Сплошное blяtстvо!

Премия была офигенная, я офигел, взял отгулы и прямо с Тянь-Шаня в Гагры полетел. Весь из себя пижон. Да, деньги это что-то. Они, наверное, с женщинами близкие родственники. Родная кровь. Хоть дома оставь, в самом дальнем углу под подушкой и утюгом, а женщины почувствуют, что они у тебя есть. И в каком количестве. Почувствуют и такую рожицу скорчат, мимо не пройдешь. Вот и я не прошел. Три раза не прошел – столько их со мной увязалось, пока в ресторан на взморье шагал. Еще несколько хотело, но первые локотками остренькими быстро их урезонили.
Это понятно. Ведь, по сути, за мной караван шел. Ослов и ослиц. С трудовыми потными рублями.
В ресторане сели за стол в виду сини морской, дамы меню взяли, сидят, смотрят цены побольше пальчиками розовыми выискивают. А я на них смотрю. Красивые, аж дух захватывает. И что им честно не живется? Охота, что ли, по ресторанам с такими невыясненными личностями питаться и потом ночевать вповалку? А если у меня ангина?
Не люблю жадных. Заказали столько, что всем моим проходчикам (их три бригады) на тормозки хватило бы — а питаются они знаменито, одной колбасы в один бутерброд до килограмма уходит Я официанту шепнул, он принес им кабачковой икры и хлеба серого булку. Ну и шампанского, разумеется. Выпил, я раздобрел, икорки покушал — хороша! Не то, что у нас, в горах, зачернелая сверху, Нина Суслановна, завскладом, ее из военных запасов привозит, наверное, Александра Македонского. В общем, выпил, раздобрел и заказы девочек с прибытком разморозил. Поели славно, и в море полезли, слава богу, под боком. Ночью, под луной здорово купаться. Да, ночью, так девчатам из-за стола выходить не хотелось. Искупались, в песок легли рядышком, и тут одна, черненькая, с голубыми глазами, Агидель ее звали, пакетик цветной достает…
Чего не люблю, так это резинок. Это то же самое, что внутривенно питаться. И полной связи нет, не говоря уж о чувственной искре — резина ведь изолятор.
— Слушай, — говорю, — не надо шубы, давай так.
— Нет, — отвечает,—  человек ты хороший, судя по всему, и нам не хочется, чтобы ты домой скучным ехал и нас недобрым словом поминал.
— А что, милая Агидель, — удивляюсь, — вы того?
— А как же, — как Отелло темно улыбнулась, и я почувствовал себя помолившейся Дездемоной. — У меня трипперок небольшой, но хронический, — а я с ней взасос целовался! — у Кати (майнридовская такая сущая креолочка в длинном белом платье, она второй в расчете была) тоже…
— А у Матильды что?
Матильда — это третий их номер, сущий цветок магнолии с орхидеей в одном стакане. Нравилась она мне больше других, вот и спросил.
— А у нее конъюнктивит хренов. Как пососет, так у клиента глаза красные, как у светофора. Один знакомый венеролог говорил, что другой такой девушки во всем свете нет, кроме как у нас, да во Франции одна, но пролеченная.
Подумал, я подумал и отказался:
— Не, давайте платонически общаться или вообще нажремся до посинения, чтобы спать не хотелось.
А сам уже горы родные вспоминаю, воздух горный, чистый, как слеза, совсем без бактерий. Тем более, Инесса, студентка моя — форменная чистюля. Женился бы на ней, но ведь Дева. А с Девами жить — это год за три.
— Нет, — говорит Агидель, — придется тебе трусишки снимать. Мы ведь по сценарию работаем.
— По какому такому сценарию? — если бы вы знали, какие пирожки на 5-ой штольне печет Францевна! А какая в столовой чистота — мухи от тоски десятками дохнут!
— А такому. Ты трахаешь меня здесь, Катюшу по дороге в пальмовой роще, а Матильду в своем номере. И в самом конце, когда она станет рыдать от восторга — она всегда, как крокодил рыдает, — мы впускаем Вахтанга, ее папашу, с нарядом милиции, и они тебя раздевают.
— Не понял? — ночью выйдешь из палатки, а звезды с кулак. Красиво, сплошная эстетика!
— Ну, бабки отнимут и все такое.
— Понятно. А по-другому нельзя? — а банька? Классная у нас на разведке банька, хоть и соляркой топят. По три раза на неделе ходил.
— Нет, деньги же у тебя в номере, сам говорил.
— А если я сейчас закричу или убегу?
— Вахтанг с нарядом поймают. За попытку группового изнасилования.
— Это как так? Ведь я один?
— Так нас трое.
— Значит, без вариантов? — осунулся я.
— Ну да, — если бы вы видели, как она улыбалась! Дева Мария непорочная, да и только.
— А может, без секса обойдемся? Я просто так деньги отдам.
— Не, не получится.
— Почему?
— Видишь ли, ты можешь и не верить, но нам после всего очень тебя хочется. Ты такой щедрый, сладенький и мальчик у тебя будь здоров. Так что ложись и получай удовольствия. И не бойся, резинки у нас французские. Кстати, знаешь, как безопасно переспать с тремя больными женщинами при помощи двух презервативов? Сейчас мы тебе покажем — это просто. Надо просто надеть два презерватива, потом верхний надеть наизнанку, а перед третьей его снять. Здорово, да?
Слышать это было выше моих сил, хотя, думаю, врала она о болезнях для остроты ощущений. Вскочил, короче, как угорелый, схватил джинсы, курточку с деньгами в подкладочке и рванул в сторону российской границы. Сколько народу за мной бежало — не знаю, не оборачивался, но топот сзади слышался впечатляющий. А мне что? Мне наплевать. Я же после полусотни маршрутов на высокогорье на уровень моря явился, кто бы меня догнал? Потом хорошо было. На берегу диком ночевал. Подстилочку из сухой морской травы организовал — так йодом пахла, аж очистился! — крабов насобирал, испек на углях, поел, не торопясь, и за астрономию принялся. Полярную звезду нашел, потом еще что-то, и тут звезды западали. Желаний загадал тьму… Потом в Сочи отдыхал. И так там за неделю нагулялся, что накрепко решил больше не гулять, а тяжело работать — это здоровее. И безопаснее, между прочим, хоть ледники и медведи кругом.