История Абдулы

Часть первая. Гибельный контракт

Моя история о российском добровольце из Челябинска Игоре Абдулвалееве, или на военный манер – «Абдуле».

Военные заявляют о себе проявленной на поле брани доблестью и отвагой. Игорь отмечен двумя медалями и знаком отличия — крестом (с мечами) «Доброволец Донбасса». На такой — имеют право те, кто пришёл воевать на Донбасс в первой волне добровольцев. «Абдула» участвовал в боях за донецкий аэропорт и Дебальцево.

К пятнадцатому году он был уже опытным и проверенным бойцом. Когда началось формирование вооруженных сил ДНР, «Абдула», не раздумывая, продолжил службу по контракту. Тогда перед ним даже открывались некие карьерные перспективы. В батальон специального назначения он был сразу зачислен офицером в звании мл. лейтенанта. Но так вышло, что этот российский доброволец привлёк моё внимание не своим боевыми подвигами, а смертью в неполные тридцать пять лет. Причём, не в бою и даже — не в окопе. Он умер на операционном столе в родном Челябинске, уже после расторжения с ним контракта. Умер не от ран, а, как говорят сослуживцы, от последствий пыток, перенесённых «в застенках ДНР».

«В застенках», «на подвале» — актуальная лексика, которой нередко описывается жизнь в молодых республиках. Пытки током, переломы конечностей, избиения – все то, что сегодня стало там «новой нормальностью»(new normal). И, действительно, когда читаешь об очередном страдальце в ЛДНР, уже не воспринимаешь подобные сообщения, как нечто из ряда вон выходящее.


На груди «Абдулы» — знак Союза добровольцев Донбасса


В условиях войны с дикостью свыкаешься. Есть даже попытки как-то рационализировать это беззаконие: мол, обычные допросы малоэффективны, вот и применяются жёсткие методы. Те, кто не удовлетворяется подобными объяснениями, непременно замечают, что в правоохранительных органах республик сегодня нередко работают так называемые заукраинцы. То есть люди, отсидевшиеся на Украине в период горячей стадии конфликта на Донбассе. И вдруг оказавшиеся при должностях и власти в Луганске и Донецке. Сегодня в республиках гадают, где «хозяева» этих людей — в Киеве или Москве? Однако, не это важно в истории Абдулвалеева.

Уверен, что её трагическая завязка началась после принятия так называемых минских соглашений. Именно тогда армия ЛДНР спешно переформатировалась из добровольческой в контрактную.

Помните слова революционной песни: «Так пусть же Красная сжимает властно свой штык мозолистой рукой…»? Так вот: после перехода на контракт любая армия «властно» уже ничего сжимать не способна. Поскольку власть возвращается к тому, кто этот контракт с военными заключает. К тому, кто платит по контракту. На Донбассе армия отдала свою власть за «долю малую». И уже никого не волновала изначальная мотивация бойца. Похоже, последствия этого на Донбассе тогда осознавались не многими.

После «Минска-2» командиры ополчения заявляли, что затягивание войны — не в интересах «русского мира». А сами соглашения — предательство. Но они, видимо, не готовы были признать, что создание марионеточных республик – это конец путинской «русской весны», точка в нынешней истории воссоединения Донбасса с Россией.

Они продолжали духовно-политическое противостояние кремлёвской политике. При этом не осознавая, что то «прекрасное будущее», к которому стремятся — установление на земле Донбасса (а значит – и во всей России) социальной справедливости — омрачает будущее всесильной олигархии. Однако Сурков успел сформировать в ЛДНР подконтрольные «гражданские власти».

Вскоре из авторитетных в ополчении противников замирения с укрофашистами в живых никого не осталось. Но памятник Мозговому в Алчевске, возведённый на народные пожертвования, наглядно показывает, кто лучше понимал будущее и политический выбор русского народа.

К шестнадцатому произошло окончательное размежевание в ополчении. Причём, оно не всегда было тихим. И, как бы то ни было, одни добровольцы возвратились в Россию, другие — через принятие ими новых принципов организации армии — начали новую жизнь. Жизнь военных контрактников.

Впрочем, в те дни могло показаться, что война на Донбассе закончена (или вот-вот наступит мир), и ополчению пора переходить на мирные рельсы. Идеологически это обставлялось так, что на смену «махновщине» должен прийти порядок регулярной армии. Упоминание имени революционера-анархиста в негативной коннотации начало тогда набирать обороты.


«Абдула» на параде в ДНР


Интересно, что в марте пятнадцатого, перед отправкой одной из формируемых рот «на передок», на торжественном построении в Донецке чиновник Народного Совета ДНР Алексей Александров перед строем новобранцев похвалялся, что присвоение 7-ой мотострелковой бригаде имени Нестора Махно – его заслуга. Но уже в мае при формировании в этом расположении следующей — девятой — роты, новые командиры ни разу не вспомнили, что бригада носила столь знаковое имя.

А против самого Александрова, как сообщало РИА Новости, уже в сентябре того же года МГБ ДНР начало расследование «в связи с его деструктивной деятельностью». Правда, какое-то странное: погранслужба ДНР попросту препятствовала Александрову вернуться на родину. Хотя, по логике вещей, должна была задержать и доставить к следователю. Но это — частности. Важно другое: в пятнадцатом на Донбассе уже не допускались никакие идеологические вольности.

В российской блогосфере мнимую махновщину ругали и Сулакшин, и Лимонов. Будто не понимали, что борьба с махновщиной – это борьба с ними. Однако, вместе с установлением в ЛДНР некоего армейского порядка в подразделения проникли нравы буржуазной бюрократии. В армейском оформлении они — тоже не сахар. И, похоже, тот дух вольности и братства, определявший характер ополчения в начале войны, ушёл из армии республик безвозвратно и в короткие сроки. Будь иначе, кто бы рискнул пытать бойца в тыловых казематах?

Мне запомнился пост от 2 марта 2020 года в «ВК» Игоря Безлера, в недавнем прошлом — командира ДНР. Когда он узнал об осуждении луганским судом Александра Костина за якобы участие вместе с Мозговым в ограблении директора шахты в мае четырнадцатого: «Почему бойцы бригады Мозгового до сих пор не заставили сожрать это уголовное дело прокуроров, а судью – его решения?». Мне представляется — этот вопрос был риторическим.

Девиз « Союза добровольцев Донбасса»(СДД) — «За други своя» — к моменту регистрации самой общественной организации уже можно было ставить под сомнение. Действительно ли он отражает дух пореформенных воинских коллективов Донбасса?

Мне довелось быть свидетелем того, как в донецком расположении формируемых рот (на улице «8 марта») российские добровольцы, прибывшие на Донбасс после Минска-2, открыто, перед командирами грозились друг другу расправой после получения ими оружия. А в «кубрике» вполне серьезно обсуждалось, что одна группа бойцов способна пострелять других, если те, «другие», станут свидетелями их трусости в бою. Тогда речь шла о группе «лимоновцев» (которые мне лично представлялись ни лучшими, но и не худшими в роте). Нездоровую подозрительность к ним сослуживцев я списал на культ героя, который исповедовался в партии Лимонова. А высказавший это подозрение армянин «Эрик», очевидно, их будущими героями не воспринимал. И одного из этих ротных «героев», с позывным «Мультик», он даже «опустил на землю» обещанием засунуть тому в известное место его же «лимонку». Ибо «Мультик» многих просто достал: он, как бесноватый, то начинал ходить взад-вперёд по кубрику, приговаривая, что «давно никого не убивал», то начинал угрожать «швырнуть в твой угол» гранату.

Продолжение следует