Ты Был велик 6. Луций Анней Сенека

МАКС РОУД

 

 

 

 

Ты Был велик

 

 

Данное произведение написано на основе подлинных исторических фактов. Тридцать шесть имён, известных всем и каждому. Тридцать шесть судеб, с которыми связаны судьбы миллиардов обычных людей. Последние часы жизни самых значимых персон в человеческой истории, их деяния и свершения, их воспоминания и мечты. Тридцать шесть коротких рассказов, в которых целая жизнь пролетает за мгновения. Правители, воины, люди искусства, ученые. Это дань им всем, поскольку в истории не остаётся случайных людей, а тем, кто в ней остался, важно, чтобы их помнили.

 

 

 

Часть 6. Луций Анней Сенека (4 год до н.э. — 65 год н.э.)



 

 

Смерть. Иногда именно она даёт возможность понять человека, его характер, силу убеждений, да и саму его жизнь. Особенно, когда она произошла не по естественным причинам, а в силу чрезвычайных обстоятельств. Луций Анней Сенека — философ и политический деятель времён становления императорской власти в Римской империи, является тому ярким примером. Принимая весьма опосредованное участие в бездарнейшем «заговоре Пизона», имевшим целью убийство ненавистного римской знатью императора Нерона, Сенека, тем не менее, был обвинён во всех грехах, а Нерон приказал своему наставнику умереть, даруя возможность избежать постыдной казни. Деспот и самодур, он боялся и ненавидел своего учителя, видя в нём не только немой укор всем своим деяниям, но и человека, который по личным качествам и положению в обществе мог занять императорский трон. Через три года сам Нерон был убит в результате другого заговора, оставив после себя лишь дурную славу, а Сенека, приняв смерть с величайшим достоинством, навсегда обессмертил своё имя.

 

Вилла Сенеки под Римом, вечер. Присутствуют его друзья, рабы, жена Паулина и одинокий центурион, одетый в боевой панцирь-катафракту и шлем с высоким гребнем.

— Дайте мне таблички, я напишу завещание, — бросил через плечо Сенека, прочитав приказ императора. — Это не займёт много времени.

Раб, получив указание своего господина, уже было бросился в соседнюю комнату, где находились письменные принадлежности, но центурион, принесший приказ, грозным окриком остановил его.

— Не стоит утруждаться, — сказал он Сенеке, лишь пожавшем плечами. — Ваша задача сейчас состоит не в этом. Приказ должен быть исполнен немедленно.

Сенека посмотрел на своих друзей, стоявших возле дальней стены, а затем крепко сжал руку жены.

— Вы будете смотреть? — спросил он.

— Конечно, — центурион невозмутимо кивнул. — Я должен убедиться в том, что всё кончено.

— Извольте, — Сенека глубоко вздохнул. — Но почему приказ принесли вы, а не Граний Сильван? Днём меня допрашивал именно он.

— Не знаю. Мы действительно ехали сюда вместе, но на половине дороги трибун остановил лошадей и велел мне ехать одному.

Сенека грустно улыбнулся:

— Ах Сильван, Сильван! У него не хватило духу лично передать мне приказ, я понимаю. Но имя своё он всё же умудрился оставить в истории, участвуя во всём этом действии. Ну ладно, центурион, я не буду заставлять вас ждать. Друзья мои! — Сенека обернулся к своим гостям. — Простите, но я не могу оставить завещание, так как срочно должен умереть. Мы не закончим этот ужин вместе, а раз мне запрещено отблагодарить вас подарками, завещаю вам единственное, что мне осталось, но вместе с тем и самое драгоценное — мой образ жизни и учение. Если вы будете помнить то, что было хорошего в моей жизни, то ваше постоянство в дружбе будет для вас источником вечной славы. А теперь… Паулина, отойди!

— Никогда! — голос жены, смотревшей прямо перед собой немигающим взором, был твёрд и даже немного резок. — Мы были вместе в жизни, так позволь мне уйти вместе с тобой.

Услышав это, окружающие вздрогнули, а даже центурион, прежде невозмутимый, потупил глаза.

— Дорогая, ты младше меня на четверть века, — сказал Сенека повернул её к себе и нежно обнял за плечи. — Жизнь с моей смертью не остановится, ты ещё так много сможешь повидать. Уезжай, например, в Грецию. Это земной рай, да и от Рима далеко.

— Нет! — отрезала она. — Это будет уже не жизнь! Я готова прямо сейчас броситься на меч… даже раньше тебя.

Сенека, прекрасно понимавший, что оставшись без его поддержки, Паулина может принять на себя ненависть императора, а к тому же отлично знавший характер жены, сказал:

— Ну что же, я указывал тебе на утешения, какие может дать жизнь, но ты предпочитаешь умереть. Я не буду противиться. Умрем же вместе с одинаковым мужеством, но ты с большею славой.

— Это почему же? Ты — Луций Анней Сенека, а меня будут помнить даже не потому, что я была твоей женой, а именно из-за этого поступка. Я иду на это не из тщеславия, а просто потому, что по-другому нельзя… не могу поступить по-другому.

Сенека вздохнул, обвёл взглядом присутствующих, а затем погладил Паулину по голове, едва касаясь её волос:

— Я понимаю… ну что же, приступим. Стаций, подойди! — Сенека повернулся к Стацию Аннею, своему лекарю, также находившемуся среди гостей. — И не забудь захватить ланцет!

Услышав это, присутствующие залились слезами, на что Сенека строго покачал указательным пальцем:

— Где же ваш разум, в течение стольких лет мужественно приучавшийся переносить превратности судьбы? Разве жестокость Нерона была еще кому-либо неизвестна? И кого же еще оставалось убить императору после того, как он убил свою мать и своего брата, как не прежнего воспитателя и наставника? Вскоре он получит воздаяние по делам своим, а вы будете тому свидетелем. Но сейчас мой черед… нет, наш. Стаций, ты готов?

— Да, господин.

— А ты, Паулина?

— Настолько, что готова быть первой, — женщина гордо вскинула голову и протянула вперёд левую руку. — Стаций, режь!

Опытный врач, он быстро и ловко справился со своим делом, и когда на пол закапала первая кровь, Сенека и Паулина сели рядом на скамью, неотрывно глядя друг другу в глаза. Для этих двоих, находившихся на пороге вечности, уже не существовало ни людей, наблюдающих за их смертью, ни виллы, ранее дарившей им столько счастья, ни воспоминаний, которые теперь были ни к чему. Сейчас они были наедине друг с другом, и именно так собирались уйти в мир иной, чтобы больше не разлучаться никогда.

Между тем, как оказалось, драма только начиналась. Жизнь отчаянно боролась со смертью, а та, призванная столь неожиданно, вовсе не торопилась забрать две несчастные жертвы. У Сенеки, истощенного старостью и строгим образом жизни, кровь вытекала очень медленно, а потому, чтобы ускорить ее истечение, он приказал открыть вены также на ногах и на коленях. Утомленный сильнейшей болью и боясь смутить жену видом своих мучений, а также и сам опасаясь смущения при виде ее страданий, Сенека велел перенести себя в другую комнату. Она, уже ослабевшая, находясь в полубессознательном состоянии, не сопротивлялась этому приказу, но едва за ним закрылась дверь, центурион, оставшийся в комнате, приказал рабам перевязать ей руку, а затем послал одного из них в императорский дворец, наказав срочно передать короткую записку второму префекту преторианской гвардии.

Тем временем, в соседней комнате, где находился Сенека и остальные, разворачивался второй акт драмы. Кровь упорно не желала покидать тело, и даже из шести надрезов вытекали лишь небольшие капли, которых хватало только на то, чтобы еще больше испачкать некогда белую тогу философа.

— Стаций, друг мой, я так больше не могу, — сказал Сенека, покачав головой. — Дай мне яд, пожалуйста. У тебя есть с собой что-нибудь?

Врач коротко кивнул:

— Есть цикута, господин.

— Давай скорее… да не отмеряй ты эти капли, выливай всё! Ваше здоровье, друзья мои!

Схватив стакан с водой, в которой развели яд, Сенека за несколько глотков выпил содержимое, а затем откинулся на спинку кресла и прикрыл веки. Прошла минута, две, три. Присутствующие молча смотрели на мертвенно бледное лицо учителя, но затем, когда Стаций Анней приблизился, чтобы пощупать пульс, Сенека вдруг вновь открыл глаза.

— Что ты мне дал? — тихо спросил он, одновременно приподнимая руку, чтобы вытереть об тогу липкую кровь. — Кажется, уксус?

— Нет, господин. Чистейший настой корня цикуты. Этого количества хватило бы на пятерых.

— Тогда в чём дело? — Сенека покосился на присутствующих, среди которых послышался возбуждённый шепот. — Что же это за мука! Право, если бы не Паулина, то лучше бы я перерезал себе горло...

Врач в ответ лишь пожал плечами:

— Видимо, яд не доходит до важных органов. Крови в жилах слишком мало.

— Тогда что делать? Я уже сам хочу умереть как можно скорее.

— Надо её разогреть.

— Как?

— Горячая ванна, например.

— Отлично! Эй, Феликс! — Сенека пальцем указал на одного из своих рабов. — Пусть несут с кухни горячую воду. Заодно представляется возможность умереть чистым.

Когда ванна была наполнена, слуги бережно взяли тело своего господина, перенесли его в ванную комнату, сняли одежду и положили в воду, горячую до того, что она обжигала им руки. Сенека ещё даже нашёл в себе силы обрызгать всех присутствующих, сказав, что это воздаяние Юпитеру-освободителю, а затем тело его обмякло и через несколько минут он испустил дух.

Что касается Паулины, то вернувшийся вскоре раб передал центуриону, что император Нерон, не имея к ней личной ненависти не желает её смерти и приказывает спасти женщину. Центурион, убедившись в смерти Сенеки, тут же передал приказ императора Стацию Аннею, который и обработал рану Паулины, остановив кровотечение. Она прожила ещё около года, свято храня память о муже, чью тело было немедленно сожжено без всяких торжественных обрядов, но потеря крови была столько велика, что ослабленный организм так и не смог полностью восстановиться.

Смерть великого философа стала достойным завершением его жизни, на протяжении которой происходило столько событий, что их с лёгкостью хватило бы на пятерых. Взлёты и падения, обладание огромным богатством, десятки написанных философских трудов, обретение себя, осознание основных принципов построения жизни, а, как следствие — появление множества учеников и последователей, плюс переход в неминуемую, в таких случаях, аскезу. Суть его философии, относящейся к стоицизму состоит в том, что всё вокруг телесно, а все люди равны. Главное в жизни — мораль и нравственность, а бог, который тоже существует и тоже телесен, зависит от природы ровно в той же степени, как и она от него. Вот несколько его высказываний:

<strong>"Жизнь - как пьеса: не то важно, длинна ли она, а то, </strong>
<strong>хорошо ли сыграна".</strong>

<strong>"Все возникает из </strong>
<strong>всего. Из воды воздух, из воздуха вода, огонь из воздуха, из </strong>
<strong>огня воздух... Все элементы подвержены взаимным </strong>
<strong>возвращениям. Что погибает из одного, возвращается в </strong>
<strong>другое".</strong>

 <strong>"Умереть - это одна из налагаемых жизнью </strong>
<strong>обязанностей".</strong>

<strong>"Лучше всего перетерпеть то, чего не можешь </strong>
<strong>исправить, и, не ропща, сопутствовать Богу, по чьей воли все </strong>
<strong>происходит. Плох тот солдат, который идет за полководцем </strong>
<strong>со стоном"</strong>

<strong>"Что такое смерть? Либо конец, либо переселение. Я </strong>
<strong>не боюсь перестать быть - ведь это все равно, что не быть </strong>
<strong>совсем, я не боюсь переселиться - ведь нигде я не буду в </strong>
<strong>такой тесноте".</strong>

<strong>"Нужно жить для другого, если </strong>
<strong>хочешь жить для себя".</strong>
  

Похоже на религиозные догмы и учения? Конечно, ведь философия и религия суть одно и то же. Разница лишь в том, что философия учит гибко понимать жизнь, а не слепо следовать однажды установленным правилам. Философия не требует поклонения, хотя для очень многих людей учение того или иного философа и есть истина, познав которую, никакая другая религия не нужна. Сенека — один из тех, кто создал своё учение и этим обессмертил своё имя, став одним из величайших философов всех времён.

                                         <strong>Краткая биография Луция Аннея Сенеки</strong>

Воспитатель Нерона и один из крупнейших представителей стоицизма.

Сын Луция (Марка) Аннея Сенеки Старшего (выдающегося ритора и историка) и Гельвии. Младший брат Юния Галлиона и старший брат Мела, отца поэта Лукана. Принадлежал к сословию всадников, то есть к финансовой аристократии, выше которых было лишь сословие сенаторов.

В раннем возрасте был привезен отцом в Рим. Учился философии у пифагорейца Сотиона, стоиков Аттала, Секстия, Папиния.

33 год — при императоре Тиберии становится квестором.

37 год — ко времени восшествия на престол Калигулы слава Сенеки как оратора и писателя возрастает настолько, что возбуждает зависть императора и в конце концов он распорядился убить Сенеку, но одна из многочисленных наложниц императора уговорила его не делать этого, сославшись на то, что слабый здоровьем философ и так скоро умрет.

41 год — в первый год правления Клавдия за причастность к дворцовой интриге попадает в ссылку и проводит восемь лет на Корсике.

49 год — жена императора Клавдия Агриппина Младшая добивается возвращения Сенеки из ссылки и предлагает ему стать наставником её сына — будущего императора Нерона.

54 год — после отравления Клавдия к власти приходит шестнадцатилетний Нерон. Его наставники — Сенека и Секст Афраний Бурр — становятся первыми советниками императора. Особенно велико в этот период влияние Сенеки.

57 год — получает высшую в империи должность консула. Богатство его достигает в эту пору огромной суммы в 300 млн сестерций.

59 год— Нерон вынуждает Сенеку и Бурра косвенно участвовать в убийстве своей матери, Агриппины. Сенека пишет для Нерона постыдный текст выступления в сенате с оправданием этого преступления. Его отношения с императором становятся все более натянутыми.

62 год — после смерти Бурра Сенека подаёт прошение об отставке и удаляется на покой, оставив почти все свое огромное состояние императору.

65 год — Уход Сенеки в частную жизнь не обезопасил его от Нерона. Нерон ощущал, что сама личность учителя, всегда воплощавшая для него норму и запрет, стала некой преградой на его пути. Доносчики обвинили Сенеку в заговоре. Нерон, несмотря на практически доказанную непричастность Сенеки, не упустил случая и приказал своему наставнику умереть.

 

 

К О Н Е Ц

 

 

Сочи, январь 2016

 

 

 

 

Продолжение: Цинь Шихуанди