92-ой. Чечня, Дудаев, я...

 
В Чечню я попал совершенно случайно, в самый что ни на есть 92-ой. Дудаев как-то по телеку заявил, что, ну, эту РФ на фиг, сами проживем, тем более, в Чечне не только нефти полно, но и золота, сейф, говорит, вот этот, за моей спиной, доверху почти забит доморощенными самородками. А у меня знакомый один был, чеченец. Позвонил сразу после той телепередачи, и предложил, значит, золотишком этим заняться, то есть научно в практической плоскости поискать в хорошей компании, спиртным и шашлыками не брезгующей. Последний плюс развеял все мои сомнения и острое нежелание кланяться своему директору за очередной отпуск без содержания. В предыдущий (или следующий, уже не помню) я деньги отмененные  на талии возил в Душанбе, миллиона два, там они еще ходили, вот ведь дурак — чуть не накрыли в аэропорту, а в городе, на блокпосту, кожан новый снять потребовали, но убежал. Сначала от солдатиков, потом и от пуль вдогонку.
  Ну, получил я отпуск от начальника и билет от того чеченца, полетел в Грозный. Хорошо приняли, подкормили без всяких там окорочков, а натурально, повозили везде, и везде я удивлялся городу: сто лет нефть вокруг миллионами тонн качали, а ничего видного-то и не построили. На следующий день команда собралась, человек десять, в том числе и подозрительного вида человечишка, клятвенно намывший в месте назначения пару золотинок, сели в вертушку — и в горы, в верховья Агуна. Красиво у них там. Башни пустые, высокие, прямые и покосившиеся, могильники тоже типа низких башенок, полные скелетов — никогда не видел, чтоб так хоронили, видимо, древние были тогда люди, домусульманские. Да и сами чеченцы таких картинок отродясь не наблюдали, то есть родовых своих башен и кладбищ допотопных, ибо теперь -городские люди и все, как один, родом из Средней Азии.
  Природой налюбовавшись, посмотрел я вокруг поисковым уже взором, там копнул, здесь постучал и ясно понял — золота нет, да и в ближайшие геологические периоды не наберется. Но ваньку повалять все же решил: жаль было ребят безапелляционно огорчать. И стал шлихи мыть в большой алюминиевой миске. Мою, как заправский старатель — пару тысяч за жизнь геологическую ведь точно отмыл, а четыре автоматчика типа охраняют, от ребячества в деревья постреливая, потому как их не золото в натуре, интересовало, а со скольких метров березу русскую в обхват толщиной насквозь прострелить можно. Я же отмыл десяток шлихов, достаю лупу и им в глаз — смотрите есть, блестит, но очень мелкое и вообще кошачье, то есть пирит. Очень скоро этот балаган мне приелся, тем более, в речке форель плещется, в кармане леска с крючком на палочку намотана.
  — Все, ребята, — говорю, — хватит на сегодня, баста. Поздно уже, топайте в лагерь, отдыхайте, а я с удочкой туда-сюда пройдусь.
  — Не, — говорят, — не пойдем. Ты — гость, охранять будем, тут всякие люди ходят, уволокут еще куда золото искать.
  Ну и хрен с ними. Рыбалка была — не забыть! Форель — огромная на голый крючок бросается, а рядом — чечены с автоматами и всяким другим оружием в березы стреляют. Когда наши из Чечни уходили, ведь все там оставили-продали, вплоть до крупногабаритной военной техники. Мне без шуток бронетранспортер предлагали за триста тысяч рваных или $1500, совсем новый. Не взял я, хотя потом бы точно пригодился. Откуда у старшего научного сотрудника такие деньги, ведь сто баксов без малого оклад? Если бы не принтер цветной, на метро бы не ездил, пешком бы ходил без проездного. А они покупали. Катюши всякие и комплексы, у одного танк на заднем дворе ворованный видел. Любят они оружие, ничего не скажешь. И спать укладывались с "калашами" на груди, да на боевом взводе. Ну и сказал им, устав бояться ночной стрельбы без всякой надобности:
  — В тайге один ходил и спал спокойно, хотя выйдешь ночью по нужде и на следы тигриные при луне полной мочишься. А с вами — робею, клянусь. Вот, приснится кому теща усатая или трезвый Борис Николаевич, и стрельбу откроет, а нах это мне? Так что гасите, давай, свои автоматы.
  Не прошло и минуты, как во тьме, то там, то тут звуки характерные стали раздаваться — храбрые чеченцы один за другим ставили автоматы на предохранители, видимо, им трезвый Ельцин, то есть будущий Путин, не особо в перспективе нравился.
  Да, есть что вспомнить… Один чуть не застрелил, когда поговорили с ним насчет исламского принципа предопределенности. Другой, спасибо ему, сказал, что я гость, а стрелять в гостя нельзя. Третий все время готовил, посуду всем мыл и стаканы. Я удивился, почему он один, некрасиво как-то? В моей партии (геологической, конечно) все по очереди готовили и мыли?
  — Он самый младший, — сказали. — Потому и моет.
  Еще спирту с собой навалом было. За первым ужином — жаренной форелью,- когда разбавленного предложили, от эйфории куражась, выступил:
  — Вот вы, чеченцы, народ аккуратный, ничего лишнего не делаете, но спирт, вот, пьете как-то странно и длинно. В стакан наливаете, потом водой разбавляете, потом пьете, потом запиваете, а потом закусываете. А глубоко вами не уважаемый российский народ ритуал этот существенно сокращает, как и все на свете, включая жизнь.
  Сказав это, налил себе полстакана спирта, чтоб без всяческого напряжения медленно выцедить, потом не запивая и не закусывая. Констатировав это, чеченский народ озадаченно переглянулся, затем его взгляд слился в один, кинжалом упершимся в одного из своих представителей, по одному погону милицейского капитана, по другому — лейтенанта. Тот пожал плечами, налил полный почти стакан спирта и выпил без всяческой натуги. Тут я понял, что чеченский народ обухом не перешибешь, и пообещал сообщить об этом российскому парламенту.
  Через пару дней муторного мытья шлихов и клевой рыбалки, наш бугор, Харон, осознав, видимо, что чеченского золота не будет, предложил (в шутку или нет, не знаю) сбегать за ним в соседнюю Грузию. По его словам, там, прям у границы, есть соответствующий рудник.
  Часть чеченского народа понимающе закивало головами, другая же часть, человек шесть, после небольшого обсуждения, предложило кругу оперативный план с использованием вертолета Ми-8, отвлекающим маневром и совсем небольшим кровопролитием. В качестве тренажа они тут же устроили соревнование по стрельбе в белый свет и окружающие камни. Насмотревшись на это безобразие, я предложил в качестве цели свой геологический молоток. Воткнул его торчком метрах в ста, призом выставив право автограф оставить на березовой ручке. Долго они стреляли, пока один из чеченов не вбил-таки победоносную свинцовую метку в кованое российское железо, ничтоже сумняшеся потом расписавшись на рукоятке откуда-то взявшимся химическим карандашом: "Руслану от Саида!" Это ж надо! "Руслану от Саида" свинцовая метка!
  Потом, уже в Грозном, спросил меня помощник или даже заместитель министра иностранных их дел (он с нами летал):
  — К Дудаеву хочешь?
  — Боевиком?
  — Нет, — посмеялись, — на прием.
  — Конечно, хочу! В России теперь его не увидишь. Кстати, мой директор, дважды космонавт Лебедев Валентин Витальевич, города Грозный почетный гражданин.
  Ну, позвонили они в приемную Дудаева, оттуда сказали:
  — Ждите. Как освободится, пришлем машину.
  И сел я ждать. Два часа ждал, потом еще час, потом принял на душу, потом еще принял. Когда приехали, знаете, чем я занимался? Лыко вязал. Да так, что покачал головой приезжий и уехал восвояси.
  Так что не видел я Джохара Дудаева в личности, только свет ночной в окне его кабинета. Эх, был бы он, как я простой, сколько человек не погибло бы!


P.S.

Юсуп Эдилбекович Сосламбеков, подписавший просьбу о предоставлении авиабилета (1956, Казахская ССР, СССР — 27 июля 2000, Москва, Россия) — чеченский политический деятель.Образование — незаконченное высшее. Сидел в тюрьме за уголовное преступление. Кандидат социологических наук.
Один из членов ОКЧН, заместитель председателя Исполкома. Один из лидеров «чеченской революции». Министр обороны Чеченской Республики с 1991 года по 1992 год. В 1992 году был назначен председателем комитета по иностранным делам Парламента Чеченской Республики. В конце 1992 году перешёл на сторону антидудаевской оппозиции.