Химера

Виктор Решетнев

                                           Химера.

    Выползло как-то нечто из-за спинки моего дивана и поползло наискосок вверх по стене. Жена моя в это время лежала на этом самом диване и кашляла.  Она приболела, простудившись в  поездке в Москву к дочери. В руках у неё было  вафельное полотенце, и она в него постоянно сморкалась. Я – парень не робкого десятка и живу на белом свете  достаточно давно, но, признаться, гадости такой никогда  не видел. С первого взгляда могло  показаться, что это насекомое, но для насекомого оно было крупноватым, в пол ладони величиной и плоским.  Грязновато рыжий цвет его спины переходил по бокам в светлый, а его загнутые ножки, коих было не меньше десятка, были уже почти прозрачными. С какой стороны находилась голова, понять было невозможно. Скорее всего, с той, куда двигалось необычное насекомое. Жена моя боится таких тварей (и даже меньших) до ужаса. Чтобы её, ненароком, не напугать, я перевёл взгляд с насекомого на пол и стал размышлять, что делать дальше.  Думать нужно было скорее, иначе тварь могла убежать или, чего доброго, свалиться прямо на мою жену. Оценив обстановку и приняв решение,  я направился в прихожую к моему заветному шкафу. Там у меня хранятся снасти для зимней рыбалки. Я их недавно пересматривал, готовясь к новому сезону, и потому точно знал, где лежат мои толстые кожаные перчатки. Внимательный читатель  уже, наверное, заметил, что этот шкаф фигурировал уже  в одном из моих рассказов-снов. Там я победил потустороннюю нечисть, вернее, не я, а  мой незабвенный котик Изя. Но теперь всё происходило наяву, и это была не нечисть, а Божья тварь, имеющая на жизнь такие же права, как и мы сами.
     Для победы над ней я мог рассчитывать разве что на помощь моей мамы, восьмидесятичетырёхлетней старушки (до её юбилея осталось совсем немного, 9-го Мая ей стунет 85-ть). Но она в данный момент находилась в дальней комнате, а с учётом того, что двигается теперь моя мама со скоростью два метра в минуту, ждать от неё помощи пришлось бы достаточно долго. Поэтому, надо было всё решать самому и немедленно, тем боле я -   единственный мужчина в семье. Не долго думая, я открыл шкаф и полез в его дальний угол за перчатками.
    Пока я натягивал их на руки и задумывался о предстоящем сражении, в голову мне полезли разные мысли, например, вот такие…   
     Сейчас в нашей стране кризис (впрочем, как и всегда)… А потому люди стали — либо вредными,  нервными и неадекватными, либо, наоборот, — апатичными, которым всё по фигу. Но что их всех роднит, так это всеобщий страх. Люди теперь бояться всего: будущего, прошлого, предстоящих перемен, даже самой жизни. По мере сил я стараюсь противостоять этой тенденции: не смотрю телевизор, не читаю газет, продолжаю ходить на тренировки… но, но и я чувствую, что в последнее время беспричинный страх одолевает меня всё больше и больше.
     Ещё я стараюсь противостоять любым предзнаменованиям. Чёрная ли кошка дорогу перебежит или придётся обогнать похоронный кортеж,  я не парюсь по этому поводу и следую дальше. Но кто из нас не видел колонн из десятков машин, упёршихся в покойника, как в дорожный знак «Стоп». Покойник едет себе  впереди  спокойненько, потому что спешить ему уже некуда, а раздражённые водители выстраиваются сзади в длинную очередь, и никто из них не решается его обогнать. Знакомая картина? Так вот я от перебежавшей дорогу кошки не шарахаюсь, а еду дальше, и покойников всегда обгоняю, не беспокоясь, что они обо мне  подумают.
     Я перестал обращать на это внимание давно, с тех пор, когда умер мой тесть. Он умер внезапно, не предупредив нас и не подготовив к этому событию. За день до его кончины я выронил из рук трёхлитровую банку сока. Она разбилась вдребезги. Сок это был мой, то есть из моей, лично посаженной мною в детстве берёзы. Банка с соком была последней, или крайней, как говорят лётчики, а мне очень хотелось пить. А так как человек я нетерпеливый, то по горячности своей начал торопиться не в меру.  Ну и как результат — банка выскользнула из моих рук и… и остались от неё лишь осколки зеленоватого стекла. Сказать, что мне было жалко пролитого берёзового сока, это не сказать ничего. Мне его было так жалко, что жена еле меня  успокоила. Пришлось ей сбегать в магазин и потом отпаивать меня покупным соком.
     А на следующий день умер мой тесть, Виктор Васильич, участник войны и глубоко уважаемый всеми человек. Почему-то эти два события переплелись в моей голове и  связались между собой.   Я потом долго не мог от них отделаться и всё размышлял о жизненных перипетиях и случающихся в ней совпадениях. Чтобы отвлечься от этих пагубных мыслей, я даже потом ходил по невезучему для меня маршруту четыре дня подряд. Проверял свою несгибаемость, как «дикий помещик» у Салтыкова-Щедрина.  Три дня некто строго выполнял свои пакости по отношению ко мне, но потом, видя мою «непреклонность», плюнул на это дело, и дальше всё пошло, как обычно.  Ну и я перестал испытывать судьбу и начал ходить по обыкновенным маршрутам. Не стоит специально искать приключений на ту часть тела… что чуть ниже спины.
     А вот почему я так уверен в себе и не обращаю внимания на всякие там приметы и предзнаменования, сейчас объясню. С самого раннего детства (может, даже с рождения) я знаюсь с «этими силами», назовём их так.  Не моя в этом вина, хотя и не беда тоже, но только суть в том,  что «силы эти» благоволят ко мне.  Я даже боюсь иногда, пусть и невзначай, только подумать плохо о неприятном мне человеке, как оно тут же всё исполняется. Поэтому я стараюсь гнать от себя такие мысли.  И даже если мне здорово насолили, я всё равно не обращаюсь к иным сущностям и не  призываю их в этот  мир.  Потому что видел,  какие они страшные, и знаю, заигрывать с ними,  даже понарошку, не следует. С детства они преследуют меня  в моих кошмарных снах. Иногда эти сущности столь ужасны и так пугают меня, что я кричу, кричу, кричу и не могу проснуться. Жена потом долго не может меня добудиться и переживает за моё здоровье. Она думает, что всё это происходит со мной на самом деле. Как знать, может она и права?   
      Проснувшись, а точнее, возвратившись в этот мир, я ей стараюсь ничего не рассказывать, слишком неприглядны мои картины «иного». Раньше я их боялся, но с определённого момента перестал, потому что понял, почему вижу такие сны. Эти жуткие сущности не чужды моей природе, они часть моего естества.  Может быть когда-то, в иных воплощениях, я сам был одной из них.  Жена просит, чтобы я записал хотя бы один из моих страшных снов, но я думаю, время этому ещё не пришло. Да и боюсь я, как бы они не проникли в нашу реальность…
    Но иногда, мне всё же кажется, что они пролезают в мой мир,  и  неприятности случаются с теми, кто мне насолил. Некто проделывает это без моих просьб, но, как бы зная, что это не будет мне неприятным.  Хотя я и не прошу «этих»  делать гадости для неугодных мне людей…  но не прошу и не делать их…

     Пока я искал и одевал мои тёплые перчатки, страшный зверь продвинулся по стене метра на два, из чего я заключил, что бегает он быстро…
     Чтобы поудобней прихлопнуть химеру, назовём это животное-насекомое так, жену мне всё же пришлось потревожить. Увидев меня в чёрных зимних перчатках, приближающегося к дивану, и, переведя свой взгляд вдоль моего взгляда на стену, она чуть не упала в обморок. Рот её открылся для крика, но звуков никаких не последовало. Я осторожно помог ей спуститься с дивана, и жена быстренько ретировалась на кухню. Полотенце, в которое она полдня сморкалась, выпало из её рук. Я поднял его и храбро ринулся на диковинного зверя. Почуяв опасность,  химера-зверь припустил во все лопатки. Но не тут то было, он не знал, с кем связался. Я накрыл его  полотенцем и придавил диковинное существо к стене. Оно жалобно закричало (вру, запищало).  Подспудно, я всё же не хотел лишать его жизни.
     Откуда мне знать, может, в его глазах я выглядел не менее страшным чудовищем, чем он в моих. Но он ведь не бросался на меня из-за этого. Это ещё неизвестно, у кого больше прав жить в нашей квартире: у него, или у нас. Может, мы, люди, все скоро уйдём (и не только из квартиры, но и с лица всей планеты), а они останутся. Как часто мы решаем всё за других — быстро и просто, особенно, когда нас об этом никто не просит…
    Но, как бы там ни было, перепугался я этой животины до мурашек, а потому придавил её к стене чуть сильнее, чем нужно. Она ещё раз жалобно  запищала и затихла. Я сгрёб её в охапку и вместе с полотенцем в вытянутых руках направился  к окну. Распахнул обе его створки и выбросил поверженного зверя на улицу. Он упал в траву, полежал в ней немножко, затем очухался и, пошевелив сразу всеми своими ножками, задал стрекача.
    Ура, я победил. Но радоваться было рановато.  Из кухни доносились всхлипывания моей жены вперемешку с икотой. Она сидела за столом и, всё ещё трясясь от страха, чистила апельсин. Слёзы текли по её щекам, и было непонятно: от насморка они текут, от испуга, или от едкого апельсинного духа.  Я обнял её за плечи и стал успокаивать.
    «Где оно»? – поинтересовалась жена.
    «На улице, — ответил я, перебирая в руках влажное полотенце, — я не стал его убивать».
    Жена благодарно прижалась к моей руке.
    В это время, почувствовав неладное, зашевелилась в своей комнате и направилась в нашу сторону моя мать, старушка-одуванчик. Когда нет надобности, слышит она очень даже хорошо. И хотя двигается она в последнее время со скоростью два метра в минуту, её силуэт в проёме кухни появился подозрительно быстро.
    Полотенце, в котором остались две дрыгающие ножки, я всё ещё держал в своих руках. Я намеревался отнести его в ванную и бросить в стиральную машину, но не успел.
    «Что тут у вас случилось и что за шум, признавайтесь»? – сразу взяла инициативу в свои  руки седовласая старушка….
    «Ничего, — ретировался я, — мы тут так, беседуем».
   «А почему на повышенных тонах, — поинтересовалась мать, — и что это ты в руках держишь»?
    «Сопливое полотенце  жены», — ответил я как можно спокойнее.
    «Покажи», — старушка протянула ко мне руку и взяла полотенце.
    «Я в зале над диваном  насекомое  раздавил», – нехотя  признался я.
     «И куда ты его дел»? — поинтересовалась мать.
     «В окно выбросил».
       Она развернула полотенце и посмотрела на две дрыгающиеся  ножки.
      «Большое оно было, — озабоченно спросила старушка, — и как оно выглядело»?
      «Я ещё таких не видел, — объяснил я, — похожа на гусеницу, только большая и плоская».
    «Надо помолиться, — сказала мать, — и с горящей свечкой пройтись по всем углам».
     «А ты диван отодвинь, — приказала мне жена, — и посмотри, нет ли там ещё какой-нибудь гадости».

     Вечером на кухне мы все втроём  молча ужинали.
     «Это кто-то на нас порчу наслал», — сказала неожиданно мать.
    «С чего ты взяла»? – сказал я чуть громче, чем следовало.
    «А с того, что наши два котика умерли — и Вася, и Изя, а теперь ещё эта гадость».
    «Не рви мне душу, — сказал я ещё  громче, — и не говори ерунды. Котики наши пожили на славу, Вася — 17-ть лет, а Изя – 14-ть. Вспомни, как ты с ними нянькалась, словно в детском саду (мама моя проработала няней  в яслях 26-ть лет).
     Другие только мечтают о такой жизни, не всем людям выпадает такая судьба», — я встал из-за стола и стал нервно ходить по кухне.
    «А и то правда, — неожиданно согласилась мама, — Изя умер быстро, слава Богу не мучился, а за Васей ты три месяца ходил, как за малым ребёнком».
   Она отхлебнула чаю из своей кружки и ласково на меня посмотрела.
   « Это и за мной ты так будешь ходить? – спросила она, и голос её повеселел, — и мне не будешь давать помереть. Из ложки будешь кормить, как своего Васю»?
    Я открыл рот, не зная, что ответить.
    «Не надо, сынок, убиваться по уходящим,  это всё естественно, — мама посмотрела на меня жалостливо, но в то же время с восхищением, и слезинка незаметно скатилась  по её щеке, — это я, дура старая,  наговорила вам всякого. А вы у меня дети хоть куда, другим  матерям только помечтать о таких».
    Она с трудом поднялась из кресла (на кухне у неё вместо стула своё кресло) и подошла к нам с женой.
    Она обняла нас, и на минуту мы все трое затихли.
     Потом она пошептала что-то, кажется, молитву «Отче Наш», и всем нам стало легче.
     Так закончилась моя история с химерой. Слава Богу, в ней никто не пострадал.  Все мы остались живы, и  необычное животное тоже.  Мы даже вычислили, откуда оно взялось. Кажется, я  принёс его вместе с картошкой, купленной на рынке. По крайней мере, эта версия всех устроила, а мама даже божилась, что видела подобных тварей на своём почепском огороде, когда в последний раз его вскапывала…