Моя Лорелея

Живёт мой друг в районе виноделья.
Витрины ломятся от вин.
Он, впрочем, не страдает от безделья,
Чтоб так уж рваться в магазин.
Живёт в «шампанском» он раю,
Где песня рвётся из души: «Сейчас спою!»
И если заберут его на небеса,
Обратно он рванёт на Рейна чудеса.
Кипит на Рейне жизнь. 
Крутыми поворотами, 
Бурлит водоворотами,
Изгибами могущества,
Судов степенно рвущихся 
Против теченья вверх
И по теченью вниз,
Вдоль берегов крутых,
И скал, смотрящих ввысь.
И замки тенью прошлого на них 
Суда всех стран без визы пропускают. 
Нет больше государственных границ.
Природа их не знает. 
Ну, а вокруг, в бассейне Рейна
Природа человеку служит верно.
Леса полны зверьём, грибами, 
И на бегу журчащими ручьями. 
Богаты реки рыбой в глубине,
А сверху – баржами, судами,
По берегам селеньями и городами.
В лесах тропинок паутины сеть,
Укрытия от непогоды,
Где пешеход усталый мог присесть.
И тень лесов прохладой освежает,
От зноя летом укрывает.
И замки на вершинах скал 
Отражены рекой зеркал. 
И винодел покрыл холмы 
И склоны над рекой
Лозой зелёно-золотой.
И над дорогами, и над водой
Владельцев имена по буквам ставят,
Как буквы HOLLYWOOD киноискусство славят.
Прекрасен Рейн! 
Течёт рекой свободной.
Он весь в трудах, 
Весь в жизни полноводной.
Его границы – скалы и крутые склоны.
Долины вод разливом полны. 
В живом движении природы магистраль. 
Лишь Лорелеи взгляд хранит печаль. 
Печаль о жертвах слабых рыбаков
(естественный отбор для дураков),
Что пить не научились, не опохмелились
И в непогоду, к ночи вдруг за рыбою пустились.
Призывной песни нежный голос
И золотом блеснул на скалах женский волос.
Галлюцинаций рой вился в их головах.
Они услышали любовь в словах.
В водовороты и на скалы рыбаки попали.
Не справились и потому пропали.
Легенды на потомков страх нагнали.
Но Генрих Гейне (пролетарский был поэт)
Свидетельства событий давних лет,
Умело романтично переврал.
Нет аргументов, чтобы суд их оправдал.
Есть два свидетеля: стихотворенье Гейне
И в бронзе девушка, что ноги мочит в Рейне.