Взгляните в глаза тех детишек убитых

Взгляните в глаза тех детишек убитых,
Кого убиваете вы и сегодня.
Вы – свора гиен, псов довольных и сытых,
Вы пьёте кровь тех же детишек голодных.
 
Но хочете пить вы сейчас кровь живую
У русских детей из Донецка, Луганска.
Не сгонишь вас с трупов сейчас ни в какую,
Европа же вся поедает останки.
 
Надеетесь, снова удастся вам скрыться
От гнева людского, как в том – сорок пятом.
Поэтому Пшель русских и не боится,
Хотя всегда был врагом давним, заклятым.
 
Но вы растревожили мир душ погибших
Своими поступками мерзкими, злыми.
На Русь натравив псов, от лая охрипших,
Прикинувшись снова глухими, слепыми.
 
Мы, может, простим, сказав: кто ж без изъяна,
И камень не бросим, не стать чтоб такими,
Но мы же сейчас у Творца на экране,
А он всегда ходит путями своими.
 
И кто ему ближе, чуток приласкает,
Добавив немного Небесного Света.
В других местах, значит, ослабевает –
Окрасится жизнь там коричневым цветом.
 
Оценки в зачётках сейчас нам Бог ставит
По общей программе и без исключений.
Одних пожурит, а других чуть подправит,
Кого-то оставит без благословленья.
 
Какую ж оценку поставит кровь пьющим
И тем, кто подобную мразь защищает,
И также скотам, просто тупо жующим?
Да, Ноль тот, который Ничто означает.
 
Не даст им возможности больше родиться,
Ведь видеть их здесь больше я не желаю.
Тогда-то Мечта его в Явь претворится,
И стихом ему, может, я помогаю.
 
Хотя порой хочется мне в Донецк двинуть,
Рукой своей чтобы давить этих гадов.
Но, думаю, там мне легко очень сгинуть –
Меня, не заметив, сожрут эти гады.
 
Но надо ж в Донецке кому-то сражаться,
Защитников нет – большинство разбежалось.
Аж до Красноярска сумели добраться,
А там старики, жёны, дети остались.
 
И Путин чего-то всё ждёт-выжидает,
Когда эти кобры премилыми станут?
Георгий его на щите отдыхает –
Увяз его конь в европейском капкане.
 
А дети концлагеря в душу мне смотрят –
Их боль и страдания насквозь пронзают.
В Луганске, Донецке их братья и сёстры
Число убиенных опять пополняют.
 
И некому нынче за них заступиться,
Ведь у многословия стали рабами.
А с ним можно мужества даже лишиться,
Ведь даже и жизнь мерить стали деньгами.
 
Одни рептилоиды, хищники эти,
А где же те люди, что Богу подобны?
/Так мало сейчас их на нашей планете,
Что сделать сейчас ничего не способны.
 
Болото кругом, а в нём змеи, удавы.
Так много, что волк и медведь их страшатся.
Лишь только молчать дают змеи им право,
И слова, выходит, смертельно боятся.
 
А Слово, как сказано, было в Начале –
С него на Земле и вся жизнь появилась.
По Слову и жить мы должны б без печали,
Вот только вся жизнь у нас в Ад превратилась.
 
Но Слово своё снова Бог произносит,
Чтоб Жизнь не начать, а продолжить с Начала.
Себе ж от людей ничего Он не просит,
Но хочет, чтоб кровь людей течь перестала.
 
Поэтому русского слова боятся
Все те, кто всегда хотят пить кровь людскую.
На русский язык они попросту злятся –
/Выходит, он силу имеет большую.
 
И тем подтверждают особенность нашу,
Ничтожность свою и исток не от Бога.
Они – производное чёртовой каши,
И чёрт их ментальности – первооснова.