Песни Высоцкого

Динамик   в  каюте  хрипнул,  хрюкнул  и  объявил  злым  голосом  старпома: — Значит,  внимание,  товарищи!    Ещё  раз  повторяю: На  промысловую  палубу  и  на  ботдек  не  выходить!!!   НЕ  ЧА  ТАМ  ДЕЛАТЬ,  ИЭТЬ!   Иллюминаторы  задраить  на  броняшки!
На  камбузе  закрепить  посуду,  чтобы  не  брякала,   В  столовой  банки  с  кинофильмами  увязать,  расклинить,  а  не  как 
в  прошлый  раз —  плёнки  по  всему  коридору,   Штормовать  будем.   Динамик  хрипнул  и  замолчал.
Вот  и  ладушки.  Сейчас   сбавят  ход,  развернутся  "клювом  к  ветру", носом  на  волну  и  кидать  так  не  будет.  Хоть  поспать  спокойно  можно.
Ага,  поспали…  до  трёх  часов!  Опять  из  динамика  звонки… —  Общесудовая  тревога!  Всему  экипажу  выйти  на  околку  льда  согласно  надкоечным  расписаниям!   " Вот  тебе  и  здрасте "  Включил  ночник  в  изголовье.  Как  не  охота  вставать,  одеваться… Ёлки  палки!
На  палубе  ветруган.  Да  ладно  бы,  ветруган, —  снежная  крупа  барабанит  по  робе,  крупинки  эти,  как  пульки,  впиваются  в  нос, в  веки      зажмуреных  глаз.  Капюшон  штормовой  робы  затянут,  а  нос то,  куда  спрячешь?  Колят.  Да  больно!    Прожектора  на  верхнем  мостике  обледенели,  светят  сквозь  ледяную   корку.  " Пароход  белый  беленький,  чёрный  дым  над  трубой.  Мы  по  палубе  бегали..."    Ванты,  штаги  превратились  в  белые  брёвна.  От  удара  дубовой   колотушкой  разбиваются  на  тяжёлые  "бусины"  и  крутятся  на  тросах.   Главное,  весь  лёд,  что  вверху,  отбить;  потом  пробить  штормовые  портики  в  фальшборте ну, захлопки  такие: Крен  в  одну  сторону,  они  открываются,  вода  с  палубы  через  них  уходит  за  борт.  Крен  на  другой  борт,  -  они  закрываются.  Только  они  не  работают,  не  открываются: — замёрзли,  обросли  льдом.  Шпигаты.  те  вообще, —  глухо.   Вода  по  палубе  от  борта  к  борту  плещется,  превращаясь  в  солёную  плотную  кашу.  Она  же  как  глина:  лопатой  подденешь,  а  оторвать —  чёрта  с  два!
Пар  по  шлангу  "из  машины"  подали.   Короче  говоря, —  аврал.  Работа  на  износ. При  борьбе  с  обледенением  работает  весь  экипаж.
В  машинном  отделении —  один  старший  механик:- ( стармех,  дед );  На  мостике,  в  ходовой  рубке,  капитан — ( кэп, батя),  В  радиорубке — радист -(маркони).  Остальные  вкалывают:  с  пешнями,  лопатами,  колотушками.    Радист  включил  на  палубу  "музыку".  Лучше  бы  не  включал.
В  те  времена  была  популярной  песня:  "… А  быстрый  сейнер  идёт  на  север.  Бушует   шторм,  поёт  пурга,  а  где — то  встреча  и  тёплый  вечер  и  вы,  родные  берега."  Грустная  такая  песня,  поют  её  женские  голоса  и  так  тоскливо  становится,- плакать  хочется.   " Всё  как  и  прежде,  стучит  машина,  схлеснулись  с  ветром   леера.  Ты  не  заметишь,  как  над  машиной   виски  украсит  седина.  А  быстрый  сейнер..."
Старпом,  работавший  недалеко  от  меня,  психанул  и,  как  говорят: "грязно  выругался".  Подозвал  матроса: — Поднимись  к  радисту,  поставь
Высоцкого.  Вслед  крикнул:  -  ПУСТЬ  МУЖЧИНА  ПОЁТ,  ИЭТЬ!!!   Судно,  от  тяжести  намёрзшего   на  него  льда,  сильно  просело.  Волна  перекатилась  через  борт,  шумно  ринулась  к  противоположному. Все  уцепились,  кто  за  что…  УРА! —  три  портика  с  того  борта  открылись!     Перекрывая  шум,  свист  ветра  на  палубу  ворвался  яростный  голос.  Высоцкий  пел  о  канадских  хоккеистах:                                 "  Профессионалам  зарплата  навалом!  Плевать,  что  на  лёд  они  зубы  плюют…"   Видно   было,  как  все  встрепенулись, оживились,  засмеялись.   Работа  стала  спориться. " ,,, и  с  ними,  лет  двадцать,  кто  мог   потягаться,  как  школьнику  драться  с  отборной  шпаной..."
 Не  знаю…  Вот  говорят  про  "допинг".  А  голос  Высоцкого  тогда  был  для  нас  этим  "допингом".  Я  на  себе  это  почувствовал,  будто  второе  дыхание   пришло.  Ну, когда  уже,  вроде, и  не  дышишь, а  само,  помимо  твоей  воли,  дышится,- как  насос.   " Четыре  года  рыскал
в  море  наш   "Корсар".  В  боях  и  штормах  не  поблекло  наше  знамя..."   Свист  ветра,  снежная  крупа  по  робе  тарахтит,  и  яростный  голос: "… Ответный  залп  на  глаз  и  наугад…   Ещё  не  вечер,  ещё  не  вечер! "    Короче  говоря,  " Производительность  труда   повысилась                     "в  разы",-  как  сейчас  модно  выражаться.  Добрались  мы, таки,  до  поля  мелкобитого  льда,  вошли  в  него  подальше.  Зыбь  сюда  доходит,  но  качка  плавная.  Льдины
скребут  по  бортам,  но  волны  уже  не  захлёстывают.  Спрятались. — УФ!   Высоцкий  помог.