Все ради детей

Оба курили на кухне. Лешка Романов делал долгие затяжки самых дешевых и горьких сигарет и стряхивал дым в подаренную на свадьбу стеклянную пепельницу. Он щурил глаза от встающего зимнего солнца и разглядывал потолок, который покрылся коричневой сажей. Чуть реже чем раз в месяц он становился на табуретку и часов по шесть добела оттирал потолок, чтобы уже через три дня он выглядел абсолютно таким же тошнотно-коричневым, как и раньше.

Тем временем Алёна стояла у плиты и готовила себе овощное рагу. Она держалась подальше от плиты, боясь испачкать маслом свой розовый халат. Еще два дня назад Алексей ругался до слюны изо рта по поводу веганского питания. Он не мог поверить что в браке ему придется или готовить самому или есть растительность, которую бы “даже корова не съела”. Леша удивлялся тому, как можно при полностью растительном рационе оставаться такой “бройлерной”

Алёна одной рукой перемешивала в большой сковородке все еще мерзлую брокколи с помидорами, шампиньонами и большим объемом кунжута. Все это было обильно залито подсолнечным маслом. В другой руке у нее была электронная сигарета, запах которой смешивался с запахом “рагу” и вызывал у Леши отвращение.

Прошлой ночью Романовы решили развестись. Обычно подобные предложения возникали в пылу ссоры. Но в этот раз они договорились обо всем быстро и спокойно:

—Развод?

—А что еще остается?

—Прямо ответь, Романов. Я устала от этих увиливаний.

—Ладно. В понедельник подадим на развод. Достаточно прямо?

—Вполне.

После этих слов Романов пошел спать в детскую, на кровать старшего сына, а Романова осталась в спальне.

Сейчас никто даже не пытается поднимать скандал, жаловаться или оскорблять. Почему-то что Елена, как и Леша старались игнорировать друг друга. Но они не оставляли происходящее без реакции. Когда Елена начала громко мычать песни “Сплина”, её супруг громко вздыхал. Елена, увидев в мусорке упаковку еще свежего сельдерея, закрыла мусорку и закатила глаза. На определенном этапе ссоры перестают доставлять то извращенное удовольствие, которое раз за разом получали Романовы от взаимных оскорблений и угроз уйти.

—Куда уедешь? —наконец, спросил жену Леша.

Она не отвечала. В наушниках громко играла музыка, так что Леша просто повторил свой вопрос громче

—Ты куда сваливаешь в понедельник?

На второй раз Алёна сняла один наушник и переспросила:

—Чего ты там хочешь?

—Уедешь ты когда!? —резко крикнул Леша.

Алёна ослабила огонь, докинула в сковородку упаковку кешью, добавила чашку воды и накрыла все крышкой, после чего пошла к столу.

—Во-первых, не ори. Орать будешь со своими новыми дамочками. Во-вторых, в наш дом в Плеханово. По документам он на моего отца оформлен, а по факту мои родители на него и скидывались. И так и так он мой.

—Это все понятно.

Алёна взяла зубочистку и начала ковырять застрявшую между передними зубами кунжутинку. Леша взял ломоть хлеба и не закрыв хлебницу, принялся есть.

—Я же все понимаю. Будет честно если квартира мне, а дом — тебе. Давай только сейчас спокойно другой вопрос решим.

—Я слушаю.

—Только давай без истерик, без разборок разберемся, хорошо?

—Я поняла, переходи к делу, —раздраженно ответила Алёна.

—Кому достаётся плазма?

—Мне, —мгновенно ответила Алёна, —У тебя здесь два телевизора есть, третий тебе ни к чему.

—А ты те два тогда забери, —парировал Супруг, —я вообще не обижусь. В Плеханово тоже какой-то пузатый есть, его тоже можешь забрать, —с усмешкой добавил он.

—Давай так договоримся: пылесос и три телевизора — мои, и тогда тебе достается плазма.

—Нет. пузатые — тебе, нормальный — мне.

Алёна вернулась к плите, подняла крышкой и заполнила кухню овощной амброзией. Алексей зажал ноздри и продолжил жадно жевать хлеб.

—Если есть еще вопросы, то говори, я пока в одном наушнике побуду.

—Просто ты сама понимаешь, я не хочу в суде со всеми этими вещами разбираться.

—Понимаю.

—Лучше нам с тобой сейчас все это обговорить, потому что…

—Я поняла, —твердо повторила Алёна.

—Я считаю, что приставка тоже должна мне отойти. Как-никак, это мои друзья нам на свадьбу подарили.

—Тогда с тебя год подписки на музыку

Леша затушил сигарету, открыл холодильник и начал разглядывать содержимое. На верхней полке были йогурты, и крупный кирпич шоколада с фабрики, на которой работал Алексей. Полкой ниже расположились сыры, включая любимую Лешей “косичку”, десяток яиц и колбасы, завернутые в три целофановых пакета, потому что колбаса, якобы, распространяла запах и свойства на все остальные продукты, чего Алёна принять не могла. Еще ниже два выдвижных ящичка, под завязку набитые орехами, овощами, фруктами, пачкой тофу и контейнером с салатом и из морской капусты и корейской моркови. Леша взял яйцо, выпил и взял себе йогурты.

—Вообще, вафельница, блендер и вся кухонная электроника должна отойти мне, —вдруг заявила Алёна.

—Ну уж нет. Блендер я тебе ни при каких условиях не отдам.

Алёна вытащила второй наушник и выключила плиту.

—Уверен?

—А что ты можешь за него предложить?

Алёна молча покинула кухню. Леша открыл окно настолько широко, насколько это возможно и принялся за йогурт.

Наконец, Леша, доел все пачки с йогуртом, оставив на столе пять упаковок. В одну из них он уже стряхивал пепел, когда на кухню вернулась его супруга с тонкой стопкой бумаг. Она села напротив, и положила бумаги на стол.

—Это — завещание моей бабушки.

—И что мне с этого завещания?

—По нему нашей дочери отходит четверть от бабушкиного дома в Лужинке.

—Так ведь дочери, а не мне, —произнес Леша и закашлялся.

Алёна отгоняла от себя дым, который летел ей прямо в лицо и продолжала говорить:

—Давай договоримся, что дочь после развода останется с тобой. Тогда после смерти бабули ты будешь решать, что с этой четвертью делать.

Леша молчал. Он сделал три долгие затяжки, прежде чем ответить.

—За блендер? Четверть дома в каких-то гребенях? Ты меня нагреть не пытайся, я же не дурак.

—Вся кухонная электроника и сын. Чтобы честнее было.

—Ага, вот оно как, —Леша потянул завещание к себе и принялся читать про себя.

—Ты смотри, я же в минус не уйду с этого развода. Слышал я истории про миллионеров, у которых жены особняки в суде отбирали.

—А ты у нас, значит, миллионер теперь? —посмеялась Алёна.

—Мы сейчас не об этом. И давай, не мешай. Лучше объясни мне, каким таким чудесным образом… Подожди секунду...

После этой фразы Леша взял в руки телефон, поковырялся в нем некоторое время и положил возле себя.

—Вот с этого момента давай продолжим. Ты хочешь сказать, что в завещании твоей бабки Ритка записана, а Максим — нет?

—Почему же не записан? Максиму отходит одна шестнадцатая, к твоему сведению.

Леша продолжил читать документы.

—Я же говорил, что она Максима не любит. Это очевидно было еще когда на роды Риты она приехала из Крыма, а на Максимины на троллейбусе не поехала. Ноги у неё болели, знаете ли! —возмущался Романов.

—Она считает что у Максима неправильная энергетика, и что в компании с ним она теряет свои жизненные силы.

—Кстати об этом: как у нее здоровье? Ну, скажем так, в целом?

—Сейчас плохо, —вздыхая ответила Алёна.

—Это хорошо, —не скрывая радости съехидничал Леша,—Ладно, —он протянул бумаги Лене, —Рита отходит мне, а тебе Максимка.

—Вот только с камерой нужно еще обговорить, которую Митрич подарил. Рите такой дорогой еще рано пользоваться, понятное дело. Так что пусть пока у меня побудет.

—Тогда под расписку, —резко ответил Леша, —мол, тогда-то, такого-то числа возвращаю видеокамеру, в целости и сохранности.

—Это позже составим.

—Нет, сейчас, —настаивал Алексей.

Его напор остановил звук открывающейся двери. В прихожую вошли дети: пухлый мальчик, ростом чуть больше метра, в ярко-зеленой куртке, и девочка больше его на голову, в синей куртке и с огромным капюшоном на голове, который почти закрывал ей лицо. Разуваясь дети поставили обувь в шкаф, после чего девочка быстро побежала на кухню.

—Окно хоть закройте! Сквозняк же, Максим и так болеет, а вы сюда воздух холодный впускаете!

Она поставила стул к подоконнику, взобралась на него и закрыла распахнутое окно.

—Ритенок, подай маме, пожалуйста, ручку, —Не отворачивая взгляда от жены попросил Леша.

—Секунду, —быстро ответила Рита и побежала обратно в прихожую.

—Что есть поесть, ма? —пропищал младший.

Алёна встала и поставила на стол сковородку с смесью из овощей, орехов и подсолнечного масла.

—Кушай, Максимка, тут тебе все самое полезное: и белок и углеводы и все-все-все, —радостно агитировала сына Алёна.

—Я не выдержу, —сказал Леша и медленно направился в спальню. Лена взяла документы и быстро двинулась за ним следом.

—Мам, я не хочу рагу есть, —сказала ей в спину Рита.

—Возьми йогурты с верхней полки. Только подожди пока они остынут, а то заболеешь. Поставь чайник и сделай себе тюбиковый чай. Он полезней обычного, мне подруга сказала.

Наконец, супруги, устав от опеки над детьми, уединились у себя в спальне. Леша сразу прыгнул в незаправленную двуспальную кровать и начал судорожно искать пульт. Алёна открыла дверь на балкон и принесла оттуда банку из-под кофе.

—Будешь курить — стряхивай сюда. Не дай бог ковролин замараешь.

—Где ты пульт оставила, Лёнка?

—Не называй меня так, —холодно ответила Алёна, —Сейчас со всем разберемся и можешь телевизор смотреть. Не отвлекайся от дела.

Алексей посмотрел на потолок: белый, словно начищен мятной зубной пастой, он принципиально отличался от потолка на кухне. Леша отодвинул пепельницу подальше и убрал от себя сигареты. Жена никогда не чистила потолок, ведь желтеет он, якобы, только от обычных сигарет. Однако Алёна никогда на его памяти в спальне не курила. Но сейчас Романовых интересовали другие разбирательства.

—Кстати, если Максим останется у меня, то мы до августа развестись не можем.

—Это еще какого такого? —Возмутился Романов.

—Твоя сестра обещала что к учебному году даст Максимке форму школьную. Её сын уже вырос, а нашему в первый класс самое то будет. Если сможешь из неё раньше выманить тот костюмчик, то можем и раньше разойтись. Сможешь?

—Ну нееет, —протянул Леша, —Это ты с моей сестрой ладишь. Не я. Тебе надо — ты и проси.

—Я не хочу выглядеть как цыганка, которая сначала выпросила форму для ребенка, а потом свинтила.

—А может быть тогда ты просто забудешь про эту форму? Это же мелочи все. Есть вопросы и важней чем все эти шкурные моменты.

Алёна задумалась, на что её муж намекал?

—Пока мы были вместе, у меня появилось много хороших друзей среди твоих родственников. В особенности, я хорошо дружу с Дмитрием Ивановичем. Так что когда мы разведемся, ты не могла бы особо при нем про меня ему особо плохого не рассказывать? Я был бы очень признателен.

—Так значит, вы друзья? —улыбаясь спросила Алёна.

—Уже пять лет как.

—И это никак не связано с тем, что он взял тебя на работу к себе в автосервис. Верно?

—Ни коим образом. Алён, ты меня знаешь! для меня дружба превыше всего. И я не шучу, так что хватит тут лыбу давить.

—Хорошо-хорошо, —Сказала Алёна, сдерживая улыбку, —Давай сделаем так, для компромисса: после развода со своими про развод не трепимся.

—По рукам!

Полчаса они делили движимое, недвижимое, друзей, долги и обязанности перед знакомыми. В браке они старались избегать разделения по принципу “мое-твое”. А теперь все эти переговоры напоминали разделение сиамского близнеца, которого нужно поделить максимально честно для каждого из будущих самостоятельных тел. Выглядит мерзко, да и компромисса не найти.

—Беспроводная колонка достается нам с Ритой.

—Нет уж! Максимка любит танцевать, так что ему нужней.

—Вообще без проблем. Тогда из Плеханово привози сюда музыкальный центр.

—Ты понимаешь, какой ад будет перевозить все эти колонки?

—Ничего, я заплачу за перевозку.

Похожим образом они выбивали “для детей” гараж, элитный чайный сервиз, планшет, подписки на стриминговые сервисы. Абсурд дошел до спора о том, как они поделят пять термосов с общим объемом в семь литров. Компромисса по этому важнейшему вопросу они не успели достичь: в комнату вбежала старшая дочь и застала родителей: мама сидела на полу и искала каждую модель термоса в онлайн-магазине, чтобы узнать цену. Отец же был на балконе.

Ребенок был напуган. Влетев в комнату, Рита сразу же крикнула:

—Мама! Папа! Там Максимке плохо, он в туалете блюет сейчас!

—Алёна мигом подскочила и побежала за сыном, но через секунду вернулась в спальню, чтобы сказать мужу:

—Леш! Документы не трогай, я их только-только нормально разложила.

После она снова побежала к ребенку.

—Что он съел? —спрашивала Алёна, поддерживая голову ребенка.

—Твое рагу, —почти плача ответила дочь.

Алёна взглянула вниз. Действительно: куча зелёных овощей смешивались с орехами и пузырьками подсолнечного масла. Алёна посмотрела на ребенка: он был весь в соплях, слюнях и слезах. Но больше её смутило, что его лицо по цвету и форме все больше походило на помидор.

—А чего он такой опухший?

—Откуда мне-то знать!? —рявкнула детским голосом Рита. Что ты в эту смесь добавила?

—Да как обычно: масло, грибы, шпинат вроде бы, брокколи и орехи.

—Орехи!? У Максима аллергия на орехи! Как ты ему это дала, мам!?

—Ну забыла, с кем не бывает, —печально ответила мать, —Я вообще это не ему готовила. Я же не знала, что вы так быстро вернетесь из школы.

—Сегодня суббота, мам, мы не в школе были, а у Петрова в гостях.

—Ладно, Рит, виноватых будем искать потом. Подержи пока Максима, я в скорую позвоню.

—Я уже позвонила. Лучше принеси таблетки от аллергии и уголь.

—А почему ты сама их не взяла? —Перебила дочь Алёна.

—Так они на верхней полке, я пока до неё не достаю.

Как только Алёна исчезла в дверях спальни, оттуда же выбежал Леша.

—Чем я могу помочь?

—Пап, просто не мешай и отмой рвоту на кухне.

—Леша пошел на кухню, как вдруг Рита добавила:

—И коробочки от йогурта убери! Сам мой обед съел и не убрал за собой. Боже, как так…

Её рассуждения перебил очередной рвотный позыв Максима.

Алёна вернулась с таблетками.

На лавке в больнице Алёна, Леша и Рита ждали, пока врач выйдет из кабинета и объяснит, насколько все плохо. Леша впал в транс и почти не дыша смотрел на трещину на стене. Алёна судорожно читала в интернете способы борьбы с аллергией и сохраняла статьи с перечнем запрещенных продуктов. Рита играла в карты на телефоне.

Леша не подавал виду, но на самом деле он думал о том, как он будет говорить детям о разводе. Спихивать эту обязанность на жену он не хотел, так что он прикидывал в голове формулировки: “Понимаете, дети, люди иногда любят друг друга… а потом перестают любить… нет уж, так нельзя! А может сказать что мы просто проверяем отношения? Тоже бред. Почему это все так сложно? Проще просто подождать, пока дети сами догадаются о разводе. Ладно, бог с ним. Придумаю объяснение сходу.”

Алёна добавила в список дел пункты “купить таблы” и “спрятать орехи”

Наконец, из кабинета вышел Максим. Лицо его было менее опухшим, чем час назад. Он почти перестал плакать и даже пытался изобразить из себя серьезного, почти взрослого человека. Он вытер сопли под носом и уверенно, несмотря на опухший язык, произнес:

—Доктол фкафал фто я фобофен. А фаф, —он потянул маму и папу за рукав, —он поффал к фебе.

—Я пойду, разберусь, ты пока с детьми посиди, — сказала Алёна и пошла к врачу.

—Пап, —обратилась вдруг Рита к отцу, —ты почему родительское собрание не пришел?

—Мне некогда было. Я честно, планировал, но не успел, —соврал Леша. На самом деле он даже не мог вспомнить, о каком собрании идет речь.

—Там говорили, что плата за месяц учебы повысилась.

—Насколько?

—Теперь будет тридцать за месяц, не считая кружков и секций. Потянем?

Леша задумался: а потянем ли? Они и так еле-еле сводили концы с концами, а после развода будет еще сложнее. А если Алёнка лишнего Митричу скажет, то вообще ад будет. И что с этим делать? Только если искать вторую работу.

—Кстати, я хочу еще записаться на шахматный кружок и пение. Можно?

—Конечно можно, —безнадежно ответил Алексей.

—И хорошо, —Рита подскочила от радости, —потому что я уже сказала что запишусь.

После этой фразы Рита принялась ухаживать за младшим братом, а её отец печально склонил голову от безысходности.

Тем временем, Алёна сидела в кабинете врача и выслушивала длинную лекцию о том, какой она безответственный родитель. В процессе она записывала в телефон то, что ей казалось важным. Пожилому врачу же казалось, что она просто его игнорирует.

—Вы можете меня хоть чуть-чуть послушать? Или вам вообще на ребенка плевать?

—Мне плевать? —Возмутилась Алёна, —Как только он тяпнул этих орехов, моя дочь сразу же вызвала скорую. Угадайте, кто её такой ответственной воспитал?

—Давайте обойдемся без этой болтовни, —врач протянул Алёне бумажку, —Здесь все, что вы должны употреблять. В понедельник придти на анализ крови, а также принесите мазок и мочу.

—Хорошо.

—И без самодеятельности, —серьезно добавил врач, —а то я как-то видел дурней, которые пытались аллергию на цитрусовые лечили кошачьей шерстью. Якобы, клин клином.

—Понимаю. Не волнуйтесь, мы не из таких. К примеру, как-то у нас старшая заболела. Так мы… секундочку, простите.

В этот момент у Алёны зазвонил телефон. Она подняла трубку и начала беззаботно болтать.

—Алло? Сейчас в больнице. Да, могу говорить? Нет, все в порядке. Просто у Лёшки температура, ты же его знаешь.

Внезапно из телефона прозвучало что-то, что заставило исчезнуть мажор из Алёниного голоса.

—Как умерла? Точно? Может ей просто хуже стало? Спроси у врачей, может её еще откачать как-то можно.

Она ненадолго замолчала, и врач даже обратился к ней:

—Женщина, вы закончили?

Но Алёна тут же продолжила говорить по телефону.

—Ага… а завещание она не меняла? Я понимаю, что не лучший момент, чтобы это обсуждать, но все-таки, как там дела обстоят? А Максиму тогда сколько? Подожди, Соня, как он не указан в завещании? Я во всем этом не разбираюсь, но разве можно завещание менять, мне об этом не сказав?

—Выйдите, —настойчиво сказал терапевт, указав на дверь.

—Да иду я, иду, —прохамила ему напоследок Алёна, —куда у нас медицина катится? Даже потерпеть чуть-чуть не могут.

Алёна вышла на улицу покурить. Там её ждал очень долгий разговор с матерью. Для неё оказалось сюрпризом, что в завещании осталась только дочь, и что ей достается не четверть, а половина. Максим не получил в наследство абсолютно ничего, что послужило поводом для долгого спора с матерью. У Алёны начали прокручиваться в голове цифры и документы. Она начала суетливо вспоминать, что почти вся нажитая за брак недвижимость, вроде квартиры и гаража, была оформлена на родителей Леши, так что в суде Алёна не могла бы на них претендовать. По факту, все, что она сможет забрать у мужа наверняка — это детей. А это ничто в сравнении с тем, что в итоге получит её супруг. Дело было не в жадности или шкурном интересе. Просто она принципиально не могла выйти из этого брака проигравшей. По крайней мере, так она говорила себе.

Она увидела плотное облако дыма слева от себя, после чего услышала голос мужа:

—Алёнка, можем поговорить? —он говорил аккуратно, как будто выслуживаясь.

—Что такое?

—Я хотел с тобой кое-что обсудить.

—Обсуждай.

—Ты только не пойми меня неправильно.

—К сути, Романов. Переходи к сути.

—Я тут подумал… мы не можем делить детей.

—Думаешь?

—Они же не разлей вода. Рита не простит нам, если мы разлучим её с Максимкой. Она же так любит за ним ухаживать.

Алёна не до конца поняла, к чему клонит муж, так что сохраняла спокойствие.

—И что ты предлагаешь? Одна я их не потяну. Даже с алиментами. Тебе я не позволю их забрать.

—Понимаю. Я не могу позволить нам разойтись.

Незаметно для мужа Алёна улыбнулась.

—А что ты можешь позволить?

—Только жить. Сосуществовать. Если мы хотим счастья для детей, то нам нельзя разводиться.

—Значит, переезд в Плеханово отменяем?

—Конечно. И плазму мы туда тоже не перевозим, —Добавил Леша.

—Это очевидно. Значит, живем как раньше, пока дети не станут… —Алёна пыталась подобрать правильное слово.

—самостоятельными?

—Верно. Дети — наше все, верно?

—Верно! —подхватил Алексей.

Вечером вся семья была в спальне и смотрела на широкоформатном телевизоре новый фильм Тарантино. Супруги ели горячий попкорн, дети пили молоко и заедали его печеньем. Через час просмотра Алёна закурила в спальне. Лёша решил, что грязный потолок — не такая уж и проблема, так что последовал примеру жены. Через пять минут после этого дети вышли из комнаты, сказав, что им не нравится фильм… На самом деле им был мерзок запах табака. В любом случае, Романовы-родители смотрели фильм с чувством выполненного долга: семья была спасена.

В десять часов вечера Рита, наконец, уложила брата спать и попыталась заснуть. Родители опять спорили о вреде веганской пищи, и их ссора была слышна даже в детской:

—Это из-за тебя он траванулся сегодня!

—Это случайность, дурень! Может тебе напомнить, как Рита шашлыком чуть не подавилась на девятое мая?

—Подавиться всем можно, Алёнка, если ты не знаешь!

—Не называй меня так, Романов!

Но дети привыкли к этим крикам. Они им уже давно не мешают спать. Рита заснула крепким сном и завела будильник на пораньше, чтобы успеть закупить таблетки для брата.