Имбирный рейс: стяжки и война

Это была первая поездка Димы так далеко и без родителей. поэтому будильник на три утра стоял не только у него, но и у мамы, папы и приехавшей на выходные бабушки.

--Все собрал? — Поинтересовалась бабуля Димы.

--Все что мне нужно. —Он отвечал, зазёвывая конец фразы.

--А чего у тебя тогда рюкзак пустой? --Надежда Михайловна была убеждена что если рюкзак можно застегнуть, значит ты взял недостаточно. Может быть, оттого ее горб делал ее похожей по телосложению на мешок картошки

--Не пустой он. Просто там только самое главное, --Дима моргал наоборот: на секунду он открывал глаза, потом пять секунд держал их закрытыми.

Дима буквально на секунду отвернулся в сторону зеркала, чтобы тщательно изучить свое лицо. За эту секунду он разглядел странный прыщ на шее, свою растрепанную прическу и глупые усы девственника, которые он забыл сбрить. Он бы разглядывал себя дольше секунды, но увидел в отражении, что бабушка уже роется в его рюкзаке и что-то туда укладывает

--Ну не трогай! У меня здесь все аккуратно разложено! — Дима чуть не крикнул на бабулю, но в конце фразы перешел на фальцет. Он никак не мог привыкнуть к своему низкому голосу. Казалось, будто не он говорит, а его папа. А насчет аккуратно разложенных вещей — вранье. Дима просто закинул все, о чем вспомнил вчера вечером.

--А почему еды не взял? --Бабушка была удивительна бодра для семидесяти лет жизни и четырех часов утра, и уже побежала на кухню

--На вокзале себе все достану!

Снова вранье. Дима вообще не планировал ничего есть в дороге. За весну он заработал небольшой жирок. У него всегда так было, потому что в мае и апреле ему приходилось отмечать дни рождения сразу шести своих приятелей. А еще не стоит забывать про майские праздники и просто не самый лучший метаболизм. Однако осенью и зимой у него всегда были идеальные… нормальные кубики.

--Ты что, мажором себя возомнил? --В разговор вмешался глава семейства, --Сейчас мы тебе гренок наделаем! И чтобы никаких кафешек вокзальных. А то еще пропрет в дороге и высадят тебя хрен знает где. -Димкин отец выдержал актерскую паузу. —Так сказать, просрешь ты, Димон, всю поездку! -=И заржал своим громким басом. Не живи Димина семья в частном доме, соседи бы уже вызвали полицию от такого громкого смеха

--Да не надо мне ничего! --Дима быстро застегнул рюкзак и накинул одну лямку на плечо, --Так пойду… Я с друзьями еду, может у них что-нибудь перехвачу.

--Точно ничего брать не будешь? --Только мама не раздражала Диму. Она спокойно, вежливо поинтересовалась.

Дима решил что мама на его стороне и этим нужно пользоваться.

--Да, не буду. Можно я пойду? Я еще хочу на вокзале немного отоспаться.

--Ну, раз уж ты так уверен, тогда иди, --вздохнула мама.

Мамино согласие это все что нужно было Диме в тот момент. Он уже шел к выходу, как вдруг отцу приспичило толкнуть прощальную речь.

--Запомни главное: что бы с тобой не случилось, всегда держись своих друзей и не отказывайся от их помощи. Они у тебя ребята взрослые, и в трудную минуту не оставят.

Папа так думал только потому что знал их родителей. Самих друзей Димы он видел только на днях рождения.

--И если вдруг ты их как-то потеряешь, то обязательно позвони нам. И ни в коем случае не обращайся в полицию. А то знаем мы тамошних.

Дима никогда не понимал, чем его отцу не угодили слуги закона. Его папа не сидел, знакомых уголовников у него нет, да и от преступной романтики его воротило. Хотя диски с “золотыми хитами Вороваек и Бутырки” намекали.

--Так точно! -с пионерским энтузиазмом выдал Дима, и сразу же зевнул.

--Самое главное не забудь, --Мама чмокнула Диму в лоб и закрыла за ним дверь.

На остановке его уже ждал Пёс. Он был одет в свою любимую шапку-ушанку и красную рубашку в клеточку. На ногах у него были кроссовки, один из которых был с хомутом вместо шнурка. О том, как этот хомут появился, стоит рассказать отдельно.

Месяц назад, на девятое мая, по всей площади были расставлены палатки с игрушками. Пёс решил немного подзаработать в этот день.Сумки у него не было, так что он накинул батино пальто и наполнил его бездонные карманы лизунами, пружинками, пакетами с вонючим порошком и всякими светящимися штуками. Часов в девять-десять Псу позвонила мамка и попросила привести батю домой. На улице стало холодать, поэтому вместо того, чтобы закинуть пальто с награбленным домой, Пёс решил в нем обойти все местные пивнухи и кафе, которые от пивнух отличались только названием. В “Дружбе” он увидел за одной барной стойкой своего Батю и какого-то очень пьяного и очень обиженного на жизнь мужика кавказской внешности с очень жирным носом и одной большой бровью, из которой торчали длинные и мерзкие волосинки. Батя послал сына куда подальше после просьбы пойти домой, но через пять секунд позвал присоединиться к попойке.

После четвертого бокала незнакомец рассказал, что он сегодня был в одной из палаток на празднике, и какая-то скотина свистнула у него ВСЕ лизуны. Пёс лишь отошел в туалет и поговорил там сам с собой о том, как он не любит получать по морде. Еще полтора литра спустя компания собралась по домам. Батя начал надевать то пальто, в котором пришел Пёс. Батяня еще лет пять назад заработал себе огромное пузо, которое даже из-под свитера слегка выглядывало, поэтому он пошел нараспашку.

Домой все трое шли вместе — было по пути. И когда Батя засунул руку в карманы пальто, то достал оттуда горсть “лизунов”. Торгаш заметил это и пришел в ярость. Батя чуть не полез в драку, но Пёс спас отца от очередного срока и признался, что это он все украл.

Убегая от убратого бати и его собутыльника, Пёс выбежал на главную площадь, где споткнулся об пустую бутылку “Черноголовки”. Упав, он расцарапал себе колени и заметил развязанные шнурки. Он очень сильно их дернул и в итоге не завязал, а порвал. Пес нашел полупустую пачку хомутов возле одного из флагов России и быстро продел его в люверсы. С тех пор он так и носит свой левый кроссовок. В кармане у него всегда есть стопка запасных хомутов и канцелярский нож. На всякий случай. К слову, наказания не было — батя не вспомнил ничего из произошедшего тем вечером.

Пёс всегда старается здороваться первым с людьми. Но в этот раз у него не вышло, так-как он не стоял, выжидая друзей, а валялся на лавке и крепко спал. Лавочку и тело на нем осматривали две бабули. Первая, похожая по телосложению на фонарный столб просто стояла в стороне и перемещала взгляд то на книгу в руках, то на Пса. Вторая была больше похожа на димину бабулю: низкая, горбатая, толстая и с лицом, формы помидора-мутанта. Она подробно изучала Пса и обнюхивала, пытаясь учуять запах спирта. Мешку картошки не верилось что люди в пять утра могут хотеть спать. Бабуля уже была готова ударить своим баулом Пса, как вдруг его спас Дима, запев на всю улицу

--Вставай, проклятьем заклейменный!

Пёс подхватил

--Весь мир голодных и рабов! — и добавил, --орет сейчас мне прямо в ухо, — на этой строчке пес подскочил и сел на лавку, и бодро запел, — и отоспаться не дает!

Бабуля отошла подальше от лавки, что-то агрессивно бормоча, Видимо, боялась заразиться от ребят позитивом.

--А дальше не придумаешь? --Дима пытался поднять Пса с лавки этой болтовней, так-как ему тоже хотелось где-то посидеть, пока не приехала маршрутка.

--Отстань. --Ответил Пёс липким, скрипучим брежневским голосом.

--Ладно, в маршрутке переделаем всю песню, верно?

--Мимо! В маршрутке спать уже будешь ты.

--А ты что будешь делать?

--А я буду мешать тебе спать.

--Это еще зачем? --Дима сел рядом, отодвинув Пса, не надо мне мешать. Я же тебе не мешаю. Ну, уже не мешаю

--Не мешал бы — я бы сейчас с тобой не разговаривал. А теперь хана тебе, студентик! Ха-на!

--Ладно-ладно, больше не буду. --Сказал Димка почти шепотом. --Только ты бы не мог немного подвинуться?

Пёс свернулся клубочком и зажал руками коленки. В такой позе Пёселя можно было бы шесть раз уложить на этой лавке. Дима уселся рядом и начал разглядывать окружающий его пейзаж.

Напротив остановки было ничем не засеянное поле. Пару недель назад начался разлив реки, поэтому оно было залито водой. Еще чуть-чуть и вода залила бы всю дорогу. Однако последний раз такое случалось еще во времена отца Димы, который тогда добирался до школы на лодке и по пути рыбачил. Хотя папа постоянно преувеличивал. Наверное, в этот раз тоже.

“Хочу там искупаться --подумал Дима. Правда у меня одежки не так много с собой. Трусы негде поменять. Всегда хотелось после разлива искупаться. Тут как раз еще не все высохло. Ладно, может перед ЕГЭ в следующем году”

--Пошли купаться! --Сказал Пёс, --спать я уже не хочу, а до автобуса полчаса.

Пёс встал и почти побежал на другую сторону дороги — в сторону разлива. Однако Дима его схватил за рукав.

--Стоять! Мы еще даже до вокзала не добрались, а ты уже начинаешь вытворять.

Пёс сел на место и обиженно сложил руки иксом на груди.

--Я понимаю, приключения, веселье и все такое. Но пожалуйста, давай все после того как доедем до Сочи. Хорошо?

--До вокзала.

--До Сочи

--До автобуса

--До Сочи

--Сейчас, --после этой фразы Пёс побежал в сторону разлива

--Ладно-ладно, до вокзала.

--Но там ты мне купишь одно кофе.

Дима заскрипел зубами. Пёс стоя посреди трассы повторил:

--Одно. Кофе.

Дима закрыл глаза и почему-то вспомнил, как в семь лет однажды случайно вогнал себе под ноготь на ноге здоровенную ракушку. Крови было море. Ор был на всю деревню. С тех пор в той речке он не купается.

Дима тяжело вздохнул и приложил руку ко лбу.

--Черт с тобой. Только без выходок.

--Естественно! Ты же меня знаешь, --Пёс пошел обратно под громкий сигнал мусоровоза, который чуть его не сбил.

Пёс достал из кармана шипучку, и выкинул обертку от нее в шкаф. Рядом с лавкой вместо мусорки валялся огромный шкаф. Все дверки у него были на месте и закрывались во время ветра, чтобы мусор не разлетался во все стороны. Но интересен шкаф не этим. Сколько бы мусора в нем не было, в ночь с воскресенья на понедельник он полностью очищался. Никто из димкиных знакомых не мог этого объяснить логически, поэтому сошлись на том, что этот шкаф исчезательный и Хогвартс еженедельно получает от жителей деревни Жигановки пустые бутылки и обертки от конфет.

Дима начал думать о том что по возвращении в деревню ему нужно обязательно остаться ночевать рядом с этим шкафом, чтобы наконец понять, куда исчезает мусор. Он думал о том, как организовать эту ночевку, где взять палатку и кого позвать с собой.

Наконец подъехала заветная триста девяносто шестая маршрутка. Дима с Псом хотели бы сесть спереди, но там уже было занято. За рулем сидел дядя Рома, а рядом — его дети: Надя и Коля Ляпуновы. Все трое на передних сидениях были рыжими и их волосы блестели на ярком утреннем солнце. У главы семейства блестели даже его волосатые руки. Не блестели только черные, запачканые в кофе усы. Ребята решили сесть как можно ближе к водителю, чтобы выпросить у Кольки вкусняшек, коих у него был полный рюкзак. Голоднее всех был, конечно же, Пёс.

--Дай бутерброды.

--Доброе утро, --Коля был слишком воспитан для иного начала беседы

--Привет. Дай бутерброды. Я чую запах колбасы. В идеале, дай без хлеба.

Водитель хмуро взглянул на Пса. Дядя Рома был опасным человеком и Псу не хотелось испытывать его терпение.

--Пожалуйста, дай бутерброд. --С акцентом на первом слове повторил Пёс.

--На, возьми — Коля передал аккуратно завернутый в две салфетки бутерброд. Пёс тут же спрятал салфетки в карман и принялся завтракать.

--В салоне не есть! --Рявкнул на весь салон дядя Рома.

Пёс сразу после фразы достал салфетки, завернул в них завтрак, спрятал в карман и обиженно пробурчал:

--Не очень-то и хотелось.

Пёс сел у окна, врезался в него щекой начал разглядывать поросшее молодыми березами поле.

Дима хотел последовать примеру товарища, но к нему обратилась рыженькая Надя

--Так ты, значит, тоже с нами едешь?

--Это не я “тоже”. Это ты “тоже”. А я просто еду.

--Я только сегодня утром узнала что ты с нами.

--Ясно. --полуспящему Диме было сложно поддерживать беседу с навязчивой и неугомонной Надей. Но она не унималась.

--А у нас с тобой места рядом в поезде.

--Если хочешь, можем поменяться.

--Это еще зачем? --Надя была едва ли не обижена словами Димы.

--С нами едет Лена. Поедешь с ней, поболтаешь о девичьих делах, Она тебе заплетет косички, ты ей заплетешь косички, пообсуждаете мальчиков и барби. Идеально.

После этой фразы Надю прорвало:

--Терпеть не могу косички. И сколько мне по-твоему лет, чтобы я в барби играла?

Дима взглянул на Надины волосы. Такие волосы мало где увидишь. Огромные, пышные, как у принцессы из “Храброго Сердца”. Их действительно лучше не трогать и оставлять как есть. Дима захотел сказать об этом Наде, когда она закончит.

Но она не планировала молчать.

--Мама меня всегда перед школой заплетает. А я как только уйду подальше от дома, сразу же расплетаюсь. Учительница ругается, конечно, но что она сделает? Говорит, загораживаю обзор задним партам. А за мной только Кусакин сидит, который вообще ничего не понимает и не учит. Ольга Борисовна у нас та еще стерва. Недавно выгнала меня из класса из-за розовой юбки. А сама была почти в такой же, только зеленой. Почему ей можно, а мне нет? А еще иногда приходит в класс в своих грязнющих туфлях, а потом говорит что это мы натаскали. Поэтому я у неё вообще не дежурю. А еще…

Дальше слушать Дима был уже не в силах. Он заснул еще до того как маршрутка тронулась.

************************************

Я стою посреди вагона. Что я здесь делаю? Вагон шатается, значит я куда-то еду. К окнам плотно приклеена черная ткань и оторвать ее не выходит. Придется осмотреть вагон. Тем более, наверняка там будут двери в соседние.

Это очень странный поезд. По обе стороны от меня двухэтажные кровати с подушками с обеих сторон. Но даже не это странно. Рядом с каждой кроватью разложены столики на которых стоят чашечки чая, кофе, блюдца с шоколадками, конфетками “Марсианки” и печеньковыми человечками. Последние были самыми странными, так-как я никогда не видел вживую человечков из имбирного печенья. Тем более, я их не ел.

Места в поезде были без номеров. Понимаю я это только сейчас, пройдя около сотни однотипных двухъярусных кроватей и чашек. Мою маму всегда успокаивает запах чая. А я его терпеть не могу. Особенно чёрный. Сколько его не сласти — все равно он всегда одинаковый на вкус.

Сначала чувствуешь его запах. Пытаясь разобраться в нем, ты представляешь себе вкус напитка: будет он сладким как пирожные в форме орехов или напротив, горьким словно жёваный подорожник. Пахнет он немного даже остро. И ты решаешь сделать глоток.

Выходит обычная подслащенная вода. Если не добавить пять-семь ложек сахара то вообще обычный кипяток с запахом. Но ты изо всех сил стараешься прочувствовать вкус. Или заедаешь его печеньками и конфетами.

Ближе к середине кружки ты понимаешь что чай начинает приобретать хоть какой-то вкус. Если точнее, то он начинает мерзко горчить и вязать рот. Поздравляю: Ты добрался до чаинок. Ты начинаешь ложкой их выковыривать чтобы не приходилось жевать чай. Кладешь их на подвернувшуюся под руку бумажку или того хуже — на свою школьную тетрадь. Лишь бы не жевать чай.

И когда ты избавляешься от последней, самой маленькой чаиночки, ты наконец можешь допивать. Но не обольщайся! На дне кружки тебя ждет чайный сироп, из-за которого твоя младшая сестричка в свое время получила сахарный диабет. Чай это самый подлый враг человека. Он никогда не действует сам. Твои зубы уничтожат шоколадки, которыми вы его заедали. Твое ожирение ты получишь благодаря жирным бабушкиным блинчикам, а карамельки покроют твое лицо прыщами из-за которой с тобой никто не будет общаться. А сам чай полезен. Им и болезни лечат и нервы успокаивают. Он как подлый мафиози с вечно чистой репутацией. Его уважают, любят, почитают. А его сообщники уничтожат ваш организм и вашу общественную жизнь. Джимми Хоффа пищевой индустрии. Если дисней будет снимать мультик про живую еду, то чайный пакетик должен озвучивать Роберт Де Ниро. Или кто там Корлеоне играл?

Наконец, я увидел кружечку какао. Обычного, честного и сладкого какао.

Устав от бесконечной ходьбы в бесконечном вагоне, я решил присесть и перекусить. Однако стоило мне взять в руку чашку, как мне померещилось что за мной следят. Я осмотрелся, и действительно — с тарелки на меня таращились глазурные глаза печеньковых человечков. Рядом с ними валялись ириски, но мне с детства запрещали их есть, после того, как я за раз потерял три зуба из-за них. Может съесть человечка? А почему он так на меня смотрит? Он что, знает о чем я думаю? Он боится? Не смотри на меня так! Я не стану тебя есть. Ну, может быть, только одну ручку отломлю…

Вдруг слева от меня разбилась кружка. Просто так разлетелась в дребезги. Вы что, напугать меня решили? Я есть хочу, и мне этот ваш чай ни к черту ни к городу! Я всего одну печеньку съем, никто и не заметит. Почему здесь стало так жарко?

Я устал думать, осматриваться, бояться, и просто откусил печеньке голову.

По вагону проносится пронзительный свист чайника. Кажется, этот звук доносился из головы. Кружки внезапно начали кипеть и заполнять поезд паром, превращая его в настоящую баню.

Я попытался убежать куда-нибудь, подальше от этой жары. Мои кудрявые волосы начали трещать как петарды и испускать палёный запах, как будто я поджог перо. Мне не удалось даже сдвинуться с места, потому что стол, за которым я сидел, придавил мне ноги. Моя кружка с какао начала дрожать и скакать по всему столику, двигаясь к краю. Кружка полная горяченного кофе полетела мне прямо на штаны. Черт, я же обещал папе, что у него будут внуки…

************************************

По всей триста шестьдесят девятой маршрутке пронесся детский визг.

--Извини, извини, я случайно и совсем чуть-чуть! --Пёс достал жирную салфетку из кармана и начал вытирать Димины джинсы.

--Говорил же не жрать салоне! --Водитель был взбешен и, наверное, свернул бы шею ребятам если бы мог достать до них

--Извините пожалуйста, я на пол вообще не пролил! --Оправдывался Пёс

--Ага! Все до последней капельки — на меня!- Рявкнул Дима, после чего отвесил смачного подзатыльника товарищу за себя и за дядю Рому.

--Ну я же уже извинился. --Виновато сказал Пёс и продолжил растирать жир по штанам

--Убери свою салфетку! Почему с тобой всегда так? --Дима не стесняясь пассажиров начал скандалить на всю маршрутку.

--Потому что я неуклюжий. Ладно, приедем в Сочи — с меня новые джинсы. Обещаю.

--Ладно, проехали. Закрой термос поплотнее и отдай Коле. Где мы сейчас? — Дима смотрел в окно, но видел только плотный слой тумана из-за которого не было понятно даже в городе они сейчас или уже выехали на трассу.

--Последний раз мне удалось разглядеть какую-то военную часть. Ты вообще знаешь, где находится вокзал?

--Частично. А в той части, про которую ты говоришь, сейчас служит мой брат. Говорит, там у них хорошо. Его пристроили куда-то там программистом работать, а раз работы почти нет, он ничего не делает и постоянно играет в доту. По-крайней мере, мне он так рассказывал.

--Красота! --Восхитился Пёс. Хочешь — воюешь, хочешь — в доте ночи просиживаешь! Мне бы так.

--А у тебя не так? Поспорил Димка. --Хочешь — играешь, хочешь — учишься, хочешь — спишь.

--Ага. Только батя мне говорит что нельзя так всю жизнь прожить. А я ему покажу! Пойду контрактником и дослужусь до генерала, ничего не делая!

--Ишь какой! --Его перебил дед, сидевший неподалеку. На нем была черная водолазка, пыльные черные брюки и плоская клетчатая шапка, которая скрывала седые волосы. В руках у него была метровая металлическая трость. На лице две большие морщины идущие от рта, из-за которых он слегка напоминал щелкунчика или игрушку чревовещателя.

--А если вдруг война? --с укором спросил старик.

--А если война — пойду воевать. --С легкостью парировал Пёс.

--Вот так просто?

--А как еще? По кому прикажут стрелять — по тому и выстрелю.

--Не боишься что самого пристрелят?

--Не боюсь. Даже если так, я долго мучиться не буду, --Пёс повествовал с нотками радости и энтузиазма в голосе, --Возьму в руки гранату и поползу на врага. И в итоге меня запомнят как героя.

Пассажиры начали перешептываться между собой и косо смотреть на парня в ушанке.

--Ты войны не видел! Просто нахальный дурак, который чуть что — сразу побежит к мамке с папкой! А на войне мамки нет! --Старик пытался поставить малолетку на место, но его слабый голос звучал слегка истерично.

— А вот и не побегу! --Голос Пса звучал гораздо увереннее. --Вы в какой войне солдатом были?

--Я все детство под пулями провел! Мне было три года когда началась война. --Голос дедушки терял и терял в уверенности.

--Дедуль, ты не понял. Где и когда ты ВОЕВАЛ? -Пёс сделал сильный акцент на последнем слове и скорчил наглую ухмылку на лице.

--Водитель! Выкиньте этого цыганенка! --Понеслось с другого конца маршрутки.

--Слушай сюда, щегол! -Его голос начал срываться и перешел бы на фальцет если бы не мокрота во рту из-за которой он зазвучал как собачий рык. --Я не для того дожил до старости, чтобы меня какая-то сопля на “ты” называла, да еще и пререкалась со мной!

--Пожалуйста, успокойтесь. — Вмешался в разговор Дима. --Да, мой друг идиот и наговорил лишнего, но ему стыдно и он больше не будет.

--Еще один мне тут указывать будет! -Старик поднял свою трость и замахнулся ей на ребят.

И тут время остановилось. Пёс потянулся рукой чтобы выхватить трость и думал о том, чтобы выкинуть её в окно. Дима думал о том что ему вот-вот разобьют лицо. Пассажиры тихо, про себя, ликовали и не могли нарадоваться что попали на такое интересное, насыщенное шоу. Однако половина просто отвернулись и изображали что ничего не происходит, а другая половина скорчили такие морды кирпичом что из них можно было бы соорудить маленькую кирпичную собачью будку. Очень маленькую. Скорее всего, для чихуа-хуа. Старик в этот момент думал о том что он хочет убить ребят. Или хотя бы… нет, только убить. Водитель ни о чем не думал. Он просто резко остановил маршрутку, да так, что дед чуть не грохнулся на пол.

--На выход! Оба! --Он громко рявкнул на весь салон так, что у Пса зазвенело в ушах. --Добирайтесь сами как хотите!

Продолжение следует...