хроники Чернолесья V Падчерица судьбы

Хроники Чернолесья
 
Падчерица Судьбы
 
 
Чернолесье – человеческое государство, занимающее узкую и длинную территорию, покрытую первозданным лесом. Он колючей шубой топорщился над гористыми просторами, которые раскинулись от берега океана и до заснеженных вершин Гномьего Кряжа.
Правитель Чернолесья – малоприятный, подверженный влиянию приближенных лордов король Михо Ненад. К тому же весьма внушаемый. В самом начале правления, ему было предсказано, что он погибнет от рук восставших лордов. И это произойдет в тот самый момент, когда его королева будет рожать первенца. Чтобы обезопасить себя, слабовольный Ненад, решил никогда не входить в опочивальню к своей королеве, да и вообще отказался от общества женщин. Ненад вместо того, чтобы навести порядок в своем государстве, начал заискивать перед лордами, утратив тем самым абсолютное монаршее управление страной.
Его приближенные, в большинстве своем крестьяне и охотники, предпочитают жить в затерянных в лесах малых городках и деревнях. Столица – единственный огромный город, в котором сосредоточена вся государственная власть. Там же имеется и государственный портал, соединяющий Чернолесье со странами, расположенными по другую сторону высоких вершин Гномьего кряжа.
Для сообщения с некоторыми дружественными государствами лесных эльфов, гномов и степняков-кочевников существовало еще два способа: сухопутный, он пролегал по узкому перешейку между берегом океана и отрогами Гномьего Кряжа, а так же  морской.   
 
 
***
 
Первый день теплого и солнечного лета для жителей одной из деревень Кархуановой пади – Сторожевой – начался с привычных хлопот.
К слову, эта деревня была последним человеческим жильем, через которое пролегал древний и когда-то единственный, но сейчас почти забытый тракт, соединявший Чернолесье со странами, что находились по ту сторону Гномьего Кряжа. Дальше на много дней пути уже не было ни одного поселения из-за нападений оборотней, которые нет-нет, да и перебирались через перевалы на эту сторону. Перевертыши издавна считали местные территории своими исконными землями и не желали мириться с запретами. И хотя с военных пор минуло немало лет, люди по-прежнему не желали селиться в опасной близости от горных перевалов.  
Для охраны человеческих земель вдоль леса с незапамятных времен стояли сторожевые гарнизоны, которые и обеспечивали безопасность местного населения. А последним таким кордоном являлась башня, находившаяся намного западнее, у самого подножия кряжа, в трех днях пути от деревни Сторожевой. Тракт проходил мимо этой башни, и все немногочисленные и отчаянные путники, рискнувшие пройти по безлюдным и угрюмым местам, проходили там тщательную проверку.
Как только солнце начало клониться к закату, в западные ворота околицы Сторожевой  въехал большой купеческий обоз в сопровождении воинского отряда.
Злобный визг и лай собак возвестил жителей о чужаках, а ребятня тут же подхватила и  разнесла новости по всей деревне:
— Купцы! Купцы едут!
Услышав крики, высыпал народ на улицы – такое зрелище не каждый день бывает. Кархуановцы, непривычные к посещению торговых караванов, были несказанно удивлены их появлению. Как тут не выйти не поинтересоваться? 
Обступили люди путешественников, радостно зазывали к себе на постой. У столичных-то стражей да торговых людей деньжата завсегда водились, и скупиться они не привыкли, оплачивая долгожданный отдых.
К тому же охранные гарнизоны, как правило, усилены  боевыми колдунами. А мага увидеть собственными глазами – удача редкая.
Огромные ратные кони ржали и рвали повод из рук наездников. Хмурые суровые воины, покрытые дорожной пылью, устало поглядывали в сторону опрятных, но крепких деревенских подворий. На их лицах читалась явная мечта об отдыхе.  Было видно, что они провели в седле не одну неделю.
Тяжелогруженые телеги со скрипом и грохотом катились по убитой до каменной твердости дороге. Возницы дружелюбно улыбались высыпавшему поглазеть на них люду. 
Во главе отряда ехал угрюмый широкоплечий воин в темном плаще с откинутым капюшоном. И хотя воин был еще достаточно молодым, не больше тридцати пяти лет, его длинные темные волосы уже серебрились на висках ранней сединой. Плащ, скрепленный на груди большой серебряной бляхой, указывал на то, что его хозяин командир отряда охраны.
Подворье рыбака Прислава Гурановича находилось почти у самого въезда со стороны западной околицы. Крепким и суровым хозяином был Прислав Гуранович. Жадным и нелюдимым. Недолюбливали его деревенские: у такого и в половодье кружку воды не выпросишь.
Хилой и забитой была его жена – Приславиха. Молчаливой и безответной тенью прожила она свою жизнь под тяжелым мужниным кулаком. Четырнадцать детей привела она Приславу Гурановичу и теперь совсем уж высохла и морщинилась. Девять старших отпрысков, слава Богу, жили уж своими домами. Пятеро, три сына да две дочери, еще ели родительский хлеб.
Сам Прислав с двумя сынами был об эту пору еще на реке. Ставриха с младшей дочерью Гунькой солила рыбу в глубоком погребе и не слышала радостного гомона в деревне. На громкий повелительный стук в крепкие, всегда запертые ворота, отправила дочь.  
Гунька, перемазанная рыбьей чешуей десятилетняя девчонка, настороженно выглянула в маленькое узкое оконце, прорезанное в прикалитке. Увидев здоровущего, заросшего черной бородой незнакомца, поспешно отпрянула и хотела уже закрыть окошко, но тот вдруг улыбнулся приветливо и спросил:
   — Девочка, дома кто из взрослых есть?
Гунька со страхом посмотрела на верховых воинов, на сидевших на телегах возниц, и пропищала тоненько, вжав голову в тощие плечи.
— Мамка.
— Зови.
Гунька быстро захлопнула створку, и из-за забора послышался ее крик:
— Мамка, мамка, там какие-то тати в ворота ломятся!
— Что за тати? Чего мелешь-то? – отозвалась мать, вылезая из подвала.
— Да там! Много их. А старшой у них страсть какой страховитый! Бородища – во!
Гунька приложила грязную ладошку, чуть ли не к пупку. 
Женщина подошла к воротам и приоткрыла смотровое окошко.
— Чего надоть?
— Хозяйка, на постой пустишь?
Купец доброжелательно улыбнулся, глядя в подозрительно глядевшие на него глаза необычайно чистого зеленого цвета. Наверное, эта женщина была когда-то невероятно красивой, но тяжелый труд и суровое житье сделали свое дело и глаза потухли. В них не было больше живительной искры, только страх и подозрительность.
— Мужа спросить надобно, а он на реке сейчас – рыбалит. Ежели подождете, дочку за ним пошлю.
— Посылай, – легко согласился купец. – Дом у вас  хороший. Забор и ворота прочные да надежные: за такими с товаром ночью не страшно. – Пояснил он свою покладистость.
Женщина кивнула и снова захлопнула оконце.
Через полчаса ворота распахнулись, и перед купцом предстал хозяин подворья: высокий добротный мужик с густой шевелюрой светло-русых волос с проседью. Его голубые глаза с хитрым прищуром цепко окинули купца и три его телеги доверху нагруженные товаром. Огромных коней-тяжеловозов, возчиков – могучих, крепко сложенных мужчин и пятерых воинов-охранников.
  — Семь золотых за постой. С едой – восемь.
Грубый низкий голос рыбака был хриплым, словно навек простуженным.
— Идет, – снова легко согласился купец, а рыбак досадливо поморщился: продешевил.
 Но делать нечего: цена озвучена и отступать некуда. Прислав посторонился, открывая проезд. Телеги с шумом вкатили в ворота. Возчики принялись распрягать усталых коней, воины спешились и прохаживались по двору, разминая ноги и затекшие после долгой езды спины.
Со двора прямо к реке шел пологий невысокий спуск и мужчины, устроившись в невысокой длинной летней пристройке, повели лошадей на водопой. А часа через три, после хорошего ужина густой наваристой ухой и местным пряным хмельным пивом, путешественники собрались во дворе поболтать и покурить перед сном.
В вечерней тишине, опустившейся над лесом, рекой и деревней, медленно догорал закат. Человеческое поселение неспешно отходило ко сну. Стихали деревенские звуки, вместо них на первый план тихо и робко наплывала мелодия природы: где-то в лесу ухнула сова, ей ответил громкий хохот филина. Зазвенели комары, к ним присоединился многоголосый хор кузнечиков.
Неожиданно в ворота постучали. Через двор тут же промчалась Гуня, стыдливо прикрывая лицо цветастым платочком. Маленькая и неприметная калитка, притулившаяся с боку забора, открылась с тихим скипом и во двор вошла высокая и стройная семнадцатилетняя девушка. На ней было длинное льняное платье, вышитое по местным обычаям яркими полевыми цветами. На ногах плетенная из лыка обувка. Русые волосы, туго заплетенные в две косы, опускались почти до колен. Из-за плеч и головы девушки высовывался верх берестяного короба с торчавшими из-под крышки пучками трав.
За девушкой показался паренек лет черытнадцати-пятнадцати. Такой же высокий и стройный как девушка, с темно-русыми кудрями по плечи и пушком над верхней губой. Их сходство было очевидным: дети Прислава. За плечами парнишки висели туго набитый тяжелый дорожный мешок и лук с колчаном, на поясе – заячьи и утиные тушки.
Мужчины как по команде повернули головы, их ленивый негромкий разговор постепенно прекратился.
— Облезлый гоблин, вот это красавица, – выдохнул один из стражников.
— Рот закрой, брюхо слюной закапаешь, – хохотнул пожилой возчик.
— Дочка, наверное, хозяина-то, – прошептал молодой возница, приподнимаясь на локте.  – Хороша.
-  Хороша-то хороша, да не для всякого ерша! – снова усмехнулся пожилой. 
Парень, услышав разговор незнакомцев, резко повернул голову и приостановился. В его больших зеленых  глазах полыхнул недобрый огонек.
— Эге. Защитник-то не из трусливых, – проговорил со смешком один из воинов. – Враз тебе, Тир, башку-то отвернет, чтоб не заглядывался.
— Или еще что, другое, отчекрыжит. Вон у него охотничий нож какой здоровущий, – поддержал со смехом товарища другой охранник.
Мужчины добродушно посмеялись и продолжили прерванный неспешный разговор.
Чернобородый Докун, так звали купца, лежал у одной из телег на большой охапке сена, чуть поодаль от своих людей. Он проводил девушку долгим задумчивым взглядом, а когда она исчезла за дверями дома, откинулся на сено и прикусил крепкими белоснежными зубами сухую травинку. Его темные глаза, в которых засветилась какая-то потаенная мысль, устремились, не мигая, в ночное небо.
 
***
 
Обоз отдыхал в Сторожевой целых четыре дня. Накануне пятых суток главой каравана был объявлен общий сбор и ранний отъезд.
Вечер еще не вошел в полную силу. Докун, накинув на плечи теплый кафтан, спустился к реке. Степенно уселся между обломанных корявых сучьев выброшенного на берег бревна-топляка, белевшего в ранних сумерках, словно огромная кость дракона.  Неподалеку Прислав развешивал по шестам сеть для просушки. Купец помолчал несколько минут, наблюдая за работой рыбака. Потом шумно вздохнул, словно решился на непростой разговор и позвал:
— Слышь, Прислав Гуранович, беседу к тебе имею. Присядь-ко.
— Не досуг мне беседы беседовать, – грубо оборвал купца Прислав. – И рассиживаться некогда. Пустым делом отродясь не баловался. Коли языком почесать охота к деревенским кумушкам ступай – наговоришься.
— А ежели не пустым? – тихо и вкрадчиво спросил Докун. – Ежели я к тебе дело серьезное имею? 
— Како тако дело может предложить заезжий купец простому рыбаку? Товар твой здесь и даром не нать. Мы столичных обнов не носим. Нам форсить-то не перед кем.
Купец спрятал в бороде довольную улыбку: хитрит мужик. Разузнал уже, что везет Докун в тюках из толстой воловьей кожи дорогие изысканные наряды эльфийскими мастерами сработанные. В них в деревне и, правда, не походишь. Тут такой товар и впрямь без надобности. Но лукавец все одно чуть заметно приостановился, замедлил работу – ждет, что предложит ему торговец.
— Дак я и не собираюсь платьями да тканями торговать, – снова тихо и миролюбиво проговорил Докун, следя за реакцией рыбака. – Я хочу с тобой породниться.
Прислав отреагировал мгновенно. Развернулся резко, сверкнув синими глазищами, словно ножом резанул.
— Женат ведь, – кивнул на правую руку Докуна,  запястье которой стягивал брачный браслет. – Мы не нелюди какие, многоженство наши боги не приветствуют. Да и не потянем мы. Дочки мои бесприданницы. Нечего мне за ними дать. А ты по-всему видать купец удачливый, какой тебе резон с таким лапотником родниться?   
Докун подавил смешок: Прислав самый зажиточный в деревне хозяин. Не может того быть, чтобы не было у него приданного для дочек, такого позора даже он не допустит.
— Так я не для себя, для сына стараюсь. Присмотрелся тут к дочке твоей – кротка, услужлива, лицом не дурна. В городах-то девицы сейчас все с гонором. А твоя не перечлива – как раз для моего сына подходящая. А приданного мне за ней никакого и не надобно. Я сам готов приплатить, ежели отпустишь ее завтра со мной.
— Без сговору-то? Как же можно? – Прислав окончательно забросил работу и теперь стоял перед Докуном, уперев руки в бока.
— А мы сейчас чем занимаемся? Ежели договоримся, к жрецу тут же сходим, он брачные браслеты и освятит. Чем не выход? Я знаю: такие сговоры, у вас в ходу. Без жениха и невесты.  
  — Сто золотых, – выдохнул Прислав. – И не монетой меньше!  
Купец притворно округлил глаза: он был готов согласиться на двести. 
— Крут, ты, однако, сват, торговаться. Уважаю. Наш человек, – помолчал, покачал задумчиво головой, втихомолку посмеиваясь над деревенским простофилей, который от нервного ожидания даже вспотел, и наконец, согласно кивнул. – Ладно, быть, по-твоему. По рукам и к жрецу.
Прислав от привалившего нежданно-негаданно счастья даже заулыбался. Взъерошив обеими руками шевелюру, довольно плюнул на ладонь и протянул ее купцу. Докун тоже плюнул на свою, и они ударили по рукам.
Не заходя во двор, мужчины отправились вдоль реки к храму местного божка.  
 
***
 
Ранним утром, когда рассвет едва окрасил в розовые тона далекие вершины Гномьего Кряжа, торговый обоз покинул деревню. В самой его середине, меж трех телег купца Докуна покачивался на пружинистых рессорах новый небольшой дормез. Как удалось купцу за одну ночь раздобыть дорожную карету – для всех осталось загадкой. Но только подкатил он к воротам усадьбы Прислава ровно в тот момент, когда отец объявил дочери свою родительскую волю. Мать с заплаканными глазами сунула  ей небольшой узел со старыми платьями, новые-то Прислав запретил отдавать, и клюнула ее мокрым носом в побелевшую от ужаса щеку.
Гунька с громким воем обхватила, прижавшись взлохмаченной со сна головой к ее груди. Старшие братья только издали хмуро кивнули, прощаясь безмолвно. А младший братишка, Тишемир, так и не вышел проводить. Как ни оглядывалась вокруг Зорика, а не увидела его. Глубокая печаль и обида закралась в сердце. Вот уж от кого-кого, а от него не ждала она такого предательства.
Но делать нечего. Поклонилась девушка родному дому, отцу с матерью и села в дормез, дверцы которого тут же захлопнулись, как стальные челюсти капкана.  
 
Глава 2
 
Несколько дней обоз неспешно тянулся по разбитой лесной дороге. Летнее небо высоким шатром раскинулось над всей округой. Птичий гомон не смолкал ни на минуту. В ветвях вековых деревьев копошились белки, безбоязненно глядя сверху вниз на тарахтевшие по ухабам телеги.
Воины окружили обоз, медленно поднимавшийся на косой пригорок, по верху которого росли чахлые кривые сосенки. Зорика знала: за пригорком лежат гиблые непроходимые болота, что тянутся вдоль предгорий Гномьего Кряжа до самого конца темного хвойного леса. А дальше простирались чистые и светлые дубравы, среди которых по берегу вольно растекшейся, разжиревшей от многочисленных притоков Вялки начинались густонаселенные места.
Отец каждую зиму возил рыбу на ярмарку в город Малинники, который стоял на самом краю хвойного леса. Однажды он взял Зорику с собой, и поэтому ей было известно, что через этот небольшой, но шумный город пролегает основной тракт Кархуановой Пади.
Чего только не было на  прилавках Малининского торжища. В первый раз Зорика даже растерялась от такого обилия и разнообразия. От забитых красивыми нарядами прилавков, вышитых платков и рушников, которые не зазорно было бы иметь даже для приданного, до золотых булавок и заколок с каменьями и простых деревянных пуговиц. Купцы наперебой предлагали шубы из медвежьих и волчьих шкур и тулупы из толстой турьей кожи. Были тут и ценные мягкие переливающиеся на солнце меха куниц, соболей и горностаев, промысленные местными охотниками и которые очень ценились столичными купцами.
Бортники предлагали бочки пахучего меда и хмельной медовухи. Бочары выставляли на торг большие бочки и небольшие жбаны, расписные деревянные миски и ложки. Гончары привозили из далеких степных сел кувшины, узорчатые тонкостенные блюда из белой глины. А кузнецы – толстостенные котлы, чугунные сковороды и другой ходовой товар, необходимый в каждом хозяйстве.
А как ароматно пахли пряники и бублики, вкуснее которых она в жизни не едала?! Их разносили шустрые торговцы в лотках.
Зорика с грустью вспоминала, как ее угощал молодой красавец-купец, приехавший из самого Порубежья. Отец бы никогда не разорился на подобный подарок.
Сердце Зорики в который раз сжалось в тревоге: почему Тишемир не вышел ее проводить? Что ждет ее в незнакомом городе? Каков он, ее нежданный-негаданный суженный? Сладится ли у них судьба или ей, как и матери, придется всю жизнь терпеть побои и унижения?
Зорика вздохнула и, выглянув в окошко, увидела Докуна, трясущегося в телеге позади ее дормеза. За эти дни он ни разу не поговорил с ней. Не рассказал о том, что ее ждет. На привалах он не позволял ей выходить к костру – в ее карете, пригодной для того, чтобы спать лежа, стояла жаровня с негасимым магическим огнем. Еду она брала из плетеного дорожного ларя, стоявшего под маленьким столиком. По необходимой надобности Зорика выходила только под пологом невидимости и под личной охраной купца.
К чему такая предосторожность? Зорика терялась в догадках, и все это вызывало у нее беспокойство и тревогу. Смутное и удручающее предчувствие обмана. Неотвязное сомнение в ожидавшем ее счастье.
Но что она могла сделать? Только покориться мачехе-судьбе.
Меж тем обоз увозил ее все дальше от родного дома, от тихой забитой матери, которую Зорика жалела от всего сердца. От младшего любимого и заботливого брата, которого, не смотря на возраст, в селе уважали за прямой и твердый, но справедливый характер. В отличие от отца. Со Приславом-то люди предпочитали не сталкиваться – уж слишком скор он был на кулак и резкое слово, к тому же жаден до неприличия… вот и ее продал … как и двух старших сестер. Копейки за ними не дал, ссылаясь на то, что женихи получают умелую хозяйку и кроткую жену, а выкуп с обоих стребовал до неприличия огромный. Даже стыдно было перед людьми на свадебных торгах, но отцу плевать на мнение людей. Видимо такая же участь ждет и младшенькую сестренку – Гуню.
Малинники встретили торговый обоз любопытными взглядами и недоумением: с той стороны Гномьего кряжа по этому тракту уже больше много лет не приходило ни одного торгового каравана. Даже не каждый воин, не говоря уже о торговых людях, рискнет ехать по негостеприимным и враждебно настроенным территориям оборотней, горных троллей и орков. К тому же по ту сторону гор водились и драконы, которым наплевать на международные запреты. Уж очень они любили полакомиться лошадьми и даже человечинкой. Конечно, люди знали об этом из легенд и былей, но никому и в голову не могло бы прийти проверить их на правдоподобность. Достаточно и того, что Чернолесские законы запрещали ходить за Гномий Кряж, суля ослушникам неминуемую и страшную смерть.  
Поэтому-то ни один здравомыслящий купец и не станет рисковать, пробираясь через недружелюбные владения нелюдей. К тому же и перевалы в этом месте очень не удобные. Ледники и лавины, крутые подъемы не способствуют легкому переходу, и снежные многодневные бураны, часто бушевавшие даже летом, так же не слишком располагают к подобным путешествиям. 
Обозники,  попавшие в гостеприимные родные края, наконец-то расслабились и повеселели. Шумной толпой они ввалились в просторный двор постоялого дома. Конюшие хозяина тут же забегали, суетливо распрягая лошадей и уводя их в стойла. Слуги начали разводить гостей по комнатам, а половые принимать заказы на ужин.
Докун снял для Зорики отдельную маленькую комнатку на самом чердаке. Вопреки опасениям девушки, она оказалась очень уютной и чистой. В ней даже обнаружилась отдельная комната, в которой Зорика увидела большую железную лохань с двумя кранами с горячей и холодной водой. Такой роскоши она отродясь не видала и с удивлением рассматривала расставленные по полочкам баночки и бутылочки с неизвестным содержимым, похожим на разноцветные мази и порошки. Помогавшая ей служанка с милой улыбкой объяснила, для чего нужны эти средства и Зорика, оставшись одна, с удовольствием воспользовалась случаем, чтобы на себе испытать всю прелесть необычных снадобий.  
После долгого плесканья в горячей воде, Зорика с удовольствием расчесала непривычно послушные волосы, высушила их у распахнутого настежь окна и улеглась спать на чистые хрустящие простыни.
Может, все ее дурные предчувствия и не имеют под собой никакой почвы? Ведь пока с ней ничего плохого не случилось. Почему же все непременно должно измениться в худшую сторону?
Зорика закрыла глаза и провалилась в глубокий сон. А утро встретило ее еще одним чрезвычайно приятным сюрпризом. Пока она спала, Докун накупил ей нарядов, которые не зазорно надеть, не то что богатой и капризной купчихе, а и благородной даме из самой столицы!
Девушка долго вертелась перед зеркалом, рассматривая дорогую и немного неудобную с непривычки одежду. На ее лице все шире расцветала довольная улыбка. Теперь она была уверена: судьба ей никакая не мачеха, а самая настоящая родная матушка!
Наскоро позавтракав, принесенными в ее комнату горячими и пышными ватрушками с чаем, Зорика спустилась вниз, где купец тут же проводил ее к карете. При этом он окинул ее с таким оценивающим и довольным взглядом, что Зорика потупилась и покраснела до корней волос.
Когда обоз был готов тронуться, внимание Зорики привлекло любопытное событие. К командиру охранников на старой пегой лошади подъехал худой сутулый старик, которого Зорика до этих пор еще не видела, но безошибочно узнала в нем мага.  Седые кустистые брови старика были насуплены, скрывая маленькие, глубоко посаженные глаза. Крупный нос, словно клюв хищной птицы, нависал над густыми длинными усами, сросшимися со всклоченной бородой. В руках мага – богато украшенный посох. Тускло светятся в утреннем тумане его драгоценные камни, вправленные в тяжелый набалдашник. Сразу под ним к посоху привешен обруч с серебряными колокольчиками.
Маг что-то сказал командиру и тот согласно кивнул, а потом махнул рукой, давая команду двигаться дальше. Ведун пропустил караван и когда его конец выполз из широких ворот постоялого двора, пристроился в его хвосте. Зорика проводила мага любопытствующим взглядом, даже высунулась из окошка, потому и заметила, как к старому магу присоединился еще один спутник. Это был высокий, широкоплечий и закутанный по самые глаза воин. И, наверное, он тоже был магом, потому что, хотя у него и не было посоха и прочих маговских атрибутов, но его поведение и военная выправка не оставляли сомнений. Уж Зорика-то насмотрелась на подобных ему воинов-магов, проезжавших через Сторожевую к дальним заставам на перевалах.
   Дорога, казалось, тянулась бесконечно. К концу четвертого дня Зорика уже не могла высидеть от пустого безделья и скуки.
— Хоть бы рукоделие какое-нето захватить догадалась, – вполголоса ругалась сама на себя девушка. 
Под вечер пятого дня обоз, проехав через очередную лесную деревню, неожиданно круто свернул с тракта. Лесная дорога петляла между кедров и сосен, стоявших вперемешку с дубами и кленами. Вдоль дороги вытянулись, как стражники, вековые ели  с мохнатыми лапами. В конце пути их ждала широкая поляна в окружении огромных раскидистых лип и странное одинокое подворье.
Обозники расположились на поляне полукругом и принялись распрягать коней.
« Ночевать будем здесь, – поняла Зорика».
 
***
Когда все угомонились, девушка еще не спала. Она лежала на скамье, укутавшись в меховое покрывало и смотрела через окошко на звезды. Вдруг дверца дормеза распахнулась и в голубом свете луны она увидела темный женский силуэт. Зорика вздрогнула и поспешно села.
— Не бойтесь, – шепотом проговорила незнакомка, садясь напротив девушки. – Меня зовут Тэя. Я местная ведунья и мне нужно вам кое-что сказать. 
— Зорика, – удивленно назвала свое имя девушка, – Но о чем вы хотите поговорить? Я ничего не знаю …
— Это я понимаю, – кивнула Тэя и улыбнулась. – Вот об этом нам и нужно побеседовать. Понимаешь, Зорика, в жизни иногда бывают моменты, когда кажется, что все идет прахом. Что лучше умереть, чем жить так, как живется. Но все дело в том, что в нашей судьбе ничего не происходит просто так. Ткачихи судеб уже соткали наше жизненное полотно и как бы мы ни старались, вряд ли кому-то из нас удастся переделать его рисунок.
— Вы это к чему?
Тэя молча протянула Зорике маленький амулетик на тонкой серебряной цепочке.
— Возьми. Если почувствуешь, что силы и вера в лучшее покидают тебя, обратись в ведьмовской ковен. Там тебе помогут. Но знай: не бывает худа без добра. Верь в лучшее и оно непременно настанет. К тому же ты никогда не будешь одна. Рядом с тобой есть тот, кто никогда не предаст и не бросит тебя. А это, поверь мне, очень многое значит.
Ведунья больше ничего не стала объяснять, бесшумно выскользнула в темноту ночи, а Зорика еще долго смотрела в окно и все никак не могла заснуть.
Утром обоз продолжил путь. Из разговоров обозников Зорика поняла, что сегодня они прибудут, наконец, в Залесск, а оттуда порталом купцы разойдутся по своим городам.
 
***
 
Зорика ни разу не видела портала, но она еще издали заметила его переливающееся всеми цветами радуги сияние. Ей было очень любопытно и девушка, вытянув шею, смотрела на разноцветные всполохи, затаив от волнения дыхание.
Путешественники выстроились длинной вереницей к начальнику портальной станции, оформляя документы. Таможенники проворно обежали телеги и, настроив магические поисковики, проверили каждую на наличие запрещенных товаров. Когда один из них подошел к дормезу, Зорика замерла от волнения, но Докун показал какой-то листок и страж даже не открыл дверцу, только понятливо кивнул и помчался дальше.
   Наконец, все формальности были улажены. Купцы, каждый со своим грузом, подъезжали к портальной дуге и исчезали в его разноцветной зеркальной глубине.
Очередь Докуна подошла быстро. Зорика в последний раз окинула взглядом родные места, прощаясь, и крепко зажмурилась. Вопреки ожиданиям во время перехода она совершенно ничего не почувствовала. Вот только что вокруг стояла прохладная влажная погода Кархуановой пади, и вдруг на нее пахнул соленый и почти горячий воздух, от которого даже дыхание перехватило.  
Девушка изумленно распахнула глаза и едва не вскрикнула: перед ней раскинулась огромная площадь, с которой открывался потрясающий вид: столичный портал, как и все прочие, стоял на холме. А чуть ниже раскинулся огромный город, окраины которого с одной стороны обрывались в безбрежный океан, а с другой терялись в далекой туманной дымке. Зорика судорожно вцепилась в край окошка и смотрела на многоэтажные дома, тонувшие в зелени деревьев, высокие шпили храмов и дворцов. На прямые как стрелы и широкие как полноводные реки улицы, разделявшие город на неравные треугольники. На корабли, мерно покачивающиеся среди большой полукруглой бухты. Но больше всего ее поразили небольшие летающие над городом ящеры. Она слышала, что эти дальние родственники разумных драконов служат в более теплых и населенных районах Чернолесья для перевозки людей и грузов, но то, что открылось ее взору, было непередаваемо, здорово, просто потрясающе!
Но тут, прерывая ее немые восторги, дверца кареты резко распахнулась и Зорика увидела довольно улыбающегося Докуна, который на этот раз вошел и сел напротив девушки.
— С приездом, – Докун все еще улыбался, но в его глазах Зорика увидела холод и решительность. Она невольно сжалась в нехорошем предчувствии. – Нам нужно серьезно поговорить.
— Я слушаю, – голос Зорики сорвался от волнения и сипел.
— Зорика… у меня два сына. Один из них, младший, служит в Совете лордов. Он личный секретарь и помощник Первого лорда Чернолесья. Женат. Счастливо. Имеет дочь.
Зорика не понимала, зачем Докун говорит ей все это. Но что она могла сделать против родительской воли, а теперь и против воли этого человека, от которого зависела вся ее дальнейшая жизнь?
Докун приостановился на мгновение и, вздохнув, продолжил:
— Старший сын … тоже женат. Но его счастье не полно. У него нет детей. А это очень плохо, ведь его жена родная племянница короля … и, возможно, его единственная наследница …
Докун замолчал на мгновение, но потом, видя, что Зорика не поняла ни слова из того, что он сейчас сказал, только вздохнул и продолжил:
 Зорика, никому из нас неведомо, как повернется его судьба. Возможно, будь  у моего сына ребенок, которому было суждено стать королем … или королевой …
Зорика подняла на Докуна глаза в немом вопросе. А он смотрел, стараясь угадать по ее побледневшему лицу, о чем она думает.
— Поэтому Нэллу просто необходим сын, Зорика. К тому же у него очень высокий пост. Он глава инквизиторов и ему есть, что оставить своему наследнику.
Зорика в ужасе вздрогнула. Инквизитор! Глава самого страшного и самого таинственного подразделения в Чернолесье. Даже в их глухомани люди вздрагивают от одного упоминания о нем. 
Девушка с самого начала разговора нервно теребила косу, ее пальцы дрожали, а глаза против воли наполнились слезами. Она не понимала, что от нее хочет Докун, но уже догадывалась, что ничего хорошего он не предложит.
— Все дело в том, девочка, что ты очень похожа на Луазу, жену моего сына. Тот же цвет волос и глаз… такая же белая кожа и хрупкая фигурка … вот я и подумал … ты родишь Нэллу сына. Мы все сделаем так, чтобы никто и никогда об этом не догадался. Твой ребенок вырастет в роскоши, станет одним из влиятельнейших людей нашего государства …
Ты же будешь обеспечена на всю жизнь. Я не забуду твоей услуги. Куплю тебе дом, дам денег. Много. … У тебя будут слуги. Ты сможешь выйти замуж за какого-нибудь достойного человека … купца, к примеру …  
-  Но это же бесчеловечно! – не смотря на страх перед этим человеком, голос Зорики зазвенел от возмущения. – Вы обманули моего отца … меня! То, о чем вы здесь говорите непристойно и неподобающе для приличной девушки. И … вы собираетесь отобрать моего будущего ребенка. Какая мать может решиться на подобное?!
— А разве твоя мать не отпустила тебя? Какая разница, когда твой ребенок покинет родительский дом? В младенчестве или позже он все равно уйдет от тебя. Так разве жизнь, которую я предлагаю и ему, и тебе не стоит твоего согласия?!
  Глаза купца сверкнули недобрым огнем.  Зорика невольно отпрянула и вжалась в стенку кареты.
— Я все равно добьюсь своего, Зорика. Так или иначе. И лучше бы тебе по-хорошему принять мое предложение. В противном случае окончишь жизнь в сточной канаве … как и многие другие, кто решился пойти против моей воли…
— Вы не купец! – вдруг выдохнула Зорика против собственной воли. – Вы совсем не купец. 
— А ты умна и наблюдательна … для простолюдинки из захолустья, – недобро рассмеялся Докун. – Думай. Я даю тебе неделю, чтобы ты освоилась и приняла правильное решение. Потом все будет зависеть от твоего согласия … и расположения к тебе моего сына.
 Докун выпрыгнул из кареты и крикнул вознице:
— Трогай.   
Зорика в отчаянии откинулась на спинку сидения. Карета плавно качнулась и мягко покатила по дороге, ведущей с холма, гладкой и ровной без единой ямки или рытвинки в отличие от деревенских трактов.
Но девушка больше не замечала местных красот. Ей, чья жизнь мерно протекала среди тишины дремучих лесов и болот, стало откровенно страшно. Отец её продал, как и старших сестер, даже не побоявшись людского осуждения и откровенного презрения, так что теперь путь домой для нее заказан.
Что же делать? Где искать защиту, если в этом огромном, чужом и равнодушном к людскому горю городе у нее нет ни одного знакомого человека?
А карета неотвратимо несла её навстречу с самым страшным из лордов Чернолесья, для которого она как была никем, так никем и останется.  А если господин Докун, или как его там зовут на самом деле, сумеет убедить сына и тот решит, что она достойна родить ему сына? Что в таком случае с ней будет? Если сын мнимого купца решится последовать отцовскому совету? Она слаба и беззащитна, избежать позорной участи у нее нет никаких шансов. А если после рождения ребенка её просто вышвырнут на улицу? Да и сможет ли она смириться с тем, что у нее отберут родное дитя?
Зорика сидела, в отчаянии сжав руки, и смотрела прямо перед собой. Жизнь с суровым, а порой и откровенно жестоким отцом научила ее стойко переносить несправедливость и неожиданные напасти.  Но дома, после незаслуженной обиды, она могла тайком пробраться к матери и та, ласково прижимала ее к себе, гладила по волосам, успокаивая и утешая. Или Тишемир, любимый младший братишка, принимался рассказывать смешные истории и они с Гуней смеялись до слез, забывая оскорбления и боль. Сейчас же она была совершенно одна. Больше никто не придет ей на помощь. Никто не пожалеет и не утешит. Ей не к кому пойти …
Зорика вдруг резко выпрямилась и с неожиданной надеждой посмотрела в окошко: ведьмы! Как она могла забыть об этом? В столице находится один из наибольших и сильнейших их ковенов. Тэя дала ей амулет … значит, молодая ведунья знала, что он понадобится Зорике.
Больше Зорика не сомневалась. Она схватилась за ручку дверцы кареты и изо всех сил дернула ее … но она не поддалась. Девушка в отчаянии била по дереву, сдирая кожу на руках, но все напрасно – дверца была заперта. Наконец Зорика остановилась, понимая, что не сможет ускользнуть из кареты по дороге. Ну что ж, в таком случае, она попробует сбежать из дома купца, ведь не запрут же ее, в конце концов. И если нужно будет притвориться покорной – она пойдет и на это. Но использовать себя в таком позорном качестве она не позволит. Ковен столичных ведуний очень силен, никто не решиться пойти против них. Даже инквизитор.
« Еще посмотрим, господин купец, чья возьмет», – решила Зорика.
Только сейчас девушка заметила, что карета уже свернула с широкой дороги, ведущей к городу. Теперь она катила по более узкой брусчатке, терявшейся среди окрашенных в яркие летние краски деревьев. Это ненадолго отвлекло девушку от грустных раздумий. Зорика решила: раз у нее есть в запасе целая неделя, глупо не воспользоваться этим временем и не обдумать хорошенько свое положение. Не стоит пороть горячку, особенно если у тебя нет за душой ни гроша, хоть ты одета как леди. А вот подробнее узнать, где находиться ковен столичных ведьм – это уже кое-что.
Примерно через два часа пути, карета наконец свернула с брусчатки и покатила по широкой подъездной аллее. Высокие, редко стоявшие деревья не могли скрыть от Зорики широких лугов и сверкающей на солнце ленты небольшой речки, скрывающейся за пологим длинным холмом. Из-за этого холма навстречу карете постепенно поднимался огромный дворец. Сначала показался острый шпиль, следом четырехгранная башня, потом красные черепичные крыши и вот уже весь комплекс предстал перед потрясенной девушкой. Такого великолепия она даже представить себе не могла.
Дворец был выстроен в виде широкого полукруга, центральная часть которого возвышалась над крыльями, это придавало строению вид устремившейся к небу птице. Башня в центре оканчивалась шпилем, на котором реял вымпел с гербом. Вокруг дворца раскинулся великолепный парк с яркими клумбами и аллеями, разбегавшимися под сенью деревьев и кустарника.
Дормез проехал по боковой дорожке, обогнул дворец и затормозил у скромного неприметного крыльца. Как только карета остановилась на крыльцо вышла невысокая пышнотелая женщина в длинном коричневом платье, отделанном белыми кружевами, поверх которого был одет белоснежный фартук. На голове женщины белел такой же чепец, скрывающий ее волосы.
Дверь кареты распахнулась сама собой, и Зорике  ничего не оставалось, как выйти наружу. Она нерешительно и скромно остановилась у дормеза, сжимая в дрожащих руках узелок с пожитками.
Женщина оглядела на Зорику с ног до головы. Очень внимательно и как-то оценивающе.
— Лив, хозяин прислал новую служанку? Но мне кажется, девица нам совсем не подойдет: уж очень она …
— Ничего не могу сказать, – отозвался хриплым голосом возница. – Господин приказал – я привез. Велел накормить, поместить в одной из дальних комнат левого крыла и построже присматривать за ней. Может, натворила чего.
— Но почему он прислал ее сюда? – не унималась экономка. – Обычно он селит таких в совершенно другом месте.
— Не знаю, мне не доложили. Ну, бывай, Инза.
— Бывай, бывай, – задумчиво проговорила экономка, разглядывая девушку, сжавшуюся от ее пристального строгого взгляда. – Ну что ж, пойдем … дорогуша.
 
Глава 3
 
Глава службы безопасности Чернолесья только что вернулся с совещания. Он стоял у окна и смотрел на город, раскинувшийся у подножия Дворцового холма. Солнце, по-летнему яркое и жаркое, освещало бухту и стоявшие на рейде корабли, город, погруженный в свои повседневные заботы, далекие вершины Гномьего кряжа и темные просторы лесов, которые образовывали широкий пояс, обступающий широкую и длинную территорию Чернолесья вдоль всех его сухопутных границ.   
Его размышления прервал стук в дверь. Через миг в кабинет вошел секретарь и доложил, что пришел господин Бьярн и просит его принять.
— Впусти, – мрачно бросил руководитель и прошел к массивному столу.
Едва он уместил свое грузное тело в широкое кресло, как в кабинет вошел Бьярн. Стремительной легкой походкой промчался через все немаленькое помещение, протянул руку для короткого пожатия и с улыбкой уселся напротив. Хозяин кабинета даже поморщился от досады – они с Бьярном были одногодками и вместе учились в одной из самых престижных и закрытых академий Чернолесского государства, выбрав нелегкую профессию контразведков. Долгие годы дружбы не испортило даже их нынешнее неравное положение. Но в отличие от Бьярна, который не пожелал отсиживаться в кабинетах, глава службы безопасности быстро продвигался по карьерной лестнице и вскоре стал бессменным руководителем этой секретной службы. Годы, проведенные в кабинете, не лучшим образом отобразились на его фигуре и здоровье.
— Все тучнеешь, как я погляжу, – проговорил Бьярн с улыбкой.
— Потучнеешь тут с вами, – огрызнулся директор. – Нервы, знаешь ли. Организм  требует сладкого.
— Ага. Оно и видно, что ты весь на нервах.
— С чем вернулся? – оборвал друга начальник.
— С новостями… хорошими и … не очень.
— Я так и думал. Орки не пошли на компромисс. Им нет дела до наших проблем. Война всегда была смыслом их жизни, так стоит ли вступать в создаваемый нами альянс, цель которого объединение и избежание любых военных конфликтов.
— Все верно.
— А дроу?
— Эти как всегда мутят. Коварство у них в крови. Ни вашим, ни нашим. Сказали, им еще нужно время для обдумывания.
— Так, где же хорошие новости? – мрачно усмехнулся директор. – Может, драконы, наконец, согласились?
— Нет, но перевертыши заинтересовались. У них, видишь ли, пророки что-то там странное углядели. Какое-то нашествие, что ли. И вроде бы только союз людей и оборотней спасет этот прогнивший насквозь мир от погибели. Но когда сие печальное событие произойдет, никто толком не знает. Говорят, какой-то тайный клан не то метаморфов, не каких-то пришельцев захватит власть и встанет во главе всех нелюдей. Я толком ничего и не понял. С этим маг разбирался. Но это дела далекого и туманного будущего, так что нам еще и об этом беспокоиться не стоит. Своих проблем по горло. 
А хорошие новости в том, что я добился-таки подписания договора о дружбе и сотрудничестве с долинными троллями, горными титанами. С объединенными племенами гоблинов, у этих как раз свершилась смена королевской династии. Насильственная.
Можешь доложиться государю. Пусть отправляет официальную делегацию.
Ну и наконец, мне удалось повидаться с верховным циклопом. Мерзкая тварь, доложу я тебе. Но умен и хитер как тысяча дроу. Ему необходима наша поддержка против постоянно нападающих на их земли Черных драконов. Сами циклопы справиться не в силах, а человеческая магия может держать этих злобных ящеров на расстоянии.
— Это уже кое-что. А насчет беспокойства оборотней – это еще как сказать, – не согласился директор. – Если перевертыши волнуются, значит, для этого есть веские причины. Маг вернулся?
— Нет. Он с учеником еще в предгорьях от нас ушел. Но он ведь никогда и ничего толком не говорит. Уходит когда пожелает, приходит, когда посчитает нужным. Не волнуйся – вернется и все тебе объяснит.
  — Хорошо бы. А как прошло путешествие?
— В общем и целом вполне нормально. Вот здесь доклад, – Бьярн выложил перед директором небольшой шарообразный архиватор, внутри которого искрились огоньки.
— Ты снова  путешествовал под видом купца Докуна?
— Как всегда.
— Рискованно. Тебя могли раскусить.
— Это в последний раз, – согласился Бьярн. – У темных эльфов я столкнулся с одним очень сильным шаманом. Мутноватый жучок. Он почти развеял мой морок. Еле отвертелся. Теперь этот облик уже бесполезен.
Директор задумчиво повертел в руках посверкивающий шарик архиватора. На его каменно-непроницаемом лице не отражалось ни каких эмоций. Бьярн тоже молчал. Директор поднял голову, взглянул на Бьярна и прошептал:
— Скверно, Даянн, очень скверно, что у Нэлла нет детей. Король ничего не хочет слушать. Он совершенно неуправляем. Даже целителей к себе не подпускает. Если так пойдет и дальше – ему не удержать власть. Лорды все чаше повышают голос. Нам уже трудно их сдерживать. Хорошо, что королева еще в своем уме и хоть как-то укрощает властителя. Но надежду, что она еще успеет родить здоровое потомство, похоже, стоит отринуть. А что будет дальше? Охотников на престол хоть отбавляй, но они все не прямые потомки. Хотя уже зашевелились, пауки, присматриваются, оценивают обстановку и силы друг друга. Боюсь, друг мой, нас ждут тяжелые и смутные времена.  
— Ну, мы это еще посмотрим. Еще не все потерянно. Я привез одного человечка … хороший специалист … хочу чтобы он осмотрел Луазу и Нэлла … может и выйдет что.
— Опять какой-нибудь заморский целитель?
— Вроде того … но не хочу, что бы об этом знали …
— Боишься сглазят? – усмехнулся невесело директор.
— Ничего я не боюсь! – вспылил Бьярн. – Просто не хочу пока об этом говорить. Но уверен – на этот раз все получится.
— Дай-то бог, дай-то бог, – директор взглянул на Бьярна исподлобья. – Луаза – единственная кровная родственница короля, значит, и его законная наследница. Но ты же знаешь, ее никогда не поддерживали ни ковен магов, ни гильдия ведьм, а вслед за ними и вся аристократическая верхушка. Бедная девочка родилась и воспитывалась не в нашем государстве. Эти толстолобые глупцы никогда не поверят ей и не согласятся, чтобы она взошла на трон. То, что твой сын вызволил ее и вернул в родное отечество, делает честь ему, но не решает ее участи.  А вот если бы она родила … пусть даже  девочку … тогда другое дело – маги и ведьмы провели бы над ней ритуал … воспитали …  
Эх, да что я тебе все это рассказываю, ты и без меня знаешь. Но душа-то болит. Не вижу я никого, кто бы смог заменить короля … кроме, разве что ребенок Нэлла и Луазы …  сам факт рождения этого младенца смог бы держать всю эту свору в повиновении.
А так ведь разорвут страну на части, растащат на удельные княжества … помяни мое слово.
Поэтому-то нам сейчас позарез нужна сильная поддержка из-за границы.
— Не торопись хоронить государство, – уверенно проговорил Бьярн. – Нелл не из тех, кто легко сдается. И Луаза недаром эльфийский хлеб ела – еще посмотрим кто кого. За Нэллом вся инквизиция стоит и армия … так что.
— Да. Но крови-то не хочется. У нас слишком много недругов не то что за границей, даже у себя дома. Вот в чем дело, – директор раздраженно отложил архиватор. – Ладно, иди, отдыхай. Когда просмотрю твои записи – вызову, тогда обстоятельно по всем пунктам и доложишься, – отпустил друга директор.
— В таком случае до встречи. Мне нужно для личных дел несколько дней. Я могу на них рассчитывать?
— Можешь. Архиватор, я смотрю, под завязку. А я, ведь ты знаешь, не люблю поспешности. Мне нужно не торопясь вникнуть во все подробности.
  — На то и был расчет, – сыронизировал Бьярн.
— Иди уже, шутник, – махнул рукой директор.
 
Глава 4
 
Зорика два дня не выходила из выделенной ей комнаты. Она знала по печальному опыту общения с грозным отцом, что лучше переждать некоторое время, прежде чем постепенно и незаметно приступать к выполнению задуманного плана. Не доверяющие или не довольные тобой люди, видя твою покорность со временем, как правило, успокаиваются и перестают ждать неповиновения или какой-нибудь хитрости. Так в ее родном доме мать и дети неприметно для домашнего тирана воплощали в жизнь свои задумки.
Зорика была молчалива, кротка и смиренна. На вопросы отвечала спокойным ровным голосом. Сама с расспросами не лезла. Выжидала. Ей нужно было, чтобы в доме поверили: она не опасна. А мысли такие, наверное, у местных слуг появились. Когда госпожа Инза, встретившая ее на крыльце экономка, вела девушку по длинному прямому коридору в левое крыло, перед ней прямо из воздуха появился маленький конверт. Экономка ловко подхватила послание и привычно вскрыла его – для Зорики такие письма были в новинку, она лишь однажды на ярмарке видела подобную почту.  После того как почтенная Инза прочла бумагу, она удивилась еще больше и проворчала:
— Я служу в этом доме больше двадцати лет. Всякого повидала – наш хозяин странный человек, могу с уверенностью это утверждать, но такого еще не бывало. Чтобы никому не известную девушку, к тому же простолюдинку, одевали как леди и окружали подобной заботой и вниманием? Диковинно. Очень.
Женщина с сомнением покачала головой, еще более внимательно приглядываясь к Зорике:
— Откуда, говоришь, ты приехала?
— Я ничего такого не говорила, – тихо ответила Зорика, не поведясь на уловку хитрой домоправительницы.
      — Ну, все же?
— Из Кархуановой пади. Это далеко на западе.
— Надо же. Из далече, стало быть, тебя к нам занесло. И по какой-такой надобности?
— Отец продал.
— Да не может того быть!
Инза резко остановилась и развернулась к Зорике. Теперь в ее глазах светился не только жгучий интерес, но сильное сомнение.
— Хозяин не такой! Он не станет людей покупать … или станет? – Инза замолчала, задумавшись. – Вообще-то – может. Он все может, если для дела … конечно, может.
И больше не проронив ни слова, экономка провела Зорику до самого конца коридора. Остановилась перед одной из бесконечных и одинаковых дверей, отперла ее массивным ключом, висевшим на поясе во внушительной связке. Отойдя чуть в сторону, предложила девушке войти в светлую красиво убранную комнату.
— Ванная и все удобства в той комнате, – показала Инза, заходя следом за девушкой. – Вымойся, как следует. Волосы особенно. Они у тебя чудо как хороши. Да и сама – ничего. Вот уж хозяин … неужто решился на старости-то лет … да оно и верно … что ж все одному-то куковать. Госпожа-то Бьярн уж почитай пятнадцать лет как почила …
Зорика промолчала, не сводя восхищенных глаз с убранства комнаты. Такой красивой изящной мебели она никогда не видала. А какая на ней яркая шелковая обивка?! Какие обои и занавеси! Да такого богатства даже у управителя самих Малинников не могло быть. Это ж только подумать, как оказался богат мнимый купец.
Впрочем, Зорика заставила себя поумерить восторги, если его сыновья такие важные люди, чему ж тут удивляться?
Следующие два дня у нее в комнате пребывали, наверное, все слуги женского пола. Они приходили под разными предлогами и рассматривали Зорику как какое-то заморское чудо. Зорика старалась быть со всеми вежливой. Она и сама наблюдала за ними. Ей было важно найти ту, которая поможет ей вырваться из этой дорогой и красивой тюрьмы. Необходимо было узнать, как добраться до гильдии ведуний, а в этом могла помочь только прислуга, нанятая в городе. 
На третий день к ней в комнату пришла Лидая, молоденькая словоохотливая и смешливая девушка, которая, вероятно, служила горничной. 
— А вы что все время в комнате-то сидите? – спросила она, перестилая постель. – Вечер. На улице сейчас самая прелесть: уже не жарко и еще не холодно. Вот придет осень, задождит – тогда и насидитесь взаперти.
Зорика наблюдала за умелой и сноровистой работой служанки. Она сама попыталась было утром застелить невероятно широкую и мягкую кровать, но у нее ничего не получилось. В отличие от ловкой и проворной Лидаи.  
Она в недоумении обернулась к девушке:
— А разве мне можно выходить из комнаты?
— А почему нет? Конечно, можно. Вы ведь не пленница какая-нибудь. Хозяин прислал распоряжение, чтобы с вами обращались как с настоящей леди. Сегодня и портниха приедет – наряды шить. Вот мы все и гадаем – кто же вы такая? Вроде бы, вы уж извините, из простых, а приказано служить как госпоже. Странно. Мы все в догадках теряемся. Откройте тайну – вы будущая леди Бьярн? 
Зорика смущенно улыбнулась. Она не знала, что сказать этой милой и простодушной девушке. Не рассказывать же ей,  в самом деле, о той позорной участи, что приготовил для нее купец.
— Ой, простите! – воскликнула Лидая, прижимая руки ко рту. – Вот говорила же мне мама, что не доведет меня язык до добра!
Зорика уже хотела было утешить Лидаю, уверив, что совсем не обиделась. Ей показалось, что эта девушка наиболее искренна и добра из всех, кто навещал ее ранее. Возможно, если Зорика будет с ней более откровенна и мила, Лидая поможет ей выбраться отсюда и найти ведьмовскую гильдию.
Зорика собралась с духом и уже была готова поговорить со словоохотливой улыбчивой служанкой, как вдруг заметила в ее глазах сухой блеск притворства и передумала. Ей стало очень неприятно. Холодно и тоскливо.
— Наверное, ты права: погода стоит отличная.  Пойду немного прогуляюсь.
Хмуро проговорила Зорика, отвернувшись к окну. Она никак не могла привыкнуть к лживому сочувствию и напористому вниманию, которым была окружена эти два дня.
— Но … только вы далеко не уходите … парк огромный … еще заблудитесь.
— Спасибо … я ненадолго. Просто пройдусь немного.
— Хорошего дня … леди …
Лидая присела в притворно-вежливом книксене но, больше не сдерживаясь, улыбнулась холодной, едва скрывающей зависть и презрение улыбкой.
А Зорика вдруг поняла, что эта полная притворства жизнь никогда не станет для нее привычной. Что ей душно здесь, что она хочет домой. На волю, в свои любимые и бескрайние леса, где все так просто и понятно. Где живут простые рыбаки и охотники, где привыкли трусость называть трусостью, а бесчестность бесчестностью. Где наказывают за обман и не прощают коварства и предательства. И где даже жадность и грубость отца не вызывает в ней такого протеста и глухого раздражения как лживая и показная услужливость этих людей.
Зорика неожиданно поняла, что никогда не отступится и если ей придется драться за свою свободу – она будет драться. И что рано или поздно она вернется домой. Вернется не к отцу с матерью, а к Тэе. Будет жить в ее доме, научится ведьмовской премудрости и станет помогать людям. Станет хорошей ведуньей. Но она ни за что не останется в этом чужом и непонятном ей городе, где люди давно разучились быть искренними и добрыми.
Решительно развернувшись, девушка вышла из комнаты. Ей нужно сбежать от сюда пока не вернулся купец. А у этих людей просить помощи она не станет – они никогда не придут ей на помощь. Зорика для них чужая, явившаяся неизвестно откуда и неизвестно зачем. Им гораздо веселее и приятней наблюдать за неуклюжестью простолюдинки и ее смешной неловкостью. Травля и презрение, глухая, скрытая ненависть и зависть – вот что ждет ее в этом доме.
А после того как она выполнит, то зачем ее сюда привезли, разве поддельный купец даст ей свободу?
«Нет!  – осознала вдруг Зорика. –  Ему гораздо удобней, чтобы об этой тайне никто не узнал. Он попросту меня убьет. Разве я не прочла этот приговор в его холодных глазах, жестоких и неумолимых словах? Я для него ничего не значу. Так – подвернувшаяся под руку удобная вещь. Значит, единственный шанс спастись – бежать».
Выйдя из дома, Зорика невольно зажмурилась: после комнатной тени яркие лучи низковесящего солнца слепили. Постояла с минуту с закрытыми глазами, потом огляделась и выбрала одну из многочисленных аллей, разбегавшихся от дома широким веером.
Не оглядываясь и  не спеша, девушка направилась вглубь парка. Его центральная часть, у самого дома, была ухожена и разбита на участки. Цветники, диковинно подстриженные кусты, зеленые лабиринты, перемежались с дорожками из гранитных плит светлых и темных тонов. Зорика с удивлением рассматривала скульптуры фонтанов, прошлась по берегу двух искусственных прудов, которые окружали вековые плакучие ивы. Наверное, под их сенью хорошо было отдыхать после трудного дня. Но Зорика, непривычная к безделью, за эти два дня так устала от ничегонеделанья, что сейчас с радостью принялась бы за прополку огорода или мытье полов в хозяйском доме.
Чем дальше уходила Зорика от дома, тем гуще и тенистей становился парк. На ее пути попалось несколько веселых полянок с подстриженной травой. Это сюда, наверное, господа ходят на пикники – догадалась девушка. Это незнакомое слово она услышала от одной из служанок, которая расписывала ей уклад жизни их хозяина господина Даянна Бьярна.   
За последней ухоженной поляной начался настоящий лес. Не такой первозданный и непроходимый, конечно, как в ее родной Кархуановой пади, но все же это был настоящий лес.
Неожиданно Зорика услышала чьи-то осторожные шаги и поспешно огляделась – никого. Она снова сделала несколько шагов – шум повторился. Девушка замерла.
За ней следили? Но кто? Она никого не заметила. А лесным жителям нет ничего проще услышать крадущегося по их стопам хищника. Обостренный слух, хорошее зрение и настороженность у них в крови.
В кустах снова кто-то пошевелился. А Зорика вдруг вспомнила, как ее предупреждали: всю усадьбу Бьярна охраняют страшные создания – баргезы.
— Баргезы?! – не поверила тогда болтливой служанке Зорика – Но это же страшные ночные твари, которые сторожат души умерших.
— Маги давно научились приручать этих жутких призраков-псов для охраны особо важных людей, – улыбнулась услужница, наслаждаясь страхом, проступившим на лице Зорики. – Так что теперь вы понимаете: ни один  грабитель не сможет проникнуть в дом или даже приблизиться к усадьбе господина Бьярна. И … никто без разрешения не покинет ее пределы.
 Зорика, вспомнив тот разговор, вздрогнула от отвращения и ужаса.
Вдруг из кустов послышалась негромкая трель соловья, особое коленце, которое было известно только ей и …
Зорика от волнения прижала руки к груди и затаила дыхание. Это был их Тишемиром условный сигнал.
— Ну, чего застыла?! – нетерпеливо громким шепотом позвали из-за кустов. – Давай сюда!
Зорика сорвалась с места.
— Тиш! Тишенька … откуда ты здесь? – взволнованно шептала Зорика, крепко обнимая брата и заливая слезами его рубаху.
— Ты что, думала, я отпущу тебя с этим страхолюдой невесть куда? Помнишь нашу клятву? … Ну, вот.
Да Зорика помнила клятву, которую они принесли друг другу когда-то очень давно. Отец за какую-то провинность сильно побил Тишемира. И она, обмывая его раны от хлыста, исполосовавшего его спину, сказала, что никогда не бросит младшего братишку и всегда будет рядом с ним. А он в ответ поклялся, что всегда будет защищать и оберегать ее.
— Глупенький, как же мы теперь?
— Я, пока за обозом шел, познакомился кое с кем, – горячо зашептал Тиш. – Это Лещак из Заставы. Помнишь, вы деревню такую проезжали? Так вот, он родом оттуда. Он за обозом, как и я, тайно шел. Лещак в Школу Стражей хочет поступать. Я тоже.
Если тебя здесь обижают, я, как устроюсь, тебя заберу. Я у батьки кубышку из тайника тиснул, – засмеялся Тишемир. – Он ее не скоро хватится. А нам на первое время хватит.  Жилье снимем, а там и тебе какое-нето занятие найдем.
— Я в ковен к ведьмам пойду, – возбужденно подхватила мечты брата Зорика, мгновенно меняя свои планы вернуться в Тэе. – Учиться буду. Ведуньей стану.
— Дело! – тут же согласился Тиш. – Ты тут как, вообще? Продержишься еще пару дней? Женишка-то выдала?
— Нет еще …
Зорика замялась на секунду, но потом решила, что незачем расстраивать брата планами мнимого купца. Раз Тиш здесь, теперь ей ничего не страшно. А пару дней, она, конечно, потерпит. О чем тут же ему и сказала.
— Лады. Тогда приходи сюда через два дня. Как стемнеет.
Тиш прижал сестру к себе, чмокнул в мокрую от слез щеку и развернулся, чтобы уйти. Но Зорика остановила его, схватив за рукав.
— Тиш, а как ты сюда пробрался? Мне говорили здесь баргезы в сторожах.
Брат только загадочно усмехнулся и скрылся в зарослях. Зорика постояла еще несколько минут. Потом развернулась и медленно побрела обратно. В ее сердце прочно поселилась надежда и от этого оно пело.
Возможно, судьба, все же сжалилась над ними с Тишем и они не зря покинули родные края. Тиш выучится. Станет хорошим воином. А она будет рядом. Все складывается как нельзя удачно. Теперь непременно все будет хорошо.
 
Глава 5
 
Бьярн подъезжал к городскому дому старшего сына. Мнимый купец хмурился и раздраженно попыхивал трубкой с редким, весьма крепким и забористым гномьим самосадом. Перед ним стояла почти невыполнимая задача: уговорить сына и невестку пойти на рождение ребенка от Зорики.
Нэлл любил свою жену. Впервые он увидел ее пять лет назад, во время своего дипломатического посещения Вечного Леса. Луаза родилась полукровкой. Этильян, весьма влиятельный правитель одной из областей Вечного Леса, без памяти влюбился в ее красавицу-мать и женился против воли своих подданных. Но бедная женщина не выдержала неприязни и травли высокородных эльфов, которые считали ее чуть ли не дикаркой. Она затосковала и вскоре умерла, едва подарив мужу единственное подтверждение своей искренней любви – дочь. Ведь у эльфов дети не рождаются без взаимного чувства.
 Нелегко пришлось Нэллу. Этильян и слышать не хотел о том, чтобы отпустить дочь к людям. Но Нэлл поступил так же, как в свое время сделал сам эльф – он попросту выкрал Луазу и привез на родину ее матери. Чуть позже Луаза отправила отцу послание, в котором говорила, что ее чувства взаимны, и если с Нэллом что-то случится, она тоже не будет жить. Этильяну пришлось смириться с выбором дочери, но даже он не может исправить того, что натворил. И Луаза не простила отца.
Никто не сомневается во взаимности чувств Нэлла и Луазы. Но отсутствие детей сильно огорчает их семейное счастье.
Решившись привести Зорику в столицу, Бьярн понимал, что из его затеи может ничего не получиться. Если Нэлл или Луаза не захотят сделать так, как он задумал. У них ведь все еще есть надежда, что маги или ведуньи смогут однажды снять проклятие, которое в сердцах наложил Этильян на их брак.
Но в это смутное время промедление слишком большая роскошь. Стране нужен наследник. Это сможет стабилизировать ситуацию. Лорды, которые еще несколько десятков лет назад и помыслить не могли бы о прямом неповиновении, теперь, при слабом и явно обезумевшем от страха монархе, все чаще заявляют о своем недовольстве. А монарх вместо того, чтобы заставить непокорных подчиниться своей власти, идет у бузотеров на поводу. 
 Карета Бьярна, мягко качнувшись, остановилась. Привратник поспешно распахнул ворота и, низко клянясь, пропустил ее в шикарный двор городской усадьбы.
 Навстречу экипажу бросился дворецкий и распахнул перед Бьярном дверцу, потом и высокие резные двери дворца.
— Отец! 
Навстречу Бьярну, широко распахнув объятия, по широкой лестнице спускался Нэлл. Рядом с ним шла и Луаза. На их лицах помимо радости от встречи, читалось необычайное счастливое выражение.
Бьерн едва не поперхнулся от предчувствия: неужели им удалось?! Ведь его не было в столице целых полгода! За это время все могло измениться!
Нэлл крепко обнял отца. Бьярн поцеловал невестку в обе щеки.
— Пойдем, пойдем у нас есть для тебя новости! – Тут же заторопился Нэлл и повел гостя в свой кабинет.
Луаза пошла с ними, хотя раньше всегда предпочитала оставить мужчин наедине, чтобы не мешать их серьезному разговору. Сердце мнимого купца забилось в радостном предчувствии.
Как только вошли в кабинет, Нэлл плотно закрыл двери и, щелкнув пальцами, набросил на комнату звуконепроницаемый полог.
— Садись, иначе не устоишь на ногах, – с улыбкой проговорил Нэлл и прошел к бару. Налил по бокалу вина и, устроившись напротив отца, загадочно блеснул глазами с широкой улыбкой на губах.
Бьярн всегда отличался выдержкой. Он не проронил ни слова, предоставляя сыну первым начать разговор.
— Государыня беременна! – без предисловий выпалил Нэлл.
Бьерн едва не подавился глотком вина и замер, широко распахнув от изумления глаза.
  — К-каким образом?
— О-о, это была такая махинация! – со счастливой улыбкой проговорила Луаза. – Целый заговор! В нем участвовали маги и ведуньи. Не волнуйтесь – только тщательно проверенные. Об этом знает очень узкий круг людей. Верховный архимаг сумел-таки ненадолго ослабить защиту, наложенную на государя черным магом Джарлатом. Ведунья изготовила зелье, после которого он целую неделю не выходил из опочивальни супруги. Монарх, естественно, пока ни о чем не догадывается – ему заблокировали память. Временно, конечно. Когда ребенок появится на свет и монарх убедится, что с ним ничего плохого не случилось, ему возвратят воспоминания об этом замечательном событии. Надеюсь, это вернет ему былое самообладание и он наведет, наконец, порядок в стране.
— Мы с нетерпением ждали твоего приезда, отец. Государыню необходимо на время спрятать. Нам требуется подобрать надежное место и верных людей для ее защиты, а еще нужна порядочная, умелая служанка, о которой никто бы ничего не знал.
Я не могу доверить эту тайну никому из приближенных государыни. Нужна совершенно посторонняя женщина, чтобы ее исчезновения никто не заметил. Иначе мы рискуем преждевременным разоблачением.
 Бьярн задумался. Новость, конечно, ошеломляющая. Но это порождает столько проблем. Исчезновение королевы из столицы не может не привлечь внимания оппозиции.
Хотя … если монаршая особа пожелает уединиться в каком-нибудь замке … Для молитв о здоровье супруга … Сначала в монастырском … Потом, скажем, в Тигрином Логове ...
После нескольких неудачных попыток переманить ее на свою сторону, мятежные лорды вряд ли сильно заинтересованы в ее пребывании в столице. На нее уже попросту не обращают внимания … это нам на руку.
А у Бьярна в одном глухом труднодоступном ущелье есть замок. Там давно никто не живет. Лет триста, наверное. Легенды говорят, что когда-то он принадлежал кошколакам из рода Кханов. Оборотней-тигров. Бьярн еще несколько лет назад присмотрел его для себя … на всякий случай. Привел в порядок, поселил с десяток доверенных людей. В стране, где монарх не может справиться со своими личными проблемами, это далеко не лишняя предосторожность. Так что с местом, кажется, определились. А вот служанка …
Со служанкой сложнее. Фрейлины государыни для такого дела не подойдут. Ни один лорд не оставит свою дочь без контроля… переписка, свидания и все такое … нет, здесь нужно крепко подумать …
Зорика? Но она слишком молода и неопытна … пожалуй, ей понадобится пожилая и умелая наставница …
Богна – вот то, что нужно.
Старушка давно отошла от дел, живет где-то за городом. Одинока и так дряхла, что управиться с государыней не сможет, а вот научить молодую горничную – вполне …
Бьярн встал и подошел к окну. Нэлл и Луаза не мешали ему думать – знали по опыту, что еще несколько минут и Тайный Советник решит все их проблемы. Такой уж у него характер. Не рассуждать вслух, но действовать быстро и решительно.
Бьерн резко развернулся и подошел к секретеру. Достал из ящика лист бумаги и быстро набросал несколько строк и осторожно подул поверх написанного. Строки медленно исчезли, и лист оказался первозданно чист. Сложил письмо особым способом и приложил свой перстень, ставя печать. Потом открыв один из многочисленных ящичков секретера опустил туда послание и закрыл. Послышался характерный звук – письмо отправилось по назначению.
— Предупредите государыню, чтобы была готова к завтрашнему вечеру. Говорить ничего не буду – чем меньше людей знает, тем легче скрыть от сторонников мятежных лордов свои секреты. Впрочем, вы и без меня это знаете.
Но … так … на всякий случай: если что-то пойдет не так, доказать свое право на трон этот ребенок сможет только методом Черной башни.
— То есть тем, который стал роковой ошибкой черного мага Джарлата? – уточнил Нэлл.
— Им самым. В Черную башню может войти любой. И выйти тоже. Но только тот, кто сможет показаться народу на особом монаршем балконе с Жезлом Правителя, имеет право на трон. Иначе … если кто-то попытается дотронуться до жезла без истинного на то права – быть ему вечным пленником башни. Что и произошло с нашим придворным магом Джарлатом. Он, видишь ли, понадеялся на свою силу и пренебрег этим предостережением, – пояснил Бьярн невестке свою мысль.
 
***
 
За Зорикой пришли ночью. Она крепко спала, когда высокий, закутанный с головы до пят в черный плащ похититель, легонько тронул ее за плечо. Девушка проснулась мгновенно, но вскрикнуть или позвать на помощь не смогла – на нее наложили заклинание немоты.
Мужчина бросил на постель темные одежды и отвернулся, давая девушке возможность переодеться. Зорика затравленно посмотрела на распахнутое окно, прикидывая, успеет ли до него добежать. Но незнакомец лишь отрицательно покачал головой, даже не повернувшись к ней.
«У него, что глаза на затылке?» – изумилась Зорика и отправилась переодеваться за высокую ширму.
Неспешно переодеваясь, Зорика попыталась тянуть время, на ходу обдумывая план своего спасения. Она уже решила с гротом обрушить декоративную перегородку, когда странный ночной посетитель без стеснения убрал ее и показал девушке характерное движение, предлагая двигаться быстрее.
Когда они выбрались в парк через злополучное открытое окно ее спальни, похититель взял Зорику за руку и быстро потащил ее на боковую аллею, терявшуюся в густой тени деревьев.  Тут Зорика решила проявить непокорность – ей нужно встретиться с Тишем, иначе брат никогда не узнает, куда она делась. Девушка попыталась вырвать руку из цепких пальцев спешащего воина (в том, что странный мужчина воин, она уже не сомневалась, уж очень характерны были его повадки), тот только сильнее стиснул ее пальцы. Тогда девушка стремительно опустилась на землю, забила ногами, попыталась укусить незнакомца за руку. Но тот только обреченно вздохнул и, подхватив ее поперек туловища, перекинул через плечо.
 В алее их ждал еще один воин верхом на коне и еще с двумя в поводу. Мужчины лишь кивнули друг други и тащивший Зорику, ловко перехватив ее, посадил в седло одной из лошади. Сам взлетел в седло рослого жеребца и тронул поводья. Зорика воспользовалась моментом стремительно слетела с лошади и бросилась в кусты. Через мгновение она уже была поймана и ей в ухо зло прошептали:
— Не угомонишься – поедешь перекинутой через седло, как мешок с овсом. Оно тебе надо?
Девушке ничего не оставалось, как подчиниться. Всю дорогу она заливалась слезами, но так и не смогла произнести не слова. Вопреки ожиданиям похитители не поехали по дороге, на первой же развилке они повернули к берегу реки и до города мчались по плохой, едва заметной среди зарослей тропе. В городе, они тоже пробирались тайком. Все время прятались в густой тени подворотен и деревьев.
Ехали они в основном по окраинам, огибая, видимо, город. Зорика хотела было запомнить дорогу, но куда там. Постоянные повороты, внезапные перемещения с улицы на улицу и быстрые проезды через проходные дворы и калитки чьих-то садов и парков – вскоре все смешалось в ее голове.
Наконец они добрались до конечной цели. Об этом говорила брусчатка, нырнувшая под широкие темные ворота. Они остановились. Один из спутников девушки стукнул по черным доскам особым способом и створы ворот тут же приоткрылись, пропуская ночных всадников.
Посреди двора Зорика увидела каменную арку портала. Она, в отличие от больших столичных Врат была узкой и ее радужное мерцание едва светилось в густой темноте странного двора, больше похожего на каменный мешок.
Внезапно на лицо Зорики накинули какую-то тряпку и она начала терять сознание.
" Злая мачеха-судьба так и не стала мне ласковой матушкой "– почему-то подумалось Зорике, прежде чем она утонула в черной мгле.