КОДЕКС.

КОДЕКС.

Предисловие.
Иногда случается так, что давным-давно забытые вещи врываются в серую обыденность, переворачивая обрыдлую жизнь с ног на голову, громят закостенелые дни, разрывают в клочья привычный круг общения, но возможно, на самом деле, они ставят всё на свои места, так как и должно было быть изначально.

***
За четыре часа Никита Кожин облазил весь, по-летнему душный, блошиный рынок, но так и не нашёл подарка для отца своей девушки Риты. У любителя антикварных безделушек намечался юбилей, и они решили подарить ему что-нибудь из того, что тот ещё не успел пристроить на полку серванта, набитого старинным хламом.

Никита отчаялся найти что-то стоящее, а расстраивать, возможно, будущего тестя первым попавшимся старьём, не хотелось. Его начали раздражать снующие туда-сюда люди, палящее Солнце, лежащий под ногами на газетах товар, поминутно толкающиеся бабки с тележками и мордатые мужики, деловито присматривающиеся к пожелтевшему барахлу. Плюс обрывавшая телефон Рита с одними и теми же вопросами по поводу покупки, стала выводить из себя.

— Куда прёшь то!? – донёсся до него возмущённый крик пожилой женщины, разложившей добро на картонке из-под холодильника. – Товар подавишь!
Никита равнодушно взглянул на так называемый товар, замусоленные книги, старые пластмассовые куклы, значки, фужеры и, о чудо, небольшая, тусклая металлическая коробочка с необычной резьбой.
— Чего это? — Никита ткнул пальцем в коробку.
— Портсигар для сигар, — улыбнулась женщина, почуяв интерес парня. – Кубинский, ручной работы. Вещь старинная.
— Да ладно.
Никита поднял коробочку, повертел в руках, открыл, понюхал, закрыл.
— Сколько просишь? – спросил он.
— Три тысячи, — забрала у него портсигар женщина.
— Можно подумать его Че Гевара носил. Тысяча.
— А может и носил. Три, — не уступала торговка.
— Полторы и расходимся, — торговался Никита.
— Три и две куклы в подарок.
— Не, — не соглашался Никита, — никаких наборов. Две.
— Три и стопка поваренных книг.
— Две пятьсот, — замахал руками Никита. – Он и этого не стоит.
— Три и бери в нагрузку всё, что понравиться, — упорствовала женщина.
— Ну, что тут может понравиться? – Никита присел на корточки перед картонкой.
Порылся в товаре, ища чтобы такое прихватить у неуступчивой тётки, но ничего путного не увидел.
— На, — торговка протянула невесть откуда взявшуюся книгу в красной обложке на которой золотыми буквами было написано «Кодекс», – Мужа покойного, зачитывался ей. Офицером был с большой буквы, в Афгане погиб. Подорвал себя вместе с боеприпасами, сорвав наступление духов, а ведь мог залечь в окопе и вернулся бы живым, наверное.
— Это же память, — сказал Никита.
— Ни к чему мне больше, — ответила погрустневшая женщина. – Устала я, вот и продаю всё, в деревню уеду. Тебе может сгодиться.
— Ладно, — обречённо вздохнул Никита, протягивая торговке купюры. — По рукам.
Она отдала портсигар с книгой, Никита поднялся, направившись к выходу с рынка.
— Слышь, — окликнула его женщина.

Никита обернулся.
— Только не вчитывайся сильно, странная она. Вроде чушь написана какая-то, а цепляет. Моего вон, как зацепила.
— Хорошо, — отмахнулся Никита, поспешив удалиться.

По пути к метро он несколько раз пролистал книгу, заострив внимание на качественно выполненных гравюрах и чёрно-белых фотографиях с изображениями дикарей с копьями, рыцарей, витязей в бою, кочевников штурмующих восточный город, самураев совершающих сеппуку, белогвардейских офицеров в парадной форме, красноармейских всадников с саблями наголо, солдат Великой Отечественной в штыковой атаке, моряков и воинов всех времен и народов, а также совершенно незнакомых вояк с тяжёлым вооружением.

В метро, прислонившись к двери, решил прочесть короткое предисловие.
«В этой книге собраны кодексы чести всех племён и народов планеты, имевших их, а также наций и народностей чьё реальное существование до сих пор находится под большим вопросом, вызывает сомнения или является чистой выдумкой. Кодексы настолько разнятся, что где-то вступают в конфликт с себе подобными правилами поведения. Единственное, что есть общего у всех, это презрение к богатству, роскоши и смерти».

Никита завертел книгой, старясь найти год выпуска, тираж и адрес издательства, однако часть листа с нужной информацией была оторвана. Изучение книги пришлось перенести на неопределённый срок, так как позвонила Рита с требованием «предоставить отчёт» о покупке. Ей тут же была выслана фотка портсигара, на что в ответ пришло сердечко.

Подарок понравился отцу Риты, а юбилей прошёл в самом доброжелательном виде, шутка ли такую зачётную вещь поставить в сервант, да ещё набитую приобретёнными по интернету сигарами. С этого дня двери этого дома были для Никиты распахнуты, если вообще не сняты с петель.

На некоторое время Никита забыл о существовании книги, вспомнил о ней во время одного случая, свидетелем которого стал. В этот день он возвращался на автобусе домой. На очередной остановке заметил, как самый затрапезный мужичок, заступился за женщину, до которой докопались два озабоченных идиота. Причём никто из прохожих не спешил встать на сторону мужичка, инцидент старательно обходили стороной. Слово за слово, началась драка, но несмотря на то, что озаботы были гораздо крепче и выше, мужичок не отступал, бился до последнего. За это время женщина успела убежать, а он героически пал и был забит ногами, к счастью, не насмерть. Только после этого прохожие подняли вой распугав недоносков, а мужика посадили на лавочку в ожидании скорой и полиции.

«С одной стороны глупо, могли пырнуть, с другой благородно, спас тётку, — думал Никита, когда автобус тронулся в дальнейший путь. – Похоже у мужика нет мозгов, либо есть совесть или какое-то правило в жизни, которое не позволяет пройти мимо. Типа, кодекса чести… Личного кодекса».

Тут он вспомнил про книгу. С трудом дотерпев до дома, влетел в квартиру напугав готовившую обед мать, достал из ящика стола «Кодекс», начав читать. Книга не отпускала Никиту до поздней ночи, он делал перерывы только на туалет, обед и ужин, да позвонить Рите. Провалился в сон далеко за второй час, уронив голову на книгу. Ему приснился зимний лес и одетый в медвежью шкуру охотник с топором и копьём, закрывавший собой женщину с ребёнком от стаи крупных волков.

Проснулся с тяжёлой головой, будто весь вчерашний день пил исключительно незамерзайку.
— Что такое интересное делал допоздна? – спросила мать за завтраком.
— Читал книгу, — ответил уткнувшийся в телефон Никита.
— Небось порно смотрел.
— Книгу я читал. Серьёзно. Ищу вот про неё в интернете. Ничего нет, даже по фото ничего, на форумах книжных не в курсе.
— И что это значит?
Никита пожал плечами.
— Возможно очень редкий экземпляр или вообще издавалась в единственном числе, может очень старая, но совсем не выглядит такой. Будто пару лет назад напечатали.
— Был бы жив отец, — произнесла мать, — он бы нашёл откуда она. В архивах работал всё-таки.
— Не знаю, может и нашёл, — Никита отложил телефон, принявшись за остывающий завтрак.
— Ешь и собирайся, а то на первую пару опоздаешь, — напомнила мать.
Отправившись в институт, прихватил книгу с собой. На парах не только занимался конспектированием лекций, но и выписывал из книги понравившиеся строки в небольшую тетрадь, особо интересные подчёркивал.
— Кожин! – произнёс преподаватель по истории, заметив, как тот листает книгу в красной обложке. – Что вы там листаете?
— Ничего, — смутился Никита.

Преподаватель подошёл к нему, взял книгу в руки, пролистал, вернул обратно.
— Ну, ладно, — сказал он. – Про кшатриев тут написано?
— Не знаю, только начал читать.
— Очень занятый у них кодекс. «Кшатрий обязан защищать в любых обстоятельствах: женщин, детей, стариков и коров, а также любого, кто не в состоянии сам себя защитить и просит о помощи». Основное слово тут «обязан», а вы сейчас обязаны учиться.

Преподаватель вернулся к своему месту, продолжив прерванную лекцию.
Дома, завалившись на диван, он продолжил чтение книги позабыв о времени. Неожиданно распахнулась дверь и в комнату влетела хмурая Рита, позади которой стояла мать Никиты.
— Ник ты чего? – спросила Рита.
— Что чего? – не понял Никита, оторвавшись от книги.
— Я тебе обзвонилась. Почему трубку не берёшь?
— Во, во, — одобрила мать, отправляясь на кухню, — пропистонь его немного, а то порно круглые сутки смотрит.
— Какое порно мам?! – возмутился Никита. – Я книгу читаю!
Но мать ничего не ответила. Никита сел на диван, Рита села рядом, взяла лежавший около неё телефон.
— Да он разряжен, — потрясла она мобилой. – Звонишь ему, звонишь.
Она взглянула на книгу.
— Кодекс, — прочла девушка. – Уголовный?
— Чести, — ответил Никита.
— А ты не забыл, что мы в кино собирались?
— Блин…. Забыл.

Никита вскочил с дивана, бросив на него книгу. Через двадцать минут они уже подходили к кинотеатру. Идя мимо поросшего кустарником газона, Никита заметил на нём плохо одетого, лежавшего на спине мужика, раскинувшего руки в стороны. Никита остановился, разглядывая странного гражданина на которого никто не обращал внимания.
— Алкаш, — утвердительно произнесла Рита. – Пошли, а то опоздаем.
Она потащила за собой поминутно оглядывавшегося парня.
— А вдруг он не пьяный? – предположил Никита.
— Да что с тобой такое? Что-то раньше у тебя сочувствие не водилось, спокойно мимо таких проходил даже зимой. Книжек начитался? — удивилась Рита. – Сейчас лето, отлежится и пойдёт дальше шарахаться.
Никита сидел в кинотеатре, никак не въезжая в сюжет фильма, его мысли метались между прочтёнными кодексами и мужиком на газоне.
«Какого чёрта? — думал он. – Что мне до этого мужика? Ну, лежит пьянь на газоне и пусть лежит, мне то что».
Однако, помимо этого в голову лезло несколько кодексов требовавших помочь ближнему в трудную минуту. Они не давали покоя, заставляли Никиту ёрзать в кресле. Наконец он не выдержал и встал, шепнув Рите что-то типа:
— Я по нужде.

Быстро вышел из кинотеатра, направившись к газону. Мужик был ещё там, лежал, не сдвинувшись ни на миллиметр. Никита осторожно подошёл к нему, склонился, послушав дыхание, его не было, пощупал пульс на шее, тишина.
— Твою мать, — дрожащими руками он набрал номер скорой, сбивчиво объяснил, где находится.
Скорая прибыла через десять минут, констатировав смерть мужчины от инсульта.
— На полчаса пораньше, спасли бы, — сказал Никите врач. – Но все блядь мимо идут. А вам спасибо, что обратили внимание, — он пожал Никите руку.
Врач отошёл к подъехавшим полицейским, а Никита услышал за спиной голос Риты:
— Ну ты ваще дятел. Бросил меня одну.
Никита обернулся, поймав взгляд полный презрения и ненависти.
— Он умер, — произнёс Никита. – Если бы сразу подошли, спасли бы. Он не пьяный, это инсульт.
— Да хрен бы с ним. Ты оставил меня одну.
— Ты в кино попкорн уплетала, а не перед отморозками оголялась. А я просто….
— А ты просто идиот, — подвела итог девушка, резко развернувшись и направившись в сторону дома.
— Рита! – поспешил за ней Никита.
— Отвали придурок! – она ускорила шаг.
Никита остановился, печально смотря ей в спину.

Через пару дней Рита остыла, а в конце недели Никита опоздал в парк на встречу с пассией из-за того, что помогал зарёванной девочке достать из колодца, невесть как, провалившегося туда кота. Животина орала благим матом и царапалась, под конец обмочившись на спасителя. Пришлось спешно возвращаться домой, помыться, переодеться и бежать на свидание под звуки разрывавшегося от звонков телефона. Он опоздал почти на сорок минут, Рита была недовольна, хмурилась и ворчала.
— В последнее время ты ведёшь себя странно, — говорила она. – Всё время о чём-то думаешь, спасаешь котов, находишь мужиков на газонах, читаешь дурацкие книги, не отвечаешь на звонки. Может я тебя уже не интересую?
— Интересуешь конечно, — отвечал Никита. – Что такого если я достал кота?
— Не в коте дело. Ты находишься в какой-то прострации, отрешённости, мы с тобой даже перестали обниматься.
— Да ладно, — удивился Никита.
— Ты даже этого не заметил, — насупилась Рита.
Погуляв несколько часов, Никита проводил Риту до двери квартиры, а сам направился в магазин, мать просила купить что-нибудь сладкое к чаю. По дороге домой заметил, как двое крепких парней вылезли из машины, остановившейся у зебры, принявшись трясти деда, чуть не попавшего под колёса.
— Ты чё моль бункерная не видишь куда шлёпаешь? – говорил один из них.
— Это вы ни фига не видите, я переходил по переходу, — возмущался испуганный дед.
— Сейчас хлебало разворотим му**ло! – грозил второй парень.

Никита отвернулся, пошёл дальше стараясь не слышать завываний деда. Это не его дело, может он сам виноват. Никита уже почти ушёл, когда услышал глухой удар в корпус и звук падения тела на асфальт. Внутри что-то переключилось, откуда-то из глубины сознания всплыл очередной кодекс. Никита, замер, развернулся и пошёл в сторону парней, издевательски пинавших деда ногами.
— Вы что делаете? – сказал Никита, удивившись, что эти слова исходят от него. – Прекратите.
Парни на мгновение остановились, уставившись на обличителя.
— А ну съе***ся отсюда! – услышал в ответ.
— Сейчас же извинитесь перед дедом! – Никита охренел от собственной смелости. – И заплатите за ущерб!
У парней отвисла челюсть, но удивление тут же сменилось агрессией. Они набросились на Никиту, он попытался зарядить одному из них наотмашь в ухо, но тут же потерял сознание от удара ножом под левую ключицу.
Очнулся на больничной койке, зашитый и перебинтованный. Огляделся, в палате кроме него был ещё один человек, мужчина лет сорока трёх с забинтованной левой ногой. Он сидел на кровати спиной к Никите, сосредоточенно зашивая носок. Почувствовав взгляд, обернулся, посмотрев на Никиту.

— Здорово, — улыбнулся он. – Соседями будем. Меня Глеб зовут.
— Никита, — слабо ответил новоиспечённый пациент, продолжая оглядываться. – Не знаете, где мои вещи?
— Одежда в хранилище, а барахло с документами в тумбочке.
Никита приподнялся на локте, терпя нахлынувшую боль в ране открыл дверь тумбочки, заглянул внутрь, порылся в вещах.
— Это ищешь? – Глеб помахал тетрадью с выписанными кодексами.
— Это, — кивнул тот.
— Выпала, когда санитарка вещи приносила. Занимательная тетрадочка. Держи, — Глеб кинул её Никите на одеяло.
Никита пролистал тетрадь, убедившись, что все листы на месте убрал под подушку.
— Смею предположить, — произнёс Глеб, — что удар ножом ты получил при соблюдении одного из тех кодексов.
— Что-то типа того, — ответил Никита.
— Как благородно, — издевательски покачал головой Глеб. – Однако, чтоб их соблюдать нужно иметь за собой что-то посерьёзней тетрадки.
— Например.
— Например подготовку. Рыцари, самураи и прочие рубаки, про которых там написано явно носили с собой не кусок бумаги, да и опыт реальных схваток у них был. Только так можно соблюсти кодекс в полной мере. Без этого это просто слова, которые ничем не обосновать.

Никита хотел возразить, но в этот момент в палату ввалилась толпа родственников вместе с Ритой. Запахло апельсинами, кексами и прочими вкусняшками. Мать принесла «Кодекс», чему Никита обрадовался больше всего.
Когда они ушли, припёрся мент с расспросами про нападавших, из его тантрического бормотания стало понятно, что искать их никто не собирается, да и вряд ли найдут, потом ушёл и он.
Глеб попросил почитать книгу, которую осилил за пару дней, в течение которых они с Никитой пускались в жаркие споры о различных кодексах, их адекватности и нужности. На третий день Глеб сказал:
— Завтра меня выписывают, нога более-менее зажила, кости срослись вроде, — он протянул ему листок с адресом. – Это адрес одной околоспортивной берлоги, точнее зала для занятий. Приходи, когда поймёшь, что кодекс без умения ломать челюсти просто туфта.
Никита взял листок, убрал в книгу. Позже Глеба выписали, и он остался в палате один. Ближе к вечеру пришла Рита, принесла ещё фруктов. Села напротив него на стул, положив ногу на ногу.

— Ник, — серьёзным тоном произнесла она, — надеюсь после ранения ты перестанешь заниматься фигнёй?
— Когда это я ей занимался?
— После юбилея отца у тебя поехала крыша, — нахмурилась девушка. – Я перестала тебя понимать. Ты стал реагировать на всё как-то по-другому. На кой хрен тебе сдался этот дед? Ну, дали бы ему разок по рогам и всё, а так влез и вот результат, — она указала на бинты.
— Во-первых, они не правы, во-вторых, это дед, а не пацан какой-то обдолбанный, которые под колёса бросаются, чтоб денег с водилы срубить, — ответил Никита.
— А в-третьих? – съязвила Рита.
— А, в-третьих, нельзя мимо такого проходить. Мимо много нельзя проходить.
— Ты точно идиот. Если будешь вести себя так дальше, убьют на фиг за какую-нибудь мелочь. Начитался!
С этими словами она схватила «Кодекс», лежавший на кровати, швырнув его о стену.
— Значит так, — она вскочила со стула. – Как выпишут решай, либо я, либо сраная книга с непонятной хернёй. Мне мертвец не нужен и твоей матери, наверное, тоже.
Громко топая Рита направилась к двери, стала толкать её пытаясь открыть, нервно дёргала ручку, дверь не поддавалась.
— В другую сторону, — сказал Никита.
Девушка потянула дверь на себя, открыла, вышла в коридор громко хлопнув и не попрощавшись. Никита слез с кровати, подошёл к книге, поднял её, она оказалась раскрыта на странице с картинкой, где матрос с привязанной к себе противотанковой миной бросается под гусеницы немецкого «Тигра».
Закрыв книгу, подошёл к окну, уставившись на мчавшиеся по улице автомобили, на снующих туда-сюда прохожих.
«Не соблюсти – плохо, соблюсти – ещё хуже, — подумал Никита, — А ведь действительно могут убить».

***
На второй день после выписки Никита приехал по указанному Глебом адресу. Это было бывшее здание слесарного цеха, переоборудованное в некое подобие спортивного комплекса. Минут десять он мялся у двери с табличкой «Зал», пока не услышал из скрытого динамика голос Глеба:
— Хер ли мнёмся Ник? Заходи.
Никита осмотрелся, ища камеру либо глазок.
— Камера спрятана, не найдёшь.
Он толкнул дверь, прошёл внутрь, оказавшись в небольшом предбаннике с ещё одной дверью. Она отворилась, на пороге стоял Глеб в спортивном костюме, держащий в руках две отполированные японские саи с чёрными рукоятками.
— Знал, что придёшь, — улыбнулся он, звякнув оружием.
Они поздоровались, Глеб провёл его в зал, в котором занималось порядка двадцати мужчин, разных возрастов, роста и комплекции. Увидав Глеба с гостем, тренировка остановилась.

— Внимание! – сказал Глеб. – Хочу представить вам Никиту на перо подсаженного! У него есть личный кодекс, целая тетрадь!
Мужики зааплодировали. К Никите подошёл Игорь, накаченный парень лет двадцати пяти, пожал ему руку.
— Глеб нам рассказал, — произнёс он. – Ты вообще без башни на перо из-за кодекса идти. Уважуха.
— Да я и сам не пойму, как так вышло, — смутился Никита.
— Ник пришёл научиться отстаивать кодекс, — продолжал Глеб. – Надо помочь, чем сможем.
— Кто у вас тренер? – спросил Никита у Глеба.
— У нас нет старших, учить тебя будет каждый своему ремеслу.
— Ремёсла у нас тут знатные, — улыбнулся накаченный     парень. – Серёга! – позвал он.
Подошёл коренастый мужик с деревянным шестом, поздоровался с Никитой.
— Серый у нас спец по прикладным единоборствам, тебе как основа самое то.
— Ну что ж, — произнёс Сергей, ставя шест в угол зала, — пожалуй начнём с блоков и простейших ударов руками.

С этого дня у Никиты не было свободного времени. После института он допоздна пропадал в зале, стараясь как можно скорее постичь различные боевые искусства, научиться обращаться с холодным оружием, метать ножи, сворачивать шеи и выдавливать глаза.
С Ритой пришлось расстаться, но она не долго ходила одна, через пару недель Никита видел её с парнем лет на семь старшее. Они шли, весело разговаривая и не замечая ничего вокруг. Никиту обожгло ревностью и гневом, вдруг эти чувства исчезли так же неожиданно, как появились. Он внезапно осознал, что впереди его ждёт нечто такое, что может не только навредить Рите, но и погубить её. За мать же он не боялся, она суровая женщина многое повидавшая в жизни.

Он достал из кармана тетрадь, нашёл нужную страницу, где значилось: «Женщина превращает сердце воина в воск». Никите стало легко, он ещё раз взглянул на удалявшуюся парочку и отправился в зал. Так в тренировках, жестоких спаррингах и кровавых боях с членами непонятного клуба прошло больше года. Никита окреп, возмужал, стал выносливее и жёстче, книгу выучил наизусть и мог цитировать целые главы.
Однажды дождливым осенним вечером он пришёл в зал раньше обычного застав там странное собрание. Помимо завсегдатаев в зале присутствовало еще с десяток незнакомых мужиков со свирепыми взглядами, от которых по спине у Никиты пробежал холодок.
Подскочивший Глеб сказал, что сегодня занятий не будет, идёт важное совещание с представителями другого дружественного зала. Выходя на улицу, Никита уловил обрывок разговора:
— Насколько достоверная инфа? – спрашивал Сергей.
— У нас там свой человек, — отвечал кто-то из незнакомцев. – Есть даже фото, видео.
— Гребанный рот, — выругался Игорь.
— А разве среди этих ублюдков могут быть люди? – спросил кто-то.
— Те, кто осознал, раскаялся и хочет искупить, — ответил незнакомец.
— Это не первый случай, — продолжал незнакомец. – Их сотни.
— Значит через три дня за городом, — задумчиво произнёс Сергей. – Надо решать….
Дальше Никита уже не слышал, так, как Глеб запер за ним дверь.
Через неделю занятия возобновились, однако завсегдатаев стало меньше на три человека, а остальные мужики хмурилось и молчали больше обычного, что-то явно изменилось не в лучшую сторону.
— Где парни? – поинтересовался Никита у Глеба судьбой троих бойцов.
— Они…, — Глеб опустил взгляд, — уехали в другой город.
— На долго?
— Навсегда, — ответил Глеб. – Иди занимайся и не морочь мне голову.

Как-то вечером, долбя по груше, Никита увидел, как мужики собрались в кучку, что-то быстро обсудили, покивали головами. Потом подозвали Никиту и уселись вместе с ним в круг на полу.
— Ник, — произнёс Сергей, — мы тут посоветовались и пришли к общему решению.
Он протянул ему обрывок листка с номером телефона.
— Запомни этот номер, а бумажку сожги.
— Используй его только в самом серьёзном случае, — продолжил за него Глеб. – Набери и сбрось вызов.
— Чей номер? – спросил удивлённый Никита.
— Не важно, — ответил Сергей. – Просто набери в случае чего.
— Чего?
— Когда будет полная жопа, — крикнул кто-то из зала.
— Ну… ладно, — кивнул Никита, убирая бумажку в карман. – Это касается отъезда троих наших?
Мужики на мгновение смутились, за всех ответил Глеб:
— Конечно нет, мать твою.

Придя домой, Никита начал рыться в интернете стараясь найти что-нибудь связанное с происшествиями, случившимися за городом неделю назад. Нигде ничего не было, однако на одном из форумов города …ска, промелькнула беседа о каком-то особняке с кучей обгоревших человеческих костей, лежавших на дне осушённого бассейна. Личность людей превращённых в пепел установить не удалось, и скорее всего пропавший без вести хозяин особняка был среди него.

В течение следующего года члены клуба ещё несколько раз куда-то уезжали, не ставя в известность Никиту. После каждого выезда количество посетителей зала сокращалось, то на одного, то на двух человек. Наконец их осталось семь, не считая Никиту, который, по обрывочным сведениям, собранным на форумах, пришёл к выводу, что «уехавшие» спортсмены имеют отношения к непонятным налётам с многочисленными пропавшими и сгоревшими людьми, и скорее всего парни давно мертвы.
Однажды мужики собрались на совещание наконец-то допустив на него Никиту.

— Ник, — начал Глеб. – Ты уже достаточно давно ходишь в зал и надеемся кодекс для тебя что-то значит до сих пор.
— Конечно, — ответил Никита.
— Наверное уже догадался почему мы теперь в таком количестве.
Никита кивнул.
— У нас у каждого свой кодекс и это не пустые слова. Мы хотим, чтобы ты занял место погибших, пополнив наши ряды. На днях намечается выезд, мы хотим пригласить тебя на него. Это сугубо добровольное дело, ты можешь отказаться, но тогда тебе придётся покинуть зал.
— Если ваше дело благородно и служит защите тех, кто не может постоять за себя, то я согласен. Если причиной деньги, я ухожу, — ответил Никита.
— Наше дело достойно настоящего человека, но способы далеки от так называемых цивилизованных, — сказал Игорь.
— Считаю вас честными людьми и верю на слово, — произнёс Никита, — Когда выезжать?
— Через два дня. А ты молодец не зассал.
Мужики по очереди подходили к Никите, жали ему руку и обнимали.

Как и было оговорено, через два дня они, с присоединившимися к ним пятью парнями из «дружественного зала», на разных машинах выехали в соседнюю область. Никита сказал матери, что едет на спортивные сборы, та, немного поворчав отпустила сына.
Оставив в машинах отключённые телефоны, помещенные в непроницаемые для любых волн коробки, а машины на пригородной стоянке, пешком с рюкзаками отправились через лес к элитному коттеджному посёлку. Не доходя до него нескольких километров, остановились на ночлег в небольшом овражке, развели костёр, поставили палатки, приступили к ужину.

— Будешь стоять на шухере, — сказал Сергей, правя лезвие спецназовского ножа. – Если кто появится, шепнёшь по рации. Стой, где сказали, жди указаний.
— На всякий случай, — добавил парень из «дружественного зала», — что бы не увидел и не услышал старайся сохранять хладнокровие. И помни, наше дело правое.
С этими словами он протянул Никите кастет с остро отточенными шипами.

Как стемнело отряд выдвинулся к отдельно стоящему особняку, похожему на небольшой дворец со средневековыми башнями в виде шахматной туры. У каждого было с собой холодное и огнестрельное оружие, и даже портативный огнемёт, только Никите перепал кастет.
Парень из «дружественного зала» достал небольшой прибор с экранчиком, на котором высветились какие-то координаты. Немного походив с ним между деревьев, остановился, указав пальцем вниз.
— Тут, — сказал парень. – Сигналку, электро-замок и камеры для нас уже вырубили.

Он достал из-за пояса длинный нож, ковырнул землю в нескольких местах, сорвал пласт дёрна, обнажив стальной квадратный люк. Подошёл Глеб с набором отмычек, повозился с замочной скважиной и через минуту они уже спускались в подземный ход ведущий в особняк, натянув на лица белые хоккейные маски вратарей, полностью закрывавшие лица.
— Они его прокопали чтоб свалить если что, — объяснил Сергей Никите, когда они быстро двигались по широкому проходу, освещённому тусклыми лампами.
— Всё же кто они? – спросил Никита.
— Сегодня ты всё поймёшь и мир для тебя перевернётся.

В конце прохода стояла толстая металлическая дверь на мощных петлях. Глеб вскрыл её даже быстрее чем люк. Сергей взглянул на часы, шёпотом отсчитывая секунды:
— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь…
Вдруг во всём коттедже погас свет, а «хоккеисты», открыв дверь рванули внутрь, растворившись в многочисленных помещениях, оставив Никиту у подземного хода. Зажглись красные аварийные лампы, плохо разгонявшие тьму. Откуда-то донеслись звуки борьбы, приглушённые крики, ругань, падение тел и предметов, несколько выстрелов, глухие удары о что-то расколовшееся с сухим треском, детский плач, шипение струи огнемёта и запах палёного мяса.
Вдруг из-за угла выскочил перепуганный мужик крупного телосложения с длинными курчавыми волосами, большим мясистым носом и с пистолетом в руке, он бежал, тяжело дыша и оглядываясь. Заметив Никиту, тут же в него выстрелил, но промахнулся, разнеся на куски вазу, стоявшую на небольшом комоде рядом с дверью, это была последняя пуля в обойме. Мужик бросился на Никиту, стараясь сделать проход в ноги.

Тот даже не успел испугаться выстрела, а тем более попытки подлого броска. Он слегка отступил назад и со всей силой припечатал кастетом макушку, на мгновение оказавшуюся на уровне его груди. Мужик упал, обливаясь кровью из глубоко рассечённого скальпа. Попытался подняться, грозно рыча, но был отброшен на спину ударом ноги в харю. Нос отозвался хрустом с бурным потоком крови. Никита подскочил к кудрявому и нанёс два удара по бёдрам, обездвижив амбала.
Из-за того же угла выскочил парень из «дружественного зала» с монтировкой в руке.
— А, вот ты где ху***я курчавая! Молодец Ник! – крикнул парень.
Он подбежал к мужику и одним ударом монтировки проломил ему череп, тело дёрнулось навсегда застыв. Никита опешил от такого поворота, впервые в его присутствии лишали человека жизни. Парень заметил его взгляд и произнёс:
— Сейчас ты всё поймёшь.
Он достал рацию, нажал на кнопку связи:
— Ну, чё там? Ник кудрявого высек на раз.
— Это пятёрка, — послышался довольный голос Глеба, — готовь зачётку. Взяли всех. идите сюда, но всякий случай растяжку в туннеле поставь.
— Принято.

Он быстро поставил растяжку за дверью, и они поспешили вглубь коттеджа, таща за ноги курчавого, оставлявшего на полу кровавый след.
— Тот, кого ты вырубил, — говорил на ходу парень, — один из главных поставщиков.
— Поставщиков чего? – спросил Никита.
В этот момент они вошли в подвальное помещение с решётками.
— Вот этого, — парень указал на решётки.
За ними сидели, стояли и лежали дети разных возрастов и национальностей. Они испугано следили за Никитой и парнем с окровавленной монтировкой в руке.

— Идём, — парень за рукав потянул обалдевшего Никиту дальше.
Они поднялись на лифте на первый этаж, прошли в зимний сад, где на клумбе с розами была свалена груда мужских и женских трупов. Тело курчавого бросили к ним. Чуть поодаль лежали два трупа парней из зала, куда ходил Никита и один из «дружественного».
Рядом с кучей со связанными скотчем руками сидел трясущийся от страха старичок, похожий на академика, с козлиной бородкой, залысиной и разбитыми в щепу губами. Весь его дорогой костюм был в крови. Рядом с ним стоял Игорь, похлопывавший академика по голове плоскогубцами.
— Кто еще занимается передержкой? Кому предназначалась эта партия? – спрашивал он.
— Я не знаю, я всего лишь секретарь, — оправдывался академик.
Сергей с размаху саданул его плоскогубцами по губам, академик взвизгнул, упав на бок.
— Думай упырь, думай, — продолжал допрос Игорь.

К Никите подошёл Глеб.
— Если тебе в общих чертах уже понятно, чем занимаются эти…, — он задумался, подбирая слово, — нелюди. То объясню более детально. Покупка, но больше похищение детей из детдомов, школ, детских садов и просто из квартир. Не брезгают молодыми женщинами и юношами. Они всеядны и используют молодёжь для…, — он снова задумался, — в общем для любых нужд, после которых нет выживших.
— Это что, демоны? – спросил Никита, чем вызвал всеобщий смех.
— Нет, — улыбнулся Глеб, — гораздо хуже, это человеческая мразь, помои, мусор. У демонов природа такая, а у этих даже не знаю, что, но разбираться со стороны психиатрии времени нет.
— Но может быть стоило обратиться в полицию?

Смех прозвучал ещё громче, даже лежавший на полу академик улыбнулся за что получил мыском ботинка в глаз. Глеб подошёл к ближайшему трупу, порылся у него в кармане, достал удостоверение, показал Никите. Местом работы значилась известная служба безопасности.
— Про остальных вообще молчу, — махнул рукой в сторону кучи Глеб.
— Почему же вас не ловят? – опять спросил Никита.
— Ловят, ищут, преследуют, но не там, не те и не всегда. Мы тоже не лыком шиты и есть еще благородные люди в разных ведомствах, чтящие кодекс чести. Они не старая, вымершая гвардия, они новое зерно.
Глеб подошёл к академику, пнул его ногой в живот.
— Поэтому вам, — сказал он ему, — рано или поздно конец. Всем, кто с вами связан конец. Ужасный конец. Это неизбежно.
— Я четно ничего не знаю, — взмолился тот. – Клянусь. Я недавно вступил в должность. Отпустите, я никому не скажу.
Глеб с такой силой ударил его каблуком в висок, что череп академика лопнул, как арбуз, забрызгав мозгами трупы.
— Всё, — сказал Сергей, — берём детей и уходим! После распределим их по приёмным семьям! Абдулла поджигай!

Парень с портативным огнемётом шмальнул по куче трупов, среди которых задёргался оклемавшийся раненный. Все ринулись из сада, а Абдулла, хотя скорее всего это было прозвище, продолжал поливать напалмом безжизненные тела.

Когда всё закончилось, когда дети были переданы группе, в составе которой в основном были женщины, когда ноздри перестал мучить запах крематория, а мать радоваться его возвращению со «сборов», Никита лежал на кровати уставившись в потолок. Он думал о прошедшем выезде, оценивал все за и против, мучился от содеянного и одновременно гордился тем, что помог спасти детей. Наконец, придя к выводу, что все без исключения делали благородное, хотя и кровавое, дело, он спокойно уснул.
В этот раз ему вновь приснился зимний лес, одетый в медвежью шкуру охотник с топором и копьём, закрывавший собой женщину с ребёнком от стаи крупных волков. Только теперь часть стаи лежа на красном от крови снегу, а уцелевшие звери пятились назад.
В следующие полгода Никита участвовал ещё в трёх подобных вылазках и везде без исключения им приходилось освобождать детей или подростков, а горы дохлых скотов без сожаления сжигать. Их группа серьёзно поредела, но в неё приходили члены других, полностью уничтоженных залов, поэтому количество бойцов стало держатся примерно на одной отметке в десять человек.

***
Очередная вылазка состоялась в самый разгар бабьего лета. Стояла пригожая, тёплая погода, а ночь напоминала летнюю. Частный дом одного известного артиста с глубокими, как шахты подвалами, внешне хранил молчание, хотя внутри пылала ненавистью карательная вылазка. Налёт произошёл как нельзя вовремя, прибыли представители заказчика и в честь них, гостеприимные «дворяне» решили устроить банкет с изюминкой, вроде массового совокупления с пленниками. Однако их планам не довелось сбыться, ворвавшиеся спортсмены перемолотили «господ» вместе с охраной, как мотокультиватор сорняки.

Никита повторно проверял уже зачищенные от нелюдей комнаты, когда в одной из них, среди трупов телохранителей наткнулся на хорошо одетого, всхлипывающего мальчика лет 10-12ти, спрятавшегося под массивным креслом из красного дерева. Никита поправил хоккейную маску, навёл на мальчика пистолет с глушителем.

— Вылазь, — приказал он.
Мальчик подчинился, встал опустив глаза. Дуло пистолета уткнулось ему в грудь.
— Ты кто такой? – спросил Никита.
— Пожалуйста, дяденька, — тихо заплакал мальчуган, — отпустите меня, не убивайте. Я тут ни причём, я не понимаю, что происходит, пожалуйста.
Никита продолжал держать его на мушке помня слова Глеба, что всех, кто не в клетке нужно мочить без разбору, кто бы перед тобой не находился. Однако он помнил и кодекс, который гласил, что детей убивать нельзя, это недостойно воина. Никита опустил пистолет, схватил мальчика за шиворот, выволок в коридор, дотащил до подземного хода, который был в каждом особняке, где держали пленников.
— Беги отсюда, — Никита втолкнул его в туннель, закрыв дверь.
Чуть позже все трупы были пересчитаны и свалены в пустой бассейн.
— Точно всё хорошо проверили? – спросил Глеб, уставившись на окровавленные тела.
— Да, — ответил Игорь, вытирая мачете о меховой воротник одной из зарубленных им светских львиц. – А что?
— Одного не хватает.
— Кого?
— Паренька лет десяти. Племянник вот этого, — Глеб указал на обезглавленное тело жирного мужика в чёрном фраке.
— Тут были их дети? – сделал вид, что удивился Никита.

— Дети? Вот дети, — Глеб кивнул в сторону толпившихся в коридоре разновозрастных девчонок и мальчишек с поводками на тощих шейках. – Вы все прекрасно знаете отношение скотов к ним. Для них дети и люди в целом — это вещи, мясо, предметы, игрушки, расходный материал, быдло и грязь, которых не жалко утопить в крови, замучить до смерти ради похоти. Их выродки точно такие же, как и родители. Думаете почему в своё время Пугачёв вырубал им подобных под корень, до последнего младенца? Да потому, что они впитывают ненависть к людям с молоком матери, с пелёнок учатся ненавидеть тех, за чей счет набивают брюхо. Нужно найти этого ублюдка и удавить к чертям собачим. Вперёд! Абдулла поджигай!
Вдыхая запах горящей плоти все бросились искать мальчика, но так и не нашли. Закончив безуспешные поиски поспешили скрыться.
— Это очень плохо, — сокрушался Сергей по дороге домой, — это прокол. Упустили свидетеля. Как теперь дело повернётся, неизвестно.
— А может его и не было? – покрываясь потом спросил Никита, только теперь осознавая, что кодекс в данный момент противоречил осторожности и что он сотворил сущее безумие.
— Был, — сказал Глеб. – Где его теперь искать? Теперь надо быть осторожнее.
— Найдём, — произнёс Игорь. – Обязательно найдем и грохнем вместе со всеми, кто окажется рядом.
На том и порешили, но через некоторое время ситуация резко изменилась.

Никита собирался на тренировку, пошёл в ванную снять с сушилки полотенце. Проходя мимо кухни, обратил внимание на новости по телевизору, диктор рассказывал о спортивном зале, где засели террористы. На экране появилось изображение спецназа, штурмующего спортзал, в который ходил Никита. Сердце упало в бездну, когда показали трупы спортсменов, сжимавших в руках пистолеты и ножи.
В центре зала лицом вниз лежал Глеб, спецназовец перевернул его на спину и тут же отпрыгнул в сторону, Глеб выпустил из мёртвых рук коробку с торчащими из неё проводами. Тут же прогремел мощный взрыв, обрушивший половину здания, похоронив под обломками часть корреспондентов и спецназа. Никите стало тяжело дышать, он оделся, вышел на улицу чтоб проветриться.

Пройдя где-то с пол квартала рядом с ним остановилась иномарка, из которой выскочили два ухаря схватившие Никиту. Тот неожиданно для нападавших ударил ногой по ступне одного из них, так, что ухарь завалился на асфальт громко охая. Перелом был обеспечен. Тут же в шею Никиты впился электрошокер, от чего он потерял сознание, очнулся связанный на полу квартиры занимавшей весь верхний этаж новостройки. В квартире шла внутренняя отделка, повсюду лежали мешки со штукатуркой, стояли ведра с красками и канистры с грунтовкой.

Вокруг него находилось порядка десяти вооружённых автоматами парней свирепого вида в чёрной одежде. У одного из них зашипела рация:
— Мы приехали, идём, — донеслось оттуда.
— Принял, — ответил парень, по-видимому, старший группы.
Через несколько минут в квартиру вошли два телохранителя, за ними уже знакомый Никите мальчик и известный политик, чья набившая оскомину физиономия часто мелькала на экранах телевизоров.
— Это он? – спросил политик у мальчика, указав на Никиту.
Тот пожал плечами.
— А ну-ка скажи, беги отсюда, — обратился политик к Никите.
Никита понял, что живым ему отсюда не выйти. Из глубин памяти всплыло несколько кодексов, подходящих для данной ситуации, все они гласили, что умереть надо достойно не только для того, чтобы не опорочить своё имя, но и посеять этим страх в душе противника.
— Беги отсюда, — произнёс Никита, ожидая слов от мальчика.
— Он? – вновь спросил политик.
Мальчик опять пожал плечами.
— Повтори.
— Я тебе не попугай сто раз повторять, — огрызнулся Никита, испугавшись собственных слов.
Кто-то из автоматчиков присвистнул, удивившись наглости пленного.
— Это он, он! – закричал мальчик, — Я узнал его голос!
Политик присел перед Никитой на корточки.
— Вы убили моего брата и чуть не убили сына. Если ты думаешь, что за то, что ты его отпустил я пощажу тебя, то глубоко ошибаешься, — сказал он. – Ты умрёшь в муках, а мы будем за этим наблюдать, попивая винцо. Да сын?
— Да, — кивнул мальчик улыбнувшись. – А можно я в него из автомата постреляю? Мне тогда девочку привезли, а они всё испортили.
— Можно, но после того, как он помучается.
Мальчик захлопал в ладоши.
— Кстати, — политик поднялся, подошёл к старшему боевиков, — вы всех шлёпнули?
— Не знаю, — ответил тот. – Наверняка их целая сеть, а те, что были в спортзале всего лишь небольшая группа. Может этот что знает?
— Кого еще знаешь? – спросил политик Никиту.
— Пошёл ты, — прозвучало в ответ.

По кивку политика, Никиту принялись лупить ногами, били до тех пор, пока он не потерял сознание. Ему вновь привиделся зимний лес, одетый в медвежью шкуру охотник с топором и копьём, закрывавший собой женщину с ребёнком. Сейчас тяжело раненный охотник лежал на груде мёртвых хищников, сжимая в руке копьё, а женщина с ребёнком бинтовали его раны разорванной на полосы рубахой. Охотник тяжело дышал, уставившись в морозное небо.
Никиту облили холодной грунтовкой, привели в чувство.
— Кто ещё состоит в вашей банде? – снова спросил политик.
Никита сплюнул сгусток крови вместе с парой выбитых зубов.
— Это у вас ублюдков банда, — ответил он.
— Тварь! – побагровел политик.
— Слышь парень, — обратился к Никите старший, — давай не хорохорься. Говори всё, что знаешь, имена, адреса, телефоны.
И тут Никита вспомнил о номере, который дал ему Сергей.
«Используй его только в самом серьёзном случае», — вспомнил он его слова. – Набери номер и сбрось вызов.
— Телефон, — произнёс Никита.
— Что? – не понял старший.
— Знаю номер телефона.
— Ну, — старший достал мобильник, приготовившись набрать заветные цифры. – Чей он?
— Координатора вроде, — соврал Никита.
Никита продиктовал номер и затаил дыхание. Старший быстро набрал, прислушался к словам робота, о том, что такого абонента не существует.
— Точно этот номер? – спросил политик.
— Точно, — ответил Никита.
Старший набрал другой номер.
— Это я, — сказал он в трубку. – Сейчас звонил по предыдущему номеру, пробей чей он. Жду.
Через мгновение на том конце прозвучал ответ.
— Номер никому не принадлежит, — произнёс старший. – То есть в сети он есть, но ничей.
— Чушь какая-то! — прорычал политик.
— Это очень странно, — задумался старший.
— Можно мне его убить? – запрыгал мальчик от нетерпения.
— Потом, — политик недовольно заходил по помещению, что-то перебирая в уме.
— А можно голову отрезать? – не унимался мальчик. – Хочу из его черепа светильник в комнату. Хочу, хочу!
— Хватит истерить! – прикрикнул на него политик. – Будет тебе светильник!
— Спасибо папочка, — мальчик обнял шагающего туда-сюда отца.
— Что-то такое я слышал про ничейные номера, — остановился политик, отстранив от себя сына.
— Например, — заинтересовался старший.
— Что-то типа того, что на них не стоит звонить.
— Это суеверие, — отмахнулся повеселевший старший.
— Добавьте ему, — политик пнул Никиту ногой в живот.
Подлетевшие боевики еще минут пять избивали пленника, пока тот снова не потерял сознание. Никита очнулся, на сколько смог огляделся по сторонам заметив, что все присутствующие напряжённо смотрят в сторону входной двери. Раздался протяжный звонок, по-видимому, не первый, боевики подняли автоматы, наведя на дверь.
— Кто это? – спросил политик, за которого спрятался мальчик.
Старший пожал плечами.
— Глянь кто там, — политик отдал распоряжение одному из телохранителей.
Тот подошёл к глазку, посмотрев в него.
— Девка в домашнем халате и тапочках, — сказал он.
— Что еще за девка? – вскипел политик.
— Офигенная шмара, я бы вдул, — улыбнулся телохранитель.
В дверь снова позвонили, а затем раздался возмущённый девичий визг:
— Эй там! Вы меня заливаете! У меня ремонт дороже вашей халупы! Немедленно откройте или я вызову кого-то пострашнее адвоката!
— Разве с низу кто-то въехал? – удивился политик.
Ему никто не ответил.
— Открой Евген, — приказал «слуга народа».

Боевики оттащили Никиту в туалет накрыв грязным целлофаном, спрятали автоматы за банками с краской. Телохранитель открыл дверь, пропуская очаровательную девушку с приятными формами.
— Что здесь происходит!? – закричала девушка на обалдевшего от наглости политика. – Я вас засужу!
— Давайте не будем переходить на крайности, — попытался её успокоить старший.
— Вы что-то напутали девушка, — сказал политик, стараясь заглянуть ей за распахнувшийся на груди халат. – Вы ошиблись.
Девушка быстро обвела глазами помещение, на мгновение задержавшись на каплях крови на полу.
— Это вы гондоны ошиблись, появившись на свет, — зло сказала она.
С этими словами она распахнула халат явив шикарный бюст, кружевные трусики и висящий за ременную петлю на плече, небольшой короткоствольный автомат. Девушка полоснула очередью по старшему и ближайшим к нему боевикам, одновременно прыгнув за сваленные в кучу мешки со штукатуркой.

Тут же в дверь влетели трое одетых в бронежилеты мужчин с пуленепробиваемыми военно-тактические шлемами на головах, закрывавшими всё лицо. Они утопили помещение в волне свинца из скорострельных автоматов с глушителями. Ни боевики, ни телохранители даже не успели взяться за оружие, когда их тела растерзали разрывные пули, а политика перерезало пополам плотной очередью. Уцелевший мальчик, закрывшись руками заплакал:
— Дяденьки не убивайте пожалуйста!

Короткая очередь снесла ему голову, тело упало рядом с лежащим в луже крови политиком. Когда всё было кончено и ворвавшиеся добивали раненых, девушка вылезла из-за мешков, запахнув халат, вытащила из кармана чёрную балаклаву с узкими прорезями для глаз, одев её на голову.
— Ник! – позвала она. – Никита! Не бойся, мы свои! Отследили место по звонку!
— Он тут! – крикнул автоматчик, заглянув в туалет.
Измочаленного побоями Никиту развязали, прислонили к стене, дали воды, сделали обезболивающий укол.
— Мы всё знаем Никита, — сказал один из автоматчиков.
— Каков диаметр Луны? – спросил тот.
Девушка засмеялась.
— Я во всём виноват, — тяжело вздохнув, произнёс Никита. – Всё из-за меня. Готов искупить кровью.
— Искупишь, — согласился автоматчик. – Наши люди уже поговорили с твоей матерью, вам придётся уехать из города. В твои обязанности будет входить организация такого же зала в другом месте, подбор людей, имеющих личный кодекс и карательные вылазки.
— Это война? – спросил Никита.
— Да, — ответила девушка, — но она скоро закончится, осталось недолго.
— Пленных не брать до особого решения, никакой пощады нелюдям, — добавил автоматчик. – Они уже не прячутся, они на ладони.
— Никакой пощады, — Никита сплюнул на пол кровавую жижу. – Я готов.
— Что ж, — автоматчик хлопнул его по плечу, — тогда за дело.

***
Колючий снег, кружимый сильным вечерним ветром, проникал за шиворот, попадал в глаза мешая наблюдать за происходящим. Никита с интересом смотрел, как медики грузят в скорую парня с ножевым ранением. Он вступился за незнакомую девушку, выйдя против четверых отморозков пытавшихся затолкать её в машину. Благодаря этому девушке удалось убежать и вызвать скорую с полицией, но пока они ехали, утырки скрылись в начавшейся метели.
— Куда везёте? – спросил Никита у водителя скорой.
— В седьмую клиническую, — ответил тот. – А что?
— Передачку хочу принести. Правильный парень.
— Верно, — ответил водитель. – Жить будет.

Никита попрощался с водилой, направившись в спортзал, где полным ходом шли занятия. Проходя по улице, примыкавшей к полю, справа от которого рос вековой лес, он заметил три удалявшиеся фигуры. Они показались ему до боли знакомыми. Никита остановился, вглядываясь сквозь усиливавшуюся метель.
Чуть впереди шёл мужчина в звериной шкуре, он слегка прихрамывал, опираясь на копье. За ним след в след шла женщина, державшая за руку ребёнка.

Никиту обожгло изнутри, он протёр глаза, однако фигуры полностью исчезли в снежном вихре. Он хотел побежать за ними и провалился по грудь в снег, покрывавший поле пушистым слоем. Выбравшись обратно на дорогу, решил, что всё это привиделось. Немного успокоившись, пошёл в зал, то и дело поглядывая на поле, но фигуры больше не появлялись.

2021.