во второй столице Советского Союза,  городе Ленинграде. Преддипломная практика и защита  дипломной работы уже в прошлом, сдача  государственных экзаменов  и ...

  

   Нет, к Жорику это отношения не имеет, он коренной Ленинградец. Где бы и как он не бороздил просторы мирового океана, возвращаться ему по любому в Ленинград. А куда он денется? Этот замечательный,  промозглый от сырости город его малая Родина. Хотя, насчет правомочности слова "малая" я как-то не уверен. Ну, это собственно вопрос десятый.

  

   Распределение в Министерство морского флота  в столице нашей Родины городе Москва расположенное по адресу  улица Рождественка, дом 1, ни мне, ни Жорику не светит. Как и Гидрографическое Предприятие  Министерства морского флота в городе Ленинграде тоже не наш вариант.  

  

   А горит нам синим пламенем Архангельск,  Мурманск, Диксон, Хатанга, Амдерма,  Игарка,  Тикси, либо Бухта Провидения на Чукотке — заполярные  подразделения того же Гидрографического предприятия и прочих иже с ним заполярных контор. Игарка, конечно, предпочтительнее, там почти  юг и еще не совсем голимая тундра с дремучим ягелем — трава и деревья зеленые имеются в наличии в период летней навигации.

  

   Прощайте театры, мюзикхолы и музеи. Прощайте пивбары "Стекляшка" на Малой Охте и "Пушкарь" на улице Большой пушкарской, не говоря уже о ресторане "Адмиралтейском". Прощайте ленинградские девчонки. Прощай столь горячо любимый город Ленина.

  

   И здравствуй заледенелая Арктика! Встречай вновь испеченных героических полярников!

  

   Прямо на тротуаре,  напротив  арки ведущей на территорию Лавры, видимо не без ведома Божьих слуг, некто умный возвел стекляшку коммерческого назначения. Даже как-то и не в курсе я, как её, стекляшку оную поименовать. Может и имеется на ней какая вывеска,  типа "Ленгорпотребкооперация", но мы не сподобились мы как-то наименованием заведения поинтересоваться.

  

   В общем, заведение это "богоугодное" возвели по соседству с освященной   землей, где покоятся бренные тела самых известных людей  Российской империи  и страны Советов.   И носит заведение весьма прозрачный питейный характер. Впрочем, и закусывать в данном заведении   абсолютно никому не возбраняется. 

  

   Надо сказать, честно глядя правде в глаза,  мошна  наша  с Жориком  изрядно похудела и не радует переливчатым звоном злата в  последнее время. С момента  возвращения с преддипломной практики на Сахалине, где мы заколотили некое количество цехинов  и гульденов с дукатами,  прошло уже более пяти месяцев. Злато, как известно, имеет обыкновение  утекать меж пальцев. Вот и наше, можно сказать практически утекло, а утекши,  уже просто испарилось.

  

   Вторгшись невозбранно в стекляшку, мы  скромно заказали бармену по коктейлю с романтичным названием "Апельсиновый цветок". Коктейль  состоял  из четырех компонентов — ста граммов столичной водки смешанных, со ста граммами апельсинового сока,  коктейльной трубочки и собственно  стакана толстого стекла. Ну, не собирались мы хоронить под  бутербродами и топить в алкоголе  неудачу со смотринами в КГБ. 

  

   Надо было просто взбодриться перед танцами, слегка приподнять тонус над грешной землей, обрушенный  нам гэбешниками. Мы  успели закурить по сигарете и даже пригубить по разочку от "Апельсинового цветка". Произошло это ровно за пяток минут до того, как входные двери стекляшки распахнулись, впуская внутрь в легкой круговерти снежинок  цельного капитана первого ранга ВМФ СССР с кожаным портфельчиком в руках. 

  

   Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы   моментально понять,  что портфельчик набит какими-то военно-морскими секретами. У меня при виде капразовских  погон  появилось  непреодолимое  желание, растворится бесследно в воздухе,  спрятаться под стол, а то и вовсе закатиться под  стойку бармена,  прикинувшись случайно оброненным фужером. 

  

   Два курсанта в морской форме с шестью лычками на левых рукавах  форменок и стаканами полными  алкоголя  в правых  руках. Весьма импозантная картинка, достойная внимания даже адмирала флота. Что уже говорить о капитане первого ранга. 

  

   Капраз заприметил нас сразу и, скинув предварительно шинель, на стоящую у входа вешалку, двинулся в направлении нашего столика. Пока он продвигался в нашем направления, не выпуская из рук  портфельчика  с военно-морскими  секретами, мы с Жориком, глянув с грустью друг на друга, опорожнили наши стаканы залпом. Неудобно отдавать честь стаканом в руке. Семь бед — один ответ.  

  

   Честь капразу мы отдавать не стали.  Ситуация не совсем удобная. Двусмысленная. Опять-таки головные уборы наши на вешалке у входа. В соответствии с  уставом при отдании чести  к пустым головам руку не прикладывают. 

  

   У нас хоть головы и не пустые даже при отсутствии  головного убора, но ведь  супротив старой военно-морской традиции не попрешь. Да и мы далеко не пламенные службисты, чтобы каблуками щелкать налево и направо без наличия выдающегося вон из ряда повода. 

  

   Просто встали со своих мест, со всем возможным в данной ситуации почтением, при его приближении к нашему столу, судорожно гадая какое такое  развитие  чрезвычайно сомнительной ситуации  нас в ближайшем будущем ожидает. 

  

   Вообще-то капраз в данном конкретном случае в отношении конкретной персоны звучит как-то слишком легковесно. Идущий в нашу сторону офицер  явно  не был капразом.  Это,  вне всякого сомнения, был настоящий каперанг -  капитан первого ранга. Суть собственно та же, но звучит как-то более авторитетно. Словно короткая барабанная дробь. Каперрранг!!!

  

   Мля! Неспроста писатель-маринист  Леонид Соболев  описывал в своём романе "Капитальный ремонт"  старорежимного старшего офицера, который матросиков, упившихся в увольнении на берег до состояния полного не стояния, и, обнаруженных лежащими  головой в сторону корабля принципиально не наказывал. 

  

   Мотивировал он  такое поведение тем, что нижние чины, даже сраженные с ног алкоголем, падали в единственно правильном в соответствии с уставом направлении — в сторону места службы. 

  

   А вот,  с нижних чинов, упавших головой в обратную от корабля сторону, офицер учинял троекратный спрос, вплоть до мордобоя и прочего рукоприкладства. Как говаривали в старину посредством марширования  наказываемого нижнего чина сквозь строй со шпицрутинами. 

  

   То бишь линьками, по-морскому выражаясь. Благо хоть не килеванием под корпусом  эскадренного миноносца,  в стиле пиратов Карибского моря. Вот и нам, хоть ложись на палубу питейного заведения головой в сторону учебного корпуса, во избежание публичной  порки.

  

   Каперанг, глянув пристально на наши порозовевшие, по причине залпового употребления "Апельсинового цветка", мордашки и на шесть курсовых нашивок на левых рукавах, подмигнул с улыбкой и произнес:

  

  "Привет парни! Позволите присоединиться?".

  

   Мы позволили, исполнив синхронно радушные приглашающие жесты. А что нам оставалось? Смешно возражать капитану первого ранга, имея звание лейтенанта ВМФ в запасе и при этом, в силу курсантского статуса, не имея еще диплома об окончании училища в кармане. Есть шанс с грандиозным треском вылететь из системы и остаться без диплома о высшем образовании и без погон в запасе. 

  

   Каперанг  присел за наш столик и, открыв поставленный на колени портфельчик, выудил из него две непочатых бутылки  армянского коньяка и установил их на стол. При этом он щелкнул пальцами, обращая на себя внимание бармена,  явно, как завсегдатай заведения, с улыбкой  объявил:

  

  "Шура, как обычно — три луковицы и три корочки хлеба!".

   И уже обращаясь к нам, произнес:

  "Не тушуйтесь парни. Я сегодня без чинов. Поможете осилить?".

  

   У каперанга было изрядно  приподнятое над палубой  настроение. Причем, приподнятое выше нашего опущенного ниже колен тонуса,  не менее чем на полметра. Судя по всему на подъем каперанговского настроения  было использовано  не менее трехсот граммов благородного армянского напитка. Помимо прочего это стало понятно и по довольно приятному коньячному амбрэ, исходившему от  нашего застольного гостя. Причем амбрэ сие  коньячное, ни в коей мере не попахивало давлеными клопами, несмотря на устоявшуюся народную молву. Короче, уговорил-таки  нас  каперанг, как мы ни сопротивлялись. Сподвиг, вопреки нашему героическому сопротивлению, на нарушение устава,  коварный!

  

   Заказанный каперангом, и, поданный нам на стол официантом, завтрак Буратино состоял из трех салатов  оливье,  трех  аппетитных селедочек с колечками репчатого лука и горбушкой хлеба на каждой  и трёх граненых рюмок.

  

   Мы с Жориком, в процессе  дружеской беседы принялись робко  пригубливать   стопочки с пятизвездочным "армяном" под салаты с атлантической селедочкой. Робко поначалу, но после второго тоста робость пропала,  и   треангуляционное общение    потекло значительно   бойчее. 

  

   Вскоре  выяснилось, что капитан первого ранга наш коллега гидрограф. Вот только, в отличие от нас, он выпускник   Высшего военно-морского училища имени Фрунзе. Инженеров-гидрографов в Советском Союзе выпускают только два училища — Фрунзенка и Макаровка.

  

   Да будет известно лицам несведущим, что существует в системе военно-морского флота СССР   аббревиатура — ЦКФ  ГУНИО  ВМФ  СССР. Расшифровывается она очень незатейливо: Центральная картографическая фабрика Главного управления навигации и океанографии Военно-морского флота СССР.   

  

   Организация сия расположена волею случая на территории Александро-Невской Лавры. Надо полагать, в огненные годы революционный флот отжал какие-то здания у Лавры в процессе послереволюционной бескомпромиссной и ожесточенной борьбы с опиумом для народа. 

  

   В те годы Лавра  тоже была весьма не бедной структурой. В её составе имелись Свято-Троицкий собор, 15 церквей, одна часовня, три храма, 14  доходных домов, 41 амбар и 60 кладовых. Наличествовали  также 103 земельных участка в городе, 51 десятина земли за городской чертой, водяная мельница и капитал в размере 1 800 000 рублей. Было на что загореться голодному пролетарскому глазу.

  

   Благо, что флот просто отжал помещения. Могли  комиссары в бескозырках, бурля благородным гневом на все поповское племя в духе суровых реалий времени  и вовсе купола с колоколами   на землю сверзить посредством  связок ручных гранат.  Святые реликвии и мощи в распыл безвозвратно пустить.  А здания  на кирпичи порушить, дабы впоследствии щебнем из этих кирпичей вымостить дорогу в светлое  коммунистическое будущее.  В моем родовом поместье, именуемом село Хреновое,  коммунары в порыве гнева именно так и поступили.

  

   И это   не  самый  худший вариант. Более грустно было бы,  коли монашествующую братию и прочих насельников Лавры поставили  прямо здесь же в Лавре к стенке и безвозвратно лишили жизни. Имели место  в то время прецеденты. 

  

   В стране в революционное лихолетье пали  жертвой порядка десяти тысяч священников, в том числе двадцать восемь высших церковных иерархов. Цифра  сия из официальных источников, а посему, надо полагать,  сильно преуменьшена и далека от истинных размеров. 

  

   К счастью, в  случае с Лаврой, хватило-таки у кого-то разума  найти более разумное решение  имущественных вопросов без крайностей. Ну и помещениям Александро-Невской лавры нашлось более рациональное  применение, нежели переработка в щебень. 

  

   Вот начальнику этой самой Центральной Картографической Фабрики  в звании капитана первого ранга  мы  с Жориком  и поимели счастье попасть в баре-стекляшке  прямо под его самые  командирские ноги. 

  

   В Центральную картографическую фабрику ВМФ  с ознакомительной экскурсией на третьем  курсе нас  приводил Гена Макаров. Преподаватель кафедры геодезии, только недавно сделавший карьерный рывок из ассистентов.  А  до того, пребывавший на испытательном сроке, под патронажем преподавателя Галошина, 

  

   Помнится,  молодой Гена   преподавал нам первогодкам в рамках курса топографии мастерство изображения  тушью штрихов разной толщины  от 0,1 миллиметра и далее  без ограничений, ну и прочие тонкости и "толстости" мудреного мастерства топографа.  

  

   Галошин по какой-то причине где-то, как-то  сбился с истинного курса, либо с кем-то  задышал не в унисон. Кто там был прав, кто виноват,  я не в курсе — просто нашла коса на камень.  Преподаватель Галошин отбыл восвояси в еще неведомые мне арктические дали, и на его месте появился Гена Макаров. 

  

   Появился с перспективой стать  Кандидатом Технических Наук  и доцентом. А далее Доктором наук ,  профессором, начальником    кафедры геодезии в связи с преклонным возрастом нынешнего начальника профессора   Никифорова Бориса Ивановича. 

  

   Бориса Ивановича у нас среди курсантов и преподавателей абсолютно все уважительно именуют Бобом. Боб  у нас ГОЛОВА, УЧЕНЫЙ и ЧЕЛОВЕК. И всё это вырублено заглавными  буквами. И вырублено  заслужено. Примечательно, что Боб  никогда,  никому не ставит двоек. И не потому, что добренький такой. Просто не допускает, чтобы курсант, пройдя у него обучение, уходил с пустой головой. 

  

   Начинал  Боб свою геодезическую  деятельность ответственным маркшейдером в 1930 году, после окончания Горного института на Ваське. Преподает  он  в ЛВИМУ  с 1938 года в бытность системы еще Гидрографическим институтом ГлавСевморпути, с перерывом на участие в Великой отечественной войне с 30 июня сорок первого по август   сорок пятого.  И годиков Борису Ивановичу уже  зашкалило изрядно  за семьдесят. 

  

   Это я не в порядке хуления кого бы то ни было. Просто о превратностях судьбы. Боб у нас просто красава, да и Макаров хороший,  между нами, преподаватель. Ну, мне так мнится во всяком случае. 

  

   Гена, к примеру, готов часами до самозабвения  с кем-либо из таких же, как он фанатов высшей геодезии вообще и  Способа Наименьших квадратов в частности, обсуждать  изумительную  красоту какой либо геодезической  формулочки. К слову сказать, теплые ребята на кафедре геодезии головы нам формулочками наполняют ...

  

   Впрочем, я отвлёкся. Хорошо так сидим  на троих с разговорами, сдабривая беседу добротным  пятизвездочным "армяном". Мы не снобы и  не кичимся ни  дешевой мишурой, ни дорогой. Нам не  зазорно  закусывать коньяк салатом оливье, атлантической соленой селедкой и колечками нарезанного репчатого лука. Не графья, однако,  и даже без намеков на потуги казаться гнилыми интеллигентами.

  

   В баре легким фоном звучит Демис Русос со своим  Сувениром.  Он ныне из каждой калитки божественно журчит. Ничего не поделаешь время такое.

  

   Каперангу, похоже, в процессе почти дружеского застолья, отчего-то взгрустнулось. Наверное оттого,  что  и он был когда -то таким  же как мы   с Жориком. С той лишь разницей что на его бушлате помимо курсантских нашивок были пришиты курсантские погоны, да на голове вместо мицухи  красовалась бескозырка с ленточками. 

  

   И грустно ему  оттого, что было это всё уже тридцать лет назад. Молодость проходит быстро и без какой-либо надежды на  возврат. Ему уже туда не вернуться никак и никогда.  Мнится мне, что каперанг с удовольствием обменял  бы свою высокую должность, три звезды на каждом погоне, большую зарплату и тридцать лет выслуги  на  наши курсантские лычки и румянец на  двадцатитрехлетних мордуленциях.  

  

   А Руссос заливается сладкоголосым соловьем, абсолютно  не обращая внимания на  нашего грустного пожилого гидрографического старшего братана. Жорик обсуждает с каперангом в перерыве между его грустными воспоминаниями какие-то профессиональные вопросы касательно тонкостей производства морских навигационных карт в ЦКФ.

  

   У меня по поводу сиюминутного   пребывания  в данном конкретном месте  свои переживания. Слушаю Демиса и завидую ему. Это надо же  умудриться отхватить такой талантище у природы. Экий серебряный голосочек выковали ему папа с  мамой общими усилиями. 

  

   Мне тоже грустно. Грустно одновременно  от понимания минорного настроения каперанга  и от неопровержимости факта полного отсутствия у меня, каких бы то ни было ниспосланных свыше талантов. А как хотелось бы,  чтобы и меня искра Божья осенила. Понятно, что одними усилиями папы и мамы без одобрения Горних сфер  вопрос этот не решается. 

  

   Ну вот… Всё хорошее когда-нибудь кончается. Кончился  и литр каперанговского пятизвездочного "армяна". Расстаемся  мы с начальником ЦКФ ГУНИО ВМФ  очень душевно. Он приглашает нас завтра,  прямо с самого утра, на прием в свой кабинет на  предмет вступления в ряды ВМФ СССР, гарантируя в этом деле свою посильную протекцию. 

  

   Конкретно в нас нуждается.  В качестве офицеров  ЦКФ в ранге лейтенантов под крыло  к самому каперангу. Хлопоты по процессу перехода нас, как лиц сугубо гражданских на данный момент,  в разряд военморов  каперанг берет на себя. 

  

   Нет,  не с утра...  С утра он не  сможет. Возраст  уже не тот, да и коньяк  поутру переносится  не в пример тяжелее водки. Чем приятнее процесс пития, тем более сурова утренняя расплата за вечернее удовольствие. Да нет, все-таки с утра...  но послезавтра. 

  

   Согласно киваем головами. Мы с Жориком благожелательно относимся практически к любому кипежу, за исключением  голодовки  и натирания паркета в ротном помещении. По-нашему, так  лучше переесть, чем недоспать! 

  

   Не пугайтесь, это так шутка юмора. Пытаемся казаться хуже, чем есть на самом деле. Вернее сказать, не пытаемся казаться лучше. Оттого, наверное,  каперанг на нас глаз положил, как на своих возможных подчиненных.

  

   Вышли мы с Жориком из бара-стекляшки завешенной изнутри гардинами от любопытных глаз досужих прохожих, супротив Александро-Невской лавры.  Чувствуем себя просто как орлы. Он и я! Парим над землей. Буревестники! 

  

   И не удивительно! Водки  с апельсиновым соком употребили, гордо именуемой коктейлем "Апельсиновый цветок". Да еще капитан первого ранга со своим армянским коньяком.  Одним словом… Богатыри!  

  

   Каперанг наш, ответив досадной отмашкой правой руки на наше бравое отдание чести, развернулся в сторону Лавры, Не иначе домой не пойдет, досыпать будет в своем кабинете на ЦКФ. Завтра проспится к обеду и в строй — служить Родине. 

  

   Это я без сарказма и даже без мало-мальской попытки юмора. Завтра проспимся и мы. Хотя у нас еще и сегодня дел невпроворот, да и завтра с утра  нам не дадут бока отлеживать. А послезавтра  у нас с Жориком поход прямиком в Военно-морской флот СССР, через кабинет каперанга, как он и обещал.  Всё просто здоровски! Прямо-таки сбытие всех самых сокровенных мечт.  

  

   Когда каперанг, провожаемый нашими взглядами, пропадает  на горизонте за парадной аркой Лавры,  мы  отправляемся   в сторону троллейбусной остановки.

  

   Тонус на приемлемом уровне, парит выше головы. Что нам КГБ с их полковниками, нам  каперанг во флотские  адмиралы тропинку засветил. Правда, на нас обоих адмиральских мест там не хватит. В ГУНИО адмиральское кресло только одно, кресло начальника. Но это всё мелочи, ненужные подробности. Я эту честь, быть гидрографическим адмиралом Жорику уступлю. Другу! Мне и каперанга  достаточно будет. Нет во мне ну ни капли честолюбия. Во всяком случае на текущий момент.

  

   Теперь нам  сам Илья Иванович Муромец  просто по колено...   Ну, не то, чтобы совсем прямо по  колено, но чуть  выше пояса, по грудь, пожалуй, это точно. 

  

   Парим  мы с Жориком буревестниками прямиком на Александро-Невскую площадь. А тут абсолютно всё в округе Александро-Невское. И метро, и площадь, и Лавра, и мост. Памятник бы князю  еще  прямо супротив Лавры в полный рост на боевом коне в чешуйчатой  броне изобразить  следовало для полного комплекта. Место силы. Лавра-то основана в честь битвы, в которой   князь  поколотил изрядно шведов  15 июля  1240 года. В ней же и мощи Великого князя пребывают.

  

   Нам вообще-то надо  бы на троллейбус  и прямиком через Александро-Невский мост над Невой, на правый берег. Там  сразу за мостом справа наша альма матер.  Заневский проспект,  дом номер пять -  Ленинградское  Ордена Октябрьской революции Высшее инженерное морское училище имени адмирала Степана Осиповича Макарова. Прём  мы паровозами на всех парах к троллейбусу и ...  Вдруг!  

  

   У  тротуара стоят не то  сани, не то розвальни.  Даже не знаю,  каким  таким словом  это явление обозначить правильно. Возок такой аккуратненький,  на гнутых полозьях, обитых стальной полосой. Будь мы с Жорой холериками из  Италии, точно   воскликнули бы: "Мама мия!!!".  Но мы точно не холерики, а потому молчим,  как самые настоящие глухонемые матросы. Те, которые  под дождём не мокнут. Ну, с ленточками в зубах.

  

   Я такие винтажные саночки только в кинофильме  Гусарская Баллада видел. Оглобли  не на земле валяются, как это в обычае, а какими-то не то растяжками, не то распорками  зацеплены. Вздыблены оглобельки вверх градусов под двадцать пять — на боевом взводе.  Вульгарно выражаясь, пребывают прямо-таки в состоянии эрекции.  

  

   Не иначе, какой настоятель сельского храма к высшим церковным иерархам  с отчетностью за истекшую ударную пятилетку припожаловать соизволил.  А на розвальнях копнища сена.  Тулупом овчинным сверху прикрыта, снежком слегка припорошенным.  А лошадка, к сожалению, на месте не присутствует. Не иначе уже в стойле все прелести  кавалерийской жизни вкушает.

  

   Ну, что же! Они  саночки бросили, а мы  саночки  нашли. Прошу обратить внимание: не угнали, не похитили, а просто гуляли себе и вдруг нашли. В брошенном и абсолютно  бесхозном состоянии.

  

   Присутствуй  при саночках лошадка, мы и её бы не обидели. Как можно? Парни то мы уж дюже хорошие, хоть и чуточку навеселе. И совесть по  поводу такой винтажной  находки нас сегодня мучить не будет. Ни  сегодня, ни завтра, ни когда-либо в будущем. И спать мы сегодня будем крепко и спокойно, с  чистой совестью, белизною сравнимой  разве что с айсбергами Антарктиды.

  

   Перед  нами самый длинный разводной мост города Ленинграда длинною в 907, 7 метров вкупе с наземными пандусами, шириной 35.8 метров и высотой от уровня воды в Неве 11 метров. Это наш самый любимый мост, детище архитекторов  А.В. Жука,  С.Г. Майофиса  и  Ю.И. Синицы.  

  

   Всего мост Александра Невского состоит из семи пролетов. Центральный пролет разводной шириной 50 метров, разводится  всего за 2 минуты  стальными вантами из легированной стали, диаметром 70 миллиметров. Построен мост в 1965 году и 1 ноября 1965 года испытан на крепость прохождением грандиозной  колонны тяжелых танков Советской Армии. Это я так, для расширения кругозора.

  

   По проявлению нежных чувств  к Ленинградским мостам, на втором  месте у меня мост Лейтенанта Шмидта,  на третьем месте   Банковский мост, ну и далее, конечно же, Поцелуев. Допускаю,  что список призовых мест  в будущем вполне может подвергнуться корректировке, поскольку всех мостов Ленинграда я не видел и маловероятно, что увижу когда-нибудь их все. В Ленинграде  ни много, ни мало, как четыреста сорок два моста.

  

   Кстати, нежная любовь в наших душах кипит  не только к мостам но,  и к памятникам. Есть на Невском проспекте скверик, именуемый Катькиным садиком, с памятником императрице Екатерине II. Поговаривают, что в темное время суток там собираются ценители однополой любви города  Ленинграда и сочувствующие им жрицы продажной любви. И традиция эта  довольно устоявшаяся,  еще с патриархальных, дореволюционных времен.

  

   Наша любовь к памятнику Екатерине не имеет никакого отношения к любви особей мужеского пола друг к другу, как, впрочем, и к продажной  любви женских особей. У нас еще возраст, достаточно цветущий, и необходимость платить за любовь прекрасных дам звонкой монетой нас еще не настигла. Хочется надеяться, что и не настигнет никогда.

  

   Супротив Катькина Садика,  в доме 54 по Невскому проспекту имеется весьма неплохой на наш вкус пивной бар. Это между улицами Садовая и Малая садовая.  Не часто, но  довольно  системно, чаще в светлое время суток,  нам удается бывать в данном богоугодном заведении. Парни мы простые  и  лишнего золотого запасу, у нас, как и у пана Грициана Таврического   нема. 

  

   Оттого наш сокурсник Валера   Терентьев обладатель недюжинного шахматного таланта отправляется в Катькин сад на подработку, ради возможности оплатить пиво. 

  

   Дело в том, что в светлое время суток полновластными хозяевами Катькиного садика, помимо гостей города,  являются шахматисты, в основной своей массе, пребывающие  еще и в статусе пенсионеров. Играют они не особливо крупно — по рублю за партию. Каждый из игроков демонстрирует перед началом партии рыжий рябчик и подсовывает по шахматную доску. Гроссмейстер, выигравший партию, забирает в своё полное распоряжение  из-под доски два рябчика. 

  

   Все у них чин-чинарем,  как в настоящих чемпионатах  -  с шахматными часами и прочими незнакомыми мне тонкостями. Партии какие-то блиц, то есть разыгрываемые по-быстрому. Все происходит честно, без мухлежа и похищения фигур. 

  

   Всем известно, что шахматы краплеными не бывают. Шевели мозгами и выигрывай. Хотя я может просто не в курсе. Валера, выпив кружку пива,  уходит на промысел с тремя-пятью рублями брошенными нами в общий котел и возвращается  через час -полтора, а то и через  два.   

  

   Те, кто  в садике сражается  по рублю за партию вовсе не идиоты. Все они  обладают шахматным мастерством не ниже уровня первого разряда, а то и кандидатов  в мастера спорта. Знают, в достаточной мере, как правильно лошадью ходить. 

  

   Советский рубль нынче в цене, поскольку обеспечен всем золотым запасом страны Советов. Доллару  фору даёт запросто. За пару часиков, если резво соображаешь, можно деньжат заколотить  на уровне токаря шестого разряда, как  за полный рабочий день. И рукава закатывать не надо, сиди себе, шевели извилинами...  ну, и лошадью ходи. 

  

   Пока мы выпиваем по три кружки пива Валера успевает в блицпартиях заработать рублей десять, а иной раз и пятнадцать. Валютой Валера не балуется, да и откуда у пенсионеров валюта. Ленинградские пенсионеры видимо страдают от недостатка острых ощущений, ну а мы страдаем от нехватки стипендии на замечательное ленинградское пиво. В итоге пенсионеры получают остроту жизни, а мы имеем возможность подобно благородным идальго тряхнуть мошной не в ущерб курсантской стипендии.

  

   Валера вообще очень талантливый и разносторонний субъект, не обойденный вниманием свыше. Он  заметно постарше нас и за какие-то провинности года четыре назад был извергнут из Альма матер под аккомпанемент  довольно громкого треска. О подробностях случившегося Валера не распространяется. Мы тоже в душу за подробностями не царапаемся. Учится он с нами с четвертого  курса, после восстановления в училище. 

  

   Ко всему прочему не лишен Валера  и некой коммерческой жилки. В прошлом году, прогуливаясь  на Сиреневом бульваре  решили мы выпить по кружечке жигулевского  у пивного уличного чепка. Очередь состояла  человек  из  десяти, помимо нашей компании. Пока мы дожидались возможности заполучить в руки по кружке пива, обратили внимание  на привязанного  к растущему рядышком  дереву трехмесячного щенка добермана.

  

   И когда нам наполнили кружечки, мы всей компанией отошли к деревцу  и остановились как раз подле этого замечательного  щена. Пока мы в дружеской компании наслаждались пивом, Валера дошел до щенка, дружески потрепал его за уши, присев на корточки, почесал ему холку и животик. 

  

   Покуда,  наш дружище развлекался общением с животным, к нему  подошел какой-то мужичок лет сорока и тоже с кружечкой пива в  руке. Не знаю о чем уж Валера и этот мужичок беседовали, но минут через пять  мужичок, допив пиво, со счастливой улыбкой на лице, отвязал щенка от дерева  и  удалился с ним в сторону вновь возведенных  домов.  

  

   Валера  же, беззаботно  шурша  червонцами с Лениным, подошел к нам и предложил повторить по кружечке, кому требуется добавка,  дескать, он от широты души сегодня угощает. Естественно никто от кружечки пива не отказался. Ситуация прояснилась несколько позже. Некто выйдя на прогулку  с щенком, видимо, так изрядно зарядился  сверх меры пивом, что забыл обо всем на свете, в том числе и о выведенном на прогулку щенке. 

  

   Сдается мне, что одним  пивом там не обошлось. Явно употреблялось пиво  с водочным прицепом, и не по-детски, как в нашем случае. Хозяин сгинул в каких-то далях под тяжестью принятого на грудь спиртного.  А барбосик, будучи  привязанным за поводок к дереву, остался в неприкаянном одиночестве.

  

   Короче Валера по доброте душевной пристроил забытого хозяином бездомного щенка заинтересовавшемуся мужчине  всего-то  за шестьдесят рубликов. Забрать с собой щенка мы не могли, поскольку мы сами еще пребываем на щенячьих правах. 

  

   Бросить животное на произвол судьбы тоже не вариант — не настолько мы циничные и бездушные типы. Хотя и не ангелы,  однозначно,  вне всякого сомнения. Думаю,  это был самый разумный и щадящий выход из сложившейся пиковой  ситуации. Выход щадящий для всех участников, ну, может быть, за исключением забывчивого хозяина добермана. 

  

   Не одобряю я типов, которые в пьяном тумане бросают друзей на произвол судьбы. По мне все-таки собака самый близкий друг человека, из всех возможных.  Причем врастают человек и собака друг в друга на уровне биополя, так что без слез и крови не оторвать...

  

   Ну, меня опять в сторону унесло от главной мысли. Экие мыслишки прыгучие. Прямо-таки,  что тебе  блохи. Прыгают и прыгают одна за другой хаотично. Это они от избытка  коньяка в организме так суетятся. Разбегаются в разные стороны, однако.

   

   Жорик с размаху валится на тулуп прикрывающий соломенную подстилку, а я, гарцуя жеребцом,  упираюсь в корму обнаруженного бесхозного возка. Обсуждать и думать некогда. О чем думать? Надо прыгать, как та обезьяна их известного анекдота.  

  

   И я прыгаю. Заталкиваю возок,  с  развалившимся на нем Жориком,  на четверть протяженности моста, порядка  225 метров и, максимально разогнав его, прыгаю по соседству с Жориком. Когда возок, устав самостоятельно ехать на подъем останавливается, искры из гололеда на мосту выбивает копытом уже   Жорик,  выпрыгнув  на скользкую проезжую часть. Я же барствую на овчине тулупа.

  

   Выбравшись на самую верхнюю пипку моста, мы останавливаемся, дабы Жорик мог перевести  дыхание. Потом дружно закуриваем, каждый  по суровой папиросе Беломорканала, из моих запасов. Сидим на возке и болтаем ногами в такт подрагиванию разводного пролета моста под тяжестью, пробегающих мимо троллейбусов и румынских желтых Икарусов с гармошками. 

  

   Мелькают улыбающиеся  лица пассажиров в окнах проезжающего мимо нас общественного  транспорта. Улыбками они реагируют на наше необычное   для моряков передвижение по мосту почти кавалерийским манером. 

  

   Отсутствие лошади несколько будоражит публику. Мы машем приветственно руками и в ответ на улыбки  отдаем приветливо  честь. Нам хорошо от ударившего в голову  коньяка.  Мы на нашем возке  одновременно в роли и кавалеристов и лошадей. Морских кавалеристов  и задорных породистых лошадей. 

  

   Обозники, одним словом, если подходить к вопросу обобщенно. Вот перекурим и продолжим свой санный рейд. Благо блюстителей порядка пока на горизонте не видно. Впрочем, мы о них абсолютно не ломаем себе мозг.

  

   Выкурив папиросы и выбросив чинарики в Неву, мы общими усилиями  разгоняем возок по накатанному  общественным транспортом снегу под горку, прыгаем в возок  оба и едем,  развалившись на тулупе,  слегка подруливая ногами до самого парадного подъезда учебного корпуса.  Едем молча, и думаем каждый о своем.

  

   Надеюсь, лет через тридцать мы с Жориком наедем сюда в гости по старой памяти и прокатимся-таки еще разочек на  поповском возочке по  мосту имени товарища Великого князя Александра Невского. Ну, это в том случае если бар-текляшка будет еще на месте  и попы из Лавры, конечно, не сменят лошадок и  простенькие гужевые возочки с полозьями на  Мазератти, Бентли и Ролс -Ройсы. С них станется, парни они не бедные.

  

   И, скорее всего, кататься на возочке мы будем уже на сухую. Потому, как, в силу преклонного возраста и сурового заполярного образа жизни  к тому времени  нас прижмет изрядно поджелудочная. С тягой к содержащим  алкоголь напиткам придется  завязать самым заковыристым морским узлом.  

  

   Благо и  морским узлам, помимо всего прочего более мудреного, нас обучили-таки со всем возможным усердием  в нашей Альма матер. Надеюсь и каперанг, к тому времени, сохранит себя в добром здравии и трезвой памяти, и мы таки с превеликим удовольствием повидаем и его. Личные куранты жизни к тому времени отобьют каперангу   всего-то восемьдесят три  годика.

  

   Сейчас апрель  1979 года. Это мы  с Жориком абсолютно не в курсе насчет нашего личного и всеобщего будущего. Но в Горних сферах таки  известно всё.  На все времена далеко вперед с упреждением. 

  

   На то они и Горние сферы, или Эмпирен, как именовали их  древние греки и вслед за ними ранние христиане. Существует  такое местечко занебесное, наполненное огнем и светом, где пребывают  святые небожители.   Сфера блаженства и  неземного существования. И знают там всё и про всех, со всей их подноготной от макушек до самых пяток.

  

   Знают,  к примеру, о том,  что на текущий момент КГБ,  еще та голимая синекура. Да-да, синекура для потомков номенклатурного советского  чиновничества. И системная деградация конторы уже происходит в результате банального  отставания от научно-технического прогресса и идеологического регресса личного состава,  причем, чем дальше, тем в большей степени. 

  

   Крутятся вокруг нашего Голубого Шарика спутники шпионы потенциальных противников Социалистического государства, фотографируют что ни попадя с подробностью в размер спичечного коробка и точностью определения координат  плюс минус лапоть в натуральном размере. 

  

   Оттого шпионы-нелегалы  нынче не в почете. Нет в них необходимости. Как будет в будущем вещать  один довольно пьяный товарищ, отставник  данной  конторы: сначала пишешь план поимки американских и иже с ними шпионов, потом пишешь процесс выполнения плана по поимке шпионов, на третьем этапе описываешь, что к вящему удовольствию шпионы не были пойманы по причине их отсутствия на окучиваемой территории. Все уже успешно выловлены доблестными органами государственной безопасности ранее. 

  

   Как итог, шпионов ловить не надо, а зарплату платят. Достаточно описать на бумаге процесс, как ты их ловил и не поймал. Бумага, как известно все стерпит. Мало того что зарплату платят, еще и за бугор отправляют третьими секретарями посольства и атташе по культуре, и командировочные в инвалюте слюнявят.

  

   Известно в Эмпиреях и то, что в  ГБ нас с Жорой  не возьмут  — рылом не вышли. Не в этой жизни, во всяком случае. Да и беседовали с нами, пожалуй, ради того, чтобы изобразить активную работу по подбору кадров. В итоге подберут какого-либо потомка первого секретаря райкома КПСС ну и второго секретаря райисполкома, третьего... 

  

   Да мало ли номенклатурных предков в теплых креслах хлопочут за своих недорослей. Да и  мы с Жорой не в достаточной мере бесцветны, можем необратимо нарушить всю их кропотливо взращиваемую мимикрию. Мы, уж точно, по любому не синекурейцы. 

  

   Про нас это так, досадные подробности — мелочи жизни. Хотя далеко не факт, что эти мелочи жизни не  аукнутся какой-нибудь большой пакостью  когда-то в будущем. А уж о судьбах страны и Мира там известно всё заранее и доподлинно. Уже в декабре нынешнего года СССР влезет в Афганскую авантюру, спецназ ГРУ возьмет штурмом дворец Хафизуллы Амина, беспардонно лишив его жизни,  и   на территорию Афганистана войдут наши войска.

  

   Вот тогда в ГБ и понадобятся простые парни, не из номенклатурных детишек. Должен кто-то говно в таких заварухах разгребать. Не золотая же молодежь из посольств в Брюсселе, Лондоне и Париже в Афган по кишлакам двинется. 

  

   И начнут они подтягивать простых парней и интересоваться, как те смотрят на пребывание в южных странах  с горячим климатом. И, правда, не посылать же  под  палящее солнце в  стреляющие горы  номенклатурных детишек. 

  

   Пройдет еще  несколько лет и Гэбэшные  синекурейцы в высоких кабинетах, по причине  напрочь утраченной  квалификации,  просрут  Советскую власть и саму Родину,  проморгав хрустящий излом  в умах самых именитых коммунистов, восседающих под сенью рубиновых звезд Кремля. 

  

  22 августа 1991 года  на Лубянке революционно настроенная толпа под приглядом товарища Станкевича  сверзит  с пьедестала на Лубянке  памятник  Железному Феликсу  Эдмундовичу -  Дзержинскому Ф.Э.  Синекурейцы же лубянские, запершись в своей штаб-квартире, не отважатся воспрепятствовать свержению с пьедестала фигуры отца-основателя  ЧК-НКВД-МГБ-КГБ. 

  

   А  спустя   чуть более двух лет, 4 октября 1993 года,  они так же малодушно под напором Таманской, Кантемировская, Тульской  ВДВ, дивизии ВВ  имени Дзержинского  и 119-го парашютно-десантного полка допустят незаконный переворот в Москве и расстрел  Верховного  Совета РФ.

  

   А все потому, что упустили возможность пополнить свои ряды  парнями с действительно холодными головами, горячими сердцами  и чистыми руками, вроде нас с Жориком. 

  

   Оттого и покатится всё в тартарары к ядреной бабушке. Будут разумные люди, высказывающие опасения, как бы  в  борьбе за право встать у штурвала страны горячие головы не  сбросили фигуру Владимира Ильича Ленина с памятника у Финляндского вокзала в Ленинграде.  

  

   Кому же не хочется  в порядке очередности  иметь возможность вскарабкаться на его бронзовый броневичок за властными полномочиями.  

  

   Однако до броневичка на Финбане  они не доберутся.  В конечном итоге, столкнув с трибуны Мавзолея  бывшего  орденоносного  комбайнера родом со Ставрополья,    вскарабкается на танк "истинный ленинец",  любящий  заложить за воротник  дылда, бывший бетонщик   с Урала.  

  

   Бетонщик развалит  СССР  на осколки, ради того чтобы набить долларами карманы членов своего семейства. В августе 1991 года он  объявит  о роспуске Компартии РСФСР, а в ноябре издаст указ о прекращении деятельности на территории России структур КПСС и КП РСФСР и национализации их имущества. В жизнь воплотятся самые сокровенные мечты наших забугорных "партнеров", лелеемые ими в течение семидесяти четырех лет.

  

   Позже дылда расстреляет из танков Верховный Совет и между делом изобразит   пьяного  тамбурмажора германского духового оркестра. Публично помахивая болтом,  обоссыт  "на удачу"  шасси президентского самолета, а затем, холуйски изогнув стан, верноподданно прочирикает во вражеском Сенате: "Господи благослови Америку!".  И будет ему счастье.

  

   Причем это будут  далеко не все свершения сего "славного" пути. И назвать это можно будет только, одним словом...  Нам  всем это слово знакомо!

  

   Пройдет время  и немалое, и мы с Жориком тоже узнаем  доподлинно всё,  что в настоящее время известно лишь в Горних сферах. И узнаем с  чувством глубокого  неудовольствия.   Во всяком случае, с чувством моего глубокого неудовольствия. 

  

   А пока что мы лихо катимся  по накатанному снежному насту на поповских санях с макушки моста Александра Невского под одобрительные крики восхищенной ленинградской публики,  обгоняющей нас на маршрутных троллейбусах и автобусах.  

  

   Нас ждут девчонки и возможно последний танцевальный вечер в нашей Альма матер, перед отбытием в дальнюю дорогу, по нашей индивидуальной колее жизни с полным набором индивидуальных, можно сказать именных, колдобин — прямиком  в светлое заполярное будущее.

  

   Брошенный нами у парадного подъезда винтажный поповский возок уже следующим утром куда-то бесследно исчезнет. О поступлении жалоб и заявлений по поводу угона данного средства  гужевого транспорта со стороны официальных представителей Александро-Невской Лавры нас  никто  не поставит в известность. 

  

   Ну и слава Господу! Будем надеяться, что ближе к пенсии мы замолим сие  греховное наше деяние. Ну, не корысти же ради  оное  свершалось, в конце концов.

  

   К каперангу мы так и не попадем, по какой-то абсолютно  непонятной нам причине. Вероятно,   приглашение начальника  ЦКФ  ГУНИО  ВМФ  СССР покажется нам на трезвую голову совершенной фантастикой. Либо  это произойдет от нежелания после шести лет пребывания  в  казенной морской робе,  залезать  на всю оставшуюся жизнь  в офицерский китель с погонами. 

  

   А скорее всего послезавтра  мы не откликнемся  на приглашение каперанга, соблазненные своими сокурсниками в качестве альтернативы прощальным походом в пивной бар "Пушкарь" с его замечательным пивом в глиняных литровых кружках. Либо мы причалим в пивбаре на Невском проспекте 54, супротив Катькиного садика. Ну, не всегда ещё в наших головах балом правит разум.

  

   Судьба выпишет   абсолютно   неподдающийся разумному объяснению  зигзаг. И даже не зигзаг, а прямо-таки коварный  неконтролируемый вензель. Мнится мне, всё дело в том, что некто свыше, в Эмпиреях, весьма горячо  пожелает, чтобы мы с Жориком не подались в военморы.

  

   После распределения мы разбредемся из  Ленинграда кто куда, по всему сектору Советской Арктики вплоть до Бухты Провидения на Чукотке. Ну, конечно, за исключением личностей обличенных особым доверием,  коим топтать тундру и бороздить просторы Северного ледовитого океана заведомо не по рангу. 

  

   Жорик отправится в Архангельск на Северную Двину поближе  к Белому морю, а я на Енисей в Игарку рядышком с морем Карским. А Военно-морской флот СССР  обойдется и без нас с Жориком, как собственно и Комитет государственной безопасности. Хотя, возможно, обойдется не так успешно, как могло  бы произойти  при нашем посильном участии. 

  

   Вполне допускаю, что  не  удалось бы  тогда капиталистическим "буревестникам" сверзить на землю, изваянного в бронзе Железного  Феликса. И не было бы у всяких рыжих  и прочих разномастных сомнительных личностей возможности соревноваться в подлости, продавая Родину с молотка. Так уж мне отчего-то кажется…