Погоня

                           

Погоня

Виктор Решетнев

                Погоня

     На этот раз они преследовали меня по всем правилам охоты на зверя. Наседали на пятки, окружали с флангов, обложив флажками, громко кричали и гнали в ловушку. Но я всё время увёртывался, старался выдержать спасительное направление, как мне казалось. Для этого я выбрал ориентир — развесистое дерево вдали, одинокий кряжистый дуб. При желании, я мог бы перемахнуть через флажки и рвануть в сторону, они этого не знали, но интуитивно я чувствовал, что спасение там, впереди. Почему они гнались за мной, я не мог понять. Ведь я не был зверем, наоборот, в этот раз я как никогда ощущал себя человеком… способным на всё.
     Мне казалось, что я могу взлететь, воспарить высоко над землёй, могу дать отпор врагу, кто бы он ни был, могу полюбить весь мир.
     Тогда почему я бегу?
     Эта мысль завертелась в моей голове, стала стучать в висках в такт моему бегу, её надо было срочно разрешить.
    — Я бегу, потому что боюсь их? Нет, не так. Но ведь раньше я их боялся.   
     Бывало, когда они настигали меня и хватали за пятки, озноб пробирал меня до самых костей, но сейчас я мчался, как бешеный бык и ощущал в себе дикую мощь, одним движением я мог уложить их на землю. Но кто такие — эти «они», чтобы я их боялся?
     Я хотел остановиться и поразмыслить над этим, но что-то мешало мне, что-то необычное было во всей этой беготне. И я догадался, что. За мной гнались не люди…но кто же тогда гнался за мной?
     Взвинтив темп до предела, я рванул по зелёным лужайкам, миновал спасительный дуб, спустился в овраг, потом поднялся на противоположный склон и очутился в Верхнем Саду. Здесь всё мне было знакомо: деревья, кусты, тропинки, петлявшие в зелёной траве, пригорки, заросшие бурьяном и грациозные липы, пахнущие диким мёдом. Выбрав наиболее утоптанную тропу, я свернул на неё и снова помчался к оврагу, к тому самому месту, где когда-то в детстве мы прыгали зимой с трамплина. Подбежав к самому краю, я увидел перед собой «Верблюжью горку», так мы её называли, она нам была вместо настоящего трамплина. Я ещё там лыжу сломал однажды. Отец купил мне накануне новенькую пару, а я в первый же день их сломал. Прыгнул с «Верблюжьей горки» дальше всех и упал, хорошо что не разбился. Мы потом с ребятами замеряли этот рекордный прыжок. Лыжи разлетелись в разные стороны, и одна из них сломалась, и я упал лицом в снег. Падать на пятую точку у нас считалось трусостью, а вот лицом в снег – нет, это было то, что надо.
     Я потом собрал остатки лыж и спрятался у деда с бабкой на печке. Мать с отцом тогда здорово перепугались, вернулись с работы, а меня дома нет. А тут ещё пурга к вечеру поднялась. Они всё обыскали, облазили все склоны оврага, но меня не нашли. Потом уже мать, когда стемнело, решила проверить, не спрятался ли я у деда с бабкой. Правильно она угадала, я уже давно там сидел, притаившись, отогревая замёрзшие ноги.
     Короче, отец хотел тогда отлупить меня, как следует, но мать не дала, слишком уж напугалась. Так что за сломанную лыжу мне не влетело. Отец потом на следующий день даже сумел её склеить, и я ещё долго катался на этих лыжах, но с «Верблюжьей горки» уже не прыгал.
     И вот сейчас преследователи прижали меня к краю оврага, к тому самому месту, откуда начинался спуск на трамплин.
    — Но ведь сейчас не зима, — мелькнуло у меня в голове, — с горы так просто не спустишься. Можно кубарем скатиться. Может, лучше не дрейфить, обернуться и дать им сдачи!? Может, они не такие и страшные.
     Краем левого глаза я покосился, но заметил лишь «их» тени. Бояться теней не стоило, но я чувствовал, что в любой момент они могут превратиться во что угодно. Впрочем, в прошлый раз они тоже гнались за мной, но, видать, не догнали, раз я живой.
     Покосившись ещё сильнее, боковым зрением я увидел, как одна из теней метнулась ко мне из-за ближайшего дерева и стала стремительно приближаться. Раздумывать было некогда, я подпрыгнул и ринулся вниз с обрыва. Но не упал, расправив руки, я полетел. Сначала невысоко, над самой травой, потом, перелетев через горбатую горку, резко взял ввысь.
     И сразу радость разлилась в душе, такая лёгкая и всеобъемлющая, словно я только что родился.
    — Теперь они меня не догонят, — ликовал я, — ведь они не умеют летать.
     Взлетев высоко над оврагом (воспарив, поднявшись), я вспомнил, что в прошлый раз меня преследовали не «эти», а «другие». Но тогда я и летал не так высоко, парил почти над самой землёй и очень боялся, что «они» меня настигнут.
     Но сейчас я был уверен, что выкручусь. Набрав приличную скорость, я полетел над старыми яблонями, антоновскими, которые испокон века росли у подножия горбатой горы, потом взял ещё выше, и закружился над липовыми аллеями на другой стороне оврага. Там уже начинался наш провинциальный городок.
     И вдруг неожиданно всё пропало, тени исчезли, а я оказался среди своих одноклассников. Какого они были возраста, я понять не мог. То ли остались такими же, как в детстве, то ли это уже были люди, повидавшие на своём веку. Но я не стал решать этот вопрос, вместо этого я попытался научить их летать.
     Первой подошла ко мне Светка, которую я любил, и которая жила теперь в Германии. Я показал ей, как это надо делать…
    — Очень просто, — объяснял я, — раскинь руки пошире, подпрыгни, и ты полетишь.
     Она сначала боялась, старалась подпрыгнуть как можно выше, но что-то ей мешало. дела пошли лучше, когда появились преследователи. Все сразу поняли, что надо спасаться, надо срочно улепётывать.
     Один за другим мои одноклассники начали подпрыгивать и подниматься над землёй, а потом всей стаей устремились на Юг. Они, конечно, летели ниже меня, прямо подо мной. Я видел, как они задирали головы и смотрели на меня снизу вверх. 
    — Только не думайте о полёте, — учил я их, – а то сразу сорвётесь вниз. По себе знаю. Расправьте пошире руки, и подъёмная сила сама будет вас держать.
     Они слушались меня, и у них всё получалось. И пусть летели они невысоко, никто из них не падал, а, значит, преследователи не могли их достать.
     Потом одноклассники раздухарились и попытались подняться выше.
    — Давайте ко мне, — подзадорил я их, — не бойтесь. Летите во весь опор – это так классно.
  — «Классно, одноклассно, одноклассники», — вертелось в моей голове, — наверное, слишком долго вчера я сидел в Интернете, и откуда эта фраза – «Летать во весь опор».  Можно бежать во весь опор, но не летать.
    — Нет, и летать тоже, — стучало в моей голове, — ведь летать – это так просто…
     И я посмотрел на своих друзей одноклассников, а потом взмыл высоко-высоко на недосягаемую высоту. Там был очень разреженный воздух, я вдыхал его и был пьян от счастья. Я люблю одиночество, синее небо, лёгкий ветерок, и свободный полёт.
    — Но где же мои одноклассники? – заволновался я, — ведь внизу под нами преследователи. Вдруг они схватят кого.
     И я как коршун, раскинув руки-крылья, ринулся вниз с высоты. Преследователи, заметив меня, бросились врассыпную, а я вернулся в строй и возглавил полёт.
     Потом мы все приземлились в Верхнем Саду, и я учил летать мою жену, которая непонятно как, появилась передо мной. Я учил её, пока мой отец не подошёл и не помешал нам. Он сказал:
    — Жена не должна летать, она должна знать своё место.
     Я не стал спорить с ним, тем более, что отец мой патриархальных взглядов. У него даже книжка такая есть, «Домострой» называется. Да и вообще, нехорошо перечить родителям, даже если они не согласны с тобой. Ведь скоро мы сами станем старыми, и уже наши дети будут перечить нам.
     Но жену свою я в обиду не дам  никому, тем более, что она любит меня. А когда двое влюблённых летают, это значит, что у них выросли крылья…
     Потом, когда я проснулся, мне было жаль, что это всего лишь сон. Боясь, что я его не запомню, я решил записать его, а, записав, снова лёг в постель и уснул. Быть может, мне привидится продолжение, не менее интересное. Как знать?!

     Рассказ написан 12 апреля 2018г в  День Космонавтики