Терракотовый дельфин ч.12

Представляю, сколько ярких впечатлений мы с Олегом недополучили бы, решив остаться  пьянствовать водку в Невельске в ожидании возвращения нашего белого парохода из круизного похода к острову Монерон.

Нет, ничто в этой  жизни не напрасно. А так мы промчались с ветерком по западному побережью Сахалина  прямо-таки до самой серединочки острова, получив при этом кучу ярких впечатлений и несчитано положительных эмоций. Вряд ли нам в жизни когда-либо повторно предоставилась бы такая возможность,

«Искатель» добрался до Невельска  раньше, чем туда же подкатили мы, оседлав  японский  дизель-поезд Ки-Ха. На наше появление на борту никто особо не обратил внимания. К великому нашему недоумению не было   распития шампанского под туш медных инструментов духового оркестра по поводу нашего возвращения в родные пенаты. Это еще более усугубило наше  молчаливое   и шибко сдерживаемое возмущению поступком капитана бросившего нас на произвол судьбы.

Это уж спустя какое-то время нам Саня Шевчук прояснил,  отчего мы оказались брошенными командой «Искателя» на семи ветрах на берегу в Невельске. Суть дела была такова.  Судовая буфетчица, молодая симпатичная дева лет двадцати,  где-то умудрилась на предыдущем заходе в порт скоропостижно полюбиться со встречным-поперечными неотразимым для женского пола мачо.

Мягко выражаясь,  буфетная обаяшка потерпела полное фиаско в битвах на горизонтальном фронте.  В итоге этих любовных битв имела несчастье приобрести самую настоящую гонорею. Короче, произошло с ней полное  латиноамериканское  Бессаме   мучо! Что, как говорят, на русском языке означает: я вся твоя, целуй меня крепче.

Есть древняя славянская  мудрость, в русской транскрипции она звучит, мягко  выражаясь, довольно нелицеприятно. Но, если поговорку эту перевести с русского языка на японский, а затем вновь перевести на русский  язык,  то получится более-менее приличная, не режущая слух воспитанного человека, фраза.

Звучит после двойного перевода эта фраза примерно так: «Пьяная гейша своей сакуре не Сёгун». Сёгун это военный правитель в Японии в XII–XIX веках, в русском же понимании это слово означает скорее термин   начальник, либо упрощенное хозяин. Ну, а что такое "сакура" известно всему населению Земного шара.

Думаю, что всякий истинный советский патриот, обладающий достаточными знаниями русского мата, способен  идентифицировать  замаскированную  японскими терминами глубинную русскую мудрость данной поговорки.

Так вот эта поговорка весьма и весьма  точно отражает сложившуюся ситуацию. Надо сказать, если бы я знал автора этого поэтапного перевода туда-обратно, то обязательно выразил бы ему свое восхищение его непревзойденным талантом переводчика.

Когда точно произошла эта горячая любовь, никто не знает, но через три дня после выхода  в море, уже в нашем присутствии на борту,  диагноз сей вылез наружу из симпатичного организма начальницы судового буфета, о чем она и поведала по секрету на ушко капитану «Искателя».

Нормального врача на борту   научно-исследовательского судна «Искатель» начальство отчего-то не предусмотрело, не говоря уже о венерологе, или уж на край о проктологе.   Потому,  как в экипаже преимущественно мужики и на половом воздержании полжизни проводят. Вопиющее безобразие!

Понадеялись видно, что, если кок при чистке картофеля руку порежет или матрос  третьего класса, ковыряя к носу, палец вывихнет, то капитан сам будет способен больные места и порезы помазать йодом, или зеленкой.

А тут, такой из ряда вон выходящий диагноз.  Капитана с его зеленкой и йодом маловато для лечения оказалось.  Благо капитан опытный оказался и диагноз довольно точный смог поставить, в пределах своей долголетней штурманской и мужской компетенции. Посему  пришлось нам, ввиду отсутствия на борту разъездного вертолёта, пароходом добежать до ближайшего порта, дабы девушка имела возможность   эффективно подлечить известный больной орган.

Пользуясь неожиданной оказией, часть команды и экспедиционный состав на пару дней смайнались на халяву в Южно-Сахалинск домой к своим домочадцам. Благо, что от Невельска до Южно-Сахалинска по прямой всего семьдесят четыре километра.

Капитан же решил, пока суть, да дело, устроить команде кратковременный  круиз на остров Монерон  на пару денечков. Монерон это островок весьма примечательный неподалеку от Невельска, известный свежестью воздуха, благотворным для здоровья микроклиматом  и  некими не  характерными для других мест особенностями.  Остров Монерон, кстати, довольно чётко видно  с сопки, где мы устроились чуть в стороне от  мемориала морякам, погибшим в Бристольском заливе.

Наше отсутствие на борту восприняли, как само собой разумеющееся явление. Дескать, молодые и красивые студенты-практиканты, похоже, тоже через буфетчицу причастились к довольно неприятному диагнозу. Отчего-то экипаж изначально окрестил нас не курсантами, а студентами. И, как следствие,  пострадав от сей любви коварной, студенты на полных парах рванули осуществлять обследование и лечение к венерологу центральной больницы города Невельска.

Лечение гонореи, говорят, дело нудное и довольно нескорое.  Одним днем тут по любому не обойдешься. Вот и отправился «Искатель»  в вояж,  к расположенномув тридцати шести  морских милях  острову  Монерон, в отсутствие наших незаменимых персон.

Пока, мол,  доктора поколют практикантов  в их молодые, не заросшие ракушками   морские   попы антибиотиками супротив триппера, «Искатель» к тому времени уже обратно в Невельск вернется. А, вернувшись, примет выздоровевших, счастливых, сексуально удовлетворенных   техников-навигаторов с алым румянцем во все щёки на борт судна. Исколотые шприцами в сито попы, гипотетически, никто, конечно, в расчет брать не стал.

Справедливости ради, надо сказать, буфетчица на «Искателе» девушка симпатичная. Мы  вполне могли соблазниться и  клюнуть на это дело, даже в том случае, если бы она и не была такой расписной красавицей. Но не успели, однако.  Да и слава Господу, что не успели.

Не хватало нам еще только триппера на наши молодые организмы. Да ладно бы, если только триппер. А ну, как у нее там малый, а то и большой венерический букет припасён из перечня ЗППП или ИППП!? Никто ведь толком не в курсе по поводу истинного диагноза.

Кто не в курсе современной медицинской терминологии, поясняю: ЗППП это заболевания, передающиеся половым путём, ИППП, соответственно, инфекции, передаваемые половым путём. Это на случай сомнительных соблазнов -  засвербило в организме, а ты сам себе произносишь доверительным шепотом: ЗППП, а потом также, но чуть жёстче: ИППП. И все соблазны моментально   рассыпаются в прах и пепел!

Старый опытный капитан абсолютно не допускал такую крамольную, с его точки зрения мысль, что  мы, начинающие мореплаватели могли упустить такую соблазнительную возможность. Я бы даже сказал, возможность, так и плывущую прямо к нам в руки.

Опыт, конечно, не пропьешь, но на этот раз просоленный морем седой Акела  промахнулся. Мы же не совсем напрочь отмороженные на всю голову  сексуальные маньяки, чтобы вот так  сходу, скоропостижно, без рекогносцировки врюхаться в тухлую историю с такими весьма не аппетитными венерическими последствиями.

Да нас теперь только при   произнесенном вслух термине «грамотрицательный диплококк — гонококк», просто в нервную дрожь бросает, не говоря уже о таких небезызвестных народу терминах, как «бледная спирохета», или «бледная трепонема».

Всё же мы почти дипломированные специалисты. Не нас ли профессора и доценты чему-то целых пять лет учили?  И не зря-таки учили. Да и главный ленинградский венеролог хлеб свой добросовестно отрабатывает, читая нам в училище ежегодно  лекции о чрезвычайно разрушающем   влиянии случайных сексуальных контактов на могучие организмы молодых советских  моряков.

Избави нас Бог от таких приключений! Не хватало еще вместо Японского моря бороздить просторы венерологических отделений в Невельске и Южно-Сахалинске.  Ни я, ни Олег, видит Бог,  не при делах и буфетчицу, к счастью, полюбить-такине успели.

Хотя по утрам во время  завтрака, да и  на обеде с ужином, поглядывали на её округлую попу с изрядным аппетитом. Чего уж греха таить!?  Зуб-то, он у молодого моряка, стосковавшегося по берегу и женскому полу, не горит по любви, а просто пылает!

Надо сказать, что венерическая история с буфетчицей «Искателя»  изрядно нас напугала, причем настолько изрядно, что  мы завязали напрочь узлом, до лучших времен, все наши похотливые притязания по линии женского пола. Это к тому, как говаривали в стародавние   времена, «дабы не намотать себе на уд,   какой соромной болести».

А поэтому   практика на Сахалине прошла у нас под знаком временного, лелеемого, в ожидании   лучших времен, целомудрия. Я бы даже выразился более тяжеловесно – под знаком интеримарного целибата.

Вообще вопрос любви плотской для моряка, месяцами пребывающего в океанских просторах без женского общества, это вопрос  чрезвычайной важности. Как у курильщиков уши пухнут без курева, так и у особей мужеского пола, в  отсутствие особей женского пола… Впрочем, это уже весьма интимные подробности и не рекомендованы к публичному обсуждению.

Вот в такой ситуации, на какие только ухищрения не идут упомянутые особи мужеского пола для достижения внимания со стороны особей противоположного пола. Есть у меня в памяти история в качестве наглядного примера к изложенным выше соображениям

Припухал иной раз по данному поводу и один из наших   корешков, курсант параллельной группы океанологов, уже вкусивший прелестей Арктики, и единожды исключенный из училища по известным причинам, но не так давно вновь восстановившийся. Любовь и тяга к Арктике сродни любви к женщинам, и преодолеть их задача просто не  выполнимая.

Не буду называть фамилию оного имярека,  героического полярника со стажем, любившего освежиться  для пущей храбрости доступным по цене способом — флаконом тройного одеколона, или одеколона Жасмин, и двинуть отдохнуть на танцы. Жасмин, по понятной причине был более предпочтителен, в силу несравненно более приятного запаха, нежели запах  одеколона Тройного. Привычка – вторая натура.

Надо заметить на танцевальные вечера девчонки   к нам в училище   валят валом. И не мудрено. Какие же девчонки не любят моряков. Вся беда в том, что после Тройного, да и Жасмина танцором наш корефан  становился никаким и, как правило, знакомство с девчонками обламывалось. Девчонки, они ведь заразы такие,  предпочитают кавалеров галантных ну, или уже, по меньшей мере, хотя бы просто трезвых.

Что происходило на танцах в одном из конкретных описываемых случаев – тайна покрытая мраком. Утром следующего дня имярек проснулся в незнакомой квартире и первое, что предстало перед его с трудом раскрытыми глазами, были деревянные костыли у стеночки. Как ему удалось снять   даму  без одной ноги и на костылях  выяснить так и не удалось.


Тайной осталось и место, где расположены такие танцполы, в которых можно найти себе   «балерину» на костылях. А ведь жизнь тем и интересна, что не всегда удается предвидеть и объяснить её выверты.   Зато, по прошествии многих лет,  на склоне жизни, человек будет иметь возможность вспомнить о чем-то с удовольствием. Не всякому из мужчин удается так изысканно и вместе с тем виртуозно разнообразить свою сексуальную жизнь.

Продолжение вероятно последует…