Куколка-Леталь

Куколка-Леталь

Виктор Решетнев

                    Из цикла «Грёзы об иных мирах».

                                  Куколка-Леталь.

    «Я есмь, — подумал Мак, открывая глаза и делая первый вдох, -   
    — я существую….», — это он уже добавил вслух, сбрасывая остатки хитинового покрова и расправляя за спиной цветные крылья. Они затрепетали,  расправившись полностью, и заблестели голубоватыми переливами в лучах оранжевого Солнца.  Яркий отражающий кант по их краям делал картину ещё более впечатляющей.
    «И в других мирах тоже есть жизнь,  — прибавил он, взмахнув крыльями и пробуя
взлететь, — но она там другая, не такая, как здесь».
 
    Я хотел ответить ему, но не смог. Мой хитиновый домик был  по-прежнему цел, он никак не поддавался. Я окуклился раньше его на целых два дня, но это ничего не значило. Мак уже превратился в Махаона, а я  нет.
    Я ещё раз напрягся, пытаясь вырваться, но прочные оковы снова не поддались. Пришлось послать Маку мысленный сигнал, конечно же,  не согласный с ним.
    «За пределами нашего Мира ничего нет, — возразил я, — более того, я сомневаюсь и в нём самом, да и в нашем с тобой существовании тоже».

    Он повернул ко мне голову, сверкнув при этом двумя большими линзообразными глазами,  в которых  на секунду  вспыхнули зеленоватые огоньки, и снова захлопал крыльями.  Зелёный свет необычен для махаонов, обычно их глаза светятся жёлтым, отражая солнечный свет. Но Мак был не простой бабочкой, он был одним из тех существ, по которым Природа сверяет своё бытие. Она оттачивает на них причинно-следственные отношения, растягивая их в пространстве и времени, а потом убирает всё обратно в своё Лоно. По обыкновению, это и называется — жизнь.
    Мак посмотрел на мою куколку и попытался мне улыбнуться через препятствие, зная, что я почувствую его.  Усики его при этом сами собой зашевелились.
    Мак был хорошим парнем, настоящим, именно таким, на которых держится Мир.

    «Вот ты уже стал Махаоном, а я всё ещё куколка, — продолжил мысленно я обращаться к нему, -  но к концу лета мы оба должны превратиться в бестелесных существ и переместиться в иное. Это заложено в нас Богом, который всем управляет… Но хоть кто-нибудь хотя бы раз видел этих самых бестелесных существ? – вздохнул я, — и знает, как они выглядят? Я уж не говорю про Бога…».
    При этом я ещё сильнее напрягся и упёрся в стенки куколки. Потом изо всех сил стукнул по хитиновой оболочке, и на секунду мне  показалось, будто она поддалась, но…. но, ослабив усилие, я понял,  всё оставалось на прежнем месте.
  «И чем это я так стукнул? — подумал я, — крылья мои плотно сложены за спиной, а рук и ног у меня давно нет…
 …Лети один, — передал я мысленно Маку сигнал, — не жди меня. Исполняй своё предназначение. Летали-подружки уже заждались тебя. Только попей сперва нектара… всласть».
    «Я не полечу без тебя, — ответил Мак, — я дождусь твоего появления. Ведь в обличье  человеков мы были друзьями…
     И почему ты думаешь, что мы с тобой не существуем? – прибавил он, — твои речи меня волнуют…».
    «Потому, — ответил я, — что если время движется лишь в одну сторону, то нас не может быть на свете. В реальности есть только прошлое, и наши мысли о нём.  Будущее –  миф. Оно формируется нашими мечтами, которые потом никогда не сбываются. В прошлой жизни, человеческой, у меня было два пушистых лекта: белый и чёрный. Помнишь, когда ты приходил ко мне, ты любил их гладить. Ты смотрел на них и говорил  — вот я глажу их, и они ещё здесь, они живые, но…  когда-нибудь я приду, а их уже не будет…
     Мне казалось, что до того момента ещё ой как далеко, ещё  многое у нас впереди, но…но время проскользнуло вперёд, словно вода сквозь пальцы, и будущее навалилось на нас своей неотвратимостью. Оно давило нас, сминало наше прошлое и растворяло его без остатка. Всё становилось простым и банальным, как засахаренный нектар, который мы не успели выпить…
    А ведь когда-то в прошлой жизни у нас были великие надежды…

    И вот ты однажды пришёл, а белого лектика уже нет. Он умер, перестав сопротивляться всепоглощающему Молоху. Я закопал его на православном кладбище рядом с могилкой моего тестя. Остался один чёрный лект. Но в следующий раз, меньше чем через полгода, ты не застал и его. Он тоже ушёл в мир бестелесных существ…
…Кто следующий?...
До завершения событий, до прихода очередной смерти, кажется, что полгода  — это долгий срок, особенно по нашим человеческим меркам. Но так думается только тогда, когда событие ещё не наступило, когда оно впереди, когда наши мысли о нём устремлены в будущее… но вот событие уже произошло, оно уже сзади, оно переместилось навсегда в прошлое. И тогда не только полгода, но уже и целый год – не такая уж большая протяжённость.
    И вот ты подумай, что это за жизнь, когда впереди ничего нет. Это нам только кажется, что впереди ещё три летних месяца, три ярких радостных мига… Не будем обольщаться — пролетят они также быстро,  как и начнутся. Жизнь всегда пролетает стремительно, едва лишь начавшись, и заканчивается всегда  в самый разгар веселья.  После этого нас окутает пустое ничто, и мы переместимся в него, превратившись в эфемерных сущностей. Мы снова станем бесплотными, как и мириады других душ во Вселенной…
 
     Но что делать, если куколка моя не раскроется, не лопнет, как ей и положено, и я, минуя яркое лето, сразу перемещусь в бестелесность. Тогда получится, что впереди у меня ничего нет? То есть я уже умер, умер заранее, так и не родившись. Ведь я уже сейчас не чувствую и не вижу мира».

    «Я даже не пойму, о чём ты говоришь, — перебил меня Мак, — я ничего не помню из моей предыдущей жизни. Вокруг меня сейчас необыкновенная красота, и ощущения радости переполняют меня».
     Раздосадованный от его слов, я снова напрягся и изо всей силы ударил по хитиновому домику.  И тут произошло чудо — домик треснул и развалился на части. Мне ничего не оставалось, как поспешить наружу. Я поднялся, отряхивая остатки черепков, и расправил за спиной крылья. Они были у меня ослепительно жёлтого цвета.
    «А ты хорош, — протяжно и, как мне показалось, с нотками зависти сказал Мак, — не зря ты столько просидел в заточении. Теперь ты не просто Махаон, ты Махаон Альфа, лучший из нас».
    «Лучшие определяются по их поступкам, — ответил я, довольный похвалой друга, — но мои свершения ещё впереди. А теперь, давай определимся, что будем делать прямо сейчас».
    «Попьём для начала нектара, как ты и предлагал минуту назад из своего плена», — Мак улыбнулся, и его губы вытянулись в довольную длинную трубочку. Было видно, что он рад случившемуся. Он сам и его друг, да ещё такой красивый,  появились на свет.  На секунду в его голове промелькнул образ человеков, ходивших когда-то вместе в разведку, но видение это тот час исчезло, так и не объективировавшись, и он понял, что теперь навсегда  расстался со своей предыдущей жизнью.
     «Бак, летим», — крикнул он мне, хлопая своими большими разноцветными крыльями.
     «Значит я Бак, — подумал я, — что ж,  постараюсь быть не худшим из леталей в этой новой для меня жизни. Я знаю, многое мне ещё только предстоит совершить и преодолеть, чтобы оправдать огневой цвет моих крыльев. Он мне подарен за мои предыдущие заслуги, о которых я теперь вряд ли вспомню. А потому здесь, в этой жизни мне надо добиться новых, невиданных  ранее результатов».
     Я тоже вытянул губы в довольную трубочку, что-то крикнул весёлое, и мы взлетели.

                           Продолжение следует.

          https://www.proza.ru/2015/07/28/1390         


© Copyright: Виктор Решетнев, 2015