ЯКОВ

 
Сергей Щепин-Ростовский

Щепинские рассказы, или Яшкины были...

Солнышко нас будит
По утрам в Москве
В тихом переулке
В Арбатской суете...
Улочки кривые, доходные дома
Что же с нами будет?
Страшная судьба...

1934г. Кн. Щепин-Ростовский А.Н.

...9 октября 2020 года в Москве, выдался тёплым и спокойным, лишь редкие краткие дожди, если можно назвать короткие брызги с небес посланные по недоразумению на город полусонной небесной канцелярии за дождь, то день можно было бы назвать пасмурным.Время на часах показывало 15-51. Дед Яков, сидя в кресле у окна, торопливо допивал чай. После смерти Александра Сергеевича, Яков будто осиротел и только редкие выходы на улицу и забота о старенькой "Волге", ещё как-то поддерживали в нём активную жизнь пенсионера. К примеру в воскресенье, он с утра до трёх дня лежал под ней и очищал днище от ржавчины и грязи, с наслаждением вспоминая в промежутках между зачисткой, о друге, понимая, что он одобрил бы проделанную ныне работу. Когда дед вылез из под машины, он по виду напоминал старого чёрта, а не порядочного гражданина, так он был вымазан в антикоре. К удивлению, но именно эти заботы и хлопоты о машине и родных, помогли ему выжить в последние полгода.Казалось жизнь, правда с огромным трудом, начинала налаживаться, и небольшая передышка от боли и горя, освободило старое сердце от непоправимого и неосознанного краха бытия, и непозволительности бездействия в эти полгода. За прошедшее лето он пристроился волонтёром к местному Храму, и по возможности помогал старосте в хозяйстве и покраске ограды. Он не считал себя обездоленным и холопом за вратами жизни и истины, просто он делал то, что считал ныне необходимым. Может эта забота о Храме и продолжалась бы и далее, но вчера староста храма сказал, что по возрасту он отказывается от услуг старика, ибо по указанию батюшки, а тот ссылаясь на спасительное для горожан Москвы распоряжение мэра Собянина об ограничениях в передвижении стариков-пенсионеров и детей в школах, о кризисе в Мире и начале новом кризисе пандемии в столице. Своим решением он, как бы временно ограничил действия пожилых и пенсионеров кому за 65 лет. Отменили даже действие соцкарт в транспорте… Дед сделал последний глоток остывшего чая и кряхтя пошёл на кухню, чтобы помыть чашку. В разгорячонной голове метались слова друга: "- Может только нашим потомкам предстоит увидеть в жизни отрадное и благое".Из работающего телевизора истекала музыка Людвига Бетховена, "Лунная соната", или как правильно её называл сам композитор "Соната № 14" де диез минор. Вымыв посуду, Яков осмотрел из окна свой двор. "Волга" одиноко стояла на стоянке, дети как обычно крутились возле, и играли в свои, только им ведомые игры. Странно, подумалось деду, время 16-47, а стоянка свободна, впрочем ему-то что.Пойти вздремнуть что-ли? Старик выключил телевизор и пошёл отдохнуть от несделанных дел… Сон старика был тяжёлый  и беспокойный, стремительный и явный, словно и не сон а явь. В каком-то забытье вспомнились майские дни 1920 года, когда он и его  товарищи партийцы и большевики волжане, спасали Москву от голода, загрузив состав хлебом, при этом дров достать на тот период было почти невозможно, и приходилось в паровозную топку бросать сушёную рыбу, воблу в частности. С этой рыбой мысли переключились на внука декабриста Арбузова ( 1790-1843.19.01.), Евгения, большевика и участника первой мировой. Погиб командир в Гражданскую, как-то нелепо в бронепоезде, от шальной пули попавшей в козырёк защиты орудия. Так вот он рассказывал о деде, что тот в ссылке умер после зимней рыбалки, когда окоченевший от мороза пришёл домой со связкой пойманной рыбы. Лёг отдохнуть и согреться… и умер тихо, во сне. Старик Яков в полудрёме, кряхтя перевернулся на другой бок и снова память погрузила его в воспоминания и сказочные цветные сны. Братания с германцем в первую мировую и как немецкий офицер угостил его шнапсем, упоённо объясняя на своём лающем языке способ его производства из, как из слив, груш, вишни, или просто из картофеля. Яков с таким же увлечением рассказывал ему о нашей самогонке, и чем водка Смирновка отличается от спирта, удивительно перевирая немецкий и русский, ничуть не колеблясь и не сомневаясь в пьяной болтовне немца. Удивительно, но они понимали друг-друга и гоготали от удовольства общения. Тот всё подчёркивал, что он из рабочих и работал на Круппа.  Когда тема войн ушла из воспоминаний, ему вспомнился, частый гость в их доме, профессор Эдельштейн Яков Самуилович, боровшийся с "нелепицей" дерзаний геолога Ивана Прохорова, утверждавшего что в Средней Азии есть уран № 23, и он пригоден для получения некой продукции.  Всех тогда провела журналист "Правды" Анастасия Шестакова, утвердившая, что в Минусинске, в краеведческом музее, камни-образцы никчемны. Правда это или нет, теперь трудно познать, но Шестакова в 1928 году год в Германии. Она, или немецкая разведка подбросила ей документы о никчемности изысканий Прохорова, нам не узнать, но Прохоров был оклеветан и работы задержаны… а учёных обвинили в недостаточности разработок...

В комнате резко и громогласно пробили старинные часы. Время 19 часов, были знаком для Якова что пора вставать, иначе разболится голова и ночь пройдёт в мучениях и бессоннице. Дед, почти  автоматически  включил телевизор  и домашний телефон, который всегда отключал когда отдыхал, он совсем забыл, что звонить ему теперь почти некому, друзей уж нет, семья далёка… Впрочем, это уже совсем другая история на сегодняшний день… Жизнь продолжалась.