ХРОНИКИ КРАСНОГО ЛИТЕЙЩИКА. КОНЕЦ СЕМЬИ БРО.

ХРОНИКИ КРАСНОГО ЛИТЕЙЩИКА.
КОНЕЦ СЕМЬИ БРО.

После трагических событий связанных с законом о легализации оружия в результате коего подростковой бандой был расстрелян мэр Красного Литейщика со всей городской администрацией (см. часть «Свет клином»), в город назначили жёсткого генерала, участника боевых действий в нескольких горячих точках — Аристарха Герасимовича Валювача. Он прибыл не один, а при поддержке Дивизии Специальных Операций «Марс» и роты гвардейцев. Цель своего назначения генерал довёл до остатков городского правления на собрании.
Валювач взошёл на трибуну городского зала заседаний. Он никогда заранее не готовил речь и не прибегал к помощи печатных текстов. Его выступления — чистая импровизацией.
— Добрый день, господа! Ни для кого не секрет причины и цель моего назначения – всплеск правонарушений, основу которых, составляют особо тяжкие преступления. В мою задачу входит полностью очистить Красный Литейщик от уголовной чумы. Сделать из него образцовый город будущего.
Дверь в зал открылась, в помещение вошёл опоздавший полковник полиции. Присутствующие с интересом уставились на генерала, ожидая его реакции.
— Почему это товарищ полковник опаздывает? – с укором взглянул на него Валювач.
— Прошу прощения, — смутившись, ответил полковник. – Был на задержании.
— Впредь прошу предупреждать. Я никогда не позволяю себе опаздывать, что и требую от остальных. Если заседание в 10:00, то я буду там точно в срок, даже если выйду из дома в 13:30.
По рядам слушателей прошелестел смешок. Генерал обжёг зал драконьим взглядом.
— С завтрашнего дня начинаем операцию под кодовым названием «Метла». Специально для сотрудничающих с криминалом, за кольцевой автодорогой создан Лагерь Предварительного Задержания – ЛПЗ.
Один из присутствующий поднял руку.
— Слушаю, — разрешил говорить генерал.
Мужчина поднялся с места.
— Но на завтра назначена Ваша инаугурация, — поспешил напомнить чиновник.
— Йогуртация? – переспросил генерал. – На кой чёрт? Все и так знают кто теперь мэр. Пора бросать масонские замашки. С завтрашнего дня приступаем к ликвидации распустившихся ОПГ и им сочувствующих коррумпированных шалав. Никакой пощады врагам общества!
Генерал в сердцах ударил по трибуне массивным кулаком. Упавший микрофон выдал из динамиков оглушающий фон. У некоторых из слушателей на лбу выступил холодный пот. Стоявшие позади генерала гвардейцы сдержанно улыбнулись.

***
Пожилой мужчина глава семьи Бро — Октавиан Бро, прогуливался, заложив руки за спину по выложенной гранитом площадке возле родового особняка. Перед ним по стойке смирно вытянулись трое подростков, племянники Леон и Карат, и родной сын Апрель.
— В этом месяце каждый из вас, — начал Октавиан, — станет совершеннолетним. Но станет ли он мужчиной, как принято в нашем роду или останется недомужиком, как эти? – он кивнул в сторону ворот.
Леон с Каратом ухмыльнулись, Апрель никак не отреагировал.
— Мы старинный род воинов, — продолжил глава клана. – А воином становятся через кровь. Кто ответит, как стать достойным представителем семейства?
Племянники нетерпеливо замялись, ожидая разрешения ответить, но Октавиан указал на Апреля.
— Надо окропить руки кровью, — хмуро ответил Апрель. – Мы, обязаны убить любого, кого посчитаем нужным. В идеале молодого крепкого мужчину способного дать хорошее потомство. Одиночное убийство бомжа, ребёнка, женщины, особенно беременной или инвалида не допускается. Но разрешено убить семейную пару или любовников. Вырезать целую семью — особое уважение.
Октавиан утвердительно кивнул, ответ удовлетворил старика.
— Старайтесь не засветиться, — наставлял глава. — Конечно, в случае чего, наши адвокаты и деньги отмажут любого, но всё же соблюдайте осторожность. У вас три дня.
— Отец, — спросил Апрель, — а как же «Метла». Повсюду шмон и гвардейцы с «марсианами».
— Не обращайте внимания. Повяжут карманников да сутенёров и успокоятся. Тем более, почти все уважаемые в наших кругах люди уехали из города. Чуть позже всё вернётся на круги своя.
— А если нет?
Леон и Карат с подозрением посмотрели на Апреля.
— Приступайте к делу, — в голосе Октавиана появились стальные нотки. – Я слежу за вашими действиями.
Он щёлкнул пальцами. Тут же подбежал один из боевиков клана с обитым синим бархатом футляром. Октавиан открыл его. В лучах солнца блеснули три сделанных на заказ обоюдоострых ножа. Подростки взяли по одному. Племянники проверили заточку на ногтях больших пальцев, Апрель просто сунул клинок под рубаху.
— С богом, — произнёс глава клана, коснувшись будущих мужчин ладонью по макушкам.
Где-то в доме, еле слышно заголосили женщины, предчувствуя материнским сердцем опасность.
Подростки вышли за ворота. Минуту шли молча. Первым мечтательно заговорил Карат:
— Ждал. Мечтал об этом дне.
— Я тоже, — глядя на него расширенными от возбуждения зрачками, сказал Леон. – Мы станем настоящими Бро. Крутыми и смертоносными. Даже отморозки из семьи Вайт будут с нами считаться.
— А ты? – спросил Апреля Карат. – Доволен?
— Мне вот интересно, — задумчиво произнёс Апрель, — по-другому, мужчиной стать нельзя? Если мы род воинов, почему не служим в армии? Где награды за боевые действия? Где подвиги предков? Может, нас хотят повязать кровью невинных?
— Ты вот, что, — резко сказал Карат. – Ересь не разводи. Твои тёрки с отцом нас не касаются.
— Род священен, — добавил Леон. – Что плохого в крови? Иди, становись мужиком. На торжестве инициации встретимся. Если тебя допустят….
С тем и разошлись на три стороны, не заметив, что каждого вёл боевик клана Бро.

***
Сегодня у Догната было прескверное настроение, впрочем, как и всегда. Что такое радоваться он давно забыл. И ведь было с чего. Всё его пагубная привычка, проклятие и тяжкий крест. Однако бороться с ней было выше сил. Догнат давно перестал сопротивляться, полностью отдавшись на волю тёмной страсти. Иногда, например, как сегодня, на него накатывала тяжёлая безысходность. Хотелось кому-нибудь излить черную, гнилую душу, поискать понимание и сострадание.
Догнат осушил чекушку «Литейной», купленной в ближайшем магазине. Уселся на скамейку в парке и принялся увечить душу страшными воспоминаниями, которые, как ни странно успокаивали истерзанную психику. Углубившись в мрачно-приятные мысли, он не заметил, как уснул.

***
Леон несколько часов блуждал по подворотням старых рабочих районов, подходящего человека так и не удавалось встретить. Он ежеминутно оглядывался, присматривался к прохожим. Чем сильнее темнело, тем опасней становилось. В рабочих кварталах можно было легко превратиться из охотника в жертву.
Леон хотел закончить дело сегодня, быть в первых рядах, выслужится перед главой семейства. Надо торопиться, придётся прибегнуть к приманке. Это надёжный но, тем не менее, опасный способ. Часто приманка оставалась жива и выступала свидетелем на суде.
Племянник Октавиана остановился у продуктового магазина. Через некоторое время в него зашла симпатичная девушка. Леон возбуждённо облизнул губы, эта подойдёт.
Когда она вернулась с сумкой продуктов, Леон принялся нагло домогаться её. Через минуту девушка звала на помощь. Наконец к ним подошёл молодой парень. Он решительно направился к Леону, в надежде преподать урок вежливости, но тот не дал сказать парню ни слова. Первый удар ножа пришёлся в живот, остальные в спину, собравшемуся бежать защитнику. Девушка бросила сумку и буквально испарилась, Леон даже не понял, куда она подевалась, да и времени на её преследование не было.
Он пустился наутёк, благополучно скрывшись с места преступления. Однако камера слежения магазина успела заснять всё от начала до конца. Информация оперативно перекочевала в хранилище штаба «Метлы». Со вчерашнего дня, практически все камеры города были завязаны на нём.

***
Карат наблюдал за влюблённой парочкой, уединившейся в медленно погружавшейся в ночь дикой части парка. Он достал нож, ещё раз проверил остроту лезвия. Нервная дрожь пробежала по телу, ладони вспотели от напряжения. Карат резко выдохнул, тихо пошёл вперёд. Главное застать целующихся любовников врасплох, а дальше дело техники. Зря, что ли, он целый год тренировался на животных. Удар ножом по горлу уже выходил на уровне мышечной памяти.
Карат тихо крался вдоль кустов, до парочки оставалось совсем немного. Под ногой предательски хрустнула ветка. Карат замер. Но влюблённые не обратили на это внимания, лишь парень что-то поправил на поясе.
Карат подкрался на расстояние удара. Молниеносно выскочил из-за кустов с занесённым для удара ножом. Неожиданно парень оттолкнул девушку в сторону. Карат успел заметить воронёное дуло, из которого одна за другой появились три яркие, грохочущие вспышки. Ему обожгло грудь и шею. Безжизненное тело несостоявшегося убийцы упало на пыльную тропинку.
 Парень убрал пистолет за пояс, повернулся к испуганной девушке.
— Всё хорошо, всё хорошо, — он обнял её, крепко прижав к себе. – Не бойся. Наша дивизия наведёт порядок. Валювач знает, что делает.

***
Догнат проснулся от того, что кто-то сел рядом. Он открыл слипшиеся веки. Возле него сидел молодой человек, внимательно наблюдая за пробуждением пьянчуги.
— Догнат, — протянул он руку соседу.
— Апрель, — тот смущённо пожал холодную ладонь неожиданного знакомого.
— Что сидишь? Ночь на дворе, — поинтересовался Догнат, обдав парня сивушным перегаром.
— Идти некуда, — соврал тот, продолжая рассматривать странного мужчину. — Ты чего тут?
— Да так, маюсь, — махнув рукой, посетовал Догнат. – А пошли ко мне, угощу. Возьмём «Литейной», посидим. Покажу свои картины.
— Ты художник? — удивился Апрель. – По виду не скажешь.
— Творческий кризис. И скорее не художник, а мозаичник.
— Пошли, — Апрель решительно встал со скамейки.
— Ты будешь потрясён, — сказал Догнат.

***
Леон бежал тёмными переулками, огибал шумные дворовые компании. Позади него послышалась полицейская сирена. Он вздрогнул. Неожиданно тротуар перегородил темно-синий БМВ. У Леона от испуга чуть не остановилось сердце. Стекло опустилось вниз, из салона смотрел знакомый боевик по кличке Телевизор, для корешей Телек, полученной из-за практически квадратной грудной клетки.
— Давай в тачку! – крикнул Телек.
Леон открыл заднюю дверь и практически упал внутрь. БМВ рванул с места, скрипя шинами и оставляя на асфальте жирный, дымящийся след протектора.
— Херовые дела, — сказал Телек, когда они затерялись в потоке транспорта. – Карата завалили. Приставленный Слон не уберёг. С ним уже разбираются. Видел таз с мешком цемента, «рыбачить» поедут. Босс в бешенстве.
— Как завалили? – перепугался Леон. – Не может быть.
— «Марсианин» три пули всадил. Босс напряг связи, да не помогло. Чуть подозрение на криминал, метут без разбора. Лагерь уже до половины забит. Никакой индульгенции. Крупный чинуша, авторитет или форточник, всех под одну гребёнку.
— Что теперь делать?
— Босс всё устроит, — с надеждой в голосе произнёс Телек. – Приехали, вроде….
Автомобиль подкатил к запертым воротам особняка Октавиана, где утром подростки получали инструкции по возмужанию. Почему-то не открывали. Телек посигналил. Слева послышался громкий рёв двигателя и в бок БМВ влетел броневик Дивизии «Марс». Автомобиль проволокло несколько метров к клумбам, где он перевернулся. Тут же из бронемашины выскочили гвардейцы. Они скоординировано приступили к штурму особняка.
Леон спихнул с себя труп Телека. Сквозь кровавую пелену, застилающую глаза увидел, как мощный взрыв раскурочил ворота. Со всех сторон послышались автоматные очереди, которые заглушил крупнокалиберный пулемёт бронемашины. Кто-то схватил за шиворот, поволок наружу.
 Громила-гвардеец вытащил плачущего Леона из дымящегося БМВ, швырнул на землю. К нему подошёл лейтенант, взглянул в окровавленное лицо.
— Этот что ль Леон? – спросил он у гвардейца.
— Он, — ответил громила.
— Ну, чё тварь, — продолжил офицер, — стал мужиком? За что  пацана убил сволочь?
Леон лишь всхлипывал и молчал.
— В лагерь его, там решим, что делать. Давайте быстрее заканчивайте! – крикнул он гвардейцам. – Нам ещё наркобарона брать! Оказывающих сопротивление, уничтожать!

***
Апрель вошёл в квартиру Догната, хозяин запер за ним дверь, включил свет. То, что увидел Апрель, потрясло его до глубины души. Все стены и потолок квартиры были покрыты искусным мозаичным узором, выложенным из пластмассовых кусочков цвета слоновой кости. От этого она напоминала внутреннее убранство игрушечной шкатулки.
В основном это были батальные сцены. Тевтонцы, викинги, боевые дружины, римские легионеры и прочие воины всех времён и народов бились друг с другом на выложенных от пола до потолка панно. Картины были настолько чёткими и реалистичными, что он никак не мог поверить, что это всего лишь мозаика. Казалось, будто рыцари медленно-медленно движутся, позвякивая оружием, и вот-вот сойдут со стен, представ перед Апрелем.
— Ну, как? – спросил Догнат, отправившись на кухню.
Апрель на мгновение потерял дар речи, но быстро оправившись от оглушившего его мастерства, сказал:
— Офигеть. Это невозможно. Почему ты не выставляешься?
— Это никому не нужно, — ответил Догнат, нарезая большим поварским ножом колбасу для закуски.
Апрель принялся ходить по комнатам, изучая остальные панно.
— Мой отец отвалил бы за это кучу денег. Он любит подобное.
— А кто твой отец?
— Октавиан Бро.
Догнат перестал резать колбасу.
— Бро? – переспросил он. — Семейство, которое думает что они древний род воинов?
— Откуда ты знаешь? – удивился Апрель.
Догнат продолжил готовить закуску.
— Пока меня не поглотила пагубная страсть, — Догнат обвёл рукой стены, — я работал в городском хранилище в отделе секретной информации. Прочёл практически все исторические документы с момента первого упоминания о городе и даже раньше.
Апрель зашёл на кухню, встал перед столом, внимательно слушая рассказчика.
— Ты сядь, чтоб не упасть, — Догнат указал ножом на стул.
Апрель сел на указанное место.
— Семья Бро, — продолжил Догнат, — мистификация. Никогда не было такого рода. Род Вайтов был, другие были, а Бро не было.
— Врёшь! – разозлился Апрель, услышав кощунственные речи от спившегося мозаичника.
— А разве тебе не рассказывали историю рода? Вспомни.
Апрель напряг память, и точно никаких особых сведений о роде он не знал. Только общее представление, мол, древний, прославленный род, потомственные воины, бесстрашные рубаки, но где, когда и кто чем отличился, не знал. Никакой мало-мальски внятной легенды.
— Что тебе известно? – спросил Апрель, наблюдая, как Догнат разливает по рюмкам «Литейную».
Хозяин квартиры быстро вышел с кухни, вернулся с ноутбуком, нашёл нужную папку обозначенную, как «Семья Бро». Открыл её, там было несколько текстовых файлов.
— Читай, — сказал он, — качнул малость, когда увольнялся. Где-то даже есть файл о том, что было на месте Красного Литейщика задолго до того, как люди осознали себя людьми.
Апрель открыл текст. То, что там было написано, подкосило его веру в святость клана. К каждому документу прилагались фото и сканы подлинников, имена свидетелей и должностных лиц, другие доказательства правдивости текстов из которых Апрель узнал следующее:

В июле 1920 года в устье реки Деревянки, тогда ещё полноводной артерии, воины РККА обложили банду Жихаря, прославившуюся бесчеловечными пытками заложников и невообразимыми зверствами по отношению к мирному населению. В результате боя банда была полностью уничтожена. При этом погибло несколько красноармейцев, среди которых был Будимир Бронин. Документов у погибшего, почему то обнаружено не было.
Среди убитых бандитов не досчитались адъютанта главаря, некого Соломона Шорина, отличавшегося маниакальной страстью к сожжению людей заживо. Решили, что он утонул при попытке переправиться через реку на лодке, которую расстреляли из пулемётов.
Через два года в Красном Литейщике, тогда ещё просто Литейщике, появился Будимир Бро – участник гражданской войны. Он поселился в пустующем доме на окраине города, устроился сторожем на железнодорожную станцию, зажил совершенно обычной жизнью, женился, позже родились трое мальчиков.
Через семнадцать лет в Красном Литейщике возникла жестокая и неуловимая банда, не оставлявшая свидетелей. Предвестником её появления стали три мужских трупа, найденных на улицах города. Их смерть наступила, практически одновременно. Мужчин просто убили по неизвестной причине.
Впоследствии, банда то «ложилась на дно» на несколько лет, то снова терроризировала жителей. Кто это был, так и не удалось выяснить, хотя среди лихих людей ходил слушок, что к этим преступлениям имеет отношение семья Будимира. Косвенно это подтверждает то, что распространявшие слух бесследно исчезали.
Апрель закрыл ноутбук, дальнейшею версию истории псевдо семьи он знал.
— Прикольно, правда, – ухмыляющийся Догнат махнул рюмку. – Потомственные воины мля….
— Прикольно, — мрачно повторил Апрель. – А почему твоя страсть к мозаике пагубная?
— Потому, что она отнимает все силы, как физические, так и душевные. Присмотрись….
Апрель провёл рукой по панно. Прямо перед ним было лицо викинга искажённое зверским оскалом. Каждая складка кожи, каждый зуб был отчётливо выражен. Внутри самого крайнего зуба виднелось тёмное пятнышко. Апрель стал внимательно его разглядывать. Он где-то видел похожие пятна.
Догнат протянул ему небольшое увеличительное стекло. Апрель взглянул через него и чуть не задохнулся от открывшегося перед ним ужаса. Это была зубная пломба. Зубы настоящие. Апрель пригляделся к материалу мозаики. Это не пластмасса, а человеческие кости. Он выронил стекло, теперь окружающее приняло совсем другой оттенок.
— Круче чем Капелла де Оссос в Фару. В последнее время всё чаще и чаще хочется излить кому-нибудь душу. Например, тебе, — тихо сказал Догнат. – Послушай…. Сначала я раскапывал могилы, очищал кости от мяса, потом перешёл на живых. Меньше гемора, сами приходят в гости из любопытства, как ты…. Искусство требует жертв….
Догнат взял в руку нож, равнодушно посмотрел в глаза будущему материалу для панно, поднялся из-за стола. Апрель так же встал, вытащил из-под рубахи обоюдоострый клинок, зло и одновременно со страхом, взглянул на того, кто по выдуманным преданиям выдуманной семьи поможет ему с липовым вступлением во взрослую жизнь. Догнат рывком перевернул стол, освобождая место для схватки. Противники, молча, бросились друг на друга, не заметив, как входную дверь вскрыл приставленный к Апрелю боевик по кличке Бицепс.

***
Генерал Валювач ехал на служебном автомобиле в Первую Городскую Больницу. Дела по очистке города шли превосходно. Даже ради эксперимента в одном из домов самого неблагополучного района вот уже неделю не запирали двери. Ни одного намёка на проникновение или попытку кражи.
— Потом что? — спросил генерал у сидевшего рядом секретаря.
Тот порылся в записях:
— После посещения встреча с ветеранами.
Генерал вошёл в больничную палату, где на кровати лежал перебинтованный с ног до головы парень.
— Ну, что ж, — произнёс генерал, — молодец. Мужик, можно сказать, хотя и из семьи Бро. Какая никакая польза от тебя Апрель. Грёбанного мозаичника обезвредил, а вот боевичку твоему повезло меньше. Не откачали.
Апрель посмотрел на генерала единственным уцелевшим глазом, потом уставился в потолок.
— Поправляйся, — сказал Валювач, выходя из палаты. – Нам с тобой придётся о многом поговорить. В основном о делах семейных. Ты единственный из всех, кто уцелел. Леон вздёрнулся в лагере. Твой поганый род появился из моря крови невинных жертв, в ней он и захлебнулся.
Генерал вышел, хлопнув дверью. Звук громом отозвался в исполосованной ножом голове Апреля.
В палату вошла пожилая медсестра, она поправила сползшее на бок одеяло, проверила капельницу, встала напротив пациента, задумалась. Прислушалась к шуму в коридоре, потом вытащила из-под головы Апреля подушку, молча, положила её тому на лицо. Подождала, пока парень перестанет дёргаться. Убедившись, что он мёртв, сунула подушку обратно под голову и вышла в коридор.
Неделю назад её сына убили, когда он поспешил на помощь девушке вышедшей из продуктового магазина. Следователь рассказал, кто был убийца. С этого момента она возненавидела семью Бро.
Женщина не считала убийство Апреля преступлением, она бы уничтожила любого из них. Для неё это был некий материнский долг.

Бесславно появившийся кровавый род, бесславно существовал за счёт жизней других и так же бесславно нашёл свой конец.

2017.