Терракотовый дельфин ч.8

Под ногами у нас поначалу заметался какой-то невидный росточком мужичок, как позже выяснилось, бригадир обработчиков рыбной продукции, возмущенный тем, что половина бригады забила на работу большой болт. Воистину во главе любой структуры должен стоять истинный вожак, способный надавать подзатыльников подчиненным и вернуть их на место в соответствии со штатным расписанием.

Парни быстро объяснили суетливому бригадиру, что это не приступ лени,  а эпохальная встреча на краю обитаемого мира  лепших  корешей, которые имеют непоколебимое намерение отметить данный факт грандиозным сабантуем.

В кои веки  выпадает случай  увидеть знакомые лицав семи тысячах километров от родных пенатов. Ну, примерно в семи тысячах. Вообще-то, если считать скрупулёзно,  расстояние от Ленинграда  до Невельска по прямой — шесть тысяч шестьсот пятьдесят километров. Это если лететь по прямой линии волшебным ковром-самолетом, а если самолетом Аэрофлота с зигзагами и дозаправками, то и более семи тысяч наберется.

Как оказалось, Жора после рейса в Европу на учебном судне «Зенит» был, согласно с договором факультета с какой-то рыболовной  конторой в Невельске, отправлен с парнями с четвертого курса,  исследовать акваторию местного порта и прилежащих к нему морских пространств на предмет необходимости их дноуглубления. А в свободное от напряженной научной деятельности время парни решили заколотить деньжат единственно возможным в данном небольшом городке способом.

Способ этот называется потрошением рыбешки добываемой местными дважды моряками. Есть на Дальнем востоке такая поговорка — рыбак дважды моряк.  Кстати, пардон за ошибку, я не прав — рыбу потрошат люди сухопутные, а настоящие рыболовы, которые рыбу эту не на удочку с поплавком ловят, рыбу эту шкерят. Короче парни  большинством голосов решили, что денег они уже заколотили на сегодня достаточно, пора и перевести дух в нашей теплой компании.

Честно признаться, рыбак дважды моряк, это маловато будет. По моему мнению, так — рыбак трижды моряк. Папа мой Александр Васильевич, и брат мамы Виктор Федорович Строков изрядное время провели на промысле в Олюторском и Бристольском заливах Берингова моря. Да, где только они не  были — и у Большого барьерного рифа близ Австралии, и  на тунцеловном промысле у Антарктиды,  и у береговАфрики, и даже Новой Зеландии.

Короче, посетили мы всей  компанией горячую точку ближайшую  к въездным воротам порта и затарились довольно основательно горячительными напитками и деликатесными морепродуктами. Любой магазинчик вблизи ворот порта это, прямо скажем, точка изрядно горячая, деятельность там настолько кипучая, что куда там чайнику  – не в военном, конечно, а скорее в гражданском смысле.

На фоне приобретенных запасов наша полулитровка с рептилией показалась просто каплей в море, а разбавленная «Столичной» вовсе никак не должна была отрицательно повлиять на наше здоровье и настроение. Вкус у нее, конечно, прямо скажем, был не фонтан. Довольно гадостный! Мнится мне, что это произошло по причине недостаточно большого размера змеи в бутылке. Но это выяснилось значительно позднее.

А пока мы указали парням на обелиск на близлежащей возвышенности и высказали пожелание посетить сию достопримечательность. Оказалось. Что обелиск  воздвигнут над Невельском неспроста. Установили его в 1976 году и посвящен он памяти погибших моряков в Бристольском заливе в шторме 19  января1965 года в результате обледенения.

В этот день экипажи судов Невельской  базытралового флота «Севск», «Себеж», «Нахичевань» ушли в морскую пучину. Свидетелей их гибели не было. В этот же день в Бристольском заливе из-за обледенения перевернулсятраулер «Бокситогорск» Находкинского Управления активного морского рыболовства.

Из двадцати пяти членов экипажа спасли только одного. Всего на четырех судах погибло сто шесть советских моряков. Помимо наших судов шторм погубил  ещё шесть японских промысловых судов вместе с экипажами, о которых не известно вообще ничего.

Это нам Жорик Шипулинв подробностях поведал – успел выяснить ситуацию. Хотя историю СРТМ «Бокситогорск» я с детства помню. Мне тогда девять лет было и жил я как раз в Находке. А вот история  гибели «Севска», «Себежа» и  «Нахичевани» для меня была внове — не знал я её ранее.

И прогулка   наша легкая и беспечная по Сахалинскому бережку превратилась в поминальное мероприятие. Поднявшись к мемориалу, мы с парнями постояли, читая надпись: «Памятник экипажам судов «Севск», «Себеж» и «Нахичевань», погибшим 19 января 1965 года на трудовом посту». Шокирующая история! Мурашки по шкуре табуном!

На борту «Себежа», помимо экипажа,  якобы, были семеро демобилизованных из армии парней, решившие попробовать себя на рыбацкой стезе. Новичков  должны были доставить на один из траулеров Беринговоморской промысловой экспедиции. Имена этих парней  неизвестны.  Даже не знаю было ли такое возможнов то время.  Допускаю, что  вполне могло произойти. Утверждать не берусь. Это был первый  выход в море этих парней, ставший и последним.

С компании нашей словно ветром сдуло предвкушение веселого времяпровождения. Парни нахохлились, словно воробьи, на осеннем промозглом дожде, заиграли желваками.  Все к морю отношение имеем и не только гипотетическое в перспективе.

В  полярную навигацию прошлым летом мы на гидрографическом ледоколе «Георгий Седов» по маршруту Петропавловск- Камчатский -Бухта  Провидения – Берингов пролив – мыс Шмидта –  острова Медвежьи – Певек и далее, в обратном порядке хаживали. Знаем, как оно нещадно штивает на волне.

И прониклись мы этой ситуацией до холода под ложечкой. Это же жуть чистой воды.  Волнениедесять баллов, ветер тридцать пять метров в секунду, температура воздуха минус двадцать пять по шкале Цельсия, обледенение судна и в итоге оверкиль – переворот судна вверх дном. И температура воды не более двух градусов – долго не поплаваешь.

В памяти  у меня всплывает прочитанная где-то фраза, она из воспоминаний очевидца того  шторма в Бристольском заливе в январе шестьдесят пятого года, когда погиб «Бокситогорск», она о борьбе с обледенением и очень четко передает ситуацию, в которой оказались моряки: «Капитан сказал: ребята хотите жить – работаем без сна».

Мы прошли в сторону от памятника погибшим  рыбакам, и присели  на склоне сопки, собираясь помянуть не вернувшихся с промысла и ушедших навечно в бездну морскую вместе со своими пароходами. Первую рюмку выпили, не чокаясь, за парней, не вернувшихся из Бристольского залива в  шестьдесят пятом году. После второго стопаря нас вроде отпустило, и мы слегка расслабились.

За разговорами  незаметно улетучиваются две полулитровки «Столичной». На последнем тосте из бутылки «Столичной» я буквально похолодел, глядя в сторону порта. А потом мне стало жарко, и сердечко зачастило дробно. Наш белый пароход «Искатель» выходил из акватории порта и направлялся  курсом зюйд в сторону линии горизонта. И происходило все это без нашего участия. Такого просто  не могло быть, вернеее не должно быть. Сказать, что это случилось неожиданно – не сказать ничего.

Наш красивый белый пароход уходит из порта без нас, таких незаменимых, изрядно поднаторевших в своём деле техников-навигаторов. Инженера-навигатора тоже нет на борту. Непонятно, как штурмана собираются определять местоположение судна. Последние месяц, с нашим появлением, они регулярно при смене вахты звонили по внутренней связи и просили дать координаты положения «Искателя».

Обленились слегка штурмана. Да и не мудрено при наличии такого навигационного комплекса, как «Джин». Не надо заморачиваться с прокладкой курса, просто позвони и координаты выдадут навигаторы прямо в ухо на блюдечке с голубой каёмочкой.

Мы с Олегом с грустью проводили глазами «Искатель». Понимаем, конечно, что штурмана справятся и без нашего участия. Непонятно куда это они покатились колобком, бросив нас на произвол судьбы, лишив при этом крова над головой, спального местаи, что немаловажно, ежедневного трехразового питания. Похоже, запамятовали ответственные за наше физическое и моральное здоровье лица о нашем существовании. Благо хоть деньги какие-то в карманах шуршат.

Ну а пока, увидев, что наш уже почти родной пароход покидает порт, мы слегка остолбенели. Потом пожевали вопрос меж собой, да и махнули рукой. Никуда этот «Искатель»  от нас не денется – найдем по любому.  Земля, как известно, она ведь круглая, а Сахалин остров – какие бы просторы «Искатель» не бороздил, а к сахалинскому берегу когда-то причалит   однозначно.

Тут еще Жорик высказался, что у них в общаге найдется для нас местечко переночевать. А вечерком было предложено завалиться всей компанией в местное злачное заведение с танцами.  Название этого местного ресторанчика, постоянного обиталища невельских  рыбаков и случайных  залетных типов, вроде нас, я толи забыл, толи никогда и не слышал и не знал. Впрочем, это неважно.

Успокоившись по поводу отбытия «Искателя» в неизвестном направлении мы продолжили наши дружеские посиделки на сопке с замечательным видом на остров Монерон. Китайская водка с рептилией пошла в качестве утешения  об ушедшем без нас «Искателе». Раз пошли такие пляски — дорезай последний огурец.

Олег откупорил уже открытую боцманом пробочку и сорванной под ногами довольно длинной травинкой пошурудил змейку внутри бутылки. А ну, как она из комы воспрянет, да травматизм нам устроит в рабочее время. Мы хоть и не на борту Искателя, но нам никто отпуска не давал и в увольнение не отпускал.

Вданный конкретный момент  нас наряду с ласковым сахалинским ветерком обдувало совершенно  конкретное рабочее время, за которое нам, почти, что морским геологам, неустанно капала зарабатываемая нами в это самое время весьма немалая трудовая копеечка.

Знатоки утверждают, что случаи выхода из комы, закупоренной в бутылке змеи, имели место даже после года пребывания змейки в запечатанной бутылке и даже более того.  Струдом верится, но, якобы, по статистике, от такого рода несчастных случаев только в Китае гибнет порядка 100-150 человек ежегодно.

Так, что, если кому приведется побывать в Тайбэе, первым себе водку со змейкой не наливайте. Уступите честь сию тайванцам – пусть коренные аборигены откупоривают посуду и отхлебывают первыми.  Возможно, врут  знатоки  эти, как и статистика китайская, исключительно с целью достижения пущего мандража  души, охмуряемого клиента.

Да, в порядке расширения кругозора, если в бутылку через горлышко протащить  ещё   скорпиона, это уже будет камбо – национальный кхмерский напиток. Гурманы могут хлебать этот напиток также с добавлением саламандр, гекконов, морских коньков,  птенцов и мышей, корешков женьшеня и прочей живности и растительности. Все зависит от степени буйности фантазии истинного маэстро винодельческого искусства.


Надо родиться китайцем, чтобы спокойно пить водку со змеей. Хотя, когда бутылку опустошили, кто-то из парней застенчиво предложил-таки попробовать бутылочную змейку в качестве закуски. Не рискнули мы, однако. Ладно, если она, змейка эта, просто с ядом каким кошмарным, а ну, как, пуще того, с какими-либо китайскими паразитами, вроде эхинококков, описторхов и шистосом, выжирающих печень живого человеканапрочь и бесповоротно?

Впрочем, змейка в бутылке была малюсенькая, как собственно и бутылка. Емкость опустела моментально. Не хватило змеиного яда на всю компаниювволю — пришлось разбавлять сию гадостную отравутрадиционным лимонадом «Буратино» из гастронома.

Вечером, слегка передохнув от дневного банкета, мы закатились  в тот самый кабачок, а там…   цыпленок табака, раскатанный в лепешечку на тарелке, салат из свежих помидоров. Рядышком морской гребешок, обжаренный с репчатым луком, присыпанный зеленью. Ну, и красивые девчонки, лохматые музыканты и певица лет двадцати пяти в блестящем,  словно змеиная кожа, облегающем фигуру платье, и:

«Листья желтые над городом кружатся,

с тихим шорохом под ноги нам ложатся…».

Местные парни поначалу поглядывали на нас с прищуром, типа: а не навалить ли люлей этим шустрым чужакам, что девчонок местных на весь вечер ангажировали отплясывать под «Гимн китайских десантников».

Это здесь так текст песенки про «листья желтые…» переиначили, на иной лад: «Лица желтые над городом кружатся…». Но потом отчего-то решили: да ну их к Аллаху!  В смысле, нас к Аллаху. Ну, и мы вбутылку не лезли. А зачем? В бутылке горлышко слишком   узкое, а мы стеклянной тесноты не любим. Короче,  дым коромыслом…

Кстати, смутно помню, но кто-то из местных парней рассказал нам в порядке курьеза занимательную историю. Когда Хонто, будущий Невельск в сорок пятом , заняли советские десантники, в город сразу же назначили военного коменданта. Комендант этот оказался довольно шустрым парнем.


Совместно с личным составом комендантской роты  им была произведена инвентаризация  и последующая экспроприация в пользу комендатуры японского городского хозяйства. Среди прочего имущества на одном из японских складов   обнаружились  кипенно-белые одеяния,  по виду смахивающие на униформу официантов. Комендант и определил форму по назначению в армейскую столовку как спецодежду для солдат, работающих в пищеблоке.

Спустя какое-то довольно значительное время в Хонто приехал глава гражданской советской администрации острова вместе с бывшим губернатором Карафуто Тосио Оцу и мэром столичного града Тоёхара по общим административным делам. Бывших императорских чиновников  в добровольном порядке принудили до поры до времени оказывать посильную помощь новой советской администрации Сахалина.

Комендант Хонто, естественно, расстарался и устроил торжественный приём в их честь главы советской администрации и его японских помощников.На последовавшем за приемом банкете гостей обслуживали солдаты в белоснежных одеждах, чем привели в оторопь японцев, прибывших в гости.

Оказалось, что обнаруженные военным комендантом  белые спецовки на самом деле традиционно использовались в качестве саванов при  погребении японских покойников. Белый цвет у японцев, это цвет скорби. Представляю, как себя чувствовали бывшие высшие чиновники Карафуто в окружении советских бойцов в белых покойницких саванах. Аппетит, похоже, яппам слегка подпортили…

Утром горячую  ванну, шампанское и черный кофе в постель нам никто не предложил. К чести дам местного невельского  бомонда, они остались верны душой и телом коренным   мужчинам порта Невельск и прилегающих к нему окрестностей.

Нам пришлось обойтись на завтрак пивом «Таежное», производства хабаровского пивного завода, и вяленой сахалинской корюшкой. Брошенный мной в сторону порта взгляд полный надежды,  что «Искатель»уже вернулся и стоит у причала в ожидании своих техников-навигаторов, увы, не подтвердил наших чаяний. Несмотря на все но, мне очень понравился  тихий рыбацкий городок и его жители.

Собственно  Невельском японский городок Хонтостал всего за десять лет до моего рождения де факто 23 августа 1945 года. Советский  морской десант в составе 1600 бойцов сводной бригады майора Гульчака направлялся  морем для высадки к японскому городу Оодомари, позже поименованному, как Корсаков.

Как известно, красные генералы с адмиралами  предполагают, а Господь сверху за ними приглядывает и реально их судьбами   располагает. Если хочешь насмешить Господа – расскажи ему о своих планах. По причине разыгравшегося на море шторма  в семь баллов,  десантироваться пришлось спонтанно в месте, где расположил Господь, и местом этим оказался Хонто, японский порт, действующий с 1926 года.

Помимо Хонто в  этот день бойцы майора Гульчака высадилась в Найхоро (Горнозаводск) и на острове Кайбато (Монерон). Суда десанта, высадив бригаду, ушли штормовать в открытое море, подальше от берега.

И вот сюда же в бывший Хонто, а ныне Невельск, спустя тридцать три года после майора Гульчака и его сводной бригады морпехов, вынужденно десантировались и мы с Олежкой, также оставшись без своего,  ставшего в короткий срок таким родным, белоснежного парохода.

Продолжение вероятно последует…