Однажды я была счастлива

Однажды кто-то мне сказал, будто рай есть возвращение в тот момент жизни, когда ты был счастлив. Действительно счастлив. Возможно, вы сочтете такую мысль нелепой, однако, я, после некоторых раздумий, заразилась ей всерьез. Не то, что бы я находилась на смертном одре и решала, в какой период своей жизни я бы отправилась, получив долгожданный вечный отпуск. Просто каждому из нас приходит время разобраться в своем существовании; задаться вопросами «Что хорошего я совершил?» и «О чем я жалею?» Для кого-то эта пора наступает в пятьдесят, для другого – в восемьдесят, а для третьего – в тринадцать.
Мне двадцать четыре, и я точно знаю, что, попади я сейчас под машину или трамвай, или случись со мной инсульт (Знаете, как бывает: человек жил секунду назад – теперь его нет), я бы непременно желала вернуть свои девятнадцать лет. Тогда-то я и была счастлива…
Мы познакомились на автобусной остановке. Совсем не романтическая встреча: четыре учебника по психологии и пятнадцать минут до начала экзамена. Официально на всех календарях (будь то органайзеры и телефоны или настенные отрывные календари) значился май. Однако, на самом деле, погоду майской назвать было бы просто некрасиво. Помню, как мое горло (главная тема в разговоре мамы и ее подруг и повод увильнуть от занятий фонетикой) было завернуто в гигантских размеров вязаный шарф. Я то и дело терла красный от мороза нос и, как учила мама, грелась, прыгая с ноги на другую, когда стоящий рядом мужчина заговорил со мной:
- Хотите расскажу, как можно легко согреться?
- Ага, представить, будто я на пляже, где-нибудь на Гавайях, лежу на солнце и потягиваю коктейли… Не помогает.
- Нет, другое. Идите ко мне ближе, и я согрею.
- Очень смешно, - сказала я, но все же позволила ему себя обнять. Спустя несколько минут я позволила ему еще и взять свой номер телефона, а вечером уже лежала, обнаженная, на его по старинке пружинной кровати.
Наш роман развивался очень быстро, мы стремительно рушили стереотипы, не было никаких опасений, будто я делаю что-то нехорошее. Еще один человек как-то сказал: «Эмоции – это лучшее, что мы имеем». И я с этим бесповоротно согласна. В тот момент я просто жаждала любви, я отдавалась чувствам, своим и другого, любимого мной человека. Я просто любила. Мы просто любили…
- Хочешь достану для тебя звезду?
- Не хочу.
- Почему не хочешь?
- Потому что мне не нужна звезда.
- Хочешь напишу твой портрет?
- Да.
Этот портрет до сих пор висит в моей спальне, как живое доказательство того, что однажды я была счастлива.
Мы никогда не думали о том, чтобы узаконить наши отношения, родить троих забавных детишек, построить дом, посадить дерево и завести корову. Ничего такого не было. Нам было хорошо и без стабильного набора «пеленки-стирка-борщ». Все было совершено…
Помните «Титаник»? Своего рода восьмое чудо света. Его считали до того совершенным, что экономили на спасательных шлюпках. Вы слышали крики тех людей, которые погибали во время крушения Гиганта? Я хочу сказать вам: ничто в жизни не совершенно…
- Хочешь достану для тебя звезду?
- Не хочу…
- Почему не хочешь?
- Ты знаешь, я должен идти…
- Ты меня больше не любишь?
- Дело в другом…
- В чем?
- Нельзя всю жизнь провести вот так. Я, ты, мы, мы, мы! Я – человек! Не хочу становиться частью…
- Мы оба – часть вселенной.
- Это другое…
- Что?
- Ты не поймешь…
Он захлопнул дверь. Ушел. Навсегда. Я села на пол и зарыдала. Плакала долго, очень долго. Плачу до сих пор…
Лезвие стало моим другом. Глупости говорят, будто это так легко. Раз провел лезвием по гладкой коже, и ты счастлив. Убить себя – совсем нелегко. Ты ведь чувствуешь, как умираешь. Страшно, просто до ужаса страшно. Вот она, жизнь, любовь, любовь к жизни – все ускользает вместе с кровью, бьющей из больного запястья. Еще страшнее осознание того, что все можно остановить. Я останавливала, после проклинала саму себя.
Я все время ждала, что он позвонит, будет просить прощения, вернется. Я тогда за ним куда угодно пошла бы. Плевать, что я для него: жена, любовница или половая тряпка. Но он так и не позвонил…
Сейчас, вспоминая все это, я прихожу к мысли, что за всю жизнь я не испытала стольких эмоций, сколько за тот год.
Вспоминаю лекции об искусстве. Леонардо да Винчи искусно рисует нам гамму чувств в «Тайной вечере». Это и любовь, и боль, и гнев, и отчаяние, и радость бытия, и осознание победы чувства над тем самым «серым веществом», которое, говорят, помогает нам не совершать опрометчивых поступков. Тогда было то же самое. Море чувств, поглотивших мое сознание. Ничего кроме них для меня не существовало.
Честно говоря, я хотела бы заново прожить свои девятнадцать лет. Сто раз почувствовать на себе Его теплые поцелуи, сто раз сказать «люблю», сто раз услышать «взаимно», сто раз испытать боль расставания, сто раз изрезать себе вены, сто раз спастись. Может быть, это и есть рай?