Меж Игаркой и Сопочной Каргой 6

Меж Игаркой и Сопочной Каргой  (мемуары енисейского раздолбая) часть 6
 
Лучшее средство в борьбе с пьянством
 
Дед Юдин меня подвел, конечно, со страшной силой и зол я на него не передать до какой степени. Однако,  если вдуматься, а кто не грешен? Да и деду я все-таки многим обязан. В прошлом году перед первым выходом в самостоятельный рейс  Сергей Григорьевич  Овчинников вызвал меня к себе и представил моего техника, деда Юдина, сказав при этом,  что дед сей научит меня всему, что я по недосмотру  преподавателей не смог постичь за период шестилетнего обучения в Макаровке.
 
При этом улыбаясь он предупредил, дабы не переживал я сильно по факту незнания многих вещей, потому, как  и до меня все, в том числе и Овчинников проходили  тренинг у техника Юдина. А всё по тому, что не учили нас этому, считая, что собрать на ягеле навигационный знак из бревен и взгромоздить его на высоту в восемнадцать, а то и двадцать метров дело абсолютно плевое. А вот когда ты сталкиваешься с такой «плевой» задачей нос к носу, оказывается, что не знаешь ты с какого конца к решению данной задачи подкрасться.
 
Причем касается не только вопросов технических, но и проблем, возникающих в процессе общения с личным составом. Вылезет какая-либо проблемка наружу в процессе личностных отношений, а ты в силу молодости и малого опыта встаешь перед вопросом  –  как правильно поступить в данной ситуации.
 
Ключевое слово здесь – правильно. Вот шеф мой и прямо и четко дал указание, иди и руководи самостоятельно, но в дружбе с собственной головой.  А, если какая закавыка возникнет в техническом плане, либо в процессе общения с личным составом, слушай внимательно советы вот этого замшелого в ракушках полярного деда. Нет у деда высшего образования, зато опыт у него есть могучий.
 
Слышал я где-то, а возможно  прочел, что лучшим средством  в борьбе с малярией  до открытия хинина в девятнадцатом веке был рецепт индейцев кечуа – лимон нашпигованный перцем и порохом вводят в анус и меняют два-три раза в день. Мнится мне рецепт серьезный, даже жесткий, и пригодился бы не только против малярии.
 
Я бы с удовольствием попользовал сим рецептом  своих подчиненных, в качестве  средства борьбы  с совершенно несвоевременным и чрезмерным по массе употреблением спиртных напитков. Вот только, где напастись такого количества  лимонов  с перцем, да еще и пороха в придачу.
 
На  первом моем выходе в район работ случилась вот такая оказия, ввиду полного отсутствия контроля  с моей стороны. Дебют начинающего молодого специалиста с сопутствующими «вывихами».  Утешало то, что обошлось  только «вывихами», без переломов.
 
Дали мне временно под руку гидрографическое судно «С-215», загрузили бревнами, досками, проволокой, гвоздями, шанцевым инструментом  и прочим лоцмейстерским оборудованием. Погрузкой командовал техник Юдин, поскольку я ни бельмеса в этих делах не понимал  – сколько, чего и для чего нужно все это погруженное на борт имущество.
 
До сей поры я еще никем, кроме поступающих в ЛВИМУ абитуриентов в летний период не руководил, не говоря уже о бойких лоцмейстерах, седых шкиперах и лысых   капитанах с изрядным брюшком  поверх поясного ремня. Капитан  г/с С-215 уже в возрасте — во время Великой отечественной воевал боцманом на торпедном катере, а уже в мирное время успел обзавестись изрядной морской грудью.
 
Сутки шли до места, где предстояло восстановить первый снесенный ледоходом навигационный знак.  Подошли ночью и встали на якорь на траверзе места с координатами знака. Самого знака, как понятно, в природе уже не существовало.
 
Подъем в шесть часов, бреюсь, чищу зубы, умываюсь и выхожу на палубу. Лоцмейстерская партия в сборе, построена  дедом Юдиным  согласно армейского устава. Енисей слегка штормит, «С-215»  подкидывает на волне и вся моя лоцмейстерская братия на этой же волне энергично качается.
 
Приглядываюсь  я внимательно,  и понимаю, что качаются   мои подчиненные  не в такт  с подходом волн в борт  нашего работяги  парохода. Да и ветер порывами до моего носа доставляет  весьма душный запашок именуемый перегаром. Слово перегар не совсем точно отражает сложившуюся удушливую атмосферу, я бы назвал эту духовную субстанцию новым словом – перегарище.
 
Понятно, что грузить шлюпку  бревнами, досками и прочим необходимым материалом, используемым при восстановлении знака  в таком состоянии опьянения,   да на волне, дело просто нереальное.
 
Обязательно кто-нибудь  из моих пьяных в хлам  подчиненных в процессе погрузки вывалится за борт, а то попадет под бревно при погрузке и кости себе переломает. А посему отпускаю я трудовой, перегруженный алкоголем,  народ  отсыпаться в виду полной нетрудоспособности, предварительно прочитав короткую лекцию о вреде злоупотребления  алкоголем.
 
Народ, шатаясь, разбредается  по каютам отсыпаться, а ко мне подходит  техник, мой специалист  по маячному оборудованию и различным жизненным перипетиям дед Юдин и шепотом возмущается:
 
«Саныч, ты чего творишь? Так нельзя!».
 
Я в недоумении поднимаю на него глаза:
 
«Вы считаете, что  они в таком состоянии могут выполнять свою работу? А как можно? Или как должно? За день простоя меня не расстреляют, а вот если кто-то из этих башибузуков утонет или костей себе наломает, вот тогда с меня спросят по полной программе, причем в зале районного народного суда».
 
Дед Юдин машет рукой:
 
«Да я не о том. Распустил ты их по койкам правильно, сегодня они уже не работники. Вот только лекции о вреде пьянства  недостаточно, однако будет. Больно ты мягок. Завтра  с утра они тоже будут уже не работники. Горючее еще не кончилось, а посему  вся братия с утра будет такая же укачанная».
 
И продолжает излагать, дескать,  обратил ли я внимание на синего, усатого работягу с наколками на организме?  Парень с уголовным прошлым, недавно освободился — бунтарская душа. Он  вроде зачинщика — шишку в партии держать пытается. Надо бы  в ухо ему треснуть, да так, чтобы с копыт на палубу, как кедр, топором подрубленный.
 
А по-иному, мирным путем, никак  не получится. Остальные вроде телят, али барашков — идут туда, куда их за веревку поведут. И ведет их пока этот синий, усатый, а должен вести начальник, то есть я.
 
Дед  у них после меня самый главный, типа бригадир, а  отчего-то сам нарушителю дисциплины  в ухо не треснуть не поспешает. Я с Юдина  спрашивать должен  за дисциплину среди членов личного состава лоцмейстерской  партии.
 
Он же  вместо того, чтобы принять меры и искоренить бунтаряна корню, хрень эту мне на уши вешает, и свои обязанности на мои слабые молодые плечи перекладывает. Да и попахивает от него тоже не парным молоком. Картинка то неприглядная получается.Сам дружно бухает вместе с коллективом, а народ колотить по ушам мне возможность предоставляет. Нехорошо, как-то! Не интеллигентно!
 
Насмешил меня дед Юдин. Улыбаюсь и спрашиваю ехидно так, дескать, как это такое возможно?
 
Деде Юдин поначалу вроде, замялся на минутку, а потом, моргнул глазом и, набравшись духу, начал тараторить заговорщическим шепотом:
 
«Меня послали тебя научить нашему делу. Вы ведь все приходите после Макаровки, с высшим образованием, а в деле нашем лоцмейстерском  ни хрена не смыслите, словно свиньи в  вологодских кружевах. Учили ни много, ни мало, шесть лет, а, коснись, маяк построить, либо створные знаки  и все — полный фук! Ты ж без меня на Енисее, как дитя без мамкиной сиськи.
 
Парни бухать будут, пока ты их не остановишь. Мне остановить их  не по силам. Видят они, что ты молодой,  да неопытный, вот и  кобенятся. Могу я синему, усатому в ухо дать, только при моем возрасте  и бараньем весе, сей же момент за бортом окажусь, как та княжна у Стеньки Разина. Стар я уже здоровьем рисковать, да уголовным авторитетам  и прочим не уважаемым уркаганам  пыль с ушей стряхивать. Не та у меня весовая категория».
 
Дед оказался прав. Утром следующего дня, вся лоцмейстерская команда явилась на палубу, и все до одного снова пьяней пьяного. Пришлось мне кодлу эту своевольную,  охреневшую от безнаказанности, едва стоящую на ногах, снова отправлять отсыпаться.
 
А синего, усатого подчиненного  пригласил  к себе в каюту на профилактическую беседу. Я же их всех второй раз в жизни вижу – не имени, ни фамилии и по фотографии не различаю. Так он в моей памяти и остался синим и усатым – как без вести пропавший, ни имени, ни фамилии.
 
Прав был дед и в том смысле,  что усатый синего цвета. Уж не знаю, в каком ранге он  там, в уголовной иерархии значится, но синих картинок  на нем нарисовано оказалось изрядно. Но картинки все больше такие, что на высокое искусство тату, ну никак не тянут. Зашел парень на беседу ко мне, растелешавшись,  в майке  голубенькой, так что картинки рассмотреть возможность имелась. Поскольку товарищ крепенько поддатый с него и взятки гладки.
 
Ни тебе соборов с куполами, ни эполетов на плече, ни кандалов с колокольчиками, ни звезд на коленях, не говоря уже о кинжале, протыкающем шею. Все больше по мелочи  и грубого исполнения — головка женская, колючая проволока, решётка, розы, кинжалы, женщина на колесе с крылышками, русалка на запястье, ну, и прочее художества, явно не в исполнении Леонардо да Винчи.
 
Пригласил я его вежливо присесть  на свободную коечку супротив моей, рядом со столом, взял списочек личного состава лоцмейстерской  партии  и, как учил дед Юдин, зарядил имяреку  с правого  локтя (в половину мощности), прямо в левое  ухо.
 
Причем засадил не очень быстро и в меру сильно. В режиме азбуки Морзе, в ритме та-та. ТА – в азбуке Морзе это тире. Вот как произносишь  та-та, чуть в растяжку, так все и произошло. Ну, мой оппонент и поник головушкой, словно манекен ватный. А я на себя не нарадуюсь — не  лоцмейстер, а прямо радист какой-то, маркиз Гульельмо Джованни  Маркони.
 
Рука у меня тяжелая. Если в сердцах слишком энергично хлопаю комара на собственном  лбу, потом гуд в черепной коробке  стоит приличное время.  О тяжести  собственной руки мне довелось впервые узнать лет шесть назад.
 
На  первом курсе напросился я с сокурсником Жекой Якименко из группы полярных метеорологов,  походить на тренировки в секцию классической борьбы в экипаже  на 21 линии Васильевского острова. И как-то в процессе одной из тренировок  тренер, мастер спорта СССР по классической борьбе, мне «склепку»  показал.
 
Тренер  тоже наш курсант четвертого курса с судомеханического факультета, с меня ростом, но более накачанный и тяжелее меня килограммов на десять.   Бросок проворотом класса «уходом» при разноименной стойке, его вроде еще склепкой называют. Это прием такой борцовский  – захватываешь левой рукой правую руку противника, свою правую перекидываешь через его голову с разворотом тела, накладываешь на захваченную руку и своим весом валишь противника на ковер.
 
Объяснил мне мастер спорта на словах, показал в натуре,  предоставил мне возможность  произвести прием медленно пару раз, а затем уже в ускоренном режиме. Когда я исполнял прием в медленном темпе,  вроде выдержал и траекторию руки и разворот,  да и сам бросок.  Вот в ускоренном режиме у меня вышла незадача.  Вернее даже полный конфуз.
 
Ну, не успел я на скорости в развороте выпрямить и полностью перекинуть свою правую руку через голову  тренера.  Въехал на развороте, со всей  дури, какая в руках имелась, правым своим локтем в его левое борцовское ухо. Откачивали Мастера спорта СССР общими усилиями  все, присутствующие  классические  борцы, и которые иже с ними рядом суетились, чайники вроде  меня. Пришел в себя мой тренер  минут через пять.
 
Последствий в виде переломов, сотрясений и прочих медицинских неприятностей, к моему счастью,  не случилось.  Крепкая голова у Мастера спорта СССР оказалась. Но с той поры я крепко запомнил, что рука у меня шибко, однако, тяжелая. Я бы даже сказал, опасно тяжелая, прежде всего для меня. Мастер спорта СССР так и сказал, потряхивая буйной борцовской головушкой:
 
«Тяжела у тебя, парень, ручонка!».
 
Никогда, правда, до сей поры не пользовался этим  своим знанием. Ни в кабаках, где случались по молодости всяческие конфликтные ситуации, ни на улице, когда просили закурить  больше одной папироски.  Я парень достаточно мирный, на рожон, как правило, не лезу.
 
Но вот, так уж вышло — дед Юдин сказал, что по-иному, мирным путем, ну, никак не получится. Он старый – он знает как правильно, когда нужно, где должно и насколько больно. Начальство-то четко меня предупредило: дед Юдин, старый полярник,  учить тебя будет всему. А с начальством спорить я пока был не готов, молод  ещё. Сказано старый полярник, значит старый полярник.  Сказано всему, значит всему!
 
Откачивал синего и  усатого лоцмейстера сам дед Юдин, вызванный мною из каюты напротив моей, в качестве специалиста  травматолога, а также реаниматора. Синий и  усатый на свою беду, не был мастером спорта СССР по классической борьбе, да к тому же предварительно изрядно хлебнул спиртного.
 
Процесс откачивания получился долгим, не смотря на включенную мною в руке среднюю мощность. Я уже переживать начал, а не прибил ли я «авторитета», вовсе, до самой смертушки. А ну, как возьмет и штиблеты откинет? Тревожно у меня в груди как-то стало при взгляде на  бессознательное тело. Обошлось, однако, к моему несказанному счастью. И, слава Богу,  что в организме усатого  ничего важного не сломалось.
 
А уж, как дед привел синего  в чувство, так мы  на пару объяснили ему уже на словах цель наших не совсем гуманных воспитательных действий. Дескать, если по-хорошему, так все хорошо и будет, а ну, как по-плохому, так и ждите повторения не очень благоприятного, но довольно болезненного  казуса.  Это  я дословно воспроизвожу дипломатические изощрения деда Юдина.
 
С  объяснениями на словах все больше дед Юдин старался, а я под его ласковое бормотание физиономию суровую пострадавшему для доходчивости под бородой морщил. Успел я перед приездом к месту работы в Игарку, кое какую бородёнку лопатой отрастить, пока после распределения в отпуске на воле вольной  болтался. Под бороденкой-то не очень заметно, что инженер-гидрограф еще мальчишечка, и ему  всего-то от роду двадцать три годика исполнилось, несмотря на тяжелые локти.
 
Да, пока дед Юдин дипломатию свою рассусоливал, я элемента этого уголовного исследовал, на предмет наличия-отсутствия колюще-режущих предметов,  в имеющихся на  уголовном «элементе» предметах лоцмейстерского обмундирования.
 
Не очень хочется  в  темном месте получить заточенной вилкой, в лучших криминальных традициях, или сапожным шилом в какой-нибудь важный элемент организма типа ягодицы. Надо отдать должное сине-усатому лоцмейстеру, при нем никаких опасных для моей жизни предметов не обнаружилось. Видимо, он, таки,  специалист голыми руками действовать  –пасть  пальцами  оппоненту порвать, или моргалы, к примеру, ковырнуть.
.
Дед в итоге возложил на пострадавшего синего, усатого  подчиненного личную моральную и физическую ответственность за состояние здоровья членов  лоцмейстерской  партии на построении следующим утром. А затем  и отправил его провести предварительную воспитательную работу  с этим самым личным составом. Потряхивая головой и покачиваясь на енисейской волне,  воспитуемый  удалился к пьяному личному составу партии.
 
А чуть погодя  дед Юдин и сам поближе к подчиненным перебрался, дабы довести  воспитательный процесс до нужного  накала  демонстрацией травмированного уха  синего и усатого.  Подозреваю,  были у деда и другие намерения — изъять имеющиеся у личного состава излишки горячительных напитков в общественный фонд, с целью дальнейшей протирки ими электрических контактов маячного оборудования.
 
Следующим утром личный состав моей лоцмейстерской партии с грехом пополам, таки приступил к работе, правда, в плохом настроении, с тяжелыми от похмелья головами.  Однако  пьяных в боевом лоцмейстерском строю не наблюдалось.  Да и природа  не бушевала особенно, погода  располагала вполне к спокойной и безопасной погрузке стройматериалов на плавсредство, для отправки на берег.
 
Виновник же всех этих перипетий,  впоследствии, после  первого  же прибытия  в порт приписки Игарку, из наших бравых лоцмейстерских  рядов скоропостижно списался. Я  был с ним так кратко знаком, всего-то в ритме та-та, что имечко его из моей головы довольно быстро стерлось.
 
Что-то ему в нашей дружной лоцмейстерской компании не глянулось, однако. Или кто-то. Я предполагаю,  что не глянулись ему наши с дедом Юдиным  вредоносные личности, предпочитающие, как оказалось,  негуманные методы воспитания личного состава. С другой стороны, понятно, что методы такие ему были  не в диковинку. Не ожидал, судя по всему, такого неласкового обращения, оттого  обиделся и в коллективе не прижился.
 
Подозреваю, решающую роль сыграла в этом вопросе тяжесть моих локтей. Имярек был  серьезно потрясен  и шокирован.  И, судя по всему, решил не доводить до повторения подобных экспериментов. Я тоже был слегка шокирован их мощью.  Первый опыт  уже забываться начал,  тем более тогда все произошло случайно.
 
Не припомню, чтобы я  после этого в жизни еще хотя бы раз воспользовался  своими локтями  подобным образом. Избави Бог. Так можно, не рассчитав,  кого-либо  случайно и в Страну Вечной охоты  переправить,  минуя услуги лодочника Харона.
 
Что касается увольнения оппонента по собственному желанию, так он же не в курсе, что я, в общем-то, довольно белый и пушистый. А имевшие место в данном случае мои довольно жесткие действия, это все каверзные происки старого полярного лоцмейстера  Юдина.
 
Видимо, я все-таки ему показался  злобным бесом, молотящим без разбору гражданам по ушам локтями. Ну,  да и ладно. Мы с дедом Юдиным не в обиде. Нам работники нужны, а не специалисты по распитию алкогольных напитков   без меры, да еще  раскрашенные  синими картинками эротического характера по организму.
 
Водку пьянствовать дело нехитрое, это мы и сами умеем, но и меру свою не забываем. Может они кого-то своими пьяными русалками, наколотыми на организме,  и напугают,  но только не нас. Не судьба, видать, синим, да усатым  в наших стройных рядах шишку держать. Да и кто бы им позволил? Ну, не мы с дедом Юдиным, это точно.
 
Народ мой подчиненный, видимо, произошедшим  инцидентом был впечатлён до небывалой ранее глубины души. Не иначе дед Юдин в сочных красках обрисовал произошедший  с  уголовным «авторитетом» конфуз. А больше, собственно,  и некому. Я так ни слова не произнес никому по данному поводу. И потекла наша лоцмейстерская жизнь тишком да  ладком, напрямую в светлое коммунистическое будущее.
 
Нет,  водку пьянствовать  не перестали, конечно. Но, одно дело надираться как свинья, до положения риз, и совершенно другое, когда    с чувством, с толком, с расстановкой, зная меру, по существенному поводу, да под хорошую закуску, да в свободное от работы время.
 
А помимо того,  еще и с одобрения начальства, с указанием подробного списка разумных ограничений,  купирующих чрезмерный  разгул чрезмерно свободных личностей.  Банкет оттого и именуется банкетом, что вести себя в процессе необходимо прилично. Имели  впоследствии ещё место занимательные прецеденты, довольно рисковые, но со счастливым концом. Куда же совсем-то без них?
 
Впрочем, думаю, это возрастное и со временем, когда мы станем совсем большими,  в смысле абсолютно взрослыми и умудренными сединами, превратившись из зеленых  недорослей в настоящих мужчин, это легко и просто  пройдет.
 
И будет мера с каждым годом жизни все меньше и меньше. Так, что много лет спустя уже и посуды такой мелкой не найдется, дабы сию малую меру можно было измерить. Может оно и к лучшему?  Жизнь и без водки штука весьма замечательная.
 
Да, был у меня в жизни еще один случай принудительного отрезвления личного состава моей лоцмейстерской партии. Это уже в начале этой навигации – в первый выход в рейс, следом за ледоходом.  И метода воспитания в тот раз применялась в корне иная, можно без бахвальства сказать новаторская и изощренно гуманная.
 
До района работ предстоял переход пара  суток  и по просьбе коллектива я разрешил отпраздновать выход в рейс, при условии, что  банкет будет продолжаться недолго, в разумных дозах, Особенный акцент был сделан на то, что  личный состав партии не будет болтаться в непотребном состоянии по судну на глазах экипажа. В общем как в том анекдоте: едем на охоту, ружья и патроны не берем, из автобуса никуда не выходим.
 
Главный принцип, который необходимо принять к исполнению  -  выпил, закусил, устал, в койку. И чтобы на походе к району работ были бодрые, трезвые и энергичные, как зеленые в пупырышках огурцы с бабушкиной грядки. Ответственность за проведение мероприятия с человеческим лицом была мною возложена на деда Юдина – пусть пользуется своим авторитетом старейшего в нашей компании  полярника во благо.
 
Отошли от причала где-то около десяти часов утра, пока туда-сюда, праздновать народ начал около двенадцати часов дня, а уже в районе двадцати трех часов все имевшиеся в наличии запасы горячительных напитков были уничтожены.
 
Надо заметить, что я в мае,  вернулся из отпуска с материка, а в отпуске заехал погостить к маме в гости, проживавшей в то время в «столице Юга», городе ОШ, Киргизской ССР, расположенный в восточной части  Ферганской долины.
 
Целых десять дней  я наслаждался гостеприимством замечательного города Ош, посещал восточный базар и кушал правой рукой плов в чайхане под ивами на берегу реки  Ак-Буура, стекающей  из предгорий Алайского  хребта.
 
А замечательный ферганский виноград по пять копеек за один килограмм золотистых сочных капель? А горячие лепешки прямо из тандыра, оборудованного прямо на базаре? Обожаю восточные города с восточными базарами, восточными сладостями, восточными фруктами и восточными красавицами.
 
Кстати, плов я кушал правой рукой не благодаря собственной причуде, нет. Дело в том, что  мусульмане почитают правую руку чистой и богоугодной, ею можно брать пищу. Левая же рука считается не чистой, и Ислам  запрещает кушать  и пить посредством левой руки.
 
Ближайший сподвижник Пророка Мохаммеда, Умар ибн аль-Хаттаб утверждал, что левой рукой едят  и пьют  шайтаны, и предводитель их Иблис. Если ты не хочешь быть похожим на Шайтана, держи рюмку и закуску  только правой рукой. И, что особенно важно, рюмка, должна быть наполнена  зеленым кок  чаем.
 
Правило насчет кок чая в рюмке справедливо только для последователей Ислама. Все остальные граждане могут употреблять что угодно, в интервале от Жигулевского пива до Спирта питьевого 96%, но желательно правой рукой. Кстати более отвратительного пива, чем произведенное в «столице Юга», городе Ош я не пробовал нигде и никогда в своей жизни. Сдается мне что пиво такого вкуса характерно для всех восточных городов, но  это, пожалуй,  единственный их минус.
 
Так вот, прогуливаясь как-то по  роскошному городскому  базару,  я заглянул  в небольшой магазинчик. Его даже правильнее   было бы обозвать лавкой. И выглядел я в этом магазинчике истинно Киргизский продукт – «Кыргыз бальзамы Арашан»,  производства Фрунзенского ликероводочного завода. Во всяком случае, таковой была надпись на этикетке.
 
Напиток в бутылке  с желтенькой алюминиевой бескозыркой, как на водке «Столичная», с длинным горлышком, емкостью половина литра по цене ровно одиннадцать рублей, крепостью  сорок пять объемных процентов. И на этикетке изображение восточного батыра в коническом шлеме в рамке из цветочного орнамента. Гост 7190-71, это означает, что  напиток сей производить  начали в 1971 году.
 
Этакий Насреддин в  узбекской тюбетейке, вращая хитрыми глазами, счастливо улыбаясь,  рассказал мне, что это старинный напиток высокогорных киргизов, с использованием воды тысячелетних ледников с горных вершин Алайского хребта.
 
Настаивается Арашан  на сорока видах целебных высокогорных трав, растущих на самых недоступных для обычного человека скалах.  Секрет его изготовления целебной влаги передается  от деда к внуку только в одном  роду горных киргизов.  Даже на Фрунзенском ликероводочном заводе никто, кроме одного представителя этого рода,  не знает секрета изготовления Кыргыз бальзамы Арашан.
 
После употребления этого чудодейственного напитка у обычного мужчины, не говоря уже о доблестных  воинах  каарман аскерах,  две недели не опускается самый важный для мужчины орган. Дабы не подвергать свой организм чрезмерному износу рекомендуется употреблять не более одной чайной ложки в день, предпочтительно, запивая  кок чаем.
 
Да, конечно,  напиток стоит в два раза дороже, чем армянский коньяк пятилетней выдержки с пятью звездами на этикетке. Но Арашан того однозначно стоит и армянский коньяк ему просто не годится даже в подметки.
 
Короче Насреддин в  тюбетейке  пропел такую завлекательную боевую песню, что я тряхнул кошельком, и приобрел, аж два полулитровых сосуда сей чудодейственной алкоголь содержащей, я бы сказал, просто волшебной влаги. Особенно заманчиво звучали обещания наполнения организма просто чудовищной мужской силой в результате употребления древнего  напитка киргизских батыров.
 
Я мужественно выложил двадцать два рубля, рассудив, что даже, если меня развели-таки на бобах и навешали киргизской лапши на уши, сильно я от этого не пострадаю. Двадцать два неистраченных мною рубля не сделали бы меня богачом, точно также как они же истраченные на Арашан не сделают меня голью нищей перекатною. Кто не рискует, тот не пьет Кыргыз бальзамы Арашан!
 
А веду я к тому, что по приезду имел глупость похвалиться  кому-то из парней, какой волшебный  напиток имеется у меня в закромах. И вот настал момент, когда запасы горячительных напитков у моих боевых лоцмейстеров наконец-то иссякли. И народ, памятуя мой рассказ о волшебном напитке, встал в очередь с намерением вымотать мне душу, но таки отнять сей божественный напиток, отжатый из горных вершин Алайского хребта руками могучих батыров. И душу мне они таки вымотали, вместе с бальзамом.
 
Выкатил я в итоге оба сосуда в пользу общества, но при условии, что испив высокогорный  бальзам, народ угомонится и, прекратив поиски добавки, разойдется по койкам. Тем более что добавки искать негде, за бортом вкруговую енисейская холодная вода и посещения магазинов в ближайшие две недели не предвидится. При розливе бальзама в  граненую  тару,  на каждую лоцмейстерскую душу выпало примерно по сто граммов напитка.
 
Перед употреблением народом данной дозы я, как порядочный человек и можно сказать истинный джентльмен счел необходимым предупредить  свое бравое воинство.  И честно сообщил, что для наполнения мужского организма необычайным сексуальным напором достаточно употребить всего лишь чайную ложку эликсира.
 
Публика, однако, пребывая в состоянии  крепкого алкогольного кайфа,  подняла меня на смех. Я не стал рьяно отстаивать свою правильную точку зрения и, подняв крайний на данный момент тост «за спокойную ночь», опорожнил свою сотку, и направился  на боковую в свою каюту.
 
Я от своей сотки сразу никаких конкретных последствий не почувствовал, поскольку ничего спиртного в этот день до бальзама не употреблял. А вот народ отчего-то там впечатлился и довольно изрядно. Оказалось, что все употреблявшие спиртное сегодня ровно через полчаса после тоста «за спокойную ночь», протрезвели  до хрустального звона, аки венецианские подвески  на люстрах Большого Кремлевского Дворца.
 
У меня сексуального напора невиданной мощи отчего-то не наблюдалось. Скорее всего, произошло это из-за явной передозировки препарата – сто граммов напитка содержат двадцать доз кратных чайной ложке. Но, так, или иначе, я не смог сомкнуть глаз с момента употребления божественной жидкости в течение  двадцати четырех часов. И пялился глазами бестолково в потолок каюты ровно сутки, прерываясь лишь на перекуры.
 
Представляю, какими эпитетами поминали коллеги меня и мой чудодейственный бальзам.  Приложить столько моральных усилий и материальных средств, дабы нарезаться до столь блаженного состояния в положении риз и всё напрасно, впустую, просто в пшик. Больше всех, как мне показалось,  расстроился дед Юдин, которому вот так беспардонно поломали все удовольствие. Хотели парни догнаться, а я их своим целебным  бальзамом  волшебно обломил.
 
Бальзам действительно оказался целебным. По прибытии к месту высадки на берег, народ пребывал в строю в бодром самочувствии, понукаемый  жаждой движения, предвкушая счастливое   состояние духа, рождаемое творческим созидательным трудом.
 
Круизный лайнер «Антон Чехов»
 
Половозрелые самцы северных оленей сбрасывают рога зимой, происходит это в период с конца декабря до конца января. Практически полгода оленьи рога кучками валяются в тундре в ожидании нашего боцмана дюже охочего до таких находок.
 
Оленьи  рога здесь тоже в ходу, одна из разновидностей обменного фонда.  Мимо нас по Енисею периодически  курсирует  большой  круизный четырех палубный  теплоход  «Антон Чехов». Круиз совершается по маршруту  Красноярск – Дудинка – Диксон и обратно, с различными увеселениями в пути.
 
Теплоход был построен на Австрийской верфи Корнойбург на Дунае в семьдесят седьмом  году и сдан в эксплуатацию в семьдесят восьмом  году. Круизным пассажирам помимо прочих прелестей  обещают еще и  ритуал посвящения в полярники при пересечении полярного круга на широте 66°33′44″, этакое крещение водами полярного Енисея, сродни празднику Нептуна при переходе экватора в тропиках.
 
Увеселения состоят из национальных самоедских танцев и этнических песнопений, камлания под бубен ряженых «шаманов»,  посещения чумов, катания на нартах. Настоящий шаман, говорящий с духами, для туристов  шаманить не будет. Не шаманское это дело публику за денежные знаки веселить. Этакие пляски  только скоморохам под стать.
 
Большим успехом у пассажиров «Антона Чехова» пользуется  дегустация национальных блюд народов крайнего севера и приобретение сувениров самоедского рукоделья, а также моржовых клыков,  рогов и,  выделанных шкур оленей. Я уже не говорю по поводу национальных  ножей с резными рукоятями из кости моржа, оленьего рога, а то и бивня мамонта.
 
«Антон Чехов» это последний  писк современного речного кораблестроения – флагман советского речного флота. Четыре прогулочных палубы, ресторан, бар, два салона, кинозал, сувенирный киоск и бассейн, куча кают  от трёхместных, до кают люкс, оборудованных  индивидуальным сортиром и душем.
 
По советским меркам просто  плавучий дворец из сказок Шахерезады. На речных маршрутах Советского Союза лучшего и более современного теплохода просто нет.  Помимо всего прочего и судьба у теплохода  весьма  занимательная.
 
Перегоняли «Антона Чехова» из Австрии по Дунаю в Черное море. В югославском городке Нови Сад для прохождения под мостом пришлось разбирать рубку, кинозал, трубу и даже частично  затопить теплоход, приняв триста тонн воды.
 
Однако даже такие меры оказались недостаточными. Судно пришлось подвергнуть дополнительному перекачиванию воды с носа в корму и обратно по мере прохождения под мостом. Пришлось австрийским перегонщикам и судостроителям  попотеть изрядно. В румынском Галаце «Чехова» снова собрали до первоначального состояния, и представителями СССР была осуществлена  приемка судна. На теплоходе был поднят Государственный  флаг СССР.
 
При следовании  по Волге, на предназначенное для работы на Енисее судно, местные партийные функционеры прибыли в порядке любопытства и ознакомления. И так оно функционерам по обонянию  ударило своим буржуазным душком с «гнильцой», что решили они вместо Енисея самочинно пришвартовать его у себя на Волге. И даже подключили к решению этого вопроса  тяжелую «артиллерию» — кого-то из заместителей  министра речного флота СССР.
 
Однако, представителям Енисейского речного пароходства  в результате титанических усилий, таки удалось отбить атаки захватчиков.  Поговаривают, что  битва была выиграна  не без помощи столичных  партийных боссов в более солидной «весовой» категории из ЦК КПСС. И восторжествовала  справедливость – нашелся   укорот на волжских функционеров  с их глазенками завидущими, да  ручонками загребущими.
 
Когда же  отбились от волжских партийных «ушкуйников», оказалось, что протиснуться  в  Белое море по  Беломорско-Балтийскому  каналу не позволяет  ширина судна. В виду отсутствия других вариантов,  «Чехову» предстояло идти  вокруг Скандинавского полуострова, это при осадке всего в два метра.
 
Норвежские власти из «дружественного»  Осло решили ввхгромоздить дополнительные  препоны на пути судна в родной порт и запретили  его проход в норвежских территориальных водах в районе пролива Скагеррак, определив «Антона Чехова» как «стратегическое» судно. Видимо попугивались слегка, а не рискнет ли круизный лайнер произвести ракетный залп по столице суверенной Норвегии, городу Осло.
 
Лайнер благодаря своим высоким мореходным качествам проследовал, минуя Скагеррак, по Норвежскому и Баренцеву морю в сопровождении спасательного судна, при необходимости укрываясь от штормов в Норвежских шхерах.
 
Вообще-то трудно уверенно говорить о высоких мореходных качествах при осадке в два метра. Да и спасательное судно  в сопровождении указывает на то, что те, кто принимал решение о переходе вокруг Скандинавии на верхнем уровне, не особо были уверенны в высоте этих самых мореходных качеств.
 
Однако, как говорится, Фортуна не повернулась к данному мероприятию своей филейной частью тела. Далее теплоход проследовал  под проводкой ледокола по Северному морскому пути и  через Диксон, через Енисейский залив  в Енисей. Хозяева Ид’Ерв и Яв’Ерв тоже не имели возражений по данному поводу и лайнер успешно под их защитой благополучно добежал от мыса Сопочная Карга до порта приписки  Красноярска.
 
И теперь этот плавучий дворец торжественно шествует мимо нас на маршруте Красноярск — Игарка – Дудинка – Диксон и обратно. Билет на такой круиз не всякому гражданину Союза ССР по карману. Я даже не представляю, сколько может стоить билет на теплоход в круизе,  даже в самой простенькой  и тесной трехместной каюте.
 
Во всяком случае, я при всем желании не могу себе позволить прокатиться по данному маршруту. Нет, поймите правильно, я регулярно катаюсь по этому маршруту, но не на «Антоне Чехове», а на простом логгере германской постройки по имени «Лот». Разница  лишь в том, что мне за это еще и платят деньги. А еще самоеды под нож  оленей не пускают и самоедские шаманы лично для меня в стойбище не камлают у костра под бубен.
 
Туристы на круизном лайнере люди весьма обеспеченные и заинтересованы в получении различных заполярных диковин. Обладатели заполярных диковин, в свою очередь,  заинтересованы в получении диковин недоступных в обычном порядке на Заполярном Енисее, но имеющих место быть на борту круизного лайнера «Антон Чехов».
 
Самый простой пример чешское и баварское пиво, элитный забугорный коньяк, лососевая и осетровая икорка, шотландский виски и прочие уникальные радости жизни, о существовании которых я, возможно, даже не имею представления в полном объеме.
 
На Енисее, в зоне нашей ответственности, все идет своим чередом: гидрографы  бегают галсами на «Элдене», лоцмейстеры на «Лоте» и «С-215» шныряют по Енисею от одного навигационного знака к другому,  рудовозы на Дудинку и  лесовозы до Игарки прут деловито и мощно, ведомые по фарватеру суровыми игарскими лоцманами.
 
И только круизный лайнер «Антон Чехов», будто и не Чехов вовсе, неспешно прогуливается  вдоль  енисейских берегов, словно  оперный певец Федор Шаляпин, на  ярмарке в шубе, шапке и при посохе.  Барин, просто барин! Промахнулись, конечно, с названием. Надо  было лайнер  Федором  Шаляпиным окрестить.
 
Когда лайнер шествует мимо нас, боцман  обычно прыгает в разъездной катер, предварительно покидав на него какие-то кули с обменным фондом, и под стрекот  мотора устремляется к борту «Антона Чехова».
 
Как я понимаю это не самочинные коммерческие  позывы боцмана к предпринимательской деятельности, а мероприятие с благословления капитана «Лота». В одной связке с боцманом, как правило, присутствует  моторист Редьков. Представители избранного народа тоже предпочитают   чешское или на край баварское пиво.
 
Что выменивает  боцман  на борту «Антона Чехова» и на какие такие заполярные ништяки я не знаю, поскольку  вопрос этот меня абсолютно не интересует. Все, в чем я нуждаюсь на данный момент, у меня есть.  А, по поводу всего того, о возможном существовании чего в природе  я не ведаю, жаба меня абсолютно не давит.
 
А потому не давит, что я ее в себе еще в детстве  задушил, пока она была совсем маленькая и слабая. Зависть и жадность самые страшные черты человека.  Этакое отсутствие любопытства, видимо, издержка моего молодого возраста и, скорее всего, со временем  исчезнет, сменившись  практичностью  и пониманием целесообразности.
 
 
Хотя не хотелось бы к старости превратиться в жадного и завидущего ворчливого хапугу с загребущими ручонками.  Надеюсь, чаша сия меня все-таки минует.
 
О мародерах
 
Бродил  я тут недавно по берегу с теодолитом за спиной, по своим инженерным делам на знаке Гольчиха, в районе поселка Воронцова. Дела исполнил в полном объеме, а возвращаясь, в километре,  чуть в стороне на склоне холма увидел нечто, не виденное мною ранее и на мой взгляд,  странное для местных пейзажей. Конкретно на таком расстоянии  определить природу явления не удалось, и решил я размять косточки, прогулявшись в любопытную сторону.
 
Как потом объяснил мне Карлович, это явление в тундре именуется хальмер, или нгэсь – национальное ненецкое кладбище, погост, если выражаться  по-простому.  Ненцы не закапывают покойников в землю. Копать землю запрещено настрого, это может  рассердить подземный народ сихиртя, пасущий под землей уцелевших мамонтов и отца семи смертей  Сиу-Нга-Нися.
 
Стоят на склоне ящики, прямо на земле.  Какие-то из них очень старые из толстых досок толщиной пятьдесят-шестьдесят миллиметров, а есть просто оббитые тарной дощечкой из-под современных водочных и винных ящиков.
 
Древесина в тундре материал дефицитный. Все устроено напологом склоне, видимо для того чтобы вода стекала, не задерживаясь  в могилах под телами ненцев перешедших в мир иной. Причем, судя по размерам захоронений (ящики размером до одного метра), процентов семьдесят из них детские.
 
Нет, мне, конечно, было не до статистических изысканий, но на беглый взгляд именно так и есть. Меня  очень удивило, буквально огорошило, что  у ненцев такая высокая детская смертность.
 
Тела мертвых ненэй  ненэчей уложены  прямо на землю  и сверху накрыты  ящиками по росту покойного. Рядом с могилами уложены различные вещи хозяйственного назначения: нарты вверх полозьями, чугунные и алюминиевые котлы, кастрюли, чайники, медные колокольчики, ножи, топоры, остроги, огромные рыболовные крючки, даже полусгнившие сети на полозьях нарт. Полное снаряжение для путешествия и безбедного существования  в тундре загробного  нижнего мира.
 
Многие из могил изрядно разрушены и через проломы в ящиках видны части человеческих скелетов – грудные клетки, позвоночники, тазовые кости и кости ног. Сюда на погост видимо зверье в голодные времена на прикорм является, медведи, полярные волки, песцы и росомахи.
 
Встречались даже кости просто разбросанные среди  могил на ягеле,  со следами звериных зубов. Чего я не увидел, к моему удивлению, так это ни одного черепа. Впечатление такое, что черепа дикое зверье  уносит с собой. Черепа были, но только оленьи, с рогами, скорее всего поминальные жертвы отбывающему в загробный мир родственнику.
 
Не исключено, что на этих самых оленях  души ненэй  ненэчей и отбывают  за грань, в Страну Вечной охоты. На самом деле у ненцев нет страны вечной счастливой охоты, как у американских индейцев. Что до меня, так я бы предпочел все-таки Страну Вечной охоты.
 
Судьба душ провинившихся умерших ненэй  ненэчей весьма плачевна, они попадают в подземный мир под семью слоями вечной мерзлоты, полный враждебных духов и правит там Сиу-Нга-Нися — отец семи смертей. Это главное божество подземного мира, питается кровавой пищей, душами, провинившихся людей, и постоянно требует жертвы от живых.
 
Души правильных ненцев попадают к Верховному Творцу Нуму и ожидают следующего воплощения. Физические  тела ненцев превращаются в бездушных насекомых – жуков, или пауков, и идут в царство Нга по длинной ледяной дороге.
 
Мифологии ненецкой я уже позже нахватался там и сям. Слышал звон. Мне всё это  в диковинку. Ничего подобного я раньше и не видел. И, что удивительно, страха во мне абсолютно никакого не было, пока я по нгэсю бродил среди костей.
 
Ни на одну йоту страха, все чисто — без всякой мистической жути. Это при том, что скелеты взрослых и детей вокруг возлежат,  да кости  разбросаны. И даже запаха тлена мертвых тел в воздухе нет. Ветер только в ящиках и нартах песню заполярной смерти завывает протяжно, да колокольчиками побрякивает.
 
Нет в них отчего-то звону искристого, лишь брякают тоскливо и грубо, словно связка пустых банок из-под кильки в томате. Наверное, специально так задумано. Смерть кругом, оттого колокольчикам и не до звона искристого.
 
Час я бродил по нгэсю,  любопытство свое теша. Словно в музее побывал. А потом, покурил чуть в стороне, присев на ящик теодолита, и  не спеша  двинул к берегу Енисея.  Там на пляже  подшлемником над головой покручу, соловьем разбойником посвищу, глядишь,  боцман на катере  за мной и явится.
 
А то и Гунар на своем «карманном линкоре» подоспеет. А пока они собираться будут, я сам морошки с витамином  Це натрескаюсь, да Карловичу пару горстей в подшлемник наберу. Все время не понапрасну пройдет.
 
Спустя пару часов Гунар пристально, испытывающе  смотрит мне в глаза. Даже не в глаза, а куда-то в пространство моей черепной коробки за ними. Мысли  в мозгу моём выковыривает, прочитать норовит, старый полярный шкипер. Потом отводит взгляд и, слегка крякнув, спрашивает:
 
«А не взял ли ты себе, дружище,  случаем, у покойников вещичку, какую на хелмере, в личную собственность – ножичек там, колокольчик на память, а то череп ненецкий,  росомахами обглоданный, в коллекцию?».
 
«Да, что ты, Гунар? Покойников грабить, это все равно, как к ним в гости напрашиваться», — меня аж оторопь взяла от такой постановки вопроса, стая мурашек от затылка до копчика  галопом промчалась.
 
«Смотри, аборигены  мародеров  не любят, могут прободение навылет буйной головушке пулей устроить и концы под ягель. А что до черепов, так не звери их с собой забирают. Люди порою хуже зверей. Ныне развелось любителей мистики, вот по ним черепа и расходятся, особенно детские.
 
 Ходят, бродят тут слухи невнятные про те черепа. Якобы в прошлую навигацию  на «Антона Чехова» с предложением полного мешка этого добра для туристов приходили. И не надо никому про кладбище рассказывать. Понял?», — уперся вопросительно в меня строгими глазами латышский старикан.
 
Я согласно киваю. Чего уж тут понимать!? Была мыслишка гнилая, честно признаться,  колокольчик медный отцепить. Но что-то этакое, необъяснимое, меня вовремя остановило. Уж не тот ли, кто присматривает, чтобы я по дури своей на какую скользкую дорожку не выперся. 
 
 
Про нгэсь,  кроме Карловича, больше никому не рассказывал, во избежание  греха и соблазна. Мало ли кому в голову, какая дурная мыслишка с гнильцой  постучится.
 
Встряхиваю головой, словно пытаясь освободиться от наваждения:
 
«И что забрали мешок с косточками парни с «Антона Чехова»?
 
Карлович снова вскидывает на меня свои умные стариковские,  повидавшие много всякого в этом мире глаза:
 
«Не знаю. История  об этом  умалчивает!»…