Терракотовый дельфин ч.9

«Искатель» мы таки отыскали, хотя не сразу. И было это очень непросто. Пришлось изрядно помучаться! Поутру стало ясно, что банкет продолжать далее нет никакой  возможности в виду изрядно оскудевших финансовых запасов.

Закатить банкет ещё на вечерок, конечно, было бы можно, но тогда отправляться на поиски «Искателя» пришлось бы в пешем порядке, как Максим Горький, в девичестве  Алексей Пешков, в преддверии мировой славы,  со скудными запасами в узелке за спиной.

А запасы сии  нам, возможно, пришлось бы просить на паперти ближайшего синтоистского храма Маока  дзиндзя в Холмске. И не факт, что это принесло бы реальную прибыль. Результативно сидеть на паперти   с фетровой шляпой, тоже талант необходим, и весьма немалый.

Православных-то  церквей здесь на Сахалине как-то не наблюдается. Мнится мне, что после японского владычества и в результате идеологической борьбы советской власти с опиумом для народа, если, что и осталось от когда-то существовавших православных храмов, так, скорее всего, старые пожелтевшие фотографии в краеведческих музеях.

Синтоистские здесь храмы имеются, хотя бы в качестве культурных памятников, а православных, увы, нет. Посему окормлять духовно православный люд на острове Сахалин  некому и негде. Судя по всему, на острове Сахалин подавляющее большинство жителей являются атеистами, во всяком случае, если судить исключительно по экстерьерному   облику.

Но недаром в народе поговаривают, что в окопах атеистов не бывает. Вот и я думаю, что среди морского народа, регулярно выходящего в океан на рыбный промысел, охламонов, напрочь отрицающих существование Господа,   однозначно не водится. Страшно безбожникам в море – надеяться не на кого и в беде возопить «Спаси и сохрани!» абсолютно некому. Разве что только одна надежда: «друг мой – третье моё плечо…».

С помощью Жоры дозвонились мы из администрации порта в головную контору «Южморгео» в Южно-Сахалинске и выяснили, что диспетчеру неизвестно, в каких координатах в данный момент обретается «Искатель». Руководство конторы отсутствует по причине воскресного дня. Единственно, что нам удалось выбить из сонного диспетчера, так это туманное предположение, что «Искатель» возможно,  мог  уйти в район  Углегорска.

Близ Углегорска производит изыскательские работы один из пароходов «Южморгео», ранее пребывавший в статусе   большого рейдового буксира, поименованный в честь шлюпа «Мирный»,  участвовавшего в 1-й русской антарктической кругосветной экспедиции 1819—1821 годов. Бывший буксир «Мирный» сейчас научно-исследовательское судно «Южморгео» и опахивает прибрежные районы Сахалина в геофизическом смысле.

В результате поломки толи геофизического, толи навигационного оборудования бывший буксир в данный момент пребывает в бездействии на рейде   порта Углегорск. Диспетчер высказал туманное предположение, что наш белоснежный пароход вполне мог отбыть   к раненому собрату для оказания, как технической, так и интеллектуальной помощи.

А расстояние от Невельска до  Углегорска  триста шестнадцать километров по твердой суше. И километры эти очень не простые. Сначала нам следовало доехать от Невельска до станции Ильинск   (бывший  японский Кусюннай) по железной дороге.

Короче часиков в одиннадцать распрощались мы с парнями и двинулись на вокзал станции Невельск по адресу улица Ленина, дом 1-А. Железная дорожка здесь узенькая   колея на полметра уже, чем по всей территории   Союза. Дорогу эту построили в период японского владычества на Сахалине.

В смысле японцы строительством руководили, а строили на самом деле, насильно завезенные на Сахалин корейцы и китайцы, именуемые японцами тако. Их сюда специально подогнали в качестве насильно мобилизованной рабочей силы, железку строить. Были на строительстве и граждане Страны восходящего солнца,   приговоренные к каторжным работам за политику и уголовные преступления.

По слухам за каждую уложенную в полотно железной дороги шпалу заплатил своей жизнью один тако, участвовавший в этом эпическом строительстве. Вот сколько шпал на этой дороге существует, столько корейцев, китайцев и японских каторжан   на стройке и загнали в деревянный макинтош, именуемый гробом, фигурально выражаясь.

То, что императорская Япония тратилась на деревянные гробы для каторжан абсолютно сомнительное предположение  – дерево в Японии очень дорогостоящий материал. Помнится мне, году, если не ошибаюсь, в 1967, или где-то рядом, трое учителей из нашей школы № 3 города Находка побывали в японских городах-побратимах Майдзуру и Отару.

Происходило это в порядке дружеского обмена опытом с  педагогами японских общеобразовательных школ. Удивили наших преподавателей   японские парты, которые на фоне наших монументальных советских парт выглядели  эфемерно воздушными и были собраны из маленьких обрезков дерева.

Известен такой факт, что японцы закупают в СССР битое бутылочное и оконное стекло для каких-то неясных потребностей. Оказывается, что вся заморочка с покупкой битого стекла задумана была ради получения качественной деревянной доски.

Из этих досок были сделаны ящики, в коих перевозится битое стекло.   Стекло копеечное, а ящики по контракту прилагаются   бесплатно в довесок к основному товару. Японцы ешё те мудрецы.   Недаром товарищ Сухов в «Белом солнце пустыни» предупреждал граждан СССР, что Восток дело тонкое. Думаю дальновидный товарищ Сухови имел в виду как раз хитромудрых японцев.

Существует на Сахалине легенда, что пепел погибших во время строительства тако после кремации замешивали в бетон и отливали из него быки мостов и стены  тоннелей   целиком, либо использовали в качестве раствора скрепляющего   природный камень и кирпич, из которого эти сооружения собирались.

В итоге, в соответствии с синтоистской религией   получался «Хито-басира» — человек-столб, придававший своим пеплом и собственной душой выдающуюся крепость и непоколебимость сооружению. Тоннели и опоры мостов стоят   уже на протяжении долгих десятилетий  с момента начала строительства и стоять будут еще очень долго.

Вообще-то это больше похоже на этакую мистическую страшилку, однако в древней Японии действительно был   такой обряд Хито-басира, когда человека живьем замуровывали в опорах, вновь строящихся мостов, в стенах замков и крепостей, дабы придать им надежность  и долголетие.

Японские археологи,  якобы,  по сию пору обнаруживают следы таких замуровываний, на разрушающихся памятниках старины. Да и по острову Сахалин ходят слухи, что   имели де место обнаружения сахалинцами торчащих из бетона человеческих костей  во взорванных опорах мостов.

В мире существует множество разновидностей чугунки по ширине колеи, есть Ирландская (1600), Иберийская (1668), Португальская (1665), Индийская (1667), Бразильская (1000), Русская(1520), Европейская (1435).

Дорога на Сахарине, как и в Японии, можно сказать почти детская узкоколейка, с той лишь разницей, что ширина колеи на советских детских дорогах составляет всего семьсот пятьдесят миллиметров, а сахалинская, аж   одну тысячу шестьдесят семь миллиметров.

Такую колею обычно называют Капской, поскольку впервые   железные дороги с такой шириной колеи появились в Южно-Африканской республике. В общем, железная дорога здесь уже не детская, но ещё и не совсем взрослая, протяженностью семьсот километров и на четыреста пятьдесят три миллиметра уже   стандартной   материковой колеи в СССР.

Мнится мне, что японцы исполнили себе железную дорогу такой ширине по причине  не   большого роста среднестатистического японца. При такой ширине колеи японским железнодорожникам сподручнее перепрыгивать с одного рельса на другой, несмотря на довольно короткие японские ноги. Помнится,  я в детстве безуспешно пытался,  в промежутках между громыхающими по рельсам составами, перепрыгнуть с одного рельса Транссибирской магистрали на другой.

Может и японцы не лишают себя удовольствия развлекаться этакими попрыгушками. Это, безусловно, не в упрёк и не в поругание   японцам. Тем более, что, пожалуй, это единственный недостаток представителей японской нации. Да и   недостаток сей, сведен, практически на нет,  шириной колеи, используемой ими дороги. По всем остальным параметрам они,   безусловно, впереди планеты всей.

Ну, это так трёп пустой, на самом деле всё объясняется просто – территория Японии не настолько велика, чтобы её рачительные хозяева могли позволить себе разбазаривать дорогую землицу   под широкую железнодорожную колею.

Хотя всё относительно, помимо очевидных достоинств и грехов на   совести страны Ниппон скопилось изрядно, как блох на бродячей собаке.   Чего только стоит история геноцида   японских властей в отношении курильских айну. Думается мне, если когда-нибудь   японцев и обгонит кто-то, так это будут китайцы. Из принципа! Как мы догоняем и пытаемся   перегнать Соединенные штаты, так и китайцы намерены догонять иперегонять японцев.

Но это, если и произойдет, то не сегодня, не завтра и, даже, не послезавтра. Если что-то и может послужить   исключением из перечня  положительных качеств   японцев, так это патологическая жестокость к противнику и  совершенно   непонятная   всему миру противоестественная тяга жителей Ниппон  к янки на уровне межгосударственных отношений.

У китайцев на яппов нарисован огромный острый зуб, хотя бы за Нанкинскую резню 1937 года, во время Второй японо-китайской войны.   В результате этой резни в тогдашней столице Китая Нанкине японцами было уничтожено по разным оценкам, от сорока тысяч, до полумиллиона гражданских лиц и безоружных военных.

Итогом этой резни  стали   рвы наполненные трупами, казненных усекновением голов мужчин, изнасилованных  и  умерщвлённых вспарыванием живота женщин, нанизанных на штык-ножи винтовок Арисака   грудных детей.

Ни   одна нация на Земле кроме японцев еще не подвергалась атомной бомбардировке. А ведь это янки сбросили на Хиросиму и Нагасаки  атомных Малыша и Толстяка.   Но и эту патологическую тягу к друзьям янки, пожалуй, как-то с натяжкой можно понятьи простить – любовь, рожденная ужасом   и ненавистью.

А от любви, как известно,  до ненависти всего-то   один шаг. От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Я уверен, что правило сие работает и в обратную сторону – от ненависти к любви.

Всему миру известно, что Императорская Япония в период Второй японо-китайской и Второй мировой войн изрядно  напакостила   на прилегающих к японским островам ближних и дальних территориях   в просторах Тихого океана.

Жертвами Азиатского холокоста на оккупированных Японией территориях стали порядка четырнадцати миллионов мирных жителей и военнопленных. По другим оценочным данным таких жертв порядка тридцати миллионов.

Всякому, кто хоть чуточку знаком  с этой историей странно и удивительно, что Токийский и Нанкинский трибуналы вкупе с Хабаровским процессом не признали военным преступником императора Хирохито и других членов императорской семьи, причастных к военным преступлениям, каковыми они и являлись в действительности.

Видимо, это страшно после разгромного поражения в войне остаться без защитника и союзника нос к носу с жертвами геноцида.  Вероятнее всего именно на этой почве возникла  такая пламенная любовьк заклятому заокеанскому врагу. Понятно, отчего Япония так тесно прижалась всем своим тощеньким тельцем к дородному боку Соединенных штатов Америки.

Мы мчимся  по чугунке на двух-вагонном японском   дизель-поезде с обозначением «К», что означает и звучит, как Ки-Ха. Про  Ки-Ха, это мы не сами догадались — старушка попутчица между делом разжевала.  Это двух-вагонные   поезда на дизельной тяге семейства Ки-Ха, приобретенные в Японии после 1961 года.

Их закупили  на замену поездам с паровозной тягой, оставшимся на Сахалине в наследство от японцев после включения Карафуто в состав СССР.   На таких поездах Ки-Ха и ныне колесит практически вся Япония.

Вагончик узенький, можно сказать детский, но со всеми атрибутами взрослого вагона, вплоть до ватерклозета. В вагончике сохранились надписи   японскими иероглифами, смысл которых нам недоступен даже по наитию, так сказать наугад.

Иной  раз на подъеме поезд настолько замедляет ход, что создается впечатление, что можно сойти с него и бежать лёгкой трусцой рядом по железнодорожной насыпи. Сдаётся мне, это только впечатление, посему как-то не возникает у меня желания воплотить в жизнь подобный легкоатлетический эксперимент.

Порою мы громыхаем по железнодорожным мостам над не  широкими и явно не  глубокими  речушками. Иногда наш стремительный Ки-Ха пронзает своим узеньким тельцем, встречающиеся на пути сахалинские сопки, ныряя в такие же узенькие, под стать  нашему японскому    поезду, не менее японские тоннели.

Природа вдоль дороги просто замечательная.   Слева, радуя глаз, мелькает синева Татарского пролива Японского моря, справа несется аллюром череда зеленых сопок. А над всем этим благолепием нависает синий небосклон с желтым-прежелтым летним солнышком и воздухом, словно  крепко настоянный травяной чай, сдобренный соленым  запахом, преющей на берегу, подле уреза воды, морской капусты ламинарии.

Продолжение вероятно последует…