Как я стал врачом в Германии

В декабре 2000-го, за неделю до Рождества, мы прибыли в город Киль, в столицу самой северной земли Германии — Шлезвиг-Гольштейн. Мы с супругой Наташей сдали все наши профессиональные медицинские документы в Минздрав земли для их подтверждения. Документы через две недели нам вернули с подтверждением их подлинности и годности. Но без права работать врачами и вообще без права работы, то есть и без обязанности работать. Нам они собрались платить пенсию, достаточную для проживания. Мы пошли возмущаться. Чиновники нас успокоили:
— Зачем вам, людям с высшим образованием, в возрасте старше пятидесяти, работать, когда, судя по трудовым книжкам, вы своё уже отработали и можете теперь жить припеваючи и не работать. У вас, хэрр Давидюк, стаж работы 33 года. А для пенсии достаточно десяти. Вас же никто не заставляет работать! Получайте свою «социалку». Жильё и медицинская страховка оплачены. Всякие льготы имеете. А работать врачами у нас в Германии есть кому. Молодые не устроятся, уезжают в другие страны. Так что отдыхайте! Наслаждайтесь праздностью!
Я возмутился:
— Как же так?! Я приехал не праздновать, а полноценно жить, трудиться.
Мне ответили: дескать, вы по-немецки, как этого требует профессия, не говорите. Поэтому не дадим.
Я надулся и положил свой кулак на стол немецкого столоначальника.
— Немецким мы овладеем, но разрешение выдайте нам сейчас.
— Вы в Германии никогда не сможете работать врачами. У вас нет времени, нужны годы! Definitiv! — хотел было поставить точку в беседе чиновник Минздрава.
— Пришлите нам в течение двух недель обоснованный отказ в письменной форме (schriftlich), — поставил я свою точку, и пожирнее.
Через неделю мы получили schriftlich на официальном бланке Минздрава: бессрочное разрешение на работу в качестве врачей в Германии (Berufserlaubnis als Ärzte). Но с оговоркой: мы обязуемся пройти необходимые языковые курсы, практику при клинике и сдать государственный экзамен (Aprobation), как все выпускники университетов.
В 2001 году мы с Наташей за счёт биржи труда — Arbeitsamt (по-новому — агентство по трудоустройству — Arbeitsagentur) закончили полугодовой курс немецкого языка при «высшей народной школе» (Volkshochschule) в городе Киле (аналог «народного университета» в СССР). Эти полгода автоматически вошли в наш трудовой стаж. Чтобы получить право работать врачом, необходимо было продолжить обучение. Оплачивать его могла только биржа труда. Школу мне нашла Наташа, она что угодно отыщет. Школа была частная, в Гамбурге и предлагала девять месяцев интеграционного курса, включавшего три месяца клинической практики. Но на это нужны были деньги, а денег у биржи не оказалось. Но чтобы меня не обижать совсем, разрешили мне сдавать вступительный контрольный экзамен. Видимо, с надеждой, что я его провалю и вопрос сам собой отпадёт. Я поехал и сдал на «отлично». Вернулся показал документ «биржевикам». Забегали по кабинетам друг за другом. Не знают, что со мной делать, как отказать, чтобы законно. Нашли! Нет, не деньги, а что мне сказать:
— Денег нет. Все поистратили. Извините.
Надежды не теряю. Добрался до офиса директора биржи труда. Хитростью проникаю к нему в бюро, когда его секретарь убежала на перерыв, а он ещё не успел,. Выглядел я тогда ещё на десять лет моложе, то есть молодо. И на мой рассказ директор удивился:
— Как же так?! Почему вам отказано? Конечно, это недоразумение! Вы получите эти курсы! — заверил меня высокий начальник.
Директор сидел за столом, энергично возложив на него локти, с одухотворением в глазах и сиянием радости во всём лице. Взял в руки мой паспорт, лежавший сверху на документах, всмотрелся, поднял на меня глаза и произнёс:
— Необходимо рассмотреть. Мы сообщим вам.
Мне осталось поблагодарить его, сохраняя маску вежливой радости, и со словами благодарности и добрыми пожеланиями я встал и направился вон. Конечно, он обнаружил мой возраст. Только этим можно объяснить быструю смену лица и отношения ко мне.
Пишу письмо-жалобу министру-президенту земли фрау Хайди Симонис. Спустя неделю меня приглашают на беседу. Её помощник мне очень вежливо объяснил, что в Германии демократия и министр-президент не может вмешиваться в деятельность независимых от неё федеральных служб и учреждений. Но пожелал мне успехов. Я поблагодарил и ответил взаимностью.
Этот девятимесячный курс я упустил. Продолжил заниматься языком самостоятельно, с помощью телевизора, компьютера и пожилых немцев на улице. Кроме того, приходила куча писем от учреждений, которые я старательно, слово за словом, переводил электронными словарями из интернета. Наташа разыскивала для меня бесплатные курсы немецкого по слухам в иммигрантской среде и водила меня повсюду, как бычка на верёвочке. За мои реплики и за правильные ответы на «вопросы к залу» меня стали замечать. (А кого обычно замечают? Выскочек!)
Прошло полгода. Я получил напоминание от школы о новом наборе учащихся. Опять пошёл на биржу. Понял, что огорчил «биржевиков». Ответ был прежним, но ещё суше и увереннее:
— Денег нет.
— А если мы пойдём на компромисс? — сообразил быстро я. — Что, если вы мне оплатите обучение и дорогу в Гамбург, а средства к существованию останутся за «социалом»?
Нужно пояснить. Если биржа труда забирает клиента на образование, то она полностью обеспечивает все его социальные потребности. Кроме того, это образование, как и всякое образование, засчитывается человеку в общий трудовой стаж. Попутно сообщу: трудовых книжек в Германии нет. Есть ваша автобиография (Lebenslauf), состоящая из паспортных данных, фотки и списка этапов образования и мест работы со сроками от и до. При смене места работы дата увольнения собственноручно дописывается, как и список ваших научных работ и прочих открытий. Прилагается характеристика с последнего места работы (Arbeitszeugnis). На бирже труда хранится вся документация о вас пошагово в личном деле, которое ведётся в дигитальной форме.
На моё предложение столоначальник задумался. Ушёл посоветоваться. Вернулся с одобрением.
— Хорошо, мы согласны. Можете попытаться договориться с «социалом», чтобы они продолжали вас содержать.
— Видите ли, с «социалом» я не договорюсь. Во-первых, «социал» находится в другом конце города, во-вторых, времени уже нет. Будьте так любезны, вам же легче сейчас с ними созвониться и договориться. Прошу!
Столоначальник неохотно глянул на экран компьютера, поискал в интернете номер, взял трубку и позвонил. Стал быстро с кем-то переговаривать, явно на диалекте – платдойч и скороговоркой, съедая слова, как это делаем и мы. Я ничего не понял. Потом он положил трубку, поднял ко мне свои улыбающиеся глаза и поздравил меня с удачей. Я встал и пожал ему руку со словами:
— Только не забудьте: вы оплачиваете дорогу, железную дорогу.
— Окей, окей! — засмеялся чиновник, и я осчастливленный удалился.
Через пару дней я получил пакет всех оговорённых услуг биржи труда и пакет с подтверждением непрерывности всех социальных платежей от «социала». Теперь осталось не подвести, не обмануть в ожиданиях немецкий народ и учиться хорошо. Ведь на меня тратятся бешеные деньги!
Ещё обучаясь в «народном университете» Volkshochschule, я слышал насмешки со стороны молодёжи: мол, зачем мне, дедушке, это надо? Или надо больше всех? Все знали, что я мог и не учиться, и не работать вообще. Это только молодёжь заставляли по мере освоения языка идти на работу, на любую работу. Но только не с высшим образованием. Тут заставляли продолжить изучать язык дальше, для интеграции в профессию. И тут на курсах академикеров, то есть врачей нашлась молодёжь, которая мне говорила: мол, сидел бы, дедушка, дома. А мне было всего лишь 53.
Каждое утро в шесть вскакивал — и бегом на вокзал. Влетал полседьмого в пустой вагон поезда на Гамбург. Поезд трогался и бесшумно ускорялся. А я откидывал голову, глядел в мелькающие фонари ещё спящих улиц и однажды подумал: «Скорее, скорее бежать из города, пока ещё киллеры спят!» (Дело в том, что «киллер» — «убийца» — созвучно «килер» — это житель города Киля.)
Образование было прекрасным, интенсивным, с домашними заданиями, экскурсиями. Слова учились пачками, сотнями, тысячами. Тексты, телефонные переговоры, работа с компьютером. Основы юриспруденции. Помню, нам высвечивался на большом экране юридический текст из нескольких предложений, и мы должны были быстро сформулировать его содержание в двух словах. Тут я не тормозил и стал в юридических вопросах авторитетом в группе. Я быстро делал обобщение, улавливая из нескольких понятых мной слов самое главное — смысл всего текста, и сообщал учителю. Мне нравилась эта игра.
Потом нам нужно было найти себе место для трёхмесячной практики при клинике или больнице. Мой покровитель Хорст Купфер помог. Он отвёз меня к своему другу детства, врачу на пенсии. Тот был дружен с другим коллегой на пенсии, а сын того был главным врачом районной больницы в городе Преетц. Мне сообщили о назначенной встрече, и я поехал в Преетц на собеседование. В результате место для практики было забито! Но об этом в следующем воспоминании.