ПОПУТЧИКИ РЕВОЛЮЦИИ

 

 

Щепинские рассказы, или Яшкины были."Воспоминания старого чекиста"

отрывки из глав книги "Холод Свободы"

                                                                  — ПРОШЛОЕ и ИНОЕ -
                                                                               быль

"… Прошлое разделяет времена на "ДО" и "ПОСЛЕ", противопоставляя наше бытие и нашу жизнь, как друзей и врагов, яростно, безжалостно и непоколебимо к истории..."
                                                      Князь Щепин-Ростовский Д.А.
                                                                1857г.
Дерзай "младенец" путь открыт
К Свободе яростной, кровавой
Дворянство ныне в кандалах
Народ ответит беспощадно...
1858г. усадьба Иваньково.

… Самоуверенный "Британец", знакомый нам по предыдущим сериалам нашей повести, вальяжно, словно у себя в монаршей усадьбе, раскинув руки на подлокотники кресла, сидел в офисе одного из всемогущих банков великой Британии, и с наслаждением пил горячий шоколад, профессионально приготовленный холодно любезной секретаршей своего грозного Шефа. Его, как он знал, почему-то все побаивались, хотя он был со всеми любезен, то ли в силу своих непоколебимых временем обязанностей, то ли по крови всемогущего банкира, который ради своего противостояния с мерзким, но таким благим для его круга друзей, миром денег, был вынужден улыбаться всякому кто мог принести ему спокойствие, прибыль и благополучие. Время неумолимо и безжалостно продвигало свои лучи нетерпения в вечности бытия, думается понятное всякому, кто хотя-бы раз ожидал свой единственный счастливый выигрышный "лотерейный" билет. Прошло уже почти два часа, самоуверенность британца постепенно исходила на нет, а результата от вчерашних бурных переговоров с клерками банка "гость" так и не ощутил. И вот наконец искра последней надежды на главу знаменитого банка, или как его величали в Европе президента, давно ему знакомого ещё по наследственным делам прадеда, но так давно разделённого десятками лет пространства. Резная, редчайшей красивой арабской вязи в проблесках чёрного лака дверь, в кабинет шефа, то тихо открывалась, то резко, как-бы в отчаянии крича для многих, закрывалась. Красотка и сверх строгая, как биолог Мано, секретарша шефа, сидевшая напротив посетителей, за явно старинным столом, крышку которого на своих главах поддерживали могучие, скорее индийские слоны, как-то особо подчёркивали мощь местных воротил банка и непорочность секретаря. Мис же, приставленная к вратам шефа, спокойно объясняла некоторым нервозным посетителям, о причинах ожидания. Четверо джентльменов и одна нервозная дама, уже давно прошли и, как-то сразу, почти через пять минут вышли с огорчёнными лицами от вершителя их судеб. До самого же адвоката Джона Ульяма, как представился поверенный ростовского князя, очерёдность хотя и подошла в плотную, но секретарь, так и не приглашала его в "райские пущи" закрытого для простых смертных общества. День уже явно клонился к закату, ясная, тёплая солнечная погода, такая редкая в Британии, сегодня позволяла разглядеть с последнего этажа здания мирового бизнеса, почти весь Лондон, и отблески уходящего за городские дома красного Солнца завораживали своей вечностью бытия, казалось глаза и Душу каждого, кто ценил этот красивый Земной, но грешный Мир. Напольные часы в приёмной шефа пробили девять, потом десять раз, устало и глухо отдаваясь в стенах приёмной и сознании нашего знакомого, которому эти девять часов ожиданий казались катастрофой, ибо эта неудача порождала следующую, а та, в свою очередь, раскол в дружбе с Князем Александром Павловичем, которому он был слишком многим обязан, и невыполнение данного ему слова было настоящей трагедией для обоих...
Решив, что день неудачен, Джон Ульям решительно поправив галстук и застегнув на две пуговицы пиджак дорогого костюм, взял бордовой крокодиловой кожи портфель и любезно откланялся секретарше. Уже на выходе, он услышал звук открываемой двери кабинета и тихий самоуверенный голос секретарши:
— Извините сэр, Вас просят зайти. И тут-же, голос председателя банка:"- Зайдите" Британец молча развернулся и прошёл в приоткрытую дверь. Кабинет поражал своим великолепием: коврами на каменном полу, большими картинами в золочённых рамах и огромным полукруглым, от двери до стола банкира, стола и редкой красоты большими стульями с резными спинками, украшенные гербами королевства.Канделябры, стоявшие по углам кабинета, ярко освещали чрез матовое стекло ламп и хрустальные подвески, радужным светом весь кабинет. Джон Ульям сел на предложенный хозяином кабинета-дворца, ему стул и изучающе посмотрел на сидевшего напротив него банкира, пытаясь вспомнить его молодым. Тот же, в свою очередь, с любопытством рассматривал дорогого ему гостя, стараясь познать в нём, кажется давнего своего знакомого. Пока не совсем уверенно. Не хотелось давать фору просителю до последнего момента встречи.
-Что привело Вас ко мне — равнодушно начал свой разговор банкир- Вам необходима моя поддержка? Вы пожалуйста не гневитесь дорогой Сэр на меня, но столько дел и вопросов вокруг, и не только ваших дел и иных заявок. Всё!- не выдержав больше игры, воскликнул банкир глядя на посетителя, понимая, что пауза затянулась — Вспомнил Вас сэр, хотя и не сразу дорогой Ульям. Годы, годы, где наша юность?
Мери!- обратился хозяин кабинета к секретарю — принесите нам пожалуйста по чашке кофе. Извините друг, но нам не пристал пещерный уровень желаний разума.Право, жизнь накладывает свои законы. Теперь наверное к делу.Бизнес и финансы, это проблема для многих, там другие чувства, в бизнесе нет любви и ненависти, одни интересы и не более.Ознакомление с Вашими бумагами и доверенностью, благоприятны для меня и Вас.
Полагаю, что решения по Вашему вопросу я приму позже. Надейтесь друг -в раздумье, рассматривая с интересом своего посетителя.Кто знает, что твориться за его самоуверенным спокойствием. В молодости он был хорош в делах, хотя и русский, а вот как он разыграет свою партию ныне, в этом надобно ещё разобраться и серьёзно. Дела не терпят слово "товарищ". Как говорят англичане: — Земля большая, а вот мы маленькие. И так. Банкир, ещё раз разложил вокруг себя папки с бумагами гостя, и внимательно их зачитал. Сразу было видно, что они ему досконально знакомы и всё-таки профессиональный интерес и законы финансов, гласит, не доверять глазам, а только разуму и расчёту.
— Вот здесь — показывая Джону Ульяму бумаги посредников и доверителей- у Вас, прописан некий Бабель Исаак Эммануйлович, переводчик иностранного отдела, но отдел-то ЧК, но насколько я знаю из своих источников, это не Бабель И.Э., а так называемый Лютов Кирилл Васильевич, а он здесь уже писатель и публицист. Всё это настораживает и наводит на мысль, что доверять Вам в этом моменте, мы не можем, и поэтому, этот документ для рассмотрения не выкладываем, ибо при рассмотрении оного опуса, возникнут некие вопросы и Вы проиграете. Вы, согласны с этим? Ну смотрите! Вот документ, что некий Лютов, нельзя определить тот-ли, живёт с 1924 года в Москве, по причине смерти своего отца, а мною установлено, что сей господин жил в Ленинграде, то бишь в Петрограде. Как так? О Москве запись, что он там проживал с матерью и сестрой, а в Ленинграде один. Может это действительно разные люди? СССР-Россия и Франция.Давайте соблюдать интересы всех.Согласны друг? Поэтому, мы откладываем эти вопросы на более поздний период. Согласны? Теперь, о его наследниках, жене Гронфайн Е.Б, что проживала во Франции и о его сестре Марии Эммануиловны Шапошниковой, умершей, как ныне стало известно в 1987 году, тоже нестыковки, а где и как-же права её мужа? Ну, вы же адвокат мой друг, как же Вы не решили эти все вопросы, ну в конце концов, ведь Вы заинтересованы в пересмотре завещаний и наследия.Не должно, чтобы воля Божия, по топям моталась без сил...
Прошло три часа, часы в приёмной пробили два часа ночи, что в прочем было обыденным для старого банкира. Ночь давала возможность спокойно и без суеты думать. Секретарь давно ушла, в приёмной осталось лишь дежурное освещение, а разговор продолжался, ибо слишком многих он затрагивал, он был безотлагательный.
… После прочтения, очевидно не в последний на сегодня раз, взгляд банкира остановился на слушателе в дорогом костюме, машинально оценив его стоимость. Приличный, даже очень, но из прошлой моды. Золотые часы на руке потёрты, это было видно от света канделябров и бликов от них на корпусе часов, да и стекло вовсе  не хрусталь, а значит менялось, и давно, наверное года два назад. Банкиру часто приходилось иметь дела и с более "потрёпанными посетителями", и даже с бывшими своими друзьями, но он каждый раз заставлял себя быть объективным и соблюдать хладнокровие при решениях таких щекотливых дел-претензий. Бывало, что и великие адвокаты и наследники проигрывали дела из-за невнимательности при ознакомлении с бумагами покинувших этот мир. Завещания, частенько хранят в себе многие тайны завещателей, и о них знают лишь опытнейшие адвокаты, составители воли уходящих, и поэтому и на сей раз он не изменит своему чутью финансиста.
… Все эти вопросы я думаю решаемы, ибо я, изучив все документы и выданные Вам доверенности за три последних года на ведение дел от мистера Щепина-Ростовского Александра Павловича, могу вас обрадовать, завтра, в крайнем случае после завтра, Вы можете всё получить наличными, или же переводом в любой банк мира.В случае Вашего согласия на мои требования и моих просьб и уточнений. Меня правда серьёзно озадачили вначале права наследников, некоего представленного Вами мистера Троцкого, или как в документах указано господина Лейба Давидовича Бронштейна, и счета его родителей Давида и Анны Бронштейн, от 1919-23 годов. Но, надеюсь мы сейчас подпишем окончательно все требуемые бумаги по выше перечисленному, и всё достойно свершиться у нас для Вашего блага. Тёсанные брёвна, прежде натирали маслами и табаком, и лишь для того чтобы они прежде не гнили, вот и у нас с Вами Закон неравномерности вступил в силу, ибо Бог, выше справедливости и банкиров.
— Подскажите, уточните ещё раз мне пожалуйста, какие счета открыты и какая сумма на них. Определённо, моих заказчиков-клиентов это чрезвычайно беспокоит ныне.
Председатель и Президент банка выставил на стол пачку финансовый бумаг, с номерами счетов и означенной суммой на них из трёх банков, включая результаты филиалов.
— Общая сумма на сегодняшний день составила двадцать три миллиона фунтов, это с процентами набежавшими за сто лет. Немного, но думаю проблем с выдачей Вам этих сум не будет, но вот, что касается документов и личных бумаг Льва Троцкого и его родителей, это у меня вызывает большие сомнения, ибо в завещании от 19 апреля 1918 года, указано, что выдавать документы перечисленные в нём гражданам России, или как некое время назад СССР, не позволительно и нельзя, ни при каких обстоятельствах, ибо эти документы могут быть использованы против семьи и наследников, ибо обездоленные, это понятие неопределённое для банкиров.
— Но, вель я доказал,- удивлённо произнёс адвокат князя — что наследники Льва Давидовича, а это его дочь Эльвира Львовна и сын Осип Львович Бронштейн, не оставили завещаний, вернее они изменили их, и кроме того доказано в отношении их, что они написали отказные и не приятия наследия отца в 1939 году, по причине его не благих дел в отношении Имперской России, и по этому они имеют законную силу, и не подлежат сомнению. Кстати, эти наследники дали свидетельства на передачу прав княжеской семье в полном объёме с подтверждением их законных прав. Все эти права и именные документы подтверждены юристами Британии и адвокатской конторой /M и R*/Швейцарии, из банков которой были все средства переведены своевременно до начала войны.
Банкир удовлетворённо кивнул головой в знак согласия. Он рассмеялся, что было для него большой редкостью и произнёс:
— Извините меня друг, но я Вас ещё раз проверил, и теперь полностью доволен результатами переговоров и решением дирекции.Это, во власти более желателен дурак, чем умный, ибо при дураке народу легче дышится."Легко", ибо нет контроля, а у нас в бизнесе и банковской системе, дурак не желателен по определению. Помню, ещё в 1941 году этой темой интересовались Советы, некий Эрих "Тапке", в 1939 году, некий Вилле "Лемке", а мы выяснили, что сам Геринг проявил внимание к сему делу.
И так, позвольте мне откланяться и уверяю, завтра можете получить все документы.
— Вам, уважаемый в разведке работать, Вы так дотошны.Трудно наверное доверять иным?
Деньги на счета перевёл господин Блюмкин? Он, тогда был доверенным лицом Троцкого.
— Ну, что Вы, Яков Григорьевич Блюмкин, наоборот пытался закрыть счета, но ему не дали этому свершиться.И кто! Ф.Э.Дзержинский.А в двадцать девятом, Я.Г. Блюмкина не стало. Да и их Феликса Дзержинского уморили, мало прожил.Впрочем это не наше дело и интересы.Хотя политикой, иной раз и надо заниматься, без этого уважаемый никак.
— Да, что не говорите, а роль банкиров в Мире огромна, и они не подвержены слову ДОВЕРИЕ, ибо правда и истина, хотя и сёстры, но привередливы и недоверчивы к себе...
Знаете, вот когда-то в году, эдак 1449, была издана Библия в две строки, это около 1280 страниц. Так вот это была революция в книгопечатании, а вот авторов этой революции, Гутенберга Иоганна и Иоганна Куст, из-за споров, кто первый судили, и долго друг -друга пеняли они.И ныне трудно понять, что главнее Библия, или суд этих господ. Нет совести когда есть бизнес. Запомните это мой друг, и прощайте, всё, что я мог сделать для Вас, я сделал с усердием и заботой о Вас, и вашем клиенте.И главное, всё по закону и мирно...
… Выйдя из здания, высотки банка, Джон Ульям, взяв такси отправился домой, благо британцу до дома всего лишь десять минут поездки. Приехав, британец принял душ и сел за ознакомления того, что ему подтвердил банкир. Всё оказалось в порядке, но и сейчас, когда казалось все дела были улажены и одобрены всеми его "подрядчиками", он ещё не был уверен в благополучном исходе дел. Пришли на ум слова декабриста:"- Увидеть в жизни отрадное Граф, предстоит нашим потомкам". Взглянув на свои карманные золотые часы- адвокат печально вздохнул вспоминая прошлое- подаренные ему неким стариком, для нас господином из России, в прошлом чекиста, а до этого революционера-ссыльного в царской Сибири, он был последним кто видел Фани Каплан перед допросами и казнью, именно она, ещё в далёкой ссылке, и передала ему часы своего отца. Спасти её он не посмел, хотя и знал решение Ленина, о сохранении Фани Каплан жизни. Революционные будни оказались важнее и сильнее воли вождя. Гравировка на них несла огромный смысл и поныне: " Вчера родился, сегодня умираю..." Британец задумчиво смотрел на тихо тикавшие часы, переживших не одного владельца в своей истории. Переживут ли они и его? Адвокат любил швейцарские часы, у него их была целая коллекция, доставшаяся ловкому адвокату ещё от отца, бежавшего из России, ещё в 1905, но эти особо ему грели душу...