Полёт в кокпите Ту104

В августе 1967 года меня, бедного студента, сироту, перебросили «зайцем» в Москву лётчики Ту-104. Командир был отцом моей подружки детства.
 В салоне свободных мест не было. Меня посадили на ступеньку в кокпите, впереди и внизу от пилотов. Весь полёт, около двух часов, обозревал прекрасную Землю сквозь стеклянный купол кокпита. Медленно проплывала планета под ногами. Было безоблачно весь полёт. Бескрайние массивы лесов, просторы разноцветных квадратов полей, города, деревни, реки, озёра, промышленные гиганты, дороги… Всё проплывало медленно где-то в глубине под нами в едва уловимых очертаниях. Если это — только одна полоска от Одессы до Москвы, то как себе вообразить всю территорию Советского Союза?!  
Вдали, на горизонте, засветилась светло-розовая полоска. Она стала приближаться, расширяться, и возникла панорама приближения к огромному городу. Догадался: «Пора бы быть Москве».
Солнце склонялось к горизонту. Подумал: «Никакая она не белокаменная, она же розовая! Москва — розовая!» Приближение огромного города завораживает. «Неужели пролетим над городом?!»
Минутами позже самолёт накренился и стал уходить от города. Пейзаж под ногами и впереди стал зелёным, с бело-розовыми группами домов. Летим уже заметно ниже. Ниже. Ниже. Видна посадочная полоса вдали.
Подлетаем на посадку. Так видят птицы место своего приземления. Всё ближе и быстрее мчится полоса под нами. «Так птицы не садятся», — подумал я и упёрся руками во что-то с обеих сторон.
Штурман откинулся в кресле и сложил руки, закончив свою работу. Я упёрся руками. Удар и звук касания шасси с началом торможения ощутил задницей, сидя на твёрдом. При опускании кокпита стала быстро приближаться к глазам мелькающая в быстром беге бетонная полоса. Казалось, сейчас чиркнет всеми нами, как спичкой о коробок, и сотрёмся в пламени. Внезапно кивок прекратился и бег замедлился, прекратились вибрация и гул торможения. Перед глазами быстро, но плавно побежали линии твёрдой и надёжной полосы. Всё медленнее. Потом разворот и кивок при остановке.
— Саша, отцепи руки, — едва услышал я голос штурмана, развернувшегося ко мне в кресле. Я понял, что заложило уши.
— Вставай, приехали, — услышал голос пилота.
Я оглянулся. Надо мной склонился сверху пилот и улыбнулся. Я глянул на руки: они были бледные от длительного крепкого сжатия. Команда поняла, что я напуган, и пыталась как могла меня успокоить. Пилоты продолжали отключать тумблеры. Я смог привстать, но меня покачивало. Это был мой первый полёт на реактивном самолёте. Первый и последний в кокпите с куполом. Таких больше нет. Другие скорости, другие формы. Придёт время, когда в авиации вообще окон-иллюминаторов не станет. Их заменят камеры снаружи и большие экраны вдоль стен внутри воздушных и космических кораблей.