Две экскурсии в психушку

Пролог

В психушку, в психушку, в психушку!

… Всю свою сознательную жизнь я провел в одиночестве и всегда стремился лечь в психиатрическую больницу, в больницу, в которой нивелируют электричеством, где делают людей одинаковыми, то есть близкими, то есть счастливыми. В этой жизни я — тень,  на кого-то падающая и  затмевающая кого-то против личной моей воли. А хочется стать  счастливым идиотом, всеми обожаемым, хочется улыбаться солнцу за облаками, детям, чипсам с запахом сыра и пахнущей лавандой постели. Хочется жить с простой женщиной, не знающей, что такое корвет, котангенс, Ковалевская, где находится Тибет и точка G. Надоело выдумывание из мозгов ради прямохождения, ради того, чтобы тень, падающая на людей, стала гуще, стала железобетонной. Почему так?!!! Откуда эта Тень, мое Я? Да просто Я не должен был родиться! В этом весь секрет. Я не должен был родиться, и ничего в этом мире для меня не предусмотрено. Я пытался измениться, пытался стать Христом, дарителем улыбок, сочинителем сказок, носил маски и плащи — не помогло. Я одевался скромно, даже убого, но меня узнавали;  люди мне незнакомые, но пожившие, лишь посмотрев, начинали меня  люто ненавидеть. Тень! моя тень! Она падает и прижимает не вставших с колен, прижимает меня, не сумевшего лечь смирно. Я искал спасения в людях, отбрасывающих тень — тщетно. От них моя тень становилась тяжелее, ненавистнее, она все более и более давила близких — они уходили, оставшиеся спасались, меня унижая.
Хватит! Я пойду туда, где тень мою разъедят медикаменты, и я встану счастливым.


Неделя Первая

…Я сам себя поселил в психиатрический дом, так как давно не выношу препятствий, они вызывают у меня злобную агрессию, желание немедленного преодоления, ставшего на пути. И вот, я в больнице. Рядом лежит семнадцатилетний парень, мне кажется, он со всеми своими странностями, взглядом и стеснительностью очень похож на мою мятущуюся душу. Вся разница в том, что моя душа не беззащитна, она сокрыта крепкими мышцами и костяком, кожей, задубевшей от мороза и жары, черепной коробкой-хрен-проломишь. А его душа – на чьих-то ладонях голенькая.

…Душа сама по себе нежнейшее создание. Ни мать, ни отец, ни милейший человек не могут ее защитить, оградив от мира мирными ладонями. Душу ребенка надо защищать дублением его кожи, укреплением мышц, черепа и костяка. Почувствовав их вокруг, душа возрастет, воспримет их качества и отдаст свои. Недавно парню принесли килограмм тоненько порезанной любительской колбасы. Парень час сидел, выковыривая из нее кругляшки сала. Потом разодрал на мелкие кусочки и съел с бородинским хлебом. Он мало говорит, но умеет смеяться. Он попал в аварию, вроде удалена селезенка, и врачи где-то ошиблись. От моих глаз пытается защититься спиной, но спиной ведь не защищаются, спиной ведь сдаются..
На следующий день рассказал Аварийному Парню о стигматах, а потом сочинил из всего этого рассказ «Стигматы и Кокон Спасения. Думаю, ему ничто не поможет.
Хотел дать свой рассказ о божьей скорлупе и игле дьявола "Мой друг Мефистофель. Игла в яйце", но, думаю, не поймет.


…Мы лежим в центре Москвы.
Нас 7 человек (Главный многоэтажный корпус ремонтируют, потому всех рассовали по малым корпусам, есть палаты по 10 человек).
2 целых 6/8 русских,
1 целая 1/5 татарина,
1 армянин,
1 азербайджанец
3/8 украинца
1/4 молдаванина

…ВАМПИРЫ ЗНЕСЬ САМЫЕ НАСТОЯЩИЕ. ЦЕЛыЙ КОРПУС ОТВЕДЕН ИМ. ОНИ ХИТрЫЕ И ПОДЛЫЕ. еСЛИ ПРИБАВИТЬ К ЭТОМУ КРАСОТУ, ТО ПОНЯТНО, ПОЧЕМУ МНОГОИЕ ИЗ НАС ХОДЯТ ПОКУСАННЫМИ. а ЭТИ, КОТОРЫЕ НЕ ЕДЯТ ДО ПОТЕРИ ТОЛЩИНЫ, аноРРЕКСЫ? оТ НИХ ОТБОЮ НЕТ, ВАМПИрИЫ ИХ НЕ ЕДЯТ, НО СЛУШАЮТСЯ — ПРЕДСТАВЬТЕ КАРТИНКУ. и КРУГОМ ФОБИИ И СТРАХИ В МАСССОВОМ КОЛИЧЕСТВЕ, И ВРАЧИ НЕ МОГУТ ОПРЕДЕЛИТЬ, КТО ИМИТИРУЕТ ФОБИЮ, А КТО СОШЕЛ С УМА, ПОКА ФЕДЯ ИМ ЗАВТРАКАЛ. а ЕЩЕ ТУТ НИ ОДНА ДВЕРЬ НЕ ЗАПИРАЕТСЯ!!!!
ПРОСТИЕ ЗА ОШИБКИ РУКТ  от страха ДРОЖААТ.

…Кровососы оказались зомберами, пролеченными в более серьезных психиатрических заведениях России. Им скучно в больнице, и они с нами шутят. Вот сегодня, снимая куртку в палате, я обнаружил на ней капельки свежей крови. Откуда она – ума не приложу.

…Один из них зомберов показался мне знакомым, кажется, встречался с ним в дебрях Приморского края (см. http://www.proza.ru/2006/12/05-177 (Зомберы против зомберов) http://www.proza.ru/2006/12/05-174 (Война в "Стране Дураков).

… В начале недели случилась большая хохма. Армянин кушал что-то деликатесное, а татарин во сне негромко так пукнул.
— Ты почему пукаешь, когда я кушаю! — закричал кавказец, потрясши койку татарина за изголовье. – Ты что, нарочно это делаешь? Да нарочно! Потому что ты всегда пукаешь, когда я кушаю!

…Я вступился за татарина, вышел скандал, не перерос в драку лишь потому, что я был под таблетками, как сытый овод. Позже, поразмыслив дедуктивно, пришел к мысли, что наш татарин пукает вполне объективно. Во-первых, мы все в своем роде козлы, то есть в нашем рационе много дешевой капусты. Во-вторых, лекарства, которые нам дают, расслабляют гладкую мускулатуру, в том числе и сфинктеры...
(Сфинктер (др.-греч. — «сжимаю») — клапанное устройство, регулирующее переход содержимого из одного органа организма в другой (или из одной части трубчатого органа в другую).


…Выяснилось, что один гражданин из нашей палаты лег в больницу, чтоб получить более высокую группу инвалидности. Он там и тут грохался в обмороки, но таблеток не кушал (их полагается кушать и запивать под пристальным взором ответственной медсестры), за что его выписали, и он вышел вон, ни разу не упав.

…Выяснилось также, что еще один наш гражданин косит под психа, то прячется в больнице от УФМС. Он лежит в красном углу палаты, то есть типа ПАХАН и Большой фирменный начальник. Хотел меня подмять, но я слегка деформировал его мозг охиренными словами и он отвял пока, даже в глаза не смотрит. Рядом простирается Донской монастырь, и  вчера в его храме я Целовал Деву Марию, не крестясь. Аварийный Парень ходит как Тень Отца Гамлета, только живее. Сейчас опять пойду в Донской монастырь.


…Одиночество убивает на воле, в Психушке ты как стеклышко калейдоскопа или дырка коллайдера.

…В последнее время я смотрю на злого, несомненно, человека и думаю: А сможешь ты убить меня? И сна я жду, как чудодейственного убийцу: Вот, он придет, вонзит сонный свой ножик в мозг, и я уйду на многие часы по ту сторону действительности с надеждой вернуться в другой, пусть чуть-чуть другой мир, в котором не хочется спать никогда...

…В последнее время я смотрю на свое одиночество, многократно обхоженное мною со всех сторон по часовой стрелке и против нее, в последнее время я смотрю на свое одиночество, изученное мною множественной писаниной, истериками, воем в пустоту и плачем наружу, в последнее время я смотрю на крышу своего одиночества, вдоль и поперек истоптанную мною, в последнее время я смотрю на свое одиночество, просмотренное сверху из-под руки, а также бинокля со всех румбов и вертикально, в последнее время я смотрю на свое одиночество, исследованное мною снизу так щепетильно, что оно, провалившись в мои подземные ходы, едва выглядывает из грунта, поросшего обман-травой и яркими, отводящими взор цветами, в последнее время я вижу много-много людей, из которых состоит мое одиночество.

…Оно состоит из людей. Из людей состоят его стены, фундамент, полы, потолок и крыша. В одном его месте люди слиты воедино накрепко застывшим бетоном, отнюдь не стесняющим привычных движений, в другом месте люди сбиты в накладку гвоздями или прикручены шурупами, но это не мешает им ходить на рынок, париться в бане и флиртовать на корпоративах, в третьих местах люди утрамбованы вместе с машинами, плазменными телевизорами, метро и подшипниками; цемент, их соединяющий отлично пропускает звуки, феромоны, скрежет тормозов и звон разбивающейся рекламы.

…Оно крепко сколочено, мое одиночество, в него просачивается дождь, но не плач по не купленному. Ветер продувает его насквозь, но я знаю в нем теплые места и знаю пару фокусов, ускоряющих кровь на сорок минут.

…Теперь я в психушке, но мне не по себе здесь. Психи здесь не настоящие, одни хлюпики  нет Сумасшедших Скал и Психованых Дубов, нет Диких Молний, Ужасных Громов и Писаных потопов, мне хочется к ним, только они признают меня своим и утолят мою душу.

…Теперь я в психушке, виртуальные друзья перестали мне писать, но мне хорошо и без них. Здесь — я король, здесь — я единственный, здесь я иду по ковровой дорожке, наглухо вычищенной медсестрой, здесь я иду к своей Голгофе.

…А пока ты заперт в одной комнате с шестью пердящими психами, спишь просто замечательно, сегодня даже снилось, как гулял в скалах над пляжистым морем с дочерью, и она пропала, пропала так, что нельзя было найти, а внизу было пляжистое море, голубые волны, и никто не хотел купаться… К вечеру в больнице завелся пациент Агаханов, он приведение, по всей больнице его ищут медсестры с клизмами, шприцами, таблетками и не могут найти.

…Схватился еще с одним сопалатником. Он националист или даже фашист. Жена – татарка, сыну — 10. Любимая книга «Незнайка на Луне». Ему не понравились мои слова: «Человек, орущий, что он – татарин, есть противник России, Человек, орущий, что он – русский есть противник России». Еще ему не нравится, что «я все знаю». Когда мне позвонили из редакции и сказали, что берут мой роман «Красота требует крови» и, возможно, опубликуют другие, ненависть ко мне вылилась цунами из помойного ведра.

…Смешно, если он, вкупе с другими, расскажет лечащему врачу о моей «агрессивности», расскажет, и мне станут делать «овощные» уколы.

…Овощные» уколы. Вот оно! Вот почему я пришел в эту больницу! Сам пришел! Я алчу судьбы Макмерфи из «Полета над гнездом кукушки»! Я алчу вылечить всех психопатов, убить всех Менгеле, и умереть потом глупо, как Макмерфи.

…Но получится по-другому. Я не вытащу людей из бетона и после электрошоковой терапии стану таким же, как  Макмерфи. Я стану таким, как люди из бетона, глядящие из жизненного своего очумления. Смешно!
Смешно! в мире 300 000 000 понимает русский язык,  а меня понимают десятки, не тысяч не сотен, а просто десятки. И здорово! Я с ними в одном племени снежных людей, и нам надо прятаться от вас, чтобы не сняли скальпов.
Ежедневно с меня снимают скальпы. То один снимет, то другой, то третий. Четвертый отхватывает верхушку черепушки, и я труп.
…Пора за ночными таблетками. Долго искал на клаве букву  "П". Бывает.

Оказывается, чтобы постепенно стать румяным овощем, надо ежедневно выпивать 25 мг корвалола. Как все просто.


Неделя вторая

1. Поселили в палате 3 молодых психов с диагнозом "Паническая атака". Из-за этих атак они потеряли своих женщин или любимых жен; старший из них до черноты пропитан тщетой, молодые полны еще жизни, то есть интересуются девушками, точнее, девушки интересуются ими по инерции внутренних чувств. Я вспомнил, что и я, тридцать назад, ни с того, ни с сего, подвергся такой панической атаке: 
 Я стал задыхаться, мне казалось, что воздух пуст, как пустые щи, что я вот-вот задохнусь и умру, а этот едва зачатый  мир обернется навсегда пустой залой, в которой ни для кого происходит движение размытых и все более размывающихся немых фигур.

Никогда более со мной такого не было. Этих "панических" атак. Была тяжелая, опасная работа, мне говорили – хоть убейся, это надо сделать к концу года, сегодня или вчера, — был сын, жена, красивые женщины, занудные начальники и подчиненные, разные как 52 карточных листа, и все это отнимало у меня обычную человеческую потребность свободно свалиться туда, где всего этого нет, где ты становишься бедняжкой, к которому все бегут со всех сторон с шоколадками, мокрыми полотенцами, шприцами, сочувствием и  любовью, туда, где ты становишься особенным, нет, ЗАМЕТНЫМ человеком.

2. Я в полной растерянности. В столовой мой сосед напротив трижды придвинул ко мне мой пакет с приправами, хотя он (пакет) лишь небольшой частью находился на его половине стола. Следствием территориального спора стала перепалка с использованием с моей стороны табуированных выражений. Пакет, естественно, остался на вражеской стороне.
Поев, я вышел взбудораженным. — Интересно, чем все закончится, — думал я. Тут обедавший со мной татарин-сопалатник сказал, что мой противник был положен в больницу после аварии, и его, хоть и мощного на вид,  можно убить свернутой газеткой.
— Но ведь это у него на лице не написано! – воскликнул я. – И он намеренно провоцировал меня, раз за разом придвигая ко мне мой пакет. А потом звонил, отираясь от киселя, звонил друзьям с просьбой о помощи!
— Да к тебе, злому, никто не подойдет, успокойся! – сказал татарин, и я успокоился.


3. У армянина и азербайджанца в моей палате  теперь сколиоз — шеи скривились (и, может быть, навсегда):  они раз за разом пытаются подсмотреть, что это я пишу в своем нетбуке. Сегодня армянин  подскочил со своей шеей, да так резво, что я едва успел вместо вот  этой писанины врубить заранее подготовленный dosug.cz. После моего автоматического телодвижения началась перепалка с размахиванием руками, в которой я так и не сумел ему объяснить, что культурный человек в чужие окна, крадучись, не заглядывает.
Самое обидное, что, в конечном счете, я оказался виноват в том, что в присутствии низших рас – русских и татар — его, армянина,  оскорбил.


4. Вообще, интересно, почему в русской компании кавказцы всегда в мажорах? Я замучился с этим фактом на своем умственном и физическом уровнях бороться.

5. Одна очень стройная, красивая, белокожая психически больная, упав на танц-терапии,  сломала себе шейный позвонок. Жалко девушку, увезли куда-то на скорой помощи.

6. Больница у нас, конечно, интересная, она как улей: днем  и ночью скорые помощи туда-сюда, туда-сюда, и Шаболовская башня над ней, как филигранный надгробный обелиск, типа культурного приглашения к смерти.
 
7. Как упоминалось выше, тут у нас чистейшей воды психиатрическая больница: Утром в очереди за таблетками, я услышал, как позади меня одна женщина назвала другую Еленой Хамидовной.  Я не стал оборачиваться, но так бочком, бочком, взял свои таблетки, отошел и, осторожно посмотрев через плечо, окаменел: в очереди за таблетками стояла женщина очень похожая на молодую мою мать. Многие короткие выражения русского языка, выражающие изумление, досаду, испуг, телеграфной лентой прошли сквозь мое сознание. Когда лента кончилась, я побежал ко стенду, на котором был листок со списком больных, и обнаружил, что Давлетшина Елена Хамидовна выписывается 12 февраля, то есть за день до меня. Упомянутая мной телеграфная лента вновь поразила мои мозги, то есть прошла на гораздо более высокой скорости, чем в первый раз: Давлетшиной моя мама была в девичестве… Что-то тут не то, в этой больнице...

8. Как упоминалось выше, тут у нас вообще сумасшедший дом: в конце длинного списка больных я обнаружил знакомое до дико осязаемой физической боли словосочетание «Белова Светлана Юрьевна». Мало сказать, что я опешил, перед тем, как зрительно удостовериться,  что лежу в больнице вместе с женщиной, полной тезкой моей бывшей женушки. Первым моим желанием было бежать в палату за вещами и смыться затем прочь – ведь эта женщина, фигурально выражаясь, съела целиком меня хорошего, съела  целиком мою хорошую дочь, съела нас обоих, выплюнув черт те что оставшееся  в самую что ни есть выгребную яму!
Нет, что-то тут не так. Эти лекарства! А вдруг это действительно она? Побежал к старшей сестре. Да, есть такая. Живет одна в двухместном номере… Когда выписывается? Срок не назначен? А как выглядит? Черт! Один в один. И вывод один: Я сошел с ума…

9. Сижу в палате, в столовую даже не выхожу. За таблетками пробираюсь осторожно, как за языком. И ко всему сестра-хозяйка отняла электрочайник. Нравлюсь ей, вот и отняла, чтоб не повадно было. Ну и черт с ним,  сублимирую утрату в заунывную песню:


ПЛАЧ ПО ЧАЙНИКУ.

Отняла у меня стерва белая
Чайник электрический отняла,
Да с кипятком отняла, с кипяточечком
Заваренный "Липтоном" отняла,
Да не одним, да двумя отняла,
Пакетиками заваренный,
 Да не просто так отняла:
Грубо вырвала, да бегом,
Да бегом вместе с чайником
да мною всем, за шнур державшимся,
И кричал я ей, слезы капали:
— Кипяток отдай,
Стерва белая,
С чаем "Липтоном"
Ну не весь отдай,
Хоть  пол-кружечки"…

10. Чтоб не думать о призрачной Беловой С.Ю., улегся я в кровать белую и задумался о СССР:
— Вот лежу в больнице, в палате с армянином, азербайджанцем, молдаванином, — думал я. — У всех давнее гражданство РФ, все давно плоды российские бодро пожинают. Но по совести и сознанию они граждане своих родин, и воевать за Россию или страдать с ней они ни в коем случае не пойдут, об этом они не раз говорили мне в глаза. И что из этого следует? Из этого следует, что нет у нас российской нации...

11. Сегодня ухожу домой на выходные. Утром пришли две медсестры и сказали, что в нашу палату ночью прокрадывалась женщина. Никак не могу понять почему, это говоря, они смотрели на меня, не на «панических» мальчиков?
12. Хочу узнать себя и людей глубже. Потому стараюсь попасть на следующий круг — туда, где настоящие, верю, люди. Настоящие сумасшедшие, как я. Люди, не стянутые задубленной кожей бурлацкой необходимости, не схваченные железными ободьями здравого смысла. Где-то в душевных переулках мозга лелею возможность скрыться от себя, скрыться от вас не умерев, но став природным. Лелею это как полет туда, куда могу проникнуть только я.


Неделя третья

Понедельник — вторник

1. Стали давать не половинку красненькой кругленькой таблетки, как раньше,  а целую, и весь день сонный. Болит голова, особенно заглазья и шея, когда надеваю очки – болят нестерпимо.

2. Текущий нацсостав палаты:

4 русских
1,5 татарин
1 армянин
0,5 еврея

Еврей -  по маме еврей. Веселый, общительный, устроил из психушки что-то типа корпоратива или детской площадки. У него машина за воротами, ездит в "Шоколадницу" и в кино.
Татарина (долгое время не мог запомнить его чудного имени – Флорид) к настоящему времени выписали, так что осталась одна моя половинка. Кстати, обнаружилось, что Флорид в течение многих лет работал с В.В. Лебедевым, космонавтом, дважды героем СССР, под началом которого я проработал незабываемых шесть лет в Научном Геоинформационном Центре РАН.


3. Интересно, что у нашей молодежи гораздо больше вещей (предметов) на душу населения (раза в 2-3)чем у стариков – вот вам общество потребления!

4. Армянина за ночную самоволку уволили (оставалась ему неделя), потом он написал какое-то объяснение, и его взяли на новый месячный срок (!). Вечером к нему пришел профессор, вроде ничего не нашел, однако армянин наотрез отказывается от выписки.

5. Пошел в среду утром к психотерапевту.
— Вот, — говорю, — страдаю агрессивностью, как кто обидит — пру,  набычившись, вплоть до телесных повреждений.
— А как это прете? — спрашивает, сама молоденькая, лет 25.
— Ну, вот, в парке, шел прошлой зимой по узкой тропе, а навстречу бультерьер с хозяевами. Я попросил их убрать собаку, чтоб в снег глубокий не лезть, а они говорят: — Нет, Шарик наш в снег не полезет, — типа сам лезь.
Я и полез на них, кому синяк поставил, а кому палец откусил, одна девушка нетронутой осталась.
— Ну и чем я могу вам помочь? – послушав, спросила девчонка-психотерапевт.
 Я, конечно, удивился, и начал издалека, как тридцать с лишним лет в драке руку подчиненному сломал, как буром шел на своих проходчиков сплошь бывших зеков, как в городе учу жить продавцов и прочих нарушителей общественного порядка, и напоследок рассказал, как пару дней назад с парнем больным в больничной столовой стол делил.
— Ну и чем я могу вам помочь? – послушав, как заведенная, спросила девчонка.
Я, конечно, удивился, почесал голову: -  штампуют, их что ли? — и вон пошел из кабинета. Так что, дорогие мои москвичи, через пару дней ждите меня к себе со всем моим характером…

6. 13 февраля. Выписываюсь ко дню любви. Получил от сестры-хозяйки реквизированный чайник. Получил  с чаем, заваренным 10 дней назад, и два лейблика липтоновских из него торчали!

7. Армянина тоже выписали. Жалко парня. Жил в Армении музыкантом, певцом, ездил по свадьбам, был известен и доволен душой и сердцем.  Все бы хорошо, но женили на так себе девушке из богатой семьи и заставили заниматься бизнесом, от этого и психозы и русская любовница. Думаю, природные люди должны жить на Родине, только она одна дает людям силы и способности. А люди без Отчизны в душе  должны уезжать, может, найдется что  в чужих сусеках...

8. Вот, стою с рюкзачком своим, слезы капают. Капают, потому что выписку прочитал и понял, что могу лететь в космос, хоть завтра...


p.s. Через месяц после выписки мозги мои прояснились и сформулировали ЗАКОН СОХРАНЕНИЯ ФОБИИ

Суть Закона сохранения фобии в том, что вы можете пресечь в себе страх пропасти, страх смерти, страх пространства, тысячу страшных страхов, но фобия при этом не исчезнет, но переродится в другую, например, в боязнь остаться голодным, что кошка умрет, и придется на это смотреть. Используя этот закон можно заняться самолечением, то есть подыскать себе миленькую такую фобию и слить в нее ту, которая не по душе.
Из этого закона следуют масса других законов:
Закон сохранения комплекса неполноценности (превосходства);
Закон сохранения шизофрении
Закон сохранения паранойи
и так далее.


Через 2 года. Если человек испортился, то это навсегда. Человек — это не человек, это обычности или их отсутствие. Отдельно люди не бывают, только дураки

2-я ходка в психушку. Пытки и подлость
Руслан Белов
Второй раз попал в психушку — депрессия, плачу, пью, ругаюсь, дочь-22 — не учится, не работает, "корочек" никаких не имеет да еще принесла в подоле, сын-41 полтора года не заходил, пишу Путину-64, что в Москве Собянин-59 небо, хихикая, асфальтирует. Сегодня давление было 85\50 и полминуты потрясло, как эпилептика.
Перед моим в койкуположением, в клинику приходила мать-84. Из анализа вопросов врача приемного отделения ко мне, я сделал вывод, что неоднократно бросался на нее с ножами и прочими предметами, угрожая ее убить, если она немедленно не оставит меня в покое, то есть под видом поцелуев перестанет по три раза на дню нюхать, выпил ли я, перестанет полтергейстом задвигать в подпространство мои привычные предметы, прятать носки, порою вынуждая ходить в портянках.
 
Теперь меня пичкают лекарствами, я сплю по 12 часов в сутки, а все остальное время брожу как психбольничные домовые (наверняка они говорят друг другу: — Смотри, смотри, наш идет!). Кормят  невкусно, но сытно (как поросят!) и аттракционно, ведь от  капусты, стопроцентной царицы  наших блюд, мы не ходим, а парим. Персонал доброжелательный (сколько раз я случайно нажимал на тревожную кнопку, и не был за это кастрирован или, хотя бы, отшлепан!). Обитель моя двухместная, только что отремонтированная. Это плохо, в прошлый раз я лежал в 12-ти местной, и было весело (см. "Экскурсия в психушку"). А теперь у меня один сосед Сергей-76, выпускник МГУ и МГУ-аспирантуры, доцент, преподавал философию в ветеринарной академии, так что лошади у него были подкованы, а курам шпоры не прощались. Хвастается, что последней его дочери 12 лет. Потом выяснилось, что он пустил на квартиру двух сестер-молдаванок, одна, 60-го года рождения (на 40 лет моложе, вот бы мне такую!)  расплачивалась ремонтом комнат и телом, отсюда и дочка, на которую переписана теперь квартира.  У него ревматоидные малоуправляемые пальцы, ложку держит, но квартиру свою открыть не может, как замкнуть ширинку и помыться. Моет его раз в неделю жена, мать его дочери, моет все, кроме половых органов, их Сергей просто подставляет под струю горячей воды. Заставлял его для излечения пальцев  крутить в руках бутылку, показывал другие артротерапевтические штучки, почерпнутые а клинике №10 (Некрасовка) — напрасно, человек привык быть калекой и не носить зубных протезов, отчего я его плохо понимаю. Ест философ невероятно! В нем килограммов 40, а пищи он поглощает всего в четыре раза меньше — 10! Правду говорят биологи — чем меньше вес тела биологического существа, тем больше оно ест, например, в пустыне есть такая фитюлька, она должна есть постоянно; когда еда кончается, фитюлька впадает в летаргический сон. Если же, проснувшись, она не находит рядом прогуливающуюся еду, то все, кирдык. Так и Сережа спит от приема пищи к приему, а их у нас аж 6: завтрак, второй завтрак (сок), обед, полдник (2 печенюшки), ужин и кефир на ночь, все без соли, тогда как у Сережи -15 перекусов, не меньше
А прочие больные все больные. На прием пищи и лекарств  бегут как овцы на солончак. Вчера рассказывал соседу о страшной особенности обручальных колец, то есть как часто они, заточенные временем, обрубают окольцованные пальцы на "раз!", как на моих глазах красивейшая женщина ИГЕМ АН СССР с ужасом смотрела на свой синий, валявшийся под… Тут сосед увидел, что начали раздавать таблетки, и ускакал как лань на восьмом десятке.

День второй

С утра было 80\60. Я так понял, что все нормально, ведь такое же давление было и вчера.
У невролога спросил:
— Вот за жизнь прошедшую раз 20 был  у неврологов, но так и не понял, чем они занимаются и что лечат.
— Когда с ума сойдешь и с Богом станешь разговаривать, тогда поймешь.
— Так я давно с Богом разговариваю, лет 20 уже...
— А вот с этого места давайте подробнее, — потер полушариями доктор, как ладонями.

Я понял, что на электрошоки лучше не нарываться, пожелал нерводеру здоровья и домой, то есть в свою палату, "три в одном" пошел попить от локальных таких переживаний. Этот напиток с гордым пояснением: — Это армянский кофэ, — оставил мне соответствующий гражданин, выписавшийся с моей кровати. Удивляюсь я этим армянам! Килограмм конфет оставил, печенья много, яблоки, соки, в общем все, что у него было. Честно скажу, я не уверен, что жалко всего этого ему не было, просто положено у них так — не жадничать и оставлять. И они даже в жару ледяную бутылку пива до дна не допивают, всегда оставляют на донышке, для муравьев или алкоголиков — не важно. А в соседней палате парень нашенский выписался, мать за ним приезжала. Так соседи его говорили, что по сусекам сыночка она с веником прошлась, и даже пол замшелого апельсина слопала только так.

… Почему я здесь, почему они? Люди горят в семьях и тесных содружествах-супружествах, одни угли остаются, скрепленные золой, вокруг зеленая травка или снег, свалившийся  с неба. Иным уголькам и углям и так хорошо, другие надеются, что горящие еще люди спасут их, бегут к ним, но огнь тех оказывается миражом, и  тогда открываются ярмарки и психиатрические лечебницы, тогда воруют и вешаются

День четвертый

 Во третий  день ничего не писал — утром вдруг показалось (как будто глаз еще открылся), что вся эта психическая больница с ее окрестностями в виде Шуховской башни, винтом вползающей в Небо, в виде ТЭЦ с ее десятками труб, чертовски дымящими  и противопоставляющими свои вертикали вертикалям Донского монастыря — вертикалям колоколен, целящих  в Небо; в виде кладбищ, своими колумбариями (то есть вертикалями могилок, установленных друг на друга) и надгробных плит тянущихся к Небу из трясины земли, все это нагромождение как-то связано с притяжением "Замка" Кафки.
Почитал "Замок", освежил память, отзывы почитал — точно! Вот от Ильи Давыдова отзыв, мною перекуроченый в отмычку тайны существования:

 """Смысла нет. Его просто нет в мире. Точнее, в мире нет человеческого смысла, а человеческие смыслы решаются и регулируются людьми, не имеющими человеческих черт. Больной обладает всеми свойствами человека,  но когда он попадает в мир Замка Психиатрии, все его человеческие качества обнуляются. Они не бессмысленны для него, но они бессмысленны в мире; потому что мир — не про него, и повествование — не о нём. Повествование о Замках Психиатрии, в котором все человеческие качества обнуляются. Они не бессмысленны для человека, но они бессмысленны в Гнезде.

В организации Замка или Гнезда Кукушки всё разъединено: больные, их родственники, жизни, предметы; факты отделены от событий, которые они описывают. В нём вроде бы есть иерархия, но самый низший из чиновников Гнезда(старшая медсестра, медсестра со шприцем, уборщица, больной, хорошо заплативший лечащему врачу или заву) может обладать неограниченной властью. Исполнительность этих чиновников вроде бы безупречна, но они совершают бесчисленное количество врачебных и человеческих ошибок. Каждая из ошибок ничтожна, но нельзя преуменьшать важность и достоверность ни одной из исходящих из Замка бумаг, пусть даже одна бумага может противоречить всем остальным.

Гнездо даже невозможно найти — к нему не ведут дороги (вход в больницу невозможно заметить, и вывески нет, и ограда неприметная, хотя и со стальным кольем; оказываясь в нем, мы всё равно видим только части, детали, и не можем увидеть ничего общего в силу квантового нагромождения составных частей (веточек остова и внутреннего дерьма), готовых улететь в нелокальность.
Гнездо — это не место. Это миропорядок. И миропорядок совершенно не человеческий.
Чем ближе душа человека к Замку, Гнезду прсихиатрии,  тем меньше он похож на человека, но на квант. Самым очевидным примером будет Кламм, практически лишенный речи и спящий сидя (как наши психиатрические овощи),  помощники К. не только не говорят как люди, но и перемещаются вопреки всякой логике, просто оказываясь в разных точках нелокального пространства. Человеческие отношения при этом как будто бы остаются. Люди-кванты всё-таки взаимодействуют друг с другом, но в свете того, как работает остальной мир, эти отношения перестают что-либо значить. Из них тоже уходит смысл.

Можно было бы задаться вопросом, где тут причина, а где следствие — возможно, неразрешимость ситуации оборачивается таким образом именно из-за людей, бюрократии и институций, и если бы можно было исправить их, то исправилось бы и всё остальное. Это заманчивое и распространённое толкование, но оно совершенно бессмысленно. В мире Кафки нет причинно-следственных связей. Нет никакого смысла в том, что Замок признаёт за К. Больным) роль квантового землемера, который влияет на измерения — это отдельный факт, который в широкой картине происходящего совершенно ничто не значит — и ни один факт ничего не значит, потому что в квантовом пространстве ничто ничего не значит, если есть наблюдатель.

Притом, всё это не назло — было бы лучше, если бы это было назло — но мир просто такой. Он даже не движется, он стоит — скрывшись под толщей квантового снега, молча, безучастно к судьбе населяющих его созданий и созвездий, потому что скорее всего даже не знает об их существовании. Не удивительно, что Больному (К.)всё время кажется, что ему нужно каким-то образом угадать что Гнездо с ним делает — с Гнездом невозможно взаимодействовать, невозможно  поговорить, потому что нельзя установить связь с тем, в чём нет ничего человеческого. Гнездо — это другое. Это не мы. Он никак не пересекается с нами, и никогда не пересечётся.

Так что не удивительно, что роман остался неоконченным — такое повествование не может дать разрешения, оно может только остановиться на полуслове""".


 День пятый, а может и не пятый

 Сухая голодовка

 Все началось с того, что приняли тяжелого парня ДЦП(действительно тяжелый и высокий, с огромными надбровными дугами) и меня попросили переехать  на 7 этаж, чтобы парень был поближе к медсестрам. Ну, переехал, в новой палате парень молодой, косящий от армии,  вроде ничего, только с дешевым одеколоном в душе.

 Ночью этот сосед по палате, косящий от армии надушенный юноша,  всех врачей здесь купивший, трижды ударил меня ногой за храп и я, накачанный снотворными ушел из палаты и улегся в коридоре на стульях, что возмутило медсестер до глубин их душ.
 Утром меня, смятенного, типа выброшенного из нормального человеческого общества, заставили переселиться уже в третью по счету палату. Потребовал у завотделения (сколько она берет за улыбки и возможность открывать дверь в ее кабинет пинком ноги, можно найти в Инете) объяснений и беспристрастного освидетельствования дезертира, а также объяснений почему меня, крепко спавшего выперли из палаты, а не этого дезертира, всю ночь буянившего? Зав  ничего не ответила. Тогда я сказал, что ухожу в кулинарный отпуск, то есть в сухую голодовку, пока мне не объяснят, что в этом отделении происходит
Зав на это пожала плечами: — Голодай, сколько хочешь.

Помогите, люди! Они же меня угробят, и потому я вынужден протестовать посредством сухой голодовки! Я ж злой, я приемы знаю, мне нельзя драться, я ведь врагу  сломать могу руку или даже ногу!


 От голодовки я совсем заболел.  Давление то 90\60, то190\100. Врачи заняты своими квантовыми делами. Они все в своих нелокальных пространствах

На соседней койке все время сидит огромная спина безмолвного молдаванина Виталия, он слушает приемник. Параллельная реальность. Отдельное пространство. Растекись я сейчас по  потолку и закапай на пол, он ничего не заметит.

Заходит медсестра:
— Вы хоть будете свои таблетки пить ?
— Нет.
— Ну.хорошо. — Классно так сказала, именно "ну.хорошо", а не "ну, хорошо"
Нет, это не станция скорой помощи, это типичный кафкианский Замок, в котором служащие знают, что ничего не имеет значения. Эти обычные врачи, которых мы считаем богами, до мозга костей знают, что 99% "больных" просто надо выбраться из клетки своей квартиры, замкнутого круга, слезть с дерева или снова залезть на чей-то пенис.

Потому я должен умереть, чтоб  над этим Кукушкиным гнездом пролетит песец!(Кукушкино гнездо  — по американски — сумасшедший дом). Когда? Посчитаем.
 Последний раз попил-поел я
                         16-го ноября в 18-00
                          17-го ноября в 18-00  24 часа сухой голодовки
                         18-го ноября в 18-00  48 часов сухой голодовки
                         19-го ноября в 18-00  72 часа сухой голодовки
                         20-го ноября в 18-00  96 часов сухой голодовки
                         21-го ноября в 18-00 120 часов сухой голодовки
                         22-го ноября в 18-00 144 часов сухой голодовки
                         23-го ноября в 18-00 168 часов сухой голодовки
 
Значит, умру через 118 часа. В день выписки из больницы

 В 12-00 высохла слизистая рта, прилипает к губам и языку. Интересно, когда давление мне меряют сестра нашего отделения получается 130\80, а в чужом отделении 90\70. Смешно. Высмаркивается что-то гнойное, подсохли бронхи. 2 раза падал в обморок в очереди к массажисту. Очухавшись, узнал, что мой массажист в другом корпусе, пошел к лифту. В нем было 3-е. Глубже всех стоял он. Я выволок его из лифта, немного пободались (по лицу ни он, ни я, старались не попадать). Схватка была Бородинской — равной, он ускакал  как Кутузов (вниз по лестнице). Я Наполеоном уехал в пустом лифте. Во дворе обнаружилось, что на мне тапочки!
— А! — сказал я и пошел по чистому асфальту к своему массажисту; тот сказал, темно глядя синющщими глазами:
— Опоздал, придешь в понедельник.
— Да я 2 раза в обморок падал!
— В понедельник придешь, — а сам газету читает.
— Вроде русский, не хохол, — констатировал я, и эта глыба мускулов бросилась на меня с кулаками, я едва успел отпрянуть.
— Что он так рассердился? Неужели обидно украинцем быть? — удивлялся я, покидая поле несостоявшейся битвы в радости, ведь на массажисте было мускулов вдвое больше, чем на мне.
Обожаю украинцев с голубыми глазами и русскими носами! Хотя, я знаю лично несколько негров и одного кечуа, которые русскими себя считают, и совершенно обоснованно, потому что по-русски говорят лучше меня.

Перед смертью решил пообщаться с ДЦПешником-30, а то Сергей, конский философ, говорил, что малец (метра 2 в нем) каждый час названивает разошедшимся родителям: — Папа, ты приедешь? — Мама ты приедешь? — Приезжайте вместе с папой(мамой)! — Ничего не надо, себя привезите!

Вот ведь беда! ДЦП, 9000 пенсии, а тут еще развод родителей, мать нашла на старость лет себе поэта где-то на Арбате (а что, представляю, как она с сыночком с младенчества мучилась 30 лет, ведь Игорек — так его зовут — в коляске не мог усидеть, пока не подлечили. Вот судьба! А тут в награду по старости поэт попался, папаня, небось, не очень-то и чухался, тем более теперь безработный).
Ну, стал с ним беседовать (а сам жутко так сухо голодаю!),  что родителям уже за 60, надо думать о самостоятельной жизни, жениться тыры-пыры, а он телефон достает и уже при мне канючит: — Папа, ты приедешь? — Мама ты приедешь? — Приезжайте вместе с папой(мамой). — Ничего не надо, себя привезите!
Спокойно, бля, умереть не дают, ведь в обмороке фактически уже вторые сутки!

После обеда пришла зав, потребовала выпить лекарства с водой, я отказался:
— Я воду не пью.
— Тогда мы вас выписываем!
— Хорошо, — ответил я.
 
Мне кажется, все наши беды от недостатка юмора. Вот если бы на денежных купюрах были не города, но улыбчивые люди,  вот я, например, жизнь наша стала бы лучше...

Не помню какой день или Песец оказался дружком Кукушки

 Они сделали меня по полной программе. Короче,  я утром сбежал из психушки, с тайной мыслью упасть в обморок у метро и на скорой переехать в свою больницу, просочился мимо охраны (7 лет ведь в ГРУ работал, они и не заметили)и еле-еле добрел до метро и там бухнулся в реальный обморок. Приехала скорая — 130\90, сахар в крови после 2.5 дня сухой голодовки — 4.8 — как у поевшего недавно человека...
Мой план рухнул — они, гадюки, кололи меня глюкозой, потому и есть мне не очень хотелось, я аж удивлялся.
Проехав станцию метро, вернулся в клинику (появись я дома, мать бы рассвирепела). Врач-пацан разговаривал строго, по вопросам я понял, что мне собираются приклеить двукратное избиение Павла Секриера (молдаванская фамилия Секриеру). Полный провал. Позвонил отчиму (они рады, когда меня нет, могут жить раздельно — он в их, она в моей квартире)...
Но борьба продолжается. Как раз утром получил письмо от Change.org, написал петицию Собянину...
Как раньше таких как я называли? в слове есть часть "перо" или "пёр...

Сегодня воскресенье, 20 ноября. Юбилей — 10 дней в психушке. Из них ровно 60 часов сухой голодовки. Все надоело. И здесь нет людей. Сижу один в палате. компьютер надоел, в голову ничего не лезет, ничто не будет воображения. Сплю по 10 часов.
Ничего невозможно изменить. Даже умереть здесь нельзя, бля!

 Выписываюсь 23-го

Настроение еще хуже, чем при поступлении. Синяки пожелтели как осенние листья. Мысли крутятся-вертятся, но, распрямившись, волокном распутанного  кокона устремляются к заначеной дома бутылочке. Хочется на море — в следующем году поеду на 2 месяца, опять на дикие берега Кабардинки. Надо только купить палатку побольше, и чтобы защищала от  дождя, не то, что брошенная мною там, брошенная в отместку за предательство.
Еще надо уехать на Новый Год, недели на три, вот только не знаю куда… Филиппины? Эмираты? Напоследок сказал заву: — Представьте, о вас написан роман. Вы бы его собрали по экземпляру и сожгли, обливаясь слезами...


Не хочется никуда. Наверное, просто некуда… Я один из разделившихся квантов, и тот второй, не собирается закрашивать седину, чтобы сделать себе еще одну доченьку. Он, сука, храпит на другом конце Вселенной, и я храплю. Может, этими храпами мы переговариваемся, одни-одинешеньки? И потому мне никак не заснуть в положенное время, но лишь во время связи?


Через 2 года...


2-я ходка в психушку. Пытки и подлость

Второй раз попал в психушку — депрессия, плачу, пью, ругаюсь, дочь-22 — не учится, не работает, "корочек" никаких не имеет да еще принесла в подоле, сын-41 полтора года не заходил, пишу Путину-64, что в Москве Собянин-59 небо, хихикая, асфальтирует. Сегодня давление было 85\50 и полминуты потрясло, как эпилептика.
Перед моим в койкуположением, в клинику приходила мать-84. Из анализа вопросов врача приемного отделения ко мне, я сделал вывод, что неоднократно бросался на нее с ножами и прочими предметами, угрожая ее убить, если она немедленно не оставит меня в покое, то есть под видом поцелуев перестанет по три раза на дню нюхать, выпил ли я, перестанет полтергейстом задвигать в подпространство мои привычные предметы, прятать носки, порою вынуждая ходить в портянках.
 
Теперь меня пичкают лекарствами, я сплю по 12 часов в сутки, а все остальное время брожу как психбольничные домовые (наверняка они говорят друг другу: — Смотри, смотри, наш идет!). Кормят  невкусно, но сытно (как поросят!) и аттракционно, ведь от  капусты, стопроцентной царицы  наших блюд, мы не ходим, а парим. Персонал доброжелательный (сколько раз я случайно нажимал на тревожную кнопку, и не был за это кастрирован или, хотя бы, отшлепан!). Обитель моя двухместная, только что отремонтированная. Это плохо, в прошлый раз я лежал в 12-ти местной, и было весело (см. "Экскурсия в психушку"). А теперь у меня один сосед Сергей-76, выпускник МГУ и МГУ-аспирантуры, доцент, преподавал философию в ветеринарной академии, так что лошади у него были подкованы, а курам шпоры не прощались. Хвастается, что последней его дочери 12 лет. Потом выяснилось, что он пустил на квартиру двух сестер-молдаванок, одна, 60-го года рождения (на 40 лет моложе, вот бы мне такую!)  расплачивалась ремонтом комнат и телом, отсюда и дочка, на которую переписана теперь квартира.  У него ревматоидные малоуправляемые пальцы, ложку держит, но квартиру свою открыть не может, как замкнуть ширинку и помыться. Моет его раз в неделю жена, мать его дочери, моет все, кроме половых органов, их Сергей просто подставляет под струю горячей воды. Заставлял его для излечения пальцев  крутить в руках бутылку, показывал другие артротерапевтические штучки, почерпнутые а клинике №10 (Некрасовка) — напрасно, человек привык быть калекой и не носить зубных протезов, отчего я его плохо понимаю. Ест философ невероятно! В нем килограммов 40, а пищи он поглощает всего в четыре раза меньше — 10! Правду говорят биологи — чем меньше вес тела биологического существа, тем больше оно ест, например, в пустыне есть такая фитюлька, она должна есть постоянно; когда еда кончается, фитюлька впадает в летаргический сон. Если же, проснувшись, она не находит рядом прогуливающуюся еду, то все, кирдык. Так и Сережа спит от приема пищи к приему, а их у нас аж 6: завтрак, второй завтрак (сок), обед, полдник (2 печенюшки), ужин и кефир на ночь, все без соли, тогда как у Сережи -15 перекусов, не меньше
А прочие больные все больные. На прием пищи и лекарств  бегут как овцы на солончак. Вчера рассказывал соседу о страшной особенности обручальных колец, то есть как часто они, заточенные временем, обрубают окольцованные пальцы на "раз!", как на моих глазах красивейшая женщина ИГЕМ АН СССР с ужасом смотрела на свой синий, валявшийся под… Тут сосед увидел, что начали раздавать таблетки, и ускакал как лань на восьмом десятке.

День второй

С утра было 80\60. Я так понял, что все нормально, ведь такое же давление было и вчера.
У невролога спросил:
— Вот за жизнь прошедшую раз 20 был  у неврологов, но так и не понял, чем они занимаются и что лечат.
— Когда с ума сойдешь и с Богом станешь разговаривать, тогда поймешь.
— Так я давно с Богом разговариваю, лет 20 уже...
— А вот с этого места давайте подробнее, — потер полушариями доктор, как ладонями.

Я понял, что на электрошоки лучше не нарываться, пожелал нерводеру здоровья и домой, то есть в свою палату, "три в одном" пошел попить от локальных таких переживаний. Этот напиток с гордым пояснением: — Это армянский кофэ, — оставил мне соответствующий гражданин, выписавшийся с моей кровати. Удивляюсь я этим армянам! Килограмм конфет оставил, печенья много, яблоки, соки, в общем все, что у него было. Честно скажу, я не уверен, что жалко всего этого ему не было, просто положено у них так — не жадничать и оставлять. И они даже в жару ледяную бутылку пива до дна не допивают, всегда оставляют на донышке, для муравьев или алкоголиков — не важно. А в соседней палате парень нашенский выписался, мать за ним приезжала. Так соседи его говорили, что по сусекам сыночка она с веником прошлась, и даже пол замшелого апельсина слопала только так.

… Почему я здесь, почему они? Люди горят в семьях и тесных содружествах-супружествах, одни угли остаются, скрепленные золой, вокруг зеленая травка или снег, свалившийся  с неба. Иным уголькам и углям и так хорошо, другие надеются, что горящие еще люди спасут их, бегут к ним, но огнь тех оказывается миражом, и  тогда открываются ярмарки и психиатрические лечебницы, тогда воруют и вешаются

День четвертый

 Во третий  день ничего не писал — утром вдруг показалось (как будто глаз еще открылся), что вся эта психическая больница с ее окрестностями в виде Шуховской башни, винтом вползающей в Небо, в виде ТЭЦ с ее десятками труб, чертовски дымящими  и противопоставляющими свои вертикали вертикалям Донского монастыря — вертикалям колоколен, целящих  в Небо; в виде кладбищ, своими колумбариями (то есть вертикалями могилок, установленных друг на друга) и надгробных плит тянущихся к Небу из трясины земли, все это нагромождение как-то связано с притяжением "Замка" Кафки.
Почитал "Замок", освежил память, отзывы почитал — точно! Вот от Ильи Давыдова отзыв, мною перекуроченый в отмычку тайны существования:

 """Смысла нет. Его просто нет в мире. Точнее, в мире нет человеческого смысла, а человеческие смыслы решаются и регулируются людьми, не имеющими человеческих черт. Больной обладает всеми свойствами человека,  но когда он попадает в мир Замка Психиатрии, все его человеческие качества обнуляются. Они не бессмысленны для него, но они бессмысленны в мире; потому что мир — не про него, и повествование — не о нём. Повествование о Замках Психиатрии, в котором все человеческие качества обнуляются. Они не бессмысленны для человека, но они бессмысленны в Гнезде.

В организации Замка или Гнезда Кукушки всё разъединено: больные, их родственники, жизни, предметы; факты отделены от событий, которые они описывают. В нём вроде бы есть иерархия, но самый низший из чиновников Гнезда(старшая медсестра, медсестра со шприцем, уборщица, больной, хорошо заплативший лечащему врачу или заву) может обладать неограниченной властью. Исполнительность этих чиновников вроде бы безупречна, но они совершают бесчисленное количество врачебных и человеческих ошибок. Каждая из ошибок ничтожна, но нельзя преуменьшать важность и достоверность ни одной из исходящих из Замка бумаг, пусть даже одна бумага может противоречить всем остальным.

Гнездо даже невозможно найти — к нему не ведут дороги (вход в больницу невозможно заметить, и вывески нет, и ограда неприметная, хотя и со стальным кольем; оказываясь в нем, мы всё равно видим только части, детали, и не можем увидеть ничего общего в силу квантового нагромождения составных частей (веточек остова и внутреннего дерьма), готовых улететь в нелокальность.
Гнездо — это не место. Это миропорядок. И миропорядок совершенно не человеческий.
Чем ближе душа человека к Замку, Гнезду прсихиатрии,  тем меньше он похож на человека, но на квант. Самым очевидным примером будет Кламм, практически лишенный речи и спящий сидя (как наши психиатрические овощи),  помощники К. не только не говорят как люди, но и перемещаются вопреки всякой логике, просто оказываясь в разных точках нелокального пространства. Человеческие отношения при этом как будто бы остаются. Люди-кванты всё-таки взаимодействуют друг с другом, но в свете того, как работает остальной мир, эти отношения перестают что-либо значить. Из них тоже уходит смысл.

Можно было бы задаться вопросом, где тут причина, а где следствие — возможно, неразрешимость ситуации оборачивается таким образом именно из-за людей, бюрократии и институций, и если бы можно было исправить их, то исправилось бы и всё остальное. Это заманчивое и распространённое толкование, но оно совершенно бессмысленно. В мире Кафки нет причинно-следственных связей. Нет никакого смысла в том, что Замок признаёт за К. Больным) роль квантового землемера, который влияет на измерения — это отдельный факт, который в широкой картине происходящего совершенно ничто не значит — и ни один факт ничего не значит, потому что в квантовом пространстве ничто ничего не значит, если есть наблюдатель.

Притом, всё это не назло — было бы лучше, если бы это было назло — но мир просто такой. Он даже не движется, он стоит — скрывшись под толщей квантового снега, молча, безучастно к судьбе населяющих его созданий и созвездий, потому что скорее всего даже не знает об их существовании. Не удивительно, что Больному (К.)всё время кажется, что ему нужно каким-то образом угадать что Гнездо с ним делает — с Гнездом невозможно взаимодействовать, невозможно  поговорить, потому что нельзя установить связь с тем, в чём нет ничего человеческого. Гнездо — это другое. Это не мы. Он никак не пересекается с нами, и никогда не пересечётся.

Так что не удивительно, что роман остался неоконченным — такое повествование не может дать разрешения, оно может только остановиться на полуслове""".


 День пятый, а может и не пятый

 Сухая голодовка

 Все началось с того, что приняли тяжелого парня ДЦП(действительно тяжелый и высокий, с огромными надбровными дугами) и меня попросили переехать  на 7 этаж, чтобы парень был поближе к медсестрам. Ну, переехал, в новой палате парень молодой, косящий от армии,  вроде ничего, только с дешевым одеколоном в душе.

 Ночью этот сосед по палате, косящий от армии надушенный юноша,  всех врачей здесь купивший, трижды ударил меня ногой за храп и я, накачанный снотворными ушел из палаты и улегся в коридоре на стульях, что возмутило медсестер до глубин их душ.
 Утром меня, смятенного, типа выброшенного из нормального человеческого общества, заставили переселиться уже в третью по счету палату. Потребовал у завотделения (сколько она берет за улыбки и возможность открывать дверь в ее кабинет пинком ноги, можно найти в Инете) объяснений и беспристрастного освидетельствования дезертира, а также объяснений почему меня, крепко спавшего выперли из палаты, а не этого дезертира, всю ночь буянившего? Зав  ничего не ответила. Тогда я сказал, что ухожу в кулинарный отпуск, то есть в сухую голодовку, пока мне не объяснят, что в этом отделении происходит
Зав на это пожала плечами: — Голодай, сколько хочешь.

Помогите, люди! Они же меня угробят, и потому я вынужден протестовать посредством сухой голодовки! Я ж злой, я приемы знаю, мне нельзя драться, я ведь врагу  сломать могу руку или даже ногу!


 От голодовки я совсем заболел.  Давление то 90\60, то190\100. Врачи заняты своими квантовыми делами. Они все в своих нелокальных пространствах

На соседней койке все время сидит огромная спина безмолвного молдаванина Виталия, он слушает приемник. Параллельная реальность. Отдельное пространство. Растекись я сейчас по  потолку и закапай на пол, он ничего не заметит.

Заходит медсестра:
— Вы хоть будете свои таблетки пить ?
— Нет.
— Ну.хорошо. — Классно так сказала, именно "ну.хорошо", а не "ну, хорошо"
Нет, это не станция скорой помощи, это типичный кафкианский Замок, в котором служащие знают, что ничего не имеет значения. Эти обычные врачи, которых мы считаем богами, до мозга костей знают, что 99% "больных" просто надо выбраться из клетки своей квартиры, замкнутого круга, слезть с дерева или снова залезть на чей-то пенис.

Потому я должен умереть, чтоб  над этим Кукушкиным гнездом пролетит песец!(Кукушкино гнездо  — по американски — сумасшедший дом). Когда? Посчитаем.
 Последний раз попил-поел я
                         16-го ноября в 18-00
                          17-го ноября в 18-00  24 часа сухой голодовки
                         18-го ноября в 18-00  48 часов сухой голодовки
                         19-го ноября в 18-00  72 часа сухой голодовки
                         20-го ноября в 18-00  96 часов сухой голодовки
                         21-го ноября в 18-00 120 часов сухой голодовки
                         22-го ноября в 18-00 144 часов сухой голодовки
                         23-го ноября в 18-00 168 часов сухой голодовки
 
Значит, умру через 118 часа. В день выписки из больницы

 В 12-00 высохла слизистая рта, прилипает к губам и языку. Интересно, когда давление мне меряют сестра нашего отделения получается 130\80, а в чужом отделении 90\70. Смешно. Высмаркивается что-то гнойное, подсохли бронхи. 2 раза падал в обморок в очереди к массажисту. Очухавшись, узнал, что мой массажист в другом корпусе, пошел к лифту. В нем было 3-е. Глубже всех стоял он. Я выволок его из лифта, немного пободались (по лицу ни он, ни я, старались не попадать). Схватка была Бородинской — равной, он ускакал  как Кутузов (вниз по лестнице). Я Наполеоном уехал в пустом лифте. Во дворе обнаружилось, что на мне тапочки!
— А! — сказал я и пошел по чистому асфальту к своему массажисту; тот сказал, темно глядя синющщими глазами:
— Опоздал, придешь в понедельник.
— Да я 2 раза в обморок падал!
— В понедельник придешь, — а сам газету читает.
— Вроде русский, не хохол, — констатировал я, и эта глыба мускулов бросилась на меня с кулаками, я едва успел отпрянуть.
— Что он так рассердился? Неужели обидно украинцем быть? — удивлялся я, покидая поле несостоявшейся битвы в радости, ведь на массажисте было мускулов вдвое больше, чем на мне.
Обожаю украинцев с голубыми глазами и русскими носами! Хотя, я знаю лично несколько негров и одного кечуа, которые русскими себя считают, и совершенно обоснованно, потому что по-русски говорят лучше меня.

Перед смертью решил пообщаться с ДЦПешником-30, а то Сергей, конский философ, говорил, что малец (метра 2 в нем) каждый час названивает разошедшимся родителям: — Папа, ты приедешь? — Мама ты приедешь? — Приезжайте вместе с папой(мамой)! — Ничего не надо, себя привезите!

Вот ведь беда! ДЦП, 9000 пенсии, а тут еще развод родителей, мать нашла на старость лет себе поэта где-то на Арбате (а что, представляю, как она с сыночком с младенчества мучилась 30 лет, ведь Игорек — так его зовут — в коляске не мог усидеть, пока не подлечили. Вот судьба! А тут в награду по старости поэт попался, папаня, небось, не очень-то и чухался, тем более теперь безработный).
Ну, стал с ним беседовать (а сам жутко так сухо голодаю!),  что родителям уже за 60, надо думать о самостоятельной жизни, жениться тыры-пыры, а он телефон достает и уже при мне канючит: — Папа, ты приедешь? — Мама ты приедешь? — Приезжайте вместе с папой(мамой). — Ничего не надо, себя привезите!
Спокойно, бля, умереть не дают, ведь в обмороке фактически уже вторые сутки!

После обеда пришла зав, потребовала выпить лекарства с водой, я отказался:
— Я воду не пью.
— Тогда мы вас выписываем!
— Хорошо, — ответил я.
 
Мне кажется, все наши беды от недостатка юмора. Вот если бы на денежных купюрах были не города, но улыбчивые люди,  вот я, например, жизнь наша стала бы лучше...

Не помню какой день или Песец оказался дружком Кукушки

 Они сделали меня по полной программе. Короче,  я утром сбежал из психушки, с тайной мыслью упасть в обморок у метро и на скорой переехать в свою больницу, просочился мимо охраны (7 лет ведь в ГРУ работал, они и не заметили)и еле-еле добрел до метро и там бухнулся в реальный обморок. Приехала скорая — 130\90, сахар в крови после 2.5 дня сухой голодовки — 4.8 — как у поевшего недавно человека...
Мой план рухнул — они, гадюки, кололи меня глюкозой, потому и есть мне не очень хотелось, я аж удивлялся.
Проехав станцию метро, вернулся в клинику (появись я дома, мать бы рассвирепела). Врач-пацан разговаривал строго, по вопросам я понял, что мне собираются приклеить двукратное избиение Павла Секриера (молдаванская фамилия Секриеру). Полный провал. Позвонил отчиму (они рады, когда меня нет, могут жить раздельно — он в их, она в моей квартире)...
Но борьба продолжается. Как раз утром получил письмо от Change.org, написал петицию Собянину...
Как раньше таких как я называли? в слове есть часть "перо" или "пёр...

Сегодня воскресенье, 20 ноября. Юбилей — 10 дней в психушке. Из них ровно 60 часов сухой голодовки. Все надоело. И здесь нет людей. Сижу один в палате. компьютер надоел, в голову ничего не лезет, ничто не будет воображения. Сплю по 10 часов.
Ничего невозможно изменить. Даже умереть здесь нельзя, бля!

 Выписываюсь 23-го

Настроение еще хуже, чем при поступлении. Синяки пожелтели как осенние листья. Мысли крутятся-вертятся, но, распрямившись, волокном распутанного  кокона устремляются к заначеной дома бутылочке. Хочется на море — в следующем году поеду на 2 месяца, опять на дикие берега Кабардинки. Надо только купить палатку побольше, и чтобы защищала от  дождя, не то, что брошенная мною там, брошенная в отместку за предательство.
Еще надо уехать на Новый Год, недели на три, вот только не знаю куда… Филиппины? Эмираты? Напоследок сказал заву: — Представьте, о вас написан роман. Вы бы его собрали по экземпляру и сожгли, обливаясь слезами...


Не хочется никуда. Наверное, просто некуда… Я один из разделившихся квантов, и тот второй, не собирается закрашивать седину, чтобы сделать себе еще одну доченьку. Он, сука, храпит на другом конце Вселенной, и я храплю. Может, этими храпами мы переговариваемся, одни-одинешеньки? И потому мне никак не заснуть в положенное время, но лишь во время связи?