Отрывок 18. Письмо Дмитрию Дубровскому.

Письмо (вариант 4).
Лист аккуратно сложенный в трое, надпись на лицевом сгибе:
«Настоящий обладатель сего письма, обладает и судьбой, написавшего его...»
Дмитрию Дубровскому
«Не сочтите это письмо за акт моей несдержанности или беспечности. Это жест отчаяния, придающее отвагу. Безвыходность моего положения предполагает лишь полную уверенность в необходимости и неизбежности этого письма. Причины, по которым оно не было написано своевременно возникшему желанию его написать, будут изложены далее. Я хочу, чтоб вы узнали то, что я сама боялась признавать… Я боролась со своими чувствами. Всеми силами пыталась их в себе искоренить, отвратить, перевернуть. Но большей мукой, будет осознать, ту несправедливость заблуждения, что я предупредительно развею в вас, что я вознамериваюсь вызвать ваше снисхождение, рассказывая вас о своей борьбе и тех терзаниях, что мне ее напрасность приносила. Мои чувства искренни и чисты, но и моё желание одолеть их бескорыстно. Я мечтала о спокойствии ничуть не меньше, чем о вас! Но не видела его возможности. Предрассудками и собственным благоразумием подавляла в себе эту наклонность. Но желания моего тела уничижают желания моего ума. Я тщетно боролась! Моя чистосердечная борьба не впечатлила моё сердце так, как его впечатлили вы. И лелея надежду, на хоть сиюминутное спасение моей души от ноющего рвения к вам, я хочу признаться… Я люблю вас! Люблю вас и жизнь вашу и хочу стать частью ее, как она стала частью моей. К сожалению, вместе со смущением, поделенным с вами, я внушаю вам и терзания свои, но я бессильна! Эти терзания — апогей осознания моей привязанности к вам. Мне опасно осознать, что за власть вы имеете надо мной. Ваша доброта и благородство не позволят вам оставить это письмо без ответа, но разве я не вызову у вас сомнения в благодетельности этой нужды сказав, что вы поступите не сообразно моей воле. Лгать вам не позволит честь, но, а любую правду, что вы сочтете утешительной, сие лишь оправданиями будут. А такого рода блажь искренним противна. У меня не хватает смелости думать о том, что будет дальше. Я трусливо избегаю всяких размышлений, боясь попасться в лапы собственных мечтаний. Мне остается лишь уповать на то, что признание облегчит моё бремя. И снимая с себя всю ту тяжесть противостояния собственным порывам, я побежденная сдаюсь по всем позициям. Моя борьба окончена! Мне казалось, когда вы все узнаете, меня покинет мысль о том, что вы ждете от меня что-либо, хотите чтобы я сделала что-то пока не поздно, а „поздно“ у влюбленных, с присущей им жаждой надрыва, это любой момент, когда вы просто, куда-то уходите. Наконец пропадет потребность, что либо немедленно предпринять, чтобы быть там, где вы, а иначе муки мои будут более жестоки, из за гложущей вины, что я упустила возможность завладеть вами! Но именно написание этого письма, помогло мне осознать, насколько призрачны мои мысли и что оплот их лишь мои захваченные чувствами тщеславные надежды. Я жила лишь одним ожиданием того дня, когда скажу вам, что люблю вас. Но истинное значение моих чувств вам не дано будет постичь. Это мой дар! Дар — всецело чувствовать себя живой! Слиться с действительностью и раствориться в ней, и собой же ее образовывать. Это высшее проявление божественной любви, через любовь человеческую. И мне жаль, что вы не испытываете ее!