Мужское начало

 



Помню новый толстый календарь на стене с крупными цифрами на нём — 1950...

Мне было четыре с половиной, но я думал, что если наступил новый год, то мне уже пять, и загордился. В доме были гости. Толстый дядя, с деревянной ногой ниже колена, подарил мне игрушечное ружьё с жёлтым прикладиком. Объяснил, как надо «бахать», куда вставлять бумажный пистончик с тёмной выпуклой серединкой. Я «бахал», вертелся возле взрослых. Они сидели за столом и громко разговаривали. Какая-то тётя, присев передо мной на корточки, натянула на колени юбку и стала разговаривать со мной. Пахло от неё цветами. Мне нравилось, что она улыбается, хвалит меня, что у неё  весёлые, ласковые глаза.

— Мне уже пять лет! — похвастался я.

— Ну-у! Ты теперь совсем большой! — уважительно сказала тётя и этим окончательно растопила моё сердце. Мне захотелось ещё больше ей понравиться. Я покраснел и сказал: — А я на охоту ходил и медведя убил!

— Да что-т-ты говоришь?! — изумилась тётя.

— Да — подтвердил я.

— Ну надо же! А как же ты его… ОДОЛЕЛ?

— Из ружья.

— Из этого?

— Нет, — сказал я,(уловил подвох) — это игрушечное, — из вон того; и показал на папино настоящее ружьё, висевшее на гвозде, возле вешалки. Тётя оглянулась, видимо, прикидывая, смог бы я его поднять. — Его можно было и рогатиной ОДОЛЕТЬ — добавил я и даже изобразил, как надо орудовать рогатиной. (В какой-то книжке я видел картинку. На ней трое мужиков в тулупах наставили рогатины на медведя, поднявшегося во весь рост) — А у меня рогатины не было, поэтому из ружья...

— Ну-ка, ну-ка расскажи — заинтересовалась тётя. — В глазах у ней было весёлое любопытство.

— Да что тут рассказывать… — заважничал я и почувствовал дрожь вдохновения:

— Ну, пошёл я как-то в лес… — Так, так… — подбадривала меня тётя. — Куропаток пострелять — добавил я. — Ну, а там медведь. Как зарычит! Я: — БАХ! — медведь так в сугроб и рухнул. ( Я изобразил, как «геройски», выставив одну ногу вперёд, стрелял в медведя, поднявшегося на задние лапы.)

— И ты не испугался?!

— Нет — сказал я и «честно» посмотрел ей в глаза, но решив, что это уж слишком и доверительно признался: — Только сначала, чуть-чуть испугался, а потом уже не испугался. (Шёпот за столом: «пересилил страх — реализм...»)

— Вот ты какой отважный, оказывается! ( Я совсем зарделся) — А я, вот, слышала, что медведи всю зиму спят в берлоге...

— А этот не спал! — горячо возразил я. — Он шатун! Он может корову загрызть! ( Шёпот за столом: «Ну-у, за корову и убить мало! … Бат-тюшки мои! Это же все, все накопленные знания на алтарь, на алтарь… все резервы!   Что творит с людьми женское обаяние! Это же, это же… -Тихо, тихо...)

— Так он на тебя напал?

— Он хотел… Он зарычал! ( Я привстал на цыпочки и поднял руки, чтобы показать, какой это был большой страшный медведь и что он представлял реальную опасность)

— Да… Вот это приключение! — Ну, а дальше-то что было? Медведь так в лесу и остался?

— Нет. Я его привёз. Домой.

— А как ты его привёз?

— На санках.

— У тебя с собой санки были?

Тут я растерялся: а… а..., но сообразил. — А я быстро домой сбегал за санками. Взвалил на санки, и привёз. ( Я изобразил, как взваливал медведя; — будто через себя кинул)

— Он же тяжёлый… — сочувственно сказала тётя.

— Не-е, не тяжёлый — успокоил я её. ( За столом: «Ну, эфемерный… сколько он там...»- сдавленный смешок. Шёпот: тихо...)

— Ну и где же он? Я не вижу. — Тётя оглянулась по сторонам.

— Шкуру содрал.- сказал я — Вон лежит. И показал на старую вытертую медвежью шкуру на полу, прикрывавшую подполье, чтобы оттуда не тянуло холодом.

— И правда! — обрадовалась тётя. ( Кто-то из гостей засмеялся, но на него шикнули.)

— Ну, а мясо куда ты дел?

— Мясо? Мясо я засолил. В бочке. ( Я знал, что на веранде стоит бочонок с присоленным свиным мясом)

— Молодец! — сказала тётя, погладила меня по голове и дала конфету. В этот момент мне показалось, что она не очень-то мне верит… и добавил: — А кишки я собакам отдал! ( Хозяин растёт — сказал кто-то. Хозяин, хозяин — согласились

остальные) Я побежал к сёстрам хвастаться конфетой. Похвастался.

— Фи! — сказала одна сестра. — У нас таких полнО! А вторая сказала: Фи, у нас таких — сколько хочешь! Я стал разворачивать красивый шелестящий фантик с нарисованными на нём синими ласточками и почувствовал, что мне стыдно...

Побежал обратно. Взрослые разговаривали за столом, смеялись, и меня не заметили. Слышно было, как гудит печка. Пахло винегретом, высохшими на запеке валенками, позвякивали рюмки, вилки… Голоса за столом: (женский звонкий голос) — Фантазия, творчество, развитие личности! (мужской бас):-Женщины… БАХ! — и в сугроб. Наповал! Делают с нами, что хотят… Да-а… ( женский смех) Мамин голос: — Да ладно уж вам,- распетушились, вояки. Меня по-прежнему не замечали. Тогда я собрался с духом и громко, с интонацией горького разочарования изрёк: — ЭХ ВЫ! Я вам всё наврал, а вы и У-УШИ РАЗВЕСИЛИ!  ( На себе показал,  как взрослые  у-уши  развесили.)

Взрыв хохота меня ошеломил. Я растерялся и чуть не заплакал. Мама меня обняла, поцеловала в макушку и сказала: — Ничего, ничего… Все стали совать мне конфеты. Папа сказал, что это ГОНОРАР.  А одна тётя смеялась, смеялась, а потом начала икать.