Ты мне не безразличен

Вечер. Глубокий вечер. Такой, что ночь вроде еще не наступила, но уже темно, в окнах горит свет, а прохожих на улицах осталось совсем мало. Я иду. Просто иду. Бездумно и растерянно, как слепец, потерявший лабрадора-поводыря. Я иду, потому что четко знаю: остановиться нельзя. Если я остановлюсь, то непременно начну думать о тебе, достану телефон, спрятанный в самой глубине дорожной сумки, и окоченелыми пальцами стану набирать твой номер. Тот самый номер, который удалила два дня назад. Номер, который я помню наизусть. Номер-молитва…
Зябко. Холодный ветер похотливо лезет ко мне под юбку, а на непокрытые волосы ложится январский снег. Это хорошо, что я дрожу. Хорошо, что холодно. Мне нужно чем-то занять свое тело. Пускай сейчас это будет дрожь. Только не та дрожь, что я чувствую, когда ты касаешься моих волос. И когда заставляешь мои руки трястись подобно рукам алкоголички. Пусть это будет вечерняя дрожь от колючего холода. И оттого, что я в такой холод не удосужилась надеть на себя теплые колготки и связанный мамой свитер. Если бы ты был сейчас рядом, я сгорела бы дотла, даже будучи абсолютно голой…
«Мы все – только последствия того, что мы думаем». Так сказал Будда. Выходит, что, если все мои мысли заняты только тобой, то я есть последствие тебя. Или же я это и есть ты? И когда ты бросаешь мне эти злые, колкие фразы, режешь меня своим скальпелеобразным взглядом, я сама причиняю себе эту боль? Боль, которая сводит меня с ума. Уничтожает. Разлагает. Мнет. И топчется сверху тяжелыми горнолыжными ботинками. Не земную и не небесную боль, от которой я не хочу избавляться. Как мазохист, требующий пощады и плети одновременно.
Я прежде и предположить не смела, что ты станешь моим героином. И меня будет ломать без тебя так, что дворовые собаки завоют в такт моим крикам и стонам, а ворчливые старушки будут оглядываться на меня с презрением. Я даже, как наркоман, говорю со своими венами. Я хочу перерезать, перегрызть их. Чтобы кровь перестала циркулировать по моему организму, а сердце и мозг умерли бы оттого, что не получают этот чертов героин. Этого чертова тебя. Я хочу, чтобы ты умер. В моей голове. В моих груди и бедрах. В моих лопатках, корнях волос и ступнях…
Прошло ровно полгода с тех пор, как мы узнали друг друга. Прошло ровно два месяца, три недели и один день с того момента, как мне вломило под тысячу вольт. С того момента, когда меня скрючило утробным уродцем. И мой мозг заблокировали мысли о тебе. Этот абонент недоступен… ни сейчас, ни когда-либо еще…
Я иду. Даже не иду, а бегу уже. Спотыкаясь и дурея от холода. Если сегодня не замерзну до смерти, то, по крайней мере, слягу в больницу с воспалением легких. Да и черт с ними. С этими легкими… Домой-то все равно нельзя. Там память. Там желание набрать твой ненавистный номер. Там мама, которая непременно спросит, придешь ли ты к нам пить чай. Ведь она так сильно хочет познакомиться с возлюбленным дочери. А я не смогу удержаться и расплачусь. Расплачусь, и все сразу кинуться меня обнимать. И даже толстый кот спрыгнет с батареи, с пафосным видом подойдет ко мне и ткнет в коленку чуть мокрым носом. Я буду пытаться различить среди этих лиц, которые целуют и успокаивают меня, хотя бы одно знакомое. Но не узнаю никого. Потому что я помню только твое лицо. (Я вижу его каждый день в метро, магазинах, ночных клубах). И только на твои поцелуи мои щеки реагируют странным румянцем. И только твои слова я слышу. Потому что другие слова не имеют смысла. И вообще только твое лицо, твои поцелуи и твои слова имеют смысл. А больше смысла нет. Ни в чем…
Думаю о тебе. Снова. Снова. Всегда. Вспоминаю, как ты впервые коснулся моей руки. Неужели я прежде смела избегать этого прикосновения? Как смела менять одну твою руку на десятки других, пахнущих табаком и вяленной рыбой, рук. Нет, у меня не было такого права. Я должна была с самого первого дня прижать тебя – Божий дар – к себе и не отпустить. Уже никогда не отпустить…
Пока ехали до гостиницы, мы молчали. Я слушала «Ты мне не безразличен» Nightwish, ноющую из колонок. Ты, думаю, тоже.
Ты был моей первой любовью
Земля уходила у меня из-под ног
Аура спальни, трепещущая красота,
Умеренная дрожь чувства, посланного небесами...
Только, остановившись у ночного магазина, ты спросил: «Выпьешь чего-нибудь?», а я ответила: «На твой вкус». Ты купил дешевое шампанское, потому что не знал, что я ненавижу шампанское. И мы снова замолчали…
Дьявольски холодно в её могиле,
Как тепло в моей постели
Этим вечером я выбираю новую приманку
Девочка-марионетка, твои нитки в моих руках.
Ты налил шампанское в роксы, так как другой посуды в номере не было. Зато там была большая двуспальная кровать, наличие которой вгоняло тебя в краску. И моя обнаженная грудь вгоняла тебя в краску. И мои трусики, которые ты ловко стягивал зубами…
Я помню все. Я все чувствую настолько остро, будто это происходит со мной здесь и сейчас. Как будто ты сейчас дышишь мной. Ласкаешь меня. Проникаешь в меня. В мое сердце, легкие, желудок, печень и почки. Я схожу с ума от твоего взгляда. Ты запрокидываешь голову, когда кончаешь…
Ты поцеловал меня напоследок в губы. Так целуются лучшие друзья. И это все, что у меня осталось. И еще этот чертов номер телефона.
Слишком много снега для января. Слишком тяжелые камни для моей хрупкой шеи…
Я сворачиваю к бару, где ты периодически выступаешь, надеясь застать тебя там. Вызываю шок своим видом у той половины посетителей, что меня знает. Присаживаюсь за бар. Заказываю ром с колой. И жду.
Ты поешь песни, которые были модными в девяностых. Всегда разбавляешь их ананасовым соком и горящими глазами. Я уже давно не смотрю в эти глаза. Я смотрю на ворот твоей рубашки, на пальцы, держащие микрофон, на самую высокую точку на противоположной стене. Куда угодно, только не в эти глаза. Они огнеопасны. Они жизнеопасны. И я безумно завидую девушками, которые смотрят в них, когда ты поешь. Завидую твоей маме, потому что она может желать тебе спокойной ночи и гладить тебя по голове. Завидую толстой кондукторше в трамвае, руки которой ты касаешься, оплачивая проезд. Я завидую клавишам на твоем ноутбуке, твоей именной кружке, коту, которого ты держишь на коленях, и псу, которого кормишь с рук… И я ревную. Жутко ревную тебя ко всему, чего ты касаешься. Потому что ты не касаешься меня…
Тебе прекрасно видно меня со сцены. Я сама позаботилась об этом. Выбрала такое место за баром, чтобы ты мог наблюдать за мной. Чтобы я могла представить, будто ты наблюдаешь. Будто тебе есть дело до меня. Я хочу, чтобы ты непременно увидел, как обворожительна я сегодня. Как коротка моя юбка. Как сексуально уложены волосы. Вызывающе сексуально. Ты увидишь все. Я предоставлю тебе такую возможность. Увидишь, как ко мне подсядет полутрезвый брюнет в расстегнутой на пару пуговиц рубашке, из-под которой торчат кудрявые волосы. Угостит меня новой порцией рома с колой. Мы выпьем за знакомство. И его рука совсем ненавязчиво ляжет мне на бедро. Я не стану возражать. И мне даже это понравится. Ты обязательно увидишь, как мне это понравится. Ты прочтешь это в моем взгляде, который я случайно брошу в твою сторону. Потом я закажу дешевого шампанского и попрошу бармена разлить его в роксы. Я выпью бокал залпом. Наклонюсь к уху своего спутника и шепну: «Поедем отсюда». Обещаю, ты увидишь, как я ухожу. Ухожу с тобой…
Администратор гостиницы, наверно, и не вспомнит меня. Или сделает вид, что не помнит. В любом случае, он доброжелательно и сердечно предложит нам ключи от второго номера. Того самого номера с большой двуспальной кроватью… Я попытаюсь заглушить его сопенье своими стонами. И мыслями о тебе. От него пахнет потом, а от тебя «Живанши»…
Мой красивый, мой небесный ты… Я вся изгибаюсь под тобой. Мое тело трепещет от каждого твоего поцелуя. Я хочу, чтобы это длилось вечно. Хочу чувствовать тебя снова и снова. Я едва не вою от такого безумства. Ты снова запрокидываешь голову. И мы кончаем. Одновременно…
Он еще какое-то время сопит и дергается на мне, точно в судорогах. А потом падает набок и заливается храпом. Полутрезвый брюнет в растегнутой на пару пуговиц рубашке…
Утром он спросит: «Тебе было хорошо?». Я промолчу. Просто поцелую его в губы. Как целуются лучшие друзья…
А завтра будешь новый ты. И далее все по сценарию: шампанское, гостиница, второй номер, двуспальная кровать и роксы. Мы обязательно испытаем оргазм одновременно. Иначе просто не может быть. Иначе нет смысла. Вот уже ровно два месяца, три недели и один день ни в чем нет смысла. Ни в чем, кроме твоего лица, твоих поцелуев и твоих слов.
Это для тебя, для тебя
Только для тебя...
Просто сдайся, никогда больше не думай,
Что ты мне не безразличен ...