Меж Игаркой и Сопочной Каргой 4.

Меж Игаркой и Сопочной Каргой  (мемуары енисейского раздолбая) часть 4.
 
О щекочущем психику потоке изотопов стронция-90
 
Иду я из конторы к причалу и соображаю себе. Предварительно необходимо набрать  с собой в довесок к моим лоцмейстерам человека четыре добровольцев из экипажа  «Лота». Народ нужен в таком количестве вследствие того, что снимать РИТЭГ с вездехода и устанавливать его под навигационный знак придется вручную.
 
А весит он ни много, ни мало всего шестьсот пятьдесят килограммов чистого веса, не считая наворотов и нахлобучек. В качестве наворотов и нахлобучек  выступает рама генератора из стального уголка с приваренными кольцами под гаки  стропов.
 
В четырнадцать интеллигентных лиц моих  парней, да  помощников из экипажа должны справиться. Килограммов по пятьдесят на каждого придется, да дед Юдин какое-нибудь  рационализаторское предложение внесет на обсуждение – типа  рычага бревном, или еще чего. Прорвемся, однако.
 
Старый полярный краб дед Юдин знает, как под таким тяжким грузом правильно тужиться, чтобы не сильно обкакаться. У меня десяток боевых лоцмейстеров вместе со мной и техником, а значит нужно еще четырех парней из экипажа «Лота».
 
Думаю, с  добровольцами  проблем особых не будет, надо только на сперматозоидах их не акцентировать, да и самому сильно не заморачиваться. Всевышний, в купе с ненецкими Хозяевами Енисея Ид’Ервом и Яв’Ервом, в обиду нас не дадут.
 
В экипаже еще никто не отказывался получить дополнительные гидрографические  десять процентов к зарплате. Проценты  стабильно выплачиваются при участии членов экипажа в производстве гидрографических и лоцмейстерских работ в свободное от вахты время.
 
Парни на «Лоте» все молодые, если не брать в расчет  капитана  Камошина Евгения Николаевича. Даже старший помощник капитана Женя Сысойков года, пожалуй,  на два моложе меня.
 
Слова в руководстве по РИТЭГу  «согласно требованию  Госта, должен обеспечивать…» они, конечно, как-то бодрят.   Однако,  междусловами «должен обеспечивать» и «будет обеспечивать» расстояние страшной протяженности и всегда есть вероятностьвоздействия внешних сил, не поддающихся регулированию.
 
Я имею ввиду  обстоятельства  непреодолимой силы или форс-мажор, а именно такие, как судьба-индейка, планида-злодейка, разгильдяйство, раздолбайство и похеризм  личного состава,  шторма и ветры ураганной силы, опять же девятый вал и холод вечной мерзлоты, ну, и далее по списку.
 
Тут даже мощность мерзлоты, не говоря о прочих прелестях,  достигает  страшной глубины от нескольких метров до тридцати пяти, а местами и вовсе до шестидесяти.  Вечная мерзлота, она ведь не какое-то отвлеченное понятие, а вполне конкретное.
 
Она хоть и поддается нашему регулированию, но в очень незначительной степени и все больше с помощью лома, либо кирки. А  долбить эту самую вечную мерзлоту киркой и ломом в руках еще тот подарок.
 
Вот так вот! Пока там, на десятой параллели  цветут сады,  мы тут в это время, на перегоне от Игарки до Енисейского залива,  в каютах за полярным кругом валяемся на своих моряцких коечках. Причем валяемся головами в сторону   отходов  термоядерной реакции, угрожающедремлющих  в стальной капсуле аппарата  РИТЭГ.
 
Потоку изотопов стронция-90, заключенному  в стальном сердечнике радиоизотопного термоэлектрического генератора, глубоко плевать на всех лоцмейстеров, членов экипажа и прочую живность на борту «Лота».  Утешает только то, что  Северянка-2 пришвартованная к правому борту ближе к корме  «Лота». Каюта же моя, вместе со мною и временным с арендатором Гунаром Карловичем,  находится на баке по его левому борту.
 
Поначалу, когда укладывались спать,  мы с Гунаром Карловичем устроились пятками в сторону РИТЭГа, чтобы стронций – 90  нас по мозгам потоком изотоповненароком не стеганул. Через десять минут Гунар посмотрел задумчиво  на меня, еще через пять я также задумчиво посмотрел на него.
 
Вот Гунар, полтинник ему уже стукнул, изрядно старый  кадр, а соображает быстрее меня молодого и зеленого. Пришлось нам, трезво оценив  ситуацию, дружно поворачиваться головами  в сторону РИТЭГа.  А и то! Хрен с ними с мозгами, есть в нашей жизни  более важные  и значимые органы.
 
А с другой стороны, если вдуматься, мозгами эти значимые органы  от радиации по любому не прикрыть, как ни крутись и каким боком не укладывайся. Тут переборка свинцовая в полметра толщиной совсем была бы не лишней.
 
О молодом задоре и веселой глупости
 
Наш вездеход  ГТСМ согласно ТТХ  (тактико-технических данных) может тащить  в качестве груза  одну тонну, сегодня он бьет  все рекорды – семь сотен  килограммов РИТЭГа,  плюс четырнадцать поджарых парней, каждый килограммовпод  семьдесят-восемьдесят. По самому скромному раскладу тысяча шестьсот восемьдесят килограммов — перегруз, однако, неслабый. 
 
Бухта Сопочная Карга мелкая, не подойти вплотную к берегу,   напротив самого знака глубина достаточная, но там берег обрывистый, вездеходом не взобраться. Пришлось пристать баржей у обрыва Красный Яр, там глубина пристать к берегу позволяет и пологие участки есть, дабы выскочить на коренной берег с пляжа. 
 
Потом  поберегу через безымянный ручей, мимо знака Долган  и через  речку Сопочную к озеру Долган.  И затем  вдоль  по перешейку меж озером и бухтой Сопочная Карга,  к навигационному знаку Сопкарга. Собственно мысом Сопочная Карга Енисей и заканчивается,  за ним уже Енисейский залив Карского моря берегами в ширьрастопырился.
 
Пыхтит  наш в меру ушатанный  тяжкой заполярной жизнью трудяга вездеход  по тундре, но тащит и термоядерную батарейку,  и всю нашу лоцмейстерскую гоп-компанию. Бежим мы не шибко резво, ну да нам спешить в такой ситуации не с руки как-то. Не хватало нам тут еще только локальной ядерной катастрофы с мирным атомом.
 
Все мы ребятишки молодые и молодая дурь из нас так и бьет фонтаном в воздух. Обычно, пока  «Лот» движется в район работ у лоцмейстеров вынужденное безделье,  а у членов команды режим работы — вахта четыре часа через восемь. Так, что у членов экипажа тоже как бы время для фонтанирования энергии есть. Народ ищет возможность чем-то себя занять в свободное от работы и сна время.
 
То мы в карты садимся играть на обливание. С развлечениями на борту «Лота» не густо. Неизменная ставка  на кону – два ведра забортной воды на голову проигравшего. А водичка в Енисее, скажу я вам – удовольствие еще то. Играем до тех пор, пока все участники не получат по паре ведер с водичкой на молодой организм. Особо «талантливым»игрокам и заведомым шулерам выпадают и более щедрые дозы.
 
А то иной раз водку садимся пьянствовать офицерским составом (без подчиненных, в личное, свободное от работы время). Нет, мы, конечно,  не алконавты  беспросыпные какие-нибудь. Не часто такое случается, но бывает. 
 
Поскольку с приготовлением закуски возиться лень, отправляем в продовольственный склад, главного  по пищеблоку. Второй помощник капитана Федор Россихин притаскивает из холодильной камеры кусок  мороженой говядины, или оленины и тонкой стружкой нарезает  на тарелку.
 
В другую тарелку старпом Женя Сысойков насыпает  соль, перец молотый и перемешивает с томатной пастой – макало, на местном наречии. Напиток, сопровождаемый строганиной  и разговорами,  летит просто с космической скоростью. Успеваем управиться с этим делом по быстрому, без перебора, пока на мостике несет свою вахту капитан Камошин.
 
Федор широко знаменит в узком гидробазовском  кругу тем, что питает страсть к живой природе. Причем при выезде на живую природу у него всегда при себе, где-нибудь в кармашке, солонка и перечница из кают-компании «Лота».
 
Как и все мы, кроме живой  природы, Федор любит водку, как таковую. Если же её ещё и закусывать исключительно строганиной  из свежемороженой говядины, то это вообще вселенский писк восторга. Я уже не говорю о строганине из енисейской белорыбицы, особенно если это муксун или нельма.  
 
Собственно, кто же не любит водку в заполярье? Ну что сказать по данному поводу? Мне тоже водка под строганину  очень даже по душе. Да покажите мне человека, которому это не нравится. Насколько мне известно, в  природе таких людей не существует.
 
С другой стороны настоящие правильные полярники способны правильно себя оценить и определить разумную дозировку, во избежание   перебора. В противном случае, какие они полярники? Если ты своей нормы не знаешь, значит, и претендовать не имеешь права, кроме как на звание пустого человечишки.
 
При необходимости Федор ест рыбу прямо из речки и непременно живую. Такое вот немножко странное хобби для второго помощника капитана. Для этого он и держит постоянно в карманах солонку и  перечницу. Именно сегодня он  сие искусство нам и продемонстрировал.
 
О маяках и знаках
 
Ранее слово маяк для меня означало, как минимум огромную башню, сложенную из природного камня, обкатанного за тысячелетия морским прибоем  до состояния круглых голышей. Башня способная противостоять любой морской волне, даже архи-гигантских размеров.
 
И чтобы, обязательно, серьезное   светящее устройство на вершине, окруженное множеством толстенных линз, делающих огонь  маяка видным на десятки миль вокруг.  И вокруг маячной комнаты со светящим устройством  круглая терраска с резным ограждением, с которой по вечерам, запивая кофе  рюмочкой рома,  можно любоваться, ныряющим  за  горизонт солнцем.
 
Наверное, все это так и есть на настоящих классических маяках, но только не в нашем случае. Сам-то я такие настоящие маяки видел, но только в заграничных кинофильмах. На Енисее все гораздо прозаичнее. Маяк Сопочная Карга, как  и все прочие, имеющиеся на коренном берегу Енисея,  несколько другие.
 
Никаких тебе эпических башен из камня, поросшего столетним мхом, никаких светящих устройств метром в диаметре и хрустальных наборов из лучших в мире цейсовских  линз  Фринеля. Никаких бородатых смотрителей в капитанских фуражках с дымящими трубками, набитыми  голландским табачком «Клан».
 
А уж о рюмочке рома приправленной чашечкой кофе говорить и вовсе не приходится. Это  вам не маяк Ла Мадонетта  в проливе   Бонифачо, между Корсикой и Сардинией. Интересно было бы глянуть на тамошних лоцмейстеров, не иначе, как  в обшитых  золотой канителью кипенно-белых мундирах щеголяют, бдя  круглосуточно безопасность мореплавания.
 
Это теперь я знаю, что  любой огонек с известными координатами, освещающий путь мореходу это МАЯК, причем именно  большими буквами, и абсолютно не важно, из камней он сложен, кирпичей, или из собранных в пучок  сосновых бревен.
 
Да, у нас все гораздо проще. Сопочная Карга, это советский компромисс цены и качества. Стальная труба  высотой пятнадцать метров, диаметром шестьдесят сантиметров с приваренными стальными скобами в качестве лестницы.
 
Я под дулом пистолета по этим скобам не полезу – вид у них утлый, или как в старину говаривали, скорбный. Так уж они ненадежно выглядят.  Того и гляди, ветерок чуть сильнее дунет и отправляйся в пике, раскинув руки словно крылья.
 
А дед Юдин лазит. Старый он уже, однако, по скобам сапогами шелестит на зависть нам молодым-зеленым.  Подобно бойкому, недозревшему  юнге в прыщах, с чайного клипера  «Катти Сарк», карабкающемуся по вантам к грот-марса-лиселям.
 
На вершине фонарик не ахти каких грандиозных размеров, выкрашенный в красный цвет, да четыре растяжки, сбегающие к земле и утопленные концами в бетоне. Растяжки собраны из стальных прутков  толщиной с мой указательный палец, метровой длины каждый с приваренными кольцами  на концах.
 
От фонарика  вьется вкруговую вокруг стального тела навигационного знака пара проводов, устремляющихся вниз, к установленным  на земле, под знаком электробатареям. Вот вместо штабеля этих электробатарей у подножия знака  нам и надлежит подключить Радиоизотопный термоэлектрический  генератор, то есть РИТЭГ.
 
Вот и вся конструкция,  гордо  именуемая навигационный знак Сопочная Карга.  До настоящего маяка, знаку Сопочная   Карга, как мне до пенсии. Знак стоит у самого  устья  Енисея и отмечает начало Енисейского залива Карского моря. Люди может и есть где-то в округе, но как-то на глаза мне ни разу не попадались. Да и есть ли они?
 
Хотя, есть здесь люди. Есть таки! Правда, сам я их никогда не видел, но знаю что есть они тут. Прямо на мысе в двух километрах от знака. Морская гидрометеорологическая станция «МГ-2 Сопочная Карга». Впервые станция  была открыта 2 октября 1939 года  и работает  без перерывов по настоящее время. Парни на станцииизучают гидрометеорологический режима Енисейского залива и обслуживают морской флот и авиацию.
 
Как носить на руках вездеход
 
Третий  час мы всей гоп-компанией несем на руках свой вездеход, самой стильной на сегодня в заполярье модели, под названием ГТСМ. Ну, это уже исключительно моя заслуга. Непробиваемый сплав глупости и отсутствия опыта.
 
Я, как начальник лоцмейстерской  партии, отдал отработанным морским  командным голосом суровое указание  двигаться вездеходом вдоль  пляжа. Был бы опытный, знал бы, что на берег надо прыгать перпендикулярно урезу воды.  Выметаешься  через енисейский пляж ходом и галопом  сразу в тундру, на ягель и далее по вечной мерзлоте.
 
Здесь, приказ начальника – закон для подчиненного.  Без каких бы то ни было исключений, даже если начальник еще молодой и глупый, в смысле неопытный.
 
А был бы начальник умный,  прежде чем принимать такое решение, посоветовался бы с дедом Юдиным, техником-лоцмейстером,  старым полярником в ракушках, лет пятидесяти  от рождения. Он бы мне объяснил, что по енисейскому пляжу  на вездеходе козлить опасно, чем ближе к урезу воды, тем более насыщен песок водой.
 
 Стоит водителю вездехода чуть зазеваться, гусеница выбрасывает из-под себя песок, утопая во  все более жидком песке,  и вездеход ложится на брюхо, бурля в воде затонувшей гусеницей.
 
Все именно так и вышло. Похоже, народ здесь привык слушать начальство беспрекословно в силу своей врожденной дисциплинированности, даже когда оно, начальство это, несет несусветную чушь. 
 
Вот  на этой их чрезвычайной дисциплинированности я и погорел.Вероятно, до меня все начальники лоцмейстерских партий здесь были несказанно умные и чрезвычайно толковые парни. Народ просто  привык к их непогрешимости. 
 
И тут, как на грех,  к ним прислали меня. Ну, а я вот такой безалаберный и непродуманный. Не исключено  также, что  мне решили, в порядке воспитания, показать — сначала надо думать, потом если чего-то не знаешь надо советоваться, а потом принимать мудрое, обоснованное решение. Хорошо поучили – пошло на пользу.
 
Технику моему за пятьдесят, а мне, его начальнику двадцать четыре. А у меня еще два старикана в оперативном подчинении с совещательным правом, у которых если что, можно было бы спросить умного совета. Это  капитан гидрографического судна «Лот»  Камошин Евгений Николаевич и шкипер по должности, но капитан по духу, баржи  «Северянка–2» Ницус Гунар Карлович.
 
Шкипер «Северянки -2» Гунар Карлович, ровесник моему отцу. Ну, я же самый умный, я же инженер, начальник, в конце концов! Что мне эти стариканы с их опытом. Муфлон круторогий! Это яне о Карловиче, это я уже про себя.
 
Теперь я вместе со всеми моими бравыми лоцмейстерами, выдернув из кузова вездехода, одно из  бревен «на  всякий случай», и, рассупонившись до состояния «в чем мать родила» ныряю под правую гусеницу вездехода.
 
Трусы мочить мне как-то в лом, вода холодная до чертиков в глазах, и об сухие трусы мне ещё предстоит греться. Вода, не как в Восточно-Сибирском море, конечно, но уж точно, как в Карском. Водные процедуры мы всей компанией принимаем в Енисейском заливе, а это уже Карское море. Хотя до Енисея рукой подать, но коленкор уже совершенно другой – психология работает.
 
Гусеница висит в воде без опоры на грунт  и при работе все более углубляет яму.  Цепляю  цепью  бревно за трак у переднего катка, контролируя местоположение свободно плавающих органов тела во избежание защемления их гусеничным траком.
 
Вездеход, грозно зарычав двигателем, с опорой на бревно продвигается на пять метров, я снова ныряю уже под последний каток гусеницы и отцепляю бревно от трака. Парни перетаскивают бревно вперед, и следующий ныряльщик старпом «Лота»  Жека цепляет бревно за трак у первого катка. Бр-р-рр! Даже смотреть на это холодно. Вездеходу продвигается еще на пять метров.
 
Следующее погружение за вторым помощником капитана, потом от широкой морской души моториста Сани Редькова, далее мои парни  лоцмейстеры, а следом за ними и мне бултыхаться в эту смесь воды, песка и ила. Двигаемся мы, таким стильным манером, уже часа два с перекурами.
 
Все мои парни, ну и я, вероятно, такой же, не то синего, не то сиреневого  цвета. Вода в Енисейском заливе  в это время ледяная. Впрочем, вода здесь  и в разгар лета отнюдь не парное молоко.
 
Начало августа  на Енисее уже далеко  не разгар лета. Да и не мудрено -не экватор, однако. Угораздило же папуасов занять все теплые местечки на земном шарике! А нам вот заполярье оставили. Как то всё  не справедливо в этом мире устроено, негармонично.
 
Согреться можно в кабине вездехода, но греться некогда. Надо нырять. Как в случае с той  обезьяной – думать некогда, надо прыгать. Не участвуют в водных процедурах только дед Юдин, в силу почтенного возраста и ослабленного заполярным образом жизни  здоровья, а также водитель вездехода, без устали ворочающий рычаги фрикционов.
 
Наконец кое-как, на последнем издыхании, донесли вездеход  до скального выхода на пляже, зацепились за него правой гусеницей и, лязгнув траками,  выскочили с пляжа на ягель. Здесь хоть и мокро, но вездеход передвигается  без проблем- под ягелем вечная мерзлота.
 
Представляю,  сколько  на моем затылке лохматом затылке и бороде повисло нелестных, мягко выражаясь,  эпитетов, произносимых мысленно в мой адрес   моими подчиненными парнямисине-фиолетового окраса.
 
Понимают парни, что заслуга  в  сегодняшнем  полярном купании исключительно моя. Я, конечно, стряхиваю это дело с «воротника»  и форс держу по высшему разряду — начальнический. Засранец еще тот, одним словом.
 
Я мог, конечно,  вообще курить бамбук в стороне, на правах начальника. Только не по-человечески  это. Не до такой уж степени я засранец, а потому нырял вместе со всеми, в порядке живой очереди. Ну, ошибочка вышла, однако. Что мне теперь? Извиняться что ли?  Не дождутся! Как говорил мой командир роты Альберт Сергеевич — трудности укрепляют молодежь!
 
По возвращении на пароход парни выпьют водки с молотым черным перцем, и, даст Бог, никто не разболеется и не упадет духом. Хотя не факт, что водку они уже раньше всю не выпили. Впрочем, они и так парни на зависть крепкие, а под моим скрупулезным руководством станут еще неизмеримо более крепкими, сильными и здоровыми.
 
Тут вам не здесь, а здесь вам не там!  У нас, как на фронте — болеть некогда. Да и раскисать никто нам  не позволит. Исключая, разумеется случаи заболевания триппером. Ну, это, пока, чисто гипотетически. Однако, зарекаться не будем.
 
В этом смысле, покуда, Господь нас милует. Хотя Гунар Карлович Ницус, ссыльнопоселенец, потомственный латышский буржуй и «контра белая», а  также несостоявшийся наследник трех доходных домов в столице Латвии городе  Риге, говорит, что не моряк тот, кто три раза гонорею не лечил.
 
Гунар Карлович здесь в серьезном авторитете, но что-то я не знаю, верить ему или нет. Хотя жизненный опыт у Карловича огромный, я бы даже выразился категоричнее — грандиозный.
 
Заполярные Чингачгуки
 
Пока мы,  выскочив вездеходом  с песчаного,  пляжа отряхивались, согревали свои многострадальные синие тела, нырнув в теплые, нагретые на кожухе двигателя вездехода трусы, курили да прихорашивались,  жизнь не стояла на месте. Второй помощник капитана Фёдор, как был в наряде Адама, не знакомого ещё с первородным грехом, успел  среди осоки узреть конец какой-то веревки.
 
Узрел и, движимыйестественным человеческим любопытством, незамедлительно за веревкупотянул. Вытащили в итоге  общими усилиями  чужую сеть полную белорыбицы  — муксуна, омуля, нельмы и прочей  рыбы с которой я лично до сей поры знаком не был. 
 
Народ, промерзший до синевы, голодный, как десяток Карлсонов,  живущих на крыше, долго не раздумывал. Сеть, судя по всему, поставлена недавно. Вся рыба не сонная, живехонька и донельзя бойкая, так и трепещет. Ты ее в руки, а она тебя хвостом, да  прямо по всей морде лица слева направо, да справа налево.
 
Первым к делу приступает  Федор. Он, даже не прыгнув в трусы, как есть голышом, мчится  к вездеходу  за своим альпаком, шарит в карманах в поисках солонки и перечницы, тиснутые из кают-компании «Лота». Посолив и поперчив живого полуметрового муксуна,  второй помощник капитана вонзает зубы  в жирную спину сразу его за головой.  Муксун конвульсивно трепещет хвостом в руках Федора и кричит в полный голос от боли и ужаса.
 
Писатель-фронтовик  Виктор Астафьев, местный, родом с Енисея, из самой Игарки, утверждает в своей книге «Царь рыба», что рыба дескать  кричать не умеет.  А я вот, хоть и на Енисее всего пребываю без году неделя, при всем моем уважении, совершенно уверенно могу сказать, что Виктор Петрович очень глубоко в этом вопросе ошибается.
 
Похоже  он рыбу живую зубами на части никогда не рвал. Умеет рыба кричать, умеет! Да еще  так умеет, что мороз по шкуре от этого крика продирает.
 
Я не представлял, что заживо пожираемая рыба может так кричать.  А еще говорят – молчит, как рыба об лед. Неправда это. Оказывается рыба вовсе не молчунья.  Муксун  кричит и плачет, визжит в истерике, пока второй помощник капитана гидрографического судна «Лот», громко чавкая, с аппетитом  пожирает его заживо. Руссо садисто!
 
Зрелище еще то — не для слабонервных граждан. Я ухожу  подальше, чтобы не видеть и не слышать весь этот ужас.  Оно и понятно, я-то полярник начинающий, а эти парни «чиганчуки» местной закваски,  с  последующим местным  розливом. Аборигены, одним словом, почти настоящие ненэйненэчи. А, может, просто уже адаптировались сверх всякой меры, одичали  на лоне первозданной заполярной природы.
 
У аборигенов, в широком смысле слова, в принципе кражи меж собой не одобряют, но почитают красть у русских за доблесть. Однако в результате какого-то немыслимого умственного вывиха ненцы, селькупы и ханты, несмотря на устоявшуюся  среди туземцев  традицию, русских почитают все-таки отчего-то своими, и красть у них избегают.
 
Взять рыбу из сети в качестве еды, если человек голоден, это не кража и среди енисейских аборигенов  не осуждается и не наказывается. В местной туземной традиции вполне нормальным считается даже угон пары оленей бедным соплеменником  у богатого и проходит без особых последствий.
 
Потому как угон этот не ради обогащения, а ради пропитания и поддержания жизни в чреслах. Вот если бы мы сеть смотали и кинули в вездеход, это было бы уже преступлением, с  точки зрения аборигена. Причем грехом таким, за который вполне можно пулей  черепную коробку навылет просквозить – не любят в заполярье мародеров. Не ты ставил – не тебе и брать.
 
Советским уголовным законом такие действия  не преследуется, а даже поощряются, под предлогом борьбы с браконьерством. Хотя смешно называть браконьерами людей, для которых рыба в реке была веками и является  поныне одним  из основных средств выживания.
 
Непонятно с какой стати государство ничейную рыбу в воде объявило своей собственностью и беззастенчиво регулирует сколько, чего и кому можно,  а всем прочим чаще  всего просто ничего нельзя.
 
Если аборигенное население начнет вылавливать рыбу в Енисее на поплавковые удочки, они и десяти лет не протянут — придется новых завозить на опустевшие заполярные территории. Сюда желающих приехать не дюже  много  и без этих идиотских правил. Здесь один  вездеход  больший урон экологии наносит, вытаптывая гусеницами ягель в тундре, нежели сотня самоедов.
 
Парни мои  от енисейских ненцев только тем и отличаются, что у тех в организме отсутствуют ферменты,  расщепляющие спиртное.  У этих соколов с расщеплением спирта в организме  все полном в порядке.
 
Недаром в местных магазинах помимо водки продается напиток  под названием «Спирт питьевой».  И он не только продается, но и успешно покупается. И мнится мне, что на этикетке там нарисован, как раз для людей, понимающих в этом толк, вот такой исключительно русский иероглиф — «96%».
 
Сырую рыбу  есть, я не буду. От нее червячки в печени заводятся и потом начинают заживо пожирать любителя сырой рыбы. Говорят, долг платежом красен.  Сначала ты кушал, потом тебя кушать будут – все честно и по справедливости.  Посеял ветер -  пожнешь бурю. По мне печень таки дороже. В конце концов, с голода  я не помру. 
 
У меня в запасе  дней двадцать лечебного голодания, без особых последствий для организма, если вдруг все мероприятие с РИТЭГом  так надолго затянется.  
 
Судя по усилившемуся многократно рыбьему визгу, кто-то из парней следует  примеру Федора. Ну что же, это их печень, это их риск! Каждый человек хозяин своей судьбы  и своей печени. Хотя не факт, что какие-то енисейские червячки выживут в печени способной очистить кровь человеческую  от растворенного в ней русского иероглифа «96%».
 
О заполярном гнезде прибалтийских айзсаргов и  заполярных коровах
 
В устье Енисея при следовании по створу Казачий ручей курсом 321. 8 *, по левому берегу за мысом Зверевский, севернее устья речки Паёсаля, видна брошенная деревенька.  Парни из экипажа «Лота» отчего-то именуют её Ошмарино. Наверное, оттого, что неподалеку находится бухта Ошмаринская. На навигационной карте деревенька  помечена, как Лайда (нежил). И не живут люди в этой деревеньке  уже давно, примерно с года моего рождения.
 
По рассказам моих более знающих и неизмеримо более опытных коллег в деревушке этой жили ссыльные поселенцы или в терминологии ГУЛАГа именуемые спецпоселенцами из прибалтийских республик, добровольно присоединившихся к СССР в 1940 году.
 
Видимо по ходу сценария граждане эти, ничтоже сумняшеся, решили  не участвовать в добровольном присоединении к СССР, оттого их и перевели из разряда вольных граждан в разряд спецпоселенцев.
 
Уже к концу 1940, началу 1941 население Лайды заметно пополнилось, предположительно противниками советской власти, решившими бесповоротно надолго переехать в советское заполярье на постоянное место жительства. Да и название поселка Лайда, и  реки Паёсаля, ну чем не намек, что речке название  не сами ненцы придумывали. Не иначе, как помогал им кто-то. Звучание еще то!
 
По мне такое название весьма с прибалтийским запашком. Либо финны, коих сюда советская власть тоже немало переправила,  ненецкую речушку на свой лад перекартавили. Кстати, вовсе не факт, что Лайда существовала до появления ссыльных, а не возникла с их появлением.
 
С расстояния в полумилю от берега, видны участки около домов с характерными следами обработки земли – грядки видны, следы от вспашки. Спецпоселенцы, оказывается, в этом царстве вечной мерзлоты умудрялись выращивать овощи – картофель, помидоры, лук, морковь, огурцы и даже редиску.
 
Советские совхозы расположенные много южнее до сей поры не могут повторить эти сельскохозяйственные подвиги ссыльных врагов советской власти. У нас в Игарке тоже совхоз действует «Полярный». Однако, несмотря на то, что Игарка на шестьсот пятьдесят  километров  южнее устья Енисея, что-то я не припоминаю в нашей столовой свежих помидорчиков с огурчиками. Хотя, может нам лоцмейстерам они просто не по чину?
 
Я не особо вникал, но мнится мне, что главная задача совхоза привезти  с материка корову, оттуда же перевезти  в запас сена на весь год. Не  ягелем же коров кормить. А потом круглый год дергай корову за сиськи и получай натуральное молоко для детской молочной кухни. Хотя в Игарке может тоже трава растет, уж и не знаю. Летом-то, в период навигации, я в основном по тундре по ягелю шуршу.
 
Для взрослых в ходу порошковое молоко, а если развести  гуще – получайте   сметану к обеду в столовой. Впрочем, не мне о заполярном сельском хозяйстве рассуждать, я корову вблизи последний раз года двадцать два назад видел, сидя  карапузом на бабушкиной шее во время дойки.
 
Нет, вру, и даже не краснею. Года три назад имел счастье лицезретьбурёнок на ледоколе «Георгий Седов». Ледокол пару дойных коров погрузил в  Певеке и  транспортировал на полярную метеорологическую станцию на острове Четырехстолбовом, одном из  Медвежьих  островов  в Восточно-Сибирском   море.
 
Есть такой архипелаг  из шести островов расположенных севернее устья Колымы и название его на якутском языке звучит так: Эһэлээхарыылар. Крутое звучание!
 
Сам остров Четырехстолбовой знаменит тем, что на нем имели место быть четыре скальных столба кигиляха, как результат растрескивания и последующего выветривания скал. Зафиксировали их все четыре, когда остров открыли, оттого и назвали так.
 
Мы на  Четырехстолбовом в 1977 году разглядели только три  кигиляха. Четвертый  кигилях,  похоже, под корень осыпался под воздействием могучих природных сил, либо ликвидировали его по какой-то причине люди.
 
Откуда коровы вдруг в Певеке возникли, для меня до сей поры великая тайна есть. Довеском к коровам на палубе ледокола «Георгий Седов» присутствовали пять стогов душистого сена из теплых южных краев. Занимательное было зрелище – коровы под импровизированным навесом у стогов сена на палубе ледокола в окружении свинцовых вод Ледовитого океана в обломках льдин  и, с возлежащими  на них тюленями и моржами.
 
Одно непонятно, чтобы корова и следующий год доилась, ей же кроме сена и быка надо предоставить, чтобы он по мужской части коровку приласкал.  Раньше то, я не знал таких тонкостей, это мне бабушка Мария Филипповна по секрету рассказала. В противном случае коровка забастует, и молоко давать перестанет. Девчонки они все такие, что уж говорить об особях коровьей  породы.
 
Видимо быка  тоже с материка подвозят к нам в Игарку, в командировку. По любому быка подвозить раз в год не в пример выгоднее чем, ежегодно ему сена запасать на весь сезон. Да и понятно, не возить же коров к быку на материк.«Экономика должна быть экономной!», — это сам Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев про экономику не так давно придумал!
 
Так вот, про Лайду. Что интересно съехали ссыльные из этой деревеньки  много лет назад, в середине пятидесятых,  а дома стоят, стекла целы, лопаты, вилы, грабли, топоры в сарайчиках в целости сохранности. Чугунки, ухваты, кочерги, тарелки в избах, словно  хозяева и не уехали в свою Прибалтику безвозвратно, а на пару дней по делам  отлучились. Ненцы на летний сезонприезжают к Енисейскому заливу  порыбачить и живут в этих домах.
 
Удивительный народ ненцы – приезжают, живут, пользуются утварью и, уезжая, все оставляют на месте и в идеальном порядке. Где-нибудь в Воронежской или Орловской губернии все уже давно бы растащили, стекла выбили, заборы, да избы в очагах вместо топлива спалили, а прочее барахло  просто  и беззастенчиво скоммуниздили.
 
А тут двадцать пять  лет прошло, как латышские айзсарги дома и имущество все, какое здесь нажили, оставили.  Так оно, на удивление,  все на месте в том же порядке и прибывает. Чудеса!
 
Сразила меня наповал сломанная пополам поперек штыковая лопата. Сломан на  лопате не черенок, а штык лопаты. Какой-то умелец заштопал проволокой поперечный  перелом. Раритет могучий, словами не выразить, какой могучий.
 
Заштопанная в месте излома  лопата вряд ли стала крепче не  сломанной, но и ею можно землицу поковырять в щадящем режиме – все лучше, чем голыми руками.
 
Хотел я ею пополнить свою коллекцию полярных раритетов, а потом подумал, дескать, стояла она до меня четверть века и никто ее не скоммуниздил. А тут я, кум французскому королю, на лоцмейстерском пароходе  этак  вальяжно подъезжаю. Коллекционер, мля! Стыдно мне стало, честно говоря, от мыслишки такой. Не взял. Честное слово! Теперь вот жалею, что не взял – все равно сгинет в нетях с концами.
 
Посмотрите в мои честные глаза, я не привираю ни капельки, вот за что купил за то и продаю и, что характерно, абсолютно бесплатно.  И рассказывал  мне об этом человек, который врать не будет – шкипер самоходной баржи «Северянка-2» Гунар  Калович  Ницус.  Карловичдля меня,   как экскурсовод,  для туриста — разжевывает все возникающие по Енисею вопросы, а изучил  он Ионесси досконально.
 
Карловичзнает, о чем говорит, он  сам в статусе врага советской власти и ссыльного спецпоселенца так до сей поры и пребывает, поскольку формально никто его  до сей поры не реабилитировал  и лучшим  другом советской власти не признал.
 
Карлович
 
Случилось как-то  мне посидеть с прибалтийским ветераном борьбы  с советской властью за стаканом спирта. Рассказал кратенько, дескать, да, прибыл не по своей воле,  со ссыльными из Прибалтийских республик. Больше о себе  от Гунара не удалось добиться ни слова касательно его собственной биографии.
 
Что касается Лайды, Ницус был более разговорчив.  По его рассказу, видимо с чужих слов,  там баржа со ссыльнопоселенцами отчего-то  не смоглапричалить вплотную к берегу, поэтому  конвойные  вертухаи  сапогами  вышибли  вновь прибывших за борт баржи прямо в воду, потом туда же покидали тощие узлы с пожитками контриков.
 
На пустынном берегу прибывших пересчитали и бросили им по  одной лопате, кирке и топору  из расчета на десяток  человек. Произошло  это в конце полярного лета, практически перед самым ледоставом.Белые мухи в свинцовом небе уже крылья расправили. Были среди специальных поселенцев кроме латышей и финны с Карельского перешейка, и  немцы из Поволжья, и китайцы с корейцами  с Дальнего востока.
 
Позже завезли непонятно за какие прегрешения партию ссыльных калмыков.  Поначалу жили в ямах, выдолбленных в вечной мерзлоте и накрытых сверху плавником. Если зэков в лагерях за колючей проволокой держат, время дают на строительство бараков, да кормят хоть как-то, то ссыльнопоселенцев просто вручают их судьбе  и Божьей милости.
 
До тепла дожили далеко не все. Это был единственный случай, когда Гунар Карлович расслабился и что-то рассказал. Больше исторических экскурсов  в  прошлое  я от него не слышал.
 
Пройдет почти сорок  лет, и я узнаю, что Гунар Карлович Ницус, шкипер, рулевой и моторист самоходной баржи «Северянка-2», един в трех ипостасях, латыш, родившийся в одна тысяча девятьсот тридцатом году, уже к одиннадцати имел несчастье попасть под карающий меч НКВД.
 
В июне одна тысяча девятьсот  сорок первого года  одиннадцатилетний Гунар вместе с мамой и папой Карлом, владевшим тремя доходными домами в столице буржуазной Латвии, городе Риге, был репрессирован, как классово чуждый элемент, или по-простому  контра белая, карающими органами революции.
 
Репрессирован и отправлен под конвоем, с поражением в правах,  в  ссылку прямиком в Красноярский край. Сначала в  село Назарово, потом семейство перебралось с Агапитово, а в одна тысяча сорок втором  году судьба улыбнулась им переездом в город Игарку.
 
Кому – то переезд стал улыбкой судьбы, а кому-то смертельной её гримасой. Папу Карла уже в Игарке  убили в драке не то по пьяным, не то по политическим мотивам. Вскоре умерла и мама, не осилив здоровьем заполярной зимы.
 
И остался Гунар круглым сиротой тринадцати лет от роду. Мне неизвестно каким образом занесло малого Гунара  в экипаж какого-то енисейского парохода, но с той поры и началась морская, в черно-белую полоску,  жизнь паренька. Не в те ли годы  родилась недобрая русская пословица, гласящая, что у латыша лишь  йух, да душа. И справедлива пословица эта была, в том числе, и в отношении   малолетнего  Гунара  Ницуса.
 
И пребывал далее Гунар в статусе политического ссыльного с ущемлением всех прав в течение пятнадцати лет, до одна тысяча пятьдесят шестого года. В одна тысяча девятьсот пятьдесят шестом Ницус вновь, формально,  обрел права и свободы гражданина СССР. 
 
Однако пятно политического ссыльного, якобы злоумышлявшего  супротив советской власти в свои одиннадцать лет, долго висело на вороте морского бушлата  Ницуса. Реабилитировали Гунара только в девяностых годах. Понятно, что извиниться за детство, проведенное в яме, выдолбленной в вечной мерзлоте и  крытой плавником,  выловленным в водах  Енисея, никто не соизволил.
 
Да и кому было извиняться? Война, затем послевоенные чистки до смерти Сталина, выкорчевывание из органов ставленников  Лаврентия Павловича Берии после пятьдесят третьего года, не прошли бесследно. Особистов,  которые Гунара в июне сорок первого с семейством в ледяную тундру на погибель  упекли, давно уже, наверное, черви могильные источили.
 
Кстати, никогда не слышал от него ни слова хулы в адрес советской власти, ни жалоб на свою судьбу. Я даже и не знаю это из-за опасения, что карающие органы могут на цугундер запросто вздернуть, или от чистоты помыслов на роль советской Родины в жизни маленького латышского человека, даже репрессированного без достаточных на то оснований.
 
Сдается мне, тут имеет место некая смесь лояльности  и опаски. Хотя таких оптимистов, как Ницус, и днем с огнем в наших заполярных краях не всяко  сыскать удаётся.
 
Старшую сестру Гунара, которая успела выйти замуж  за члена  Коммунистической партии Латвии, тогда в сорок первом году вниманием обошли, оставив её в покое. Я вот думаю, а почему бы тем парням из особистов  НКВД, что Латвию зачищали от врагов советской власти,  было не  отправить малого одиннадцатилетнего  Гунара  к  сестре  единоутробной на воспитание?
 
Единственное, о чем Карлович рассказал, это о своей поездке в Ригу в начале семидесятых в гости к сестре. Не знаю, как уж ему удалось  отыскать ее, видимо шурин, как   партийный деятель в республике на слуху был. Заявился  Гунар на  землю пращуров в  гости. Сестра  на русском  ни бельмеса не понимает. Брат на родном латышском практически не Копенгаген –«твоя моя понимай» выговаривает кое-как, через пень колоду. Поговорили на пальцах по-родственному, да шурин владевший русским слегка толмачом поработал.
 
Мне очень интересно было бы узнать, вернул ли Гунар Карлович  в собственность три доходных дома в центре города Рига, как наследник своего папы Карла,  когда СССР рассыпался в прах и на его обломках восторжествовал  капитализм?
 
Думаю, что Гунар,   в полном своем праве и смог бы, если  бы захотел.Ведь отняли же у актрисы Вии  Артмане квартиру в центре Риги  в пользу наследника  старого, довоенного владельца. Вот, только мнится мне, что вряд ли Гунар  захотел ввязываться в такую тяжбу.
 
Девяностые годы двадцатого века – поганые годы.А сколько поганцевзагребущих рыла свои оскаленные на белый свет явили. Всяких тварей  хватало, начиная  от мелкойгопоты снизу и до самого элитного верха. Да и не сильно в морально-этическом смысле элита эта от гопоты отличалась.
 
Сколько тех, кто присосались у самой верхушки и порушили страну  к своей сомнительной выгоде. Конечно же,  к сомнительной, если кто сомневается, или не верит. Кем был Горбачев? Первым Президентом СССР! А кем стал? А стал обыкновенной продажной  шельмой на содержании врага.  Очень сомнительная выгода.
 
Выйдите  не спеша на центральную площадь своего города, поселка и вы их без труда увидите и безошибочно опознаете. Нынешние тридцать сребреников деньжата,  безусловно, громадные, но и горят они на лбу целого сообщества нынешних иуд печатью вечной адовой.
 
Меня по сей день тошнит от гладкой рожи  меченой  шельмы, первого и  последнего президента СССР «товарища» Горбачева, с его «перестройкой».  Я уже не говорю  о вечно пьяной  морде  предателя  ЕБН,  на фоне звездато-полосатого  стяга, с  угодливой улыбочкой:  «Господи благослови Америку!». Тьфу!  Пакостники!
 
Господи, какие же они мрази! Так предать страну, поднявшую их  из самых низов, от штурвала комбайна, от ржавой бадьи и совковой лопаты бетонщика, к самой вершине!!!  Самое ужасное, что ихтакмного, что они есть в каждом населенном пункте нашей когда-то могучей страны.  Вертикаль! Туды её в карусель!


Как же  чрезвычайно жаль, что до сей поры так и не изобретена Машина времени. Вернуться назад во времени   в подходящий момент, в нужное место и придушить этих выдающихся мразей, пока они ещё напакостить не успели! Ужасно? Да, конечно,  ужасно! Но не ужаснее, чем то, что сотворили  они с нами и нашей страной! В самый раз — по заслугам и расплата.
 
Все это будет потом. А сегодня в июле года одна тысяча девятьсот восьмидесятого я абсолютно не в курсе всего этого, за исключением разве что коротенького рассказа  Гунара Карловича,  услышанного в каюте «Лота» за наполовину полным стаканом спирта под папиросу Беломора.
 
Чуки-пуки и енисейская яичница
 
Начало июля. Остров Большой напротив Караула. Если с острова смотреть на поселок Караул, справа  главное русло, слева протока Тропинская.  Примерно  десяток ненецких рыболовов из поселка Караул, варят на костре в небольшом алюминиевом котелке три десятка чаячьих яиц.  Больше в котелок не поместилось.
 
Уж и не знаю, как парней  этих  идентифицировать — толи караульцы, то ли караульчане. Интересно, какой умник  поселок сей обозвал так и в каком смысле? То ли караулили кандальников  в местах сих не гостеприимных, то ли грабили молодцев  мимо прохожих под крики:  «караул, спасите»?
 
Потом уж почитал, поинтересовался – сначала глазам своим не поверил. Оказалось поселок основан в 1616 году казаками, как ясачное зимовье Караул. Ясак казачки здесь складывали, обдирая ненэйненэчей. Эта затерявшаяся в тундре деревенька древнее  Перми, Пензы, Красноярска и Иркутска. В начале двадцатого века здесь гостил  норвежский полярный исследователь Фритьоф Нансен.Сейчас проживает чуть более тысячи человек.
 
Мы как-то по пути в район работ  зашли «Лотом»  в Караул. Дело было вечерком, а нам край надо было в магазинчике местном закупиться жизненно важными продуктами, без которых функционирование советского полярника бывает  слегка затруднено. Магазин был закрыт, но кто-то из местных парней из племени ненэй  ненэчей  подсказал нам адрес проживания заведующей магазином, а может просто продавщицы.
 
Домик по названному адресу нашли довольно быстро светло, полярный день. Избушка была низенькая, обшарпанная, глинобитная и на стенах, из-под осыпающейся штукатурки,  проглядывали дощечки дранки. Снаружи избушка выглядела так, словно неподалеку упала авиационная бомба и взрывной волной сняла всю штукатурку со стен.
 
Мы были высочайше допущены в этот домик и закупились, не возвращаясь в магазин, прямо тут же. И насколько снаружи домишкосейвыглядел убогой обшарпанной халупой, настолько же внутри он выглядел дворцом Шемаханской царицы.
 
Ковры на стенах и полу, импортная мебель из страны восходящего солнца, именуемой Ниппон,  люстра Богемского хрусталя, алый халат японской гейши на хозяйке в купе с усыпанными золотыми перстнями пальцами и услада  советской элиты – неимоверное количество хрустальных ваз на подоконниках и на мебели.
 
Японский проигрыватель «Pioneer» и куча пластов, стоимостью по сотне  рублей за каждый. Пласты эти в Ленинграде по сотне рублей стоят,  а какова их цена в Карауле я даже фантазировать не берусь. Даме было  с лихвой за сорок. Кто-то из парней на выходе даже присвистнул и произнес: «Упакованая   чувиха!  За  такой Шахерезадой,  как за каменной стеной.  Не грех и приударить!».
 
Помню свою спонтанно возникшую мысль, о том, что было бы интересно взглянуть изнутри на жилище главы сельского совета поселка Караул. Если уж у заведующей магазином дворец Шемаханской царицы, то у председателя и вовсе, наверное, Копи царя Соломона. Карлович уже потом вкратце пояснил мне, какие чудеса творит на Таймыре жидкая валюта.
 
Эк меня, заворотило в сторону. Так вот про парней из Караула, на острове Большом. Перевернул их вместе с рыбачьими лодками и чудом не утопил недавний  шторм на Енисее.С Енисеем шутки плохи и штормит здесь не слабее чем в море.
 
Здесь те, кому удалось счастливо  выбраться на остров. На вопрос Гунара о каком-то его местном знакомце, ненцы, горестно  покачивая головами, отвечали, дескать,  был на рыбалке с нами, а теперь  где-то нет его –утонул, наверное.
 
Лодки с моторами, рыболовными снастями, уловом  и прочими причиндалами благополучно покоятся на дне Енисея.  Как случилось, что уцелел котелок, ума не приложу. Кроме того абсолютно неясно каким образом они добывают  огонь. Надо будет  Карловича расспросить подробно.
 
Аборигены сидят на острове уже трое суток кряду, питаются яйцами чаек, коими остров буквально усыпан и ждут, что подвернется оказия и кто-либо увидит их  и перебросит через  Енисей  на коренной берег. А  там пару километров пешком до поселка Караул.
 
Я, занят своими геодезическими упражнениями,  кручу на навигационном знаке теодолит. Гунар Карлович окруженный ненцами потерпевшими крушение, благодушно повествует им, дескать, начальник сейчас отработает свою геодезическую работу, потом он шкипер самоходной баржи отвезет начальника на пароход.
 
Работа у нас очень важная и отлагательства не терпит, потому, как если мы в срок ее не исполним,  на Енисее все застопорится, просто встанет колом. А вот после этого он, то есть Гунар Карлович  Ницус, капитан самоходной баржи «Северянка-2» вернется к потерпевшим от гнева сердитого штормового Енисея, спасет их  и решит все  проблемы.
 
А покуда мы туда-сюда  по важным государственным делам будем мотаться,  пусть ненецкие парни варят и едят чаячьи яйца, пьют вкусную енисейскую воду и не беспокоятся за свою дальнейшую судьбу. Все у них будет чики-пуки.
 
Чики-пуки сказано  в смысле, что  все хорошо, помирать еще рано и в дальнейшем все будет просто замечательно. Когда-то в туманной древности великие шаманы, покурив волшебных грибов,  для общения сот своими языческими Богами одевали на себя бусы из зубов и костей свирепых хищников, принесенных в жертву не менее свирепым Богам.
 
При камлании, в пляске под бубен, эти косточки  и зубы, ударяясь в танце меж собой,  издавали звуки чики-пуки, чики-пуки. Впоследствии этот звук стал ассоциироваться в народе с надеждой на помощь Богов и благоприятный исход повода, по которому били в бубен, камлали и приносили жертвы Владыкам небес.
 
У Гунара  по поводу этого выражения имеется свое мнение. Известно, что среди  каторжных сидельцев  в сталинских лагерях присутствовало довольно большое количество интеллигентных, образованных врагов народа, коим в силу их энциклопедических знаний была известна фраза « Хичи пуки чики  ау  ки эй».
 
Фраза эта якобы была первоначально вывезена испанскими конкистадорами с полуострова Юкатан, из племени ацтеков  или майя.  Впоследствии,  за лагерной колючкой,  с помощью репрессированных испанцев, как  господ франкистов из «Голубой дивизии», так и  товарищей республиканцев, она трансформировалась в чики-пуки, как обещание лучших времен и просьба не помирать раньше времени.
 
Проблемы ненецких рыболовов будут решаться видимо на коммерческой основе, как конкретно я не знаю и даже не пытаюсь проявить интерес к данному вопросу. Не мое это дело и поводом для обсуждения с кем либо, оно не будет.
 
Здесь свои законы и правила и не мне, сопливому еще  лоцмейстеру двадцати пяти лет от роду, их менять. Они устанавливались за многие сотни лет до моего появления в этих заповедных землях. Каждый из нас хозяин своей жизни, и творец своего будущего.
 
Гунар вырос в суровых условиях, приближенных к каторжным, в яме, выдолбленной в вечной мерзлоте. И судя по всему, в период его детства и юности, местное аборигенное  население не спешило помогать врагам народа и советской власти ссыльнопоселенцам.
 
Полагаю, что в свое время ребята к кухлянках, рожденные в чумах  не дали Гунару повода воспылать к ним особым дружелюбием.Во всяком случае, глядя на поведение шкипера в данной ситуации приходят на ум именно такие мысли. А может я и ошибаюсь. Вот такая вот получилась енисейская яичница.