Николь

Одно из самых приятных французских имён. Звучит и произносится легко, как дышится — Николь. Такой должна быть и носительница этого имени. Есть, конечно, ещё красивые французские имена — например, Жизель. Ну, это просто сказочно и романтично. Так не бывает! Нет. Работал я с молоденькой коллегой, выросшей на глазах в старшего врача клиники, то есть заместителя главного врача. Её звали Ги́зэля (нем. Gisela, фр. Gisèle). Правильнее читать «Жизэль», что в переводе с древнего германского означает «стрела». Теперь сравним с портретом моей коллеги: долговязая, худющая, ни спереди, ни сзади, ни сбоку ничего выдающегося, очень «проницательная», быстро, на лету схватывающая, всех видела «насквозь». Ну, как? Совместилось с образом «стрелы»?
Есть имена, не очень созвучные сердцу русскому. Например, Франсуаза. Звучит помпезно. Это как Россияна. Представляете? Женился и вывез в Германию — родина преследует! Даже в постели! Ну и… стыдно сказать… как можно Родину-мать… извините, переспать с родиной?! Это не извращённо, но непатриотично. Вот так и Франсуаза. Она представляется мне крепкой грудастой девахой, удерживает против ураганного ветра революции флагшток с триколором, как с картины Делакруа, символ Франции. Почему я решил, что ветер был ураганным? Да вы посмотрите на её голый торс. Не сама же оголила. Бурей бельё снесло. Нет, детей растить она потянет, но мне Франсуаза не нравится. Жену я против ветра не выставлю.
Имя Николь!.. Хотя и происходит от греческой Победы — Ники, но звучит совсем не победно. Впрочем… Ведь женщина нас побеждает нежностью и кротостью, смирением и послушанием. Не так ли? Возможно, кто-то за команду «К ноге!» свою подругу полюбил навеки.
В русской культуре нельзя себе представить женскую форму имени Николай. Французы изобрели, нашли фонетическое решение. Женщина с именем Николь, кажется, должна быть кроткой, ранимой, милой и симпатичной. Она не может не нравиться. Да, так и есть. Победительница Ника утратила победность, став Николь. Если бы Шекспир поместил события «Отелло» во Францию, думаю, он назвал бы Дездемону Николь.
Ну взгляните на Николь Кидман… Где вы видели в её руке меч или флаг родины? Глядя не неё в разных ролях, видишь сразу, где она играет саму себя, милую и зависимую, безоружную, но сильную и стойкую, а где — навязанный сценарием образ. В женщине Николь есть такая пружинка, на которую лучше не надавливать. Потому что эта пружинка и без вас придавлена её собственным терпением. Но стоит передавить — и её терпение лопается, пружинка расправляется. Нет, взрыва не будет, но вы себя почувствуете очень виноватым перед ней, обнаружив, как она несчастна. Не огорчайте себя этим. Будьте с Николь осторожны.
Вспомним одну немецкую певицу, в 17 лет ставшую знаменитостью с одной лишь песней «Ein bisschen Frieden», — Николь, победительница Eurovision 82. Эту песню никто бы не знал, если бы её не спела Николь Зайберт. И Николь никто бы не знал, если бы она не спела эту песню. Николь стала профессиональной певицей, но о ней практически не слышно. Она очень скромна и избегает славы. У неё есть масса поклонников, и среди них я. Но однажды — было это недавно — один из фанатов назвал её в «Фейсбуке», на её же странице, «Diva» — «божественная» (латынь). Ей это не понравилось! В тот же день она отказалась от выступления на центральном канале телевидения, сославшись на нездоровье. Из достоверных источников в её окружении стало известно почему. Это — Николь, с ней лесть не прокатит, с ней надо быть осторожным.
Женщины Николь всё равно где-то несчастны, хотя и не признаются в этом даже себе. В этом весь парадокс. С одной стороны, они не борются за себя. Но с другой — они побеждают уже тем, что не осознают своего несчастья. Они считают, что такой и может быть жизнь. Это не то смирение, к которому призывают нас в себе воспитывать наши святые отцы. Это смирение от природы. Женщины Николь оптимистичны, не максималистки и довольствуются малым. В словах своей песни Николь просит «немного мира, немного солнца, немного радости, немного тепла». В спорте Николь умеет радоваться ничьей.
Мне довелось лично знать одну молодую женщину с этим именем. Николь — сотрудница клиники, где я много лет работал. Молодая, очень миловидная, миниатюрная, с самыми гармоничными формами, вдохновляющими наш наглый, бесстыдный и мгновенно всё охватывающий мужской взор. Это мужчины изобрели сканер по образу и подобию своего восприятия женщин, сканируя их взглядом по десятку раз в день. Это же мы изобрели томограф, вооружив свой сканер рентгеном, потом магнитным резонатором, уходя всё глубже и глубже, до молекулярного уровня любой ткани. Биофизика осуществлённой мужской мечты увидеть женщину насквозь.
Правда, зашли в этом стремлении излишне далеко. Хватило бы просто не видеть одежд. Впрочем, именно одежды делают женщин загадочными и привлекательными. Обнажённая женщина в руках мужчины — это уже не охота, это разделка жертвы. Это сладкий приз победителю под ритмичную музыку, при свечах и шампанском, чтобы скрасить ему горечь победы. За добытой ланью лев дважды не гонится. Поэтому женщины так долго нас водят за нос, так долго не сдаются, чтобы мы получили полное удовольствие от охоты! Они наблюдают за нами и уступают тогда, когда замечают, что охотник отвлекается на других ланей, менее быстрых.
Мужская психология хорошо отражена в действиях знаменитого авантюриста, псевдо-археолога Генриха Шлимана. Полтора века назад он в поисках богатств Трои «просканировал» лопатой все исторические слои и наслоения. Проскочил и Трою. Под его лопатным сканером, «томографом Шлимана», Троя погибла окончательно и безвозвратно. Так и в охоте за женским расположением бываем мы слепы и упускаем безвозвратно своё сокровище.
Провожая Николь взглядом, кому-то захочется чего-то большего, на что в этой жизни уже рассчитывать не придётся. Она уже просто занята. Николь не перебежчик. Она не предатель. Её просто похитили, и она смирилась с ролью похищенной. Она не выбирает. Её выбирают. Николь не выходит из своего естественного состояния смирения. Она любит. И, возможно, очень горячо. Но этого никто, кроме её возлюбленного, никогда не узнает. Ни словом, ни жестом она не выдаст себя. Можно лишь догадаться наблюдательным умом по её поступкам и событиям вокруг неё.
Вы беседуете с ней за круглым столом, и вам не удастся уловить по её лицу, по её реакции, когда вы сморозили глупость. Она видит вашу баранью суть насквозь. Но вы не почувствуете себя недостойным в её присутствии. Она такова по природе. Это идеальная супруга и друг. Безропотна и без упрёков.
В украинской культуре жена называется «дружина», и это как раз она, наша Николь. Для русского уха «дружина» — это передовой отряд самообороны. Ну, так оно и есть. Тылы должны быть кем-то прикрыты, если при этом кто-то где-то в «служебной командировке». Но русские так жену не назовут, чтобы не зазнавалась и встречала без утюга, без сковородки, но с блюдом сёмги и рюмкой водки.
Однажды какой-то нелепый, рутинный конфликт интересов расколол два обычно тесно и единодушно работающих коллектива сотрудников, два родственных цеха нашей клиники, помимо множества других, в среде которых эти два были скромным приложением. Юридических деталей этого «конфликта интересов» я так и не узнал. Это не было столь важным.
Я узнал о конфликте в его конечной фазе разрешения, и то после одного увольнения, которое меня удивило, и я просто поинтересовался. А то бы и не узнал. Такова немецкая культура конфликтов в коллективах. Под ковром может идти борьба, но никаких «бульдогов». Именно по Николь нельзя было понять или угадать, что что-то происходит. А вот её дружок как раз оказался зачинщиком неприятностей. Склочник и жалобщик. Правда, всё в рамках законности и традиции — в письменной форме. Николь, как мне казалось, стала с ним — с этим дружком — просто неразлучна по работе, да и вообще. Было заметно очень тесное сотрудничество. Всё-таки они лечили и моих пациентов. В западной культуре вообще не принято как-то замечать личные отношения между сотрудниками. Сплетни — это покушение на права и свободы личности. Сплетни — это оценочные суждения в публичном пространстве. Этого ни сотрудники, ни администрация не терпят. Немцы категорически не терпят подсматривания, фотографирования, прослушивания, какими бы высокими мотивами они ни обосновывались. Спуститесь на улицы Германии в Google-Earth. 90% зданий замазаны по требованию владельцев. Германия — это единственная страна мира на карте «Гугла», где не видны здания. Даже Израиль, находящийся непрерывно в войне, в зоне перманентного террора, позволил «Гуглу» заснять все улицы.
Но вернёмся к нашей Николь. Она ездила на работу той же дорогой, что и я. Годами мы часто встречались машинами (она меня обгоняла), и я наблюдал, как она ловко и настойчиво преследует в отдалении следующего такого же тормозилу из-за извилистости дороги, а потом вдруг подрывает машину и исчезает на дне долины. Дороги наши окружены такой живописью природы, что приходится напоминать себе, что я не в кино, а за рулём. Дороги изящно описывают собой всю кривизну ландшафта. Иногда гористый пейзаж искусно прорыт ущельями, что выпрямляет и облегчает вождение. Николь упорно не соблюдала никакой дистанции, подолгу преследуя какую-нибудь машину, повиснув на её заднем колесе. И тогда я её нагонял. Всё равно на работу мы приезжали почти одновременно.
Меня однажды спросил мой шеф, за сколько времени я добираюсь до работы. Видимо, хотел предложить мне перебраться в городок, где стоит клиника. Мой путь — 30 км. Я ответил: мол, зависит от скорости. Если со скоростью 80 км/ч, то за полчаса, а если 120, то за 30 минут. Шеф переспросил. Я повторил. Он задумался и улыбнулся.
Был эпизод, когда я не выдержал и, воспользовавшись профессиональным поводом, пригласил Николь в свой кабинет «на пару слов». Она спокойно села у стола, ожидая темы по работе. Поговорили. Что-то там решили. Потом, как бы между делом, высказал коротко свои опасения за неё при таком стиле езды. Поделился опытом и знанием физики: мол, аварии происходят не столько из-за превышения скорости, сколько из-за несоблюдения адекватной дистанции. Николь не стала возражать, просто согласилась. Я не уловил ни во взгляде её, ни в жестах, ни в голосе ничего, что бы могло меня разочаровать или на продолжение разговора спровоцировать. Она просто спросила: «Это всё?» — поблагодарила и со спокойным лицом и походкой вышла. Вскоре, повстречав её в горах на пути к работе, я увидел всё ту же картину «гонок за лидером». И тогда промелькнуло чувство недоброго, и я подумал: «Бедная Николь!»
И вот эта самая милая, миниатюрная красотка — мечта поэта — в разгар конфликта интересов пересела на место пассажира огромного, сверкающего никелем и хромом мотоцикла своего дружка, и по горам они стали гонять, слившись трое в одно целое.
Ну, щелкопёра того, конечно, очень мирно и дипломатично, на уровне переписки адвокатов, как это делается в цивилизованном мире, заставили уволиться. (Именно тогда я и узнал о конфликте в коллективе.) На работу он привозил подругу Николь на мотоцикле.
Несколько месяцев спустя, вернувшись из отпуска, обходил больных в реанимации — и натыкаюсь на Николь в искусственной послеоперационной коме. Кроткая, но сильная Николь! Самоуверенный дружок на мотоцикле. Доездились. На нём «ни царапины», как сообщили мне её сотрудницы-подруги. А её наши хирурги собрали по частям. Десятки операций на внутренних органах, на конечностях, на позвоночнике. Но парень не таким уж проходимцем оказался, каким он себя в конфликте с клиникой показал. Он тут же женился на собранном теле с разорванными органами и поломанными костьми, взявшись всё это восстанавливать, потому что был в этом классным и добросовестным специалистом-физиотерапевтом, как и Николь.
Прошёл год, и Николь снова появилась на работе. Она изменилась. Что-то в ней угасло, что-то повисло. Встреч со мной она, казалось, избегала. Впрочем, это касалось, видимо, всех. Она избегала не нас, она избегала надоевших разговоров и сочувственных вздохов о её здоровье. Жалости к себе не терпела.
Хотя немцы своё сочувствие не «размазывают», зато пожелание выздороветь может удлинить время встречи. Конечно же, она избегала нас всех по чисто женским причинам. Ей не хотелось, чтобы мы «сканировали» последствия травм и операций в ней.
Прошёл ещё год, и она снова в который раз экстренно оперируется на органах брюшной полости из-за тяжёлых, опасных для жизни осложнений или отдалённых последствий травмы живота. И снова произошло радостное возвращение Николь «к станку», с лёгкой улыбкой умненького, лояльного и неконфликтного физиотерапевта. Работать с ней было так же легко и без напряжений, как и прежде. Но как женщину её сильно подпортил тот негодяй на мотоцикле. У меня так и осталось к нему отвращение, как к Герострату.
Дорой читатель, я не настаиваю на истине всех моих заключений. Они субъективны. Объективных заключений о женщинах у нас, у мужчин, быть не может. Да и женщины этого не желают. Иначе зачем они так много времени и средств тратят на свою внешность изматывая нас ожиданием?