Фруктово-овощной поток

             

Фруктово-овощной поток

Виктор Решетнев

 
Виктор Решетнев
               
       Этим коротким рассказом начинается цикл новелл о фруктах и овощах, в описаниях которых будут использованы мои воспоминания.
               
                Гранат

       Гранат – благородный солидный фрукт. Круглый, увесистый, яркий, притягательный…и дорогой. Помнится, как однажды в детстве, я тогда учился классе в третьем, в школьный буфет завезли гранаты. Одно название чего стоило. Эти заморские фрукты были дорогими, дороже не только астраханских арбузов, но даже узбекских дынь. Не каждому ученику было по карману полакомиться этим невиданным тогда для нас чудом.
       И вот один мальчик из обеспеченной семьи, купил себе половинку необыкновенного фрукта и ходил с ней по коридорам на протяжении всех перемен. Половина граната выглядела ещё притягательнее, так как была видна его сердцевина – красно-алая, с глянцевыми маленькими сердечками-зёрнышками. 
       Мальчик вытаскивал из неё по одному зёрнышку, и, не спеша, отправлял эту светящуюся алость в рот. За ним увязался целый хвост из ребят и девчонок. Все они клянчили у него хотя бы одно зёрнышко, но богатенький мальчик был непреклонен в своей жадности. Он так никого и не угостил до конца уроков.
       Я не ходил за ним и ничего не клянчил, наблюдал за всем со стороны, но случай этот почему-то помнится мне до сих пор.
       Прошло много лет. Моя жена обожает этот благородный фрукт, а я люблю его чистить. Супруге ни к чему этим заниматься, женские пальчики чернильными становятся и потом долго не отмываются. А мне что, сиди вечерами и ковыряйся во внутренностях граната. Для начала я разделяю его на четыре, а то и на шесть частей, и выцарапываю из них прозрачно-алые зёрнышки, похожие на каплю крови на значке донора. Когда-то в институте у меня было целых пять таких значков.
       Потом я ссыпаю гранатовые зёрна в небольшую, но глубокую тарелку, зачёрпываю эту алость большой столовой ложкой и отправляю жене в рот. Она жуёт, морщится, причмокивает и смеётся, глядя на меня. В её детстве не было таких жадных мальчиков, поэтому, как говорит один мой друг:
     — Она жизни не видела!!!
     — И ладно, — думаю я, — то, что ей не попадались такие мальчики, я этому только рад…
       Однажды мы ездили с ней отдыхать в Турцию в небольшой уютный городок Кемер. Так вот там гранатовые деревья растут прямо на улицах вместо посадок, и на них вызревают здОровские гранаты. Но мы их не рвали втихаря, а покупали у торговцев-лоточников. В сезон дождей гранаты падают на землю и разбиваются, а зёрна из них потоками с гор разносятся на большие расстояния, и потом на этих пространствах вырастают новые гранатовые деревья.
       Про тот случай с мальчиком из моего детства супруге я пока не рассказывал…может, и не надо?!

                6 декабря 2017г

       Фото из интернета.

                Персик

        В переводе на русский означает – персидское яблоко. И название очень красивое, и сам фрукт бесподобный: бархатистый, жёлто-красный с превосходным богатым вкусом.
        В средней полосе он почти не произрастает, а если кто и сажает эти деревья, то на них к осени вырастают только листья – большие, ярко-зелёные, с зубчатой кромкой. Плоды же за наше короткое лето вызревать не успевают, они получаются кислыми и вяжут рот.
        Помните, как в фильме «Волшебная лампа Аладдина» царевна Будур своими белыми зубками кусает этот фрукт и сразу морщится. Было понятно, что это уже не первый дубль, и она заранее знала, что персик незрелый, и от этого рот у неё будет «в кучку». А ведь фильм снимался в Средней Азии.
        Но даже в те далёкие времена мне удалось однажды полакомиться спелыми фруктами, да такими, что пальчики оближешь. На вид они были необыкновенными – настоящее произведение искусства… картина Серова, а на вкус — просто потрясающими. 
        Удалось мне это сделать в Крыму в Судаке, когда мы там отдыхали с женой.  Это было в середине восьмидесятых, мы тогда работали с ней на Крайнем Севере, а отдыхать предпочитали на юге. Ездили почти каждое лето в Анапу, Геленджик, Сочи, но самым любимым местом нашего отдыха был Крым. Обычно мы поселялись в частном секторе, вот и в тот раз мы сняли комнату в небольшом уютном домике недалеко от моря. Нашими соседями по комнате оказались молодожёны, поженившиеся совсем недавно. Они проводили свой медовый месяц, а мы к тому времени были женаты уже восемь лет. Чтобы не мешать молодым, с утра мы с супругой уходили на пляж. Загорали, купались, а после обеда уезжали в Новый Свет, побродить там по горам и полазать по пещерам. Хорошие были времена, и хорошие люди окружали тогда нас.
        Наведывались мы и на местный рынок. У кого были деньги, а у нас они тогда имелись, ведь мы работали на Крайнем Севере, могли себе многое позволить. Например, купить душистой клубники, тёмного или белого винограда, крымских помидоров, красного крымского лука – сочного, сладкого, без малейшего намёка на горечь, но больше всего продавалось на этом рынке персиков. Под них даже специально оборудовали два торговых ряда с деревянными лотками. На этих лотках красовались всевозможного вида плоды, от восьмидесяти копеек за килограмм, до трёх с половиной рублей. Те персики, которые стоили меньше рубля: мелкие, зеленоватые с помятыми боками — предлагались покупателям в дорогу.
       — Пока доберётесь до дома, — советовали продавцы, — они у вас и дозреют, и испортиться не успеют.
        Перед отъездом наши соседи молодожёны так и поступили. Они купили себе персиков по восемьдесят копеек. Но мы с женой поступили по-другому и приобрели для себя другие персики – по три пятьдесят. Эти фрукты были не в пример краше: огромные, бархатистые, с листьями веточками, к которым они были прикреплены. И ещё, от них шёл такой аромат, будто ты находился в цветущем саду. 
        Денег на покупку я не пожалел, домой мы должны были лететь на самолёте, а потому много времени в дороге проводить не планировалось, поэтому я купил сразу пять килограммов.
        Когда мы вернулись с рынка, молодожёны свои фрукты только-только разложили на кровати и внимательно их разглядывали. Мы вывалили на соседнюю кровать свои и тоже начали разглядывать. Жена моя тем временем достала из чемодана рулон туалетной бумаги и стала его разматывать, чтобы потом аккуратно завернуть в неё каждый фрукт. Молодые обратили внимание на её манипуляции, а потом обратили внимание на то, что купили мы.
        Увиденное повергло их в шок. Когда они из него вышли, то попытались собой закрыть свои невзрачные плоды. Но было поздно, мы уже всё увидели. Потоптавшись возле кровати и поняв, что ничего не исправить, молодожёны накрыли свои фрукты газетой. Чтобы хоть как-то сгладить возникшую ситуацию, я отослал жену на кухню, дав ей пяток самых лучших персиков. Супруга догадалась, для чего я это сделал. Там она их помыла под краном и, вернувшись, вручила молодожёнам. Те сначала отнекивались, не хотели брать фрукты, поглядывали искоса на меня, как я к этому отнесусь, но я поддержал жену в её благородном порыве. Более того, заставил молодых съесть сразу по целому персику, а остальные взять в дорогу. Наградой нам были их благодарные взгляды...
        Вернувшись домой в Среднюю полосу, мы отправились по гостям. Сначала навестили моих родителей, потом поехали к родителям жены в провинцию. Какие мы привезли им подарки, и чем они угощали нас, сейчас я уже не помню, запомнилось мне другое. Однажды мы стояли на троллейбусной остановке, и к нам подошла незнакомая женщина. Она ещё издали обратила внимание на необыкновенной величины фрукт, который моя супруга держала в руке. Незнакомка не сразу поняла, что это персик, для нашей местности этот фрукт тогда был в диковинку. Когда мы ей объяснили, что это настоящий персик, а не муляж, она сначала не поверила, но потом, потрогав его и подержав в ладони, начала умолять нас продать его ей.
       — Я к племяннице еду, — жалобно говорила она, — моя бедная девочка заболела. Ей недавно шесть лет исполнилось, и она такая маленькая. Я не знала, что ей купить, но теперь вижу, этот чудесный фрукт ей обязательно поможет выздороветь.
        Жена не стала долго раздумывать и отдала ей персик, сказав, что у нас есть ещё. От неожиданности женщина покраснела, зашмыгала носом, потом крепче прижала к себе драгоценный фрукт, и на глаза её навернулись слёзы. Она достала из кошелька рубль и начала совать его моей жене.
       — Возьмите, — умоляла она, — я не могу его даром принять.
       — Уберите деньги, — строго приказал я ей, — иначе заберу персик обратно.
        Женщина смутилась, спрятала деньги, улыбнулась виновато и долго потом смотрела нам вслед, когда мы уже сели в троллейбус…

                8 декабря 2017г

                Тыквенные семечки

          Тыква, в переводе со старославянского – жиреть, толстеть, а в переводе с греческого – простой огурец. Только, наверное, уже не простой, а очень большой огурец, успевший пожелтеть. Такие обычно привозят с грядок своим родителям обидчивые взрослые дети. Ну, не выбрасывать же их, в самом деле!
          Мой отец любил тыкву: пареную с кашей, варёную с молоком, мать даже готовила для него из этого овоща оладьи. Отец всегда ел их с удовольствием, запивая парным молоком, ну а мне этот овощ с кулинарной точки зрения не очень…
          Говорят, тыква полезна, в ней много железа, калия, витаминов,  особенно витамина В, есть даже витамин К, от которого зависит свёртываемость крови. Но больше всего полезных веществ в тыквенных семечках. О них у меня и пойдёт речь.
          Помимо витаминов А и Е, витаминов молодости, как их называют, эти семечки помогают выводить из организма свинец и кадмий, предотвращая развитие онкологических заболеваний. Наш котик Стёпа в последний год своей жизни очень любил эти семечки. Помнится, незадолго до своей кончины, он ел их гостями. Сяду я, бывало, в кресло перед телевизором с пакетом тыквенных семечек, которые мне приготовит мама, высушив их на лежанке русской печи, и только приготовлюсь щелкать, придвинув поближе журнальный столик, как Стёпа тут как тут. Запрыгнет на столик и давай тереться о мои руки, выпрашивая очищенные семечки. Я угощал его. Поначалу он съедал две-три штучки и укладывался на столе клубком. Подтянет к себе задние лапки и давай мурлыкать взахлёб. Мурлыкал он очень громко, поглядывая на меня искоса, вкусно ли мне есть семечки. Потом Стёпа начал их употреблять в гораздо больших количествах, а пред самой кончиной съедал уже по две-три горсти.
          Тогда мы ещё не знали, в чём причина, даже представить себе не могли, что коты тоже подвержены этой страшной людской болезни. Когда спохватились, было уже поздно. Ветеринар, получивший анализы из Обнинска, озвучил нам неутешительный вердикт. Хорошо, что тогда можно было колоть животным сильнодействующие препараты, так что котик наш умер без боли в любви и ласке у нас на руках, так и не поняв, что он уже перешёл в мир иной…
          А мне сейчас хорошо и не обидно вспоминать, что я не жалел тогда ему семечек….

                9 декабря 2017г


                Картошка

          Картофель попал в Европу из Южной Америки, а у нас в России получил повсеместное распространение при Петре I. Помните, в школе нам рассказывали про картофельные бунты. Так вот бунты прошли, как это и происходит в истории, а полезный продукт остался.
          В моём детстве огород у нас был двадцать пять соток и имел форму трапеции. Длинная параллельная сторона его находилась возле дома, а короткая уходила далеко к оврагу. У соседей слева и справа усадьбы тоже упирались в овраг, а крайняя левая усадьба, с которой начиналась наша Садовая улица, была окаймлена оврагами сразу с двух сторон. Летом на их крутых склонах мы собирали землянику, а зимой катались на лыжах.
          Прямо возле дома в середине мая, когда земля прогревалась, мать высаживала огурцы, помидоры, морковь, капусту, свеклу и прочие овощи, а картофель мы сажали «под лошадь» уже ближе к концу мая. Картофельное поле занимало у нас основное пространство огорода. Начиналось оно от крайней яблони и уходило вдаль вплоть до самого оврага. Колорадских жуков тогда ещё не было, и когда картофельное поле зацветало, это было потрясающим зрелищем. Ботва вырастала высокой, густой, верхушки её заканчивались ярко-белыми цветами с лёгким фиолетовым оттенком, и когда поднявшийся ветер гулял по этому полю, то создавалось впечатление, будто по сиреневому морю ходят цветущие волны.
          Частенько мы с братом наблюдали за этой картиной из окна нашей спальни. В раннем детстве, ещё до школы, мать укладывала нас днём поспать в этой комнате. Сделав вид, что уснули, мы потом быстренько подхватывались и удирали через окно в огород, а дальше бежали на озеро и за время тихого часа ещё успевали в нём искупаться.   
          Да…самостоятельные мы были и бесстрашные. Сейчас уже не помню, попадало нам за это или нет…
          В сентябре картошка вызревала и мы всей семьёй начинали её копать. Поступали также и наши соседи. Семьи тогда у всех были большие – по трое, четверо, а то и по пятеро детей. Копать картошку выходили все дружно, и считалось это у нас весёлым занятием. Особенно весело было испечь её в мундире в конце трудового дня.
          Помню, как потом, сидя на куче сухой ботвы, мы уминали её, обжигающую, за обе щёки.
          Свежий воздух, физический труд, который всегда был в радость, чистая озёрная вода, яркое солнце, что ещё надо было для счастливого детства? А ещё – этот полезный продукт, печёный картофель. Для нас это было вкуснейшим яством, о котором я вспоминаю до сих пор…наверное, потому и живу до сих пор… в здравии и без обид на ближнего…
               
                11 декабря 2017г

                Княженика

       Княженика – царская ягода  с непревзойдённым вкусом.  Отдаёт ароматом земляники, и листья у неё похожи на земляничные, но на вкус она больше походит на зрелый ананас…хотя вкуснее его. Растёт на дальнем Востоке, Камчатке, в Восточной и Западной Сибири.
       Впервые я попробовал эту чудесную ягоду, когда работал в Ямало-Ненецком автономном округе, строил там газопроводы. Было это в середине восьмидесятых годов прошлого столетия, и был я тогда молод и хорош собой (не знаю, к чему это я?). Отправили меня как-то в командировку на ГП-9 (девятый газовый промысел)  монтировать турбины для дожимной компрессорной станции. Девятый промысел в то время был самым северным объектом месторождения Медвежье. Расположен он был севернее Хасырейской компрессорной и даже севернее поселка Ныда. Здесь уже была настоящая тундра, а редкие деревца росли только в поймах небольших речек. В первый же день, поселившись в предоставленном мне балке, я отправился в тундру прогуляться. Взял с собой целлофановый пакет и перочинный ножик для сбора грибов.
       Грибы росли повсюду: подосиновики, подберёзовики, сыроежки. Но жара стояла такая, что почти все они были червивыми. Срезав десяток-другой перочинным ножиком, я выбросил их восвояси и стал приглядываться к ягодам, которые то тут, то там выглядывали из-под ещё не пожелтевших листиков. В основном это была голубика, крупная, величиной с ноготь большого пальца. Кладя по одной ягодке в рот, я, не спеша, продвигался по склону небольшого оврага по направлению к речушке. Мне хотелось посмотреть, водится ли в ней рыба, тогда бы я вечерком сходил на рыбалку. Солнце светило вовсю, хотя и находилось невысоко над горизонтом. В это время оно здесь не заходит, светит круглосуточно, так как ДКС-9 расположена за Полярным Кругом. Благодаря этому, а ещё из-за чистоты атмосферы в приполярной области, интенсивность света здесь очень высокая.
       Аккуратно ступая по мхам и лишайникам, по кукушкиному льну, я заметил небольшую полянку, сплошь усеянную необыкновенными ягодами. К тому времени я уже  пять лет жил на Крайнем Севере, но ничего подобного ещё не видел. Ягоды были похожи на малину, хотя росли на земляничных кустах, цвет имели насыщенно-алый с небольшим ежевичным оттенком. Я сорвал одну, сначала понюхал, в нос ударило ароматом земляники, затем положил её в рот. Отравиться я не боялся, потому что интуитивно чувствовал, ягода эта съедобная. На вкус она оказалась изумительной, я начал есть эти ягоды и не мог остановиться. Про речушку и про рыбу в ней я моментально забыл, да и про голубику тоже. Наевшись до отвала и набрав треть целлофанового пакета с собой, я вернулся на компрессорную станцию.
       Вечером в штабе стройки мы пили чай с собранною мной княженикой. Я угощал всех присутствующих и знакомился с представителями генподрядчика. Все удивлялись, что здесь растёт такая вкусная ягода. Не удивлялся только хант аккумуляторщик, потому что он был местным. Он тоже взял пару ягодок и положил их в круто заваренный чай. Я сразу обратил внимание на его необычный вид, на красные проплешины на голове и руках. Заметив моё любопытство, он рассказал мне интересную и в то же время жуткую историю о взрыве на шестом газовом промысле. Произошла эта авария в апреле 1982-го года. Я к тому времени всего год отработал на Крайнем Севере. Об этой аварии тогда писали в западной прессе и сообщали, будто взрыв организовал агент ЦРУ, и его потом за это наградили. Но хант, не помню сейчас, как его звали, рассказал совсем другую историю.
       Он поведал, что работали на ГП-6 одни наши, без каких-либо иностранных агентов, а взрыв произошёл из-за бракованного шарового крана, японского, кстати,  производства. Взрыв случился в половине четвёртого утра 20-го апреля. Потом эту дату всё время обсуждали, говорили, что, мол, не простое это число, день рождения Гитлера. Но ни Гитлер, ни американский шпион к взрыву были непричастны. Катастрофы всегда происходят при стечении многих обстоятельств, и о судьбах тех, кто оказывается в эпицентре событий, можно только сожалеть.   
     — Так вот, — продолжил рассказывать аккумуляторщик, прихлёбывая чай и поглаживая красные места на руках, — в полчетвёртого утра мы играли в карты. В балке нас было четверо, играли мы в покер, расписывали очередную пульку. И тут вдруг как бабахнет. Взрыв был такой силы, что балок чуть не сорвало с креплений. Выглядываем в окно, а по направлению к нам движется огненное облако. Оно было ещё далеко, где-то в километре от нас, и как будто заворачивало в сторону, но я всё равно предложил ребятам бросить игру и сматывать удочки.
     — Ничего, — сказал мой ви-за-ви, — сейчас кран перекроют, и пламя погаснет.
Но я почему-то так не думал, — продолжил свой рассказ хант аккумуляторщик, — поуговаривав их ещё немного, я взял два одеяла, намочил их в тамбуре водой из-под крана и вышел из балка на улицу. Там, кстати, было очень холодно, примерно минус двадцать. Многие люди потом, которые выскочат после меня в одном исподнем, сперва обгорят, а потом замёрзнут в тундре…
       Я посмотрел, — продолжил он, — в каком направлении движется огненное облако, и пошёл ему наперерез. Если от него убегать, — подумал я, – оно меня в конечном счёте настигнет.
       И вот я в облаке, иду, обмотанный двумя мокрыми одеялами, оставив только отверстие для глаз, смотрю, а в низине человек барахтается, пытается залезть в сугроб, чтобы спастись от огня. Я сбросил ему одно одеяло и приказал идти за собой. Когда мы выбрались из огненного смерча, то направились в небольшой лесок. Я был охотником и хорошо знал эти места. Недалеко от посёлка находился охотничий домик. Мы вышли к нему и разожгли в нём печку буржуйку, а утром нас нашли. Оказывается, почти весь посёлок был уничтожен бушующим пламенем. Двадцать человек сгорело заживо, ещё столько же замёрзло в снегу, ну, и человек сорок спасли. Для них срочно вызвали вертолёты, которые садились прямо посреди посёлка и потом развозили пострадавших по ближайшим медпунктам. Но было много сильно обгоревших, за ними из Надыма прилетали ЯК-40-вые и с ювелирной точностью садились на бетонную автодорогу. На ЯКах увозили самых тяжёлых, кого в Надым, а кого сразу в Тюмень. Потом, тем кто выжил, выделили квартиры на Большой Земле. Мне — нет, но мне и не за чем. У меня есть юрта…
       Так хант закончил свой страшный рассказ. Я сидел молча и долго не мог прийти в себя. А он смотрел на меня и щурился, и лицо его при этом ничего не выражало. Он отхлёбывал чай из своей чашки и поглаживал малиновые пятна на голове и руках.
     — А ведь он – герой, — подумал я, — человеческую душу спас. Да ещё сделал это так умело… И никто об этом не знает…
       С тех пор прошло много лет. Когда я вспоминаю про этот случай, во рту у меня появляется привкус княженики, а перед глазами встаёт невзрачный человек, невысокого роста, с задумчивым взглядом.
       

                14 декабря 2017г

                Свёкла

       Свёкла, или по-простонародному бурак  — это овощ, который встречается на всех континентах, за исключением Антарктиды. Свёкла обыкновенная имеет бордовый цвет, известна со времён Древней Греции. Она полезна витаминами В1, В5, В6, калием, кальцием, фосфором. При регулярном употреблении понижает кровяное давление. Есть разновидности этого корнеплода: свекла белая кормовая, свекла сахарная и ещё турнепс.
       Выращивают турнепс, как правило, на корм скоту, но мы в детстве его с удовольствием ели сами. Помнится, в былые времена, когда я учился классе в девятом, нас сняли с уроков и отправили на уборку этих корнеплодов на колхозное поле. Турнепс вымахал в тот год на славу. Мы счищали с него кожуру перочинными ножиками и уплетали за обе щеки. Не только мы – мальчишки, но и девчонки тоже. Самый сладкий кусок я старался предложить Женьке, которую любил тогда без памяти. Но она меня не любила, хотя сладенькую серединку ела и потом звонко смеялась, поглядывая на меня…
       В нашем почепском огороде мать выращивала кроме красной свеклы, свёклу белую, на корм поросятам. Обычно в нашем сарае мы держали двоих, которых отец покупал на рынке под зиму. Поросята ели свеклы больше, чем мы, а потому грядки с белой свёклой были длиннее. Они тянулись по обе стороны нашего огорода вплоть до самого оврага. Красная же свекла росла рядом с домом. Чтобы поросята зимой не мёрзли, мы таскали всей улицей с колхозного поля солому и заполняли ею сараи до самой крыши. После копки картошки, мы убирали белую свёклу. Её было много, и я возил корнеплоды на тачке, усадив на них сверху свою маленькую дочь. Чтобы дочери было не так жёстко, жена подстилала под неё бабушкину старую цигейковую шубу, из рукава которой ей пришлось однажды сшить Чебурашку, которого мы забыли дома, и без которого дочь не могла уснуть. Улёгшись на шубу и разбросав руки, дочь ехала по огороду и смотрела в небо.
       Я катил тачку, подпрыгивавшую на неровностях, и в такт этим подпрыгиваниям маленькая девочка издавала гортанные звуки.
     — А-б-б-бэ….А-б-б-бэ, — произносила она и смеялась, вероятно, удивляясь необычности звуков, издаваемым ею.
       Я смотрел на этого маленького человечка и радовался, надеясь, что вскоре из неё вырастет настоящий человек.
       Теперь у дочери у самой дочь, которой уже пять лет. В наш почепский  огород мы давно не ездим, потому что моя мама живёт с нами. Старушка завела себе небольшой огород на балконе и там выращивает зелень. Лук, чеснок, укроп и петрушка теперь у нас целый год свои. И маме есть чем заняться, и свежая зелень всегда у нас на столе…
       Мою бабушку звали Фёклой, но моя дочь и мои две племянницы прозвали её между собой Свёклой. Все три подружки частенько приезжали в Почеп в одно и то же время. Брат вообще оставлял своих девочек на всё лето на попечение нашей мамы. Прекрасные были денёчки. Захолустный городок, чистый воздух, речка, пруд, и очень добрые бабушка с дедушкой.
       Однажды моя жена наблюдала такую картину. Три девочки возвращались от бабы Фёклы, жившей на соседней улице. Ходили они туда в гости, не испросив разрешения взрослых. А было им на ту пору лет по семь-восемь. Нет, эта прогулка не была страшной, детей тогда никто не обижал, но вот то, что они ходили без спросу, за это их нужно было немного поругать.
       Жена, увидев их, попыталась сделать серьёзное лицо, но не тут-то было.
     — Баба Свёкла нам ничего не дала,  – закричала на всю улицу Маринка, старшая из племянниц.
     — Да, — подхватили обе её подружки, — она нам ничего не дала. 
     — Тише вы, — запричитала жена, — соседи услышат. А вы сами, чем угостили бабушку? — поинтересовалась она.
     — Ничем, — радостно закричали девочки.
     — Вот и получили в ответ то же самое, — жена взяла их за руки и быстренько потащила домой, — в следующий раз не ходите к бабушке с пустыми руками…
       А ещё наши дети любили играть в поваров. Из красной свеклы они готовили преотличнейший красный борщ, которым потом угощали соседскую девочку Алёнку. Той, хотя и было на ту пору всего лишь пять лет, но по бедности родителей она ела больше всех троих своих подружек вместе взятых. Те бывало, возьмут, натаскают из бабушкиного таза мытой свёклы, приготовленной для винегрета, но ещё не вареной, нарежут её тонкими кружочками, нальют из дождевой бочки воды в алюминиевую миску, набросают туда нарезанной свёклы, поперчат, посолят, лавровый листик бросят и усадят Аленку за стол в огороде возле бани. Дадут ей в одну руку большую деревянную ложку, в другую кусок хлеба, и та давай наяривать этот  свежеприготовленный борщ за обе щеки.
     — И хоть бы в туалет лишний раз сходила! – удивлялась потом моя мать, — видать, в красных бураках что-то очень полезное содержится. В первый раз я их наказала, когда застала за этим занятием, но потом давала для их игры в поваров кипячёной воды. Обычно я их всех четверых кормила, — прибавляла она, вздыхая, — не разбирая, где мои родные, а где чужая внучка…
       Вспоминая сейчас об этом, мне радостно и грустно одновременно.
   
                5 января 2018г

                Груша
               
     У моего тестя на даче росла мраморная груша. Росло там ещё несколько яблонь, но грушевое дерево на усадьбе было только одно. В последние годы жизни тестя, он его не обрезал, и от этого дерево стало почти диким, но груши на нём вырастали порой очень крупными и были отменного вкуса. Правда, год на год не приходилось, иногда созревал такой урожай, что под его тяжестью ветви склонялись до самой земли, но чаще на дереве появлялось не более десятка плодов, которые были почти не видны среди густой зелёной листвы. Глядя на заскорузлый ствол и пустые ветви, почему-то всегда приходила мысль о неизбежной старости. Всему в этом мире приходит конец: груша ли ты, человек, или даже камень. Все мы когда-нибудь состаримся, а затем превратимся в прах…
     Но в тот год, а это была середина восьмидесятых, все мы были ещё живы и здоровы и достаточно молоды. У меня накопилось два отпуска, и я приехал домой с Крайнего Севера отдыхать на три с половиной месяца. Груши тогда уродились у нас на даче отменные. Мало того, что они были размером с кулак, так они ещё были невероятно сочными. Вообще, мраморные груши отличаются этим качеством. По сравнению с другими сортами, они гораздо сочнее, плюс к тому, они ещё и очень сладкие. Вопьёшься в конусообразный плод зубами, а сок так и брызнет из него во все стороны. Жуёшь и наслаждаешься непревзойдённым вкусом, и губы утираешь, чтобы рот не слипся от сладости. И на одежду посматриваешь, чтобы сок на неё не капнул, а то и она может стать липкой. А ещё эти груши очень долго остаются крепкими, почти до середины сентября. Цвет только меняют на золотисто-зелёный, да ещё покрываются красноватым мраморным румянцем. Отсюда и название. Вкушать их тогда – одно удовольствие. Сочетание крепкости и сочности мне очень нравится, оно придаёт этим фруктам дополнительный вкус. По крайней мере, для меня они лучше любых импортных.
     В тот памятный день, когда отпуск мой уже подходил к концу, а было это в начале сентября, мы решили с тестем съездить на рыбалку на нашу речку Десну. Пришли на дачу, чтобы накопать червей, стали ковырять землю, и… ничего, ни одного не нашли. Дело в том, что с прошлой осени мы не завезли в огород навоза, а в неудобренной почве червяки водиться не захотели. К тому же прошедшее лето оказалось слишком засушливым, правда, это никак не повлияло на урожай груш, а вот на подземных жителях отразилось здорово. Все скользкие твари куда-то поисчезали.
     Покопавшись в сухом грунте и оставшись ни с чем, мы решили пройтись по соседям и разжиться червями у них. Чтобы не ходить с пустыми руками, неудобно как-то, взяли с собой десяток груш, которые я положил в целлофановый пакет. Первым на пути нам попался пожилой мужик в засаленной телогрейке. В таких на моей малой Родине щеголяли бывшие полицаи. Он стоял, опершись на штакетник, и внимательно за нами следил. Тесть сразу обратил внимание на огромную кучу прошлогоднего навоза в его огороде, накрытую сеном. Это чтобы перегной получался получше.
    — Угощайтесь, – обратился я к мужику и вынул пару груш из целлофанового пакета. 
    — Тот, не спеша, степенно принял мраморные плоды, вытер один из них о штаны и откусил порядочный кусок. На лице его разлилось довольство.
    — Чего надо, добрым молодцам? – поинтересовался он, — ведь, не просто же так вы тут разгуливаете и угощаете всех подряд грушами?
    — Собрались вот с зятем на рыбалку, — начал вкрадчиво тесть, — а червей в огороде нет, высохло всё. А у тебя, глядим, кучка прошлогоднего навоза довольно высокая.
    — Это кто же червей со своего огорода отдаёт, — произнёс мужик строго, пряча вторую грушу в карман, — тогда на нём ничего родить не будет.
     Мы с тестем притихли, не зная, что ответить полицаю на такое веское заявление. Постояв немного в растерянности и кивнув для приличия головами, мы распростились с ним и не солоно хлебавши отправились дальше. Ходили мы долго, но всё никак не могли найти прошлогоднего навоза. И вот, наконец, обойдя с десяток усадеб, удача улыбнулась нам. У раскрытой калитки стоял весёлый парень лет тридцати, а в его огороде терриконом возвышалась огромная куча навоза. Вид у парня был бравый, глядя на нас, он улыбался.
    — Разрешишь червей накопать в твоей куче? – напрямик спросил я, засовывая руку в пакет, но ничего пока из него не вытаскивая.
    — Отчего же не дать червяков хорошим людям, — засмеялся парень, — валяйте, копайте.
     Я уж было вытащил из пакета очередную пару груш, как вдруг из дачного домика раздался визгливый женский голос. Парня будто по голове чем-то ударило, он даже присел от неожиданности.
    — Погодите, погодите, — забормотал он, поднимая вверх сразу обе руки и преграждая нам путь, — я совсем забыл, моя тёща сегодня приехала.
     Бравый парень скривил набок рот и издал губами звук, словно во рту у него появилась оскомина.
    — Спрошу лучше у неё разрешения, а то хлопот потом не оберёшься.
     Я повременил вытаскивать руку из пакета, кивнул тестю, и мы с нетерпением стали ожидать развязки.
     Возвратился парень достаточно быстро, и вид у него был уже не такой бравый.
    — Знаете!? – начал он, переминаясь с ноги на ногу, — а червей-то я вам не дам. Что хотите, то обо мне и думайте!
    — Где-то я уже слышал такую фразу, — произнёс я, доставая из пакета две мраморных груши, — кажется, в каком-то фильме.
     Парень, увидав в моей руке золотисто-зелёные плоды, шарахнулся от нас на целый метр.
    — Ты что, издеваешься!? – произнёс он с сарказмом, — я вас посылаю куда подальше, а вы меня грушами угощать!
     Он снова покривил рот и поцокал языком, словно пытаясь избавиться от оскомины, потом усмехнулся невесело и прибавил:
    — Разве что одну отравить немножко да положить на стол. Тёща моя груши любит...
     Сейчас я уже не помню, накопали мы в тот день червей и поймали потом чего-нибудь на рыбалке, или вернулись домой так, но вкус тех мраморных груш мне не забыть до сих пор.

                2 марта 2018 г

                Кукуруза

      Все мы знаем, что кукуруза – это царица полей.
      Особенно наглядно это было продемонстрировано в фильме «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён». Думаю, все видели этот фильм — и смешной  и трогательный одновременно, иногда даже плакать хотелось после его просмотра. Всего там было намешано: и доброго, и наивного, и чистосердечного, и, конечно же,  показана наша российская дурость. Пионера там одного, Костю Инночкина, чуть  не затравили. А вот кукуруза в этой всеми любимой народной киноленте была показана на главных ролях и находилась в явном почёте у тогдашнего руководства нашей страны.
     Никита Сергеевич Хрущов, говорят, незадолго до выхода этого фильма на экран побывал в Америке и вернулся оттуда под большим впечатлением. Особенно впечатлила его кукуруза в пять метров высотой и с десятью початками на каждом стебле. Вот и решил он, возвратившись, засеять этим злаком всю нашу Среднюю полосу вплоть до Приполярья. Но где Америка, а где мы, ему, по всей видимости, никто не подсказал, и по географии у юного Никиты в школе скорее всего была тройка. Иначе, если бы он внимательно посмотрел на карту и поискал бы на ней штат Айова, где фермер Гарст – лучший специалист по выращиванию кукурузы в Америке, демонстрировал ему свои достижения, то увидел бы, что этот штат находится на 42-й параллели. Если учесть, что наш Сочи расположен на 44-й, а Айова – это почти север США, то Первый секретарь ЦК не спешил бы отдавать столь опрометчивое распоряжение, как, впрочем, и передавать Крым Украине. Не было бы теперь у нас связанных с этим международных проблем.
     Но, как бы там ни было, Крым был подарен нашим украинским братьям, а огромные пространства России были засеяны кукурузой. В первый год, несмотря на холода, собрали неплохой урожай, но потом начались трудности. Оказалось, что землю этот злак истощает очень быстро, если на ней каждый год его сажать, да и тёплый климат кукурузе больше по душе, нежели наш. Короче, вместо ожидаемых трёх метров, как Никите Сергеевичу обещали аграрии, кукуруза стала расти от силы метра в полтора, а вместо нескольких увесистых золотистых початков на каждом стебле, не вырастало, порой, ничего. Скошенную силосную массу приходилось тогда отправлять на корм скоту. Но мы всё равно с упорством достойным лучшего применения продолжали сеять эту культуру еще минимум два десятилетия после того, как Никиту Хрущова сняли.
     Ничего страшного, у медали, как известно, есть две стороны, одна из которых обязана быть хорошей. По засеянным кукурузным полям было не жарко бродить в летний зной, и початков можно было нарвать вдоволь, конечно, если таковые уродились. Отец мой любил ходить «в кукурузу», как он называл такие прогулки, беря с собой туда своих внучек – наших с братом дочерей. Мы тогда с ним отправляли их на всё лето в деревню. У старшего брата девочкам на ту пору исполнилось по семь и восемь лет, а моей стукнуло девять.
     И вот как-то однажды едет мой дядька Аркадий Сергеевич на мотоцикле с коляской в гости к нашему деду Григорию и вдруг видит, по краю поля гуляют три маленьких девочки. Гуляют совершенно одни. Подъезжает ближе, глядь, а это его внучатые племянницы.
    — Вы, что тут делаете? – кричит он им, — и куда это ваши старшие подевались?
    — Деда Серёжа вон там, в кукурузе спит, — кричит в ответ звонкоголосая племянница Маринка, — он водки напился и лёг спать прямо на землю. Ему жарко стало.
    — Нехорошо ябедничать, — неожиданно раздаётся голос выходящего из зелёных зарослей моего отца. И голос этот совершенно трезвый.
    — Деда от жары разморило немножко, а водка тут совершенно ни при чём. Это я её нечаянно вместо воды выпил…
     Аркадий Сергеевич рассмеялся от такой откровенности, девочки тоже и отец, вытирая пот со лба носовым платком, рассмеялся вместе со всеми. Потом они загрузились всем скопом в мотоцикл с коляской и поехали в гости к деду Григорию... 
     Прошло много лет. Теперь, бывая в тех местах, я снова вижу поля, засеянные  кукурузой. И вырастает она теперь до трёх метров, как и планировали когда-то аграрии, и початков на каждом стебле вызревает по нескольку штук. Но кукуруза сейчас уже не такая, как во времена моего детства, теперь она сладкая, типа Бондюэль и сочная. Такую я впервые попробовал в Таиланде лет пятнадцать назад. Её там разносили по пляжу, и она мне понравилась. Я вообще любитель поесть чего-нибудь экзотического. Вот и тогда прихватил с собой несколько нераскрытых початков, а потом сварил их в кастрюле и угостил отца с матерью.
     Теперь к этой сладкой кукурузе я уже поостыл и использую её в основном для рыбалки. На неё хорошо плотва клюёт, если я на реке рыбачу, а если езжу на платные озёра, то на такую насадку хорошо ловится карп. Иногда очень крупный  попадается…

                6 марта 2018г

                Дуриан
                Оправдательный монолог

     Чего только не написали и не наговорили про этот чудесный фрукт, и де пахнет он нехорошо, и на вкус напоминает подслащенный гнилой лук. Но что могут сказать фаранги* про это необыкновенное лакомство. Разве только чушь несусветную и ничего больше…
     Давайте вместе разберёмся, где тут правда, где ложь, чем пахнет эта диковина на самом деле и какова она на вкус.
     В азиатских странах, где дуриан уважают и любят, существует красивая легенда.
     Жил-был в стародавние времена один король, который безответно влюбился в красивую девушку. Чтобы добиться от неё взаимности, он обратился за помощью к магу, и тот дал ему в виде приворотного средства фрукт с чудесным вкусом и ароматом. Девушка попробовала кусочек этого плода и тут же влюбилась в короля без памяти. На радостях он женился на ней, а вот мага поблагодарить забыл. Волшебник оказался злопамятным и в ответ проклял… нет, не забывчивого монарха, а безвинный фрукт, оставив тому все его вкусовые качества, но присовокупив к ним неприятный запах.
     Пришедший в сад прогуляться король, услышав удушливый аромат, разозлился, сорвал этот злосчастный плод и в сердцах бросил его на землю. Тот раскололся на мелкие части, а пробегавшие мимо слуги подобрали их и съели, потому что на вкус плод оставался таким же, каким и был раньше.
     А теперь перенесёмся в наши дни. Как известно, дуриан растёт на деревьях семейства Мальвовых, имеет округлую форму с достаточно острыми шипами (поэтому с малазийского переводится как шип), достигает диаметра тридцати сантиметров и веса до десяти килограммов. Мякоть плода, созревая, приобретает ярко-жёлтую окраску с кремовым оттенком. Такой фрукт самый вкусный, хотел было добавить и ароматный, но не буду. Скажу проще – фрукт на любителя, и к этим любителям с недавних пор принадлежу я.
     Впервые мне посчастливилось попробовать плоды дуриана на Ко Лане на пляже Таваен бич. Водичка там всегда чистая и пляжи ухоженные. Были мы с женой на этом острове по совету нашего друга, переселившегося в Таиланд на ПМЖ, загорали на солнышке. Вернее, загорал я один, к супруге моей этот термин не относится, она больше обгорает на солнце, чем загорает, а потому сидит в основном под навесом. Охранник, который лежаки охранял, приметил этот факт, и как-то в очередной наш приезд выдал нам.
    — Мистер ваш с каждым днём всё темнее и темнее становится, — сказал он, — а вы, миссис, – всё светлее и светлее.
     Услышав такую похвалу, я возгордился и задрал нос. Полученного загара мне показалось мало, и я начал  шляться по солнцепёку даже в обед. Забронзоветь захотелось, чтобы не отличаться от местных жителей. Мало того, что у меня и так глаза узкие и нос плюский, так ещё захотелось черноты к телу добавить. Недаром в детстве меня китайцем на улице дразнили. Про Таиланд-то мы тогда и слыхом не слыхивали.
     И вот иду я в очередной раз по пляжу, руки раскинул, солнце ловлю. Смотрю, под грибком сидит таец неопределённого возраста в позе лотос и машет огромным мачете. Разрубает на части здоровенные зеленовато-жёлтые пупыристые плоды и потом этим же ножом аккуратно вытаскивает изнутри спелую мякоть. Заворачивает её  в тонкую пищевую плёнку и укладывает в одноразовые тарелки. Я остановился и начал следить за его работой.
     Заметив мой неподдельный интерес (это ж надо, фаранг* не пьяный, не кричит громко, в песке не вывален), таец подозвал меня и предложил попробовать кусочек необычного плода. Вытащил он его из самой сердцевины, спелый такой, желтовато-кремовый, глянцем покрытый, будто слезу пустил. Я аккуратно взял жёлтую мякоть из его рук, понюхал для начала, ничем страшным она не пахла, так, отдавала немного сладковатым, и откусил порядочный кусок.   
     Во рту у меня моментально разлилась теплота, ароматная такая, насыщенная, на заварной крем похожая, с привкусом папайи и ванили. Проглотив её, я ткнул пальцем в самый большой жёлто-кремовый кусок, завёрнутый в целлофан, и таец с радостью вручил его мне. Заплатил я за эту красоту двести пятьдесят батов, что на ту пору равнялось примерно стольким же нашим рублям. Но мне было не жаль этих денег, ведь никто тогда из нас не помышлял, что в скором времени мы будем жить не в роскоши и беречь каждую копейку. Какой там Таиланд, съездить бы сейчас хотя бы в Крым, и то ладно. Может, когда мост откроют, тогда удастся это сделать. Но не буду о грустном, о дуриане рассказывать веселее.   
     Притащил я этот необычный кусок жене под навес и предложил ей разделить со мной мою трапезу.
    — Таец посоветовал съесть его сразу, — сказал я, — как только плёнку сниму, иначе он завоняет.
     Аккуратно стащив прозрачный целлофан с упругой мякоти, я ещё раз понюхал диковинный фрукт, дал понюхать его жене, потом пластиковой ложкой, которую вручил мне в последний момент продавец, мы с ней по очереди стали есть это экзотическое яство. По крайней мере, таким оно было тогда для нас. Пробовали сначала понемногу, потом увлеклись, а к концу трапезы кушанье нам понравилось. Это как водка для русских, сначала мы пьём её, морщась, потом привыкаем понемногу, и, наконец, привыкаем к ней так, что нас за уши не оторвать от этого «душистого» напитка. 
     За несколько употреблений диковинного фрукта, привык к нему и я. Потом подсел на него, стал объяснять знакомым, как правильно его есть. Делать это нужно сразу после разделки, иначе он завоняет. Только в наисвежайшем виде у этого фрукта ощущается полнота вкусового букета.
     Съев дуриан, мы с женой решили искупаться, а, накупавшись, улеглись отдыхать на лежаки. И тут неожиданно сзади раздался шум. Оборачиваемся, видим,  позади нас собралась небольшая толпа, окружившая молодую ухоженную пару из Японии. Ей на вид лет тридцать, ему чуть больше. Почему-то мне сразу показалось, что они оба – шпионы. Не знаю, откуда возникла такая мысль, но я не мог от неё отделаться на протяжении всего инцидента.
     Мы сразу почувствовали напряжение в окружившей их толпе. Выделялись в ней двое полицейских, стояло несколько местных зевак, и один мафиози. Не простой мафиози… седой такой, огромный, в цветных наколках, выглядывавших из-под его чёрной майки и перекатывавшихся по его бицепсам. Мафиози спокойно поглядывал то на полицейских, то на японскую девушку, в руках которой был небольшой рюкзак. Полицейские всё время протягивали к нему руки, пытаясь забрать рюкзак, но девушка его не отдавала. Что было в этом рюкзаке, мы так и не узнали. Думаю, что не наркотики, слишком уж не походила эта пара на перевозчиков зелья.
     У обоих тонкие черты лица, полное отсутствие загара на теле, и потрясающее владение собой. Я сперва подумал, что девчушке этой лет восемнадцать, не больше, ну, от силы двадцать, правда, присмотревшись внимательнее к её каменному холодному лицу и, видя, как она владеет собой, я понял, что ей минимум лет тридцать, а то и больше. Все вокруг суетились, шумели, даже полицейские нервничали, сохранял спокойствие только грозный мафиози (я потом  видел его несколько раз на этом пляже, и один раз в Паттайе) и эта необыкновенная пара из Японии. Почему-то я сразу уверился, что они из Японии, а не из Кореи и тем более, не из Китая.
    — А если стрелять начнут? — тихо шепнула мне жена, — что будем делать?
    — Пригнёмся, — сказал я беспечно, — понимая в то же время сложность нашего положения.
    — Давай-ка потихоньку линять отсюда, — предложила она, — попасть в сводки местных новостей мне что-то совсем не хочется.
     Я взял пакет с вещами, супруга завернулась в парео, и мы поднялись с лежаков. В самый последний момент я не удержался и щёлкнул, не оборачиваясь, из-под руки своим фотоаппаратом. Снимок получился чётким, я храню его до сих пор. На нём видны два полицейских, стоящих спиной к нам, боком стоит седой мафиози, моя жена держится за лежак и рядом с ней несколько голых зевак. А вот молодой шпионской пары не видно. Они как-будто знали, что я буду фотографировать и успели спрятаться за спины зевак. Зато в кадр попало несколько фарангов*, лежавших на лежаках позади толпы. Я абсолютно уверен, что это наши сограждане. Слишком уж внимательно они наблюдали за происходящим.
     Прочитав мой рассказ, они, может быть, вспомнят об этом эпизоде из своей жизни. Ведь теперь они тоже вряд ли когда съездят в эту чудесную страну.
     Недавно я распечатал тот давний снимок и вставил его в рамку размером 20 на 30-ть. Теперь он висит в моей спальне на стене. Проходя мимо него, я всегда чувствую лёгкий аромат дуриана.

                9 апреля 2018г

* Фаранг – варёная креветка. Прозвище, данное тайцами европейским туристам.

                Помидор

     Увидишь картинку этого овоща, или сорванный плод, и сразу вспоминается детство. Синьор Помидор из книжки Джанни Родари, главный враг революционного мальчика-луковки Чиполлино.
    «Я синьор Помидор. Красен я и пышен, – пел управитель и эконом графинь Вишенок, – с кожею атласной. И вступать со мною в спор Овощам опасно».
     Действительно, овощ этот с гладкой блестящей кожей очень вкусный. А аромат у него такой, что закачаешься. Попробуйте разломить его, но только аккуратно, обе сахарные половинки крупной сольцей посыпать, да сразу в рот, сколько поместится, да потом ещё чёрного хлеба откусить…Чувствуете, это и есть аромат жизни.
     Название «помидор» происходит от итальянского pomo d'oro — «золотое яблоко», но растение это родом из Южной Америки, а потому имеет второе название – «томат». Так называли ацтеки растение «томатль» с прекрасными золотыми плодами, имевшими превосходный вкус.  У нас в России в настоящее время оба этих термина равнозначны, хотя по ботанической классификации томат – это овощная культура семейства Паслёновых, а помидор – плод томата, относящийся к ягодам.
     Продукты переработки помидоров: пасту, соус, сок – в русском языке называют томатными. Укоренилось так. Впервые томатный сок я попробовал в институтской столовой, когда учился на первом курсе. Честно говоря, сначала он мне не понравился, приторный какой-то да ещё с привкусом. Но старшие товарищи посоветовали мне добавить в стакан пару ложек сметаны и пару щепоток соли. Получившийся напиток пошёл уже за милую душу, уважаю я его и сейчас. Сок, правда, теперь не такой, как в былые годы, да и помидоры уже не те. Но, что поделаешь.
     Есть ещё вариант. Порезать помидоры, смешать их с нарезанными огурцами, покрошить туда лучка, приправить всё деревенской сметаной, да пусть она постоит немножко, да пусть сок пустит… получится тогда такое кушанье, что только пальчики оближешь. В прямом и переносном смысле, потому что салат этот ни с чем не сравнить...
     Как-то, лет сорок тому назад, работали мы в студенческом отряде в Коми АССР, строили теплотрассу. И вот в один прекрасный день подходят к нам старик со старухой и просят перекрыть им крышу. Понятно, что сделать это мы могли только в единственный наш выходной, а потому решились помочь пожилой чете не все студенты, а только четверо из нас: я и трое моих друзей. Старик пообещал нам за работу сто рублей, по тем временам хорошие деньги. Мы, конечно бы, перекрыли им крышу и так, но дед сказал, и сказал как отрезал, что если мы сделаем работу бесплатно, то крыша долго не простоит, к тому же, протекать будет. Оказалось потом, что работа стоила своих денег. Крыша была высокой и очень крутой, поэтому те, кто работал наверху, страховались верёвками, но и тем, кто работал внизу, было не легче. Приходилось таскать шифер из сарая, а это метров пятнадцать, и потом каждый лист поднимать на руках к нижнему краю крыши, до которого было почти не достать. Работали чередуясь, сначала двое одних наверху, потом через час сменялись. Голова начинала кружиться и руки дрожать от тяжести неудобных шиферных листов. К тому же, держаться надо было крепко и на расстеленном рубероиде не поскользнуться. Во сне потом почти всем нам снилось, как скользим вниз по крыше, а потом падаем. Короче, отработали мы весь выходной с небольшими перерывами. Устали так, что к вечеру еле ноги волочили, но закончить всё же успели и сделали работу на совесть.
     Старики заплатили нам по двадцать пять рублей на брата и пригласили в хату отужинать. Стол, оказывается, был накрыт ещё в обед, они подумали, что мы быстро управимся, и мы по-глупости тоже так подумали, а зря. Работа оказалась не простой, и к вечеру мы были голодными как волки. От выпивки, конечно же, отказались, ведь завтра с утра на работу с остальным стройотрядом.
     Вымыв руки в умывальнике и вытерев их насухо полотенцем, мы ринулись к столу. А там… от одного взгляда слюнки потекли. Стол был застелен накрахмаленной до хруста скатертью, с одного края его стояла пятилитровая кастрюля толчёной картошки, с другого — жареная курица в глубокой миске, на деревянной доске лежало порезанное сало с прослойкой и без, а в самом центре стола красовалась огромная миска, в которой был нарезан салат из огурцов, помидоров и репчатого лука. Салат этот был приправлен сметаной ещё в обед, а потому к вечеру пустил сок, который скопился на дне миски. Накинулись мы на это кушанье молча, как голодные, только ложки с вилками застучали. Но хозяйничали за столом не мы, накладывали нам хозяева. Сначала дед разодрал жареную курицу и положил каждому по увесистому куску, потом старушка взялась за картошку и за помидорно-огуречный салат. Каждому из нас она положила от души и того и другого, но накладывала всё шумовкой. Это той, которая с отверстиями. Картошка-то ладно, через дырки не проваливалась, а вот помидорно-сметанный рассол весь оставался на дне миски. Я видел, что его там уже скопилось на целый палец, но попросить старушку налить его мне в тарелку постеснялся. И все другие мои друзья тоже постеснялись. Потом, когда в студенческом общежитии мы собирались что-либо отпраздновать и усаживались за столом, то всегда вспоминали про этот случай, и каждый из нас жалел, что не запустил тогда свою личную ложку в общую миску.
     Припоминается мне и ещё один случай, связанный с помидорами. Произошёл он в салоне самолёта ЯК-40, когда мы вместе с женой и нашей шестилетней дочкой в конце восьмидесятых летели из нашего города в Крым на отдых. На борт поднялось тогда несколько иностранцев, что по тем временам было в диковинку. По случаю отпуска, одет я был в новый костюм, и жена с дочкой тоже щеголяли в новых нарядах. Разбежались по полосе, взлетели, через час стюардессы начали разносить напитки: чай, кофе, минеральную воду, соки. Если полёт продолжался менее трёх часов, то еда тогда не полагалась. Поэтому небольшой перекус мы взяли с собой – жареные куриные окорочка, хлеб, соль, свежие огурцы и только что сорванные с грядки на тёщиной даче увесистые помидоры. Я сидел с краю возле прохода, ну вы знаете, какие у ЯК-40 были проходы, полметра, не больше. Слева от меня, тоже с краю, но уже с другого, сидела чопорная англичанка, вылитая мисс Тфайс из Чеховского рассказа. Я взял самый большой помидор, разинул пошире рот и укусил его, да так, что сок из него брызнул прямо на англичанку. Та сначала опешила, потом как подхватится, руками машет, что-то лопочет по-своему. Я чуть было не подавился от её гримас. Благо жена моя быстро уладила этот возникший на ровном месте международный конфликт.
    — Ничего, ничего, — успокоила она англичанку по-русски, — муж у меня хороший, не вредный, я сейчас быстренько вас оботру, полетите дальше как новенькая.
     И пока чопорная англичанка таращила глаза и строила гримасы, моя жена влажной салфеткой быстро убрала с её бежевого платья томатный сок и застрявшие в нём мелкие семечки.
    — Папа иностранку заляпал, — неожиданно громко возвестила моя шестилетняя дочь и с гордостью посмотрела на меня.
     Хорошо, что английская леди, также, как и Чеховская мисс, не владела русским языком. А то бы они бог весть что подумали о нашей семейке, а потом бы прописали про это в своих британских газетах.*

                17 февраля 2019г

                Клюква          
 
     Клюква – растение семейства Вересковых, растёт на болотах Северного полушария. Неприхотлива, но любит свет. Растение это вечнозелёное, стелющееся, с мелкими листьями длиной до 15-ти миллиметров и шириной до 6-ти. Ягоды красные, крупные, с кислинкой, очень полезные. Их повсеместно применяют в кулинарии.
     Существует выражение «развесистая клюква», с французского: Un kliukva majestueux. Хочется думать, что оно не про нас.
     Впервые это выражение было употреблено в петербургском театре пародии и сатиры «Кривое зеркало» в спектакле «Любовь русского казака», сыгранном в 1910-м году. Несмотря на название, пьеса была французской, вернее, пародией на неё. Там и прозвучала фраза, которая впоследствии стала популярной. В оригинале она выглядела так:
    «Под развесистыми сучьями столетней клюквы» сидела девушка Аксенка с любимым ею Иваном.
     Потом фразу эту сократили, и до нас дошёл короткий вариант «развесистая клюква», означающий нелепую выдумку. То, что пишут сейчас о нас на западе, это и есть та самая клюква.
     Ну а натуральную ягоду я впервые собирал на Севере недалеко от Надыма. Росла она в основном на болотах, которых там до сих пор хватает. Мой друг, Жуклевич Евгений Иванович, скажу прямо – смелый человек, пригласил меня однажды сходить за ней на тихую охоту. Работали мы тогда с ним на «Нулевой» компрессорной, я монтировал турбины, а он их эксплуатировал, посему свободного времени у него всегда было больше. Как-то будучи у него в гостях, я увидел на его подоконнике несколько трёхлитровых банок, доверху набитых красной налитой ягодой. Не утерпев, я поинтересовался, откуда такая красота.
    — Могу показать, — усмехнулся Женька, — завтра воскресенье, — напомнил он, — сходим в тайгу, и я покажу тебе такие места, где ягоды этой завались. Только болотники не забудь, — предупредил он.
     На том и порешили. На следующий день спозаранку, а было уже начало сентября, и воздух с утра был свеж, мы встретились с ним в условленном месте. Друг мой пришёл в брезентовом костюме цвета хаки, на ногах у него были  болотники, а в руках он держал большую плетёную корзину. Я был одет почти точно также, но вместо корзины прихватил с собой пластиковое ведёрко.
     Женька внимательно осмотрел мою униформу, постучал хворостиной по моим болотникам и остался доволен.
    — Пошли! – скомандовал он, и направился в сторону леса. Я последовал за ним.
     Зайдя в тайгу, мы свернули на утоптанную тропинку, которая всё время забирала вниз. Минут через двадцать под ногами у нас зачавкало, а ещё через десять показалось огромное болото. Оно простиралось метров на триста в длину и почти настолько же в ширину. Поверхность его была утыкана бурыми кочками, кое-где между ними виднелись промоины.
    — Клюквы тут, — мой друг неопределённо махнул рукой, — завались. Только ты на одном месте долго не стой, а то провалиться можно.
     Честно скажу, такая новость меня не сильно обрадовала. Я хоть и не робкого десятка, но чудо ягоду собирать мне враз расхотелось. Ну а Женька, не долго думая, ступил на ближайшую кочку, пробалансировал на ней секунду и мелкими шажками двинулся к центру болота.
    — С краю тут уже почти всё собрали, — обернувшись, резюмировал он, — надо идти ближе к центру.
    «А глубина там какая»? — хотел спросить я, но не стал. Где-то я раньше читал, что болота бывают глубиной до ста метров, но ведь здесь вечная мерзлота. Правда, летом она здесь оттаивает до пяти метров, а утонуть хватит и двух.
     Вместо распросов я последовал его примеру. Для начала взобрался на ту же кочку, а потом, балансируя пустым ведром, двинулся по его же следам. Под ногами у меня закачалось, заиграло, я чуть не упал, потеряв равновесие. Ощущение было таким, будто шёл я по твёрдым волнам. Сапоги мои тут же провалились сантиметров на десять, скрывшись во влажном мху, но слава богу во что-то упёрлись. Это что-то было зыбким, непрочным, и я, боясь провалиться основательно, быстро вытащил ноги и начал переставлять их дальше. Одновременно с этим мне показалось, будто подо мной что-то ухнуло и недовольно заурчало.
    «Трясина хочет есть, — подумал я, — в любой момент она может меня поглотить. И пустое ведро не поможет. Хорошо, хоть сапоги у меня по размеру, их легко вытаскивать. А то можно было босиком остаться».
     Размышляя в таком ключе, я нагнал Евгения, который уже собирал ягоды.
    — За мной можешь не пристраиваться, — сообщил он, — там уже ничего нет. Становись рядом, тогда что-нибудь наберёшь. Взгляни, какой тут крупняк.
     Я оглянулся, то тут то там, разбросанные на влажном мху, некоторые уже наполовину в воде, сверкали красными боками крупные ягоды.
    «Вот они, мои голубчики, — обрадовался я, — пора и мне за вас приниматься».
     С этими мыслями я принял левее Женьки, потом обогнал его на пол корпуса, согнулся, и, пересиливая страх, начал собирать клюкву. Для начала я положил несколько ягод себе в рот, посмотреть, стоит ли овчинка выделки, и надавил на них языком. Овчинка выделки стоила, нежнейшая мякоть разлилась у меня во рту, и я от удовольствия закрыл глаза. Вопреки ожиданиям, клюква не оказалась кислой, скорее, терпкой, с тонким приятным ароматом.
     Я сказал об этом Жуклевичу, а он ответил, что уже несколько дней по ночам стоят заморозки, и сейчас самая пора собирать эти ягоды. Если это сделать чуть раньше, то они будут кислыми, а если чуть позже, когда морозы ударят посильнее, то клюква станет водянистой и потеряет аромат.
     Между тем солнышко начало припекать, ведёрко моё наполняться, а спина покрываться потом. Недовольные вздохи трясины, её говорливое бульканье, были уже для меня уже не так страшны. Кому суждено утонуть, тот не упадёт с дерева. Хотя эта поговорка вряд ли подходила для этого места. Утонуть тут можно было запросто.
     Двигая впереди себя основательно потяжелевшую ёмкость, я посматривал на Женьку, и, глядя, на него, понял, почему он взял с собой корзину. Её было удобнее ставить на поверхность болота. Вода просачивалась сквозь прутья, и она не падала, имея центр тяжести внизу, а моё ведёрко всё время приходилось держать на весу. Мало того, что это было не очень удобно, так приходилось ещё работать одной рукой.
     Но как бы там ни было, вскоре оно наполнилась доверху, пора было возвращаться домой. Ягод я набрал как на выставку, одна к одной. Лежат, глянцевыми боками на солнце посверкивают, приятно глазу.
    — Ну, что, двигаем к берегу? — обратился я Жуклевичу.
    — Да, пора уже, — подтвердил он, — думаю, на первый раз для тебя хватит. Парень ты прыткий, можешь теперь приходить сюда без меня. Даже можешь жену с собой прихватить для компании.
    — Ты что, — засмеялся я, — я даже ей не скажу, куда сегодня ходил и где собирал эту ягоду. Скажи спасибо, что она ничего не знает, а то бы всыпала мне по первое число… да и тебе заодно.
     Больше за клюквой на болото я не ходил никогда, разве что на рынок… с деньгами, конечно.

                23 февраля 2019

          Продолжение следует