Инквизитор

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. В висках давит, глаза наливаются свинцом. Мысли роятся, словно мыши в кладовке, и никак не хотят останавливаться. Я вдыхаю тёплый воздух с привкусом дыма. Мой очаг давно пора исправить. Я смотрю на свои руки, облаченные в кожаные перчатки. Сколько жизней сгубили мои руки? Скольким ещё предстоит погибнуть от них? 
-Всё во имя Господа, — шепчу я, закрывая глаза ладонями. 
Резко встав, я подхожу к распятию, что украшает стену, и падаю на колени. Неистово срывается молитва с моих губ. Я молюсь о том, чтобы исчезла вся ересь из этого мира. Таково моё единственное желание. 
Нет, я вру, это ложь. Я хочу попасть в рай после смерти, думаю – это моё самое сокровенное  желание. 
Отряхнув подолы рясы, я надеваю латы и плащ. Сталь блестит под светом огня, отражая его блики. Плащ новый, чёрного цвета, выглядит устрашающе. Капюшон скрывает моё лицо, и теперь я полностью облачен. Моя миссия — служба моей церкви, имя мне – инквизитор. 
Холодный ветер дул в лицо, неприятно холодя кожу. Осень вступила в свои права, и теперь так не хватало тёплых летних дней. Повозка сотрясалась на каждом камушке просёлочной дороги, от чего на теле у пленницы образовались синяки. «Это еще ничего, — думала девушка, — Дальше стоит готовиться к худшему». 
Тёмные волосы развевались на этом безразличном ветру. Щёки покрылись туманной дымкой от слёз. Руки болели из-за кандалов. Полотно мешковины, которое ей кинули вместо плаща, совершенно не грело. Пленница зябко сжалась, пытаясь согреть руки дыханием. Тело не слушалось, она вся тряслась. Глаза быстро-быстро просматривали лица палачей. Сегодня её везли на особую встречу. И она не знала, кого благодарить за этот щедрый дар… 
Я шёл по коридорам замка, где ныне находилось моё жильё. Темнота завораживала, заставляла почувствовать свою ничтожность перед силами природы. Мои мысли были с моим Богом, и сейчас я должен был наказать неверного ему человека. Плащ развевался по воздуху. Сегодня мне почему-то было легко идти, не так как раньше, словно что-то должно было произойти под этими сводами, что-то необычное. Я сжимал и разжимал руки, чувствуя давление перчаток. Меня ничто не должно смутить сегодня, и разум мой останется не затуманенным. Я один из главных инквизиторов, и я выполню то, что мне предначертано. 
В комнату допроса со скрипом открылась дверь. В помещение вошли стражники, за ними младшие инквизиторы. В этом дружном строе я даже не заметил хрупкую фигурку темноволосой девушки. Она смиренно опустила глаза, вся напряглась, словно готовая принять свою участь. Меня это поразило. Она не плакала, не стонала, не кричала проклятья. Она молча стояла, глядя на серые плиты пола, и только её руки выдавали всё волнение. Арнульф подал мне бумагу со сведениями о пленнице. 
-Как твое имя? — произнёс я, нарушив тишину. Девушка вздрогнула и подняла не меня взгляд своих огромных глаз. Цвет их напоминал густой мёд из-за неровного  света факела. 
-Твоё имя, дитя! — я постарался придать некой властности голосу. 
-Ава, — неровно прошептала она. — Моё имя Ава. 
-Хорошо, Ава. Откуда ты родом? 
-Вы же всё про меня знаете, почему бы не начать пытку над телом, вместо пытки над душой?! — спросила она. Лицо её покраснело, взгляд налился яростью, руки сжались в кулаки. Я этого ждал. 
-Не для этого создана инквизиция, дитя, — медленно проговорил я. 
-Неужели, — одними губами, опустив голову, проговорила она. 
-Раз ты не веришь мне, поверь времени. Оно сжалилось над тобой, ибо казнь твоего тела перенесена. Если ты сознаешься в своих деяниях, возможно, всё будет лучше. 
-Лучше?! Аутодафе лучше жизни? 
-Умерь свой пыл и расскажи мне, почему ты сейчас стоишь передо мной, одним из главных инквизиторов? Чтобы такого добиться, нужно либо распространить новую ересь или, как подобные тебе называют её, новую религию, либо ты перешла кому-то дорогу, что порой равносильно первому. 
Она опустила глаза, обдумывая мои слова, а когда подняла их, в них блестели слёзы. 
-Я… Я не знаю, что такого сделала, чтобы оказаться перед вами, инквизитор. 
-Доминикус, можешь звать меня Доминикус. Так ты расскажешь мне свою историю? 
-Да, всё без утайки. 
Весь вид её затуманился покровом воспоминаний… 
«По небу плывут воздушные облака. Такие прекрасные и недоступные… Мне казалось, что не может быть времени прекраснее, чем это. Но мгновения вернуть нельзя. 
-Дегенхарт, а правда, что время, которое гонит эти облака, не разлучит и нас? 
-Да, моя Ава, — шепчет он, сжимая мою руку. — Я всегда буду с тобой. 
И почему-то я верю каждому его слову… 
Ночь такая звёздная, а дороги всё равно не видно, поэтому я спотыкаюсь о каждый камень, раздирая ноги в кровь. Только бы успеть добежать до комендантского часа.
В маленьком окошке справа от двери горит свет. Я сразу подумала, что это странно, и не ошиблась. Отворив дверь, я увидела двух рослых мужчин, сидящих на лавочке. Родители стояли напротив, нервно потирая руки. 
-Мама, что случилось? 
Она взглянула на меня огромными от ужаса глазами. Пытаясь понять, что вокруг происходит, я задала тот же вопрос отцу. Он виновато опустил взгляд в пол и тихо произнес: 
-Провинилась ты, Ава… Тебя обвиняют в ереси, дочка… К инквизитору… 
Мама упала на пол и забилась в тихой истерике. Отец пытался её поднять, а двое мужчин ухмылялись, глядя на наше несчастье. 
Неужели судьба бывает так несправедлива? В один момент ты счастлив, летаешь вместе с облаками, и ничто не предвещает беды. И вдруг удар ножом со спины… 
На следующее утро я стояла перед домом в своём любимом платье, с распущенными волосами. На руках безжалостно висели оковы. На мой вопрос — за что — стражник сплюнул и рявкнул: «Сама знаешь». 
«Грязное животное, как я могу знать, если не совершала ничего, похожее на ересь?» — подумала я, залезая в телегу. Мне предстоял долгий путь…» 
-Может вы ответите мне, Доминикус, в  чем моя вина? Я почитаю Господа каждый день. Я благодарю его за то, какую жизнь он мне подарил. Я не причастна ни к какой ереси. Неужели моих слов мало, чтобы оправдать? 
Я потёр виски пальцами. От факелов шёл жар, словно из кузницы, а теплее не становилось. Только голова ещё больше кружилась в стенах каменной темницы. Я ещё раз пролистал дело. Девушку обвиняли в колдовстве. Ведьма?.. Ведьмы так не клянутся в своей любви к Всевышнему. Мне это хорошо известно. Но тогда кто же она? Что она сделала в своей жизни не так? 
-Твоё… дело очень сложно для моего понимания. Я не встречался раньше с подобными тебе. Не могла бы ты поподробнее рассказать о том молодом юноше, как его? 
-Дегенхарт, — шепчет она, и слеза скатывается по бледной щеке. 
Стража уводит её в темницу. Она оглянулась у двери и посмотрела мне в глаза. Её очи сверкнули, и она скрылась в полумраке коридора. 
Этой ночью мне не спалось. Впервые сомнение закралось в мой череп и не хотело меня покидать. Эта девушка… Она виной всему. Я неистово молился, взывая к правде. Что скрывается в её душе? Почему её привели именно ко мне? 
Я знаю, это испытание. Мой дух не сломит ни одна девушка. 
Резко встав с пола, я почувствовал головокружение. 
Всю ночь просидев над бумагами и досье, я наконец-то понял, почему Ава попала сюда. Её Дегенхарт происходил из знатного рода, что управлял той местностью. Как они познакомились и что явилось причиной их любви, я не узнал. И девушка отказалась отвечать мне на такие вопросы. Но в чём я точно был уверен, так это в грехе матери Дегенхарта. 
Инквизитор внутри меня стал давно главнее человека внутри меня. Я скакал до этой деревни, чтобы лично пообщаться с миссис Ноул. Дверь родового поместья отворила служанка. Её глаза расширились от страха при виде меня. А когда я просил позвать хозяйку дома, девушка разрыдалась и кинулась мне в ноги, умоляя пощадить её госпожу. Люди такие странные порой… 
Миссис Анна Ноул всё так же сверкала безупречной красотой, как и в последнюю нашу встречу. Золотистые волосы переливались на солнце, глаза холодные, словно снег, были серого цвета, под кожей переливались голубые вены. 
-Что вам угодно, господин Доминикус? — она произносит это властно, гордо, а руки мелко дрожат. Она все ещё помнит, кем я был раньше. 
-Мне нужно поговорить с вами, миссис Ноул, — выделяю я, — на счет вашего прошения для святой инквизиции. 
-Я слушаю. 
Ложь… Ты не будешь меня слушать просто потому, что я предпочёл сан тебе. И ты вышла замуж за старого Алистера, родила ему сына, которого пытаешься женить на богатенькой наследнице из соседних владений, забывая о чувствах других людей. 
Она кричала долго и нудно. Меня не беспокоили оскорбления в мой адрес, попытка вспомнить все мои грехи и выкрикивание всех званий её мужа. Мне было важно завоевать свободу для обвинённой. И я это сделал с большим трудом. 
Малышка была лишь игрушкой для юнца. Любовь — это демон, что сворачивает души с правильного пути. 
-Значит, он меня не любил, — сдавленно произносит Ава. После моего короткого «да», она обессилено падает на колени. Руки больше не сдерживают оковы, я добился её счастья. Счастья жить и радоваться свету, что дарит Господь. 
Она плачет, и тёплые слёзы текут по моим рукам. Я обнимаю её, утешая. Каждый человек имеет право на слабость. Она — моя слабость. Ава просит объяснить, почему я спасаю её, ведь инквизиторы призваны уничтожать ересь. 
-Я не поверил, что ты есть ересь, — лишь шепчу я. 
-Почему? — губами проговаривает она. Её глаза сверкают в неровных бликах огня. Сам не знаю, почему я наклоняю голову и целую её в мягкие, розовые губы. Это помутнение, которое я буду отмаливать. 
Её увозят на рассвете. Сияя улыбкой, она оглядывается на окна своей темницы, не зная, что я наблюдаю за её маленькой фигуркой. 
Мой удел — это святая темнота сводов замка. Моя воля принадлежит моему господину. Я призван, чтобы уничтожать ересь. И это была первая девушка, которую я полюбил. 
Любовь выжигает имена возлюбленных на наших сердцах…