Георг

«Во всём пятом королевстве, да и за его пределами не сыскать воина славней Георга. Когда по землям нашим промчалась смерть, сжигая города, все в норы забрались. Лишь он отважился выйти против крылатой твари. Под проливным дождём вскарабкался по отвесной скале на гору, что прячется за облаками, где свил себе гнездо поганый змей. В дыхании его жар сотни кузнец, когти острей копья, а чешуя как сталь. Георг отправился на бой, не взяв щита и без доспехов, лишь меч при нём. В неравном бою одолел ту тварь и спас нас всех от мук и смерти.

Недолго люди ликовали, вскоре коварный чародей околдовал нашего доброго и мудрого правителя. Он одурманил его разум, и смута разыгралась в пятом королевстве. Но наш спаситель, наш Георг вновь пришёл к нам на помощь. Он разоблачил супостата, насадил голову на пику и тем разрушил злые чары.
Три года он посветил тому, чтобы изгнать с наших святых земель мерзких язычников. Довольно! Уж больно долго они пили нашу кровь, оскверняли землю богопротивными обрядами, где приносили своим идолам наших детей. Георг был беспощаден и суров, он перебил всех гнусных людоедов.
Позже, когда к нам вторглись варвары с востока, он взял под свой контроль войско и разгромил сих злобных дикарей. Их вожак был огромен будто бык, могуч словно медведь, с клыками как у вепря. Он врывался в гущу сражения верхом на саблезубом тигре, чем повергал всех в ужас и смятенье. Георг его не убоялся. Он взял копьё и умертвил гада одним ударом.
Никто прежде не добивался такой славы. Сказания о его подвигах останутся в веках, великие деяния не позабудут. В награду за заслуги король отдал ему свою единственную дочь. Красавица, каких больше не сыщешь на всём белом свете. Юна, добра и обаятельна. Она влюбилась в него беззаветно и родила трёх сыновей.
С тех пор жизнь в пятом королевстве словно сказка. Ни бед, ни голода, ни смут. Ни один враг не нападёт, зная, что земли наши всё так же неустанно стережёт Георг».
 
 
Георг перевернул кружку – пуста́. И почему пиво кончается так быстро? Кроме него в таверне ещё пара человек, но пьёт лишь он. На кухне трещат дрова, тянет куриной похлёбкой. Солнце уже взошло, из окон хлещет свет, а он в тени, под лестницей в дальнем углу.
— Эй, детка, плесни-ка мне ещё, — крикнул он тощей девчонке в фартуке и чепчике.
— Какая я тебе детка? Ты мне в отцы годишься.
— Да ладно ты, не выступай. Лей, давай.
— Нет, хватит с тебя.
— Чего? Ты с кем, по-твоему, говоришь? Я столько раз спасал пятое королевство, чтоб мне всякая мелюзга указывала?
— Мой батюшка велел бесплатно наливать «герою» две кружки, не больше, а ты уже семь опрокинул.
— И это благодарность? Я убил огнедышащего змея и заслужил всего две кружки?
— Когда это было-то? Меня тогда ещё на свете не было. Отец говорит, ты с той поры задаром выпил больше, чем весил тот дракон.
— Твой отец редкий скупердяй и сволочь, если жалеет пиво для спасителя.
— И кого последнего ты спас?
— Да всех! Тебя, отца твоего, скрягу, и всех, кто живёт в пятом королевстве. Кабы не змей, так чародей бы вас всех доконал или язычники. Они, кстати, любили приносить в жертву наглых девиц, вроде тебя. Спасибо мне скажи. От вашей таверны остались бы одни лишь головёшки, кабы не я. А ты пиво жалеешь. Да к вам люди заходят лишь потому, что я здесь выпиваю.
— Вот те двое пришли ради похлёбки, а тот, что спит – бездомный. Отец его не прогоняет. Насколько знаю, герою могут бесплатно наливать во дворце, но ты, как утверждает батюшка, боишься показаться королю в нынешнем жалком виде.
— Это я жалкий?! Я хоть сейчас сверну шею дюжине варваров.
— Очень громкое заявление. Где ж ты их тут найдёшь?
— Вот именно! Нет их, а могли бы сейчас дома жечь и женщин насиловать. Я их прогнал, сопля ты неблагодарная! В следующий раз подумаю, стоит ли надрываться ради таких людей.
— Ой-ой-ой. Можно подумать, кроме тебя сражаться больше некому. Я была на ристалище и видела, какие сейчас рыцари. Высокие, стройные, галантные. Не то, что ты.
— Да что ты понимаешь? Все эти смазливые молодцы в штаны наделают и разбегутся, если над городом появится дракон, а мне опять придётся с ним сражаться.
— Ага, и как же, дыхнёшь на него похмельным перегаром?
— Дрянь ты малолетняя. В этот гадюшник больше ни ногой.
— Ох, слава Грому!
Георг выполз из-за стола и вышел, громко хлопнув дверью. Вытащил из кармана трубку. Табак пора бы обновить. Чиркнул спичкой, закурил. На небе небольшая туча. Странно, он туч не видел с того дня, как сразил вождя дикарей. Считал это благословеньем Грома.
Что ж, в чём-то девка права, он давно не совершил никаких подвигов, не убивал чудишь, не воевал, даже в турнирах больше не участвует. У него дома столько трофеев, что ставить некуда. Все полки ими забиты и два сундука. Охотничьи трофеи стены облепили в два ряда, а каждый угол в каждой комнате занят громадным чучелом. Даже на кухне служанки полотенца вешают на бивни кабана, а на полу шкура пятиметрового медведя.
Всё, решено! Подровнял бороду, макнул голову в таз с водой, надел чистый дублет, и так отправился во дворец к королю.
— А, Георг, мальчик мой, как же я по тебе соскучился.
— Ваше Величество, — склонился в поклон рыцарь.
— О, полно тебе, ты же мне как сын. Давай выпьем вина, расскажешь, чем живёшь. Как там моя дочурка?
— С каждым днём только краше. Растит детей в поместье, что Вы от щедрости своей пожаловали мне за службу.
— Брось, это меньшее, чем я мог отблагодарить героя и спасителя народа. Когда вы уже навестите меня всем семейством? Хочу увидеть, как выросли внуки.
— Возможно, осенью. Сейчас, покуда лето, их в душный город не загонишь.
— То верно. Они, должно быть, все в тебя. Также грезят о приключениях и подвигах.
— Когда-нибудь придёт время им передать свой меч и стяг, но не сейчас, они пока что слишком молоды, да и я сам ещё на многое гожусь. Нет ли у тебя поручения подстать моим талантам? Может, заморский супостат какую пакость затевает, готовит войско вторгнуться в наши края? Или бандиты на дорогах людей мучат?
— Я про бандитов уже много лет не слышал. Ты всех их распугал, когда ходил с войском по королевству, язычников, как мелких гадов, истреблял. И ни один глупец не вздумает на нас напасть. Все знают, что ты сделал с прошлым негодяем. Варвары, впрочем, порой нам досаждают на границе, устраивают мелкие набеги.
— Вот сволочи! Я их проучу.
— Уверен, что хочешь об них мараться? Это уже не те гордые дикари. Ты переломил им хребет. Нет более орды, лишь мелкие разрозненные кучки. Их гонит к нам голод и нищета. Они слабы и о вторжении не мыслят. Отряды у границ справляются.
— И всё же я ими займусь. Надо порой размяться, выйти в поле с копьём и на коне.
— Понимаю, не хочешь терять форму, да? Похвально. Что ж, езжай на восток в наш пограничный форт. Там заправляет мудрый полководец.
Пять лет прошло. Он раздобрел, доспех уже не налезает, меч проржавел, все копья сгнили, а верный конь стар и галоп не держит. Всё обновил, взял вороного скакуна, новый меч, копья, щит, доспех, блестящий, как алмаз. Конь быстроног, но норовист. Доспех какой-то странный, уже третий день в нём, и ни одной мозоли. Щит велик, словно дверь сарая. Из-за него врага не разглядеть. Меч лёгкий, будто деревянный, совсем веса не чувствуешь. И как таким рубить? У Георга сапог – и тот тяжелей будет. Копья как зубочистки, под маленькую ручку современных рыцарей, в руке мужицкой совсем не сидят. Хоть по два их бери.
Дорога в самую даль королевства нынче, будто прогулка в сад. Ни одного бандита по пути, ни браконьеров, ни волков, и штук по пять таверн от города до города, на каждом перекрёстке или переправе. Не ощущаешь больше духа путешествий, нет ни опасностей, ни трудностей, ни всяческих невзгод.
Эх, толи дело раньше, когда за крепостные стены едва ступишь, а уже по уши в проблемах. Спасаешь дев и стариков из лап бандитов и волков. Пока доскакал, куда хотел, свершил с дюжину добрых дел. Ночью одна рука всегда на рукояти верного клинка. В плащ завернулся и вполглаза спишь у костра. На ужин только то, что сам поймал. Порой не везёт, неделями обходишься сыром, сухарями и солониной. Да, было время.
Полководец Георгу сразу не понравился. Худой, сутулый и седой, а ведь по возрасту они ровесники. И эта неприязнь взаимна. Кислая мина, презренный взгляд и колкие словечки. Он недоволен появлением героя, но не перечит воле короля.
Георг собрал людей, чтоб вдохновить перед сражением. Он поведёт их прямиком на укрепления врага. Варваров надо проучить, дать им урок, громко сказать: «Не суйтесь больше в наше королевство!»
Всё хуже, чем он думал. Он произнёс пылкую речь, сам воспылал. В былые времена рёв глоток слышали бы за морями, но нынешний воин не тот, им подавай тактики, манёвры, хитрые построения. Нет в них искры, нет той неистовой отваги. Но ничего, он вдохновит примером. Боевой клич и вперёд, крушить врага направо и налево. Первым ворвался в окружение противника. Варвары мерзкие того не ожидали. Привыкли нападать, а не обороняться. Вокруг хаос и полная неразбериха, но Георг счастлив, здесь ему комфортно. Оружие его – коса жнеца. Без счёта супостатов забрала она. Враг сломлен, удирает прочь. Георг триумф свой празднует, ликует, радостно орёт.
— Чему ты радуешься, глупец? – спросил у него полководец. Расстроен, чем-то недоволен.
 Георг окинул поле брани, никто его восторг не разделяет. Солдаты мрачные, оттаскивают павших братьев.
— На войне постоянно гибнут люди.
— Сейчас мирное время. Никто из них не хотел умирать так бесцельно. У всех жёны и дети. Ты больше воинов сгубил, чем варвары за весь прошедший год. Думаешь, они мечтали умереть, лишь бы ты вновь засиял в лучах славы?
— Это великая победа нам много пользы принесёт.
— Победа? Чего ты ею добился? Раньше варвары нападали от нужды, а теперь будут мстить. Возможно, вновь объединятся для похода. Они озлоблены, а наше войско деморализовано. Погляди на солдат, они давно не видели столько покойников.
— Что ж это за защитники, которые страшатся смерти?
— Ты думаешь, в те времена было иначе? Нет, люди так же не хотели погибать, но выбора у них не оставалось. Или на поле брани слечь или у себя дома смерти дожидаться. Сейчас варвары не та страшная угроза и цели у солдат другие. Дикари переходят рубеж, чтобы воровать, а не насиловать, жечь, убивать. Воины их, словно псов безродных, гонят прочь. Они исправно несли службу, и все приказы исполняли, не страшась. Знали, что я не пошлю их на убой. Но то безумие, что они видели сегодня, их смутит. Они больше не будут непоколебимы. Как бы ты ни был храбр и могуч, один на поле боя не выстоишь. Все славят героя и спасителя, но без простых солдат не будет никаких побед.
И снова тучи в небе, тучи в голове. От грустных мыслей не укрыться. Георг вернулся к королю подавленный.
— В чём дело, мальчик мой? Я слышал, ты разбил врага.
— Да, но потери наши велики и полководец пророчит новое вторжение.
— Брось, он сгущает краски. Он хмурый скряга из числа тех, кто живёт, вечно опасаясь неприятностей. Всех бед не избежать, как ни пытайся, но всякие невзгоды преодолимы. Главное – руки не опускать. Не кисни, я знаю, что тебя порадует. Говорят, на севере, в горах, завелось новое неведомое лихо. Смельчаки со всего королевства собираются в поход. И кому их возглавить, как ни самому великому герою, верно?
Георг воспрянул духом. С чудовищами всё намного проще. Никто не скажет: «Эта тварь у нас всего лишь скот ворует. Может, не стоит её убивать?»
Зал смельчаков – здесь все отважные мужи испокон веков собираются на пир перед походом. Для многих он будет последним, но грусти нет, лишь смех, веселье и бравады. Огромный стол на всю залу заполнен яствами, а вдоль стен статуи прославленных героев. Всякий смельчак мечтает к ним примкнуть. Георг эту мечту осуществил. Он здесь как бог среди людей. Каждый на него смотрит с завистью.
— Зачем ты здесь? – спросил один. Другие его поддержали.
— Я, как и вы, хочу сразить новое лихо.
— Ты ведь уже герой, уже живёшь в легендах. Вон ты – с копьём в руках, пронзаешь змею пасть. Тебе что, мало почестей? Вторую статую не установят. Всем по одной, не больше. Таков порядок.
— Вторая статуя мне не нужна. Я просто не могу остаться в стороне.
— И почему же? Считаешь, мы не сдюжим без тебя? Думаешь, только ты способен убивать чудовищ?
— А скольких ты убил, что стал экспертом? Кто-то из вас уже бился с чудовищем? Нет? А я – да! Я знаю, чего ждать, когда перед тобой возникнет ужасающая тварь. Все мышцы вмиг окаменеют, мысли спутает страх, но чудище не станет ждать, пока ты отойдёшь, оно набросится и съест.
— Не нужно нас пугать, мы не из робких. И ты здесь не из благородства. Ты просто хочешь нашу славу отобрать. Всё тебе мало, да? Никак величием своим ты не насытишься.
— Славы хватит на всех.
— Никто не вспомнит остальных, если великий Георг нас возглавит. По миру пойдёт весть о новом подвиге известного героя, а бравых смельчаков, что были с ним – забудут. Любимчик короля, избранник Грома, он снова спас пятое королевство от беды. Нет уж, ты нам не нужен.
— Не нужен вам? Да это вы мне не нужны! Я и без вас с ним совладаю.
— И с нами всеми тоже? Ты думаешь, мы просто так отступимся, откажемся все разом от мечты? Ищи себе своё чудовище, а к нашему не суйся, иначе не миновать тебе беды.
— Ты угрожаешь мне?!
— Нет, предостерегаю. Только представь, что возопит толпа: Георг наш, славный, добрый, лучезарный, в порыве алчности поубивал людей.
Однако Георг глух, чуть рассвело, сорвался в путь. Без устали, без сна и остановок, скакал он много дней, чтобы быть первым. Через горы, леса, болота в пещеру, где обосновалась тварь. Чудовище не столь ужасно, сколь нелепо и отвратно. Никчёмный пресмыкающийся гад, который и человека-то не проглотит. Немудрено, что похищает лишь овец. Какой-то старый фермер, может быть, и испугается, но Георг даже лёгкую дрожь не ощутил. Пронзил одним ударом сердце твари, отрубил голову, на пику насадил и с ней назад вернулся гордый.
Но ликования не встретил он ни по пути, ни дома. Лишь смех и речи вроде:
— И это лихо? Да я и кабана страшнее видел.
— Чудовище? М-да, обмельчал герой. Раньше драконов бил, а теперь за уродцами гоняется.
— Что это, тварь? И ради этой мелкой гадости так подло с остальными поступил? Какой позор.
Снова Георг расстроен. На сей раз ещё более, чем прежде. Уже ни пиво, ни вино не скрасят его будни, и небо тучами заволокло.
— Чем же ты снова опечален, мальчик мой? – спросил ничуть не унывающий король. – Не слушай ты глупых людей, они вечно что-то стрекочут. Пресытились, в спокойное время живут. Им, видите ли, тварь не больно-то страшна, а ведь кому-то жизнь изрядно так подпортила. Ты добрый поступок совершил. Тебе бы радоваться и собой гордиться.
— Я не могу. Хочу любви людей, как прежде, но, чтобы я не делал, всё только хуже. Им не угодить.
— Их нынче не страшат ни орды варваров, ни твари мерзкие, у них любимчики арены на устах. Галантные и импозантные красавцы, что не держали боевого топора в руках и не выслеживали трое суток вепря. Лишь на балах они охотятся на дам, а вместо копий у них шипи розы.
— Когда-то я немало одержал побед.
— Ты скромничаешь, мальчик мой. Ты был непобедим, могуч и страшен на коне, словно сам Гром, с небес спустившийся. От твоих сокрушительных ударов рыцари вылетали из седла, будто снарядом требушета поражённые. Вот были времена, а нынче всё скатилось в балаган. Ристалище теперь как комната младенца. Там травму получить сложнее, чем убить дракона. Всё безопасно до отвращения. Не бой, а постановка театральная. Мне на жонглёров интереснее смотреть.
А почему бы нет? Георг пошёл к организаторам турнира. Вот они эти рыцари слащавые, о коих говорил король. Вырядились как на показ, словно павлины. Доспехи – сплошное нагромождение украшений. Филигрань, инкрустация, рельеф и барельеф. На кой им на груди всё это золото и бриллианты? Один удар и разлетятся во все стороны. А их шлема – зачем на них рога и перья? А копья – разрисованы, будто мозаика. Они же в щепки превратятся, будь там хоть путы Грома нарисованы, хоть сказочный единорог. Что у них с волосами, они чем-то намазаны? Чувство, будто в бордель явился, а не на турнир.
— Георг, — чинно протянул распорядитель, — как же давно тебя мы здесь не видели.
— И ещё столько же рады не видеть, — добавил его секретарь.
— Как это понимать? – возмутился гордый герой.
— С тех пор, как ты ушел, турниры стали красочней и интересней. Публике больше не нужны мужланы-силачи, упор теперь на технику и мастерство.
— И побрякушки на доспехах. А рыцари-то копьями друг друга ещё бьют или только обозначают выпад? Позор вам! Нет на ристалище больше ни мужества, ни доблести, ни благородства. Как это вообще можно назвать турниром? И вы не рыцари, а циркачи, — обвёл он пальцем всех собравшихся.
— Да как ты смеешь?! А ну-ка извинись! – все разом закудахтали павлины.
— Нет,  я не извинюсь.
— …
— И что, никто не вызовет меня на бой?
— Я с ним сражусь, — заявил кто-то. Все расступились, тот вышел вперёд. С виду, будто девица. Кудрявый золотистый волос до плеча, сам худощав и с тонкими плечами, смазливое лицо, писклявый голосок.
— Ты кто? – бросил небрежно Георг.
— Кто я? – переспросил с насмешкой тот. – Дедуля, я чемпион столицы, а стало быть, лучший боец всего пятого королевства.
— Ну что ж, щенок, пойдём, проверим, так ли это.
Георг вковался, залез на коня, схватил копьё. Потом полчаса ждал, пока к нему поспеет пёстрый чемпион. Грива его коня заплетена в косички. Ну что за вздор?!
А на трибунах уже собрались благородные девицы. Глядя на худощавого юнца, все так и млеют, томно глядят, шлют поцелуйчики воздушные и бросают платки к его ногам. Тот гордо задрал подбородок, гарцуя, приблизился к черте. Сделал на месте оборот, подняв копьё. Толпа завыла. Георг плюнул с отвращением и опустил забрало. Потеха началась.
Ох, юнец и поиздевался над героем. Вёрткий           и ловкий словно кошка, шутя, он уходил от выпадов Георга, а сам бил метко, будто ястреб. Зритель ликует и хохочет, глядя, как молодой кумир в грязь втаптывает легендарного бойца. Георг пал духом, но не сдался. Он всякий раз после падения встаёт. Смотрит со злостью на противную ухмылку и вновь залезает на коня.
Юнец глуп и самодоволен, он десять раз мог победить, но предпочёл поиздеваться над героем, за что и поплатился. Один меткий удар, Георгу больше и не нужно. Он не так ловок и новомодным мастерством не искушён, зато силён как великан. Удар копья, будто таран, ворота замка прошибает. Хлипкий сопляк выпорхнул из седла. Он пролетел через ристалище и шмякнулся об землю головой. Вместо оваций, трибуны издали дружный вздох.
Георг победоносно подошёл к юнцу, но зря, чемпион не признает поражения. Нет, он не слишком горд, он мёртв. И вся столица погрузилась в скорбь. Каждый, кто мог, возненавидел негодяя. Плевать, что тот не виноват. Зачем старый дурак влез в забаву молодых?
Густой туман, сырость и темнота. Под непроглядной мглой герой скачет домой. Жаждет укрыться от непогоды и укоризны. Давно он не был дома, слишком уж давно. Жена к нему всё также холодна, нет больше страсти и тепла меж ними. Те чувства не вернуть, они ушли, не известив, не попрощавшись. Были, и нет, никто не пробует их возвратить. Два слова максимум друг другу скажут и молчат, а подчас вовсе избегают встреч.
Дети нынче не те. Сидят за книгами, языки других стран и карты изучают. Он-то в их годы, сломя голову, носился по округе, по крышам прыгал, лазил по деревьям и на дно реки нырял. А им это не интересно, как и выдающиеся подвиги отец.
Сводил их в горы. С кислыми лицами еле шагали и всё гундели, как им скучно, и: «Давай вернёмся». Все трое взяли с собой книги и их читали у костра вместо того, чтобы байки травить, как он с отцом когда-то. Его рассказами пресытились, их заучили наизусть. Нет бы гордиться, а они стесняются, считают его брехуном.
— Отец, ну хватит, сотни раз мы это слышали. Мать говорит, ты всё изрядно приукрашиваешь. Дракон, мол, был не так уж и велик. Не больше, чем та тварь, которую ты зарубил недавно. Язычники не столь страшны, как ты рисуешь, да и про то, что людей похищали – выдумки. Варвары свирепы, но глупы. Их наша армия тактикой и оснащением превосходит. Вождь дикарей не ездил верхом на тигре саблезубом. Никто не в силах такого зверя укротить. И клыки вепря у него не изо рта росли, а были частью шлема. Колдун, как говорят, и вовсе давал королю хорошие советы.
— Ну да, я как-то не подумал, что вам, родившимся намного позже, легко и просто о подобном рассуждать.
Он и забыл, как ему неуютно дома. Не найдя утешения и поддержки, Георг скачет к тому, кто всегда был ему другом и опорой.
— Георг, мой мальчик, — усталым голосом молвит король и улыбается, хоть и не весел.
— Что с тобой, государь?
— Увы, час мой пришёл, Гром призывает в свой чертог. Ну что ты, хватит, не печалься, я прожил жизнь, которой позавидует любой король. При мне пятое королевство встретило рассвет. Я ухожу довольный тем, чего добился. И даже не печалюсь оттого, что Гром не даровал мне сына, ведь я нашёл его в тебе. Когда уйду на вечный пир с другими королями, венец мой перейдёт к тебе.
— Но, мой король, я не достоин и ничего не смыслю в управлении страной.
— Глупости, ты самый достойный из людей пятого королевства, чего бы о тебе не плёл народ. Я знаю, ты добр, честен, благороден. Ты столько раз спасал наш край, что ни один глупец не смеет дурно отзываться о тебе. А управлять страной – заботься о своём народе, будь сильным, мудрым, справедливым – вот весь секрет.
Наутро тучи над столицей, всюду плач, слёзы и тоска. Без меры добрых слов, красивый, но холодный склеп и медная скульптура во весь рост, на край утёса водружённая. С него весь город будто на ладони.
После того, как отыграли панихиду, новый король надел венец. Многие были против, но смирились. Смирились на словах, а сами злобу затаили. Притворно скалятся и строят козни.
Георг заветам прошлого монарха верен, но нет, не всё так просто, как он вещал. После вторжения варварских орд и затянувшейся войны казна пуста, налоги выше вдвое. Зима была лютой, погиб почти весь урожай. Голод, болезни, нищета. Как следствие – бандиты на дорогах, коррупция, восстания, и недовольный возглас отовсюду.
Всякий винит Георга в своих бедах. Глупый король – напасть для своего народа. Есть те, кто хочет трон освободить. Они плетут интриги за его спиной. Их с каждым днём всё больше. Даже его жена примкнула к ним или сама всю эту кашу заварила. Не суть важна. Как с ней, змеёй поганой, поступить, если она ножом пыталась перерезать ему горло. Ему – мужу, отцу её детей, и королю. Лишь чудом дерзкий замысел не удался. Георг вырвал у неё нож и отшвырнул.
— Как ты могла?! Я ждал подлости от кого угодно, но не от тебя! Пусть мы уже не так близки, но я тебя ещё любил. А ты…
— Что я? Опять ты только о себе печёшься. Думаешь, мне не больно? Как бы не так! Однако выхода не остаётся, ты уничтожишь королевство, если тебе не помешать.
— Да как ты можешь такое утверждать? Всё, что я делаю – во благо моего народа.
В ответ раздался громкий смех.
— Все наши беды начались, едва ты взошёл на престол. Лишь мой отец вопреки здравомыслию видел в тебе спасителя народа. Другие давно поняли, что ты дурак и пьяница. Лучше бы умер молодым, оставшись в память людей героем. Ты жаждешь их любви, но не пытаешься понять. Желания их для тебя загадка или попросту не важны. Только своя судьба, и подвиги, и слава – вот, что ценно для Георга. Не лицемерь, ты убил змея и колдуна, сражался с варварами и язычниками не для спасения людей, а ради личной выгоды. Когда-то и я видела в тебе достойного мужчину, но поняла, что ты честолюбивый эгоист, и только.
Грохочет гром, бьют молнии, льёт дождь и дует ветер. Всё нипочём, когда в душе бушует ураган. Георг поднялся на утёс, взывает к королю и негодует:
— Зачем ты взвалил на меня это бремя? Я не хотел твоей короны. Не хотел! Ты погубил меня. Я был любим и почитаем, а ты советами и поручениям свёл все мои старания на нет. За что? Что я тебе такого сделал?
Сквозь гром с небес слышен ответ:
— В бедах своих винишь меня? Лишь я один о тебе и заботился! Совет давал, когда в бессилии ты сам решение принять не мог. Короны не хотел? Ты не хотел забот! Всё бы тебе лишь, пьянствуя, утехам придаваться. Храбр и непоколебим, покуда дело твоё шло к успеху, а как возникли неприятности, так сразу сник. Как я мог быть так глуп. Нет в тебе стойкости, и нет отваги, коль не готов принять последствия своих огрех!
Георг в гневе. Он не затем пришёл, чтобы слушать упрёк от мертвеца. С яростным криком бросился на статую, желая низвергнуть её с обрыва. Медный король тому не рад, сопротивляется. Георг чудовищно силён, край уже оторвал от земли. Ещё немного. Он поднял взгляд, на лице короля укор. Впервые тот своим любимцем недоволен. С громом ударил разряд молнии. Пройдя по медной статуи, отбросил прочь безумного героя.
В столице наступило утро. Ливень окончился, стих ветер, тучи расступились, выглянуло солнце. Но Георг этого не видит, он бездыханный на земле лежит. Он из спасителя чумой стал своему народу. Так поделом ему. Никто не вспоминает его добрым словом, никто не проронил слезы.