Встречаемся у Пяти углов...

 Конечно, посетить столицу Британской империи за казенный счет заманчиво, благо, столько лет там не был. Но кто она, эффектная блондинка в темной вуали или вампирша в полупрозрачном пеньюаре, златовласая красавица с фарфоровым личиком или дама с горностаем бальзаковского возраста и темпераментом светской львицы? Или таинственная незнакомка с портрета художника-передвижника Ивана Крамского, что висела у нас в квартире на стене? Этот шедевр живописи еще при жизни автора назвали «Русской Джокондой».
Голова кругом. И это еще мягко сказано, поскольку буквально только что пришло еще одно сообщение от нее, от таинственной незнакомки: «Лондон отменяется, встречаемся у Пяти углов в тот же час. Не опаздывай, а не то рассержусь и кары не миновать. В. Н.». Пойми-разбери, где тут фамилия, и где имя. Тоном приказа, будто она старшина-сверхсрочник, а я ей солдатик-первогодок. Ни объяснений, ни извинений, ни примечаний. Мама не разрешила поздно гулять с незнакомым молодым человеком или фунт стерлингов сделал крутое пике на лондонской фондовой бирже? Поди догадайся.
Даже невежливо как-то получилось. И кто только учит этих малолеток уму-разуму и нормальным манерам человеческого общения посредством интернета? Буратино бы в таком случае сказал: когда папа Карло, а когда — никто. Буратино, — какой с него, деревянного человечка, спрос.
Впрочем, мне же и легче. «Пять углов» я знаю, как свои пять пальцев. На Разъезжей, до того, как переехать в новостройки Московского района, жил мой приятель Валера Бабенко, к которому, бывало, захаживал в гости. Центр города, и до Лиговки недалеко, и до Витебского вокзала, и до Невского. К какому углу прислониться, чтобы лучше было бы наблюдать за обстановкой? — пожалуй, с улицы Рубинштейна, со стороны доходного дома с башенкой. И на людей можно посмотреть, и себя не раскрыть. Если честно, легкость в мыслях, ветреность, что читалась между строк у В. Н., если хотите, мне не понравилась.
Но интуиция мне подсказывала, что свидание санкционировано на самом верху, и я буду последним идиотом, если проигнорирую приглашение, даже если оно не соответствует мировым стандартам. На кону задание Босса, во-первых. А во-вторых, вдруг это Алекса-Алиса, как она себя назвала (В. Н. — Ваша Навеки?), что не факт, как на самом деле. Шифруются, маскируются, чтобы придать себе весу, чтобы отказаться, если приспичит: я не я и лошадь не моя. В глубине души я понимал, что зафрендили меня неспроста, и меня может ждать ловушка, хотя никакой ценности из себя я не представляю, поскольку делами прежней службы давно не интересовался. Потом, конец лета, начало осени, уж зима стучит в глаза, на улице слякоть, и поэтому отлучаться из дому без теплых вещей не рекомендуется. Однако, человек предполагает, а секретные службы располагают.
Допрос с пристрастием и порция «сыворотки правды» может обнаружить в ваших извилинах то, о чем вы и не подозревали, и вы все-все расскажете, как миленький, расколетесь как грецкий орех (кстати, вы не обращали внимания, что он внутри похож на мозг человека?). Вот такого развития событий очень бы не хотелось. Господи, сделай так, чтобы позвонил Босс и сказал, что он все отменяет и запрещает… И накладывает на меня карантин на неопределенное время в связи с пандемией с сохранением за мной воинских знаков отличия, боевых наград, красивого мундира с аксельбантами и кортиком, а также денежного довольствия, бонусов при выходе на пенсию и персонального номера в гостинице. Я бы не отказался.
(фрагмент романа)