Лайф Курского или мужские истории. Эпизод 1

06.09.2018 – 19.09.2018

 

 

 

МАКС РОУД

 

 

Лайф Курского или мужские истории. 18+

 

Лайф Курского — это настоящие мужские истории, написанные без ложного стыда и междометий. Это истории про жизнь, как она есть, иногда с лёгким присутствием мистики. Юмор, пьянки, секс, рыбалка, походы, вечеринки с друзьями. Вы стесняетесь крепких выражений и пикантных ситуаций? Тогда эти истории не для вас, проходите мимо. Здесь всё по-честному.

 

 

 

Эпизод 1. Курский в гостях у Кроликова.

 

 

Москва, июнь 1998 год.

— Привет! — Кроликов глубоко зевнул. — Как дела?

— Спишь? — спросил Курский.

— Почти.

— Что делать будешь?

— Не знаю. А что?

— Давай сегодня встретимся, замутим что-нибудь?

Кроликов крякнул:

— Давай. А деньги есть? Я, сразу предупреждаю, гол как сокол.

— Вообще ничего?

— Ну, может рублей десять — двенадцать. Мы вчера с Бородой до часа ночи сидели, три раза в палатку ходили.

— За пивом?

— Если бы! Хотя, и за ним тоже.

— Так что взять-то? Херово тебе? У меня есть сорок пять рублей.

— Ого! Давай тогда пузырь, запивку и пива по паре банок.

— Ноль семь пойдёт?

— Давай!

Александр Курский, москвич, 24 года, не женат. Проживает с отцом и матерью в небольшой двухкомнатной квартире в районе Фили. Образование среднее. Раньше учился в МВТУ им. Баумана, но бросил это дело в самом конце второго курса. Причина — отвращение к наукам и желание все время посвятить бизнесу. Какому? Перепродаже американских куриных окорочков. Правда, через полгода фирма-партнер прекратила свою работу и он остался не у дел, поскольку после этого так и не нашел для себя применения в торговле. Очень уж не хотелось брать в долг, а без этого в таком деле никак. Брать деньги у банка или у братков — один хрен ходить по лезвию. Курский знал немало людей, которые остались без всего, а иногда и вовсе лишались жизни, пойдя по этому скользкому пути. Нет, конечно, некоторым удавалось заработать прилично, а кому-то даже хватило, чтобы навсегда уехать жить за границу, но это были всего лишь единицы, вырвавшиеся из плотных рядов неудачников. Посчитав, что рисковать все же не стоит, и взяв себе за жизненный принцип мудрый слоган CARPE DIEM, Курский устроился на работу. Куда? Туда, куда идут работать бездельники, неудачники, люди, не обремененные интеллектом, образованием, ну и другие сложные натуры. В общем, Курский стал охранником. В больнице. Гинекологической. Сутки через трое, хороший коллектив, медсёстры — красота! Нет, у Курского была своя девушка, но жили они не вместе, встречались несколько раз в неделю, жениться не собирались (по крайней мере, он), а потому ничто не мешало флирту с сестричками, даже несмотря на то, что в большинстве они были старше его и вовсе не отличались красотой.

Леонид Кроликов — закадычный друг Курского. Их знакомство началось ещё пятнадцать лет назад, когда оба ходили в одну школу. Правда, учились они в разных классах (Кроликов младше на год), но жили в соседних подъездах, так что разница в возрасте не помешала приятельским отношениям, которые со временем переросли в дружбу. После окончания восьмого класса Кроликов пошел учится в ПТУ на какого-то там слесаря, но закончив это уважаемое учреждение, никуда работать не устроился, и пробездельничав полтора года, занялся совместно с Курским перепродажей окорочков. А именно — их доставкой со склада в магазины, для чего использовал собственный автомобиль ИЖ — комби, который ему купили родители. Потом он также немного поработал в охране, благо внушительная комплекция производила впечатление на окружающих и работодатель закрывал глаза на его беспросветную лень, но затем природа взяла своё, и Кроликов, однажды уволившись, больше работать не пожелал. Его родители вполне удачно сдавали две квартиры, доставшиеся в наследство, так что деньги в семье водились, а своего единственного сына они любили и не слишком наседали на него в плане работы. Женат он не был, постоянной девушки не имел, зато имел массу свободного времени, страсть к приключениям и вообще был хорошим компаньоном.

Выйдя из дому, Курский потянулся и, прищурившись, посмотрел на безоблачное небо. Затем, подойдя к своей машине (у него была шестилетняя Лада «пятерка»), несколько раз деловито стукнул по баллонам, после чего направился к автобусной остановке. Выше уже было сказано, что они с Кроликовым были соседями, но это было раньше, когда Курский жил у бабушки, теперь же он жил в другом месте, хотя и в том же районе.

Возле его дома был коммерческий ларек, и он думал, пока нет автобуса, в нем затариться всем необходимым, но любимой водки «Топаз» в нем не оказалось. Впрочем, это ни на секунду не было проблемой — возле дома Кроликова стояло пять ларьков, так что всё можно было купить и там.

Автобус пришел минут через двадцать. Старенький Лиаз 677 лениво открыл двери, а затем, медленно перебирая передачи, неторопливо поехал в сторону Кутузовского проспекта. Пятнадцать минут — и Курский был уже на месте. Быстро купив все необходимое, он зашел во двор, некогда бывший для него родным, вошел в знакомый подъезд и нажав кнопку лифта начал подниматься наверх. Подойдя к квартире Кроликова, Курский нажал кнопку звонка, но затем ему потребовалось повторить это трижды, прежде чем хозяин открыл дверь.

— Здорово! — Кроликов предстал перед ним в одних трусах, с всклокоченными волосами и опухшим лицом. — Проходи!

— Опять спать лег? — спросил Курский, ставя на пол пакет. — Я уже думал, что тебя нет.

В ответ Кроликов широко зевнул:

— Да, вроде просто лежал, смотрел телевизор, а потом заснул. Ну, что там у тебя?

— Полный набор, как договаривались.

— А сок какой, томатный?

— Ну да.

— Блин, что же ты молчал! — Кроликов схватил пакет и быстро пошел на кухню. — Плющит не по-детски, а это лучшее лекарство!

— Вот лучшее! — Курский указал на водку.

— Само собой, но ей жажду не утолить, а вот это дело… О, а еще пепси купил! Круто!

Кроликов взял из мойки большую чашку, насыпал в неё соли, сахара, перца, какой-то приправы, размешал это всё в томатном соке и в несколько секунд за пару больших глотков осушил её.

— Ух, вещь! — Лёня даже передернул плечами. — Вот теперь можно жить!

— Давай, за встречу! — Курский по-хозяйски открыл шкаф и достал оттуда пару стопок.

— Только до краев не наливай.

— Знамо дело. Ну, — Курский поднял рюмку вверх, — поехали!

Выпив водки, они сели было за стол, закурили, но потом Кроликов, вспомнив, что даже не завтракал, встал и начал варить сосиски.

— Слышал, дочка Брежнева умерла? — Спросил Курский, вновь разливая водку.

— Нет. А разве она еще жива была?

— Получается что так. По «Эху Москвы» сказали, что последние годы она провела в психушке.

— Ни хрена себе! Ты слушаешь новости? — Кроликов неподдельно удивился.

— Иногда бывает. Ну, давай! — Курский протянул другу стопку. — За лося!

— За лося!

Скоро подоспели сосиски, и под хорошую закуску в приятелей прекрасно залетели еще три стопки. Настроение начало подниматься. Они включили музыку и некоторое время сосредоточенно трясли головами под песню Runaway в исполнении Bon Jovi.

— Вещь! — сделал заключение Кроликов, когда песня закончилась. — А вот интересно, о чем поёт?

В ответ Курский пожал плечами:

— Хрен его знает. Но рубят они классно, несмотря на то, что это 1984 год.

— Хорошая музыка не имеет возраста, — сказал Кроликов, смачно затягиваясь ЛМ-ом. — А вот дерьмо всегда устаревает, даже если вначале это дерьмо казалось крутым.

— Да, долгие годы люди продолжают слушать только хорошую музыку, — согласился Курский. — А еще я заметил, что самые лучшие песни музыканты создают в молодости, а потом уже всё остальное время живут на этой славе. Пусть они даже играют потом полное говно, но прежние удачи не дадут упасть на дно.

— Стихами заговорил! — Кроликов захохотал и хлопнул Курского по спине. — Давай послушаем «Инопланетного гостя» — тоже мощная тема.

Желаемая композиция нашлась быстро, но кассета еще долго не хотела останавливаться на начале, так что между попытками они успели снова выпить. После «Инопланетного гостя» последовала «Painkiller» от Judas Priest, “Take on me” от A-ha и «Мальчики-мажоры». Была уже половина первого, когда бутылка начала подходить к концу и наступало время что-то думать. Сбросившись всеми оставшимися деньгами, они не смогли набрать на вторую бутылку всего два рубля, а потому решили вместе пойти вниз и купить пива.

— Там вчера в палатку баклажки Очаковского завезли. Мы с Бородой одну взяли — вещь! — вспоминая о полученном удовольствии Кроликов даже облизнулся.

— Нам на две не хватит.

— Ну и ладно. Выпьем, а потом что-нибудь придумаем. У меня мать с работы в три приходит, так что всё равно придётся сваливать из дома.

Сказано- сделано. Взяв две полуторалитровые бутылки и одну воблину, друзья вернулись в квартиру Кроликова. Так прошел еще час.

— Мало будет, — Кроликов смачно рыгнул. — Блин, как я ненавижу такое положение!

— Что-то надо делать, — кивая, ответил Курский. — А курить у тебя есть?

Кроликов махнул рукой:

— Да там у родителей полно. Мать на днях пять блоков купила. Ну, давай! — он поднял вверх бокал пива. — За лося!

— От пива плохо стоит! — хохотнул в ответ Курский. — Лось не поможет!

— Херня! — отмахнулся Кроликов. — Просто так выпьем. Я сейчас не об этом думаю.

— А о чем? — Курский в несколько глотков опустошил большой поллитровый стакан и почему-то плюнул на пол. Кроликов тоже выпил, и только потом, кивая на плевок, спросил?

— Что это?

— Извини, — Курский взял бумажную салфетку, которой только что вытирал рот после воблы, вы тер ей пол и зачем-то сунул в карман.

— Ты, это, давай, не безобразничай! — Кроликов с улыбкой пригрозил ему пальцем. — А вообще, у меня есть идея.

— Например?

— Где денег взять.

— О как!

— Да. Смотри, — Кроликов закурил и вышел из кухни, а через полминуты вернулся, неся в руках черные пластиковые часы.

— Я вчера подарок брату купил, — сказал он, кладя часы на стол перед Курским.

— В честь чего? — спросил Курский, сразу примеряя их на руку.

— День рождения у него в эти выхи.

— И что дальше? — Курский нажал на самую большую кнопку, после чего тонкий женский голос вдруг озвучил текущее время. — Ого, они с кукушкой?!

Кроликов громко рассмеялся:

— С херушкой! Короче, я думаю их продать. Предложим их в палатках — глядишь, в какой-нибудь да возьмут.

— О как! А за сколько взял?

— За стольник.

— За столько не возьмут.

— Ну за семьдесят, хрен с ними!

— Тогда надо идти, — Курский пожал плечами. — Дело превыше всего! Я тебе потом половину отдам.

— Да ладно! — Кроликов только махнул рукой. — Ну чё, по стаканчику и пойдём?

Курский молча кивнул. Ему очень хотелось снова плюнуть, потому что горечь от ребрышек рыбы, которые он до этого сосредоточенно обсасывал, буквально въелась в язык, но до туалета или раковины по такому малозначительному поводу идти было лень, а затем пиво и вовсе закрасило неприятные ощущения.

Выйдя на улицу, друзья осмотрелись. Была среда, два часа дня. Внутренний двор большого «сталинского» дома оказался почти пуст, только несколько старушек сидели на лавочке возле песочницы, где играл одинокий ребёнок. Кроликов еще надеялся, что они могут встретить кого-нибудь из знакомых, у кого можно было бы занять денег, чтобы не продавать часы, но день был будний, поэтому вариантов не нашлось. Выйдя из арки, служащей въездом во двор, друзья пошли по продуваемому всеми ветрами Кутузовскому проспекту к палаткам, которые стояли рядком возле соседнего дома. Начать торг решили с той, где они недавно покупали пиво.

— Это снова мы, — Кроликов с приветливой улыбкой просунул в окошко своё широкое лицо. — Привет!

— Виделись, — меланхолично ответил продавец, молодой парень лет двадцати, который уже немного осоловел от июньской жары.

— Часы не нужны? — спросил Кроликов, игриво помахивая чудом техники. — Хорошая вещь, новьё!

Продавец помотал головой.

— Не. У меня свои есть.

— Поставишь на продажу, будешь в наваре.

— Да мне хозяин сиктым сделает, если узнает, что я свои вещи тут продаю.

— Да, ну ладно, бывай! — Кроликов вздохнул и бросил взгляд на Курского.

— Пойдём к следующей.

— А тут чем тебе не нравится? — Курский показал на ларёк, стоявший первым.

— В ответ Кроликов скривился:

— Да там баба сидит. С ней какой может быть деловой разговор?!

Аргумент был железный, но, впрочем, в третьей палатке им тоже не повезло, а вот в следующей продавец проявил к часам неподдельный интерес.

— У меня мои как раз барахлят, — сказал он, демонстрируя треснувшую «Монтану». — Будильник не работает. А в этих всё пучком, и динамик такой громкий. Вот только у меня при себе своих денег нет, а если я дам вам из кассы… А вдруг хозяин приедет за выручкой?

— Да нам не надо денег, брат! — Кроликов развел руками. — С тебя две бутылки «Столичной» и пакет сока. Всё! Выгодное же дело, решай!

— Сорок восемь рублей получается? — продавец задумчиво посмотрел куда-то наверх. — Ну ладно, договорились!

— Дай тогда еще жевачку, — Курский решил вмешаться в диалог, видя, что часы продавцу понравились. — Для ровного счета, как раз полтинник выйдет.

— Какую? — спросил тот, передавая Кроликову пакет, в котором приятно позвякивали две бутылки.

— Стиморол черносмородиновый.

Получив своё, они вернулись во двор.

— Надо было стаканчики взять, — сказал Курский. — Может, сходишь домой за ними?

Кроликов в ответ хитро подмигнул:

— А из горла слабо?

— Не слабо, ты же знаешь, но так как-то лучше.

— Знаешь, я думаю, что не годится нам во дворе сидеть. Жарко к тому же, не в кайф.

— Есть предложения? — пожал плечами Курский.

— Попробуем забуриться к Дрозду. Он стопудово дома — тачка вот его стоит.

— Ну давай. Давненько я его не видел.

Сергей Дроздов, а проще Дрозд, жил в том же доме, в пятом подъезде. Он был немного старше чем Кроликов или даже Курский, и по молодости у них были не лучшие отношения. Однако со временем, когда все повзрослели, они, хоть и не стали близкими друзьями, но общались вполне регулярно. Особенно этому способствовал тот факт, что Дрозд любил выпить, любил компанию, и к тому же жил один в целой квартире. Чем он зарабатывал на жизнь было неизвестно, но его частенько можно было видеть среди торговцев на Дорогомиловском рынке и деньги у него водились. При этом сам он был достаточно жаден, но жаден во всём — и до халявы тоже. Именно поэтому Кроликов с достаточным основанием мог рассчитывать, что у него они найдут пристанище, где можно с удобством посидеть, благо что двух бутылок, учитывая уже выпитое, для них с Курским было многовато.

Подойдя к дверям квартиры Дрозда они услышали громкую музыку, раздававшуюся изнутри.

— Хороший знак, — сказал Кроликов, нажимая кнопку звонка. — Обычно он тихо сидит, а сейчас, значит, веселится.

Дрозд, похоже, действительно был в приподнятом настроении, потому что даже через буханье музыки иногда был слышен его голос, подпевавший Гахану из Depeche Mode. Как и следовало ожидать, звонка в дверь он не услышал, но Кроликов дождался момента, когда между песнями был перерыв и нажал кнопку еще раз — долго и требовательно. Музыка заиграла вновь, но в этот раз уже намного тише, а вскоре хозяин открыл им дверь.

— Здорово! — Дрозд, стоя в одних трусах, деловито протянул обоим руку. — С чем пожаловали?

— Водку будешь? — с ходу начал Кроликов.

— О-па! — Дрозд даже хлопнул в ладоши. — Вы как на духу нарисовались! У меня как раз бухлишко кончилось, а идти в низ неохота. Проходите!

— Сережа, кто там? — из комнаты раздался высокий женский голос.

— Друзья пришли, гостинцы принесли!

— Кто там у тебя? — спросил Курский, одевая предложенные хозяином тапки.

— Мало ли кто! — Дрозд хмыкнул. — Подруга. Да вы проходите… Галя, иди сюда… только халат одень!

На кухне у Дрозда царил полный беспорядок. В раковине множество грязной посуды, на столе несколько полных пепельниц, пустые банки из-под консервов, а также с десяток немытых стаканов и рюмок. Даже две бутылки и пакет сока, которые принесли Курский и Кроликов, и те не сразу нашли своё место — половину посуды пришлось переставить на разделочный столик, а банки на подоконник.

— Пусть сам выкидывает это своё говно, — сказал Кроликов, брезгливо вытирая пальцы, испачканные в масле из-под шпрот. — Развел помойку.

Через минуту, выйдя из туалета, появился и сам хозяин, а за ним та самая Галя — крупная рыжая девица с всклокоченными немытыми волосами.

— Присаживайтесь, — Курский подвинул ей стул. — Как вам наши гостинцы?

— Сойдёт, — чуть хриплым голосом сказала она и закашлялась. — Дайте сигарету.

— Сейчас, — Кроликов достал пачку ЛМ и щелкнул зажигалкой, давая ей прикурить.

— Это Саша, а это Лёня, — сказал Дрозд, показывая на друзей.

— Очень приятно.

— Ну что, тянуть не будем? — хозяин взял одну из бутылок и ловко свернул ей золотистую пробку. — Курский, давай рюмки! Кстати, у нас есть колбаса, будете?

— Будем.

— Ну и отлично. Галчонок, давай, порежь закуски.

— Может, сначала выпьем?

— Говно вопрос!

Ловко разлив водку по рюмкам, Дрозд произнес своё коронное: «алаверды!», и все выпили. Галя при этом снова закашляла, да так, что нижняя пуговица на халате расстегнулась, и Курский, сидевший рядом, увидел её белый живот и несколько черных волосков, направленных вниз. Он невольно сглотнул, почувствовав, как между ног началось провокационное движение, и постарался сделать вид, что ничего не заметил.

Между тем Галя встала, сверкнув перед всеми плотными ляжками, быстро поправила халат и принялась готовить нехитрую закуску.

— Что у тебя тут за бардак? — спросил Кроликов, обводя кухню рукой. — Гости были?

— Да бля, третий день уже тусим, — ответил Дрозд. — Началось всё с того, что Курган с Лысым завалились. До трех ночи бухали, а потом утром пошли в палатку, и вот её (он показал на Галю), встретили. Ну, правда она еще и с подругой была, но Машу потом Курган увёл, а она осталась. Посидели мы еще потом до вечера, ну там то да сё, потом спать легли… Курган с Машкой, прикинь, в коридоре на полу спали, — Дрозд громко захохотал, после чего к нему присоединилась и Галя, вновь занявшая место за столом. — Я думал, что это мы громко трахались, а эти устроили такие вопли, что к нам два раза соседи приходили. Сначала одна бабка подумала, что кому-то плохо, типа стонет человек, а потом из квартиры напротив муж с женой приходили — им показалось, что кого-то бьют.

— Они около входной двери были? — со смехом спросил Кроликов. — Как услышали-то?

— Конечно около двери! Там в коридоре всё эхом и раздавалось. Не, ну ты прикинь, как надо орать, чтобы соседи невесть что думали! К тому же у нас музыка играла. Галь, ну Машка даёт!

Та в ответ расхохоталась еще больше:

— Она всегда такая, когда даёт! Она мне рассказывала, как однажды ночью со своим парнем трахалась, а на соседней кровати её бабка спала. Ночь, темно, они там по-тихому пристроились, а потом Машка не выдержала, да как застонет! Бабка проснулась, свет включила, а эти там голые! Ну, ваще!

— Ну, накатим! — Дрозд снова налил всем водки.

— А я буду «кровавую Мэри», — заявила Галя, а затем перевела взгляд на Курского. — Сашь, сделаешь? Ты ближе всех к стаканам. Только сока побольше.

— Возьми вот тот большой, пластиковый, — сказал ему Дрозд. — Помой только… Ну вот… короче… на следующее утро Курган и Машка ушли, а мы только собрались пойти погулять, как позвонил еще один кореш. Он там с пацанами какую-то делюгу обмывает, пригласил к себе. Вот мы с Галчонком и пошли, а вернулись только сегодня. Вот потому и бардачок на кухне. Да что на кухне — вы еще в комнате не видели! Лысый, мудак, кровать сломал!

— Это как? — спросил Курский.

— Пьяный грохнулся на неё через спинку, вот ей и кирдык настал. Он же, сука, центнер весит!

— Это ещё что! — вставил своё слово Кроликов. — У меня однажды родаков неделю не было, так в их комнате гости шкаф уронили, да ещё и на столик с китайской вазой, а в моей Серёга Русаков на ковер наблевал, а потом задвинул всё под кровать и несколько дней всё так и лежало. До сих пор пятно есть.

— А, да-да, я помню! — подхватил Курский. — Ты тогда еще пропил половину видеокассет.

— Ну вы, ребята, даёте! — Галя с неподдельным удивлением обвела всех взглядом. — Нет, мы тоже иногда курослесим, но до такого не доходили.

Курский только махнул рукой:

— И не такое бывало! А ты где живешь? Мы вроде тут не встречались, а я на кутузовском всех знаю.

— Она на Студенческой, в общаге, — ответил за Галю Дрозд. — Они с подругой в ночном клубе были, а в палатке пиво покупали — там мы их и подцепили.

— Учусь в медицинском, — икнув, объявила Галя. — Третий курс, между прочим!

— А сама откуда? — спросил Курский.

— Из Пензы.

— А-а.

Они снова выпили, потом ещё и ещё. День начал клониться к вечеру и вся компания была уже изрядно пьяна. Особенно отличился сам хозяин. Явно обгоняя остальных, он, как говорится, «пошел в разнос». Проявляя невиданную щедрость и широту души, Дрозд достал из загашника бутылку индийского виски, сам выпил едва ли не треть, после чего захотел сделать Гале, как он выразился, «коктейль богов», а именно — виски с колой. Колы у них не было, но Кроликов сказал, что он может сходить вниз в палатку, если найдутся деньги.

— А ты лучше прыгни вниз, зачем ходить? — заявил Дрозд, протягивая ему полтинник. — Смотри — у меня третий этаж, палатка сразу под окном, хули ноги топтать?!

— А ты сам пробовал?

— Не, — тот помотал головой. — Но один кент как-то пробовал, у него получилось.

— Это кто?

— Да вы все равно не знаете!

— Нет, я лучше пройдусь, — принимая тему вполне серьезно, ответил Кроликов.

— А я, ик, тоже! — в коридоре, шатаясь, возникла Галя. — Только пись-пись сделаю...

— Не потеряй её там! — громко сказал Дрозд, помахивая пальцем еперд лицом Кроликова. — А вообще..., — он перешел на шепот, — лучше потеряй! Ну её на хер!

Кроликов бросил на него удивленный взгляд:

— Что это вдруг?

— Я завтра своей… ну, Оксанке короче, обещал, что поедем на ВДНХ. Она для этого даже спецом с дачи приедет. Прикинь, а тут эта?!

— Ты же ей только что хотел коктейль сделать?

— Да ну её в жопу. А вообще, я только что вспомнил про завтра.

— Так позвони Оксане и скажи, что переносишь на послезавтра все дела.

— Да? — Дрозд задумался. — Ну, в принципе, можно и так. Ладно, идите за бухлом!

— Что вы там забыли, на ВДНХ? — спросил Курский. — Там нет ничего интересного.

— Её родителям нужно видеодвойку купить, а там самые дешевые. Но дело-то не в этом, блин! Нужно как-то с Галькой… О, привет!

Это «привет» было обращено к Гале, которая как раз вышла из туалета. Окинув мутным взглядом всю компанию, она прошла в комнату, не закрывая за собой двери разделась догола и еще долго искала джинсы, давая парням разглядеть себя во всех ракурсах. Наконец сборы были окончены и Дрозд с Курским остались в квартире ожидать возвращения двух своих засланцев.

— Смотри, какой у меня тут бардак! — Дрозд показал Курскому на неубранную кровать, валявшуюся везде одежду, окурки и пивные банки.

— Нормально, — махнул тот рукой. — Ты же отдыхаешь, а убраться всегда успеется.

— Во, целых пять гандонов извел! — сказал Дрозд, не без гордости демонстрируя яркие разорванные упаковки. И еще раз без презика было. Могу ведь?

— Можешь! — согласно кивнул Курский. — На свежак это святое.

— Это точно. Еще один остался — надо было его Кролю с собой в дорогу дать.

— Думаешь, он захочет её трахнуть?

— А кто его знает? Да, мне-то всё равно. Таких, как она, сотня была и еще пять сотен будет.

— Сотня? — усмехнулся Курский. — Не много ли?

— Много ли, м-мало ли — все мои! — язык у Дрозда заплетался всё больше и больше. — Да и-и не бывает б-баб много, брат!

— Твоя правда, — согласился Курский. — Пойдём на кухню, покурим?

— П-пойдём. Ой, что же это меня так шатает?!

Прошло еще не менее пятнадцати минут, прежде чем Кроликов с Галей вернулись. Они принесли большую бутылку «Пепси», пять банок пива и несколько шоколадок «Wispa».

— Что так долго? — спросил Курский, принимая пакет.

— Её тошнило, — Кроликов показал на Галю, которая с трудом снимала с себя испачканные кроссовки. — Сначала прямо на тротуаре, а потом я её за деревья завел.

Курский с улыбкой погрозил ему пальцем:

— А мы так и думали, что вы за деревьями. Правда, думали, что другим занимались.

— Да ну! — Кроликов только отмахнулся.

— Меня такую трахать нельзя! — безапеляционно заявила Галя.

— Совсем? — усмехнулся Курский.

— А ты что, хочешь? Тогда спроси разрешения у хозяина и пойдём.

— Как-нибудь в другой раз. Пошли на кухню, мы вас уже заждались.

Увидев их, Дрозд, задремавший было за столом, звонко хлопнул себя по коленке:

— Сигары принесли?

— Какие сигары? — Спросил Кроликов, расставляя перед ним покупки. — Ты не просил.

— Я не просил? Я очень даже просил! Сашка вот подтвердит.

— Не просил, — сказал Курский. — По крайней мере, я не слышал. Галь, ты сядь уже, а то сейчас упадёшь.

— Ничё, мы скоро и так ляжем! — сказал Дрозд. — Кто-нибудь умеет коктейли делать?

— А ты?

— Я не могу.

— Я сделаю, — Кроликов с готовностью взялся за бутылку с виски. — Бокалы большие есть?

— Ничего нет! — сказал Дрозд, глупо подмигивая. — Чашки есть. Возьми там, в этом… как мать его… в серванте! О! Есть идея!

Он встал, а вскоре вернулся, держа в руке презерватив.

— Последний! — объявил Дрозд, демонстрируя упаковку всем присутствующим.

— И что? Предлагаешь наливать в него? — расхохотался Кроликов, который уже разливал коктейль в обычные стаканы из-под пива.

— Да причём тут это! — отмахнулся Дрозд. — Вы когда-нибудь слышали большой шлёп?

— Что ты имеешь ввиду? — спросил Курский, уже подозревая неладное — Дрозд был известен своими пьяными выходками.

— А вот я сейчас продемонстрирую! — Дрозд подошел к раковине, зубами разорвал упаковку и сунул презерватив под кран, наполняя его водой. Два литра, три, пять — словом, стало понятно, что с объемом вышел явный перебор.

— Сейчас исправим! — не унимался Дрозд. Он выпустил в раковину всю набранную воду, сходил в ванную комнату и вернулся с большим пластиковым тазом. Теперь дело пошло легче — вновь наполняясь водой, презерватив был готов к переноске.

— Галька, открывай окно, ты ближе всех сидишь! — скомандовал Дрозд.

— Ты его хочешь на улицу бросить? — спросил Курский. — С ума сошел?!

— Я же не вместе с тазиком! Слушайте, ща как рванёт! — захохотал Дрозд, и не долго думая опрокинул таз в окно.

Через секунду внизу послышался плеск воды, а вслед за тем страшный мат — ожидаемого хлопка не получилось. Какой-то мужчина как раз в этот момент проходил по улице и именно на его голову свалилась вся водяная туша, окатив с головы до ног восемью литрами холодной воды.

— Вот сука! — пострадавший кричал так, что было слышно всей улице. — Я вас там всех поубиваю, бля! Нет, ты покажись, высунь свою рожу! Ты бля, с какого этажа? Не ссы, покажись! Давай разберемся, мудило!

— Он не знает, с какого этажа прилетело? — тихо спросил Кроликов, в то время как Дрозд, глупо улыбаясь, отошел вглубь кухни.

— Наверное над нами у людей тоже окна открыты, — ответил Курский. — Жара ведь.

— Вот пусть и радуется, что его охладили, — сказала Галя, пожимая плечами. — В конце-концов это всего лишь вода. Но вообще ты, Серёж, конечно не прав.

— Я ведь не знал, что там под окнами кто-то есть, — ответил ей Дрозд, тоже пожимая плечами. — Да у нас там сроду никто не ходит. Это же не улица — там просто дорожка вдоль стены.

Между тем, мужчина не унимался.

— Я сейчас милицию вызову, — кричал он. — Милиция-яяя! Да что ж, сука, это такое! Твою мать, я тебе уже давно стекло бы высадил, да будет жаль, если невинным людям попадёт. Высунь рожу, падла, покажись! О, женщина, женщина! — он бросился к противоположной стене, где в одном из окон появилась голова какой-то старушки, привлеченной шумом. — Вы что-нибудь видели? Нет? А кто у вас тут может этим заниматься? Ну видите, облили меня из окна. Да откуда я знаю, из какого?! Может со второго, может с третьего или четвертого! А где у вас тут милицию можно найти? Да? А это где? Да я не местный. А далеко это? Ого, ни фига себе! Ладно, спасибо, чего-нибудь придумаю.

— Ничего он не придумает, — мотнул головой Кроликов. — Милицию на улице он не выловит, а до опорного пункта минут пятнадцать идти.

— Мне кажется, что он уходит, — сказала Галя. — Голос удаляется. Да, точно уходит! Может, пойдёт по квартирам звонить?

— У нас домофон, — ответил Дрозд. — А потом, чтобы найти мою квартиру, надо пройти два коридора, где тоже везде двери. Хрен он разберется.

— Я думаю, он скоро обсохнет и вообще успокоится, — сказал Кроликов.

— Ладно, вы тогда идите, а мы с Галькой спать ляжем. Пусть всё само успокоится. В конце концов, это просто вода, так что повод небольшой.

— Ты даже протрезвел! — улыбнулся Курский.

— Протрезвеешь тут. Ну ладно, давайте-давайте! До встречи!

Попрощавшись с хозяином и его гостьей, друзья вышли во двор. Облитого мужчину нигде не было видно, да теперь он их особо и не волновал. Тем более, скорее всего, понимая бесперспективность своего положения, тот уже успокоился.

— Ну что, по пивку, да по домам? — спросил Кроликов, с удовольствием вдыхая густой летний воздух.

— У тебя деньги есть?

— На пару банок осталось, я Дрозду сдачу-то не отдал.

— Как сам то?

— Нормально, — Кроликов зевнул. — Но если ещё граммов сто, то я в говно.

— Такая же херня.

Взяв в палатке два холодных «Хольстена», друзья встали здесь же, у длинного прилавка.

— Что завтра будешь делать? — спросил Курский.

— Не знаю. А что, есть предложения?

— Да фиг знает. Блин, найти бы где-нибудь сотку баксов!

— Зарплату получишь, вот тебе и сотка! — рассмеялся Кроликов. — Да у тебя, поди, больше?

— Примерно двести двадцать. Только мне на эти деньги месяц жить надо.

— Да ты миллионер!

— Какой там нахер миллионер! — Но вот смотри, интересно, видишь этого мужика? — Курский кивнул на дородного мужчину, который, купив себе пачку «Парламента», сел за руль припаркованного рядом «Мерседеса».

— Вижу, ну и что? — Кроликов приподнял одну бровь. — Что в нем такого?

— Вот человек реально имеет до хрена, а здоровье не бережет, курит. Будь я на его месте, будь у меня такой «Мерс», я бы не курил. Хочется пожить подольше, если имеешь такие бабки. А ему пофиг.

— Сомневаюсь, — задумчиво сказал Кроликов. — Ну вот будет у тебя «Мерседес», тогда и посмотрим. Иначе никак не проверить.

— Да никогда не будет! — Курский в сердцах махнул рукой. — Не верю! У меня даже сотки баксов, так чтобы я их свободно мог потратить, уже год как не было. А тут «Мерс»!

— У тебя же есть машина.

— Да ну, и что с того? Она полторы тысячи всего стоит. Нет, реально, ради свободной сотки баксов я бы много чего мог сделать. Душу бы отдал, в натуре!

— Кому она нужна?! — рассмеялся Кроликов. — Ты думаешь, что все, у кого есть бабки, душу свою продали? Да если бы так, то каждый второй был бы миллионером уже. А потом сотка — это мало за душу. Проститутки за столько телом торгуют, и это еще не самые дорогие. А вообще, странно ка всё, да? Еще не так давно, когда мы с тобой с окорочками работали, для нас эта сотка была тьфу. У меня пять штук было, например, свободных. Эх, жаль что быстро они улетели!

— Каждому своё! — Курский назидательно поднял вверх указательный палец. — Мне что, жопой торговать?! Да и не нужна она никому!

— Это точно, — согласился Кроликов. — Хотя ты парень смазливый, попробуй!

— Иди на хер!

— А мне и так хорошо, никуда идти не нужно. Жизнь идёт помаленьку, вот и идёт себе. Сегодня нет денег, завтра появятся. Слушай, а может замутим что-нибудь?

— А стартовый капитал? — Курский скривился. — С окорочками нам тогда повезло, а жизнь такая штука, что второй шанс не скоро даёт. Хотя, если честно, я иногда об этом думаю, да вот только пока ничего в голову не идёт.

— Это тебя рутина заела, — сказал Кроликов. — Когда начинаешь работать на кого-то, то уже сложно переключиться.

— Да? — Курский усмехнулся. — Ну вот ты свободен, например. Думай!

Кроликов только вздохнул:

— У меня мозгов для этого нет. Я могу помогать, но играть первую скрипку — это нееее. Не моё!

— А вообще, тема интересная, — сказал Курский, залпом допивая остаток своего пива. — Ну ладно, я, пожалуй, поеду. Смотри, темно уже. Блин, завтра буду жалеть, что так нажрался.

— Приезжай похмеляться. У тебя дома стопудово заначка есть. Я же знаю тебя, жука!

— Посмотрим. Боюсь, что этот опохмел опять гудежом закончится, а мне послезавтра на работу.

— Ладно, ты звони, если что! — Кроликов протянул другу свою широкую ладонь. — Бывай!

— Давай, пока! — Курский крепко пожал ему руку и не совсем твёрдой походкой направился к автобусной остановке.

 

P.S. Дождавшись своего автобуса, Курский вошел в полупустой салон, и только уже собирался сесть на одно из задних сидений, как заметил под ним какую-то бумажку. С одного взгляда он распознал в ней те самые вожделенные сто долларов, которые ещё несколько минут назад казались недостижимой мечтой. Быстро окинув взглядом немногочисленных пассажиров, и убедившись, что на него никто не смотрит, Курский сунул деньги в карман, где они и лежали вплоть до конца поездки. На улице перед его домом было несколько человек, так что осмотр трофея пришлось отложить до лифта. И только здесь, в ярко освещенной кабине, Курский дрожащей рукой вынул бумажку из кармана и… Вздох разочарования вырвался из его груди — на обратной стороне, прямо под портретом Бенджамина Франклина, виднелось слово «КОПИЯ».

 

 

Конец первого эпизода.

 

Москва, сентябрь 2018.