Может я не прав?

Болтают все.

Куда не кинешь взор.

Ох, как болтают.

Подумается – это разговор

О том, в чём люди что-то понимают.

Но нет! Они не говорят.

Они болтают.

 

Что за поветрие такое,

По пустякам о чём-то спорить.

При чём: не важна тема разговора,

Но надо говорить,

Но надо спорить

Не думает об истине никто,

Не жизнь, а голливудское кино.

 

Вот старичок  седой, согбенный,

Чего-то там несёт о гибели Вселенной.

А этот молодой чудак всем говорит:

Россия не страна – бардак!

А рядом с ним москаль (который час) бубнит:

Хохол – дурак.

Наверное он не знает, что хохол бубнит сейчас:

Москаль дурак.

И ватник! Да ещё и колорад.

Вот так!

 

И Дума думает

И вслух и очень чинно.

Болтает, деньги получая,

Законы принимает,

Мы их выполняем (А может нет? Не знаю)

Но Рада тоже ведь не отстаёт.

Но там всё круче: орёт и морды бьёт.

 

Такая повединка в Ради гидна

И наплевать им всем на свой народ.

Но поболтать они умеют.

Соломку нам под жопу стелят.

Шоб не ушиб своё седалище народ,

Когда с небес на землю упадёт.

На твёрдый камень безнадёги.

Что здесь. Что там.

К достатку у народа нет дороги,

Когда ты веришь болтунам.

 

Но многие же верят снам.

 

Вот чую я, что спросите:

Что делать?

Вот чую я: не знаю, что сказать.

Одно я обещаю смело,

Не врать. ( Я складно не умею врать).

А злиться буду.

Потому что надоело,

Когда бездушные терзают тело,

Твоей полуживой страны.

И тащат тело то направо, то налево,

Как в сказке на вертепах колдуны.

Здесь не советы нам нужны.

А топоры.

 

И прочитав написанное мною ,

Залюбовался я луною

Прекрасный лик, так часто зримый!

Опять далёк, как стан любимой.

Вздохнул.

Помял в руке кусочек глины

На камень встал среди долины.

Ну, вот! конец дороги длинной.

Во тьме кавказские вершины,

Грозят проснувшейся лавиной

И душу зовом теребят.

И вспоминаешь вдруг ребят,

Которые (пускай не зримо!)

С тобою рядышком стоят.

И сосны ветками шумят…

 

Печально. Есть тому причины

Я не всегда был сам собою

И бесхребетным был порою

И был я злым, и был убогим

Не горевал я о народе.

Но жил, работал и мечтал.

Но как вот эти! Не болтал.

 

Я средь вершин стою

Как раз посередине

Здесь нет уже травы,

Но нету льдины.

Смиренен я,

Не спорю я с судьбой,

Но голос чей-то хриплый и противный

Зовёт назад, зовёт меня домой.

Зовёт к безбрежности экрана

Зовёт к подушкам на диване

И к соловьям весной.

 

Быть может, стоит согласиться?

Диван, экран, закуска…

Это ж не забой.