ОН

Клубок сознанья катится по свету
в эмоций сыпь. А мы играем роль.
Рефлекс повиновения запрету.
Мы чувствуем отчаянье и боль.
На рану соль. Советы и наветы
мы так привычно слушаем весь век.
А он ебался и читал газеты.
Он был обыкновенный человек.
Повсюду снег. Не наступает лето.
На небе звезды — тысячи огней.
А он молчал. А Бог шептал заветы.
И прятал где-то бисер от свиней.
Продать любовь — барыжное движенье.
Иголки сожаления порой.
Теряем совесть, время, уваженье
в экстазе упоения собой.
Слова все ложь. Все люди манекены.
Стандарт. Холодной логики уют.
А он сидел один. Смотрел на стены.
Он знал, что кто молчит, того и бьют.
И не дают нам воли оказаться
от ханжеской морали. От весны.
Мы знаем — быть сложнее чем казаться.
Кричать? Но слишком комнаты тесны.
На веру и любовь наложим руки.
В надежды растечемся океан.
А он смотрел в окно, но лишь от скуки.
И песни пел, лишь потому что пьян.
Уйти туда — за горизонт событий.
Там где законы прочные как сталь.
Где пыль незнанья в ворохе событий.
Где порох басня, а огонь мораль.
Пусть протоколов плавится бумага.
Минута славы — шкурный интерес.
Неторный путь. Святая ложь во благо.
Идет война — мы все уходим в лес.
Кто по грибы, кто просто партизанить.
Косить траву. От армии косить.
Но звёзд не счесть. Убитого не хранить.
Огонь не сжечь. Змею не отравитть.
И мы легли на гладь плацкартный полок.
Стаканы не разбавленной воды.
Одна соломинка лежит в стогу иголок.
А он лежал и спал. И видел сны.