Откровенный разговор

Виктор Решетнев

                Откровенный разговор
 
    Мы шли с братишкой по Верхнему Саду, возвращались из кинотеатра, куда ходили на дневной сеанс. Была середина лета, липы уже отцвели, но ромашки, лютики, иван-чай, бессмертник распустились в полную силу. От цветков зверобоя потягивало чем-то лекарственным, а таволга пахла мёдом. Я люблю эту летнюю пору, вообще, я люблю лето. Кажется, если бы оно не кончалось, то и наша жизнь продолжалась бы вечно. 
  — Вот, наконец, и я посмотрел этот фильм, — обратился ко мне братишка, хлопнув меня по плечу, -  помнишь, ты мне его в детстве на ночь рассказывал, а я уснул нечаянно.
  — Как же не помнить, — улыбнулся я, — помню отлично, но это уже было не в детстве, я тогда уже в девятом классе учился, а ты в автоколонне работал перед армией. Не удалось тебе с первого раза в лётное училище поступить. 
  — Да и со второго тоже, — задумчиво произнёс брат, -  только когда срочную отслужил, тогда и осуществил свою мечту. А фильм «Золото Маккены» много шума тогда наделал. Я хоть и не попал на него, но песню -  «Птицы – не люди», которую  Валерий Ободзинский в нём исполняет, да так пронзительно, что мурашки по телу, помню до сих пор. Сейчас так уже не поют. Почему я тогда не пошёл на этот фильм, что мне помешало? – брат в раздумье пожал плечами.  
  — А мы с Володькой Самосадным сходили. «Золото Маккены» запрещено было тогда показывать детям до шестнадцати, а Володька крупный был, да и шестнадцать ему уже на ту пору стукнуло, ну я с ним вместе и проскочил. Смотрел я тогда этот фильм, не отрываясь, сильное он на меня впечатление произвёл, вот я тебе на ночь и взялся его пересказывать. Да так увлёкся, что не спросил, слушаешь ты, или уже спишь. А наутро оказалось, что ты только начало первой серии помнил. Значит, я полтора часа сам с собой разговаривал. 
    Вспомнив это, мы рассмеялись.
    С тех пор прошло много лет, сейчас мы гостили у матери, брат приехал из Эмбы-5, военного городка на севере Казахстана, где служил в авиации, летая на транспортных Антеях, а я прилетел из Надыма, где добывал газ, распределившись на Крайний Север после института. Сегодня утром нам кто-то сказал, что в кинотеатре показывают старые фильмы, и днём будет идти «Золото Маккены», вот мы и решили сходить его посмотреть, вспомнить юность. Теперь мы возвращались обратно и мирно беседовали.  От Верхнего Сада до нашего дома оставалось около полукилометра, когда мне вдруг стало не по себе. Я не мог понять из-за чего это, вроде внешне ничего не изменилось, те же цветы вокруг, летние запахи, стрёкот кузнечиков, но странная мысль забралась  в голову и не давала покоя. Вроде брат вёл себя как обычно, но всё же появилось в нём что-то подозрительное. Он начал говорить про какого-то Трампа, про доллары:
  — Сейчас доллар скакнёт, — сказал он, — и можно будет заработать. 
  — Какой Трамп, какие доллары? – удивился я, -  о чём это он? — но вслух ничего не сказал.
    Потом он стал рассказывать про рыбалку, какая она в Казахстане на реке Эмба. 
  — Давай о другом поговорим, — перебил я его, всё ещё не понимая, что меня тревожит, — рыбалка и здесь неплохая. Давай лучше вспомним, как мы летали с тобой в Таиланд. Ведь это было совсем недавно, и тебе там очень понравилось.  Ни про доллары ты там мне не рассказывал, ни про Трампа.  Знаешь, это мать мне посоветовала, слетать нам туда вдвоём без жён.  Теперь у неё в спальне фотка на стене висит, где мы с тобой на берегу Сиамского залива. Я её в рамку вставил, и мама иногда на неё молится, когда ты долго не приезжаешь. Послушай, — я взял его за руку, и мне почему-то показалось, что рука у него холодная, -  ты маму не обижай. Она мне жалуется, что ты плохо есть стал, похудел совсем, и действительно, — я внимательно посмотрел на него, — руки у тебя тонкие и ноги тоже. 
  — А ты её не слушай, — возразил брат, — я на диете сижу, ем только здоровую пищу, маски для лица делаю, видишь, как я молодо выгляжу. И вообще, я собираюсь дожить до девяноста лет. Дед наш Григорий, помнишь, восемьдесят девять прожил, ну а я на год больше планирую. 
  — А ты не планируй, — сказал я и снова взял его за руку, и опять она мне показалась холодной, — все мы под богом ходим. Вспомни, как ворона в двигатель твоего самолёта попала, а на борту у тебя сорок человек было,  все вы тогда только чудом спаслись.
  — Не чудом, это я их всех спас, — снова возразил брат. 
   «А себя не спас», — мелькнуло у меня в голове… 
 -  Правильное решение я тогда принял, — продолжил он, — и чётко его выполнил. Когда разбирали потом этот полёт, сказали, что у меня было ровно три секунды, чтобы  зафлюгеровать повреждённый двигатель, а я это сделал за две. 
  — Ладно, молодец, — похвалил я его,  — но к матери  всё равно приезжай почаще. Я вон с Крайнего Севера прилетаю по два раза в год, а тебя иногда по три года дома не видно.  
  — Я военный, — сказал брат, — мне, что прикажут, то я и делаю. А завтра я на рыбалку поеду, — неожиданно выдал  он. 
  — На какую рыбалку? – удивился я.
  — На Десну за Трубчевск.
  — А меня возьмёшь?
  — Не получится, — вздохнул он, — дочка старшая с зятем напросились, внучка тоже. Короче, не осталось свободного места. 
  — Ладно, — сказал я примирительно, — только смотри, чтобы тебя опять оса не укусила. 
    И тут я вспомнил, вспомнил всё, и как его уже два раза оса на рыбалке кусала, и как я его спасал. Один раз отвёз на своей машине в больницу, и врач-реаниматолог мне потом признался, что, если бы я приехал на пять минут позже, то он уже не спас бы моего брата. Во второй раз я сам перетянул братишке укушенную ногу ремнём и сделал укол противоядия, которое он всегда носил с собой…
    Потом…
    И тут своему изумлению я вспомнил другое… чудовищное. Брат уже ездил без меня на эту рыбалку, и его там опять укусила оса, но на этот раз он умер. А я не сказал об этом матери, боясь за её жизнь. Она так и не узнала, что мы его похоронили. Хорошо, что через неделю он воскрес и пришёл домой. Его жена мне об этом по телефону сообщила.  Я поехал к ним, увидел его живым и так обрадовался, обнял его, правда, он уже тогда показался мне холодным, а он мне сказал, что я правильно сделал, что не сообщил матери о его смерти. 
    И вот сейчас я вдруг всё это осознал, да так явственно, что даже остановился. 
  — Ты что? – поинтересовался брат, заглядывая мне в глаза, — понял, откуда я взялся? Так знай, там тоже есть жизнь, и она почти такая, как здесь. Мне Лёшка об этом сказал.
  — Какой Лёшка? – переспросил я, недоумевая.
  — Твой друг, которого мы в Паттайе искали, но так и не нашли. Он мне сказал, что это простой переход, поэтому я не чувствую разницы. 
    Мне хотелось спросить его, где он видел Лёшку, который  говорил ему эти слова, но не стал этого делать, чувствуя неминуемую развязку. Между тем брат продолжил:
  — Помнишь, я тебе звонил с той рыбалки, — сказал он, — рассказывал, кого поймал и сколько. Я ведь потом помнил всё только до того момента, а дальше, будто провал в памяти. Как домой возвращались, по какой дороге ехали, всё начисто вылетело из головы. Соображать начал только на следующее утро, когда  проснулся.  Если честно, я даже не понял, откуда я пришёл, не из-под земли же?
  — Мы проверять не стали, — откровенно признался я, — побоялись. Я и сейчас думаю, а вдруг ты там по-прежнему лежишь… и здесь тоже ты…
  — Так что же мне делать? – он улыбнулся растерянно, — как жить дальше?
  — По-другому, — сказал я, — к маме сейчас придём, обними её, успокой. Может, тебя ненадолго отпустили. Р-раз, и заберут обратно. А то давай снова махнём в Таиланд, — предложил я, — посидим на берегу моря, проводим закат, к Лёшке в гости зайдём, в ресторан вместе сходим, в который мы с тобой так и не сходили, съездим на гору с изображением Золотого Будды, на остров Си Чанг сплаваем. Я ведь предлагал тебе тогда это сделать, а ты всё потом… да потом. Теперь вот этого потом может не быть. 
  — Хорошо, — согласился брат, — мы так и сделаем, как ты советуешь, и к маме теперь я буду почаще наведываться и с тобой в Таиланд опять слетаем. 
  — Вот молодец, — обрадовался я, — а я сейчас тебе расскажу о своих планах. 
    Я набрал в лёгкие воздуха, открыл рот, чтобы произнести первую фразу и … проснулся.
    Сказать, что я удивился тому, что приснилось, значит, ничего не сказать.
    Завтра будет ровно год, как нет со мной моего братишки, и вот сегодня этот сон, я бы даже сказал — не сон, а видение, настолько оно было явственным. 
    Теперь я в раздумье, может, и там есть жизнь?!
                
                21 июля 2019 г

    Фото сделано недалеко от пирса г. Паттайи.