Иран - занятная страна

 
В тегеранском аэропорту я первым делом углядел необъятного по размерам русского попа.
Иранцы твердо верят, что Бог у всех один, только верят по разному. Вот мы все — верующие и неверующие — в принципе не верим в Бога, ибо боимся смерти, а они все верят искренне. Они верят, если в Книге их Жизни написано, что они откроют  месторождение золота, то они его запросто откроют. Потому и приходится им выписывать неверующих геологов из-за рубежа.
Еще они скучают по прежним временам, и в каждой достаточной семье есть пленки, на которых записана вольница шахских времен, то есть хождение женщин в миниюбках и декольте, ресторанные застолья с танцами на столах и прочая западная вольность. Но есть и стражи революции. Они следят в пол-глаза, чтобы женщины прятали волосы под платками, но те выпускают пряди в порядке игрушечного неповиновения, потому их ловят облавами раз в три месяца для наведения видимого порядка. Самое смешное — власти приказывают замазывать фломастером изображения женских ног на пакетах  с чулками и колготками,  но у себя каждый иранец волен устанавливать свой порядок: я бывал  в домах, в которых все иранки были в миниюбках и декольте, и виски было море, хотя сплошной в Иране сухой закон. Да, я был в высшем свете на нарасхват, ибо гадал и всегда угадывал.
А в конце меня судили: хозяева выбили в Министерстве труда разрешение на мою работу в течение года, а визу въездную, месячную, не продлили. Ну и загребли с наручниками в Тегеранском аэропорту, когда в московский самолет грузился. Иранский босс пытался властям что-то объяснить, не вышло. “Только через суд”, — сказали.
Он через неделю состоялся. Незабываемое, скажу, впечатление получил, спасибо Господу за просроченную визу! Обыскали у входа солдатики с ног до головы и до трусов, документы проверили, а в здании — народу тьма-тьмущая, в основном бомжи да афганские рабочие-нелегалы, очень похожие на наших. Потолкался среди них около часа, потом в зал заседаний повели. Там, на возвышении, судья строгий сидел, секретарь — вся в черном — рядом что-то писала. Со мной переводчик был из компании. Но судья по-английски шпрехал и стал напрямую спрашивать. Возраст, пол, гражданство. Все было нормально, пока до вероисповедания не дошли.
— Нету, — отвечаю, пожимая плечами. — Нету никакого вероисповедания.
А он, подумав, видно, что я английского его не понял, сосредоточился и уже на очень неплохом инглише повторил вопрос.
— Нету, — опять развел руки. — Нету вероисповедания, клянусь. Совсем нету.
Судья чуть покраснел от стыда и, явно решив этим же вечером засесть за учебник английского, попросил переводчика довести до моего сознания суть заданного вопроса. С переводчиком все повторилось — тоже дважды и тоже с круглыми глазами меня переспрашивал. И когда до судьи, наконец, дошло, он, сверху вниз, вонзил в меня свои глаза. И все в них было: и испуг, и недоумение, и презрение, и еще что-то… Что именно, я понял, когда после минутной паузы он бросил брезгливо:
— Ком-м-унист, значит!

Вот так вот… Вышел оттуда, как оплеванный...


По иранским впечатлениям роман у меня написан. Вот он:
http://www.proza.ru/2006/11/27-124