Терракотовый дельфин ч.21

Я так понимаю, что дружба эта происходит на политическом  уровне, а на уровне личностном это дружбой назвать трудно. Году примерно в 1965 мой папа как-то чуть не попал под горячую руку японским докерам. Они прихватили его на узеньких припортовых улочках города Осака, приняв за американца бака-гайджина, и намеревались основательно намять ему бока.

  А не намяли только по причине услышанного в свой адрес ядрёного русского мата. А уж с русским матом знакомы докеры не только в Японии, но и во всём мире. Интересно, что гайджинами, то есть чужаками японцы зовут всех белокожих иностранцев, а вот бака-гайджинами, то есть глупыми чужаками, именуют исключительно американцев.

  В итоге русская и японская стороны под могучий русский мат разошлись почти мирно. Спустя какое-то время докеры пришли на плавбазу с извинениями за случившуюся ненароком ошибку — хотели навалять люлей американцу, а попали на русского коммуниста.

  Они даже сфотографировались с гайджином на память. Это фото у нас по сию пору дома в целости и сохранности — два крепких японских парня в докерских касках рядом с моим улыбающимся папой. Правда, потом папа долго сетовал на боль в правом плече, завернутом сверх меры жёстким приемом джиу-джитсу.

  Вся эта попутная история к тому, что учился с нами с первого курса корешок Гена Погорнев. Поначалу нормальный вроде был парень. Однако, к пятому курсу Гена сверх меры увлекся походами по пивным барам и уютным ленинградским кабачкам и в итоге забил большой ржавый болт на учебу.

  Уж я не знал, откуда, но денежки на посещение недешевых злачных мест у него водились. Ну и сам он товарищ серьезно упакованный был. Магнитофон кассетный, к примеру, довольно дорогой в собственности у него имелся и прочие мелкие, но не дешевые по советским меркам атрибуты красивой жизни.

  Шаг за шагом Гена докатился до довольно плачевного состояния. Наступил момент, когда в результате употребления спиртосодержащих напитков, как правило, портвейнов "777", "Далляр", "Анапа" и "Агдам" корешка нашего многострадального обсыпало с пяток до головы красными пупырышками, вроде детского диатеза.

  Диатез сей алкогольный поразил не только тело и центральную нервную систему во главе с мозгом, но даже уязвил самую душу дюже охочего до портвейна юноши. В глазах его поселилась какая-то перманентная, неутолимая жажда, и сладу с нашим дружочком не стало никакого.

  История имела весьма неприятное продолжение. Гена забухал круто и вовсе пошел в разнос. В одну из темных пасмурных ленинградских ночей он вскрыл инструментом под названием фомка дверь нашей ротной баталерки и вывез в сторону блошиного рынка все имущество двадцати пяти гидрографических парней, моих сокурсников.

  Всё что парни прикупили себе на практике в арктических и заграничных рейсах к выпуску из училища, улетело к скупщикам краденого имущества, традиционно именуемым в криминальной среде барыгами.

  И остались мы все в тельняшках, сатиновых трусах и черных курсантских говнодавах. Говнодавами форменные флотские ботинки на флоте именуют, независимо от того гражданские это говнодавы или военно-морские. Ну, понятно, что брюки клёш, форменки и бушлаты с шинелями тоже остались при нас, а то бы померзли мы на морозе, как капуста на овощной базе в зимнюю пору.

  Хранились в баталерке джинсовые брюки и куртки, зимние меховые пальто и меховые куртки, приобретенные парнями на Чукотке и Камчатке, а также какие-то деньги, заработанные во время практики в Арктике, и даже подарки мамам и любимым девушкам. Улетело всё это добро со свистом кленинградским барыгам.

  Улетел и мой японский костюм, и дырчатые японские штиблеты, успешно пропитые Геной в пьяном угаре. К великому моему сожалению. Не судьба, мне щеголять этаким лондонским денди в звании инженера-гидрографа в советском секторе Арктики.

  Каша по факту ограбления ротной баталерки заварилась круто и, пригорев, вовсе воспламенилась синим пламенем. Над забубённой головушкой Гены завис дамоклов меч в виде возможного уголовного преследования и, как следствие до трех лет лишения свободы по первоходу в лагере общего режима. Понятно, что лагерь этот, как место возможного обитания Геннадия в ближайшем будущем, ничего общего с лагерем пионерским иметь не мог.

  Однако, на запах гари и черный дым коромыслом от, горящей синим пламенем судьбы Геннадия Погорнева, примчался его папа — второй секретарь Запорожского обкома КПСС. А мы-то и не в курсе были, какого высокого полета птицей оказался наш сокурсник Генка. Должность, скажу я вам, весьма немалая — почти маг и волшебник в условиях развитого социализма, всесильный вершитель судеб с туго набитым купюрами портмоне.

  И вот, потрясая этим тугим и не дешёвым портмоне, предположительно из кожи гангского гавиала из бассейна реки Брахмапутра, второй секретарь в экстренном порядке расплатился со всеми пострадавшими от действий сына, при этом изрядно поторговавшись по вопросу стоимости нанесенного ущерба. Чего-чего, а уж торговаться эти деятели в верхах умеют блестяще, иначе им туда, в верхи эти, было бы не взобраться.

  Вот тогда-то я горько пожалел, что не уступил в своё время костюм и туфли по спекулятивной цене модникам из Армении, или Азербайджана, либо какому-нибудь цыганскому барону с тысячелетней бродяжьей родословной.В итоге остался у меня из всего приданного только дарёный мамой терракотовый болгарский портфель — не позарился на него отчего-то корешок наш, в прошлом закадычный.

  Да, с таким папой можно позволить себе безнаказанно грабить не только ротные баталерки морских училищ, но и сберегательные кассы второй столицы страны — города Ленинграда. Если что, такой папа приедет и отмажет от зэковской робы на раз, абсолютно без напряга. Ну, в крайнем случае, на условный срок приговор переквалифицирует.

  Расплата, за содеянное Геной, осуществляласьв натуральном финансовом виде, билетами государственного банка СССР, в процессе индивидуального общения с каждым пострадавшим нос к носу. Мелочь в виде трояков, пятерок и червонцев в портмоне из гангского гавиала у второго секретаря не водились. Мне второй секретарь вручил рыжую купюру с Лениным, достоинством сто рублей, посчитав, видимо, что таких крупных купюр я в своей жизни ни разу не видел и мне одной такой бумажки будет достаточно за глаза.

  Я понял, что торговаться с высоким партийным деятелем за мои японские вещички по спекулятивным ценам абсолютно не стоит. Могло случиться и такое, что меня, как злостного фарцовщика самого выпрут с треском за двери любимой мною альма матер. Весь процесс происходил под зорким надзором командира роты Альберта Сергеевича, во избежание давления на нас со стороны партийного функционера.

  Альберт Сергеевич, похоже, не питал иллюзий по поводу щедрости возможно будущего первого секретаря какой-нибудь области на территории Советской Украины. А потому пристально посмотрев на меня, кивнул головой — бери, дескать, пока дают, а то ведь можно и вовсе на бобах остаться. По итогам общения в обмен на рубли от потерпевшего отбиралась расписка об отсутствии претензий по факту исчезновения личных вещей.

  Надо сказать, обошелся этот вопрос высокопоставленному папе не дешево, но однозначно значительно дешевле реально нанесенного ущерба. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, по моему мнению, порядочные люди по любому во вторые секретари Обкомов КПСС не выбиваются.

  Хотя, конечно же, исключения бывают, но они лишь подтверждают правило. Как известно яблоко от яблони недалеко падает, и о яблоне можно понять многое, даже по гнилому яблоку, если вдумчиво к вопросу подойти.

  Итоговую жирную точку под происшествием поставил начальник училища. Он, фигурально выражаясь, лично дал "пендаля под зад" вороватому курсанту пятого курса в "связи с уходом вакадемический отпуск по собственному желанию".

  Предположительно, сыграло свою роль и скорбное состояние здоровья, подорванного алкоголем, избегшего уголовного преследования имярека. Так или иначе, пусть на основании мягкой формулировки, но произошел фактический вылет из стен родной, как говаривала моя бабушка, "альмы вашей матери".

  Что касается мягкой формулировки, этого следовало ожидать. Кому захочется бодаться с сильными мира сего? Можно и рога обломать о высокопоставленного партийного функционера. Начальник училища, проявив благоразумие, бодаться со вторым секретарем не стал.

  Всё это, безусловно, была демонстрация для дураков. Скорее всего годика через два после нашего выпуска Гена восстановится в альме нашей матери и останется ему только получить в руки диплом о высшем образовании. Понятно что ни в какое заполярье он не поедет по распределению, а и паче того просторы Северного ледовитого океана бороздить не будет.

  При таком папе и переться в героические советские полярники? Не смешите! Не для того его папа во вторые секретари Запорожского обкома КПСС выкарабкался, чтобы сын его "единоутробный" Советский сектор Арктики осваивал путем личного присутствия на южном берегу Северного ледовитого океана, не говоря уже о покрытых льдом океанских просторах.

  Нет, осваивать, конечно же, будет, но только из какого-нибудь небольшого, уютного кабинета в здании Министерства морского флота. Ну, того, которое расположено по адресу: город Москва, ул. Рождественка, д.1, и никак иначе.

  Ну, что-то я отвлекся, как тот акын с тюбетейкой на голове и кобызом в две струны в руках, под лазурным небом джайляу на склонах хребта Кюнгёй-Ала-Тоо. Что вижу, то и пою. Арба увижу, арба пою, верблюда вижу — верблюда пою. Так вот, возвращаемся к нашему дельфину.

  В синей воде… Нет, в ультрамариновой воде у самого форштевня парил дельфин, цветом чуть темнее апельсина, очень близкого к окрасу "тигровых"лилий, но без темных точек. И от этой его несуразной цветности вода становилась пронзительно синей, и небо голубым, и форштевень "белого парохода" Искатель казался белее белого.

  Я вообще-то не дока в ихтиологии, но дельфины оранжевыми точно не бывают. Оранжевые бывают апельсины, мандарины, морские спасательные жилеты, гидрографические пароходы и баскетбольные мячи, а этот морской бродяга был темно-терракотового цвета.

  "Да ладно! Таких дельфинов не бывает!" — Сказал я Вовке и, протерев ладонью свои глазадля пущей зоркости, снова уперся взглядом в прозрачную лазурь под форштевнем.

  "Глазам своим не веришь?" — с улыбкой ответил Вовка, и продолжил:

  " Я кроме тебя его никому не показывал. Он всякий раз нас провожает, причем именно, когда от Монерона уходим. Не к Монерону идем, а от него уходим. Странно, правда? Экий красавец!?".

  Можно было бы оспорить данный факт, мотивируя тем, что в данном конкретном месте солнечные лучи пронзили синеву японского моря, затейливо преломились и обыкновенный серенький дельфин вдруг окрасился в темно-терракотовый цвет.

  Этот цвет, как мне стало известно позднее, именуется в разных источниках, как Rot orange Ral 2001, Orange Rouge, Orangutan orange panton 159, Basketball orange panton 173, а если по-русски, то кадмий оранжевый или терракотовый.

  Это я позже стал таким умным и в цветах разобрался, а сейчас я понял, что дельфин этот цвета моего терракотового портфеля. Впору было не верить собственным глазам, засомневавшись, а не жахнул ли я накануне какого чрезвычайно крепенького зелья, что в глазах заиграла радуга.

  Ну, не слышал я никогда ранее о существовании терракотовых дельфинов. Однако не принимал я на грудь никакого крепкого зелья, а вот терракотовый дельфин — вот он, перед глазами. Чтобы можно было зрительно представить — дельфин цвета не очень нового баскетбольного мяча, потертого изрядно потными руками баскетболистов и слегка потемневшего от частого употребления.

  Я и раньше пару раз также наваливался на планшир над форштевнем, чтобы посмотреть, на стайку дельфинов, сопровождающих "Искатель" перед самым "ножом" форштевня, на глубине полутора-двух метров. И сейчас дельфины цвета мокрый асфальт тоже шли около Искателя. Вода прозрачная, с голубинкой и дельфины две пары, раза в полтора меньше терракотового красавца, вели судно по курсу, словно "запряженные" Нептуном кони.

  Темные дельфины шли чуть глубже и в сторонке, как бы уступая лидерство терракотовому. Он играл перед нашим форштевнем минут тридцать, порой выпрыгивая в воздух над поверхностью воды. И все эти тридцать минут я, навалившись на планшир, следил за его обворожительным танцем у форштевня.

  Уже ушел куда-то по боцманским делам Вовка, а я все наблюдал эту удивительную картину. Первой ушла в сторону четверка заурядных дельфинов, а спустя пять минут после них влево в глубину неожиданно вильнул и Терракотовый. Проводы закончились — красавец лег на обратный курс.

  К моему великому сожалению повторно побывать на Монероне мне не удалось, чтобы проверить действительно ли терракотовый всегда провожает "Искателя" от этого маленького островка. Не представилась, увы, оказия. Как-то через пару лет вспомнил об встрече с необычным дельфином и решил разобраться с этим вопросом всерьёз.

  Перелопатил кучу литературы по теме, но следов "терракотового" не нашел. Отыскал в итоге только розовых речных иний, обитающих в водах Амазонки, а вот нашего с Вовкой Терракотового я нигде не нашел. Попались по случаю, даже дельфины лиловые, правда, не в серьезной литературе, а в стихах у Павла Антакольского отыскались:

  Нагое солнце, как дикарь оскалясь,
  Ныряло и в воде пьянело вдрызг.
  Лиловые дельфины кувыркались
  В пороховом шипенье жгучих брызг.

  Замечательно, ведь, правда?! Антакольский, конечно, поэт. С него станется, выдумки выдумывать с гиперболами. Однако, если Антакольский видел лилового дельфина, отчего бы нам с боцманом Вовой Ейнте не увидеть терракотового? Вот так и расширял я свой кругозор.

  Стараюсь так сказать соответствовать веяниям! Недаром советский народ самым читающим в мире считается. Наш народ даже в туалет с газетой ходит. Много ли на Земле народов найдется, которые даже на толчке в ватерклозете свой кругозор по мере сил расширяют. Так что теперь нас трое, видевших неизвестного науке дельфина.

   Ну а мы-то с Вовкой отнюдь не поэты, да и трезвые были, как стеклышки и, даже, ни капли не похмельные. Уж это я гарантирую.

  Есть еще Ла-платский дельфин. Молодые дельфины этого вида отличаются коричневым оттенком в окраске. Обитают ла-патские дельфины слишком далеко от Монерона, в прибрежных водах восточного побережья Южной Америки от Эспириту-Санту в Бразилии до полуострова Вальдес в Аргентине, а также в устье реки Ла-Платы.

  Кроме того ла-патский дельфин слишком мелок, от силы в полтора метра и весом порядка шестидесяти килограммов, и совершенно не схож внешне с тем терракотовым, коего видел я. Ну, по его поводу я просветился несколько позже.

  Боцман попросил по данному поводу особо не тарахтеть посторонним лицам, в плане разглашения информации, поскольку Терракотового он показывает далеко не всем, а для меня, как говорится, сподобился. Так, что я пока об Терракотовом дельфине дюже тарахтеть не собираюсь, это я вам так, по секрету… Смотрите, чтобы никому! А то Вовка обидится.

  До сей поры я верю, что видел, в самом деле в Татарском проливе у острова Монерон дельфина цвета кадмий оранжевый и не было это игрой света, делом случая или просто моим личным глюком. И что примечательно, я особенно не суетился бы по данному поводу, если бы наблюдал его один.

  Ну, мало ли — показалось, пригрезилось, морок напал, заглючило. Вполне мог нанюхаться исключительно полезного для организма морского воздуха с экстремально высоким содержанием кислорода. Но видел его не только я, но и боцман Вовка Ейнте, который этим воздухом дышит ежедневно и он-же мне и дельфина показал.

   Продолжение вероятно последует